Текст книги "Через миры, выбирая любовь (СИ)"
Автор книги: Алина Пуаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)
Порыв ветра налетел за дверью, сразу, как только они вышли на резное крыльцо. Мужчина застегнул ворот рубашки, стараясь не потревожить голубя на плече.
– Отец, Ты передергиваешь. Я просил Тебя лишь помочь всего один раз, и даже не мне…
– Нельзя. – мужчина шел вперед по песочной дорожке мимо ровных ковров зеленой травы и отвечал на ходу. – Невозможно быть немножко беременной или чуть-чуть мертвым. Если я начну нарушать законы, которые сам написал, что тогда останется делать моим детям?
– Но почему?
– Потому что если я помогу твоим, я буду обязан помочь всем. И что станет с вселеной?
Они остановились под цветущей яблоней, лепестки которой разлетались на ветру в разные стороны.
– Но как же тогда Твои хваленые чудеса?
– Чудеса? – отозвался мучина, озабоченно наморщив лоб, оглядывая ствол со всех сторон. – А что ты называешь чудом?
– Когда встает парализованный, когда после клинической смерти вдруг забьется снова сердце, когда любовь является ниоткуда, когда висящий в пропасти выбирается наружу без чьей-либо помощи? Что Ты скажешь об этом?
Фраза закончилась, а голубь перепархнул на ветку усыпанного бело-розовыми цветами дерева, сразу становясь на его фоне каким-то невзрачным и блеклым. Его собеседник поковырял дупло, снял сухой листок с ветки и отошел на шаг назад, чтобы видеть дерево целиком.
– Неужели ты в самом деле думаешь, что это все моя работа? – рассеянно спросил он.
– А чья?
Мужчина тем временем удовлетворенно хлопнул ладонью по стволу и усмехнулся:
– И после этого ты говоришь, что я плохо знаю своих детей. Ты смешишь меня, мальчик.
– Чем же?
Он протянул руку к ветке и голубь снова оказался с тем, кого называл своим отцом:
– Ты в самом деле думаешь – это я?
– Кто тогда?
– Ха-ха. – рассмеялся мужчина, и они двинулись вглубь сада, – они сами . Все что они так сильно желают, во что верят всей душой, чего ждут каждой клеточкой тела и чего бояться в своих кошмарах, только это с ними и происходит. Понимаешь?
– Нет.
– В их силах творить свою жизнь. Парализованный мальчик, который изо всех сил верит – в один прекрасный день всанет и пойдет. Потому что его сила воли все преодолела, потому что он стал достоин, потому что он жил голосом сердца. Все очень просто. Висящий в пропасти – сорвется, если испугается, а если не дрогнет, то – что помешает ему выбраться? Что? Если на нем нет нераскаявшихся грехов?
– Нераскаявшихся грехов? – переспросил голос.
– Да. Тех, которых он сам себе не признается, тех, о которых он не просил, тех за которых он не расплатился. Теперь тебе ясно? Люди – одно из моих лучших творений, и порой они удивляют даже меня, плохо, что они не хотят верить. Верить в свои же способности.
– Неисповедимы пути Твои. – то ли благовейно, то ли с издевкой произнес голос.
– Ну можно и не так пафосно.
– Значит у меня связаны руки?
– Крылья, ты хочешь сказать? – в тон его предыдушей реплике то ли сьехидничал, то ли констатировал мужчина.
– Я серьезно спрашиваю. Что я могу сделать для них?
– Ты и так делаешь не мало. – мужчина с голубем на плече шагал по дорожке, засунув руки в карманы джинс. – Да и у меня собственно тоже руки связаны, так что…
– Что? – не выдержал голос затянувшейся паузы.
– … остается только наблюдать за ними. – закончил мужчина и остановился.
– Но я должен им помочь!
– Кому ты должен? Ты всего лишь хочешь снять тяжесть с собственного сердца, да ничего это не изменит. Если бы я не сделал тебя хранителем ты так и остался бы там изо дня в день ,без цели и смысла наблюдать за течением реки. Разве оно отвлекает тебя от проклятого чувства потери ? Всё, что осталось в том мире – шаги, шаги, еле слышно ступающие по молчаливой глади воды той, что держала тебя за руку. Ненависть, идеальная ненависть – к самому себе. Твое прошлое всегда с тобой, но по крайней мере, у тебя есть занятие.
