Текст книги "Частная Академия. Осколки (СИ)"
Автор книги: Алина Ланская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Глава 56
За неделю до событий предыдущей главы
– Ну как он?
Едва открывается дверь спальни деда, отец уже вскакивает с кресла и подлетает к врачу. Как будто тот может сказать что-то новое. И так же все ясно.
Кардиолог смотрит на нас уставшим и немного раздраженным взглядом
– Операция, конечно, предпочтительна, – осторожно начинает кардиолог. – Однако нет гарантий, что после нее не будет осложнений.
То есть дед может умереть или лишиться дееспособности. А это и так его ждет, если все останется как есть.
Мы с отцом молчим, а врач, не получив от нас больше никаких вопросов, бросает напоследок:
– Понятно, что Арсений Анатольевич будет решать сам, но решать надо оперативно.
Новость о состоянии деда оказалась неожиданной не только для меня, но и для нашего семейного врача, и для частной клиники, где мы все каждый год проходим диспансеризацию. Какого хера, спрашивается, если они все прососали болезнь?
– Он спит, не будем его напрягать, – отец кивком показывает на дверь. – Пошли в кабинет, поговорим.
Чего он хочет, я знаю и свой ответ тоже. Не для этого я мудохался полгода, да и деда хоронить рано.
Отец для меня никогда не был авторитетом, а в последнее время совсем сдулся. Чем больше я погружаюсь в наш семейный бизнес, тем больше восхищаюсь дедом. Как он вообще все это сохранил с такими мудаками, как я и отец. Всю жизнь мы только брали и ничего не отдавали. Отец не изменится, и сейчас его не заботит здоровье деда, им движет страх все потерять, потому что все держится на двух китах – конкретно на личных связях Арсения Баева и на его сенаторстве.
Мне не за что уважать человека, давшего мне жизнь. Никаких иллюзий я не питаю – ему и деду нужен был наследник и все. Но дед хотя бы помнил обо мне всегда. Так что своим авторитетом отец точно давить на меня не сможет. Даже любопытно, что придумает.
Он нервно прохаживается по кабинету, не знает, как начать. С того момента как я стал рулить сетью наших уральских заправок, его отношение ко мне немного изменилось. Стало менее высокомерным и требовательным. Он прекрасно понимает, кто станет главным, когда дед уйдет. Да и наследство, если дед не переписал завещание окажется большей частью у меня. Так что не в интересах моего папы ругаться со своим единственным сыном.
Наконец он взрывается.
– Ты же понимаешь, что без деда мы не справимся?! Нас поджимают со всех сторон. Нужна помощь, чтобы выстоять.
Медлю с ответом, наблюдая как наливаются кровью впалые щеки отца.
– Кто и где поджимает, папа? Насколько я знаю, есть два уголовных дела в отношении бывших партнеров деда. И то не факт, что их осудят, там эпизоды из 1990-х, кажется.
– Мальчишка! Что ты понимаешь? – отец на пределе, похоже. Как же его торкнула дедова болезнь. И ведь не за старика беспокоится.
– У деда неприкосновенность от уголовного преследования. Если законы не поменяли. Чего ты так кипишишь?!
– Да потому что мозгов у меня побольше, чем у тебя и опыта жизненного тоже! А ты зарвался, одну сделку удачно провернул и считаешь себя богом! Это пока у него неприкосновенность. Прецеденты были, у нас есть сенатор, который сидит на пожизненном. А для твоего деда любой срок окажется пожизненным. Но ты можешь помочь всем нам. Если, конечно, твое величество соизволит.
– У Юстины есть волшебная палочка, и она может избавить сенатора от уголовки? Пап, ну хватит уже.
Слышу за спиной тяжелые шаги.
– Не Юта, конечно, но вот ее семья может нам всем помочь, Тёма. Зря ты так с отцом, он плохого не посоветует. Саш, иди погуляй, я сам со своим внуком поговорю.
Дед не дает мне помочь ему сесть, выглядит неважно, но намного лучше, чем когда я приехал сразу же после приступа.
– Тебе лежать надо, дед! Мы тут сами…
– Сами! Ага! – он громко фыркает и замолкает ненадолго. Потом нажимает на кнопку пульта и велит принести мне чай, а ему таблетки и воду. Смотрит на меня мрачно, в его глазах я вижу старательно спрятанное беспокойство.
