Текст книги "Искупление Атлантиды (ЛП)"

Автор книги: Алисия Дэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Глава 32

Атлантида, три дня спустя

Алексиос нервно мерил шагами кабинет, бывший командным пунктом, не обращая внимания на Грейс. Та же подавала знаки, призывая его сесть и успокоиться. Либо, что было в характере Грейс, выпустить пар, побившись головой о стену. Но если он не будет двигаться, то просто взорвется.

– Мы искали везде. После того, как Бреннан чуть не вырубил меня телепатическим сигналом, там ничего не осталось. Лишь то странное жужжание. Конлан, мне нужен Аларик. Мне не хватает сил, чтобы сделать это без него, а у Бреннана серьезные неприятности, иначе он бы откликнулся.

– Ты уверен? – Конлан барабанил пальцами по столу. – Проклятие вступило в силу и его эмоции… Может, он хочет побыть какое-то время наедине с Тиернан?

– Во время задания? Да ты спятил? – Алексиос запнулся, вспомнив, что говорит со своим Верховным принцем. – Прости, Конлан, но сейчас я в самом деле волнуюсь. Мне нужен или ты, или Аларик, а лучше – вы оба.

Конлан вскочил и внезапно швырнул свою чашу через комнату, разбив ее о стену. Он повернулся, взбешенно глядя на Алексиоса:

– Думаешь, я этого не знаю? Что я не волнуюсь точно так же? Бреннан один из моих людей, Алексиос. В такой же степени, как ты, Бастиен и Дэнал, Джастис и Вэн, и, черт возьми, даже Кристоф. На мне лежит ответственность за каждого из вас.

Алексиос отбросил с лица волосы, не думая о шрамах, которые Конлан уже видел.

– Он был под моей защитой, но я добрался туда слишком поздно. Мы искали их повсюду, но никого не обнаружили. Никто ничего не видел, никто ничего не знает. Вообще ничего.

– Где Литтон? – спросила Грейс. – Или тот подонок Уэсли?

– Ни того, ни другого никто не видел, – ответил Алексиос. – Компьютерщик Лукаса разыскивает домашний адрес Уэсли. Литтон вышел из дела, когда основал эту компанию. Кажется, он там же и живет.

Закрыв глаза, Конлан кивнул. Через минуту тот взглянул на Алексиоса, который искоса поглядывал на принца, не обращая внимания на энергию, пылавшую в глазах Конлана.

– Аларик уже в пути, – сказал Конлан. – Он прихватил с собой несколько местных мятежников. Кажется, они думают, что придется с боем брать некую подземную крепость. Квинн встретит тебя в штаб-квартире Лукаса.

– Квинн знает Лукаса?

– Квинн знает всех, – сообщила им Грейс. – Как же ты думаешь, она стала лидером всех групп мятежников в Северной Америке?

– А ты? – спросил Конлана Алексиос.

Тот мрачно ответил:

– Очевидно, мне необходимо предстать перед Верховным Двором фэйри.

– Двором Благих фэйри? – поинтересовался Алексиос.

– Если бы это был Двор Неблагих фэйри, я бы даже не стал рассматривать такую возможность, – раздраженно воскликнул Конлан. – С Райли и Эйданом – ни за что. Конечно, нет.

– Как бы то ни было, от такого предложения ты не можешь отказаться, – пробормотала Грейс. – Уж поверь мне, я знаю о фэйри намного больше, чем мне бы хотелось.

Алексиос встретился с ней взглядом, вспоминая их последнюю встречу с Рисом нэ Гэрэнвином, принцем Верховного Двора Благих фэйри. Он сыграл с ними шутку в стиле Рипа Ван Винкля, как она это называла. В какой-то момент они испугались, что Рис украл у них время. Вместо этого он украл что-то у крайне неприятного вампира, а Алексиосу с Грейс пришлось расхлебывать последствия. Мало того, выяснить, что именно было похищено, до сих пор не удалось.

