Текст книги "Каменный пояс, 1983"

Автор книги: Алескандер Зайцев

Соавторы: Александр Терентьев,Владимир Огнев,Тихон Тюричев,Владимир Пшеничников,Валерий Кузнецов,Николай Терешко,Михаил Львов,Антонина Юдина,Николай Егоров,Иван Бражников
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)

ИСКУССТВО. ЛИТЕРАТУРА. КУЛЬТУРА

Татьяна Синецкая,
музыковед, член Союза композиторов СССР
КОМПОЗИТОР ВЛАДИМИР ВЕККЕР

Нередко бывает так, что одно, быть может и не очень значительное, событие заставляет по-иному взглянуть на привычные вещи, понять истинную ценность того, что принималось как бы мимоходом, как само собой разумеющееся. К этой мысли я не раз возвращалась в связи с премьерой нового сочинения Владимира Веккера – Концерта для балалайки с оркестром народных инструментов.

Еще сравнительно недавно, каких-нибудь 3—4 года назад, мы представляли общественности В. Веккера как молодого, вступающего в самостоятельную творческую жизнь челябинского композитора. Все, кто общался с ним, единодушно признавали его бесспорный талант, приветствовали поиск и эксперимент в области музыкального языка, ясно видели определившиеся гражданские и эстетические позиции, высокий профессионализм. И все-таки при обсуждении его новых сочинений где-то подспудно жила мысль, что мы имеем дело с этапными работами, что не сказано еще самого главного, что идет формирование бурное, динамичное, но целеустремленное – формирование творческой композиторской личности.

Как проходило становление В. Веккера-музыканта? Формирование творческой личности, обнаружение таланта – процесс сложный и неоднозначный. Возвращаясь мыслью к прошлому, нельзя сказать, что жизнь В. Веккера изобиловала событиями, которые программировали бы будущую композиторскую деятельность. Однако в этой жизни было немало благотворных влияний, под воздействием которых свободно и непринужденно развивались творческие способности, происходило осознание себя в искусстве.

Владимир Веккер родился в 1947 году в шахтерском городе Копейске Челябинской области. В семье существовали прочные и своеобразные музыкальные традиции. Бабушка его была гармонисткой, с гармонью-двухрядкой она неизменно появлялась на праздниках, гуляньях, свадьбах. Талантливым музыкантом-самоучкой был отец. Он не только прекрасно играл на гармони и баяне по слуху, но и выучил нотную грамоту, переписывал понравившиеся произведения, сам пытался сочинять и стремился приобщить к музыке детей. Музыкальная деятельность подростков в это время приобретала особую престижность в глазах окружающих. Определенную роль сыграла и встреча с преподавателем музыки общеобразовательной школы, хорошо игравшим на баяне. Первое же творческое задание – разучивание «Марша веселых ребят» И. Дунаевского – показалось увлекательным и вполне доступным. Однако в музыкальную школу поступать было уже поздно – оставалась возможность занятий в городском Дворце культуры. За год В. Веккером была подготовлена программа, позволившая поступить сразу во второй класс музыкальной школы, которую он окончил за три года по классу баяна, вместо положенных пяти лет.

Это был период и первых творческих композиторских опытов. Примером для подражания явилась разнообразная бытовая музыка, звучавшая дома, по радио; концерты духовых оркестров в парке. Особенно нравилось сочинять многочисленные вальсы, которые записывал в специальную тетрадь. Большую роль в стимулировании этой деятельности сыграл педагог детской музыкальной школы Н. П. Козиненко, музыкант-энтузиаст, сам занимающийся композицией.

Возникает потребность в пополнении музыкальных знаний: выписываются специальные музыкальные журналы, учебники по гармонии и инструментовке. Одновременно активизируется исполнительская деятельность. Под руководством 14-летнего музыканта начинает работать школьный эстрадный ансамбль, репертуар которого формировался на основе популярных эстрадных грампластинок. В. Веккер – сам участник ансамбля (специально научился играть на кларнете). На выпускном экзамене по специальности в музыкальной школе прозвучало авторское сочинение юного композитора – Вальс для баяна.

