Текст книги "Европейские поэты Возрождения"

Автор книги: Алигьери Данте

ДИНКО РАНИНА

ДУБРОВНИКУ

 
В страну итальянцев когда б терпеливо
Искал ты посланцев разумных на диво,
Способных лукавить, в суждениях – зрелых,
Чтоб каждый прославить, увидев, хотел их,—
Тогда бы ты славы заслуживал вящей,
Мой град величавый, над морем стоящий,
Который красою и честью сравниться
Сумел бы с любою латинской столицей.
Но ежели кто-то, приверженный к злату,
Поедет с охотой – но только за плату,
Про общее дело совсем забывая,
Открыто и смело напомню тогда я:
Достоин несчастий, обижен судьбою
Тот город, где власти – с пустой головою.
 

* * *

 
Бери, человек, что захочешь, бери же!
Что делать! Свое нам дороже и ближе.
Ведь если бы взял свои горести каждый
И в общую кучу свалил их однажды,
Нам стало бы ясно, что мы оплошали,
Все горести наши с чужими смешали,
И каждый бы думал, забыв о покое:
Вернуть бы назад лишь свое – не чужое!
 

ТОМУ, КТО НИЧЕГО НЕ СДЕЛАЛ, А ХУЛИТ ВСЕ ЧУЖОЕ

 
Мой ненавистник злой, ты, завистью взбешенный,
Написанное мной хулишь, неугомонный.
Пускай в стихах моих слова не сохранились,
Которыми других времен певцы гордились;
«О розочка моя, бесценное колечко,
О девочка моя, влюбленное сердечко,
Веночек золотой, о ясное светило,
Покинут я тобой, меня ты разлюбила».
Упрям ты и не нов, а наше поколенье
Находит для стихов иные украшенья.
Как сад теряет вдруг цветочное убранство,
Ничто, ничто вокруг не знает постоянства.
И слов удел таков: ведь старыми умами
Ценилось много слов, почти забытых нами,
Которые ж теперь поэт искусный ценит,
Потомство, мне поверь, отвергнет иль изменит.
Весь этот мир, судьбе неведомой подвластный,
Все до конца в себе меняет ежечасно.
Так вот, чтоб избежать хулы певцов нещадной,—
Собравшись их ругать, подумай-ка изрядно.
 

ЮРИЙ БАРАКОВИЧ

СЛАВЯНСКАЯ МУЗА

Отрывок

 
Как верное чадо, ты должен по праву
Родимого града поддерживать славу,
 
 
Отчизны былое ты помнить обязан,
Ты с этой землею, как с матерью, связан.
 
 
Нас мать породила, вскормила, и все же
Земли этой милой и мать не дороже,
 
 
Ведь женское бремя не длится столетье,
В известное время рождаются дети,
 
 
А лоно земное и после рожденья
Хранит все живое, все божьи творенья.
 
 
Адама когда-то земля породила
И вновь без возврата во чреве сокрыла.
 
 
Подумай же здраво, настрой свою лиру!
Прошла моя слава – верни ее миру!
 
 
Слагай свои песни, любовью пылая,—
В них дух мой воскреснет и слава былая.
 
 
Прославить дано мне отчизну родную.
Народу напомни, что я существую!
 
 
Хочу объясниться сегодня с тобою,
Нe стану таиться, всю правду открою.
 
 
Я здешняя вила, славянская муза,
Но жизнь мне постыла и стала обузой.
 
 
В безвестности людям темней, чем в могиле,
Себя мы забудем, коль нас позабыли.
 
 
Я в нашей отчизне была знаменита,
А ныне при жизни я всеми забыта.
 
 
Ты помнишь поэта Марулича славу?
Латинянам это пришлось ие по нраву.
 
 
По годы промчались бесследно, и ныне
У нас помешались на школьной латыни.
 
 
Все музы стяжали бессмертные лавры:
Своих почитали и греки и мавры,
 
 
Поляки, тевтоны гордятся своими,
У нас же каноны заимствуют в Риме.
 
 
Язык свой ругая, сограждане наши
Твердят, что другая поэзия краше.
 
 
Но мы бы стяжали всемирную славу,
Когда б уважали язык свой по праву.
 

ДОМИНКО ЗЛАТАРИЧ

* * *

 
Сегодня тает снег, проснулся мир растений,
И снова человек встречает день весенний,
Я к вам иду, луга, спеша навстречу той,
Что сердцу дорога, что блещет красотой.
Пусть ищет кто другой почет, богатство, славу,
А мне удел такой, признаться, не по нраву.
Под кровлею ветвей уснуть я был бы рад.
Где свищет соловей, не требуя наград,
Любимую мою его прославят трели,
Чтоб, вторя соловью, и горы зазвенели.
Глупцы! Вам не дано простую суть понять,
Что золото одно не может счастья дать.
Коль совесть нечиста, не пожелаешь трона,
Уж лучше нищета, чем царская корона,
Чем ты бы ни владел, – хотя бы всей землей,—
Не сладок твой удел, когда исчез покой.
 

