Текст книги "Оборотная сторона (СИ)"
Автор книги: Алиса Эльфман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 19 страниц)
2. Рита
Два года… Для меня они сравнялись с вечностью… До сих пор, каждую минуту, каждую секунду я прокручиваю в голове события, случившиеся тогда.
Ложь. Я должна была ее почувствовать, но не почувствовала.
…Я помню, как лишив Аню памяти и отправив в другой мир для новой жизни, я торопилась вновь увидеть отца. И, конечно, вовсе не из-за родственных чувств. Я не могла дождаться того момента, когда стану, наконец, свободной. Почти человеком, а не проклятой провидицей.
Когда я оказалась на крыше здания, где должен был ждать меня отец, то не увидела там никого. Я позвала, и он появился.
– Забирай дар. Я сделала это, – выпалила я на одном дыхании.
И в ту же секунду я поняла, что мне лгали. Теперь, когда Ани не было в этом мире, ничто не затуманивало мое виденье. И теперь я точно знала, что все обещания были неправдой…
– Прежде всего, хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделала. Это действительно важно. Но, тут возникли определенные затруднения, – при этих словах отец как-то нехорошо улыбнулся, я увидела, что он задумал, – Дело в том, что ты нарушила наше главное правило… Вмешалась в судьбу.
Я устало закрыла глаза. Какой во всем этом смысл? Я и так знаю, что он сейчас скажет. И, тем не менее, слабо попыталась возразить.
– Ты вынудил меня сделать это. Сама я никогда бы…
– Это не имеет значения! – раздраженно прервал меня отец, – Ты нарушила законы пифий и должна быть наказана.
Я не проронив ни слова, выслушала весь этот бред. Наказание… Ну и пусть. Они все равно не смогут причинить мне больше боли, чем моя собственная совесть. Я предала подругу, и неважно, что платы за это не последовало. От этого не легче. И самое ужасное, что…
– …Твой дух окажется запертым в этом теле и в этом мире навечно, – я не вслушивалась в большую часть того, что произносил отец. Зачем? Я и так их знала, – Я не могу лишить тебя нашего главного дара – знания, – конечно, мне просто солгали, чтобы использовать в своих безумных играх. А я была настолько слепа, что не поняла этого сразу, – Но твое наказание все равно сурово. Ты окажешься в тюрьме собственной плоти, а позже, когда смерть все же разрушит ее, не сможешь обрести покой ни в другом мире, ни в другом теле.
Я кивнула.
– Это все?
Похоже, отца немного удивила моя реакция. Так как сейчас он фактически находился не на Земле – здесь было лишь его отражение, сохраняющее некоторые свойства изначального объекта – он не мог точно знать все связанное с этим миром. Огромные, космические расстояния не выключают дар полностью, но ослабляют его, делая детали неясными…
Отец быстро справился с изумлением, сделав лицо все таким же непроницаемо-холодным.
– Да. По-моему этого достаточно.
Вполне. Я не боюсь за себя, хотя и знаю, что жизнь бесплотного призрака – это мучительная пытка. Хуже всего то, что я теперь никак не смогу помочь Ане. Я даже не знаю, что с ней происходит. Теперь ее сила стала настолько мощной, что целый мир – Роокхел – исчез из поля зрения пифий. В общем, она там, а я навечно застряла здесь… Но кого я могу винить в этом, кроме самой себя? Я продала дружбу, обменяв ее на призрачную надежду – мыльный пузырь… Я заслужила свое наказание, хотя и не тем, что считает мой родитель.
– Прощай. Больше мы никогда не увидимся, – произнес он, добавив толику уместного сожаления.
– Прощай, – мой голос тоже был печален, но в отличие от отца, это не было наигранным. И грустно мне было совсем по другим причинам…
Я почему-то ожидала, что отражение прорицателя исчезнет плавно, медленно растворяясь, словно силуэт из дыма. Но, нет, оно пропало резко, как будто оборвалась пленка, и последний ее кадр погиб бесследно…
Я подошла к краю крыши. До земли далеко, очень далеко. А имеет ли смысл оставаться в этом теле дальше? Призраком быть тяжело, но, кто сказал, что мне будет хуже, чем теперь? Суицид? Нет. Просто мне все надоело…
– Не стоит этого делать.