– Отец… Ты безжалостен.
– А ты пожалел тогда? – мужчина пригладил коротко стриженные волосы, взьерошенные ветром. Глазами обводя линию горизонта, он остановил взгляд на всходящем солнечном диске. – Я всего лишь справедлив. Но оставим это.
– Спасибо. – с облегчением поблагодарил голос.
– Какой восход, а? – обратил внимание мужчина. – Да, вопрос света я решил превосходно. Знаешь особенно мне нравиться радуга. Целый час сплетал вместе цвета, зато как вышла, а?
– Да, неплохо. – его собеседник не особо проявлял интрес, явно думая о чем-то своем. – Почему Ты оставил им такую короткую жизнь? Почему другие имеют право на большее, но именно людям Ты дал столько возможностей, которые тщательно скрыл от их же самих?
– Они почти никогда не помнят своих воплощений, и в этом их счастье. Я дал им то, о чем они так часто просят меня в своих молитвах – забвение. Своих грехов, ошибок и боли. Каждый раз, начиная почти с нового листа. А их силы я не чуть не прятал, посто не открывал, а это далеко не одно и то же.
Человек с птицей на плече шагал неторопливо вдоль невысокой каменной ограды к калитке. За забором шелестели серебрянными крономи тополя, а в саду розовые яблоневые лепестки разлетались в разные стороны.
–Но исписанном листе даже со стертыми надписями в конце концов начинают проглядывать буквы.
–Что и случилось с Алиной. – подтвердил мужчина.
– Значит, это ее последняя жизнь?
– Может и так.
– Но ведь они не помнят и своего счастья тоже.
Человек дошел до калитки и остановился, засунув руки в карманы.
– Это не то счастье, которое нужно помнить. Все, что их богатое воображение позволяет представить, не составляет и сотой доли от той награды, которая их ожидает в конце пути.. А ведь так просто ее достигнуть, так просто…
– Просто для тебя, ведь ты смотришь сверху.
– Им всего– то надо идти посередине. Не спускаться вниз, не тремиться вверх, просто следовать своему пути и моему голосу. Разве это тяжело?
– Столько иллюзий и обманов, – откликнулся голубь. – столько ловушек и коварства. А сколько соблазнов и страхов.
–Страхов. Вот именно, что страхов. Они стали всего бояться.
–Не все. – возразил голос.
Человек безднадежно вздохнул и согласился с улыбкой:
–Да, не все. Ты так их рьянно защищаешь.
– Но тебя тоже интересует имеено этот маленький мирок, среди миллиона таких же во всей огромной вселенной?
–Она любит его. – он облокатился на деревянную калитку и неопределенно пожал одним плечом, не желая потревожить сидящую на другом птицу. – А за что, я и сам толком не пойму.
–Разве любят за что-то?
–По-разному. Иногда любят за что-то, иногда, вопреки всему, иногда наперекор. Кто-то любит всего лишь свое отражение в чужих глазах, кто-то так пытается благодарить . Но когда любят истинной любовью…
–То что?
–То, – голос человека потеплел, – ты прав, любят просто так. Просто так.
–Ты счастлив с Ней?
Он посмотрел на закат, закрыл глаза, улыбнулся и только после этого ответил, да и то вопросом на вопрос:
– А ты сам-то как думаешь?
– Ты только из-за Нее подарил это чувство людям?
–Ты задаешь слишком много вопросов, сын. – покачал человек головой.
– Тогда ответь мне на последний.
Голубь спархнул с плеча и забил в воздухе крыльями, готовясь улететь
– Задавай.
– Любовь может уйти за черту света, во тьму?
– Почему ты спрашиваешь? – удивился он.
– Ты обещал ответить.
– На перекрестке она останется. Но ведь ты сам знаешь, что она может остаться там уже навсегда. Внутреннее безмолвие без права слова. Самое страшное предательство – предательство своего сердца, и прощение дается ох, как нелегко. Тебе ли этого не знать?
Голубь поднялся в воздух и закружил над домом.