– Я не врал тебе, когда помолвку порвал вашу с Юстиной. Сам думал, что есть еще лет пять, чтобы тебя натаскать, чтобы оброс связями нужными, заработал авторитет. Но лепить из тебя настоящего наследника надо было раньше. Это я виноват, Тёма. А расплачиваться придется всем нам. Поджимают меня. Новый губер пришел, из этих, молодых. Я для него чужой. Мне уже нашептали – на дни идет счет. А потом начнется… веселье.
Он неуклюже смеется, потом сильно закашливается, я едва успеваю подать ему воду и лекарство, принесенные горничной.
– Реально могут посадить из-за какого-то старья?
– Для таких людей как я не бывает срока давности, Артем. Начали с академии нашей, ректора придется менять и весь попечительский совет тоже. Иначе лицензию отберут государственную. Жду, что уже и в бизнес вот-вот зайдут. Знаешь же как бывает? В один день сразу везде выемка документов, обыски… но скорее всего, после того как из сенаторов попрут. Хотя могут и раньше. Превентивно, так сказать!
Сижу как кувалдой прибитый. Не могу поверить, что все может вот так рухнуть, но дед не стал бы врать. Не в том он состоянии.
– А если сейчас уехать из страны? Подождать пока не уляжется…
– Бежать и тем самым признать свою вину? Тёма, ты идиот?! Это значит, мы потеряем все. Я потеряю все, на что положил всю жизнь. И не только свою, если уж на то пошло. Лучше здесь сдохнуть.
Пытаюсь мыслить рационально, но дед откровенно пугает.
– Ты знаешь, кто за всем стоит?
– Знаю, но это не важно. Мне не выстоять. Решение ты знаешь. Даже если я не отобьюсь, то активы хотя бы сохраню для вас с папой.
– Дед… я…
Перед глазами встает несчастное лицо моей девочки. Мира. Мой мир. Она не простит. Уйдет сразу, как только узнает. Понимаю это с отчетливой ясностью, как и то, что ни за что ее не потеряю. Она останется со мной. Иначе все лишено смысла. Только Мира и жизнь деда, которому я обязан всем. А он не переживет, если все потеряет.
Дед легко читает мои мысли.
– Твоя девочка должна это понять, если тебя действительно любит, а не хочет легко устроиться в жизни. Ну а если нет, нужна ли тебе та, кто не будет с тобой до конца, а? Потерпит жену, не растает.
Дед медленно встает и снова отказавшись от моей помощи, уходит из кабинета, оставив меня одного вариться в котле.
Чутье сенатора не подводит – следующие два дня не вылезаю из московского офиса, где идут налоговые проверки. Мне некогда даже позвонить Мире и сказать, что я задыхаюсь здесь без нее. Я боюсь сорваться и все испортить. Нужно время и немного терпения. Но вот что я отчетливо понимаю – взялись за нас капитально. Это действительно начало конца.
В особняк Ульссон приезжаю один, предварительно выяснив, что ее предков дома нет.
Юстина улыбается, едва меня увидев. Подхожу ближе, подставляя щеку для поцелуя.
– Привет, Артем! Как ты? Как дедушка? Я так волнуюсь за него. Арсений Анатольевич мне как родной.
Она похоже и правда сильно переживает, в глазах лишь беспокойство. Дед и отец правы, Юта действительно может стать идеальной женой. Ее только для этой роли и готовили. Но сейчас она такая же жертва обстоятельств как и я. Жаль ее, надеюсь, договоримся.
– Пока держится, но врачи не очень оптимистичны. Я не о нем хочу поговорить. О нашем браке.
Она тут же меняется в лице, становится более напряженной и настороженной. Точь-в-точь как в детстве, когда боялась чего-то.
– Я хочу этого брака примерно так же как и ты, Артем. Но ты же понимаешь, по-другому нельзя. Мама просто с ума сойдет, она давно тебя считает своим зятем, наши дедушки и мой папа обо всем договорились. Они мечтают породниться, а других детей у них нет кроме нас! Ну и этот бизнес, я в нем ничего не понимаю! И вообще, лучше за тебя замуж, чем за этого Джафарова! Представляешь, он когда услышал, что мы расторгли помолвку, ко мне три раза подкатывал! А я…
– Юстина! Хватит!
