Текст книги "Частная Академия. Осколки (СИ)"
Автор книги: Алина Ланская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 59
Когда захожу в нашу с Юлькой комнату, Шелест тут же вскакивает и бросается ко мне, но замирает в нерешительности, увидев за моей спиной Цырулева.
– Ой! – она прикрывает ладошкой рот и расширив глаза настороженно смотрит на Аркадия. – Здрасти!
– Добрый вечер! – он обводит цепким взглядом комнату, а потом, чуть подтолкнув меня вперед, закрывает за собой дверь. – Мира, я могу тебя здесь подождать.
– Нет! Мне нужно переодеться и принять душ. Через полчаса я буду готова.
По лицу Цырулева пробегает едва заметная тень. Он расстроен, что не может выполнить распоряжение ректора не оставлять меня одну ни на секунду. Ради моего же блага, разумеется.
– Хорошо! Я буду за дверью.
Едва он выходит, Юлька бросается ко мне.
– Преподам же запрещено тусить в общагах со студентами, – Шелест округляет свои и без того выразительные глаза. – Или… что происходит вообще? Почему тут твои вещи? Что с Шумским? Говорят, он в коме.
– Жить будет! – быстро стягиваю с верхнюю одежду, а затем и джинсы с толстовкой. – Такие подонки живучие гады.
– Значит, правда, что говорят? Он напал на тебя? Прямо в кампусе?! Совсем рехнулся! Его же Темный прикончит.
Своим громким смехом пугаю Шелест и пока она не забросала меня новыми вопросами, скрываюсь в душе.
Наверное, я умерла, потому что ничего не чувствую, не могу даже определить холодная вода льется или горячая. Я была намного живее, когда меня поймал Стэн, а два выродка держали за горло. И я точно ощущала жалость вперемешку с брезгливостью, когда мимо проносили Шумского с капельницей. И даже когда говорила с Настей.
Но все закончилось, когда Аркадий вернулся и сказал, что ректор хочет со мной поговорить. Нет, он не убеждал меня отказаться от своих слов, он был чутким и внимательным. Обещал, что такого никогда не было и никогда не будет в его академии. И что он сам со всем разберется.
А мне надо хорошенько отдохнуть и забыть обо всем. Настолько хорошо отдохнуть, что академия за свой счет сняла мне номер в самом дорогом отеле города и туда мы сейчас едем, чтобы утром улететь домой.
И я согласилась. Эта академия заслужила быть такой, какая она есть. Не хочу здесь находиться и минуты.
Папа и слушать не захотел, чтобы я одна летела. Ректор лично с ним разговаривал, говорил, какая я умница, что смогла досрочно сдать сессию и какие у меня отличные перспективы. Папа, кажется, не очень поверил, но я пообещала все рассказать дома.
Слова ректора до сих пор стоят в ушах, вижу его нервный, немного заискивающий взгляд. Пока разговаривал со мной, все на мобильник свой пялился, ждал чего-то. Но не дождался, похоже. У сенатора Баева сейчас более важные дела – внука надо женить завтра.
Когда выхожу из душа, Юлька уже кому-то строчит сообщения, но испуганно откидывает телефон на кровать.
– Да сплетничайте, – разрешаю я. – Все равно все замнут. Я же не пострадала! А Шумский он случайно типа траванулся.
– Ты поэтому уезжаешь? А… говорят, тебя сегодня в деканате видели и…
– Я сюда больше не вернусь. Сессию сдала, а что дальше – понятия не имею!
– А как же… Стэн рехнулся! А как же Баев? Он же…
– Его больше нет для меня.
Шелест так и остается стоять с открытым ртом, пока я быстро переодеваюсь в чистую одежду, а потом неловко обнимаю маленькую Юльку.
– Пока. Долгие проводы…
В этот момент слышу нетерпеливый стук в дверь.
Цырулев!
До города добираемся в полной тишине. Но когда нам выдают ключи от номеров, Аркадией идет меня провожать и затевает разговор.
– Я восхищен тем, как ты держишься. Мира, за эти два дня ты еще больше выросла в моих глазах. В твоем возрасте девушки обычно впадают в истерику, требуют жалости, а ты такая сильная…
– Я ничего не требую. Только чтобы меня в покое оставили!