Фэйри не могли лгать, но никогда и не говорили правду. Они высмеивали преданность и воспринимали честь по-другому, чем Воины Посейдона. Нет, Алексиос не горел желанием снова встретиться с каким-нибудь фэйри. Если же Рис подаст королевское прошение о встрече, то, в случае отказа Конлана, это будет равносильно объявлению войны между Атлантидой и фэйри.

– Когда мы встретимся с Квинн и Алариком? – спросил Алексиос, направляясь к двери. За ним по пятам шла Грейс.

Ему предстоит еще одно сражение, когда он скажет Грейс, что она не в праве рисковать собой и ребенком в этой борьбе, даже ради спасения Бреннана.

– Чем скорее, тем лучше, – ответил Конлан. – И, Алексиос?

Тот остановился, положив руку на дверь.

– Да?

– Верни их домой.

Алексиос смог лишь кивнуть, пораженный болью, которую увидел на лице принца.

– Даю слово, – ответил воин.

Глава 33

Бреннан врезался в стену. Опять. Он снова и снова стукался лицом о твердые поверхности. После того, как он несколько раз бросался на решетки клетки, они отключили электричество, опасаясь, как бы их пленник по неосторожности не убил себя.

Но он не хотел убивать себя. Не хотел биться о стены. Он был не властен над своим телом, им управляло что-то в его голове. Он стал марионеткой из-за того, что они что-то сделали с его хвостатым ядром – да, Бреннан помнил научное название для того маленького гороховидного устройства, которое лишало его воли и контроля над собственным телом.

Он не хотел убивать себя, но, в то же время, у него не было желания жить. Воин был равнодушен ко всему, кроме молнии. Он не имел представления о течении времени. Он не знал, сколько прошло: часы, дни или недели, – с тех пор, как они усаживали его в то кресло и вызывали молнию.

Он, Бреннан, когда-то мог вызвать молнию. Это было лишь мимолетное воспоминание или, скорее всего, лишь фантазия. Ничего не осталось, кроме таких вот проблесков.

Они и молния.

Бреннан услышал какой-то звук. Воину потребовалось некоторое время, чтобы определить, откуда этот звук исходил. Затем Бреннан вяло повернул голову, чтобы взглянуть, вдруг она все еще там. Он забыл о ней, снова. Его мир сузился до молнии и женщины, и воину казалось, что ему тем более нельзя забывать эту женщину.

Она находилась в другой камере. Бреннан не знал ее имени, но когда она смотрела на него и звала его, глубоко, очень глубоко в его душе пытался шевелиться слабый отголосок воспоминаний. О ней. О том, кем она была.

Кем была для него.

Но потом туман вновь заволакивал его сознание. Молния не оставляла места воспоминаниям, только покорности. А этого он не мог сделать. Все, что угодно, только не это. Пока нет. Возможно, не сможет никогда. Он дал клятву Богу, и никакая машина не могла изменить это, не важно, как сильно она зашифровала его мозг.

Женщину к молнии они забирали реже. Она человек, не… такая как он. Не атлантийка. Не воительница. Бреннан снова взглянул на прутья решетки и потянулся, чтобы дотронуться до одного, но вместо удара током ощутил только холодный металл. Ему пришла в голову мысль, что решетки не являются серьезной преградой, но сама идея побега оказалось слишком сложной задачей для его измученного мозга.

Он не мог вспомнить. В его сознании осталась лишь огромная пустота. Даже эмоции притупились, хотя, кажется, они должны быть важны для него.

Та женщина тоже потеряла надежду. В течение первых часов, или дней, она звала его. Звала по имени. Постоянно говорила с ним, рассказывала истории о себе и о нем. О них двоих, вместе. Ее звали Трейси или, может быть, Тиернан. Она утверждала, что знала его, а он ее.

