Текст книги "Детский сад для чайлдфри (СИ)"
Автор книги: Алёна Цветкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)
Глава 13
Три повозки с детьми друг за другом подъехали к крыльцу приюта. Грязные, одетые в обноски с чужого плеча мальчишки и девчонки смирно сидели в повозках под присмотром двух воспитателей и учителя. По четыре человека в трех повозках. Я снова пересчитала их по головам. Результат не изменился. Двенадцать. И Иськи не было.
– Лесса Феклалия, – с первой телеги легко спрыгнула молодая девушка-учительница. Не помню, как ее зовут, но помню, что она закончила какую-то женскую школу только в этом году. – Иська осталась в городе. Мы не нашли одну девочку. Она сказала, что отыщет ее и вернется позже.
– Какую девочку? – я встревожилась. Черт! Мне нужны все дети! Я не могу так рисковать!
– Сольку! – на меня исподлобья смотрел мальчишка лет десяти и буркнул. – Только Иська ее не найдет. Она яблоко украла, и ее полицаи словили! – он размашисто вытер нос рукавом и продолжил. – Давно уже. Я же кричал-кричал, а ты уехала, – обиженно закончил он. Спрыгнул с повозки на землю и пошел вразвалочку в сторону дома.
След за ним и остальные дети стали сползать и спрыгивать с телег, смеясь и не обращая внимание на засуетившихся взрослых.
А я вспомнила, как в мой самый первый день, когда дети бежали за мной, они кричали что-то про яблоко и про соль… Но я же тогда еще не знала, что мне придется заботиться об этих детях.
– Эй! Стой! – остановила я его. – Тебя как зовут?
– Ты че ли забыла?! Миклуха я, – шмыгнул он носом. – Я в нашей шобле главный. В прошлый раз ты со мной и договорилась, чебы сюда поехали. А не как седня, – он со злостью поглядел на воспитательниц, – словили и увезли. Сказали б, че сюда, мы б сами поехали. Хорошо тут. Тепло, сытно.
Он повернулся и взглянул на меня со снисходительностью взрослого человека, хлебнувшего в жизни всякого разного.
– Миклуха, вы все теперь будете жить здесь, – я кивнула на флигель. – Не в доме.
Остальные дети, легко сбежав от немного растерявшихся воспитателей, сгрудились вокруг Миклухи и теперь смотрели на меня. По-разному. Кто-то так же снисходительно, кто-то зло, кто-то насмешливо, а кто-то равнодушно. Эти дети были совсем другие, не такие, как мои братья и сестры. Они не будут слушаться старших только потому, что те старше. Чтобы управлять этой шоблой, нужно завоевать их авторитет. А это непросто.
– Запомните, – я строго посмотрела на детей, – здесь главная я. И вы будете делать то, что я говорю. И слушаться воспитателей. А сейчас вас постригут, помоют, переоденут и накормят. Миклуха, ты за старшего. Проследи, чтобы никто не остался голодным. Но учти, пока вы грязные и лохматые, еду вам не дадут. Ясно?!
– Мы чистые! – пискнула крошечная девочка, грязная до такое степени, что я затруднилась определить цвет ее кожи.
– Даже если чистые, – отрезала я. Оглянулась на крыльцо. Женская половина семьи Лимы уже толпилась на крыльце улыбаясь и перешептываясь между собой. Я попросила их выйти еще сегодня и помочь принять детей. – Приступайте, – кивнула я им. – Я в город. В полицию… Она ведь еще там? – посмотрела на замершего Миклуху. Он пожал плечами, мол, не знаю.
Через пару секунд дети были разобраны. Они визжали, плакали, царапались и даже кусались, как дикие звери чувствуя потерю свободы. Дети отбивались от воспитателей и моих добровольных помощниц. Но я не оглядываясь назад, села в последнюю повозку и, приказав запереть ворота, поехала в город. Надо было вытащить девочку из полиции.
Как, вообще, такое может быть. Из-за одного яблока маленького ребенка сажают в тюрьму? Это какой-то бред.
Ехать на наемной повозке совсем не так удобно, как на своей двуколке. Телеги оказались без амортизаторов, без мягких сидений, и пока доехали до городской полиции, я отбила зад до синяков.