Захлопываю перед его носом дверь и чувствую себя стервой. Аркадий не виноват, что так сложилось. И он не виноват, что не доглядел. Никто не виноват.
Кроме Баева!
Номер и правда огромный, похож чем-то на гостевую спальню в пентхаусе Артема. Падаю на кровать, не раздеваясь.
Завтра. Он. Женится.
Смотрю на мобильный и подавляю в себе желание разбить его об стену. У меня появились мажорские замашки. Забиваю голову всякой фигней, лишь бы не позвонить ему. Не накричать, не сказать, что он уничтожил меня. Что я теперь только оболочка, в которой вот-вот закончатся батарейки.
Утром Аркадий будит меня звонком, и мы собираемся в аэропорт.
– Летом поеду в Шанхайский университет. Пока как турист, но возможно… возможно останусь там, если подпишу контракт. Это хороший вуз и там есть гранты для одаренных студентов.
Смотрю на него, не мигая. Он серьезно? Сейчас?
Ну да, жизнь ведь продолжается! А я и не знала.
– Извини!
В зале вылета Аркадий оставляет меня, чтобы пойти и взять нам два кофе. Я не хочу пить, но хочу побыть одна.
Знакомое чувство, как тогда в пентхаусе. Уходила и понимала, что не вернусь. Сейчас так же. С академией покончено. Остались формальности и огромный долг!
Когда в кармане жужжит мобильный, не сразу обращаю на него внимание. Лишь когда телефон продолжает вибрировать, нехотя вытаскиваю трубку.
Артем!
Вокруг мгновенно наступает тишина, мой мир сжимается до небольшого блестящего прямоугольника со светящимся экраном.
Сенатор просил с ним не разговаривать. И ректор вчера…
Пошли они все лесом!
– Привет!
– Мира! Ты в порядке? Где ты?
Вслушиваясь в его крик, который мгновенно проникает в душу, рвет ее изнутри. Боль, злость и чего-то еще… чего я никогда не слышала в голосе Артема. Вина? Из-за Шумского?
– Я в аэропорту и я в порядке. Стэн не успел ничего мне сделать, если ты об этом, – поражаюсь своему спокойному голосу. – Улетаю домой.
Он молчит и тяжело дышит в динамик. Такая тишина красноречивей слов. Он все понял, вот и не спрашивает, что случилось. И все же у меня не хватает сил нажать на отбой и заблокировать его номер.
Наш последний разговор.
– Все не так, – наконец выдавливает из себя Баев. Прикрываю глаза, пытаясь представить его сейчас, и слезы тут же катятся по щекам. – Мира, я не знаю, откуда ты узнала, но все не так…я не хотел…
– Не хотел? – всхлипываю носом, но мне все равно, что реву. Я имею на это право. – Не хотел говорить мне, что женишься?!
– Когда я летел в Москву, я не знал, что все так обернется. Дед серьезно болен, этот брак… спасение… просто сделка, для нас он ничего не значит! Я хотел приехать и все тебе объяснить! – Баев вот-вот сам сорвется на крик. Знаю, что все потеряно, но его отчаяние звучит так искренне. – Я тебя люблю! Только тебя! Я не собираюсь жить с Юстиной! Мы с ней обо всем договорились! Она не будет лезть в нашу жизнь!
– Она уже влезла! И выгнала меня из твоей жизни, Баев! – Кричу так, что спавший через два ряда кресел пассажир, подпрыгивает на месте. – Ты или трус, или идиот! Или врешь мне внаглую.
В телефоне тишина, я только слышу свои всхлипы. Ругаюсь на себя, но не могу остановиться. Почему я не отревелась раньше? Почему вчера не закатила истерику? Почему не разнесла этот чертов пентхаус? Мне бы стало легче. И я не была бы сейчас такой жалкой и убогой дурой, которую жестоко предали.
– Кто приехал? – тихо спрашивает Артем. – Юстина? Когда?