ГЕРМАНИЯ

СЕБАСТИАН БРАНТ

ИЗРЕЧЕНИЯ

 
Спрячь недовольство, хмурость, злость,
Когда к тебе приходит гость.
Радушьем теплым встреть его,—
Себя уважишь самого.
 
 
Коль сбился твой сынок с пути,
Не медли: розгу в ход пусти,
Сумевши вовремя постичь,
Что бьет больнее божий бич!
 
 
По правде, сын мой, поступай.
От истины не отступай.
И, в честности неколебим,
Ты будешь счастлив и любим.
 
 
Перед тобою – даль и ширь.
Так – в путь!.. Но деньги не транжирь!
Останешься без кошелька,
Вот и намнут тебе бока.
 
 
Смотри, не очень заносись,
С умом к удаче относись:
Какой бы ни нашел ты клад,
Все может бог забрать назад.
 
 
Порою глянешь на иных:
Добро промотано в пивных.
Разумен будь! Не лезь в кабак!
Живи по средствам! Только так!..
 
 
Взвесь, разгляди себя, проверь:
Кем был ты, кто ты есть теперь,
Куда ты будешь занесен?..
И ты – безгрешен. Ты – спасен!..
 

КОНРАД ЦЕЛЬТИС

К МАТЕРИ ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЕ – С МОЛЬБОЙ О СОГЛАСИИ СРЕДИ КНЯЗЕЙ ГЕРМАНИИ

 
Ты, о дочь небес, богоматерь-дева,
Мир вдохни в народ, распаленный злобой,
Чтоб немецкий край не сломило бремя
Мерзости нашей.
 
 
Чернь кипит, бурлит, разоряя слепо
Все, что не вконец разорили предки,
Стены городов укрепляет, пушки
К бою готовит.
 
 
Нам пойти б войной на свирепых турок,
С гордым Римом нам потягаться б в сече
Иль чужих князей потеснить бы к вящей
Славе германцев.
 
 
Нет, пуская кровь соплеменным братьям,
Руки мы свои оскверняем только,
Только лишь урон, дураки, себе же
Сами наносим.
 
 
Кто, гляжу я, шлем поспешил напялить,
Кто, гляжу, мечом замахпулся грозно,
Кто рычит, как зверь, потрясая палкой
Или секирой.
 
 
Тот, глядишь, из искр раздувая пламя,
Знай себе палит и, свинцом летучим
Воздух распоров, наполняет местность
Дымом и громом.
 
 
Угнан крупный скот, приуныли овцы,
Страшно им пастись. Лишь прядут ушами,
Как услышат гул, да дрожат, бедняги,
Мелкою дрожью.
 
 
Вот стоит в строю кольцевом пехота.
Сколько грозных лиц! Как сурова песня,
Что поют бойцы под глухой и дробный
Бой барабанов!
 
 
Пышет жаром конь, облаченный в латы,
Битву чуя, вдаль, белопенный, рвется,
Звонко ржет, взыграв, и копытом землю
Бьет в нетерпенье.
 
 
Всюду слышен стон матерей почтенных:
Слезы льют, клянут кровопийцу Марса.
Нынче этот гость северян изводит,
Завтра – богемцев.
 
 
Дева, ты внемли неустанным зовам,
Ты конец войне положи нелепой,
Мир нам дай, сплоти племена родные
Дружбой, любовью!
 
 
Рейнских лоз красу сбереги, опекой
Ты своей святой осчастливь предгорья
Альп, и славный Пфальц, и у волн дунайских
Пышные нивы!
 
 
Вот о чем тебя умиленно молим
В храмах, где горит благовонный ладан,
Где тебе хвалу воздаем и к небу
Гимны возносим.
 

К АПОЛЛОНУ, ТВОРЦУ ИСКУССТВА ПОЭЗИИ, – ЧТОБЫ ОН ПРИШЕЛ С ЛИРОЙ ОТ ИТАЛИЙЦЕВ К ГЕРМАНЦАМ

 
Ты, о Феб, творец звонкострунной лиры,
Пинд и Геликон возлюбивший древле,
К нам теперь явись, не отвергни нашей
Песни призывной!
 
 
Пусть придут с тобой баловницы музы,
Пусть поют, резвясь, под студеным небом.
Край наш посети, где неведом сладкий
Голос кифары!
 