Я удивленно замотала головой, пытаясь найти того, кто это сказал. Однако я никого не видела, и самое главное – я не знала, кто это был. Теперь, когда Аня находилась на Роокхеле, ничто не должно было затуманивать мой внутренний взор, но…
– Кто ты? – хрипло прошептала я, не надеясь услышать ответ. Пифии могут сойти с ума или нет? Или это тоже часть моего наказания…
– Дух. Такой, каким можешь легко стать и ты, если не остановишься.
Значит, дух. Странно, если это правда… Мертвые не разговаривают с живыми, по крайней мере, без веской причины.
– Зачем… то есть почему. Почему, ты отговариваешь именно меня? Разве в нашем городе мало самоубийц?
– Меньше, чем ты думаешь. Но людям нравится играть со смертью, танцевать на грани. Самоубийство неинтересно, если нет, хотя бы малейшей вероятности выжить. Это, как лотерея, только ставки несравнимо выше…
– Мне кажется, или ты уклоняешься от ответа? – с сомнением прищурилась я.
Невидимый голос усмехнулся.
– Возможно. Но все же, прошу тебя – не прыгай.
Во мне взыграло любопытство. Я уже давно привыкла к всезнанию, хоть и страстно желала избавиться от него. И теперь, когда оно, почему то не работало…
– Хорошо. Давай договоримся. Я не буду прыгать, а ты объяснишь, почему так меня отговариваешь…
На самом деле, я уже и сама не была уверена, что так уж сильно хочу умереть. Получается, я оказалась в рискованном положении. Если дух окажется заинтересован в моей жизни меньше, чем я полагаю, то… Мне придется следовать условиям игры, заданным мной же. Ладно, в конце концов, что я потеряю, покончив с этой жизнью? Ничего хорошего, уж точно.
Я с волнением ждала ответа призрака – ответа, который решит мою судьбу. В данном случае это звучит несколько глупо и неуместно – но я верна своему слову. Всегда.
– А ты хитра. Что ж, мне это даже нравится. Хорошо, – послышался звук, похожий на шелест ветра – похоже мой собеседник вздохнул, – Понимаешь, я уже давно… нахожусь в таком состоянии. И мне одиноко. Все что остается – это наблюдать за живыми. Но люди… люди слишком скучны, но в то же время так порочны… Ты же другая, и дело даже не в том, что ты – пифия.
– Ты хочешь общаться со мной? – я непонимающе покачала головой.
– Да.
– Допустим. Но тогда, рассуждая логически, мое превращение в призрака… смерть, должна только облегчить исполнение этого желания.
– Ты даже не представляешь, о чем говоришь. Мир мертвых – одна из немногих вещей, недоступных вашему знанию, верно? Жизнь, а скорее существование призрака – это мука, самая настоящая пытка. Но участь самоубийц невообразимо хуже. Такое не пожелаешь никому…
Я задумчиво пожевала губу. Кажется, мне что-то не договаривают. Хотя, с другой стороны, призрак и не обещал сказать мне правду. Да и вообще, кто верит голосам, у которых даже видимого источника нет?
– То есть, причина всему – жалость, – с сомнением уточнила я.
– Не совсем. Но если тебе хочется – пусть будет так.
Мне захотелось возмутиться такому расплывчатому ответу; но, похоже, если я буду и дальше упираться – придется все-таки прыгать с крыши. А слова об ужасной участи самоубийц все еще звучали в моей голове. Призрак прав – то, что происходит после смерти, действительно является тайной за семью печатями даже для пифий. То есть у нас были (и есть) определенные верования, касающиеся загробной жизни. Вообще предсказатели нашего рода живут очень долго, а при переселении в другие тела сохраняют память о прошлом. И большинство из пифий даже не погибает – просто исчезает в пучине безумия, порожденного тьмой в наших сердцах. И неизвестно, лучше ли такой конец обычной смерти, пусть даже и окончательной… В любом случае, в финале мы приходим к тому с чего начали: родились из мрака, и в мраке же сгинули… Если и существует где-то рай, то таким, как я он точно не светит.