– Позавчера, – испытываю мелкое злорадство, сливая Ульссон. Хотя знаю, что ничего не изменится. – Я видела ваш брачный контракт, слышала твое голосовое, как ты приедешь на ужин к своей теще. Юстина даже сказала, что ты отдал ей пентхаус! Ты… я… я не поверила, что ты можешь оказаться таким ублюдком, Баев!
– Ублюдок, – повторяет эхом Артем. – Ты права.
Лучше бы он снова оправдывался! Так я находила в себе силы на него кричать, так я хоть жила.
– Я пыталась не верить ни ей, ни твоему деду! – снова реву и почему-то оправдываюсь. Наверное, больше перед собой. – Я пыталась! Но ты не звонил! Ты исчез. Ничего не объяснил, только сказал, чтобы я верила! А сам готовился к свадьбе!
– Дед? Ты с ним говорила?
Понимаю, что ляпнула, не подумав. Сенатор, если узнает, может и правда сделать что-то с моей семье.
– Мира? Мира, он тебе угрожал?
Снова молчу и слышу как Баев сдавленно матерится.
– Я, наверное, никогда не пойму твой мир, а ты мой, – тихо шепчу, вытирая ладонью слезы. – Как можно любить одну, а жениться на другой? Это же обман, Артем.
– Это не обман, – устало протягивает. – Это временное решение.
– Не ври себе. И мне тоже не ври. Потому что это не мое. Я не буду никогда с женатым мужчиной. Никогда не соглашусь! И ты знал! Знал это всегда! Зимой я уехала от тебя именно поэтому!
– Ты любишь меня?
Как удар под дых! Он не имеет права спрашивать!
– Люблю, – выдыхаю с дикой болью в горле. – Пока люблю, но научусь думать о тебе, как о чужом муже. Обещаю. Ты же сегодня, да…?
– Свадьбы не будет, Мира.
– Я не верю! – тушу в себе крохотный лучик надежды, потому что знаю, что ему не позволят. Юстина и его дед просто не дадут ему поступить по-другому. – Я больше не верю тебе. Ты обещал меня защищать, обещал, что никто меня не тронет в академии. Я чудом цела, спасибо Насте Збарской. Ей, а не тебе! И не обещай мне больше того, что не можешь выполнить.
Он молчит, оправдаться больше не пытается. И я ему даже благодарна за это.
Пора.
– Прощай, Артем!
Не чувствую ладонь, которой держу мобильный. Смотрю на экран, слышу голос, но слова разобрать не могу. Это к лучшему. Как в бреду нажимаю на отбой, а потом блокирую его номер.
Все.
Глава 60
Мира давно отключилась, а я так и сижу на кровати с телефоном в руке. Кровь быстро стучит в висках, ничего кроме этого звука не слышу. В полном оцепенении.
Я поверил ей сразу. Слишком хорошо знаю ее честность и бескомпромиссность, чтобы сомневаться.
Она права во всем. Кроме одного. Но это потом.
Мозг работает четко и слаженно, выстраивая понятный алгоритм действий. Следующие полчаса пункт за пунктом выполняю то, что должен был сделать сразу. Не раздумывая, не уговаривая себя, не слушая бредни деда о долге и ответственности за семью. Тогда я не допустил бы того трэша, в который скатился сам и потащил за собой ее.
И все же взрываюсь, когда подключившись к записям с камер пентхауса, вижу сначала Юстину в своей гостинной, а потом как моя растерянная и униженная девочка звонит мне. И разговаривает с дедом.
Не знаю, кого сейчас больше ненавижу – себя, что не додумался посмотреть по камерам, что происходит с ней или его, что предал меня. Самый близкий и родной человек. Был.
Перед глазами красная пелена, я еле сдерживаюсь, чтобы не ворваться к деду и не разнести к черту все вокруг. Он болен. Хотя я почти не верю в его приступ, из-за которого меня выдернули из дома. Почти не верю, что его могут выкинуть из кресла сенатора и посадить.
Гребаный спектакль!
– Артем Александрович, сенатор и Александр Арсеньевич уехали рано утром, – докладывает горничная, когда я наконец выползаю из своей комнаты. – Просили передать, что вернутся до полудня. Завтрак подавать?
Что ж, значит, разговор придется отложить.