Городская полиция располагалась в небольшом двухэтажном домике из красного кирпича на окраине рыночной площади. Обитая старой выцветшей кожей дверь была распахнута настежь, в последние дни резко потеплело, а сегодня солнце жарило совсем по-летнему.
Я поднялась на небольшое, в две ступеньки, крылечко и вошла внутрь. От резкого перехода со света в темноту перед глазами все поплыло, и я застыла на пороге, дожидаясь, когда зрение придет в норму.
– Добрый день, лесса, – равнодушный мужской голос поприветствовал меня и поинтересовался, – вы пришли заявить о краже?
– Нет, – мотнула я головой, – я пришла забрать у вас девочку, которую вы арестовали за кражу яблока. Мое имя лесса Феклалия-Леонидия Килберт-Мериган, я открыла сиротский приют в своем имении. И Солька моя подопечная.
– Вы слишком поздно, – в голосе послышалась насмешка, – девочку уже забрали. Еще третьего дня.
– Кто забрал? – удивилась я. Кому понадобилась маленькая сиротка?
Тем временем тьма пред глазами стала прозрачнее и я смогла разглядеть где нахожусь. И с кем разговариваю.
Высокий, худой мужчина в синей форме сидел за столом прямо напротив двери и что-то чиркал в большом журнале. За его спиной была дверь, за которой прятался небольшой коридорчик с четырьмя дверями. Это я, полагаю, прообраз дежурной части, а там, дальше, собственно само полицейское управление.
– Кто-кто? – хохотнул полицейский и посмотрел на меня с насмешкой, – мамка-Бейрри, конечно. Девка-то уже достаточно выросла, чтобы работать в ее заведении…
Он говорил, а у меня слабели ноги. Я сглотнула комок, вставший в горле. Я ведь хорошо помнила эту маленькую девочку. А слова «мамка-Бейрри» так недвусмысленно намекали на род занятий в «ее заведении». И от этого мне стало плохо.
– Она же маленькая! Совсем маленькая! – прошептала я. – Как вы могли отдать ее… туда…
– А куда? – приподнял брови полицейский и отложил ручку. – Думаете, на улице ей было бы лучше? Там хотя бы в тепле жить будет, и без куска хлеба не останется. Да и мамка-Бейрри своих девочек в обиду не дает. Пока она не позволит, не тронут. А на улице… – он тяжело вздохнул и мотнул рукой. – Так что, считай повезло… Девчонка-то красивая будет. Не выжила бы она на улице-то без защиты.
Он говорил, как будто бы оправдываясь. Не передо мной. Перед собой. И от этого было еще более мерзко. Чертовы педофилы! Ужас и омерзение, перешагнув какую-то грань, притупились. Я должна вытащить Сольку из заведения мамки-Бейрри. Любой ценой. Не потому, что мне нужна эта девочка, чтобы выполнить условия филки-Феклалии, а потому что так не должно быть.
– Где находится это заведение? – перебила я полицейского.
– У западных ворот, – с готовностью ответил полицейский и пояснил, – это сквер через три улицы от нас. Там увидите большой двухэтажный дом в глубине парка. Вот там и, – он замолчал и завел пластинку по новой, – а куда ее еще было? А там ее мамка-Бейрри к делу приставит пока не подрастет… кружки там, в трактире мыть, или еще что…
Я не стала его слушать и чуть ли не бегом выскочила на крыльцо. Последние слова мужчины-полицейского меня совсем не успокоили. И я, уже не в первый раз, подумала, что, пожалуй, Феклалия, несмотря на свою нежную фиалковость, была не такой дурой, как я себе ее представляла. Да, она не знала, что нужно делать, и совершила множество ошибок, но… она хотя бы что-то делала! А этот оборотень в погонах сокрушался и жалел, но ничего не сделал, чтобы маленькие девочки, брошенные родителями, не становились проститутками.
Вот она, я сжала зубы, помощь государственных органов. Вас государство не просило рожать…
Чтобы добраться до заведения мамки-Бейрри пришлось нанять экипаж. Повезло, что свободные экипажи кучковались здесь же, прямо рядом с полицейским отделением.