Она ошибалась. Он знал только молнию. Теперь Бреннан не так уж и боялся этих разрядов. И ему это почти нравилось. Все остальное было унылым и серым, и теперь он надеялся, что молния заберет его к водам предков. Он был готов прервать этот круговорот – камера, кресло, камера, кресло.

Вот только, это была неправда. Пока что он не мог сдаться. Бреннан не совсем понимал почему, знал лишь, что должен помочь той женщине. Он был Воином Посейдона. Это его долг и его призвание.

Мужчины открыли дверь не в его камеру, значит молнии пока не будет. Наступил вечер. Он знал это, несмотря на отсутствие окон в камере. Охранники, дежурившие ночью, были хуже остальных. Грубее. Развязнее.

Когда они зашли в камеру к женщине, Бреннан почувствовал опасность. Ей угрожала опасность. Основной инстинкт – защищать – охватил его сознание, и туман медленно рассеялся. Воспоминания затопили его сознание, его сердце и душу, притащив за собой боль, позор и ужас. Открывая все более глубокие воспоминания. Впервые за долгое время его сознание прояснилось, туман полностью развеялся, и он вспомнил. Впервые за эти дни, Бреннан вспомнил.

– Эй, красотка, мы только хотим немного позабавиться, – сказал один из них, толкая женщину – Тиернан – в руки другого охранника. – Мы скучаем здесь одни, каждую ночь. Почему бы тебе не быть с нами полюбезней?

Она даже не закричала. Брэннан осознал, что она оставила всю надежду на спасение или помощь даже от него.

Один из головорезов протянулся и оторвал рукав ее рубашки, и в это мгновение Бреннан откинул голову и с вызовом зарычал. Охранники отскочили от Тиернан и развернулись, уставившись на воина расширившимися глазами.

– Какого черта? Проклятье, он три дня провел почти в отключке, – доставая оружие, сказал один из них.

– Может, он сходит с ума, как и те оборотни, – сказал другой, резко схватив Тиернан и поставив перед собой, как щит.

– Теперь моя очередь, – сказал Бреннан, чувствуя, как проясняется его сознание, и он призвал энергию.

Все, чем он являлся и чем когда-либо был, откликнулось на его зов, охватывая его для того, чтобы защитить возлюбленную. Она все это время находилась здесь, стойко перенося невообразимые страдания. Теряя надежду.

Они заплатят за это. Они умрут.

– Успокойся, – сказал трус, державший Тиернан, срываясь на визг. – Перестань так сверкать глазами. Прекрати, или я сделаю ей больно.

Бреннан сотворил из воды ледяные копья в уме прежде, чем создать их наяву. Сразу же эти копья полетели, рассекая воздух со скоростью звука. Охранники, пронзенные копьями точно в центр лба, умерли даже раньше, чем рухнули на пол.

Тиернан, не в силах поверить увиденному, потрясенно уставилась на него:

– Бреннан? Ты… ты вернулся?

– Я вернулся и должен тебе тысячу извинений, но нам нужно выбраться отсюда. Сейчас же. Ключи?

Она прикусила губу и, не тратя время на споры, наклонилась, чтобы обыскать карманы охранников и затем подошла уже с ключами. Быстро открыв его камеру, она отступила назад, глядя на него настороженно, когда он хотел бы просто ее обнять.

– Я понимаю, – сказал Бреннан, зная, что, после того, как он так ужасно ее подвел, не заслужил большего. – Теперь уходим.

– Покинуть это место, может быть не так просто, как выбраться из камеры, – сказала женщина, но весьма охотно отдала ему ключи и наблюдала за тем, как он укладывал мертвых охранников на их койки и накрывал одеялами.

– Всего лишь небольшая хитрость, но, возможно, она даст нам несколько лишних минут, – проговорил Бреннан, запирая камеры.

Тиернан побежала к ряду компьютеров.

– Здесь мониторы, на них видны коридоры и лаборатория, – гримаса исказила ее лицо. – То проклятое кресло. Я бы хотела вернуться сюда с динамитом и взорвать его, стерев с лица земли.