– Завтрак не нужен. Я тоже уезжаю.
По дороге просматриваю утренние сообщения от Юстины.
«Проснулся? Я так волнуюсь. Мне нужна твоя поддержка»
«Папа приготовил нам какой-то безумный подарок, но не колется»
Идиот! Она столько лет была у меня перед глазами, а я ни хера не видел! Хотя, я и деда родного не знал, считал, что он единственный, кто меня всегда любил и по-настоящему заботился.
Когда подъезжаю к дому Ульссонов, поражаюсь собственному внутреннему спокойствию. Можно было б оставить Юстину в неведении, но она этого не заслужила.
Когда поднимаюсь по лестнице, вижу входящий вызов от деда. Улыбаюсь и вырубаю мобильный. Значит, он уже все узнал.
– Артем? – мать Юты чуть не подпрыгивает, когда видит меня. – Ты что так рано? В два часа только… что…
– Нужно поговорить с Юстиной, – улыбаюсь своей несостоявшейся теще, которая конечно же знает, как меня наебала ее дочь. Скорее всего, они вместе все придумывали. Эта тварь еще на Новый год мне про Миру заливала.
– Но… но к ней нельзя, – мямлит и оглядывается на закрытые двери. – У нее как раз последняя примерка, нельзя, чтобы ты ее увидел в платье… дурная примета…
– Ну что вы, какие приметы? – широко улыбаюсь и отодвигая эту суку в сторону, иду к дверям, чтобы через секунды услышать возмущенный женский визг.
– Артем! Что ты здесь делаешь? Тебе рано!
– В самый раз! – выпроваживаю из комнаты двух телок и мамашу, которая уже и сказать ничего не может, только воздух хватает губами.
И после того, как закрываю дверь на замок оборачиваюсь.
– Красивое платье.
– Правда? – она так мило смущается и краснеет, что я почти ей верю. Такой нежной и ясной девочке, которая все годы смотрела на меня своим чистым доверчивым взглядом.
– Нет, конечно. Оно уродливое, как и ты, Юта.
Усаживаюсь в кресло и наблюдаю как она меняется в лице. Хочу снова увидеть ее настоящую. Лживую наглую высокомерную суку, которая смела так разговаривать с Мирой.
Справляется с эмоциями моментально – вот уже удивленный взгляд и обиженно подрагивают губы.
– Я… я не понимаю, Артем. Что случилось?
– Ты случилась, Юта. Ты случилась. А ведь я правда к тебе неплохо относился. Настя тебя всегда недолюбливала, но я не обращал внимания. А надо было.
– Я не понимаю… господи, да что…, – почти плачет.
– Значит, краш из детства? Мило.
В глазах вспыхивает понимание, слез уже не видно.
– Ты пришла в мой дом, Юстина, – встаю и подхожу к ней ближе. – Ты угрожала моей любимой женщине. Решила, что можешь распоряжаться моей жизнью? Ты – никто, Юстина. Такая же пешка в чужой игре, как и я.
Она молчит, опустив голову вниз, не двигается, но что-то в ней неуловимо меняется.
– Ты нарушила наш договор. Не лезть в мою личную жизнь. Что ты себе возомнила? Что сможешь мной распоряжаться? Что у тебя есть какие-то права на меня?
– Юта?! Все хорошо? – из-за двери раздается нервный вопль ее мамаши. – Что там у вас?
– Все… все хорошо, мам. – Она наконец, поднимает голову, но смотрит мимо меня. – Небольшое недоразумение. Мы все решим.
Это уже без меня.
– Свадьбы не будет, Юта. Можешь, подтереться своим брачный контрактом. И скажи спасибо Мире, что я уже другой. Она тебя сейчас спасла от меня.
Отворачиваюсь, чтобы уйти, впереди еще разговор с дедом. Куда тяжелее, чем тот, что был сейчас.
– Артем, стой! – обхватывает меня за плечи, прижимается всем телом. В спину впиваются жесткие узоры ее платья. – Я люблю тебя! Я не могу без тебя!
Сбрасываю с себя ее, на удивление не без труда. Цепкая.