К публичному дому мы доехали довольно быстро. Я велела вознице ждать меня здесь, а сама отправилась выручать Сольку.
Все было так, как описывал полицейский. Маленький сквер с пожелтевшими газонами, блеклыми клумбами с мелкими и невзрачными осенними цветами, мощеные плоскими камнями дорожки. Вдали густо росли деревья, за которыми прятался большой, двухэтажный дом, вокруг которого кучковались хозяйственные постройки. Все это было больше похоже на усадьбу небогатого помещика, чем на бюро интимных услуг.
Поднявшись на крыльцо я постучала молоточком, висящим на веревочке, по железной блямбе на двери. Била я изо всей силы, боясь, что звук удара будет недостаточно громким. Но открыли мне тут же. Молодая девушка в платье с узкими рукавами удивленно уставилась на меня:
– Лесса?!
– Лесса Феклалия-Леонидия Килберт-Мериган, – холодно представилась я, – я хотела бы поговорить с вашей хозяйкой, мамкой-Бейрри…
– Гелла Бейрри будет рада вас видеть, – склонила она голову, пропуская меня в холл. – Я сейчас позову ее, – она улыбнулась. – присаживайтесь, – кивнула на мягкие диваны, стоявшие полукругом в просторной комнате. – Я прикажу подать вам чаю…
– Не стоит, – остановила я девицу, брезгливо оглядываясь. – У меня мало времени.
Осторожно присела на краешек дивана, стараясь не касаться руками окружающих предметов. На всякий случай. Огляделась. Если забыть, где я нахожусь, то все выглядело вполне прилично. Никаких полураздетых девиц, ни пьяных мужиков… Хотя может быть веселье начинается только к вечеру, а сейчас позднее утро.
Ждала я не долго. Прошло не больше пары минут, как в холл стремительно влетела невысокая и слегка полноватая женщина, затянутая в корсет и жакет с узкими рукавами. От этого ее немаленькая грудь почти на половину выскакивала из низкого декольте, прикрытого кружевной вставкой. Не только я страдала от местной моды.
– Лесса Феклалия, – мягкий звенящий голосок совершенно не вязался с «должностью» мамки, – я гелла Бейрри. Моя дочь сказала, что вы хотели меня видеть?
Я кивнула и сразу перешла к делу:
– В полиции мне сообщили, что к вам случайно попала моя подопечная, девочка Солька. Я открыла сиротский приют, и это мой ребенок.
– Солька-Солька? – пробормотала гелла Бейрри задумчиво, усаживаясь на диван напротив.
– Мам, – вмешалась девушка, открывшая дверь, – это та маленькая блондиночка. Ее привезли третьего дня, и ты велела отправить ее к горничным…
– Ах, эта! – звонко расхохоталась «мамка». – Вам не стоит беспокоиться. Лесса Феклалия, девочка под присмотром. Она больше не бездомная. Мы о ней позаботимся. – И легко поднявшись с дивана, слегка склонила голову, – прошу простить меня, у нас сегодня намечается небольшой бал, и совершенно нет времени для разговоров.
Она снова весело расхохоталась. Вот только мне было не до смеха. Я встала вслед за хозяйкой и рубанула:
– Нет! Это мой ребенок. И я хочу забрать ее.
– Лесса Феклалия, – вздохнула гелла Бейрри, – вы не понимаете, что обрекаете девочку на гораздо более худшее будущее, чем я.
– Да вы что?! – я усмехнулась. – Вы полагаете, работать в вашем заведении – мечта всех девочек?
Гелла Бейрри махнула рукой, приглашая меня сесть и сама тоже опустилась на свое место.
– Я не полагаю. Я знаю это совершенно точно. Мое, как вы говорите, заведение – лучшее в городе. Наши клиенты – богатые горожане и местные аристократы. Мои девочки знают этикет, умеют музицировать, занимаются вокалом и отлично танцуют. Они здоровы, и их регулярно осматривает доктор Джемсон. Я, возможно, открою вам глаза на несправедливость этого мира, но большинство девочек, выросших на улицах, становятся проститутками. Только шансов попасть ко мне у них практически нет… И они идут работать в дешевые дома терпимости, где никто не заботится об их здоровье. И им повезет, если они доживут до двадцати. А мои девочки, когда их красота начинает вянуть, выходят замуж. Я сама лично устраиваю их судьбу.
