Текст книги "Через миры, выбирая любовь (СИ)"
Автор книги: Алина Пуаро
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Алина Александровна Пуаро
Через миры, выбирая любовь
Часть первая.
Перекресток миров.
Глава 1
«Нерушимые каноны»
Жизнь душит желание, считая слабостью следовать зову сердца?
Ты опускаешь глаза под тяжестью неосуществленной мечты?
Так становятся банальными и еще более этим безнадежные поиски смысла жизни…
…жизни, в которой сквозь сотни миров, нескончаемое число врат
и переливы острогов нас будет вечно притягивать друг другу…
я знаю: параллельные прямые не пересекаются,
встречаются только взгляды, да и то не надолго.
Но для чего сегодня тают покровы снов под твоими руками,
разрушая спокойствие моих мыслей, мраком укутывая плечи…?
Кто ты?
вижу только силуэт, нависшей над набережной моей души…
отблески пламени в глазах стучат в висках безмолвным криком…
сил уже нет, а все равно заставляешь себя держаться…
тонкая грань между тобой и небытием …
Ты пытался уцепиться за край сознания,
заранее зная, что это бесполезно.
Зная, что должен встретить меня там…за этой призрачной чертой…
за движением ветра…за отражением стекла…
Не бойся…закрой глаза – я поведу тебя за собой.
Туда, где кончается небо…
Туда, где солнце светит сквозь зеленую толщу воды…
Туда, где умирает рассвет, и нет жизни закату…
Туда, где корчится в судорогах любовь…
по кромке волны, не слыша стонов чаек и не видя отблеска горизонта…
Не спрашивай ни о чем – просто протяни руки и я стану тенью твоей…болью твоей… грезой твоей…
Дева Битв дарит тебе покой и вечную нежность…
Бой закончился 4 часа назад… Уже вполне можно было разглядеть контуры берега, темные тучи понемногу рассеивались и на востоке медленно, словно нехотя занималась заря. Гармон устало опустил руки. Зазубренный меч валялся рядом, щит, заляпанный кровью, наполовину засыпан песком. Следовало бы почистить его, но на это уже просто не хватило сил – битва хоть и продлилась недолго, но выдержать ее пришлось в одиночку, а старые раны давали о себе знать.
«Ну и ночка выдалась», – подумал он и устало обвел глазами берег. Когда все закончилось, Гармон буквально упал на песок и так просидел до восхода солнца, даже не шевелясь, не имея даже возможности уснуть. К счастью или к сожалению, но путь , который он выбрал, был только для него одно. Воин задумался – «Гармон», – он слабо усмехнулся, – это имя было дано ему при рождении, но сегодня ему ничего не хотелось вспоминать: ночь принесла с собой смерть, а прошлое лишь притягивало ненужную боль. Гармон потянулся, подцепил пряжку плаща. Он расстелил его на песке, еще несогретым южным ранним солнцем, сбросил сапоги и подошел к воде.
В ушах шумело , но было уже не разобрать, что это – бессонная ночь или звук волн. Этой равнодушной стихии было все равно, что происходит вокруг: оно жило своей, никому не доступной жизнью. Волны ласково обнимали ноги, смывая как всегда тяготы ушедшей ночи. Развернувшись спиной к берегу, Гармон стоял по щиколотку в воде, глядя на голубую равнину, растянувшуюся на многие мили. Ему пришло в голову , что наверное первый раз за долгое время он может позволить себе просто отдохнуть.
Только…только здесь он был не для этого. Он улыбнулся, заслышав шорох за спиной. К нему сложно было подобраться незаметно.
– Слышу. – произнес воин, не оборачиваясь.