– Решила, что можешь купить меня? – ничего кроме брезгливости она во мне ничего сейчас не вызывает. Даже ненависть и злость на эту дрянь сейчас поутихли. Она проиграла.
– По-другому ты бы не согласился, – смотрит на меня обезумевшим взглядом. Никогда прежде я не видел такой Юстину. Не представлял, что она может быть такой. – Ты обязан, слышишь! Обязан! Твой дед обещал моему! Папа тебя уничтожит! Вас всех! – Истерит, но поймав мой взгляд, тут же сбавляет обороты. – Ну хочешь… господи, спи ты с кем хочешь, даже с ней. Я не против… только не уходи! Твоя семья на грани, я тебя спасу…
Она продолжает нести какой-то бред, рыдает на полу, а я уже иду к выходу. Вижу на столе ворох мелких свадебных побрякушек и резко смахиваю их на пол. Они разлетаются по паркету с резким и на удивление тяжелым шумом.
Вижу у себя под ногами розовый мобильный Юты, который, оказывается, был в этом барахле.
– Отдай! – вдруг взвизгивает она, но еще до того, как успевает ко мне подбежать, вижу на экране непрочитанное сообщение. От Стэна.
«Чуть не откинулся из-за этой суки».
Уебок! В душе снова поднимается ярость.
– Пароль! – провожу пальцем по телефону, а другой рукой удерживаю Юстину. Ладонь движется вверх по ее плечу и застывает на шее.
– Пусти! – верещит, но когда понимает, что не вырвется, нехотя признается. – Дата твоего рождения.
Отталкиваю ее в сторону и быстро ввожу пароль. Переписка с Шумским. Взгляд выхватывает сообщение:
«Сенатор сказал, Шанина завтра утром должна убраться из академии. У тебя мало времени, чтобы наказать ее».
В глазах темнеет. Эта тварь слила мою девочку Шумскому. В ушах стоит крик Миры. Ее отчаяние и боль.
– Наказать? – делаю шаг к Ульссон, но она вдруг бросается к двери и не успевает.
– Пусти! Не надо!
Начинает задыхаться, хрипит, и я только тогда понимаю, что держу ее за горло. Пальцы с силой сжимают тонкую шею. Чувствую на них ее бешеный пульс.
– Почему же не надо, – шепчу в глаза, в которых плещется страх. – Ты же хочешь быть со мной, а? Замуж за меня хочешь. Или уже не хочешь?
Растерзать эту тварь. Уничтожить. Разорвать.
Бьется, изворачивается, ее непросто удержать одной рукой, хотя ярость внутри зашкаливает. И когда кладу левую ладонь на шею, понимаю, что пульс почти не чувствую. Юта уже едва дергается, бледная и глаза…пустые.
Она падает мешком на пол, когда убираю руки с шеи. Лежит без движения, но когда опускаюсь рядом с ней на корточки, начинает оживать, кашляет и хрипит. Взгляд затравленный, но уже живой.
– Я говорил, что буду тебе плохим мужем, Юстина. Я не врал.
Она пытается от меня отползти. А я уже поднимаюсь на ноги. Пелена с глаз исчезла.
– Больше никогда не появляйся на моем пути. Тронешь Миру – убью.
Когда открываю дверь, слышу ее сдавленное шипение:
– Ты потеряешь все!
– Уже!
В комнату с воплем влетает ее мамаша, слышу крики за спиной, но не останавливаюсь. На душе спокойно. Жалею только о том, что Стэн не оказался рядом.
Когда сажусь в машину и вынимаю мобильный, понимаю, что прихватил еще и Юстинин.
Едва включаю свой, тут же раздается звонок от деда.
– Что ты устроил?! Щенок! Мальчишка! Ты рушишь…, – хрипит точь-в точь как Юстина совсем недавно, но жалости больше нет. Только злость.
– Нет, дед, это ты все разрушил, когда решил продать меня. Хотя я на это согласился сам. Но Мира… она чуть не погибла. Из-за тебя и меня. Из-за твоей гребаной игры!
– Что ты несешь?!
– Ты угрожал ей? Она не сказала, но я знаю, когда она боится. И как она боится. Клянусь, ты пожалеешь. Только тронь ее или ее семью. Ты меня не знаешь.