Окончив музыкальную школу, Владимир Веккер, успешно выдержав конкурс, поступает на народное отделение Челябинского музыкального училища им. П. И. Чайковского. Существенное влияние в этот период оказала на него встреча, с композитором М. Д. Смирновым, ставшим его наставником и консультантом по сочинению. Главное заключалось в том, что опытный музыкант увидел в ученических композициях В. Веккера то неповторимое проявление индивидуальности, без которого настоящий композитор состояться не может. Он настаивал на подготовке в консерваторию, четко определил программу занятий. Так появляются первые произведения разных жанров, написанные под руководством М. Д. Смирнова: прелюдии и Сонатина № 1 для фортепиано, романсы, небольшие пьесы для симфонического оркестра. И вновь на заключительном экзамене в музыкальном училище включается в программу произведение Владимира Веккера – концертная пьеса для баяна с оркестром русских народных инструментов. Все, казалось, вело к тому, чтобы завершить музыкальное образование в вузе на исполнительском факультете. Однако на время пришлось оставить это намерение. Сразу после окончания училища, Владимир Веккер ушел в ряды Советской Армии, ставшей прекрасной школой практической деятельности молодого музыканта. Он играл в духовом оркестре, руководил эстрадным коллективом, аккомпанировал армейскому танцевальному ансамблю. Заниматься композицией не хватало времени, и постепенно созрело решение больше к ней не возвращаться.

Конкурс в 1970 году в Уральской государственной консерватории был большой, конкуренты сильные, перерыв в занятиях тоже давал о себе знать. Сыграв программу, Владимир понял, что шансов поступить мало. И в ожидании результата решил воспользоваться рекомендацией М. Д. Смирнова и показать свои сочинения прошлых лет преподавателю консерватории, композитору Л. Б. Никольской.

Эта встреча, по существу, изменила все планы. Последовала определенная установка: быть на экзамене по композиции и сдавать по всей форме. Компетентная комиссия в составе пятнадцати человек после прослушивания Сонатины для фортепиано и «Размышления» для скрипки и фортепиано приняла решение о допуске В. Веккера к остальным экзаменам, а после их сдачи – о зачислении его в консерваторию. Однако в консерваторию он был зачислен как баянист с последующим правом перевода на композиторский факультет. К концу первого курса, когда были представлены новые сочинения, он был принят в класс композиции на второй курс. Так определилась его судьба. Начались годы упорного профессионального труда.

В. Веккер пришел в консерваторию в начале семидесятых годов. Это было для него время широкого знакомства с достижениями современной советской и зарубежной музыки. Устанавливается интенсивный культурный обмен, организуются конкурсы и фестивали современной музыки, осуществляется знакомство с новыми композиторскими именами. В консерваторскую программу вводится новый предмет: современная зарубежная музыка. Молодые композиторы с жадностью изучают новую музыку Пендерецкого, Шенберга, Веберна, Булеза, Штокгаузена, Онеггера, Бриттена; заново «открывают» Стравинского. Вместе с музыкой советских композиторов – Шостаковича, Щедрина, Слонимского, Тищенко – все это становится источником питания Владимира Веккера. И сам он подчеркивал, что как музыкант, композитор сформировался именно в это время. Все свободное от основных занятий время он проводит в кабинете звукозаписи консерватории и концертном зале филармонии, осваивая все новые и новые сочинения выдающихся мастеров прошлого и современности. Наибольшее влияние оказали на В. Веккера его педагоги: Н. М. Пузей (класс композиции), Л. Б. Никольская (класс полифонии) и В. Д. Биберган (класс инструментовки и инструментоведения). В. Веккер довольно быстро определился в своих вкусах, убеждениях, пристрастиях, тяготея в большей степени к сочинению инструментальной музыки. В консерватории он осваивает разные жанры, пишет Сонату для фортепиано (представленную от Уральской организации на Всероссийскую конференцию СК РСФСР), Концертино для баяна, Эпизоды для струнного квартета, Сюиту для фортепиано, Сонату для баяна. С большим трудом он осваивал вокал, так что даже обязательные по программе произведения сочинялись «через силу». За годы учебы в консерватории лишь два романса вышли из-под его пера (на стихи В. Тушновой и С. Есенина). С третьего курса началась серьезная работа над крупными циклическими сочинениями – ораторией «Перекоп» на стихи К. Кулиева и Первой симфонией.