Она говорила и говорила, а у меня на душе становилось все гаже. Черт возьми, я смеялась над Феклалией, а она оказалась умнее всех. Мало просто предоставить детям крышу над головой и тарелку супа, их еще надо выучить, дать профессию, чтобы они стали достойными людьми. И не мечтали о работе в публичном доме. Даже такого уровня, как у геллы Бейрри…
– Гелла Бейрри, – остановила я ее, – в моем приюте детей будут обучать профессии. И поверьте, через несколько лет мечты девочек изменятся. А Сольку я все же хотела бы забрать. Это мой ребенок.
– Сожалею, – поджала она губы, – это невозможно. Я заплатила за девочку довольно крупную сумму. И не собираюсь нести убытки. К тому же девочка вряд ли захочет уехать.
Я мысленно фыркнула. Вот в чем дело. А то развела здесь философию. Все девочки мечтают… ага… кто бы их спрашивал. Купили и все… Я достала чековую книжку:
– Сколько?
– Я беру только наличные…
– Сколько? – повторила я вопрос. – И принесите мне перо.
– А вы не боитесь за свою репутацию? В банке увидят, кому вы заплатили деньги. Пойдут слухи…
– Не стоит беспокоиться о моей репутации, гелла Бейрри. Назовите сумму, я выпишу вам чек и уйду из вашего дома вместе с моим ребенком.
– Вы совершенно зря надеетесь, что эти дети способны на что-то большее, – скривилась «мамка», но сумму все таки назвала. Выдала мне перьевую ручку и велела дочери привести девочку.
– Это уже не ваша забота, – улыбнулась я и протянула подписанный чек.
Через минуту в гостиную вышла Солька. Чистая, причесанная и одетая в темное платье горничной. Увидев меня, она засияла:
– Лесса Феклалия! – кинулась ко мне, обняла за коленки и, подняв абсолютно счастливую мордашку вверх, сообщила, – А я теперь здесь живу! Смотрите, какое у меня платье! А еще у меня есть своя кровать! И гелла Бейрри сказала, что она меня не выгонит, если я буду хорошо работать!
Было больно, и неприятно. От того, что гелла Бейрри права. Для Сольки жизнь в «заведении» казалась сказкой. Но теперь я могу все изменить. Больше ни один ребенок в городе, оказавшись на улице, не будет считать такую жизнь удачей.
Я вздохнула, присела на корточки и обняла Сольку. Впервые за много лет я обнимала ребенка. И не чувствовала к нему ненависти или даже неприязни. И маленькие ручонки, обвившие мою шею, не казались удавкой. Напротив, растрогали почти до слез… Я вспомнила, как она спала на диване в библиотеки, и сердце сжалось от незнакомого чувства.
– Солька, – выдохнула я, – поехали домой… я так соскучилась по тебе…
Глава 14
Когда мы вернулась в приют, все уже закончилось. Дети были отмыты, накормлены и уложены в постели. Воспитатели остались в спальнях, я велела не оставлять детей без присмотра ни на секунду. Особенно в первое время.
Все остальные тихо, стараясь не шуметь убирались в ванных комнатах и в столовой. Одного взгляда на грязные лужи по всем коридорам, на клочки волос, лежащие где-попало и измученных, мокрых с ног до головы добровольных помощниц было достаточно, чтобы понять, прием детей в приют прошел совсем не гладко.
Так и оказалось. Лана увела Сольку в столовую, а остальные шепотом, то и дело прыская от смеха, рассказывали, как они отлавливали нежелающих мыться и стричься детей по всему приюту. Хорошо, что Лима догадалась запереть дверь, а то пришлось бы искать ребятишек в саду.
Потом приспособились. Стригли каждого ребенка в шесть рук. Двое держали, а один щелкал ножницами, отстригая вшивые лохмы. Мыли точно так же. «Несчастные жертвы» моего произвола при этом визжали, брыкались и кусались. Хорошо, что женщин было много, и они справились.