– Ну, так что, я тебя убедил? – негромкий деликатный голос духа вывел меня из философских размышлений.
Я бросила последний взгляд на далекую-далекую землю за краем крыши. А если бы этот странный призрак не появился – решилась бы я покончить с собой, смогла бы сделать последний шаг? Страшно ли это – умирать? Больно? Или наоборот – ты чувствуешь свободу, легкость? Или смерть, как и жизнь – у каждого своя? Я не знаю ответов на эти вопросы. И вряд ли кто-то из живых знает… Из живых – нет, а вот…
– Скажи мне, как это было? – прошептала я чуть слышно, зная, что дух все равно меня услышит.
Он сразу понял, о чем я.
– Умирать? Все бывает по-разному, в зависимости, например, от того, как ты погибаешь. Знаешь, я ведь не единожды умирал и воскресал вновь, – тут он ненадолго замолк, словно вспоминая что-то, – Но в последний раз все оказалось иначе, я не ожидал такого. Раньше, в моменты до смерти и во время нее, я чувствовал себя прекрасно – будто купался в свете солнца, будто на эти короткие мгновения я стал единым со всем миром – не стало тайн, болей, проблем… будто я вот-вот вернусь домой… Правда, я ни разу так его и не достиг, а вместо этого воплощался в новое тело. Это тоже было по-своему неплохо, но каждую смерть внутри меня теплилась надежда – что этот раз будет последним, что я окажусь там.
– И от этого ты меня отговаривал? – почти вскричала я, – А что если смерть – мой единственный шанс обрести свет. Мне – рожденной во тьме и не знавшей по-настоящему ничего другого! Кто ты такой, чтобы лишать меня последней надежды на покой, на свободу!?
– Сначала дослушай до конца, а потом уже делай выводы, – мягко остановил меня дух, – Последний раз я погиб не своей смертью – шла война… И до того, как умереть самому, мне пришлось лишить жизни множество людей и нелюдей. В общем – сбылось проклятие моего рода, я и все остальные мои соплеменники стали призраками вместо того, чтобы возродиться…
– Кем ты был… при жизни? – спросила я, хотя ответ на этот вопрос уже пришел мне в голову. Хотелось только проверить…
– Столько времени прошло… – вновь вздохнул-прошелестел призрак, – Я был одним из народа Первой Зари…
Я взволнованно выдохнула. Я предполагала, что такое может быть, но услышать это… Невероятно! Сначала Аня, а теперь этот странный дух, почему-то отговаривающий меня от самоубийства… Чудн`ы переплетения судеб, вот уж воистину! Хотя, секундочку! Если дух сказал правду, то…
– Подожди-ка! – воскликнула я, – А разве твой народ не должен переродиться, чтобы исполнилось пророчество?
– Должен… Но не всем суждено обрести жизнь вновь… Только избранной сотне – самым сильным и достойным, – это было сказано с такой тоской, что я всерьез задумалась о том, как на самом деле мучительно бесплодное существование.
– Жалеешь о том, что не вошел в эту сотню? – произнеся это, я тут же мысленно отругала себя. И так понятно, что жалеет: ни к чему вновь напоминать духу, что он не достаточно хорош, для того, чтобы участвовать в исполнение пророчества.
Но ответ призрака Первой Зари порядком удивил меня, хотя и был бы ожидаемым, если бы я вспомнила как следует историю его народа.
– Нет… Иногда… Я тоскую по жизни, и по смерти тоже. Теперь мне не дано ни то, ни другое. Но я, по крайней мере, не стал таким, как те – из Возрожденной сотни. Меня не гложет необходимость отомстить… Я уже бесконечно далек от света, но и окончательной тьмой тоже не стал, – добавил он.
– Что будет с теми, кто снова живет? – мой голос дрожал о волнения, а перед лицом стояло лицо Ани – такое, каким я видела его в последний раз. Лицо человека, чью душу не просто ранили – сломали, искорежили, убили. Глаза, в которых нет даже отчаянья – только пустота и затаившаяся боль тысячелетий.