Часть третья.
Глава 8
« Найт»
Ты вырастил чудесный сад.
Он засыпан снежно– розовыми лепестками, прекрасными как сама любовь. А когда поднимается вихрь,
все деревья клонятся в одну сторону и дарят ему свои нежные соцветия, затмевая ласковый и одновременно щемяще-грустный,
умирающий всплесками летний закат, медленно тускнеющие краски ,
волны зыбкого тепла, черные призраки накатыающей сладкой печали.
И каждый вечер в своем прекрасном саду, ты говоришь себе что счастлив...
А где-то далеко темно-синий парус бесконечности, но котором сверкают золотистые звездыя истиы раздувает ветер свободы.
Куда держит путь эта каравелла? Пересекая океан чьей души?
Кто идет по белому песку отваги, чьи ноги омывают волны безудержного счастья?
Тебе сниться, что океан врывается в сердце, сметая все на своем пути,даря долгожданную прохладу и успокоение, но...
Но ты лишь царапаешь ухо неровными краями мертвой ракушки, пытаясь услышать далекий голос....
Ты вырастил такой чудесный сад.
Почему тогда просыпаясь, утро за утром
ты стираешь соленые капли со щек?
...
хочешь я расскажу тебе как по вечерам шумит море?
На следующее вечер в синеватой дымке за деревьями показались сторожевые башни города. Путникам оставалась еще одна последняя стоянка, и через несколько часов они окажуться на подходе к столице. Вчера рано утром они пересекли границу между двумя графствами: диким и малонаселенным Альсбеком и столичным Мирским. Последней составляющей географического треугольника была Тэпра, а река, по которой они двигались частично лежала на границе двух графств, по этому Гармон с легкостью миновал родной город, куда у него не было ни малейшего желания возвращаться.
К счастью для них, границу с Альсбеком, где жили индуны никогда хорошо не охраняли, а путевые грамоты внутри страны Шарки отменила еще в начале своего правленя, так что проблем у них не возникло. Очень довольный, но не очень трезвый охранник на плотине поинтересовался только наличием вина в поклаже, а за неимением такого путники тут же перестали представлять собой какой-либо интерес и были отпущены подобру-поздорову.
Пейзаж за бортом понемногу начинал меняться. Теперь чем ближе было к столице, тем больше по берегу то тут, то там теснились большие селения и отдельные хижины. Сновали лодки, слышались людские голоса, доносился запах готовящейся пищи. Отвыкшие от такого движения на реке, друзья с трудом уворачивались от выходящих на вечерний лов суденышек с рыбаками.
Плот оказался совсем не приспособленным к таким маневрам, сделать руль Гармону как-то не пришло в голову, до этого воины прекрасно управлялись шестами, а сейчас и пришлось не легко. Пропустив с десяток рыбацких лодок впереди себя, для чего им приходидось изо всех сил упираться шестами в песчаное дно. Сдерживая плот, Гармон и Рек пережидали пока последний кораблик не спеша обогнул их плавсредство и вышел из бухты. На парусе значился селезень, а седой капитан, зевающий на борту и не подумал поблагодарить друзей хоть бы жестом.
С кряхтением перехватив шест пониже, Гармон проворчал вполголоса:
– Ну и невежа попался. Ни тебе доброго вечера, ни спасибо, что пропустили, ни куда путь держите. Добро пожаловать в столицу... Ну почему меня это не удивляет?
– А чем тебе так миряне не угодили? Да и не в городе мы еще.– откликнулся Рек, укладывая свой шест посередине плота.
–А ты там был когда-нибудь? – ответил вопросом на вопрос Гармон.
–Да как-то не приходилось, не могу судить. Я , знаешь ли, не люблю больших городов. А войн на моем веку еще не случалось.
Он хотел сказать, что при больших битвах страна обьявляла всеобщий сбор, и всем дееспособным бойцам, а уж тем более членам боевых кланов надлежало явиться в города, за которыми те были закреплены. А клан хамелеонов как один из лучших, естесственно, принадлежал столице. Хотя слово «принадлежал» здесь вряд ли оказалось бы правдивым – скорее было наоборот.
