Текст книги "Это только сон (СИ)"

Автор книги: Алена Льнова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 30 страниц)

  – Риггионель, скажите, – начала я, но он меня перебил:

  – Нам придётся долго общаться, и чтобы не портить нашу легенду, зови меня Ригги, это звучит как домашний вариант Ригия. И на "ты", мы же кузены! – И подмигнул.

  – Ладно, Ригги! А о чём Вы вчера беседовали с отцом Мияны?

  – Любопытство – это порок! Но в данном случае секретов нет. Элоэн хорошо продумал, как помочь таким семьям, и я просто сообщил Лурионьену, какие у него есть права, а их не мало. Во-первых: бесплатное магическое обслуживание больного, во-вторых, пенсия (ведь когда болен один член семьи, то общий доход ополовинивается и страдают дети, что, кстати, мы и увидели). Ведь твоя служанка старшая, а не получила никакого образования, ей будет трудно.

  – Она скоро выйдет замуж за Игларя. – Сообщила я.

  – Что ж, отлично, он очень ответственный и думаю, настоит на образовании девушки. И третье, дети в таких семьях получают право на бесплатное образование в некоторых областях, которые меньше популярны. А теперь, красавица, рассказывай, что ты там натворила с больной, что тебя пришлось нести? Кстати, не думай, я вернулся проверить, вдруг ты что-то наделала ужасное, но увидел совершенно другую картину. Если раньше я давал ей для жизни не больше месяца, то после твоих манипуляций она лежала настолько оздоровлённая, будто её только ранили обсидианом. И веснушки исчезли...

  – Я осмотрела её внутренним взором, как учил Мирро, и увидела, что вся её кровь грязная, а начиная с груди – чернота сплошная. И я начала чистить, представила поток энергии, не спускающийся к больной, а наоборот, уходящий от нее, вращающийся против часовой стрелки до тех пор, пока он не стал прозрачным и чистым. Потом я обеззаразила кровь, как воду – это деревенская магия. Дальше заживила порезы (тоже несколько раз) и напитала женщину энергией. Всё! А, веснушки убрала, как и её дочери.

  – Так, расскажешь мне всё подробно. Мы ничего подобного никогда не делали. Но и деревенская магия нам не подчиняется. У пострадавшей теперь остался воспаленный шрам, который может открываться. Но я оставил пасту, и они периодически будут её прикладывать. Это её сделал Иварри, и шерсть твоего пса именно там.

  – Что сидите, не смотрите! К вам кто угодно может подкрасться! – Внезапно набросился на нас Ниро.

  – Ты так думаешь? – Спокойно спросил Тимо и Неру словно споткнулся и увял.

   А я подумала, что Тимиозо неизмеримо старше Неру, и не человек, хотя откуда я это могу знать?

  – Идём в деревню, у них там какое-то мероприятие на площади, порют кого-то, потом они разойдутся и мы попробуем купить у них пару лошадей. Только держитесь рядом. – Позвал нас Неру.

   Онни я взяла на поводок, который после косого взгляда Ригги превратился в серьёзную цепь, которую он и забрал из моих рук. Мы быстро пошли, я оказалась окружённой со всех сторон. Взяли в коробочку, усмехнулась я.

   Ворота были приоткрыты, поэтому мы вошли без труда. Единственная улица была безлюдна, по обеим сторонам от нее гнездились домишки, деревянные, иногда кособокие, ветхие. Но чем дальше мы шли, достаток хозяев становился всё виднее. Избы уже были украшены резными наличниками и свежевыкрашены.

   Дальше мы услышала гомон толпы, крики и девичий душераздирающий визг, потом треск огня. Мы не сговариваясь, бросились бежать на звуки и через пару минуток оказались на утоптанной площадке, в центре которой стоял столб, с привязанной к нему лохматой чумазой девицей в изорванном одеянии, которое скорее открывало её тело, чем скрывало. Её рот был раскрыт в беззвучном крике, голос она уже потеряла, глаза безумно выпучены, она лишь извивалась, крепко привязанная к столбу, так как огонь уже жадно подбирался к её ногам.