Я говорю это не тому, кто меня воспитал и кого я любил все эти годы, кем восхищался и ради кого был готов стать не собой. Такого человека никогда не было. Только иллюзия.
Я говорю это старому маразматику, который решил поиграть с моей жизнью. С моими чувствами.
– Артем, успокойся! Так, подожди, Ульссон звонит. Ты у них был?
Отключаюсь и сверяю путь с навигатором. Пробок немного. Через полчаса буду в аэропорту. Здесь меня больше ничего не держит.
Дед не перезванивает, зато наяривает отец. Его вызовы сбрасываю и собираюсь выключить телефон, но перед этим вижу его сообщение:
«Дед в реанимации инфаркт приезжай».
Глава 61
Перелет плохо помню. В самолете быстро засыпаю, а когда Аркадий пытается меня разбудить, потому что принесли еду, я молча отворачиваюсь в другую сторону.
Сны снятся странные, но я цепляюсь за них, лишь бы дольше не просыпаться и с неохотой выхожу из самолета, когда мы прилетаем в Екат.
– Может, съешь чего? Нам еще два часа ждать рейса, – Цырулев нервно лохматит волосы, хмурится и всем своим видом показывает, как сильно переживает за меня.
– Не волнуйся, не умру по дороге от голода, – пожимаю плечами, а сама думаю, когда я стала такой неблагодарной стервой? Жизнь с Темным, конечно, не приводит к свету, но все же нельзя так плохо относиться к людям. И пусть Аркадий делает это для себя, для своих отношений с сенатором Баевым и его приятельницей Альбиной Ливенской, но он по-своему заботится обо мне. И несмотря ни на что приносит мне большой стакан с мокко и шоколадный круассан.
– Ешь, – улыбается рядом. – Можешь не говорить «спасибо».
– Спасибо!
Я слабо чувствую, что ем, скорее умом понимаю, что вкусно. Должно быть вкусно. Все как с моей жизнью. Я ее не чувствую, но знаю, что она где-то существует.
Едва отправляю папе сообщение, что мы приземлились и ждем своего рейса, он тут же перезванивает и требует детального отчета о перелете, слышу как на заднем фоне на него шипит мама и велит «оставить ребенка в покое».
Мамочка, как же я хочу снова стать ребенком! Маленькой девочкой, которая бегала от тебя босиком по грядкам и считала самым страшным наказанием обязательное мытье ног в тазу перед сном.
– Мы скоро выезжаем в Читу, Мирка, так что будем ждать тебя в аэропорту, – важно сообщает папа, и я улыбаюсь, смахивая слезы. Наконец, я увижу как он ходит сам, без помощи. Ради этого можно было и не такое вытерпеть.
– А мелкие с кем, пап? Или они тоже?
– Дома с соседкой. Но они ждут гостинцев, Мирка. Мы им говорили, чтоб губу закатали, но пацаны же… Цырулев твой на месте? Дай-ка ему телефон.
Папа как обычно распоряжается всеми вокруг по собственному усмотрению. Но Аркадий довольно спокойно относится к тому, что папа с пристрастием его допрашивает. Я же начинаю судорожно искать глазами магазины, чтобы купить подарки не только малышам, но родителям, дядь Сереже, нашей директрисе Ильдаровне, которая и засунула меня в эту академию.
Мне сейчас не до гостинцев совсем, но никому об знать не нужно.
Когда садимся в самолет с пакетами в руках, последний раз проверяю телефон. Тишина.
Он так и не позвонил.
«Свадьбы не будет». Но если он не женился, почему не позвонил? Это же Баев! Если он чего-то хочет, для него нет преград! Да, я заблокировала его номер, но разве его можно остановить, если только он сам не готов остановиться?!
Сейчас наверное стоит со своей ослепительно красивой Юстиной и с одолжением принимает поздравления со свадьбой. А рядом она. Его жена.
Следующий перелет провожу так же как и первый – во сне. Я все дальше от Артема, его свадьбы, его семьи, от академии, от той жизни, которую ошибочно хотела сделать своей. Нет, по-настоящему дома я буду только, когда увижу родителей. Где дом, там и счастье. Тогда почему мое сердце до сих пор с ним?