Прозвучало резковато, но я не намерен обманывать ее и притворяться тем, кем не являюсь. Надеюсь, у нее достаточно мозгов это понять.
– Мы поженимся, но на моих условиях. Нашим семьям всех деталей знать необязательно, они и так получат то, что хотят.
– Какие условия?
Усмехаюсь про себя, слыша в ее голосе больше любопытства, чем настороженности.
– Этот брак только на бумаге и для общего бизнеса. Чтобы каждый получил то, что хочет, понимаешь?
– Не очень. Но ты объясни, пожалуйста, я постараюсь понять.
Смотрит на меня своим полудетским еще взглядом. Вздохнув, стараюсь говорить так, чтобы дошло с первого раза.
– Мы с тобой не будем жить как муж и жена, Юстина. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Когда надо, изобразим супружескую пару. Да, и на свадьбе только наши семьи. Никаких друзей, дальних родственников, блогеров и стримов. Сразу после росписи я улечу к себе в академию.
Так… Похоже все-таки не стоило вываливать на нее все сразу. Стоит и пялится на меня удивленно, даже рот открыла. Ничего, справится.
– Но… это как-то не по-людски, – голос жалобный и какой-то неуверенный, мне снова становится ее жаль. – Я… я свадьбу хотела… нормальную, как у всех. А как же ресторан и программа… и так все скомкано, второпях… мне девочки не простят, я обещала…
Чуть не плачет, губы кусает, Юстина похожа на ребенка, у которого отобрали игрушку. Но моя жалость имеет вполне четкий предел.
– Тогда тебе нужно выходить за Джафарова или еще за кого. Но не за меня. Я всегда говорил, наш брак ничего не изменит в моей жизни.
– Но как? Я же твоя жена…
– Для всех остальных – да. И ты будешь играть свою роль, как и я. Но жить я буду с другой.
– С Мирославой, да?! – Юта изумленно выдыхает имя, которое я ей скоро запрещу произносить. – Ты же… сам называл ее домашним питомцем! Она так важна для тебя?
– Я люблю ее, Юта, – признание дается легко. – У нас все серьезно. Она всегда будет для меня главной женщиной. И единственной. Ты должна это принять и никогда не лезть в наши отношения. Это мое главное условие.
Не вижу лица Юстины, она отворачивается, задумчиво ходит по комнате. Но по крайней мере не истерит и не плачет. Кажется, отмена подружек принесла ей больше огорчений.
– А как же наши родители? Они…
– Со своими договаривайся сама. Моя семья знает про Миру. Мы переедем в Москву летом, в мою квартиру. Ты можешь жить в той, которую твой дед дарит нам на свадьбу.
– Одна?
– Живи с кем хочешь, – я немного подустал от этого разговора, но надо довести его до конца. – Мне плевать. Верности в этом браке никто ни от кого не требует. Через три года тихо разведемся, когда все утихнет. Мирно и без претензий. Кроме того что положено по контракту, получишь еще вот столько.
Я кладу на стол клочок бумаги, на которой написана сумма.
– Наличными. Никто кроме нас не будет знать об этих деньгах. Ты больше не будешь зависеть от своей семьи.
Юта уже стоит рядом, вижу, как ее глаза расширяются от удивления.
– Столько? А… у тебя хватит…?
– Это мое дело. Твое – согласиться на мои условия.
Она больше не сомневается.
– Я согласна.
Глава 57
Утром, когда иду проведать деда, сталкиваюсь в коридоре с Юстиной. Не успеваю толком удивиться, что она здесь делает, как слышу ее звонкий голосок.
– О, привет, Артем! – подбегает ближе и целует меня в щеку. А не поверни я голову, попала бы в губы. – Ой! Извини!
Она так мило смущается, что меня не особо бесит ее несдержанность. Юта сейчас похожа на ребенка, у нее в отличие от меня жизнерадостное настроение.
– Давно ты здесь? – мне не очень нравится сам факт ее появления в доме деда. Она всегда была его любимицей, но сейчас хорошо бы свести их общение к минимуму.
– Пять минут назад приехала, – она прямо смотрит мне в глаза. – Уже убегаю, по дороге заехала проведать Арсения Анатольевича. Мы с девочками в спа, что-то вместо девичника. Так что сегодня и завтра утром я вне доступа. Но послезавтра наша свадьба, я волнуюсь очень.