   Мои спутники молчали, вмешиваться в беснующуюся толпу было себе дороже, но и видеть сожжение живого человека было выше моих сил. Я осмотрела палачей. Вот женщина, седая, которая смотрит на девицу, плачет, но что-то ей яростно кричит. Вот юродивый, который подбрасывает ветки в кострище, а вокруг раскрасневшиеся, возбужденные жители. А это кто? Чуть в стороне, вроде бы и со всеми, но и отдельно стоит дородный черноволосый мужик, он не радуется, но и не плачет, просто ждёт. Староста, поняла я.

   Я решительно направилась к нему, мои спутники через секунду окружили меня.

  – Уважаемый, мне рабыня нужна, для утех. Есть у вас в деревне? – Постаралась я пробасить.

  Мужик сдвинул на бок кепку, почесал макушку, задумался.

  – Девку, говоришь... Так у нас рабов отродясь не было... – Продолжал чесать макушку староста, но тут его взгляд остановился на девице в костре. – А что, заплатишь? – Быстро спросил он и начал резво потирать руки.

   Я чуть не рассмеялась, у него все мысли были на лице и руках.

  – Заплатим. Золотой. – Сообщила я. Мои спутники удивленно посмотрели на меня, как если бы Онни внезапно заговорил.

  – Не-е, три! – Начал торговаться староста.

  – Один, она уже вся обгорелая, с нее толку-то. Разок мои люди с ней побалуются и она сдохнет. Нет, золотой, не больше. – Я изучающе и недовольно стала смотреть на костер, девчонка уже была в беде, совсем.

   Староста, наконец, сообразил. Он кинулся к кострищу, начал ногами разбрасывать головёшки и кричать что-то односельчанам. Сначала люди зло надвинулись на него, потом замерли, и через секунду бросились растаскивать дрова и тушить их. Через десять минут девушку сняли со столба и бросили на землю безвольной куклой.

  – Два, два золотых, так и быть! – Староста хитро оглядывался на девчонку и даже облизывался.

  – Да за что два, она уже и так дохлая, может её уже хоронить надо? – Я брезгливо посмотрела на пострадавшую.

   Староста подобрал живот, резво подбежал к лежащей, и со всего размаху пнул её. Девушка дёрнулась и застонала.

  – Вот! Живая и почти здоровая! Два золотых! – Радостно объявил он.

  – Живая – да. Но не здоровая, ты же ей кости переломал. Один золотой. Её отмыть, причесать, одеть потеплее и прилично, погрузить на телегу и тогда – два золотых.

  – Как с телегой два золотых?! Да телега сама два жёлтеньких стоит! Четыре золотых!

  – Четыре золотых – девушка, телега и лошадь. – Я уже, честно, замучилась торговать, ведь местных цен я не знала, но меня удивляло молчание моих спутников.

  – Четыре золотых, четыре! – Потрясённо пробормотал староста. – Нет, пять! – Очнулся он, и глаза его жадно-жадно прижмурились.

  – Семь и мы берем две хорошие верховые лошади, телегу и ещё одну для нее, и ведьму. – Вмешался, наконец, Неру.

  – Как это семь? Десять! – Завопил староста.

   Односельчане кругом обступили нас на расстоянии метра и жадно вслушивались. Мне не понравились их изучающие расчётливые взгляды.

  – Десять? Да мы в соседней деревне вдвое дешевле купим, да и чище они, ведьмы у них нет. Тьфу-тьфу, у них падре хороший, нужно еще и исповедаться. – И Неру приложил указательный и средний пальцы над бровями и поцеловал их. Толпа испуганно отхлынула.

  – Семь, и ты не заезжаешь в соседнюю деревню! Мы тебя тут снабдим едой в дорогу. Хорошо?

  – По рукам, – согласился Неру и они со старостой пожали друг другу предплечья выше запястий.

   Староста Горанд пригласил в свой дом, самый большой и красивый. Там он поднес нам вино, но никто не стал его пить, сославшись, что путь дальний. Через час нас вывели на крыльцо и вручили двух немолодых лошадок и телегу с впряжённой в нее старой клячей. Девица была умыта, одета и связана. Неру расплатился со старостой и мы тронулись. Я обернулась на беспокоящее меня ощущение, староста сверлил меня недобрым взглядом.