Позади него вытянула руку, замахиваясь, девушка в полной боевой амуниции. Переливчатая серебрянная броня была стянута на тонкой, осиной талии, поясом из черных агатов,столь редких в этих краях. Загар покрывал стройные ноги, руки, лицо и шею, а тонкие плетеные сандалии и легкий узорчатый меч за спиной придавали полноту образа. Шипы на обоих запястьях того же металла, что и кольчуга так сверкали на солнце, что было невозможно смотреть. Наточенный гребень на шлеме, принесший в свое время гибель не одному врагу, служил ей как оружием, так и украшением. Прямо поверх лат на шее у девушки висел круглый медальон на короткой крепкой цепочке. На черной поверхности, поверх рисунка крылатой собаки была выгравиована руна «А», легко читаемая даже тем, кто не владел древними наречиями – первая буква во всех алфавитах писалась одинаково за редким исключением, но в этом случае язык был самым старинным из существовавших – языком дев-воительниц. Кулон свидетельствовал о принадлежности к роду валькирий. Гармон, казалось бы, ничему и не удивился.
–Ну тебя…кажется я старею. – недовольно произнесла девушка и плюхнулась на песок рядом ним.
–Так ведь это ты учила меня драться. – Гармон сделал шаг к ней. – Сколько же мы не виделись. Господи, как я соскучился.
На ощупь, отыскав застежку на шлеме и обхватив руками серебристую поверхность, он осторожно стащил его, и больше не сдерживаясь, впился губами в сомкнутый рот.
–…Моя мелкая…
Ответом на поцелуй было разъяренное шипение дикой кошки и, воин, выдержавший смертельную битву без единой царапины, согнулся пополам, уронив шлем на песок.
– Не смей называть меня так!!!
– Раньше тебе нравилось. – смог выдохнуть Гармон только по прошествии некоторого времени.
Резким движением, откинув длинные прямые волосы с лица, воительница в бешенстве вскочила.
– Хватит ! Раньше было раньше! Ты что, теперь постоянно будешь напоминать мне об этом унижении?? И вообще, ты вытащил меня из другого мира, чтобы в очередной раз уложить в свою постель?! Кажется, у тебя тут достаточно баб.
– Ну что ты опять начинаешь-то? – примирительно заговорил он и замолчал на полуслове– Мне нужно обсудить кое-что…
…Пояс щелкнул , кольчуга, обвив стройные ноги, медленно заскользила вниз. Золотое колечко мерцало в проколотом пупке, и у Гармона второй раз за последние несколько минут перехватило дыхание. Время словно замерло, не решаясь нарушить их уединение, песчинки в огромных вселенских часах перестали двигаться для двух существ в этом мире.
– Все. Все потом…я так долго тебя не видела. – прошептала почти в самое ухо валькирия. И прижавшись к нему обнаженным телом, осыпав лицо мужчины поцелуями, она потянула его за собой на песок.
Прошло несколько часов, прежде чем они вообще смогли что –то обсуждать. Закинув руки за голову, девушка лежала на сваленных в кучу плащах и улыбалась, глядя на проплывающие по небу облака. По самому краю озеро заросло камышом, хотя у самого берега вода была прозрачная, если отплыть на глубину становилась мутно-зеленой, сквозь которую уже ничего нельзя разглядеть. Ветер за ночь стих и на озере стоял полный штиль. Юркие водомерки бегали на мелководье, над поверхностью воды летали большие голубые стрекозы, а из зарослей тросника деловито выплыла утка с выводком сереньких утят и не обращая никакого внимания на влюбленную парочку проследовала мимо них в соседнюю заводь. От птичьего семейства пошли маленькие волны и, достигнув берега, растаяли. Гармон, облокотившись на руку, играл с длинной рыжей прядью, наматывая ее на пальцы и снова отпуская.
– Волосы у тебя отросли.
Она лениво взглянула на него.
– Знаешь, иногда я начинаю верить , что ты и правда любишь меня.
– Дура ты. – обречено вздохнул он. – Дура и есть, – и с нежностью добавил. – Мелкая.
– Ладно. – оборвала «мелкая» .– Ты хотел поговорить?
Она отодвинулась от него и встала, отряхиваясь. Золотисто-рыжие волосы разметались по плечам, переливаясь, словно драгоценный металл в солнечном свете. Чуть заметная горбинка носа ничуть не портила нежные изысканные черты лица, только лишь придавая выражение гордой независимости. Широко распахнутые карие глаза излучающие уверенность, словно бросали вызов каждому смотрящему.