– Так мы и поступим, – пообещал он ей. – Мы вернемся и сделаем так, что Литтон никогда никому снова не причинит вреда.

– Мы можем спуститься по этому коридору, там, наверное, есть выход. – Она указала на коридор расположенный в противоположной стороне от лаборатории. – Сомневаюсь, что так поздно поблизости есть охранники. В конце концов, они думают, что мы надежно заперты в камерах.

Она сжала руки в кулаки на клавиатуре. Ее разодранный рукав свободно свисал от самого плеча.

– Они никогда не посадят меня опять в эту клетку. Только через мой труп.

– Никогда больше, – согласился Бреннан. – Теперь сматываемся, прежде чем Литтон вернется с подкреплением. Или со Смитти, что гораздо хуже.

Она кивнула и мимолетно коснулась лица воина, что он едва ощутил прикосновение.

– О, Бреннан. Я думала, что потеряла тебя.

– Никогда, – поклялся он. – Ты больше никогда меня не потеряешь. Не теперь.

Тиернан кивнула, но он по глазам видел, что она ему не поверила.

– Теперь бежим, – сказала Тиернан и направилась к двери.

Глава 34

Главная гостиная мистера Джонса под Заповедником Йеллоустоуна

В эту минуту Литтон хотел находиться где угодно, только не здесь. Эти вампиры – чудовища, жестоко пытающие друг друга. Что за создания, которые мучают себе подобных удовольствия ради?

Хотя, если уж и смотреть на пытки, то не так уж сложно наблюдать за муками Девона и противной сучки-вампирши, следовавшей за тем вампиром, словно тень.

Эта парочка свисала с серебряных цепей. Литтон понял, что оковы сделаны из серебра, потому что от кожи вампиров поднимался дымок. Это должно быть невероятно больно. В прошлом он задумался о том, могли ли вампиры испытывать боль, так как они уже мертвы. Судя по виду Дейрдре и Девона, ответ на этот вопрос положительный.

Литтон впервые побывал в покоях Джонса, и всеми силами старался не глазеть на все вокруг, как неотесанная деревенщина по дороге в большой город. Бархатные и шелковые занавески покрывали стены пещеры. Картины стояли повсюду: у стен и на полках. Ученый не разбирался в искусстве, но некоторые полотна казались подлинными. То есть стоили, по-видимому, несколько миллионов долларов, и им место в музеях.

Почему им так нужны деньги Бреннана, если у них есть свое богатство?

– Вампиры не расстаются со своей собственностью, человек, – прошипели ему на ухо. Литтон подпрыгнул чуть ли не на фут, услышав голос вампира. Мистер Смит, смеясь, демонстрировал очень острые клыки.

Джонс опустил щипцы, которыми рвал ухо Девону и развернулся так быстро, что Литтон даже не успел глазом моргнуть.

– Что тебе здесь надо? – проворчал он, обращаясь к Смиту.

Литтон отступил, убираясь с пути этих двух хищников.

– Я пришел за ним, – ответил Смит, качая головой в сторону Девона, который поднял свою голову и посмотрел на них.

Литтон открыл рот, увидев состояние этого вампира. Кожа Девона стала морщинистой и обтянула кости черепа. Вампир за пару дней постарел сразу на несколько сотен лет. Литтон не мог поверить, что тот еще в сознание и жив. Ну, то есть немертв. Его пытали, и по видимости, не только щипцами. Раны, синяки и кровь покрывали его лицо, тело. То, что осталось от его одежды, тоже было пропитано кровью. Но он был еще жив, в сознании и смотрел на Джонса с такой жгучей ненавистью, что Литтон удивлялся, как это тот еще не загорелся.

Дейрдре держалась не так хорошо. Она вяло висела на цепях, то ли потеряв сознание, то ли умерев. Ее платье было разорвано спереди, а грудь и живот были так же, как у Девона, покрыты синяками, порезами и кровью.