Весной 1975 года в Свердловской филармонии состоялся не совсем обычный концерт, в программу которого вошли сочинения выпускника композиторского факультета: Владимира Веккера: Симфония, шестая часть оратории «Перекоп» и фортепианная соната. Это был концерт-экзамен, где оценку музыке В. Веккера давали сразу два экзаменатора: государственная комиссия под председательством Баласаняна и публика. Единодушное признание слушателей, отличная оценка свидетельствовали о том, что годы ученичества закончились, открывается новый этап самостоятельного поиска и утверждения.

Уже в произведениях, написанных в годы учебы в консерватории, определенно проявились профессиональные качества молодого композитора: умение строить циклические формы, отбирать и органически развивать тематический материал, добиваться большого фактурного разнообразия, создавать сильные очаги напряжения в кульминационных разделах. Характерным становится сочетание мелодического материала, связанного с русскими народными истоками, и современных острых гармоний, ритмических остинато и ритмических сбивок.

После окончания консерватории в 1975 году В. Веккер был приглашен на преподавательскую работу в Челябинский государственный институт культуры. Параллельно – непрекращающаяся творческая деятельность: участие в отчетных концертах челябинских композиторов навстречу XXV и XXVI съездам КПСС, XIX съезду ВЛКСМ, выездные концерты в области, встречи с трудящимися города, участие в пленумах Уральской организации СК РСФСР. Сочинения В. Веккера включаются в абонементный сезон Челябинской областной филармонии, получают широкое признание слушателей.

За годы работы в Челябинске композитор написал целый ряд крупных произведений, в том числе – Вторую и Третью симфонии, «Каприччио в стиле бит», концерты для баяна и балалайки с оркестром русских народных инструментов, пьесы для русских народных инструментов, песни и романсы, музыку к театральным спектаклям.

Однако время самостоятельной творческой деятельности В. Веккера характеризуется не только количеством написанного. Оно стало важным этапом утверждения стиля, отбора индивидуальных выразительных музыкальных средств, формирования того музыкального языка, на котором он «разговаривает» со слушателем. Это период, определивший эстетические и гражданские позиции Владимира Веккера как человека и художника. Один из наших ведущих драматических актеров, народных артист РСФСР П. И. Кулешов, заметил после прослушивания Второй симфонии, что воспринимает музыку В. Веккера как сегодняшний день. Это верное наблюдение. Содержанием музыки нашего земляка и современника стали прежде всего впечатления, вызванные окружающей жизнью, – контрастной, многоплановой, напряженной, яркой. Это – духовный мир нашего современника, преломленный сквозь призму драматических конфликтов, – в симфонических сочинениях; острохарактерные жанровые зарисовки – в сочинениях для народных инструментов; свободная игра воображения – в «Фантастических эпизодах», которые отличают лаконизм и контрастная смена настроений, острое чувство жанра, разнообразие выразительных и колористических возможностей струнного квартета. При всей разнохарактерности музыки В. Веккера в ней всегда явственно звучит жизнелюбивая утверждающая нота, мысль о многообразии и неисчерпаемости жизни, о движении и борьбе как вечном ее источнике.