Сильные трепетные крылья за спиной девушки раскрылись и , взмахнув ими, она приподнялась на метр от земли. Сделав изящный пируэт, валькирия зависла в воздухе, пытаясь привести свой туалет в порядок. Изгибу шеи позавидовал бы самый красивый лебедь, а серебрянная кольчуга не скрывала ни правильную линию плеч, ни совершенной фомы грудь. Мужчина сглотнул и отвернулся.
– Я перерыл все западное побережье. Здесь ее нет. Я уверен – ее держат около столицы. Он помолчал. – Мне нужна твоя помощь.
– Нет!
– Алина…
– НЕТ!
Он смотрел в ее широко распахнутые глаза и ждал. Валькирия отшатнулась, черные как смоль крылья обдали его порывом морского воздуха. Гармон почувствовал до боли знакомый аромат ее духов.
– Алин…
– Нет. Я не стану вмешиваться в дела этого мира. Как ты не понимаешь? Я не принадлежу ему больше.
– Алин.
– Не могу. Я могу только защищать тебя, а помогать не имею права…
– Да? А любовью заниматься со мной ты право имеешь? А, дама из другого мира? – ехидно поинтересовался Гармон. Она должна была помочь ему, иначе все в этом мире просто потеряет смысл.
– Прекрати. – покраснела Алина .– Это другое…Мы ведь занимались этим и раньше, когда любили друг друга, я была иной и мы были вместе.
– Мы и сейчас любим. – безнадежно возразил воин, уже заранее зная, что последует дальше.
Редкая их встреча не начиналась вот так – с выяснения отношений. Оба были до бесконечности гордые, упрямые, но любили друг друга точно так же – до бесконечности. Когда – то Гармону пришлось оставить ее, и Алина никак не могла забыть это, хоть и давно простила, понимая, что тогда он не мог поступить иначе. Конечно, иногда и ей бывало сложно, но она просто принимала его таким, какой он есть, со всеми достоинствами и недостатками, из которых, и тех и других было не мало.
Напоминание о собственных прошлых ошибках доводило до белого каления, а ей нравилось его бесить. А еще никак не могла понять, почему на перекрестке миров, после их расставания, там, за чертой она снова оказалась с ним.
Почему именно ей выпал жребий хранить Гармона?
Ну а началось история гораздо раньше, почти на таком же пляже в такой же солнечный день, только случилось это несколько лет назад, и сейчас им казалось, что все было в другой жизни. А может, так оно и было?
Единственный сын вассала и брата королевы и самой одаренной ведьмы графства Тэпра, Гармон унаследовал от матери красоту, разбившую не одно девичье сердце, независимый характер и … и ни толики ее магического таланта. Довольно быстро поняв бездарность наследника, она предоставила его самому себе. Впрочем, отец тоже мало им интересовался, проводя все время в сражениях на морской границе владений графства. Мальчик рос на попечении многочисленных слуг и предоставленный самому себе, всегда получая то, что хотел и даже больше. И к двадцати годам его желания сводились к выпивке, женщинам и песням. Любой, кто мог знать его в те годы, сказал бы, что он был обычным избалованным и капризным юнцом. Любой, кто не видел его глаз. Какая-то нескончаемая боль жила в глубине его души, прорываясь во взгляде. Что-то не давало ему покоя, бросало от одной красавицы к другой, от гитары к ножнам, от шумного пира к одиноким прогулкам. Казалось, он искал, искал то, чего и сам не мог понять, а уж объяснить и подавно…
Познакомились они на побережье залива Финерии, чуть было не попрощавшись навсегда сразу после первой встречи. В тот ясный весенний день графскому наследнику захотелось побыть наедине с самим собой и в очередном накатившем приступе черной меланхолии он забрел на пустынный пляж, где на него и напали три огромных морских хищника. Как там оказалась Алина – одному Создателю известно, но говорят случайностей не бывает.
Именно тогда Гармон и увидел ее впервые, вернее краем глаза отметил рыжую молнию, сорвавшуюся сверху, прямо со скалы у него за спиной. Валькирию практически невозможно было застигнуть врасплох, драться их учили с рождения. Битва была ее стихией, она двигалась словно в танце, даже не думая какое нужно совершить движение, а инстинктивно чувствуя каждый следующий удар. Одним движением девушка рассекла ближайшего краба и моментально выдернула лезвие – нельзя было допустить ни малейшей оплошности: одно прикосновение монстра грозило мучительной смертью в течение суток.