Девон облизнул губы, затем встретился взглядом со Смитом:

– Освободи меня, чтобы я мог убить его, и территория Джонса станет твоей.

Смит кивнул:

– По рукам.

Он поднял руку вверх, и вампиров роем вбежали в комнату, нападая на Джонса. Литтон забрался под стол и натянул на себя ковер, молясь, чтобы все они позабыли о нем. Он сидел, съежившись и трясясь от ужаса, пытаясь не думать, что столько вампиров с жаждой крови смогут сделать с человеком, если найдут его.

Джонс сопротивлялся изо всех сил, несмотря на то, что был в меньшинстве, но как только один из вампиров освободил Девона от серебряных цепей, все закончилось. Даже истощенный и ослабевший от голода и пыток, Девон незамедлительно направился к Джонсу. В следующую минуту Литтон увидел, как голова Джонса катится по полу к нему, ученому, остановившись у самых его ног.

– О, Боже, о, Боже, о, Боже, – стал заикаться Литтон, понимая, что ему конец.

Девон сразу же сорвал цепи с Дейдре и теперь стоял, баюкая ее в своих объятиях. Он через всю комнату посмотрел в глаза ученому.

– Вы пришли сюда, чтобы доложить, доктор Литтон. Так что, выкладывайте.

Тот поморгал, боясь ответить. Боясь дышать. Он также опасался, что описается. Ученый застыл на месте и молчал.

Тут перед носом Литтона появилось лицо Смита, который наклонился, схватил ученого за лодыжку и вытащил из убежища под столом.

– Я сказал, давай выкладывай, – повторил Девон, и по голосу вампира Литтон понял, что тот больше повторять не будет.

Ученый неуклюже поднялся, мысленно проклиная всех вампиров и себя самого за то, что связался с ними.

– Бреннан теперь наш, сэр. Он долго не поддавался, и Смитти считает, что он не человек, а некое существо, но судя по снимкам, Бреннан – человек. В общем три дня применения прибора на максимальной мощности сработало. Он сейчас достаточно послушен и подпишет всё, что мы хотим. Мы уже можем начать переводить его деньги на счета нашего учреждения.

Девон кивнул:

– Хорошо, только не причиняйте ему вреда. Больше не нужно его подвергать воздействию машины, пока я с ним не встречусь. Мы могли бы сделать его лицом наших исследований, вместе с вами, разумеется. Но если Бреннан превратится в пускающего слюни идиота, наши планы полетят в тартарары.

Литтон кивал, мотал головой, чуть ли не кланяясь, лишь бы выбраться отсюда живым.

– Мистер Смит, прошу вас, проследите, чтобы доктор Литтон добрался до своей лаборатории в целости и сохранности. – Девон немного подвинул Дейдре, но не стал опускать ее. – Я боюсь, что какой-нибудь голодный вампир может… задержать нашего ученого.

Смит рассмеялся:

– А откуда вам знать, что я не стану его задерживать?

Литтон, и так уже ненавидящий Девона, не обрадовался, когда увидел улыбку вампира.

– Все в свое время, мистер Смит. Те, кто на моей стороне, получат все.

Смит окинул холодным и оценивающим взглядом помещение, а затем посмотрел на голову Джонса, лежащую на полу и постепенно обращающуюся в мерзкую слизь. Литтон почувствовал, как у него всё внутри переворачивается.

– Мне нравится ставить на лошадку, которая выиграет, – пояснил Смит.

– А разве не все так делают? – ответил Девон. – А теперь идите.

Они ушли.

Глава 35

Национальный Парк Йеллоустоуна, Штаб-квартира

Аларик материализовался из тумана в тени дерева, скрытый от восхода солнца. Он хотел, нет, нуждался в минуте покоя, прежде чем они увидят его. Минута, чтобы подготовиться к новой встрече с ней.

Квинн.