   За частоколом мы остановились, и Танве внимательно осмотрел телегу. Потом отошёл, нашёл палку, сделал клин и забил в ось.

  – Теперь можно ехать!– Кивнул он нам.

  – Они нападут, – констатировала факт Тимиозо.

   Танве согласно кивнул головой. Меня посадили на лошадь впереди Тимиозо, а Танве и Ригги уселись на другую, мы тронулись. Старушка-коняга с телегой послушно следовала за нами. Мы ехали часа два, деревня скрылась из глаз, жаворонки звонко выводили трели в поднебесье, ласточки носились по небу, заворачивая виражи до земли, было тепло, хорошо, но Тимиозо внезапно насторожился, напружинился и обернулся.

  – Скачут, десятеро. Кони хорошие.– И жёстко усмехнулся.

   Мы остановились. Лошадей стреножили, отвели в сторонку. Меня и девчонку затолкали под телегу, спокойно облокотились об неё, стали ждать.

   Ещё издалека деревенские мужики стали устрашающе орать, я потихоньку подползла к краю телеги с противоположной стороны от нападающих и выглянула. В шаге от меня в боевой готовности застыл Тимиозо.

   Когда первым до нас осталось метров восемь-десять, он встрепенулся и в разбойников веером полетели мелкие лезвия. Первые сразу же попадали, вторая волна, тоже прореженная, попала под мечи Танве и Ригги. Они легко, почти танцуя, короткими росчерками резали нападавших. Через три минуты всё было кончено.

   Танве начал осматривать мужиков, они были достаточно молодые.

  – Первые были неплохие воины, у них руки в мозолях от меча. – Отметил он, обыскивая их.

   Ясно, если бы не Тимиозо с его стрелками, которые он теперь собирал, нам было бы труднее. Ригги пошёл собирать коней, а я доставала из-под телеги испуганную девчонку. Да и осмотреть бы её не мешало.

   Меня она почти не стеснялась, ведь я была на её взгляд маленьким мальчишкой. Она уже немного оправилась и с интересом рассматривала моих спутников. Я хихикнула, она же думала, что я её для утех воинам купила и поэтому уже присматривалась. Вот деревенские, простые!

   Результатс сборов был такой: из коней нападавших были выбраны четыре великолепных коня и лошади, на них мы должны были ехать верхом. В телегу же впряглиещё две. Таким образом, мы теперь двигались очень быстро, даже с телегой, на которой сидела девчонка. Я ехала рядом и смогла её расспросить. Похоже, она думала, что бы она не рассказала, мы вряд ли её отпустим, или наоборот, надеялась на это, поэтому красочно и подробно изложила свою историю.

   Тиирунья, так звали девушку, с детства была фантазёркой, смешила мать. Отца у нее не было, мать в подоле девчонку принесла. Но уже год ей по ночам снятся сны, в которых она беседует со змеелюдом. Это такой молодой парень, которого зовут Ул Ке, внешне человек, только у него змеиный раздвоенный язык, желтые глаза и хвост вместо ног.

   Насколько Тиирунья была измучена безнадежностью своей бедной жизни, настолько и парень во сне был в безвыходном положении. Он был заперт в каком-то подземелье и был обречён умереть от голода со временем. И к тому же был одинок, не испытал любви, как впрочем и Тиирунья. Каждую ночь они разговаривали, жалели друг друга и через сезон девушка поняла, что с замиранием сердца ждёт каждой ночи, чтобы встретиться с Ул Ке. И ей стало легче жить, она стала спокойнее, расцвела и, естественно, к ней посватались. Мать радостно хлопотала, ведь руки дочки просил сам староста для сына. Но Тиирунья, даже смотреть на него не хотела. К кому она могла обратиться? Только к матери! Девушка рассказала про свои отношения во сне и даже сказала, что влюблена. Но мама, её родная мама, повела к священнику и там сказала, что дочь связалась с бесом. Все остальное она помнила плохо, потому что падре сначала притопил её в святой воде, потом избил плетью, изгоняя нечисть. Но девушка так и отказалась покаяться. В чем? Ведь они только разговаривали с парнем во сне! Дальше уже было хуже, собрали народ, судить, и всей деревней решили сжечь. Причем и мать не была против. Или она думала, что это напугает дочь, девушка покается, и всё закончится?