Швырнув нож, выхваченый из голенища сапога, Гармону, мраморным изваянием она застыла с мечом наголо, в ожидании атаки. И вот уже второй демон, захрипев, повалился навзничь. Отразив выпад умирающего чудовища мечом, девушка резко, насколько позволял мокрый песок, крутанулась на пятках и поняла, что не успевает. Метнувшись в другую сторону, она отбросила второго краба на землю, оставляя Гармона один на один с оставшимся. Монстр, последний из всех, с всхлипом оседал вниз. Гармон вытащил нож из распоротого панциря, но на ноги уже подняться не смог.
Валькирия бросилась к упавшему юноше. Так и есть – страшная рваная рана шла через всю ногу, кровь уже заливала песок. Но что самое худщее – была перерезана артерия. С такими долго не живут – краем сознания отметила она и подумала, каким же нужно быть глупым и неопытным, чтобы припереться в сезон охоты на берег без оружия.
Она уложила его голову к себе на колени, сжимая края раны пальцами, пытаясь хоть как – то помочь. Побледневшее и совсем мальчишеское лицо Гармона почти ничего не выражало. Длинное нескладное тело юноши, облепленное в момент набухший кровью тканью, медленно покидала жизнь. Девушка быстро оглянулась: дорога, что спускалась к морю по скалистому обрыву, была пуста, по золотистому пляжу были разбросаны тут и там рыбацкие лодки и тоже не души. Помощи было ждать неоткуда, да и помогать уже было некому – он умирал, и валькирия это понимала.
Последним усилием воли Гармон открыл глаза, и из-под мокрых ресниц на нее взглянули …Что? Две вечерних звезды? Два лесных озера, затуманенных пеленой дождя? Драгоценные изумруды, полыхнувшие на нее зеленью весеннего леса. Взгляд молодого человека словно пронзил ее насквозь, обжигая душу последней мольбой о помощи и безнадежным восхищением.
– А ты красивая...
– Молчи, глупый, – тебе нужно силы беречь!
Но он словно не расслышал.
– При жизни никому не нужен был, так хоть теперь вспомнят с любовью. – скривился он.
–Я... я и так…любила бы тебя…– беспомощно прошептала она.
Что заставило ее так сказать? То, что он умирал? Или что-то иное? Мысли скакали в голове девы битв словно бешеные собаки.
Он вскинул ресницы:
–Валькирии никого не любят. – едва слышно ответил он. Это была истина, но он почему-то сразу же ей поверил.
–Ты особенный. – и в тот момент она, и правда, так думала.
–Нет!
–Для меня – да!
Секунду он смотрел на нее с удивлением, а потом потерял сознание. Валькирия как – то сразу растерявшая всю свою воинственность, в отчаянии склонилась над ним. Вдруг она представила, как эти губы целуют ее, как руки сжимают в объятиях. Ей внезапно захотелось, чтобы он хотя бы раз еще взглянул на нее. Совсем неожиданно для себя Алина поняла, что не может позволить ему умереть. Она не знала даже его имени и не представляла, кто он такой, и не осознавая до конца происходящего, она просто чувствовала, что не даст ему уйти.
Считалось верхом безнравственности расходовать магию Симаргла на простых смертных, но ей было уже все равно. Плевать на все запреты и правила, она развела руки в стороны и сконцентрировалась. Заструился вихрь энергии и тень отделилась от правого плеча девушки, накрывая их обоих тонкой сеткой древней женской магии. Свет валькирии сошел на человека и она развернула душу, уже шедшею по Великому Коридору.
Магия валькирий была только для них самих, врачевание ран с помощью самой старой в мире силы было неотьемлемой частью рода, вся жизнь которого была битвой. Никто никогда не нарушал этого неписанного закона. Никто , кроме Алины.