Так или иначе, при правлении королевы Шарки такого уже давно не случалось. Вдовствующая правительница вела политику мира, поддерживая дипломатические и торговые контакты с соседями, сглаживая внутренний конфликт между двумя главенствующими магическими орденами внутри самого государства, так что оказии увидеть Мирию у Реквиема не было, хотя и особого желания тоже. Он, как ни странно, это было для отпрыска клана хамелеонов, выросшего на болотах, до безумия любил море и именно поэтому ему так пришлась по сердцу река Анел: она напоминла ему другую – ту, которая вела к морю. Он мечтал о нем всякий раз, находясь вдали, и каждый раз после похода возвращался туда, где родился Гармон, на побережье залива Финейрии, город Ленд, где раскинуло свои воды Северное море.
Гармон аккуратно уложил шест на плоту и уселся рядом с рюкзаком.
–Так что уж там такого плохого-то? – повернул к нему голову Рек.
Он задумчиво наморщил лоб.
– Я в столице был последний раз был, дай-ка подумать... Да, года три назад, но не думаю, чтобы там будут нам рады.
– Не любишь ты Мирию, я смотрю.
–Да дело даже не в том – люблю-не люблю. – досадливо произнес он, развязывая кожанные тесемки. – Просто она так отличается от других городов, в ней есть все, но всего слишком много, чересчур. Там все куда-то бегут, спешат, шум, гам. «Стоишь на дороге – побереги ноги». – припомнил он столичную присказску. – Да и люди тоже другие. У меня на родине тебя будут судить по тому, как ты владеешь мечом и по твоим помыслам, а здесь по тому, как ты одет. Здесь ты часть толпы, а не человек. Понимаешь, о чем я?
Реквием согласно кивнул, сидя на носу и выравнивая плот, а Гармон между тем продолжал:
– Да, а если тебе вдруг потребуется помощь, – тоже ведь по-разному отнесуться. В Ленде не особо то смотрят на знаки отличия, а в Мирии – так там, пожалуй, сначала прикинут сколько ты готов заплатить. Трясина вообщем. – со вздохом заключил он.
–Вот поэтому я и не люблю таких мест. Хотя там, наверное, много истории? Думаю, это бы мне понравилось.
– О-о. – протянул Гармон.– Этого хоть отбавляй, под каждым камнем и за каждым засовом, ведь городу, почитай, без малого тысяча лет. Битва при Вискальске, теперь так называется центральная площадь, восстание пехотинцев короля Стасла, война призрачных магов, в честь которой построена арка на Каменной дороге, свадьба принцессы Дольфской и знаменитая оборона пятьсот пятнадцатого года. Да мало ли чего там за тысячу лет произошло, пальцев ни на руках ни на ногах не хватит перечислять.
– Мои возьми. – хмыкнул Рек, – а как ты это в голове держишь?
– Яблоко хочешь, остроумец? – Гармон достал из походных припасов, которые дала Дари, зеленое яблоко и предложил спутнику, тот жестом отказался. – Сам себе удивляюсь – надо же, как мне все это в голову вбили, до сих пор помню. Кошмарное количество просиженных в библиотеке часов – потраченное впустую время. – махнул он рукой.
– Любое знание во благо. –поучительно зевнул на это Реквием. – Детям расскажешь. – и осекся, поняв что сказал бесстактность, что с ним случалось совсем нечасто. – Ох, прости.
По лицу Гармона пробежала тень, желваки заходили по щекам и он опустил голову. Напоминание о дочери, хоть он ни на секунду о ней и не забывал, кололо его словно раскаленной иглой.
–Да ладно, чего там.
– Мы найдем ее, обязательно. Надо верить! – горячо заговорил Рек, взяв его за плечо и заглядывая в лицо.– Слышишь меня? Верить!
–Спасибо. – слабо улыбнулся тот. – Спасибо, друг. Не верил бы – давно бы сдался.
Реквием ободряюще хлопнул его по спине и снова взялся за шест:
–Ты подумал, где мы раздобудем лошадей, до города – то не близко?
Гармон поскреб отросшую на подбородке щетину и неуверенно припомнил:
–В прошлый раз мы останавливались в селении Красный рог.