– Откуда мне знать. Могу лишь догадываться…
Догадки, догадки и снова догадки. То, что есть и у меня самой! Но этого так мало – недостаточно, чтобы помочь Ане. А я хочу, нет должна, просто обязана ее спасти! Я так виновата…
– Ты скучаешь по своей подруге? – мне послышалось, или призрак действительно сочувствовал мне? Может ли мертвый вообще испытывать хоть какие-нибудь чувства? Или он не похож на других? Как и я…
– Откуда ты знаешь? – прошептала я, избегая ответа на вопрос. Это слишком болезненное, слишком личное, чтобы быть открытым вот так, сразу.
– Мертвые часто наблюдают. Вот только живые этого почти никогда не замечают. Даже если мы будем кричать – только единицы вроде тебя услышат… Так ты скучаешь?
А, какая разница: личное – не личное! В конце концов, этот парень мертв уже не одно столетие (а точнее – тысячелетия), если кто-то и может быть "нем, как могила", так это он! А мне… я… так нужно хоть с кем-нибудь поделиться. Ну не могу я держать все это в себе, не могу!
– Я не знаю… Скучаешь – это, когда хочешь, чтобы человек вернулся… А я… Я слишком виновата перед ней, и хочу только одного – все исправить. Если бы я могла… – я чуть слышно всхлипнула, и тут же устыдилась этого. Я не должна жалеть себя. Аня – вот единственный, кто заслуживает сострадания. Столько "если бы", и большинство из них связанно со мной. "Если бы" я сразу рассказала ей все, что знаю…"Если бы" не стала скрывать свои видения… "Если бы" в тот решающий день я поторопилась, предотвратила бы несчастье… "Если бы" не предала… Так много… Выбор. Вот в чем дело. Мы выбираем все время, каждую секунду, иногда даже неосознанно. Вот только я все время выбирала неправильно. Частично потому, что всю жизнь меня учили: судьба все решает за нас, а мы невластны что либо изменить. Можем просто существовать, подвластные течению жизни…
– Прости, – что-то прохладное, чуть ощутимое коснулось моей щеки, словно желая утереть непрошеные слезы.
– Не извиняйся. Ты ни в чем не виноват, даже наоборот… – я говорила, не отрывая глаз от собственных нервно сжатых ладоней. Так казалось, что со мной говорит не призрак, а кто-то вполне реальный и настоящий, – Спасибо тебе… – тут я замялась. Ведь за все время беседы я так и не удосужилась выяснить имя призрака, – Как тебя зовут… звали?
– Линн, – прошелестело в ответ.
Имя на языке Первой Зари. "Счастливый". "Счастье"… Призрачное, но в то же время такое реальное…
Счастье… Оно как вода.
Его не удержишь в руках
Это когда е коснулась беда.
Когда не изведан страх.
Счастье… Оно как отсветы звезд.
Малость, но виден путь.
Если не знал разоренных гнезд,
Забыл, где горькая суть.
Счастье… Оно лишь в неведение.
И счастлив, кто жил без обмана.
Счастье… Лишь призрак, но тем не менее,
Не верить в него все же рано.
3. Эни
До двенадцати оставалось всего ничего, и я страшно нервничала, в сотый раз перепроверяя свой наряд и арсенал. Вообще, что за банальность – встреча с вампиром в полночь! Хотя, с другой стороны – для детей ночи самое подходящее время. Солнце уже давно зашло, но до рассвета бесконечно далеко… Что может случиться с человеком за одну ночь? Что угодно – если в эту ночь он идет на сделку с вампиром. Я сказала Еве правду – кровопийцам нечем подкупит меня. А вот возможность припугнуть, а вернее шантажировать меня, у них как раз есть. Ева. Именно через нее они отыскали меня. И не так уж сложно пригрозив ей, контролировать меня. А я… я не смогу рисковать ее жизнью. Ведь не кто иной, как Змейка помог мне обустроиться в новом мире. И хоть я не видела ее уже давно, это не значит, что моя благодарность ослабла.
Ладно, разберусь со всем по ходу дела. Может, все окажется не так страшно, как я думаю. Но на всякий случай я как следует подготовилась ко всем возможным неприятностям.