– Не стоит, – ловлю себя на мысли, что считаю роспись с Юстиной очередной сделкой, которую надо юридически оформить. – Твоя настоящая свадьба еще впереди и не со мной. Побереги эмоции.
Дед выглядит сегодня пободрее, но полдня проводит в кровати. Налоговики по-прежнему рыщут в наших офисах, но уже не так вдохновенно, как еще днем ранее, поэтому сегодня умудряюсь вернуться домой пораньше. С удовольствием остался бы в своей городской квартире, но болезнь деда тянет меня обратно в его особняк. Может, так и лучше, потому что оставшись один, я кончусь от тоски. Мира сама не звонит, знает, что я занят. По крайней мере мне хочется так думать, а не то, что увлекшись своей учебой, она забыла обо мне.
Моя девочка! Как же тебе объяснить, чтобы поняла и приняла? У меня есть только ты и никто не нужен больше. Хочу сорваться к ней прямо сейчас, плюнув на все обязательства, обнять ее и сказать, как сильно я ее люблю. Она – мой мир.
Моя девочка, рядом с ней я снова стал дышать. Без нее все лишено смысла. Хочу посмотреть в ее глаза и увидеть в них любовь. Знать, что она всегда будет рядом. Что ее чертовы идиотские принципы морали ничего не разрушат.
Мечты…
– Ну ты как? – спрашивает дед, когда вечером сажусь рядом с ним на диван. – Я не про работу, и так знаю, что сегодня у вас было. Ничего, еще три-четыре дня побесятся и должны отвалиться. Девочке своей сказал, что женишься?
– Нет, – чувствую себя трусом, который только ищет себе оправдания.
– Мудро. Дела надо делать одно за другим, а эта ваша модная многозадачность только мозг убивает. Такие вещи по телефону не говорят. Приедешь, поговоришь с ней… Только вот что, – тут дед постукивает пальцами по спинке кресла для привлечения моего внимания. Дает понять, что про Миру не самое важное, что хотел сказать. – Сегодня сдал анализы для операции, они будут готовы дня через три самое позднее, дождись их со мной. Хочу, чтобы рядом был.
– Я планировал сразу после регистрации уехать.
– Не терпится, да? Ну ничего, не каждый день я тебя прошу меня за руку подержать. сентиментальным становлюсь.
Конечно, он выгрызает из меня обещание дождаться результатов анализов. Подозреваю, что следующим этапом будет сама операция. Но это уже без меня. Сидеть и волноваться за его жизнь я буду рядом с Мирой. Может, уже в Москве.
Ближе к вечеру получаю звонок с незнакомого номера.
– Артем Александрович? Добрый день. Следственный комитет ФСБ вас беспокоит, майор Петрушин…
Два наших корпоративных юриста и личный адвокат деда инструктируют меня всю дорогу, обещая не оставлять меня ни на минуту. Позвали на неофициальную беседу, но это как пойдет. Нет никакой гарантии, что я оттуда выйду сегодня. Мелькает глупая мысль, что можно и это обернуть в свою пользу, например, не жениться. Но конечно, свободы мне это не прибавит.
Мобильный оставляю дома, безопасники выдают чистый телефон, где нет ничего кроме нескольких важных номеров на случай, если…
«Если» пока не происходит, хотя домой возвращаюсь уже заполночь и выжатый как лимон. Собираюсь просто лечь спать, но удается не сразу.
– Значит, участок под ваш завод заинтересовал? Не только тебя они вызывали.
– Дед, чего не спишь? Давай завтра, я сейчас сдохну.
– Ну давай, – он соглашается и бредет к себе в спальню. – Мобильный свой не забудь, надоело работать автоответчиком.
Сомневаюсь, что он хотя бы раз ответил.
– Важное что было?
– Нет, спи давай.
Утром встаю с тяжелой головой, брожу по дому минут пятнадцать и только потом прихожу в себя. Прокручиваю в голове вчерашнюю «дружескую беседу» и понимаю, что это совсем не конец. Может, Лебедев пытается так отжать мою долю? Обсуждаю эту версию с дедом за завтраком. Он, впрочем, считает, что налоговая проверка и неформальный разговор вчера это звенья одной цепи и завязаны не на мне, а на сенаторе Баеве.