– Лесса Феклалия, – юная учительница всхлипывала и шмыгала носом, – я хочу уволиться. Это не дети, это какие-то кошмарные создания. Они совершенно не слушаются, не хотят учиться, и я не представляю, как остаться с этими дикарями одни на один. Да они же меня растерзают! Вам нужны не учителя и воспитатели, а тюремные жандармы…
Я вздохнула. Как-то не рассчитывала, что сотрудники начнут увольняться так быстро. А я не могу никого уволить, мне нужны люди. И, вообще, я уже стала думать, что нужно нанять кого-нибудь из этих женщин на первое время, чтобы они помогали с детьми. Хотя бы так же, как сегодня держать во время мытья. Мыться по моему плану, дети должны были раз в три дня и по мере загрязнения, чтобы как можно быстрее привыкнуть к чистоте. И чувствую, в первое время «мера загрязнения» будет каждый день.
Как же ее там зовут, эту учительницу. Я напрягла память, вспоминая…
– Гелла Делина, – растянула губы, изображая любезную улыбку, – пойдемте в столовую, поговорим. Вы обедали? – Учительница помотала головой. – Я тоже.
– Вы будете есть в приютской столовой?! – удивленно воскликнула гелла Делина.
Я пожала плечами. Честно говоря, я не собиралась. Я, вообще, думала, соберу детей, найму воспитателей и забуду про весь этот детский сад, как про страшный сон. А они пусть тут растут и воспитываются под присмотром наставников.
Но все так закрутилось. Я столько труда вложила, чтобы открыть этот приют. И теперь не смогу все бросить. А еще есть Солька… Я вспоминала, как она обнимала меня, прижимаясь изо всех сил. И как она была счастлива от того, что попала в руки мамки. И как мне хотелось сделать все возможное и невозможное, чтобы этого никогда не случилось.
В столовой уже было чисто. Солька сидела за столом и ела, что-то рассказывая Лиме, которая с улыбкой смотрела на девочку. Укол ревности оказался для меня неожиданностью. Мне вдруг захотелось прогнать Лиму, самой сесть рядом с девочкой и слушать ее болтовню, и смотреть, как она ест… Это что за выкрутасы подсознания? Или снова память тела?!
Я тряхнула головой, прогоняя странные мысли, и кивнула на учительский стол. Одна из дочерей Лимы тотчас поставила перед нами большие тарелки с ароматными щами, от запаха которых у меня потекли слюнки. Я первая взялась за ложку. Утро сегодня выдалось бурное и я проголодалась.
– Гелла Делина, – заговорила я, когда тарелка опустела, – я предлагаю вам не рубить сплеча. Да, первое время с этими детьми будет довольно трудно, но зато и результат будет очень заметный.
– Да, – осторожно улыбнулась она, помешивая ложкой остатки щей. Любая беда кажется не такой значительной, когда ты сыт. – Вы правы. Просто сегодня утром… это был такой кошмар, лесса Феклалия. Нас такому не учили, – призналась она, – и я не думала, что дети могут быть такими дикими.
– Значит вы остаетесь? – рассмеялась я.
– Остаюсь! – кивнула гелла Делина и искренне улыбнулась.
Я выдохнула… одной проблемой меньше…
После обеда мы с геллой Делиной подменили воспитателей, чтобы они могли переодеться в сухое и пообедать.
Я выбрала комнату девочек.
В спальне было сумрачно и тихо. Шторы из плотной чесучи отлично справлялись со своей задачей, преграждая путь не только солнечному свету, но и звукам, доносящимся с улицы. Крики женщин, которые жгли волосы и грязную одежду, снятую с детей, звучали приглушенно. Настоящий тихий час.
Дети, разморенные непривычной сытостью, спали. Лима уже накормила и уложила Сольку, и она даже успела заснуть. Не такой уж сладкой, видать, была жизнь в «заведении». Я осторожно обошла все кровати, поправляя одеяла и разглядывая расслабленных и спокойных детишек. Чистые ангелочки, усмехнулась про себя, даже не верится, что совсем недавно они разнесли приют и утомили десяток женщин.