–Слушай, так это когда было? Несколько лет прошло – мало ли как все могло измениться. Ты уверен, что постоялый двор все еще на своем месте?
– А сам-то ты как думаешь? Куда бы ему деться? – Гармон с таким аппетитным хрустом откусил свое яблоко, что у Реквиема слюнки потекли.
– Слушай, кинь и мне яблочко пожалуй. Просто если его там нет, мы попадем в город не раньше чем через несколько дней.
–Я же тебе только что предлагал! – возмутился он. – Теперь снова развязывать. Никуда он не делся. Вино там отличнейшее и постели... Сколько я уже не спал в нормальной кровате? – мечтательно вздохнул он и тут же оборвал сам себя. – и еще столько же не придется, наверное. Но не в этом суть. Главное, – возьмем там двух лошадей и завтра будем в Мирии. Только делать нужно все как можно тише, не хочу, чтобы знали что я в городе.
– Знаешь, если честно, я так и не понял, почему ты скрываешься. Ведь, кажется никакого преступления ты не совершил? Или я ошибаюсь? Почему ты ишешь ее один? А тайная полиция, магия? Не хочешь, можешь не рассказывать, конечно, но мне кажется, что у тебя есть много больше возможностей разыскать дочь с помощью матери и армии, и не знаю кого еще.
– Есть, конечно. Только ждать без толку новых донесений типа: «поиски в данном районе ни к чему не привели» я больше не могу, и слушать бесконечные гелкины причитания и материну ругань тоже.
– Неужели никто ничего не может сделать? Но ведь человек, пусть даже младенец не может исчезнуть просто так.
– Нет – отрезал воин, заново развязывая рюкзак. – Магия здесь бессильна : Ават слишком маленькая, чтобы оставлять явственный след в магическом пространстве. За чертой ее просто невозможно рассмотреть. Тайная полиция и так поставлена на уши, да только никто ничего не может сделать, хотя всем и так понятно, кто за этим стоит. А официально, – детскую просто нашли пустой, нянька спала, ни единой улики, ни одной ниточки за которую можно было бы зацепиться.
– Значит, ты думаешь, что только ты способен ее разыскать. – резюмировал Рек.
– Я ее отец и другого у нее нет. Кто сделает это кроме меня? И потом я знаю слишком хорошо, что происходит в этом змеином гнезде под названием Орден Солнечного Света.
Гармон вытащил еще одно зеленое яблоко и кинул его Реквиему, тот подхватил плод на лету и заметил:
–Но ведь он всегда был у власти, хоршо ли плохо ли, но законно. Твоя мать стоит во главе Ордена Полнолуния, а они всегда враждовали.
– А кто по твоему стоит за похищением? В том то все и дело, что никому другому мой ребенок помешать не мог. Отец против воли сестры-королевы женился на главе Ордена Полнолуния, но уж угораздило его влюбиться. Такой союз сразу создавало угрозу для веками правящего Солнечного света и Корни, эта ведьма, тогда только пришедщая к власти в ложе, пристально следила за нашим графством, но когда родился я, успокоилась, да и королева к тому времени еще не овдовела. А вот потом уже все усложнилось, когда все поняли, что наследников у Шарки не предвидется , а после ее кончины, как должно, власть перейдет к наиболее близкой по родству особе королевской крови женского пола. А таковой у них не было.
– Значит, твою дочь похитила Корни.– задумчиво заключил Реквием.
– Больше просто некому, это одназначно она. – констатировал Гармон, запустив огрызок на середину реки и мрачно пояснил. – Таким образом моей матери нечего предявить в случае кончины моей тетки королевы, чего похоже ждать осталось совсем недолго, судя по последним вестям из столицы, и власть остается у Солнца.
–Так ты думаешь, что она в столице?
–Кто? – не понял Гармон. – Ават или Корни?
–Обе. Ведь тебе обе нужны, так?
–Мне нужна моя дочь. – припечатал он, с размаху ударив кулаком по ладони. – Мне плевать на все их интриги и политику. Мне нужен только мой ребенок!
Гармон с тоской бросил взгляд на высокие серые башни, вырисовывающиеся на горизонте, словно безмолвные стражи на границе города могли ему помочь, и до боли стиснул ладонь на эфесе меча, но в данный момент он был бессилен.