Грань между мирами покосилась, барьеры рухнули. Случилось то, что уже никто из них не мог изменить, и ни один из них отныне не имел над собой власти. Судьбы их оказались вплетены в великую цепь истории. И произошло это в миг, когда Крылатый Пес сошел с плеча девы из рода валькирий, чтобы спасти жизнь простого смертного.
Очнулся он в обителе у приемного отца Алины с наложенными швами, чистыми повязками и целительным питьем из древесины в изголовье. Молодой человек только разлепил веки, еще плохо соображая, где он находиться, оглядел гобелен, закрывающий изьеденные временем серые каменные стены, огромное витражное окно, через которое свет заливал комнату, как наткнулся взглядом на улыбающеюся девушку. Она просунула в дверь рыжеволосую голову, пока не решаясь войти.
– Ну как ты? – поинтересовалась Алина сочувственно, все так же стоя в дверях.
Он рад был услышать, что здесь не пользуються дворовым этикетом и последовал ее примеру:
– Да вроде получше. А где я?
– В Тренде. У меня дома. – видя, что ему, и правда лучше, она наконец прошла внутрь. Взяв деревянный резной стул, она перевернула его и верхом уселась прямо рядом с постелью больного. – Добро пожаловать.
– Это который с почтовыми голубями? – с трудом припомнил он, садясь на постеле. Рана тут же заныла, не давая о себе забыть, но он стиснул зубы – присутствие особы женского пола сдерживало его.
– И не только. Монастырь состоит из шести башен, оружейного дворика, помещения для послушников, скотного двора с курятником, и обители, располагавшейся за крепостной стеной. – перечислила она. – Еще была пристроена школа для послушников и местных деревенских детишек.
– А ты давно здесь живешь? Но ты ведь не послушница?
– Нет! Что ты. Я и молитвы то ни одной толком не знаю, и потом, валькирии не могут поклоняться Создателю.
– Да? – удивился он, уставившись на нее своими огромными темно-зелеными глазами, и непонятно зачем спросил, – А кому поклоняетесь вы?
– Симарглу. Крылатому псу. Мы же воительницы, ты что никогда не слышал о нас?
– Слышал, конечно. При дворе моего отца твои подруги служат телохранителями. Но теперь девы-воительницы и в войнах сражаются , и нанимаются грузы на кораблях сопровождать, а некоторые просто пиратствуют на морях. Вы ведь без работы никогда не сидите, так?
– Ну да, – весело кивнула головой Алина. – у меня еще обучение не закончилось. Хотя уже скоро. Меня мой приемный отец тренирует, – и с трудом потянув тяжелую задвижку окна, выглянула на улицу. – Вон он.
Гармон, ухватившись за спинку кровати, но так, чтобы валькирия не заметила гримассы боли на его лице, и прислонился к оконной раме. Внизу на ровной песчаной плошадке стоял большой, грузный и немолодой монах с короткой черной бородой и колючими карими глазами, наблюдая за десятком мальчишек, отрабатывающих движения мечом.
– Это у них третье занятие на сегодня. – пояснила девушка. – С утра пробежка в пару миль, разминки, растяжки и общая силовая. Все сегодня в повалку будут, маленькие еще.
–Тебя тоже так учат? – поразился Гармон.
– Ну да. А как же иначе? – удивилась в свою очередь валькирия, обернувшись к нему. Тут они оказались лицом к лицу и валькирию снова как огнем ожгли зеленые глаза. – Ты ума лишился?! Ты чего скачешь, тебе вообще лежать положено! Хочешь, чтобы швы разошлись?
– Ты сама сказала – смотри! – оправдался молодой человек и послушно улегся снова, размышляя о том, что за девушка вырастет после такого воспитания? Натренированное гибкое тело и женственая фигура даже против воли заставляла Гармона следит за каждым ее движением. Сейчас она заботливо укрывала его одеялом, а графский наследник, затаив дыхание, любовался роскошные рыжими волосами, опускающимися до тонкой талии и нежными чертами лица, что стали бы предметом зависти всех придворных красавиц, если бы они могли ее лицезреть. У него не очень получалось соеденить вчерашнюю валькирию и сегодняшнюю такую милую и простую девушку.