– Лесса Феклалия, – тихий шепот Сольки прозвучал так неожиданно, что я вздрогнула, – лесса Феклалия…
Быстро подошла к кроватке, на которой она лежала и прижала палец к губам, давая понять, что надо соблюдать тишину. Девочка улыбнулась мне и прошептала:
– Здесь лучше, чем там. А вы лучше, чем мамка-Бейрри. Я рада, что вы меня забрали.
Она сладко зевнула, закрыла глаза и мгновенно засопела.
– Я тоже очень рада, – прошептала И мне страшно захотелось снова ощутить объятия тоненьких ручек на шее. И обнять ее в ответ. Но я только убрала непослушную прядку, упавшую на лицо. Спи, Солька. Спи спокойно, девочка, разбудившая во мне новые, незнакомые чувства.
Я зевнула. Суматошное утро, сытный обед, тишина и полумрак усыпляли лучше таблетки снотворного. Я присела на стульчик, прислонилась к холодной каменной стене и думала, закрыв глаза и плавая на грани сна и яви. О прошлом, о настоящем, о будущем. О фиалке-Феклалии, о лессе Виренсе, о гелле Борке и его матери… мне нужно поговорить с геллой Изерой. Рассказать о своих догадках. Не то, чтобы я ей полностью доверяла, но больше я никому не решилась бы поведать свою тайну. И свои мысли.
Когда вернулась воспитательница, я уже вовсю спала, полулежа на неудобном деревянном стульчике.
– Лесса Феклалия, – разбудил меня ее шепот, – вы идите, отдохните. Здесь мы справимся сами.
Ага, справятся… Я, зевая и тряся головой, чтобы сбросить с себя оковы сна, вышла из спальни. Здесь, за пределами темной комнаты, сон прошел почти мгновенно. Не зря я заставила Варгу сшить шторы. Иначе нам ни за что не удалось бы уложить детей и заставить их спать днем.
Кстати, надо проведать, как там идут дела с пошивом одежды. И сказать Лиме, что я хочу нанять несколько женщин в помощь на пару месяцев. Детей будет довольно сложно приучить к новым правилам и распорядку дня, и несколько дополнительных рабочих рук мне совершенно не помешают. А потом, когда все наладится, они снова могут идти работать на своем предприятии. Я уже знала, у семьи Лимы в пригороде небольшая ферма, в которой как раз и трудится все их многочисленное семейство.
В швейной мастерской дым стоял коромыслом. Мерки с детей сняли сразу после купания, и теперь Варга без устали строчила на швейной машинке, а ее добровольные помощницы, отправленные геллой Шимрой, не поднимая головы кроили и шили, вручную доделывая мелкие детали, на которые швейная машинка была не способна. Через несколько дней все дети будут обеспечены двумя комплектами одежды.
Лима тоже была не против моего предложения. Рабочие руки в сельском хозяйстве никогда лишние, но сейчас основные садово-огородные работы уже были закончены. А дополнительный заработок перед зимой пригодится.
Закончив с делами в приюте, я отправилась домой. Мне предстоял не самый простой разговор с геллой Изерой.
Экономка была в своем кабинете. Я, стукнув для приличия, вломилась в незапертую дверь и огорошила старуху прямо с порога:
– Гелла Изера, я знаю про приворот, который провела горничная лессы Билинды и который свел вместе лесса Виренса и Дайна. Почему вы не рассказали мне сразу?
Гелла Изера подняла на меня взгляд, отложила ручку и равнодушно ответила:
– Эта не та часть истории рода Меригнов, которой можно гордиться, – пожала она плечами, – поэтому я предпочла умолчать о ней. Тем более, к вам это не имеет никакого отношения.
Я зло рассмеялась. Как же бесят секреты! Уверена, эта противная старуха скрыла от меня не только эту «часть истории». Загадок в прошлом рода Мериганов, как блох у собаки. Но я все равно все выясню. И кое-что прямо сейчас. Я прошла в кабинет и присела на диван-канапе.
– А вот тут вы не правы. Теперь я лесса Феклалия-Леонидия Килберт-Мериган. И я должна знать всю историю рода Мериганов. Тем более, ту часть, которая касается моего прошлого, настоящего и будущего. Почему вы утаили от меня тот факт, что горничная лессы Билинды воспользовалась черной магией?!