– В любом случае лучше себя обезопасить и перевести этот актив на твоего будущего тестя, – предлагает дед. – У него есть нужные связи.
– Не так быстро, – обрываю деда. Мне очень не понравились его слова. – Я в этот проект всю душу выложил.
– Теперь понимаешь, почему я не готов бежать? Это как своего ребенка родного бросить. Ладно… еще есть кое что. Ты, конечно, все больше про девочку свою думаешь, но ты про жену больше думай. Юстина должна стать твоим союзником, важно, чтобы она была всегда на твоей стороне. Не вздумай ее обидеть. Этот брак нам нужен больше, чем им.
– Ульссоны много что поимеют с нас, дед. За Юту не волнуйся. Все под контролем.
Дед усмехается, но ничего не говорит.
Весь день провожу за бумагами, а вечером снова еду Лубянку. Как на работу. Сбрасываю звонки от Збарской – наверняка, что-то пронюхала про наши проблемы с налоговой, но по телефону я теперь о делах говорить не собираюсь. Снова повторения вчерашнего вечера. Чувствую себя тупицей, потому что не понимаю, чего от меня хотят.
Никакого уголовного дела не возбуждают, ничего не предлагают, просто разговаривают, но выматывают так, что домой возвращаюсь опять поздно и сразу падаю на кровать.
Ночью сплю плохо, мне снится Мира, еще во сне понимаю, что с ней что-то случилось. Хватаю телефон, кляня себя за трусость, что эти два дня не разговаривал с ней, не звонил. Забил голову какой-то херней, решив, что сейчас это важнее.
На мобильном десятки пропущенных. Внутренне холодею, понимая, что все они из академии. И ни одного от Мирославы.
Пальцы дрожат так, что чуть не роняю мобильный. На экране высвечивается сообщение от соседки Миры. Шелест поняла меня с полуслова еще зимой, когда я велел ей рассказывать обо всем важном про мою девочку.
Разум отказывается верить, но душа уже разрывается от боли. Набираю Миру, молясь, чтобы ответила.
– Привет! – слышу ее голос и медленно умираю.
Глава 58
Нет! Господи, только не это! Артем! Немой крик разрывает душу.
Его нет. Он не придет. Не защитит.
– Тихо! – шипит Стэн. – Замерли все.
Слышу цоканье каблуков по паркету, дергаюсь, но меня держат крепко. Если попытаются что-то влить, то уберут руку со рта и я тогда заору. Меня услышат! Но спасительная мысль исчезает вместе с удаляющимися шагами.
Сердце бьется как загнанный в ловушку зверь. Знает, что не выбраться, но не сдается.
Артем!
Мне больно, слезы застилают глаза, я пытаюсь вырваться.
– Заорешь – прибью! – шепчет в ухо подонок, который меня держит. – Открывай бутылку… Бля!
Сзади кто-то дергает ручку двери, потом громкий стук, и чей-то незнакомый мужской голос грозно приказал:
– Откройте дверь.
Двое мерзавцев нервничают. Держат меня по-прежнему крепко, но чувствую, как оба выжидательно пялятся на Шумского. Тот лишь подносит палец к губам, приказывая всем молчать.
– Еще раз постучите, – вздрагиваю от требовательного женского голоса. Збарская. – Она должна быть здесь. Мы все обошли, до библиотеки она не дошла.
Настя?! В душе снова забилась умершая было надежда на помощь. Но Збарская?! Пытаюсь мычать, дергаюсь всем телом. Только бы не ушли! Только бы меня услышали! Но требовательный стук заглушает мои трепыхания.
– Мира! Ты там?
– Вы ошиблись, девушка, – мужчина начинает раздражаться, явно хочет уйти отсюда. И забрать мой призрачный шанс спастись.
– Я не ошиблась! У вас должен быть ключ! Найдите его, пожалуйста!
И снова громкий стук в дверь.
– Сука, – одними губами произносит Шумский. – Сука!
Неслышно подходит ко мне и шепчет в губы:
– Только пискни, я тебя везде найду.
В замке уже скрежещет ключ. И в тот момент, когда дверь открывается, меня отпихивают в центр аудитории.
– Помогите! – кричу я и закашливаюсь от сухости в горле.
– Я же говорила! – восклицает Збарская и настороженно замирает на пороге. – Что здесь… Мира? Стэн?