Одежда только самая удобная, не стесняющая движений – свободные брюки из тонкого льна и рубаха с длинными рукавами из той же ткана. Все вещи темно серого цвета, чтобы не выделаться ночью. Обувь… О обувь – это целая история. На моих ногах были сандалии, из тонких кожаных ремешков: мягкие, удобные, они плотно обхватывали ступню, но никогда не натирали – все эти (и многие другие) уникальные качества были свойственны только изделиям темных эльфов. Обычно эту обувь носят только представители их вида, так как продаже она не подлежит. Я же получила ее как подарок, в знак благодарности жителей одной деревушки, которых я спасла от нападений одичавшего медведя-оборотня. Это было нелегко, но не труднее, чем справиться с низшим вампиром. Эти монстры рождаются кровососами, а не превращаются после укуса и обмена кровью. Но в отличие от рожденных аристократов, не признают никаких правил и ограничений, а подобны скорее диким неконтролируемым животным. Поэтому, я и не испытывала особых угрызений совести, когда убивала таких чудовищ. На самом деле, в этом мире совесть вообще чаще мешает, чем помогает. Без ее грызни гораздо проще выжить.
И, тем не менее, я была не готова избавиться от этого рудимента окончательно. Иначе, разве отказалась бы я от роли Охотницы на нечисть – занятия хоть и рискованного, но благородного и необходимого. Однако эта профессия подразумевала не только уничтожение неразумной злобной нежити – с этим я как раз справлялась без труда. Но нелегко убивать вампиров и оборотней, в чьих глазах – таких человеческих – сияет разум и жизнь. Жизнь, отбирать которую я не имею никого права. Для меня было только одно исключение из этого правила. Белый волк, который преследовал меня в обрывках снов, который стеной закрывал мои воспоминания… Я знала, что должна убить его. Это было единственной настоящей целью моего существования. Правда, пока мои поиски не увенчались успехом. Белые вервольфы (а я была уверена, что это был не обычное животное, а точнее, совсем не животное) вообще редки. И нигде из тех мест, в которых я успела побывать, не видели похожего зверя.
Ну что ж, я терпелива. И хотя эта мысль все равно сидит во мне, сейчас нужно сосредоточится на защите от вампиров.
С оружием было сложней, чем с одеждой. Золотого или хотя бы позолоченного клинка у меня не было. Зато была золотая цепочка, на которой я всегда носила талисман в виде стеклянного волка – единственная вещь из прошлой жизни, которую я сохранила. Я сняла фигурку-медальон и, нацепив его на кожаный шнурок, вновь одела на шею. Цепочку же из желтого металла я в два раза обмотала вокруг запястья, оставив больший ее кусок свободным. В случае чего, его можно будет использовать на манер кнута, а удары, нанесенные им окажутся крайне болезненными для вампира. Тут мне как раз пригодились длинные рукава блузы, скрывающие цепочку – вряд ли вампирам понравилось бы мое "украшение".
Также я решила взять с собой два отравленных кинжала – оба подарки Евы, один из них был со мною и сегодня в таверне. Ими вряд ли получится убить кровопийцу, даже ударом в сердце, но все же я неплохо владею этим оружием, и с кинжалами чувствую себя спокойнее. Я вообще предпочитаю ножи и кинжалы, мечу и луку – последние для меня слишком тяжелы и громоздки. Но, как ни странно, даже вооруженная небольшими лезвиями, я способна на многое.
Я вздохнула. Я неплохо сражаюсь в облике человека – пришлось учиться, иначе я уже сотню раз умерла бы за время, проведенное на Роокхеле. Но против сильного вампира, да еще и без подходящего оружия – да, мои шансы выжить в случае сражения невелики… Обратись я волка… Нет. Я не хочу этого. Пусть не в моих силах изменить собственную суть, я все равно могу решать пользоваться этим или нет. И я решила по возможности отказаться от дара оборотничества. То есть совсем избежать этого я не могу – и иногда приходится обращаться в волка. Но я старалась обращаться как можно реже, только когда другого выхода не было – ради спасения жизни. Не только своей, а еще тех несчастных, что обращались ко мне в поисках защиты от темных созданий.