   Остальное мы видели. Тиирунья вызывающе смотрела на меня, а я думала, какая разница, какие у нее тараканы в голове? Умытая, она оказалась симпатичной, выдать бы её замуж, нарожала бы детишек и забыла о своих бреднях. А пока придется тащить её с собой, потом вручить на обратной дороге Танве, чтобы он переправил девицу в Дирану. А пока будет она у меня служанкой, надеюсь, сможет мне косы расчесать и заплести снова. И ещё я сообщила ей, что мои спутники не собираются её пользовать, она не в их вкусе. Что вызвало, прямо-таки ступор у девицы.

   Мы торопились, потому что нам нужно было успеть доехать до небольшого городка к ночи и купить на рынке провизии. Танве сказал, что староста к вечеру уже будет знать, что случилось и поскачет вслед нам жаловаться властям.

  – А почему Вы не можете открыть портал туда?

  – Потому, что я не знаю там уединённого места, а привлекать внимания, большего чем, мы делаем, нельзя.

   Мы проскакали мимо следующей деревни, обогнув её по большой дуге и часам к пяти вечера, когда Арава уже задумался склониться к горизонту, въехали в ворота маленького городишки, по виду которого я бы сказала – большая деревня всего лишь. Заплатив страже, мы двинулись на рынок. Это оказалась мощёная площадь, на которой стояли рядами телеги и сбоку, ближе к городу шли уже лотки.

   Танве посадил нас на траву под большим деревом, забрал телегу и пошел на раздобытки. Ригги, помявшись, тоже сбежал посмотреть, что к чему. Только Тимиозо, грозно нахмурившись, подвинул меня к себе и бдительно осматривал окрестности. Пришлось ждать долго, часа два. Я не представляла, для чего нам нужна телега еды, но мой наставник, словно прочитав мои мысли, объяснил, что на севере практически ничего не растёт, и ещё мы едем туда нахлебниками, поэтому Неро и закупает провизию.

   Я задремала, но внезапно меня толкнули в бок. Перед нами стоял Танве с лошадью под уздцы. Телега была нагружена доверху, и сзади неё была привязана вторая коняга с ещё одной гружёной телегой.

  – Староста прискакал, пробивается сюда со стражей. Быстро на коней, скачите в другие ворота, вы успеете. Ждите меня в лесу. – И повел свои подводы подальше от нас. Я моргнула, и вот от нас уходит старый, но ещё крепкий дед, одетый как приказчик лавочника. Телеги тоже неуловимо изменились, они теперь были старыми, почти разваливающимися, а лошади перецвели и стали дряхлыми, с трудом передвигающимися клячами. Я вскочила в седло с помощью Тимиозо, он же посадил Тиирунью сзади меня, и она крепко обхватила меня за пояс. Мы начали пробираться. Через пару минут нас догнал Ригги с мешком у седла. Мы были почти у ворот, когда услышали крик:

  – Вот они! Держи их! Закрывай ворота!

   Я, не дожидаясь окончания окрика, от неожиданности ударила лошадь стременами, она помчалась как ветер, мои спутники тотчас же догнали меня, и мы едва-едва успели проскочить закрывающиеся ворота. Памятуя инструкции Танве, мы скакали до леса, и там спешившись, углубились в него, прошли чуть дальше и присели на траву.

  – Молодец, быстро среагировала! – Похвалил меня Тимиозо.

  – Я не специально, мои ноги сами это сделали, как только услышала крик.

  – Нет, ты становишься Улой, – улыбнулся наставник. – Ты услышала, твой мозг выбрал решение и дал команду ногам, не тратя время, чтобы информировать твое сознание.

   Я замерла. Вот как, когда я уже почти смирилась, что бездарна...

   Я оглянулась, Тиирунья раскрыв рот, прислушивалась к нам. Ясно, услышала, что я не мальчик. Из города поскакал небольшой отряд стражи со старостой, но начинало уже темнеть, они даже до леса не успели доехать и повернули обратно.