Артем Баев – чужой муж. Только так ты и имеешь право о нем думать.
Аркадий тащит все мои вещи, даже пакеты с подарками, когда мы уставшие идем на выход из аэропорта. Невольно вспоминаю, мой прилет в академию зимой. Тогда Цырулев тоже был рядом. Такой интересный и загадочный. Ловлю себя за тем, что жадно оглядываю толпу встречающих. Как будто из нее сейчас выйдет Артем в своем черном пальто, отберет у Аркадия мои вещи и запретит Цырулеву появляться со мной рядом.
Взгляд утыкается в родное лицо, и я, устыдившись своих глупых желаний, бросаюсь к папе.
Он стоит сам, раскинув руки в стороны, на его широком лице такая счастливая добрая улыбка, что мигом забываю обо всем.
Я дома. Со мной больше ничего не случится. Папа снова рядом.
И все же обнимаю его как-то неловко, в полсилы, боюсь еще, но он так крепко притягивает к себе, что я уже задыхаюсь в его родных объятиях.
– Наконец-то! Мать извелась вся.
– Дай ребенка обнять! Ну как ты, Мирка? Бледная что-то… А это кто? Аркадий, верно? Ой, спасибо, дочу нашу довезли! Не сложно? Ну она у нас девочка хорошая…
С Цырулевым прощаюсь как-то скомкано и официально. Мне неловко говорить ему «ты» под папиным пристальным взглядом.
– Ну пойдем, пойдем! – Мама тянет меня на улицу, где наконец я вдыхаю полной грудью. Я дома.
Я дома. Повторяю себе как мантру. А мама внимательно ощупывает меня взглядом, потом страдальчески восклицает.
– Девочка моя бедная! Ну ничего, дома все забудешь, в себя придешь.
С мамой почти всегда так. Она без слов понимает, но обычно сдерживается, а тут, видит, что совсем все плохо.
– Он женился, мам. Сегодня.
Она еще крепче меня прижимает к себе, я вдыхаю в себя родной запах и он как будто растворяет ту броню, которую я нацепила на себя в последнюю ночь в пентхаусе. Когда сидела на полу до рассвета. Потому что меня прорывает. И я реву у мамы на груди, не слыша ничего вокруг. Цепляюсь за нее, как за спасительный круг. А потом чувствую как спину закрывает что-то теплое и большое. Папа.
– Хватит наводнение устраивать, все в машину! Еще два часа ехать!
Мама держит меня за руку всю дорогу. Меня укачивает от усталости, пару раз даже прошу ехать чуть медленнее, а потом снова вырубаюсь.
Утром просыпаюсь в своей кровати и долго не могу поверить, что действительно дома. Может, я никуда не уезжала, просто закончился длинный и несчастливый сон?
Слышу шорох у двери, уже встаю, чтобы открыть, но вовремя останавливаюсь.
– Спит еще! – доносится мамино шипение. – Дай ребенку отоспаться, в себя прийти! Не видел, какой она приехала? Кожа да кости. И бледная вся, только круги под глазами.
– Убью этого выродка! Найду и пристрелю как собаку! Пусть только нос сунет! – от папиной ярости меня прошибает холодный пот.
Тихонько крадусь обратно в кровать и укрываюсь одеялом с головой. Папа может. Вот только Артем никогда здесь не появится.
Не знаю, как долго лежу в кровати, но мама с папой так и не заходят. Даже братья еще не прибежали, что удивительно. Берегут меня, наверное.
Выползаю лишь, чтобы не пугать больше родителей. И да, надо есть, пить, улыбаться, а еще много помогать по хозяйству. Все как всегда в моей настоящей жизни.
Проверяю мобильный только после завтрака. Ни одного пропущенного. Только на почте новое письмо. Из академии.
«Дорогая Мирослава! Мы рады сообщить вам, что ваши финансовые обязательства перед Академией точных и естественных наук исполнены. В прикрепленном файле вся необходимая информация…»
Как и обещал сенатор, мой долг перед академией погасили после женитьбы Артема.