Я много раз успела побывать на грани смерти, но было ли этого достаточно, чтобы я испугалась, захотела цепляться за жизнь? Возможно, именно сегодня я не захочу рисковать…
До полуночи осталось около получаса… Мне нужно торопиться, если не хочу опоздать на встречу с упырем. Я усмехнулась. Сказали бы мне два года назад (да что там два года – сегодня утром!), что я ночью пойду на рандеву с вампиром в одиночку и фактически невооруженной – что ж, такой человек рисковал получить от меня точный удар в челюсть за столь неостроумную шутку… Однако я должна идти, хотя бы ради Евы. Правда, было еще кое-что – дурацкое чувство, сгубившее кошку и… возможно, волчицу. Любопытство. Зачем я могла так сильно понадобиться некому влиятельному вампиру? Ну, сегодня я получу ответ на этот вопрос, или… погибну.
Ладно. Не стоит сразу думать о самом плохом развитии событий.
Времени оставалось все меньше и меньше. Я знала это, хотя не имела возможности посмотреть на часы. Возможно, умение определять точное время суток являлось способностью оборотней, а может – моим личным талантом. Про отсутствие часов я точно подметила – где вы видели часы посередине леса? Вот-вот. А именно в лесу я и остановилась, как собственно и всегда. Дома мне не нравятся – в них я чувствую себя запертой. Вдобавок есть не так уж много людей, у которых я могла бы остаться ночевать. А в лесу всегда можно найти относительно уютное место. Пещера, нора, дупло дерева, а на худой конец сойдет и куча листьев или еловых веток. Я могла вполне спокойно спать на земле: по крайней мере, животных оборотню опасаться не имеет смысла. А на случай приближения кого-нибудь другого – мой сон по-волчьи чуток, я проснусь тут же, если неподалеку окажется кто-нибудь опасней лесной живности….
В последний раз проверив свой скромный набор оружия и набрав полные легкие смолистого свежего воздуха, я решительно отправилась в сторону "Ангельской песни" – той самой таверны, где и пройдет эта встреча.
…Ночной лес полон жизни – видимой и слышной. В темное время суток она становится даже более оживленным, чем днем. Вот послышался крик местной хищной птицы – Рихх (чем-то похожа на филина, чем-то – на пустельгу), будто неупокоенный дух воет и стенает. Незнающего человека этот звук может напугать до дрожи в коленках. Признаться, и я сама в первое время вздрагивала, но два года жизни в лесу сделали свое дело – теперь я не боюсь разнообразия звуков ночи… А вот звенит, разрезая толщу воздуха, пронзительный лай огневой лисицы, которому вторит испуганный писк мыши-полевки – похоже, хищница вышла на охоту. Да, такова вся жизнь – постоянное противостояние охотника и жертвы. Вот только кем здесь являюсь я? Зло стиснув зубы, я устремила свой взгляд на мраморное блюдце луны. Это я и выясню сегодня ночью…
* * *
В «Ангельской песне» было необычно пусто. Только в одном углу сидела двое молчаливых мужчин в доспехах – кажется чьи-то наемные берсерки. Но эта угрюмая пара – явно не те, кто мне нужны. Мой взгляд еще раз встревожено обшарил таверну – и вот, в самом темном углу я обнаружила фигуру в балахоне, напомнившую мне сегодняшнего таинственного посетителя. Я подошла поближе, и осторожно присела на стул рядом с гостем. Нет, точно не тот, кто приходил днем. Во-первых, этот был намного выше, что бросалось в глаза даже, когда он сидел. А во-вторых – его руки, оказались гораздо крупнее, и бесспорно мужскими, хоть и такими же аристократично-изящными.
– Вы – Эни? – раздался голос из-под капюшона.
– Вы думаете, кто-нибудь другой сел бы за один столик с вампиром? – уклончиво ответила я вопросом на вопрос.
В голосе моего собеседника послышалось удивление.
– Вы так сразу поняли, кто я?
– Это не так уж сложно. Руки, голос… – я сделала рукой пространный жест, указывая на вампира, – Все это выдает сущность. А если бы я увидела Ваше лицо – отпали бы последние сомнения.
– Это намек? Хотите, чтобы я снял капюшон?