– Нет, в столице ее не может быть – это было бы слишком опасно для них. – с тяжелым вздохом произнес он. – Корни далеко не дура, ее должны прятать где-то недалеко, но не в городе. Побережье я обшарил целиком и никаких следов, никто о ней даже не слышал.
Реквием оперся на шест и спросил:
– Слишком опасно, потому что именно там ее станут искать в первую очередь?
–Да. – подтвердил несчастный отец. – Катерина всюду расставила своих людей, аресты, допросы, все без толку. Такое ощушение, что она как в воду канула.
–Подожди, а как же королева? Шарки же должна как-то отреагировать, ведь именно Ават она передает престол?
– Королева уже несколько месяцев не говорит и не встает с постели. – обрадовал его Гармон. – врачи говорят, что такое состояние может продлиться около года, на что я очень сильно рассчитываю.
– Ясно. – рассеянно сказал Реквием и замолчал, вглядываясь вдаль, обдумывая услышанное, Гармон тоже погрузился в невеселые размышления. Ora pro nobis медленно двигался ровно посередине реки, близилась ночь. Сумерки незаметно тенью накрывали все вокруг. Тучи с самого утра затянули небо, не давая солнышку выглянуть хотя бы ненадолго. Дул небольшой ветер и, кажется, снова собирался дождь.
С гиканьем над плотом пронесся ровный клин диких гусей, сделав круг прямо над плотом и рассыпался в непонятную кучу. Воздух вдруг наполнился криками и хлопаньем крыльев, стая ежесекундно меняла форму и очертание взависимости от направления полета. Гармон машинально проследил за ней взглядом, лениво подумал о луке, мысленно подсчитал количество припасов и, прийдя к выводу, что их больше чем достаточно, отказался от этой затеи. Тем временем, птицам похоже приглянулось место стоянкии, сделав еще один круг в воздухе, они начали снижаться.
Расправив крылья, низко-низко пролетев над водой прямо рядом с плотом, опустился вожак стаи. Обтекаемое со всех сторон воздухом тело рассекало пространство равномерными движениями, начинающимися от основания крыльев и шедщие до коника пестрого хвоста, задавая траекторию полета. Снижаясь, он перебирал все чаще мощными крыльями и смешно двигал перепончатыми красными лапками, почти пробежав по воде, пока наконец не разрезал гладкую поверхность реки, взметнув тысячу мельчайших капель невдалеке от растения, которое походило на камыш, заполонившее собой речные края. Он завертел головкой во все стороны и закрякал, наверное, обьявляя о безопасной стоянке своим собратьем. И только после этого остальные, перекликаясь между собой, спустились на воду, подняв такую тучу брызг, из-за которой их на мгновение не стало видно. Вода в этом месте забурлила. Плот же продолжал тихо скользить дальше, оставляя гусей за собой, Гармон очнулся, вставая:
– Слушай, а ты что всего этого не знал, ты же тут живешь, пусть даже и в глуши. Ведь Алина в курсе того, что происходит в стране вообще? Вы об этом разве не говорили?
Воин повернулся к Реквиему, но хамелеон в тоже самое мгновение схватил друга за руку:
–Надо помочь. – коротко бросил он.
Помочь? Гармон недоуменнно оглянулся – обычная речная ситуация, две лодки сцепились между собой, наскочив одна на другую, велика важность. Но Рек уже взялся за шест, меняя направление, Оra pro nobis двинулся влево, где почти у самого берега маленькое суденышко наскочило кормой на рыбацкую баржу. Крики и ругань были слышны уже издалека, воин недовольно скривился.
–Мы –то чего там забыли? – пробурчал он.
–Сейчас и увидим.
Рек как всегда ничего не обьяснял, но отталкиваясь шестом от илистого дна Гармон уловил железные нотки в голосе друга и пожал плечами:
–Увидим, так увидим.