 
Варвар, чьи отцы, космачи-мужланы,
Прожили свой век, о латинском лоске
Слыхом не слыхав, наделен да будет
Певческим даром,
 
 
Словно тот Орфей, что певал пеласгам,
Пеньем за собой увлекая следом
Хищное зверье, дерева с корнями,
Ланей проворных.
 
 
Ты, веселый гость, пожелал пустыню
Моря пересечь и, придя от греков,
Музам дал приют, утвердил науки
В землях латинян.
 
 
Так же, Феб, и к нам, как во время оно
В Лаций ты пришел, препожалуй ныне.
Грубый пусть язык, темнота людская
Сгинут бесследно!
 

О ДРЕВНОСТИ – ГРАЖДАНАМ ТРИРА

 
Какая слава громкая цезарей
В камнях умолкла города вашего,
О Трира жители, которых
Мозель поит ледяной водою!
 
 
Как будто снова Рима развалины
Воочью вижу, глядя на эти вот
Колонны, портики, ворота
Или бродя пустырем убогим,
 
 
Где только остов царской хоромины
Теперь маячит кровлей, поросшею
Чертополохом, или купол
Ветки кустов к облакам вздымает.
 
 
Как хлам ненужный, глыбами мрамора,
Лежат, о жалость, прямо на улицах
Кумиры, чье величье только
В литерах гордых застыло ныне.
 
 
Порой увидишь где-нибудь в садике
Плиту надгробья с надписью греческой
Иль вдруг найдешь, гуляя в поле,
Холм безымянный, обломки урны.
 
 
Чего не смелет мельница времени?
Столпов Геракла медных как не было,
И мы со скарбом нашим тоже
В прах превратимся под небом вечным.
 

АЛЬБРЕХТ ДЮРЕР

О ПЛОХИХ И ХОРОШИХ ДРУЗЬЯХ

 
Тот, кто в беде бросает друга,
Когда тому живется туго,
Кто сердце не готов отдать
Тому, кто вынужден страдать,
Кто сам страдает безутешно,
Когда дела идут успешно
У друга первого его,—
Достоин только одного:
Неумолимого презренья!
Сторонник этой точки зренья,
Я не желаю предпочесть
Суровой искренности лесть.
Держаться надо бы подальше
От лицемерия и фальши,
Поскольку добрый друг не тот,
Кто перед нами спину гнет,
К уловкам прибегая лисьим!..
Но кто, в поступках независим,
Удачу иль беду твою
Воспримет также, как свою,
Кто за тебя горою встанет,
Не подведет и не обманет,
За то не требуя наград,—
Тот верный друг тебе и брат.
И этой верности сердечной
Ты сам ответишь дружбой вечной.
 

ТОМАС МУРНЕР

ЗАКЛЯТИЕ ДУРАКОВ

ВСТУПЛЕНИЕ

 
Я белый свет исколесил
И потерял немало сил.
Терпел одни лишения,
Позор и унижения.
Я глаз ночами не смыкал.
Корпел и потом истекал.
Я исхудал, устал и сник,
Прочел тома мудреных книг.
Сносил нужду и муки,
Штудировал науки.
И вот за все старания
Узнал я заклинания,
Как сжить на вечные века
Со света орден Дурака.
Дураков полным-полно.
Беда! В глазах от них темно.
И куда ни сделай шаг,
Тут дурак и там дурак.
Их развез по всей земле
На дурацком корабле
Брант Себастиан… Доколе
Дуракам гулять на воле?
Их теперь на свете тьма,
Тех, что бог лишил ума.
Как вокруг ни погляди:
Дураков – хоть пруд пруди.
И вам, быть может, невдомек,
Что Брант и сам себя нарек
Дураком. Но кто ж умен,
Если вправду дурень он?
Но, видно, Брант не просто так
Признал открыто: «Я дурак».
Повел почтенный Себастиан
Свой корабль, как капитан.
И взял с собой в морской поход
Безмозглых дурней хоровод.
Средь них себя узнает всяк,
Кто вправду олух и дурак.
И Брант, что к дурням был немил,
Их всех позором заклеймил.
В злобе корчится тупица:
«Лучше б в землю провалиться».
Он лишится состоянья,
Чтоб избегнуть осмеянья.
Чтобы на глазах у всех
Не попасть в компашку тех,
Кто с времен былых веков
Носит званье дураков.
Сказал недаром Соломон,
Что ими свет заполонен.
Земля, что олухов не знает,
Где дурень хлеб не пожинает,
Счастливей испокон веков,
Чем та, где много дураков.
От них не жизнь – кромешный ад.
От них томится стар и млад.
Они несут страдания,
Но эти заклинания,
Которым обучился я,
От них избавят все края.
И враз покинет наш народ
Ленивых трутней глупый сброд.
Скрылись дурни под личиной,
Словно волки под овчиной.
Полон ими высший свет,
И дурак попал в совет.
Убирайтесь восвояси,
Дураки в поповской рясе!
Мы пролили много слез
Из-за вас, что Брант привез.
Я как-то видел простака,
Что, пожалевши дурака,
Его пригрел в глухую ночь.
Дурак беднягу выгнал прочь.
Гласят предания отцов
О том, как полчища глупцов,
Что арманьяками звались,
На нашу землю ворвались.
Но был недолог разговор.
Мы дали им такой отпор!
И с них содрали шкуру.
Пусть не воюют сдуру!
Но дурни прибыли опять.
И как нам повернуть их вспять?
И как изжить в конце концов
Рать лиходеев и глупцов?
 