   Делать было нечего, мы расположились на ночевку. Ригги достал мешок и на небольшую чистую тряпицу легли кусок мяса, хлеб, зелень, цупы, как пояснила нам Тиирунья, это начинённые крупой со специями блинчики. И рядом еще оказался бурдюк с водой. Мы с удовольствием поели, а уж наша ведьма вообще молотила всё без разбору Видно, её долго не кормили. Я честно отложила часть цупов, несколько хороших кусков мяса и зелень из-под руки этой голодной. Танве там где-то с телегами мучился, поэтому нечестно было всё съедать. Судя по её аппетитам, она нас объест, и не место ей у эльфов, думала я. Или у неё отходняк после стресса?

   На неслышных пушистых лапах подкралась ночь, у меня начали слипаться глаза, Ригги вызвался сторожить и повесил маленький светлячок на краю леса ближе к городу, чтобы не навести на нас. Я подошла к Тимиозо, прижалась к его спине, около живота пристроился Онни, и моментально провалилась в сон.

  Ийзинерутанве.

   Танве видел девчонку, ну что, обычная, разве что серьезнее и спокойнее. Когда шли после портала, девочка молчала, как она восприняла направление к Северным эльфам, было неясно. Как наказание, ссылку? Или необходимость? С чем придется столкнуться? Но чтобы понимать это, нужно быть взрослой, принимать, что желания не всегда совпадают с возможностями.

   В деревне, когда он увидел костер и привязанную девчонку, потерявшую голос от ужаса и, понимая, что не может ей помочь, чтобы не навредить своим спутникам, которых поклялся защищать, прошлое, уже далеко задвинутое и ушедшее, внезапно нахлынуло на него.

   Мама, Цветана, такая добрая и красивая, что все люди к ней приходят, она их лечит. Никому не отказывает, а если не может помочь, сразу же говорит об этом и советует, к кому обратиться. Он, Лоло, так его называет мать, часто увязывается за ней в лес, нести корзинку с травами. Именно тогда всё и произошло.

   Чужие, из другой деревни, которым мама не смогла помочь, схватили её и поволокли на костёр, сложенный наспех в лесу, обвиняя в колдовстве. И сына прихватили, как бесовское отродье. Мальчишка кусался, сопротивлялся, но что он мог? Ему было всего 6 лет.

   Их привязали крепко, маму к столбу, а его, ради потехи, на небольшом поводке. Мама рыдала, просила за сына, но палачи смеялись... Когда огонь подошёл совсем близко и начал нежно лизать ноги своей жертве, мама потеряла сознание, а он, что он мог? От страха уписался, взобрался выше и, практически, сидя на плечах женщины, дальше поводок уже не пускал, тонко выл от ужаса, низко опустив голову, чтобы не смотреть на поднявшуюся стену огня.

   Лоло уже ничего не видел, глаза были обожжены, также как и лицо, голова, ног малыш вообще не чувствовал, когда его осторожно сняли сильные и нежные руки. Но каждое движение доставляло ему боль, огонь все ещё жёг его, и он хрипел и бился, чувствуя, как жизнь уходит не каплями, а ручейком. И тогда же ощутив порез около сердца как царапину, забылся в спасительной темной прохладе ничто.

   Очнулся Лоло через несколько дней, открыл глаза, и увидел молодую женщину, высокую, темноволосую, с суровым лицом и даже испугался сначала. Она села рядом и начала говорить. Она – Силда, Проницающая тайного. Она спасла его и если он захочет, станет его мамой. И разрешила подумать. Те несколько дней, пока Силда ухаживала за ним, он привык к её лицу, рассмотрел длинные уши, как у рыси, увидел в её сердце доброту и как-то назвал её мамой. Лицо Силды осветилось такой радостью, что он не выдержал, потянулся к ней, обнял и заплакал. Он рыдал о своей безвременно погибшей родной матери, прощаясь с ней, о своём сиротстве и о неизвестном будущем, которое он выбрал. Но Лоло, которого теперь звали Ийзинерутанве, даже не подозревал насколько изменится его жизнь и что он уже перестал быть человеком.