Одним из показательных сочинений этого периода является Вторая симфония, написанная в 1979 году. Композитор предпослал ей обобщенную программу в форме подзаголовка «Симфония протеста». Борьба прогрессивной молодежи Европы против войны и гонки вооружений, расовой дискриминации, образование в искусстве своеобразного жанра – песен протеста как неотъемлемого элемента молодежного движения стали той образной сферой, которая легла в основу трехчастного цикла симфонии.

В целом музыкальный язык В. Веккера нельзя назвать легкодоступным. Он требует вслушивания, интеллектуального осмысления, умения воспринимать множество самостоятельных музыкальных элементов в единстве. В нем всегда ощущается стремление к равноправию разных средств – мелодии, тембра, индивидуального ритмического развития, самостоятельная выразительность каждой детали. Характерно, что композитор постоянно стремится к расширению и обогащению выразительных средств и приемов, ищет новое в синтезе различных стилей и жанров, классических и современных средств. Глубоко изучив возможности таких жанров, как джаз и бит, композитор отбирает наиболее выразительные и жизнеспособные приемы и включает их в арсенал классики.

Яркой чертой музыки Владимира Веккера является лиризм, наиболее полно проявившийся в вокальных сочинениях. Сегодня в творческом активе композитора – несколько десятков песен и романсов.

Первая школа и творческая лаборатория В. Веккера – женский вокально-инструментальный ансамбль «Катерина», который он создал, воспитал и которым руководит в настоящее время. Именно в этом коллективе родились ныне широко известные песни «Все от России», «Летняя песня иволги», «Зимушка-зима», определившие характерные черты песенного стиля композитора: естественность и непринужденность мелодического движения, стремление к индивидуальному прочтению поэтического текста, преобладание теплой лирической интонации, высокая гуманистическая направленность. Большим успехом у любителей вокальной музыки пользуется цикл песен на стихи А. Фета (в стиле русского романса). Тонко стилизуя русский бытовой романс XIX века, композитор, словно заново, в веке двадцатом открывает непреходящую ценность этого жанра, воссоздает целый мир тончайших душевных движений человека, одухотворенного любовью.

Песенное творчество В. Веккера развивается в русле современной советской вокальной музыки, впитывая ее традиции и новые черты, развивая и углубляя ее нравственную и эстетическую ценность.

Когда пытаешься представить слушательскую аудиторию В. Веккера, то в первую очередь думаешь о молодежи. Его самого часто называют молодым композитором. Но всегда хочется спорить, что «молодой» для него не столько определение возраста, сколько характеристика его жизнедеятельности, состояние его души. Он постоянно окружен студенческой молодежью; широчайшие контакты сложились у композитора с молодыми исполнителями. Это и студенческий оркестр русских народных инструментов института культуры, постоянно включающий в программы новые сочинения В. Веккера, и творческая молодежь филармонии, и ансамбль «Катерина». Главное же состоит в том, что по содержанию своему и строю чувств музыка, Владимира Веккера обращена к молодежи, отражает те проблемы, которые волнуют прогрессивную современную молодежь, ее готовность к борьбе за высокие жизненные идеалы.

Обогащение жизненных впечатлений композитора связано прежде всего с непосредственными и систематическими встречами со слушателем, молодежной аудиторией. В течение ряда лет В. Веккер в содружестве с бригадами областного комитета ВЛКСМ выезжает на ведущие молодежные стройки страны как пропагандист советской песни, исполнитель своих произведений. Музыка В. Веккера звучала у воинов-железнодорожников и строителей Байкало-Амурской магистрали, молодежи Свердловска, Тюмени и Казахстана. Ряд его сочинений включен в репертуар концертирующих исполнителей (лауреатов международного конкурса З. Алешиной, В. Семенова и других), в педагогический репертуар учебных заведений.

Все это позволяет музыке уральского композитора стать активной творческой силой в деле коммунистического воспитания подрастающего поколения.