САТАНА-НАСТОЯТЕЛЬ

 
На свете есть одна страна,
Где службы служит сатана.
Он настоятель не простой.
Он прочь отринул крест святой.
И выкинул бесценные
Писания священные.
Пусть кто-то думает из вас,
Что небылица сей рассказ.
Но на земле, поверьте,
Есть пострашиее черти.
И каждый может в них узнать
Прелатов, княжескую знать.
Священник – тот мертвецки пьян.
Князь топчет пахоты крестьян.
Поляжет вся пшеница,
Коль князь с охоты мчится.
Они бесчинствуют и лгут.
Они вершат неправый суд.
Разбой, вино и битвы
Им слаще, чем молитвы.
И кто покуда не ослеп,
В монастырях узрит вертеп.
Пируют здесь прелаты,
Пороками богаты.
Где есть епископ иль аббат,
Царят бесчестье и разврат.
Что Библия, что Часослов?
Они разводят гончих псов.
И нищих подаянья
Идут на злодеянья.
Грошами бедняков полна,
Звенит церковная мошна.
Забыты паства и приход.
Но поднимается народ,
И лютые проклятья
Уже разносят братья.
Нечистой силы слугам
Воздастся по заслугам.
И будет им награда – Позор и муки ада.
 

МАРТИН ЛЮТЕР

* * *

 
Твердыня наша – наш Господь.
Мы под покровом Божьим.
В напастях нас не побороть.
Все с Богом превозможем.
Наш злой супостат
Свирепствовать рад.
Лукавый силен.
И нет ему препон,
И нет ему подобных.
 
 
Давно бы нам пришел конец,
Когда бы не подмога.
Грядет Он, праведный боец,
Святой сподвижник Бога.
Гонимым принес
Победу Христос.
Наш Бог-Саваоф,
И больше нет богов.
За Ним всегда победа.
 
 
Пускай вселенная полна
Исчадиями ада,
Нас не проглотит Сатана,
Не нам бояться надо.
Осилим его!
Князь мира сего,
Наш враг осужден.
Всесильный, рухнет он
От одного словечка.
 
 
Осталось только бы при нас
Навеки Божье слово!
Не пожалеем в грозный час
Имения мирского.
Берите в полон
Детей наших, жен!
Лишите всего!
За нами – торжество!
И царство будет наше!
 

ДЕТСКАЯ ПЕСНЯ НА РОЖДЕСТВО ХРИСТОВО

 
Я к вам прямехонько с небес.
Узнал я чудо из чудес.
Услышьте, люди, весть мою!
Я говорю, и я пою.
 
 
Младенец девою рожден.
На благо вам родился Он.
Хорош Младенец до того,
Что всюду в мире торжество.
 
 
Он всем спасение принес,
Господь наш Иисус Христос.
Он пострадать за вас готов.
Очистит вас Он от грехов.
 
 
Блаженство даст Он вам в удел.
Отец небесный так велел:
И днесь и присно и вовек
Живи на небе, человек!
 
 
По всем приметам это Он:
Беднее не сыскать пелен.
В убогих этих яслях Тот,
Кто на Себе весь мир иесет.
 
 
Отныне радость наша – в Нем.
За пастухами в дверь войдем!
Приносит счастье Он один,
Благословенный Божий сын.
Ах, сердце, верь моим глазам!
Кто это в бедных яслях там?
Младенец этот, милый нам,
Христос, Господь, Спаситель сам.
 
 
Привет, желанный гость, привет!
Не презирая наших бед,
Нисходишь к нашим Ты грехам.
За это чем Тебе воздам?
 
 
Господь, начало всех начал,
Творец вселенной, как Ты мал!
Осел и вол траву жуют.
У них в кормушке – Твой приют.
 
 
Однако даже целый свет,
Где самоцветам счету нет,
Весь мир, где столько звезд блестит,
Христа-младенца не вместит.
 
 
Ни бархата, ни багреца…
Охапка прелого сенца.
Но Ты, Небесный Царь, на нем
Во всем величии Своем.
 