После стольких долгих лет целибата, в течение которых Аларик жертвовал своими потребностями ради своего народа, Кили, женщина-археолог и чтец предметов, обнаружила горькую правду. Посейдон никогда не приказывал соблюдать целибат своим жрецам. Даже Верховным Жрецам, от которых требовалось намного больше.

Группа старейшин, в отчаянной попытке спасти Атлантиду от разрушения, призвала жрецов к целомудрию. Это все, что они знали до настоящего момента. «Как» и «почему» осталось загадкой. Зато известно «когда»: приблизительно восемь тысяч лет назад. Нерей был Верховным Жрецом, а Зелия – его женой.

Жена.

У Аларика перехватило дыхание. Он сразу подумал о реакции Квинн на это слово и не мог сдержать улыбку, расползающуюся по лицу. Лидер повстанцев, да. Воительница, конечно. Блестящий стратег, без вопросов.

Но жена?

Слегка зашуршали листья, и Аларик напрягся, зная, что зачарованные оборотни бродят в лесу. Он собрался с силами и приготовился. Однако, вовсе не зачарованный волк-оборотень выскочил из-за деревьев и приземлился перед ним с легкостью, несмотря на огромные размеры. Это был Джек.

Ухмылка блеснула в раскосых глазах тигра, и он издал глубокий, урчащий звук, который глупец, возможно, ошибочно принял бы за мурлыканье. И потерял бы руку вскоре после этого.

Аларик склонил голову.

– Джек. Всегда… занятно видеть тебя.

Тигр оскалил зубы, на что Аларик повел бровью.

– Теперь, ребята, играйте по правилам, – сказала Квинн, появляясь из леса с противоположной от Джека стороны. Аларик повернулся, чтобы посмотреть на нее, и остальной мир исчез.

– Здравствуй, Квинн. Эта игра длится уже слишком долго, – он гордился, что сохранил спокойный тон. Гордился еще больше тем, что не схватил и не похитил ее, унеся туда, где никто и никогда не нашел их.

В место, где никто ничего от них не потребует. Где нет обязанностей.

Место, существующее только в фантазиях.

– Привет, Аларик, – сказала она, и хриплый звук ее голоса откликнулся в каждом нервном окончании его тела. Энергия жреца вспыхнула горячо и ярко. Он хотел вызвать водопад, грозу, цунами и положить это все к ее ногам.

Джек зарычал и наотмашь ударил лапой по молодому деревцу, содрав большую часть коры.

– Я не думаю, что Лукас это оценит, – нахмурилась Квинн. – Джек, пожалуйста, подожди нас в штаб-квартире.

Джек снова зарычал. Квинн смерила его тяжелым взглядом, стальную твердость которого испытать на себе решался не каждый. Неудивительно, что ее считали хорошим лидером. Мужчины и женщины были готовы умереть за нее.

Умирали за нее.

Она хранила их всех в душе.

Тигр повернулся с такой силой, что его хвост со свистом хлестнул Аларика по ногам, а затем не спеша направился к гигантскому бревенчатому дому – штаб-квартире Лукаса. Пересекая поляну между деревьями и домом, Джек плавно поменял форму в одном большом прыжке. За несколько секунд вместо тигра появился полностью одетый человек.

– А он мастер превращений, – заметил Аларик, услышав бессмысленную глупость своих слов, едва произнес их.

Она лишь кивнула.

– Ты ему не нравишься, – сказала она резко. Квинн расправлялась с большинством затруднений с присущей ей прямотой.

– Джек думает, что я сохну по тебе, и хочет меня себе в пару.

Аларик замер в смертельном безмолвии.

– А что думаешь ты? – выдохнул он, когда смог говорить.

– В одном Джек прав, а в другом – ошибается, – Квинн пожала плечами. – Я сохну по тебе, но я ему не пара. Человеческая часть его души заботится обо мне, но кошачья – равнодушна. Джек хороший друг, но этого, определенно, не достаточно для серьезных отношений. Женщину, предназначенную ему в пару, должны желать обе половины его души, только тогда их ждет истинное счастье.