   Очнувшись от воспоминаний, Танве увидел, что Ирри спорит о чём-то с упитанным крестьянином, одетым богаче всех остальных. Он шагнул ближе и услышал, что девчонка отчаянно торгуется за рабыню, стараясь не показать, что хочет её спасти. Мгновенно восхитившись её находчивостью, Танве вступил в торговлю.

   Выехав из ворот деревни, Танве демонстративно остановил телегу и подробно осмотрел её. Даже и не начиная инспекцию, он мог поклясться, что не далее чем через полмили у неё отвалится колесо. Так и есть! Закрепив ось, он кивнул спутникам, и они поскакали как можно быстрее. Но кони были не так хороши, как хотелось бы. Единственная задача была отъехать подальше от деревни, чтобы расправившись с первыми нападающими, не столкнуться с подоспевшей второй партией. Он уже понял, чем живет деревня – грабежами. Полей вокруг он не было, скотины – тоже, кроме коней.

   Бой прошёл быстро, Танве и не предвидел трудностей, но его обрадовало умение наставника девочки метать стрелки. Он вспомнил, как мать сказала, что Тимиозо будет очень интересен им. И ещё появилась мысль просить спарринга у него.

   В город успели, как и планировали до заката. Он оставил девчонок с наставником и Ригги, и пошёл закупать провизию. Уже нагрузив телегу и прикупив ещё одну вместе с лошадью и продуктами, Танве шестым чувством почувствовал каплями уходящее время. Эта способность не раз спасала ему жизнь. Он направился к спутникам и сумел их быстро отправить прочь. С каким удовлетворением он слышал, как закрылись ворота, преследователи не успели проскользнуть в них за беглецами, и грубую ругань стражников, не предназначенную для нежных ушей.

   Танве усмехнулся, все присутствующие на рынке в одном любопытном порыве повернулись к воротам и жадно вслушивались в крики, не обращая внимания на происходящее рядом. Это дало ему возможность поменять иллюзию. Теперь он стал толстым молодым увальнем с хитрым взглядом, также пришлось поменять вид телег, их конструкции и лошадей. А чтобы совсем сбить всех с толку прикупил две коровы и бычка, причём одна была уже покрытая. Он способностью, полученной от матери, прислушивался к каждой скотине, просматривая её предков. Поэтому он взял этих высокомолочных, с хорошей жирностью, коров и этого бычка, у которого были хорошие задатки, но люди не успели его загубить. Денег уже совсем мало осталось, но он не мог не использовать такую возможность. Танве уже давно задумывался о скотине, но всё не было возможности её привести. Это сейчас они будут медленно идти, и он исполнит свою давнюю мечту. А уж как будет рад Гро и счастлива Дора, эльф улыбнулся.

   Когда он перерождался, у них было молоко для него, его доставал Гро. Мать предполагала, что гоблины передают по какой-то таинственной связи его, но это связало их ещё крепче, гоблинов и эльфов. И только потом подросший Танве узнал, что гоблины сами любят молоко до дрожи в коленках.

   Он вздохнул и направился в те ворота, в которые они въехали в город. Как он и предполагал, в нем не узнали беглеца, да ещё и следующего в обратном направлении. Танве направился по бездорожью, по траве, пока было светло, к лесу, а там уже по кромке пошёл в сторону своих спутников.

   Темно, приходится идти совсем медленно, животные устали, хотят спать, а он их тянет вперёд. У него в голове светился огонек, словно метка о местонахождении друзей. Друзей? Танве чувствовал, что он уже может так назвать Ирри и Тимиозо. А вот с Ригги было пока не понятно. Чтобы не выдать себя, Танве напустил безмолвие и так шел, и шел, терпеливо подгоняя скотину.

   Вот метка, но никого нет. Танве остановился, стреножил лошадей первой телеги, и опустился прямо у их ног, нужно было хотя бы час поспать.

  Иррьен.

   Проснулась я резко, будто мне по щеке ударили. Открыла глаза, темно, Онни пыхтит, а с другой стороны от него прижалась Тиирунья и крепко спит, тихонько посапывая. Я отползла от них и встала. Было тихо, но где же Ригги и Тимиозо? Закрыла глаза, постаралась охватить картинку на слух и внутренним зрением. Лес, только лес, я начала поворачиваться по оси и увидела светлячок, открыла глаза, его нет. Странно, шифруются что ли?