 
Христа всем сердцем узнаю.
Явил Ты правду мне Свою.
Богатство, слава, блеск мирской —
Ничто, Господь, перед Тобой.
 
 
Войди в меия, Спаситель мой,
Как возвращаются домой.
В смиренном сердце – Твой покой!
Нет, не расстанусь я с Тобой.
 
 
Не ведать мне печали впредь!
Я буду прыгать, буду петь.
Я в ликовании святом
Слагаю сладостный псалом.
 
 
Пою о Боге всеблагом,
О Божьем сыне дорогом.
Все войско райское поет,
Нам возвещая Новый год.
 

* * *

 
Из глубины моих скорбей
К Тебе, Господь, взываю.
Слух преклони к мольбе моей.
Я в муках изнываю.
Когда за первородный грех
Ты будешь взыскивать со всех,
Кто на земле спасется?
 
 
В небесном царствии Твоем
Лишь благодать всевластна.
И даже праведным житьем
Кичимся мы напрасно.
Не с горделивой похвальбой,
А со смиренною мольбой
Обрящешь милость Божью.
 
 
На Господа надеюсь я,—
Не на свои заслуги.
Зовет Его душа моя
В земном своем недуге.
Не нужно мне других наград.
Мой самый драгоценный клад —
Святое слово Божье.
 
 
И пусть продлится долго ночь,
И снова на рассвете
Под силу с Богом превозмочь
Сомненья злые эти.
Иаковлев завет храни,
Который нам в былые дни
Дарован духом Божьим!
 
 
Пускай, блуждая наугад,
Мы нагрешили много,
Простится больше во сто крат
Тому, кто помнит Бога.
Бог – пастырь добрый. Бог спасет
Заблудший, грешный Свой народ
От всяческих напастей.
 

УЛЬРИХ ФОН ГУТТЕН

* * *

 
Сегодня правда спасена,
Сегодня ложь посрамлена.
Спасибо господу скажи
И слух свой не склоняй ко лжи.
Да, правда попрана была,
Но верх, гляди, опять взяла.
Хвали же тех, кто столько сил
На это дело положил,
Хотя служение добру
Иным совсем не по нутру.
Попы-прохвосты – за обман.
Так вот, я честных христиан
Прошу вранья не слушать впредь
И делу общему радеть.
Не бог ведь папа, если он,
Как все, скончаться обречен.
Ах, немцы, вот вам мой совет:
Назад – ни шагу! Поздно. Нет
Для вас обратного пути.
За то, что вас вперед идти
Я призывал, наград не жду,
И пусть я попаду в беду,
Лишившись помощи, – клянусь,
От правды я не отступлюсь!
Пусть предо мною лебезят,
Пусть мне анафемой грозят,
Пусть меч заносят надо мной —
На свете силы нет такой,
Чтобы сломить могла меня,
Хоть плачет мать моя, кляня
Тот день, когда решил начать
Я это дело. Полно, мать,
Оно пойдет! А если бог
Судил ему короткий срок,—
Что ж, тут обратных нет дорог.
 

НОВАЯ ПЕСНЬ ГОСПОДИНА УЛЬРИXА ФОН ГУТТЕНА

 
Я шел на это смело.
Я знал, на что иду.
И пусть я начал дело
Себе же на беду.
Не о себе,
А о судьбе
Страны своей радею,
Хотя твердят,
Что я лишь рад
Попам намылить шею.
 
 
Твердите что угодно —
Все вздор и болтовня.
Будь лжец я, всенародно
Хвалили бы меня.
А я не лгал,
Я не молчал
И вот в изгнанье ныне.
Ну что. ж, вернусь,
Не заживусь,
Надеюсь, на чужбине.
 
 
Мне милости не надо:
За мною нет вины.
Ни жалость, ни пощада
Мне, право, не нужны.
Нет, пусть дадут
На честный суд
Мне выйти для ответа.
Припрет нужда —
Они тогда
Решатся и на это.
 
 
Такое уж бывало,
Что все менялось вдруг
И кто брал верх сначала,
Проигрывал на круг.
Пожар, глядишь,
От искры лишь
Иной раз и займется.
Паду ль в бою
Иль устою —
Но я решил бороться.
 
 
Сознанье мне поможет,
Что честен был мой путь,
Что враг меня не может
В корысти упрекнуть,
Что и врагу
Сказать могу:
Я вел себя достойно.
Я не юлил
И не хитрил,
Душа моя спокойна.
 
 
Но если правды слово
Для немцев звук пустой
И нация готова
Вредить себе самой —
Как ей помочь?
Тут выйти прочь
Мне из игры пристало.
Что ж, удалюсь,
Конца дождусь,
Коль заварил начало.
 