Плот заскользил вперед и совсем скоро друзьям пришлось присутствовать при весьма занимательной бесседе. Суденышко наскочило кормой прямо на корму баржи, да и так и осталось, намертво застряв. Человек в лодке попытался сдвинуть ее с места, оттолкнувшись ногой, да не тут-то было. Воздух оглашали ругательства с обеех сторон:
– Да куда-же ты смотришь?! Глаз у тебя что ли нет?! – по пояс раздетый седовласый, но с виду очень крепкий, капитан баржи потрясал веслом над щуплым хозяином лодочки.
Похоже Реквием был прав – кое-кто здесь, и правда, нуждался в помощи. Силы были не равны и стоило вступиться за паренька.
– Глаза-то есть, было бы на что смотреть. Свинью в корыте, вижу и больше ничего.
До баржи оставалось несколько метров, Гармон удивленно посмотрел на мальчишку и только головой покачал. На его месте он бы промолчал, да убрался по добру, по здорову, но тот, похоже, ничего не боялся.
Капитан от негодования потеряв дар речи, опомнившись отшвырнул весло, подскочил к наглецу и схватил его за шкирку, как котенка, с легкостью завернув ему руку за спину:
–А ну повтори, что ты сказал негодник!
–Пусти! – тоненьким голосом взвыл незнакомец, – больно же!
Плот тем временем мягко стукнулся о борт баржи у самого ее носа, хамелеон спрыгнул на палубу, а Гармон не очень-то понимая происходящее привязывал плот на скорую руку, чтобы его не снесло течением пока они будут спасать мир.
– Отпусти его,– приказал Рек, холодно глядя на храброго с детьми мужчину. – немедленно.
–Что за... – презрительно начал было тот, но измеря взглядом хамелеона, оценив длинный изогнутый меч, и ко всему прочему, заметив подошедшего Гармона, предпочел не заканчивать фразы. Он легко приподнял мальчишку за шиворот и поставил в метре от себя, скорее чтобы не путался под ногами, чем как говориться – от греха подальше. Вид у капитана баржи был при этом далеко не испуганный, чувствовалось, что при случае он может за себя постоять. Лодочник метнул на него злобный взгляд и сунув два пальцав рот пронзительно свистнул.
Гармон не обратил на это особого вниманимя, а зря как оказалось в последствии, воин видя реакцию баржевика, захрустел костяшками пальцев, разминая руки в предвкушении хорошей драки. Но не тут –то было.
Вслед за свистом незадачливого рыбака на плот вылетели два мохнатых шара и вот между воином и хозяином лодки вздыбив шерсть на загривке стояли, угрожающе щипя два огромных боевых кота. Находящийся слева сверкал голубыми глазами, оттенок которых, переливаясь, медленно переходил в красный. Лапы, хвост и голова у него были темно-коричневого, почти черного цвета, а тело нежно бежевого. Второй был рыжий с едва заметными полосками по всему телу и такого же золотого цвета глазами, взгляд которых не предвещал ничего хорошего. Размером оба скорее с хорошую собаку. Реквием запаздало схватился за меч. Теперь он понял причины такой безудержной смелости: с боевым котом «за пазухой» можно было грубить даже магу, хотя последнее было, пожалуй, черевато.
–О черт... – свистящим шепотом изумился Гармон и сглотнул, стараясь не шевелиться.
Животные миролюбиво щурились на солнце, но стоило им только хоть на секунду уловить пусть даже намерение движения направленного на их хозяина, любой из стоящих тут свалиться на пол безжизненной грудой мяса. Пытаться что-то сделать было абсолютно бесполезно, даже костюм хамелеона здесь был бессилен, ведь коты прекрасно ориентировались по запаху. Универсальные бойцы – так их называли в военном искусстве. Чаще всего их использовали в гаремах южных султанов, вот уж где жены даже и помыслить не могли об измене, и для охраны королевских детей. Они стоили немыслимо дорого и были величайшей редкостью. Появление их здесь казалось просто невероятным, но Гармону не верил своим глазам и еще по одной причине. Он знал эту пару – Ларс и Кот, их привезли к двору его матери сразу после исчезновения Ават, в надежде на то, что ребенка скоро удасться отыскать. А уж встретить их здесь было более, чем странно.
– Отзови их, – медленно проговорил Гармон, предостерегающе прищурив глаза, но стараясь не повышать голоса, чтобы ничем не спровацировать атаки.