Отбегаю к охраннику, не веря, что спаслась. Стэн сверлит меня взглядом, а потом расставляет руки в стороны и идет к Настей.
– Привет, детка. У нас тут игра… ролевая… Вы помешали. Но мы пойдем тогда…
– Никто никуда не пойдет, – охранник, высокий широкоплечий мужчина лет сорока неприязненно оглядывает парней, потом подозрительно косится на меня. – Какой курс, фамилии.
– А вот этого не нужно! – весело скалится Шумский, но в его глазах его одна злоба. – Мы пойдем и все забудем.
– Не забудем! – нервно выкрикиваю я. – Не забудем! Я не стану молчать, Стэн! Они хотели меня опоить и увести куда-то, чтобы… чтобы…
– Гон! Да она сама предложила прямо здесь, – ржет один из парней и похлопывает себя по ширинке. – Подтверди!
Его приятель согласно кивает, от их грязных ухмылок у меня срывает предохранители.
– Они хотели меня напоить! – тычу пальцем в прозрачную пластиковую бутылку в руке Шумского. – Там наркотик какой-то или снотворное! Проверьте!
– Вода это, истеричка! – Стэн ржет. – Вода!
– Похоже и правда вода, – охранник с сомнением смотрит на бутылку, потом переводит взгляд на нас с Настей. Он словно говорит нам: «куда вы меня втянули?»
– Ну так выпей, если это обычная вода! – вырывается из меня. – Пей, Стэн! Если я вру. Пей!
– Действительно, Стэн, – молчавшая все это время Настя вдруг влезает в нашу перепалку. – Если это вода, то все вопросы сняты. Значит, Мира лжет и вас оговаривает. Как ты и сказал.
– Да ничего он не выпьет! Он же трус! – во мне клокочет ярость. Не буду молчать. – Ты никогда не будешь здесь как Баев, Стэн. Ты – не Темный, жалкая тень Артема. В лучшем случае второй, да и то вечно под каблуком Инги. Так что да, скорее это она вторая в вашей иерархии, а ты – жалкий трус!
Кричу до хрипоты, охранник пытается меня успокоить, но лишь отмахиваюсь.
– Думаешь, я не смогу сама себя защитить?! Когда нет Артема рядом? Докажи, что ты не трус! Выпей!
Стэн стоит пунцово-красный и тяжело дышит, вот-вот набросится на меня. Убил бы, не будь здесь охранника.
– Да и хер с тобой! – взрывается Шумский. – Пожалуйста!
Глазам не верю, но он резко открывает бутылку, несколько капель летят на пол. Неужели выпьет?
Ловлю потрясенные взгляды двух его приспешников. Они тоже не понимают, что происходит.
Не сводя с меня злых глаз Стэн делает маленький, едва заметный глоток и с победной ухмылкой отводит руку с бутылкой в сторону. Потом ставит пластик на парту.
– Ну? И кто тут пиздит языком? А? Умойся Шанина! Это вода, истеричка!
Меня потряхивает от его хамства и откровенной наглости. От того, что этому подоноку все сошло с рук.
– Да ты только сделал вид, что выпил, Станислав, – Збарская, в отличие от меня не теряется. – Выпей до дна и посмотрим!
Вместо ответа Шумский берет бутылку со стола и полностью выливает ее на пол. Мерзавец!
– Я жду изви…, – Стэн не договаривает, начинает хрипеть и задыхаться. Секунда и он уже на полу бьется в конвульсиях.
– Стэн! – кричит один из парней и подбегает к Шумскому, но явно боится до него дотронуться. Оборачиваюсь к Насте – она стоит бледная, расширив глаза от ужаса. второго пацана не вижу. Сбежал, что ли?
– Что было в бутылке? – орет охранник и тут же в рацию: – Врача в главный корпус! Немедленно! Студент без сознания.
Он пытается сорвать с Шумского свитер, Настя, только что стоявшая в ступоре, бросается помогать. В голове сумбур, потом поняв, что охранник не сказал, куда именно идти врачу, выбегаю в коридор, в надежде поскорее найти помощь.
Боже, а ведь на месте хрипящего на полу Стэна могла быть я! Он вообще выживет?!
– Сюда! – машу руками, едва завидев в конце коридора высокую фигуру с чемоданом в руке. – Сюда!