   Так, идя с закрытыми глазами на свет, я передвигалась от ствола к стволу, через каждый шаг ловя руками шершавые стволы. Хорошо, что они были голые, без ветвей внизу. Вот и огонёк. Что это, лошади? Я подошла к ним и чуть не наступила на лежащего под их ногами... Танве! Он спал, подложив ладони под щёку, как частенько спят дети. Я обошла телеги, к последней были привязаны две коровы и бычок. Они грустно посмотрели на меня, пришлось поработать. Я нарвала травы и положила перед каждым небольшой стожок, к чему скотинка сразу же и потянулась. Бедные, голодные, Танве торопился, не дал вам поесть!

   Эта мертвенная тишина пропала и появились звуки ночи: шелест листвы, редкое чивканье птиц во сне, и какой-то шум в городе. Я встала и направила все свои мысли туда. Город должен спать, по идее. Но там наблюдалось какое-то оживление. Не по нашу ли душу? Я начала тихонько будить Танве.

   Мы идем, держась за край телеги. Тимиозо впереди, и почему я не удивлена тому, что он видит в темноте? За ним Танве, тоже не слишком спотыкающийся, тянущий лошадей под уздцы, меня и Тиирунью посадили на первую телегу, рядом шёл Ригги, думаю, следил, чтобы я не выпала.

   Когда мы сделали краткую остановку, Танве и Ригги поменялись местами. Теперь наш проводник шёл рядом со мной. Я повозилась, достала из свёртка цупы и предложила Танве. Он быстро сообразил, а может, просто сильно проголодался. Так я и вкладывала ему куски в руку, когда он её протягивал. Наконец, мы дошли и до мяса, я себя похвалила, что прихватила-таки сначала отложенный мною хлеб. Когда у меня уже опустела моя заначка, Танве тихо спросил, нет ли воды. Ага, как же! Я протянула наполовину опустевший бурдюк.

  – Спасибо! – Сказал он, но я почему-то была абсолютно уверена, что Танве широко улыбался в этот момент.

   Тиирунья сидела рядом, почти прижимаясь ко мне. Она не истерила, не задавала лишних вопросов, поэтому я понемногу привыкала к ней. Может, она вместо служанки эльфам пригодится?

   Я вспоминала, как вечером Элоэн лично принёс мне внушительный мешочек монет, вдруг они мне понадобятся! Я поблагодарила его и даже поцеловала в щёку. Всё же такая забота умиляла. Тётушка же не побеспокоилась! Но я ошибалась, когда Повелитель ушёл, подала голос Мияна, затаившаяся от Элоэна в углу:

  – Госпожа, у вас в саквояже тоже монеты лежат, смотрите! И она вытащила наружу мешочек не меньше, полученного от эльфов. Охо-хо! А я огорчалась... Теперь богатый буратино!

   Утром Савиоро провёл ко мне отца Мияны и тот принёс мне клятву верности,включив в нее и Санри, сына, это мне потом Мияна объяснила, а сначала я, сонная, только хлопала глазами. Ещё оказалось, что Рагоррий йор Лурионьен – отец семейства, был из благородных, но женившись на помешанной с человеком женщине, он уничтожил свою так успешно начинающуюся карьеру. Теперь был шанс, если не вернуть всё как раньше, то найти хорошую работу и вести достойную их жизнь. Теперь и Мияна при должном прилежании и обучении могла стать фрейлиной.

   Почему эльфы так жестоки к соотечественникам с примесью нашей крови? Пусть не любят людей, я уже увидела много чего, даже понимаю. Одна паршивая овца всё стадо портит. Но те, смешанные, чем виноваты? Или эльфы и от них ждут таких глупых, жестоких поступков? Не верю, ведь и среди эльфов есть и преступники и предатели...

  Ийзинерутанве.