В 1981 году Владимир Павлович Веккер принят в члены Союза советских композиторов. В 1982 году он удостоен звания лауреата областной комсомольской премии «Орленок». Это большое признание, большая ответственность. Творческий путь не бывает легким. Он всегда сопряжен с поиском, нередко – с неудовлетворенностью. Хочется думать, что на этом пути В. П. Веккеру будут сопутствовать успех, новые творческие открытия и заинтересованный, увлеченный слушатель.

О СТАРШЕМ ТОВАРИЩЕ

Валерий Кузнецов
МОЛОДОЕ ВОСПРИЯТИЕ МИРА

Писателю Григорию Коновалову, лауреату Государственной премии РСФСР имени А. М. Горького, автору романов «Университет», «Истоки», «Предел», повестей «Былинка в поле», «Вчера» и многих рассказов, – семьдесят пять лет. «Органическое знание истоков народной жизни» увидел в его творчестве К. А. Федин, треть века назад тепло отозвавшийся о первом его романе «Университет». Большой художник особенно близок оренбуржцам по чувству землячества: писатель не забывает родной земли и ее людей, почти ежегодно приезжая на места своей юности.

В пору яблоневого и черемухового цветения Григорий Иванович Коновалов приезжает в бывшую свою Боголюбовскую волость, а теперь Новосергиевский район. Много лет живет он в Саратове, узнал и полюбил Волгу и ее тружеников, сделал их героями своих произведений, но каждый май, как к животворному роднику, возвращается писатель к своим истокам. В публицистической книге «Тугие крылья таланта» Коновалов пишет:

«Посылая гонца на Кавказ, чтобы уговорил вернуться домой по легковерию оставшегося на чужбине брата, князь говорил, как свидетельствует летописец: «Дай ему понюхать емшань (полынок), пусть запах пробудит тоску по родине».

Не всегда точны литературные параллели, да и Волга – далеко не чужбина, но когда-то большое и шумное – около трехсот дворов, – а теперь малолюдное село Боголюбовка навсегда останется для художника центром земного притяжения. В уже названной книге есть слова о родине, как поэзия в прозе:

«Край мой ковыльный, пшеничный, с голубыми ветрами, от утренней зари до сумерек затрезвоненный пением жаворонков. После ранневешнего градобоя плывут в дождевом потоке по логу посеченные тюльпаны…

В краю моем закаты летние дотлевают на крепких скулах парней и девок. Перепела окликают пахнувшие веником, овцами, полынком сумерки».

Каждый раз отправляется Григорий Иванович на родину со своим земляком и другом, членом Союза художников СССР Александром Ивановичем Овчинниковым. Родом Александр Иванович из соседнего села Бадейки, а ныне плодотворно работает в Оренбурге. Многое связывает двух художников: глубинная любовь к родной земле, чуткое вглядыванье в характеры ее тружеников, говоря словами Г. И. Коновалова, «доверчивость к жизни и устойчивость духа». Роднит их и общность социальных биографий – «жил мальчишка, пас скотину, пахал… И так бы повторил жизнь дедов и родителей, если бы не революция», – размышляет Коновалов.

Жарким майским днем мы едем с писателем на его родину. Асфальтовое шоссе после Переволоцка то горбится, то ныряет в лощины, а по сторонам зеленеют холмы и долины с островками рощиц, стелется сизый дымок чабреца по обочинам дороги. Конские табуны легко несутся по холмистым пастбищам. От шоссе ответвляются дороги к кумысолечебницам «Степной маяк» и «Красная поляна»… В один из этих санаториев получил путевку герой коноваловского рассказа «Калмыцкий брод» председатель колхоза Гурка. И хотя на вопрос о близости натуры к изображенному Григорий Иванович отвечает: «Все вроде бы как в жизни – и все не так», проезжая по этим наполненным светом и воздухом просторам, чувствуешь себя так, словно попадаешь в магнитное поле творчества художника. Как будто уже дышал этим горьковатым настоем полей, видел эти краснеющие промоинами зеленые холмы… Здесь, на этой земле разворачивались увиденные не по-юношески острым взглядом исторические события двадцатых-тридцатых годов.