Коридор быстро заполняется людьми, я с облегчением вспоминаю, что в кампусе у нас свой медицинский центр и даже своя небольшая больница. Пропускаю медиков вперед и лишь потом захожу в аудиторию, в которой мгновенно становится тесно.
– …да понятия не имею, что там было, – дружок Шумского почти плачет. – То ли мет, то ли кетамин… он не должен был окочуриться от глотка!
– Все вон! – командует высокий мужчина, явно главный среди врачей.
– Пульс почти не слышу…
Меня, охранника, Збарскую и приятеля Стэна бесцеремонно выпихивают в коридор, где уже столпилось несколько человек. Никуда не ухожу, судорожно нащупываю мобильный в кармане, вижу пропущенные от Аркадия. Быстро пишу ему, где я. Цырулев появляется минуты через три.
– Что случилось? – стискивает мои плечи, и я морщусь от боли. – Мира?
Я не буду молчать. Не стану никого покрывать. Пусть все знают! Все!
– Шумский и его… хотели меня накачать и…, – язык спотыкается об это страшное слово. – Но… мне повезло!
– А Стэну – нет! – влезает Настя, она никуда не ушла, стоит все время рядом. Вот уж чьей выдержке можно позавидовать. – Он, походу отравился своей же наркотой. Индивидуальная непереносимость или еще что-то. Сам не знал, наверное, иначе не стал бы пробовать. Как ты его развела, Мира!
От слов Збарской мне хочется заткнуть уши. А если Шумский умрет, получается, я буду виновата его смерти?
– Так! – давайте-ка уйдем отсюда, – Цырулев тянет меня на себя и вовремя. Открываются двери аудитории и Шумского выносят на носилках, на его лице маска, еще и катетер в руке, кажется.
Живой!
Я ненавижу Шумского всей душой, но сейчас молюсь, чтобы он выжил.
Аркадий тянет меня куда вверх, бездумно иду за ним, и лишь узнав знакомый интерьер, понимаю, что мы на кафедре физики.
– А теперь рассказывай…те, – Цырулев косится на Збарскую, которая зачем-то пошла с нами и уходить явно не собирается. Выдержка у нее железная, а когда я считала ее воздушной нимфой.
– Меня зовут Анастасия Збарская, – величественно представляет она. – Я… приятельница Мирославы.
Громко фыркаю, но не спорю. Благодаря ей, я сейчас здесь целая и невредимая, а могла валяться где-то без сознания, даже не понимая, что со мной делают!
– Ты бледная и вся дрожишь, – Аркадий суетится рядом с кулером, наливает мне воды. И я медленно, без эмоций в голосе начинаю рассказывать.
– …только не понимаю, как он вообще узнал, что я завтра уезжаю. Никому же не говорила. Только тебе. А… еще Максу, но он бы никогда меня не сдал. Он ненавидит всю эту шайку.
Цырулеву кто-то звонит, он быстро извиняется и выходит в коридор.
Мы остается одни.
Тягостное, давящее на психику молчание. Но если я не спрошу сейчас, потом уже не решусь.
– Почему ты меня искала? Какое вообще тебе до меня дело? Я не понимаю…
Настя молчит, пожимает плечами, будто сама не знает. Я чувствую к ней огромную человеческую благодарность, хотя Збарская мне по-прежнему не нравится. Но я хочу знать.
– Один из этих мудаков, тот, который сбежал, тебя караулил, – объясняет Настя. – Я же ехала за тобой и видела, как он стоял у колонны и следил за тобой. И только ты вошла, тут же кому-то позвонил и пошел следом. Мне это не понравилось, считай, интуиция сработала. Значит, уезжаешь? Из-за Баева?
Молчу, потому что ответ здесь не нужен. Шок от случившегося сейчас уже схлынул и вернулась та самая въедливая ядовитая боль, которая будет во мне только крепнуть с каждым днем.
– Я подумала, Артем убьет всех, если с тобой что-то случится. И меня тоже, ведь я рядом оказалась.
Всегда считала Збарскую лицемеркой, но сейчас она верит в то, что говорит. Вот только ошибается.
– Он женится. И ему плевать на меня. Ничего бы он тебе не сделал, – отворачиваю голову к стене лишь бы Настя не увидела слез на моих глазах.