– Ты веришь в это? – спросил он. – Истинное счастье?

Квинн посмотрела в глаза Аларику, и он провалился, утопая в густой, тягучей темноте ее глаз.

– Я верила, – она задумалась. – Однажды, давным-давно.

– Твоя сестра Райли счастлива с Конланом, – не отступал Аларик. – Скоро они будут править Атлантидой вместе с сыном под боком.

– Я все еще не видела своего племянника, – тень боли прорезала лицо Квинн. – Расскажи мне о нем. Об Эйдане. С ним все в порядке?

Аларик кивнул, отвечая:

– Он здоровый, хорошо сложенный, сильный духом парень. Эйдан, безусловно, сын своих родителей.

– Я надеялась на это, – Квинн улыбнулась. – Для Райли. Она заслуживает счастья. Но как может быть счастлива правящая семья, когда Атлантида на грани войны?

– Война. Ты думаешь дойдет до этого? – нахмурился Аларик.

– А как же иначе? Мы стоим на пороге мирового господства. Если эксперименты ученых будут успешны, вся планета станет кормушкой для вампиров. Пока кто-то не остановит их.

– Почему этим кем-то постоянно должна быть ты? – Аларик коснулся ее лица, и вихрь чистого желания пронесся сквозь него, просто от ощущения кожи ее щеки под пальцами.

Она прижалась к его руке, дрожа, как испуганная лань. Но это была Квинн, если она и была когда-либо действительно испугана, Аларик ни разу этого не видел. Возможно, она дрожала от удовольствия, доставленного его прикосновением. Эта идея согрела его, но Квинн так и не ответила на вопрос.

– Почему ты? – повторил он, заставляя себя спросить, зная ответ и не желая его слышать.

Квинн закрыла глаза и, повернувшись, коснулась его ладони нежнейшим из поцелуев.

– Кто еще? – прошептала она. – Ответь мне, Аларик. Если не я, не ты, то кто еще? Мы будем безучастны, пока наш мир разрушается?

– Ты можешь вернуться в Атлантиду со мной. Вампиры никогда не достанут нас там, – выдавил он, зная, что это бесполезно. Понимая, что совсем не этого он хотел бы для Квинн. Осознавая, что его предложение не осуществимо. Он не станет сидеть сложа руки, зная, что в это время мир умирает.

Никогда.

Квинн тоже понимала это и, чуть отодвинувшись, улыбнулась.

– И Аларик «играл на скрипке» [29]29
  «Нерон играл на скрипке, когда горел Рим».
  В английском языке этот миф передан, конечно, с помощью слова fiddle (Nero fiddled while Rome burned).
  Мы-то с вами знаем, что Нерон не мог играть на скрипке в 64 году до н. э. хотя бы потому, что ее тогда просто не было. Она появилась примерно пятнадцать веков спустя.


[Закрыть], когда горел Рим, – продекламировала она. – Что-то я не могу себе этого представить.

– Желания иногда сбываются.

– Да? – Квинн смотрела вдаль, и он хотел бы знать, что она видела там, в темных глубинах своего разума. – Мои нет. Мои мечты прошли бесследно.

– Обет целибата – выпалил Аларик – Это была ложь.

Она медленно подняла голову, и внезапно страсть, смешанная с надеждой, вспыхнула в ее глазах так ярко, что ему захотелось кричать. Но затем глаза Квинн затуманились, и она отвернулась.

– Даже если так. Мои доводы не изменились. У нас нет времени обсуждать это сейчас, пока твой друг в опасности.

Она повернулась, чтобы уйти вслед за Джеком, но Аларик не мог вынести неопределенности.

– А потом? – Он поймал Квинн за руку и притянул к себе. – Ты хотя бы выслушаешь меня?

Она пристально смотрела на него в течение очень долгого времени, но в итоге кивнула.

– После. Сейчас мы должны действовать. Я, кажется, догадываюсь, в каком направлении они пошли.