– А где твои родители? – не подумав, спросил он и тут же обругал себя за бестактность.
– Нам о этом знать не положено. – не чуть не смущаясь, ответила она. – У валькирий нет права узнать тайну своего рождения. Все это делалется для того, чтобы ничто не отвлекало от военного дела, даже родственные связи. Жизнь валькирии в сражениях и боях, но когда приходит время, каждая из нас может уйти для рождения ребенка. Мы сами делаем выбор среди достойнейших мужчин, но тайна выбора хранится всю жизнь. – она вздохнула. – Ребенка отдают в монастырь, и как меня – растят без отца и матери, зачастую узнавая только по следу крылатой собаки на плече, который кроме кулона – единственное и неопровержимое свидетельство рода. Отправляясь за медальоном, который позволял иметь ребнка, на остров Вали, мы проходим обряд, завершением которого становится выбор имени новой валькирии и предсказание ее судьбы оракулом. И раз в несколько сот лет вместо детского медальона избранная получает черный кулон, становясь тем самым валийским оракулом, что будет означть ее переход в иной мир, а вернее на их перекресток.
– И отец никогда не знает, что у него есть ребенок? – возмутился он, пропустив мимо ушей все, что касалось оракула.
– Так заведено. – пожала плечами она и мечтательное выражение поселилось у девушки на лице. – Знаешь, я часто гадаю, почему мать выбрала именно это место? Может, он связан для нее с какими-то воспоминаниями или, может, именно тут она встретила моего отца? – она встряхнула головой, – Так или иначе, моим приемным отцом стал настоятель. Он добрый и относится ко мне, как к родной дочери, но ругаемся мы часто, он говорит, что я упрямая и глупая, как ослица! – со смешком завершила валькирия.
– А вообще, это жестоко. – покачал головой Гармон и тоже улыбнулся.
– А вообще, тебе надо отдыхать. – тоном, нетерпящим возражений, заявила она и взяла в руки глиняную чашку. – Я только на минутку зашла. Пей и постарайся уснуть, тебе нужно набраться сил.
– Я хотел поблагодарить тебя. Ведь ты спасла мне жизнь. – видя, что она собралась уходить, заторопился он.
– Не стоит, ваше сиятельство наследный граф Гармон Тэпрский.– взялась она за бронзовую ручку двери.
– Ну подожди! Останься еще, ведь я даже не знаю как тебя зовут!
– Алина. – прозвенело в воздухе и дверь закрылась с другой стороны.
Жизнь в монастыре текла размеренно и неторопливо – он скрывался в сосновом лесу уже на протяжении многих веков, и столетние деревья да пожелтевшие от времени пергаменты библиотеке хранили память битв прошлого, а теперешние сражения велись на границе графства, и до стоящего в глуши Тренда, не доходили.
Валькирия, сколько себя помнила, жила в отдельной северо-восточной келье, прямо напротив голубятни. Трендский монастырь славился почтовыми голубями, которые летали с письмами по всему графству. Каждое утро начиналось с хлопанья крыльев птиц самого разного оттенка, начиная со снежно-белого и заканчивая черными, как ночь. Особенно ей нравились голуби стального-серого цвета, напоминающий холодный блеск лезвия меча, вполне отвечавший вкусам Алины.
Лечение Гармона оказалось не таким длительным после вмешательства валькирии, гораздо более сложным делом, оказалось, удержать его в постели. Он практически не отходил от девушки, не сводя с нее полубезумных зеленых глаз. У нее была своя жизнь, свои мечты и свои цели, а этот невесть откуда взявшийся юнец никак не вписывался в ее планы. Ей были непонятны его шутки, он не умел драться, не читал не одного знакомого ей с детства древнего свитка. У них не было ничего общего, но только каждый его взгляд убеждал Алину в обратном.Сколько раз за эти пять дней, что он провел тогда у нее, глядя на его тощую фигуру, она задавала себе вопрос, зачем было будить Священного Пса ради него? Магия дев-воительниц была самой древней силой в мире, и их племя не принадлежало человеческому роду как таковому. Они шли вдоль одной реки, но по разным берегам: существовало поверье, что валькирии пришли в этот мир, чтобы охранять людской род.