Сосредоточенно глядит на дорогу Коновалов – словно уводит она его не вперед, а назад, в прожитое. Так обступают воспоминания родины, и кто знает, может, с ними сейчас говорит писатель. Большая, долгая творческая жизнь за его плечами. Восемнадцатилетним уехал он из Боголюбовки, но именно «Беркутиную гору» – один из первых его рассказов, написанных по впечатлениям юности, Алексей Толстой назвал «первоклассной прозой».

– Вот родные поля и горы, – словно бы себе говорит Григорий Иванович, зорко оглядывая весеннюю округу.

Заросшая ветлами пойма Большого Урана… Только название выдает ушедшую полноводность небольшой сейчас речушки. Врезан в крутой берег съезд к Калмыцкому броду. Два века назад стояли здесь палатки калмыков, призванных на охрану пограничных рубежей. На другой стороне желтеет отлогий песчаный берег, переходящий в холмы. Облака плывут над Калмыцким бродом, над белизной черемух, словно само время показывает необратимое свое движение.

 
Где кровь лилась —
Вязель сплелась.
Где слеза пала —
Озеро стало.
А где кость лежит —
Там шихан стоит.
 

Коновалову близки слова Шолохова, гений которого изумляет своей тайной и учит писателя:

«Я интересуюсь людьми, захваченными… социальными и национальными катаклизмами. Мне кажется, что в эти минуты их характеры кристаллизуются».

Крупные, коренные личности, «генетически связанные с народом», составляют галерею коноваловских героев. Уже первые из них – Илья Кожаров и Еремей Ногайцев из «Университета» страстно и граждански отчетливо заявили о художественной программе их создателя, основанной на верности действительности, на той правде, без которой жить легче, да помирать тяжело. Не потому ли писателя эпического склада еще и исторической памятью влекут к себе родные места? Здесь, на волнующихся просторах Южного Урала, сходились два мира в схватке, по своим масштабам и значению не уступающей изображенной в шолоховском эпосе. История зовет своего художника…

Много воды утекло с тех пор, как рубились здесь драматические узлы гражданской войны и коллективизации. Калмыцкий брод в одноименном рассказе Григория Коновалова стал фоном и лейтмотивом жизни деревни на стыке двух эпох. Как и в рассказе «Беркутиная гора», здесь, может, сильнее всего проявилась органическая связь художника с природой, завещанная еще автором «Слова о полку Игореве». По высоким жаворонкам над Калмыцким бродом знал земледелец, что «травы уродятся густые»… Глазами писателя и его героев мы видим Калмыцкий брод в разных состояниях – от половодья до косовицы хлебов, когда

«целыми днями над желтыми подсолнухами, над омелевшим Калмыцким бродом томилось сизое от зноя небо».

Но пейзажные эти изменения – не самоцель, они – отражение чувств героев рассказа, единых со своей землей.

Уже в наши дни из пробуренной на берегу скважины хлынула ключевая, ломящая зубы, вода. Высокого стиля требует момент: не умылся – омыл лицо Григорий Иванович, не выпил, а испил от глубинных кристальных истоков своей родины.

И думаешь, глядя, как вытирает капли воды со своей окладистой, с густой проседью бороды этот крепкий, коренастый человек с живыми глазами: не будь его – и навсегда бы исчез из времени целый пласт народной жизни, без которого наше бытие было бы беднее, лишенное корней исторической памяти.

Все дальше бежит дорога, перекидывается по мостику на другой берег Большого Урана, где сереют над красным холмом крыши боголюбовских изб. Молча глядит Коновалов на милые сердцу места, может, как вернувшийся домой Лаврентий из «Калмыцкого брода», видит не подвластные времени картины:

«Вот они, потемневшие от дождя ворота, вот камень белый у порожка амбара – все будило в нем тоску и воспоминания о детстве…»

Непрочно человеческое жилье без человека, более полувека прошло с той шумной жизни – только камни фундамента остались от родного гнезда. Давно нет матери Матрены Григорьевны, вечной труженицы, черты которой с такой любовью отозвались в образе русской крестьянки тетки Матрены из одноименного рассказа. И только материнская песня в памяти – как прежде молодая:

 
Звезды мои, звездочки,
Полно вам блистать,
Полно вам прошедшее
Мне напоминать.
горят, горят звездочки,
Пламенно горят.
Что-то сердцу бедному
Тихо говорят.
 