 
А что задать мне перца
Грозит придворный сброд —
Плевать! Спокойно сердце,
Хула врага не в счет.
Итак, за мной
Бросайтесь в бой,
Ландскнехт и рыцарь, вместе
Чтоб Гуттен жил
И победил,
К своей и к вашей чести.
 

БУРXАРД ВАЛЬДИС

О КРЕСТЬЯНИНЕ И БОГЕ ГЕРКУЛЕСЕ

 
Мужик, не ведая тревоги,
Однажды ехал по дороге.
Все б хорошо, но вот с разбега
В канаву съехала телега.
Крестьянин просит у небес;
«О, помоги мне, Геркулес!
О, если б мне всесильный бог
Отсюда выбраться помог!»
Но голос с неба отвечал:
«Глупца такого не встречал.
Сидишь, покорно ждешь чудес.
Уж лучше б ты с телеги слез.
Телегу поднял, а потом
Кобылу отхлестал кнутом.
И, если сделал все, что мог,
То жди – теперь поможет бог».
 

О МОРЯКЕ И ВОРЕ

 
Однажды в путь я поспешил
С товаром в Ригу и решил
Поплыть туда на корабле.
Я мог бы ехать по земле,
Но этот путь (я твердо знал)
Меня бы скоро в грусть вогнал.
Толпился на корме народ.
Сновал меж нами всякий сброд.
Ведь поговаривают так,
Что будет рад любой моряк
С собою вора прихватить —
Он может много заплатить
(Но я об этом не тужил).
Вот наконец корабль отплыл.
Вдруг у Шотландских берегов
Поднялся шторм до облаков.
За валом возвышался вал.
И ветер парус разорвал.
Повсюду стоны, крики, вой.
И чернота над головой.
Волна людей сбивала с йог.
«О, помоги, всесильный бог! —
Моряк что силы закричал.—
Не ты ли жизнь нам даровал?
Друзья, молитесь! Час придет —
Нас бог от гибели спасет».
И лютый страх людей сковал.
Тут каждый на колени встал.
И все стали молиться богу,
Призывать его на подмогу.
Бушует шторм, за валом вал.
Моряк, как мог, всех утешал.
Так он по палубе ходил…
Его немало удивил
Вид одного мужчины —
Тот и не знал кручины.
Он в стороне от всех стоял
И тихо песню напевал.
«Ему не страшен шторм и тьма,
Должно быть, он сошел с ума.
Но я спросить его решусь:
«Скажи мне, что же ты за гусь,
Что смерти не боишься?
Иль смелостью кичишься?»
«В мои дела – не суй-ка нос.
Но есть ответ на твой вопрос.
Всю жизнь я краденым кормлюсь,
И умереть я не боюсь.
Коль твой корабль пойдет ко дну,
Я все равно не утону.
Пусть шторм, пусть ветер. Все одпо
Нет, мне другое суждено:
Моя погибель – плаха.
Так что ж дрожать от страха?»
 

ГАНС САКС

ШЛАУРАФФИЯ

 
Шлаураффия – так названа
Необычайная страна,
Лежащая от нас к Востоку,
От рождества неподалеку.
Желающий туда попасть
Вовсю пускай разинет пасть,
Большую раздобудет ложку
И постепенно, понемножку,
Бесстрашно двигаясь вперед,
В горе пшена проест проход.
Не так вкусна гора пшена,
Зато Шлаураффия вкусна.
Дома там просто бесподобны —
Они поджаристы и сдобны,
А возле дома на порог
Кладут рассыпчатый пирог;
Окошки там из рафинада,
Булыжники из мармелада,
Плетень, сплетенный из колбас,
Щекочет нос, ласкает глаз.
Вино сухое из колодца
Бродяге прямо в глотку льется,
Как будто он – великий князь;
Мечтает жареный карась,
Вися в лесу на ветке ели,
Чтоб все его скорее съели;
На соснах там висят не шишки,
А соблазнительные пышки;
Там на столбах не фонари,
А сливочные сухари;
Не черепица там, не дранки
Лежат на крышах, а баранки;
Там среди города река
Струит потоки молока,
В которое валятся с неба
Душистые краюхи хлеба.
 