Странная и запретная любовь возникла между молодыми людьми. Алине, в принципе, было недозволено любить, кого бы-то ни было – ее же готовили для воинского дела и тайной королевской службы, а Гармона вообще ждала дома уже беременная невеста, дочь королевского посла, которую давно, почти что с рождения прочили ему в жены. Наследному графу на выбор было предложено несколько претенденток, а так как особой разницы он в них не видел, – красивыми были все, он ,не собираясь прекращать своих похождений после свадьбы, как и любой другой мужична королевской крови, поначалу выбора долго не делал. Браки в высшем свете всегда вершились по расчету и редко когда это бывали счастливые семьи. У отца Гармона, например, было несколько официальных наложниц и парочка постоянно меняющихся в разных частях графства. Но Гелла, а именно так звали его будущую жену, поступила как в свое время ее мать, оказавшись попроворней остальных, быстренько забеременела, теперь уже спокойно ожидая дня свадьбы. Впрочем, о ней он даже и не вспомнил за время, проведенное в монастыре.
Через пять дней, когда он уехал, валькирия провожала его с облегчением и уж, конечно, без слез на глазах. Природный шарм, осознание своей красоты и умение ее использовать мирилось в Алине с абсолютно железной волей и таким же характером, ведь выросла она в окружении мужчин. По меркам валькирии черное было черным, белое – белым, а посередине не существовало ничего. Брать, стремится, побеждать. Это несоответствие добивало всех ее мужчин, и только с Гармоном она становилась иной. Какая-то хрупкая нежность наполняла все ее существо, когда он был рядом. Она вообще удивлялась своему такому странному поведению и чувствам, бушующим в груди. Безжалостный огонь, век от века зажигающий души, поселился, казалось бы, не в тех сердцах. Им не суждено было быть вместе по всем канонам этого мира,…но…так ли нерушимы были эти каноны?
Словом, когда он уехал, Алина не ждала его вновь. Но когда рана зажила окончательно, Гармон как-то сразу понял, что пусто в душе без ее лукавой улыбки, рыжих волос и прохладных пальцев. Расстояние между городом и монастырем не останавило юношу и уже через неделю он снова оказался у знакомых стен обители.
Проскакав не меняя лошади всю дорогу, Гармон завел ее в конюшню в монастыре, отряхивал сапоги и, вдруг словно что-то почувствовав, поднял глаза и, как ни странно, сразу же наткнулся взглядом на валькирию.У стойла, поглаживая коня по крупу, сидела на невысокой деревянной перегородке Алина и смотрела на него сверху вниз. Когда он зашел внутрь, то сначала не заметил ее за головой коня, а через секунду девушка предстала перед ним во всей своей красе. Гармон смутился, не зная, что сказать – вид у нее был не из лучших, взгляд хмурый и неприветливый, кажется, воительница не очень-то обрадовалась его появлению.
–Зачем ты снова приехал? – даже не поздаровавшись, холодно поинтересовалась она.
–К тебе… – он медленно поднялся, закончив, наконец, счищать песок со своих сапог. На щеке сияла свежая ссадина, да и сам он был весь какой-то взьерошенный и колючий словно ежик. Он явно не ожидал такого приема, хотя и сам не мог назвать ни одной разумной причины, которая оправдала бы его приезд. Тем временем валькирия увидела синяк и спрыгнула со стенки, всплестнув руками, словно забыв о своей негостеприимности.
– Да что ж это такое, Всемогущие Боги! Как опять – то угораздило? Тебя что совсем не учили драться?
–Меня?! – он был рад сменить тему. – Да что ты говоришь? Между прочим, сегодня я бился в боевом кругу с четырмя тяжеловооруженными ратниками.
–Да – да, – понимающе закивала она, – И наверное, у вас был еще и судья со зрителями. А в боевом кругу – это где?
Гармон никак понять, говорит девушка серьезно или издевается.
–Где, где… на ристалище. – недовольно произнес он, обидевшись. Что он маленький что – ли, такое ощущение, что она воспринимает его как ребенка. Ему стало неприятно, и он пожалел, что вообще сюда приехал, но было уже поздно. – И не судья, а церемонемейстер…
–Ну, конечно, и все, что полагается благородным воинам. Я смотрю, не слишком выручило тебя твое умение?