Здесь, среди пологих холмов, по-местному называемых горами, крестьянский сын Коновалов с семи лет возил снопы, бороновал…

– Когда я коснусь родной земли, – строго говорит он, – я оживаю, как Антей.

И простота тона, мудрая лукавинка в глазах не допускают мысли о ложном пафосе.

Писательский его талант сложился на этих вольных просторах. Сколько художественной силы и выразительности в его ранней прозе, почерпнутой из жизни степного Оренбуржья, а ведь автор в начале тридцатых едва перешагнул пору юности! Меняется быстротекущая действительность, не поддаются времени лишь законы художественной правды, как будто и впрямь впитанные с молоком матери. Думается, вот сейчас в родных местах вопроси́ натуру Григорий Коновалов – и она, как и полвека назад, навеет писателю пластичную, ясную прозу с характерной мускулистой фразой:

«Медленно догорала над степью заря. Лиловые тени сгустились сначала в лугах и балках, потом затопили увалы и низкие холмы, и лишь высокая, красная, с дикими камнями Беркутиная гора озарялась сухим, негреющим светом. Но вот и она заволоклась сумраком. Из углубившегося потемневшего неба, рассекая неподвижный воздух, спустились на горную ночевку беркуты и долго усаживались, клекоча и хлопая крыльями».

Вот почему по старинному крестьянскому обычаю коленопреклоненный поцелуй земле этой и камню дома своего…

– Вся моя тут жизнь прошла…

Нет парадоксального в этих вырвавшихся из глубины души словах. Через всю жизнь пронес писатель неувядаемыми первоначальные впечатления детства и юности. Сберечь их вместе с чистотой нравственного чувства – значило для него сберечь родину.

Знают, любят, идут к нему земляки – жители Балейки и Боголюбовки. Одни – просто поздороваться, спросить о семье, другие – поговорить о делах хлеборобских, о жизни вообще. Внимательно слушает их писатель, как будто говорит с ним сама земля. И заботы свои сообщают ему земляки. Вот Александр Шлыков, механизатор, заместитель секретаря партийной организации отделения совхоза «Уран». Свою книгу прислал ему Григорий Иванович с дарственной надписью. А дело у Шлыкова такое: у всех в домах стоят телевизоры, да передач не посмотришь – нужен ретранслятор: «Помог бы ты, Григорий Иванович»…

Государственными категориями мыслит умудренный опытом писатель, оставаясь непостижимо простым. Когда кто-то спросил, как он относится к молодым, Коновалов ответил с неожиданной резковатостью, как будто споря с невидимым оппонентом: «С любовью». Несколько лет назад он выступил с докладом на заседании секретариата Союза писателей РСФСР. Свое выступление писатель назвал необычно: «О молодом восприятии мира». Подчеркивая главный тезис, Коновалов, давший многим молодым отеческое напутствие в большую литературу, сказал в заключение: «Я не поскупился на добрые слова, уверенный в том, что подлинные таланты не утрачивают требовательности к себе оттого, что их любят». В этой любви к молодости жизни видится залог писательского долголетия.

С предисловием Григория Коновалова вышел недавно в Южно-Уральском книжном издательстве коллективный сборник рассказов оренбургских авторов с символичным названием «На своей земле». Едино слово и дело большого художника.

И ясно становится, почему, влекомый неистребимым чувством родины и отцовства, поднимается писатель на Беркутиную гору и подолгу смотрит, как взрослые, сильные птицы учат летать молодых беркутов.