– Я предпочитаю смотреть собеседнику в глаза.
– Хорошо, как пожелаете. Но, прошу, только, когда мы выйдем на улицу.
А он не хочет лишний раз светиться! Ну, вполне понятно – вампиры вообще предпочитают оставаться в тени, в прямом и переносном смысле. Но… Почему на улице?
– Я думала, мы обо всем договоримся здесь, – холодно произнесла я.
– О! – рассмеялся вурдалак, – Я всего лишь проводник. А говорить с Вами будет мой господин.
Вот дьявол! А я-то понадеялась, что общаться придется с этим рохлей! Расслабилась, блин.
– А если я не хочу никуда идти? Потащите меня силой? – полюбопытствовала я.
Вампир смутился.
– Нет, конечно. Но поверьте мне, будет лучше, если вы пойдете со мной добровольно и без сопротивления.
Так, а теперь пошли угрозы. Этого следовало ожидать. Хотя эта вампирская мямля даже напугать не может, как следует. Тоже мне: "ужас, летящий на крыльях ночи"!
– А так, теоретически. Что вы мне сделаете, если я не поеду?
– Для начала, мы можем "поговорить" с вашей подругой – танцовщицей в этой забегаловке… – слово "поговорить" прозвучало очень и очень многозначительно.
О нет! Я совсем забыла о Еве… Она ведь совсем не умеет за себя постоять. Жриц Тан Вейи учат танцам с холодным оружием – мечами, кинжалами… Но танцы – это еще не боевое искусство. Да Ева вообще не способна поднять руку хоть на кого-нибудь!
Вот уроды! Знали же на что надо давить. Похоже, у меня не остается другого выхода…
– Хорошо. Пойдемте… – я резко поднялась со своего стула.
– Я рад, что вы проявили благоразумие, – в голосе вампира я могла явственно различила улыбку. Радуется он, гадина!
…Холодный ночной воздух охладил мои горящие щеки и привел в относительный порядок мысли. Так. Разложим все по полочкам. Во-первых, не пойти я не могу. Во-вторых, если я все-таки не пойду (смотри пункт номер один) – пострадает Ева. В-третьих, этому я не дам этого случиться. Вывод: надо идти. Как и всегда, умные рассуждения не открыли ничего нового…
Как только мы вышли на улицу, вампир скинул капюшон, однако оказалась слишком погружена в свои мысли, чтобы обратить на это внимание. Поэтому, кровопийца первым подал голос.
– Что же такое может сказать вам мое лицо?
Я бросила на него беглый взгляд.
– Ну, начнем с того, что ты Обращенный вампир, хотя и скрываешь это. Твоим Создателем был каинит, но ты выдаешь себя за рожденного лилима. Это случилось не более года-двух назад. Думаю, ты происходишь из знатной, но человеческой семьи. Такую жизнь выбрал добровольно, а не вследствие несчастного случая. Но все оказалось не так, как хотелось бы… Поправь меня, если я не права.
Многое мне действительно стало понятно по внешним признаком. О многом попросту догадалась.
Вампир отвел глаза. Похоже, мои слова порядком задели его. Но я всего лишь говорила то, что вижу. И вообще, почему меня должны волновать его чувства?
– Я действительно знал, на что иду, когда соглашался на Пробуждение, – услышала я тихий голос, – Но, поверь, у меня были на то веские причины…
– Что, как всегда любовь? – фыркнула я. История стара, как мир, и настолько же банальна.
– Она стала другой. Какое-то время я думал, что дело во мне, ведь вначале она не желала моего Обращения. Но, нет. Просто два года назад моя Них`иль умерла… Не буквально – не стало лишь ее прежней, настоящей. А другой уже не было дела до меня.
– Она – вампир?
– К сожалению, не просто вампир, а дочь местного кхана. И по совместительству моего господина.
– Ты жалеешь о том, кем стал?
Несчастный влюбленный тяжело вздохнул.
– Какой смысл рассуждать об этом теперь? Я должен или смириться с этой "жизнью", или убить себя, что в принципе сложно, но возможно. Tertium non datur (лат. "Третьего не дано")…
– Ну вот, началось! – я раздраженно закатила глаза, – Почему же все вампиры так обожают сыпать фразами на латыни?