–Все было слишком быстро и неожиданно, – пытался оправдаться он, имея в виду случай на пляже, когда он еле остался жив.
–А в бою, ты думаешь, как происходит?
Гармон в недоумении посмотрел на нее и не ответил.
–Хорошо, покажи мне какой-нибудь прием. Просто так. – явно что-то задумав, попросила она, и без звука вытащив меч из ножен, кинула ему. Он подхватил его на лету, на что валькирия только одобрительно хмыкнула. Размяв суставы после длинной поездки и несколькочасового сидения, Гармон движениями, оточеными за долгие годы рыцарских тренировок, продемонстрировал длинный вход. Он старался не задеть стен конюшни, и от этого, может быть, получилось немного неуклюже. Валькирия смотрела на него, не слезая со своего места:
–Неплохо. А предварительные движения зачем? Думаешь, тебе дадут в битве разминаться?
– Я был тогда не готов, – запальчиво повторил он.
–Результат налицо или даже на лице.– ехидно прокоментировала она, спрыгнула со стенки и вдруг поднырнула под его правую руку. Меч как-то, после легкого выкрута оказался в руке у нее, причем острие молниеносно приблизилось к кадыку Гармона на угрожающее расстояние, остановивишись в нескольких миллиметрах. Он судорожно сглотнул.
–Опять не готов?
–Это вообще ни в какие ворота не лезет. Ты без предупреждения кидаешься на меня как кошка и выхватываешь оружие. – возмущенно воскликнул он, не отводя взгляда от лезвия меча.
–Ну, так не готов, да?
–Ну да… – нехотя согласился он.
–Так вот, если уж ты считаешь себя бойцом, а не просто выполняющим предписания на ристалище, ты всегда должен быть готов к бою, иначе долго не протянешь. Хотя конечно, телохранитель – тоже выход, не так ли?
–Нет. Не так. – он замялся. – Научишь меня?
Валькирия уже направилась к выходу и наполпути обернулась:
–Чему?
– Я хочу быть воином.
Алина внимательно посмотрела на него, словно ища какой то подвох, и улыбнулась:
–А вот это, сударь, будет зависить от вашего поведения.
День езды и запутанная лесная тропа мгновенно забывались, чуть только Гармон слышал легкую поступь ее коня, когда Алина выезжала навстречу. Души, руки, дни и ночи сливаясь в едином порыве. Им никогда не бывало скучно, и наслаждались они каждым мигом проведенным вместе, словно предчувствуя скорую разлуку. Валькирия стала учить его искусству поединка, он рассказывал ей рецепты своего рода. Дополняя друг друга во всем, особенно в постели, когда один чувствует и продолжает каждое следующее движение другого, они нашли свое счастье.
Ссоры лишь дарили радость примирения, он рвал ей черные лилии, растущие в ручье неподалеку, она писала для него стихи, и все шло своим чередом. Виделись они вдали от замка, поэтому никто из двора долгое время не подозревал, куда исчезает наследник – все давно привыкли к его фанабериям. Так продолжалось полгода.
Полгода запретного.
Первой забила тревогу мать Гармона, недаром она была ведьмой. Мудрая женщина, сведущая в магическом деле и возглавляющая уже много лет орден Солнечного Света, она не делала ставки на собственного сына. Испокон веков было известно, что наследная власть и право королевского трона передавались только по женской линии. Она с самого начала знала, что у Гармона родиться дочь, и этот ребенок слишком много значил в теперешней борьбе за власть. Катарину абсолютно не интересовали чувства сына и внезапное его увлечение какой-то валькирией: ребенок должен родиться законнорожденным, а для этого Гармону нужно было жениться на его матери. Тогда-то и настало время для серьезной беседы, ведь до родов оставалось меньше двух недель, а сын и слышать ничего не хотел ни о женитьбе, ни о Гелле, в принципе. Катарина недаром так легко управлялась и с собственным мужем, и властью в ордене, она знала и все слабые места собственного отпрыска.