 
Там рыбки плавают в пруду,
Забравшись на сковороду,
Шипят и, жарясь без огня,
Пищат: «Рыбак, поймай меня!»
Там среди красочной натуры
Летают жареные куры,
А жареные каплуны
На вкус особенно нежны:
Лентяям в рот они влетают
И, неразжеванные, тают.
Петух, крича «Кукареку!»,
Там носится с ножом в боку
На случай, если кто захочет
Отрезать от него кусочек;
И у свиньи в спине ножи:
Отрежь – на место положи.
Как яблоки, висят на ветке
Крестьяне – взрослые и детки;
Созрев, спадают муяшки
С деревьев прямо в башмаки.
Кобыла там, секрет достатка,
Несет яиц по три десятка;
Там фиги делает ишак;
Там вишни собирают так:
Сидят на корточках ребята,
В руках у каждого лопата.
Там есть волшебный родничок:
Помылся древний старичок,
Утерся ветхим полотенцем,
Глядишь – он, снова став младенцем,
Посасывает карамель.
Из лука там стреляют в цель;
Тому награда достается,
Который больше промахнется.
А в беге первым будет тот,
Который позже всех придет.
Пастух пасет там не баранов,
А вошек, блох и тараканов.
Там деньги зашибать – пустяк:
Кто дрыхнуть день и ночь мастак,
За сутки получает пфенниг.
Там тунеядец и мошенник
Богаче всех во много крат.
Там проиграться каждый рад:
Продутое вернут обратно,
Умножив сумму троекратно.
Там возвращающих долги
Всегда преследуют враги;
Того же, кто большого долга
Платить не хочет очень долго,
Там поощряет правый суд,
Для плута не жалея ссуд.
Там суд и ложь в законном браке,
Награды платят там за враки;
За ложь поменьше платят грош,
И плапперт – за большую ложь.
За рассудительное слово
Людей карают там сурово,
Кто работает, тому
Грозят, что заточат в тюрьму.
Кто честен и богобоязнен,
Не избежит позорной казни.
Кого же в этом крае чтут?
Того, кто лизоблюд и плут.
Кто признан первым их лентяем,
Тот государем избираем.
Кто дик, невежествен и зол,
Обороняет их престол
Своею заячьей отвагой.
А машущий колбасной шпагой
В сословье рыцарей введен.
А тот, кто жалок и смешон,
Кто жрет и пьет за спинкой трона,
Тот получает сан барона.
Кто туп, и глуп, и сукин сын —
Тот в этом крае дворянин.
Так вот, не забывайте, братцы:
Хлыщи, обжоры, тунеядцы,
Лентяи, плуты – все найдут
В стране Шлаураффии приют.
Ее в былые годы предки
Придумали, чтоб наши детки
Боялись в этот край попасть,—
Боялись врать, грубить и красть,
Быть лоботрясом и обжорой…
Шлаураффия – страна, в которой
В любое время место есть
Для тех, кто любит спать и есть.
 
 
Трудитесь! Мир не будет раем
Для тех, кто хочет жить лентяем.
 

КРЕСТЬЯНИН И СМЕРТЬ

 
Крестьянин бедный полон дум:
Ему понадобился кум.
Он было в путь, но к воротам
Подходит вдруг всевышний сам
И вопрошает: «Ты куда?»
«Да кум мне нужен, вот беда!»
«Возьми меня», – господь в ответ,
Но мужичонка молвит: «Нет!
Ты делишь блага кое-как:
Один – богач, другой – бедняк!»
Идет навстречу Смерть: «А я
Не подойду ли в кумовья?
Коли меня захочешь взять,
То научу я врачевать,
И вскорости ты – богатей!»
«Коль так, нет кума мне милей!»
Вот и дитя окрещено.
Смерть куманьку твердит одно:
«Придешь к больному – так гляди,
За мною только и следи!
Коль в головах я у больного,
То ждать ему конца худого,
Но коли я в ногах стою,
Поборет он болезнь свою».
Раз заболел мужик богатый.
Пришел наш лекарь, кисловато
Взглянул, ответил на поклон,
А сам на кума – где же он?
Глядит – а он в ногах стоит.
Больному лекарь говорит:
«Дай мне двенадцать золотых,
И ты здоров». – «Не жаль мне их!»
Мужик поправился, и вот
О лекаре молва идет,
А тот знай лечит – всякий раз
Лишь с кума не спуская глаз:
Кум в головах – больной не встанет,
В ногах – опять здоровым станет!
Разбогател наш врач: за ним
Лишь посылают за одним.
Чрез десять лет – увы и ах! —
Смерть уж у кума в головах
Стоит и речь к нему ведет.
«Теперь настал и твой черед!»
Но лекарь просит погодить:
«Дай мне молитву сотворить!
Вот «Отче наш» прочту, – тогда
Уйду с тобою навсегда!»
Согласна Смерть: «Пусть будет так!»
Молиться принялся бедняк.
Но только первые слова
Он произнес едва-едва…
И этак молится… шесть лет:
Конца молитве нет как нет.
Смерть выбивается из сил:
«Ну, как? Молитву сотворил?..»
Смекнув, что тут обойдена,
Прибегла к хитрости она:
Прикинулась больной тотчас
И у порога улеглась,
Кричит: «Ах, лекарь! Я в огне!
Лишь «Отче наш» поможет мне!»
Прочел тут врач все до конца —
А Смерть скрутила молодца
И молвила: «Попался, брат!..»
Недаром люди говорят:
От смерти не уйти. Придет
И Ганса Сакса заберет.
 