   Я проснулся от того, что Ирри тихонько трясёт меня за плечо. Я сразу понял, что это она. Остальные не будили бы меня так нежно. Отряхнувшись ото сна, у меня сразу появилось ощущение уходящего времени. Ай да девочка, почувствовала! Я бегом нашел Ригги, который был на часах, но не заметил, что Иррьен ушла из-под его носа, поднял Тимиозо, который спал отдельно от спасённой девицы. Я за три минуты их поднял, девочек усадил на телегу. Всё, уходим! В городе собирались на предрассветную облаву! Хорошо же их взбодрил староста!

   Идем, я тяну первых лошадей, верховых лошадей привязали к краю первой же телеги. Мне удалось поспать пару часов, значит, всё будет хорошо. Только есть хочется. Ничего, бывало, сутками обходился без питания. Через час меня сменил Ригги, я удивлён, пошёл на его место. Тут же Ирри достала еду, вкусно пахнущую кашей, маслом и протянула мне. Оо, я съем, что угодно! Она протягивала и протягивала мне куски еды, а напоследок, когда я уже почти объелся, куски мяса с хлебом и зеленью. Такую заботу я видел только в доме матери.

  – А вода есть? – безнадёжно спросил я и был опять сражён, мне протягивали бурдюк.

   Да, что-то нас связывает, меня и девочку, она меня чувствует. Нужно маму расспросить. И уже совершенно довольный жизнью, улыбаясь, я поблагодарил Ирри.

   Мы выиграли время у преследователей. Я надеялся, что они вряд ли выехали, только готовятся. Ворота откроются, как только начнет светать, люди верны традицим. А это ещё через час. А через милю будет просека, скрытая магией, нужно добраться до неё, успеть.

  Глава 20.

  Иррьен.

   Мы внезапно повернули прямо в лес, я даже испугалась за лошадей.

   Уже рассвело, и вдалеке промелькнули скачущие всадники. Сердце у меня колотилось, будь здоров! Но после поворота наступила умиротворяющая тишина, и только тихий свист привлёк наше внимание. Танве ответил и поспешил нас отвести дальше вглубь леса.

  – А как же преследователи, они же не тупые, поймут, где мы повернули? – спросила я Танве.

  Но ответил мне Ригги:

  – Я морок пустил, причем придал ему ускорение, так что они его ещё час будут догонять.

   Через час мы всё же остановились. Эльфы разбрелись по лесу, их, по-видимому, не учили, что мальчики должны ходить в одну сторону, а девочки в другую. Пришлось ждать. Я-то ничего, а вот Тиирунья начала ёрзать. Эльфы вернулись, Тимиозо ушел вслед за ними, а я кивнула девице в другую сторону.

   На этой стоянке мы позавтракали едой, предоставленной жадным старостой. Там оказались хлеб, сыр, бурдюк с водой, и колбаса. От сердца отрывал, явно, но она нам пришлась по вкусу. Потом мы все улеглись спать, Танве посвистел что-то и тоже устроился на мягкую траву под деревья.

   Наша дорога заняла две недели, не меньше. Ведь коровы и бычок не могли рысить, как лошади. Танве снял с нас мороки и мы долго смеялись, увидев упавшую челюсть Тиируньи. Теперь она сторонилась эльфов, а мы с Тимиозо казались ей ближе и роднее. Причём, лес мы миновали за неделю, а потом шли по зелёным влажным лужайкам, обходя озёра и рощицы. Теперь мы питались тем, что добывали. Танве чаще всего ловил рыбу, а Онни по нескольку раз в день выгонял на нас то зайца, то кабана, а уж Ригги и Тимиозо были быстры и метки. Тиирунье нашлась работа, она теперь нам готовила, как оказалось, у нее получалось вкусно и она сама успокоилась, закрепив за собой обязанности поварихи.

   Не знаю, как мы шли или северных эльфов было кот наплакал, но строений мы не встречали. Или они любители мороков под зелёные пригорки?

   Наконец, мы вышли к дому, который был виден! Это было двухэтажное строение из серого камня, по виду напоминавшее маленький особнячок. Конечно, колонн не было, но поражали большие арочные окна на втором этаже, а на первом – обычные и крыша, как в европейских старинных домах, уголки разной высоты. Мы всей нашей процессией вышли на лужайку перед домом. Да о чём я? Тут везде была сплошная лужайка, дорог не было совсем. И Танве свистнул.