– Потому что большинство рожденной аристократии родом с Земли времен античности. Если умеешь вовремя вставить фразу на древнем языке, то это является доказательством твоего высокого положения. Но, если ты не понимаешь того, что я сказал…
– Все я понимаю! – возмутилась я, – У меня вообще уникальная способность к языкам.
– Не у тебя, а у всех оборотней, – огрызнулся вампир.
Я предупреждающе подняла руку.
– Ладно, забыли. Давай лучше вернемся к беседе о твоей возлюбленной.
– Да к чему там возвращаться… – покачал головой мигом погрустневший вампир, – Она делает вид, что знать меня не знает. Я работаю на ее отца. Вот собственно и все.
– Ты ее ненавидишь?
– De mortus aut bene, aut nihil (лат. "о мертвых ничего, кроме хорошего"). А даже само ее имя – Нихиль говорит мне: "ничего".* (имя вампирессы – Них`иль – перечтение латинского "n`ihil", что буквально означает "ничто".)
Я вздохнула. Этот рассказ действительно печален: правда, иначе, чем кажется вампиру. Историй любви со счастливым концом нет в принципе, просто иногда люди умеют вовремя прервать повествование. Мне жаль, что из-за взбалмошной девчонки парень обрек себя на вечное проклятие. Вот это по-настоящему грустно.
Вампир по-своему отреагировал на мой вздох, и тут же быстро проговорил, оглядевшись по сторонам.
– Но вообще-то мне особо и не на что жаловаться. Работа, как говорится sine cura (лат. "без заботы"), да и кхан – отец Нихиль ко мне на удивление добр… А что касательно тебя? Какова твоя история? – неожиданно перескочил он.
Я внутренне напряглась. Странно он себя ведет. Сначала начинает неожиданно расхваливать своего хозяина, а потом резко заговаривает о моей жизни.
Несмотря на всю свою феноменальную реакцию, вампир не успел уклониться от моего кинжала, который я приставила к его горлу.
– Для кого разнюхиваешь, ищейка? – прошипела я.
Вампир скосил глаза на лезвие, опасно сверкающее в свете убывающей луны.
– Ты не можешь убить меня простым ножиком, – прохрипел он, однако освобождаться не спешил.
Я надавила чуточку сильнее так, чтобы угроза, исходящая от меня стал более ощутимой.
– Возможно, это и так. Но, не думаю, что тебе понравится, когда я отрежу твою голову. Или?.. – я вновь усилила нажим – теперь край лезвия был испачкан жемчужной кровью вампира.
– Нет-нет! – поспешно воскликнул он, чуть ли не замотав головой (но по понятным причинам, не сделав этого).
Я неспешно отодвинула клинок, и вновь спрятала его в рукаве.
– В следующий раз я не буду раздумывать, – предупредила я, не глядя на вампира.
– Верю, – ответил он, тяжело дыша, – Это можно трактовать, как: "не лезь не в свое дело"?
– Именно так.
– Извини.
А это уже что-то неожиданно! Кровопийца просит прощения!? Хотя он еще совсем молод. По меркам бессмертных, по крайней мере. В таких, человеческие чувства еще живут, иногда. Но, нельзя упускать из виду, что вампир может просто неплохо притворятся… Никогда не стоит забывать об осторожности.
Какое-то время мы шли молча. Первой не выдержала, как ни прискорбно, я.
– Мы всю дорогу протащимся пешком?
Вампир заметно, вздрогнул, услышав мои слова (он, что БОИТСЯ меня!?), но тут же взял себя в руки и ответил мне.
– Нет, что ты. Нам осталось пройти совсем немного, а дальше – на лошадях.
Лошади? Вот черт только не это! Помимо того, что я просто не люблю этот способ перемещения (уж лучше пешком!), вряд ли найдется хоть одна кобылка, которая согласится подвезти меня. В принципе, их не в чем винить, какой конь даст на себя усесться волку? Вот-вот, а я как ни крути все же оборотень. Выбирала я это или нет – лошадям все равно. Глупые животные!