О ВИТТЕНБЕРГСКОМ СОЛОВЬЕ, ЧЬЯ ПЕСНЬ СЛЫШНА ТЕПЕРЬ ВЕЗДЕ

 
Проснитесь! Утро настает!
Я слышу: соловей поет
Среди листвы в лесу зеленом;
Несется трель по горным склонам,
Звенит в долинах, ночь гоня,
И возвещает царство дня.
Заря восходит золотая,
И солнце, тучи разгоняя,
На землю шлет свои лучи.
Луна, сиявшая в ночи,
Теперь бледнеет и тускнеет
И власти больше не имеет
Над стадом жалобным овец,
Которых страшный ждал конец.
 

* * *

 
Страдает от попов народ,
Не перечесть его невзгод:
Зимой и летом гнет он спину,
Чтоб отдавать им десятину.
Коль не заплатишь – проклянут,
Изгонят, свечи вслед швырнут,
Другим чтоб было не повадно;
Трудиться разве не досадно
Крестьянину по целым дням,
Чтобы поповским холуям
Сидеть в трактирах было можно,
Кутить и пьянствовать безбожно?
Есть у попов про всех товар —
Лишь покупай и млад и стар!
Известно – каждый поп и инок
Дом божий превращает в рынок:
Дают реликвии доход,
А главное – в церквах идет
Продажа индульгенций бойко.
Вот что и есть овечья дойка!
Толпа церковников жадна:
Привыкнув грабить издавна,
Живя бессовестным обманом,
Церковник ловко лжет мирянам:
За мощи выдав зуб быка,
Он им притронется слегка
К болящему – и дань сбирает.
Мирян церковник уверяет,
Что в братства надо им вступать
И чинш исправно отдавать.
Поистине – в алчбе неистов
Любой из братии папистов;
Они из края в край пешком
Бредут – всегда с большим мешком,
В котором индульгенций ворох,
С крестом, с хоругвями, и хор их
Звучит везде: «Спасенье тут!
Чистилища же избегут
И те на небо будут взяты,
Кто по природе тороваты.
Монета звякнет – ты спасен!»
Тот, кто нанес другим урон
И приобрел добро нечестно,
Благодаря им, как известно,
Выходит из воды сухим.
Всех обирает папский Рим
С настойчивостью и упорством.
Вот что зову я шкуродерством!
Епископов я до поры
Не поминал, а их дворы
С нотариусами, с писцами,
Глумящимися над истцами,
Что правосудья ищут там,
Отнюдь не безразличны нам.
Ведь здесь супругов разлучают,
Насильно браки заключают,
На бедняков наводят страх,
Честят, разносят в пух и прах!
Ах, еретик! Ах, еретичка!
В день постный смели съесть яичко!
Немедленно их отлучить!
Не жди того, чтоб облегчить
Здесь согласились наказанье:
Напрасно издавать стенанья,
О снисхождении моля.
Охотой потравлять поля
И прочие творить бесчинства,
Всемерно поощряя свинства
Своих наемников-солдат,
Что грабят всех людей подряд,
И вкупе с челядью разбойной
Вести бесчисленные войны,
Потоки крови проливать,
Людей нещадно убивать,
Сжигать их мирные жилища
И оставлять лишь пепелища
Там, где недавно жизнь цвела —
Вот вам епископов дела!
Не значит ли то – жрать овечек?
Ягненок у волков ответчик
За ненасытный голод их;
Но часто и волков самих
Мы под овечьим зрим обличьем;
Овец так поудобней стричь им.
Но жадность волка выдает,
И всяк его опознает.
 

* * *

 
Нет хищников жадней и злее.
Теперь на очереди – змеи,
Или, иначе говоря,
Монахи. Племя их не зря
Веками кровь из нас сосало:
За деньги, яйца, свечи, сало,
За уток, кур, сыры, масла
Творили добрые дела
У нас монашеские братства —
На том и нажили богатство!
Повадки их теперь ясны:
Пустые выдумки и сны,
Нелепейшие измышленья
Нам выдают за откровенья,
А так как освятил их Рим,
Выходит – надо верить им
И не скупиться на монету!
Что в баснях этих правды нету,
А есть один обман и ложь,
Не так-то сразу и поймешь!
Вот и заводят понемножку
Тебя на скользкую дорожку.
Чтоб от Христа ушел ты прочь
В безверье иль – что то же – в ночь…