– А что ты можешь сделать? Ты умрешь прежде, чем пошевелишь мизинцем на левой ноге.
Воину нестерпимо захотелось узнать, а что будет если пошевелить ему захочется правым мизинцем или, скажем, большим пальцем, но он как-то удержался, может просто потому что узнал и манеру говорить.
–Нас двое.
–Их тоже. – спокойно парировал незнакомец, потирая запястье после железной хватки капитана.
– Ребята, я тут вообще не причем. – примирительно поднял руки тот.
–Заткнись, если хочешь жить. – прошипел сквозь зубы Гармон, по опыту зная, чем грозит такое размахивание конечностями. Несколько раз ему уже приходилось видеть Ларса и Кота в деле.
– Во-во, – закивал кошатник головой,– послушай лучше своего приятеля и прекрати на меня пялиться ты, задница ушастая! На жену глазей, если она у тебя есть несчастная!
Баржевик прямо-таки раздулся от возмущения, услышав такое.
– Что?– завопил он впоголоса, опасливо поглядывая на котов. – Да тебе место на сковородке, а не на реке, жалкий кусок аквариумной рыбы. Сиди лучше с удочкой в серебрянном тазике, а не ходи по большой реке, сударь. Жалкий клеветник, да будет тебе известно, что капитана Гуддини никто никогда не мог обвинить в мужеложестве! Ты за это ответишь и не боюсь я твоих крысятников...
Он бы и продолжил орать, брызгая слюной, но Гармон почти инстинктивно почувствовал, как напружинили спины оба кота. Рек метнул взгляд на друга, меры пришлось принимать быстро, и одним мощным ударом в челюсть Гармон уложил крикуна отдохнуть, тот тяжело рухнул в груду опилок, а Гармон прокоментировал по ходу:
– Слышал я, слишком длинный язык мешает жить.
– Еще одно слово и мы, пожалуй, это проверим. – согласился перенек. – И после этого тебе уже не придеться размышлять на эту тему. Никогда. А пока есть время можешь заняться созданием меню для рыб.
– Теперь мы все выяснили ?– подал голос Реквием. – и можно полюбовно разойтись.
–Ты проснулся, воинственное подобие ящерицы? – ласково улыбнулся он в ответ хамелеону. – Иди лучше еще поспи. Да перед этим сложи оружие. Оба. Мечи на землю. Быстро!
Гармон получил однако таким образом пищу к размышлениям, ведь про этот боевой клан знали далеко не все, а уж распознать его по костюму... Перед ними явно был не простой рыбак. Обласканный таким образом хамелеон не смотря на все свое хладнокровие не мог пропустил оскорбление мимо ушей, и сжав кулаки сделал шаг в сторону кошатника, оказавшись с ним почти лицом к лицу, хотя для этого ему пришлось малость наклониться.
Огромные синие глаза в обрамлении пушистых ресниц спокойно смотрели на воина, коты так и не меняли позы, в любое мгновение готовые вцепиться в горло тому, кто попробует покуситься на их хозяина. На сей раз Рек перешел границу. Звери слушались его малейшего взгляда или даже движения, одетые в одинаковые кожанные ошейники с металическими пластинами для защиты, своими острыми, как бритва когтями способны были вспороть брюхо взрослому быку, не то что нежную кожу человека.
Между реком и лодочником повисло такое напряжение, что казалось, воздух можно было потрогать руками.
Хозяин котов – невысокий, смазливый, с точеным и очень изящным профилем, одетый во все зеленое с чем-то вроде мятой банданы на на голове, стоял перед хамелеоном и скептически подняв одну бровь, смотрел ему прямо в глаза.
Он не привык бояться чего-либо, да и коты тоже не вызывали у него особого страха, но, сейчас он почувствовал, что тонет в этих двух светлых океанах, и он вздрогнул, что так было не похоже на всегда контролирующего свои эмоции воина, и все же словно старая затаенная боль всплеском колыхнулась у него во взгляде. У хамелеона в лице что-то изменилось, заметил в остолбенении Гармон, наблюдающий за ними, но особого времени на размышления не было, да и сомнений у него больше не оставалось.