Гелла Изера, внимательно проследив за моими перемещениями, вздохнула и закрыла большой гроссбух, над которым корпела, когда я вошла.
– Мне кажется, – она снова попыталась уйти от разговора, – вы слишком сильно накручиваете. Это было слишком давно. Поросло быльем и покрылось пылью забвения. Не нужно ворошить прошлое, лесса Феклалия, иначе там можно найти нечто такое, что вам очень сильно не понравится.
– Мне все это уже не нравится, – я начинала заводиться. Сунули меня в котел со змеями, и теперь удивляются, что я хочу знать, какие из них особенно ядовиты. – И хватит говорить, что меня это не касается! Неважно кем я была в прошлом, но теперь я часть этого чертова рода Мериганов! И я хочу знать о том, что было, есть и будет! – Я с трудом сдерживала крик. Не потому что боялась наорать на экономку, а потому что не хотела, чтобы мои крики были слышны за дверью. Если я чему-то и научилась за эти несколько дней в змеином гнезде, так это тому, что никому нельзя доверять. – А вы, гелла Изера! Вы не подумали о том, что есть прямая связь между тем, прошлым случаем, и ритуалом, который по подстрекательству гелла Борка, провела несчастная Феклалия?!
Гелла Изера хмыкнула. Она выглядела абсолютно спокойной. Но я знала, чувствовала, это спокойствие не настоящее… наигранное. Кажется, мои эмоции пробили толстую шкуру старой и вредной бегемотихи.
– Почему не подумала? Подумала, конечно. Более того, я в этом почти уверена… Но, теперь это уже не важно. Уже ничего не изменить.
Я невольно зашипела, пытаясь сдержать ярость. Эта гадкая старуха, как всегда, считает себя умнее всех!
– Гелла Изера! – я готова была испепелить ее на месте, вместе со столом. – А вы не думали, что цель ритуала была вовсе не в том, чтобы привести в этот мир меня?! Ни Феклалия, ни гелл Борк, вообще, не знали о моем существовании! И, скорее всего, гелл Борк намеревался поселить в теле лессе Феклалии совсем другую, чью-то конкретную душу! Например, Эжеи!
– Своей матери? – переспросила меня гелла Изера, но я не услышала в ее голосе удивления. Старухе определенно знала гораздо больше, чем говорила. – Да, я догадывалась, конечно же. Эжея померла в прошлом году. Виренс пережил Дайна… пусть и не на много. И у гелла Борка просто не осталось больше ни одной возможности заполучить деньги Мериганов без использования черной магии.
– Почему вы мне не сказали? – после того, как гелла Изера подтвердила мои догадки, ярость исчезла, опустошив меня. Не осталось никаких эмоций, кроме усталости. – А если бы геллу Борку удалось это провернуть?
Экономка тяжело вздохнула.
– Если бы удалось, то все было бы по-другому, лесса Феклалия. Но, к счастью, прежняя лесса Феклалия что-то сделала не так, как должна была. Она, вообще, была не особенно умной. И ритуал привел совсем не к тем результатам, на которые рассчитывал гелл Борк.
Я усмехнулась… кажется, я догадываюсь, что именно сделал не так фиалка-Феклалия… дети… она потребовала у Богов душу, которая сможет заботиться о детях. Вряд ли гелл Борк предполагал такой вариант развития событий. Поэтому он и не понял, что я совсем не Феклалия, и решил, что ритуал не сработал. Ведь он должен был встретить у ворот свою мать.
– Яблочко от яблоньки недалеко падает… И мать промахнулась со своей магий, и сын не попал… Гелл Борк идиот…
Гелла Изера снова тяжело вздохнула.
– Лесса Феклалия, я вам настоятельно советую не иметь никаких дел с геллом Борком. Никто не может знать, что этот негодяй может придумать. И, – она запнулась, но продолжила, – никто не знает, какие способности достались ему от отца…
– От отца? – переспросила я.
– Да, – кивнула старуха, – отцом гелла Борка был тот самый черный маг, который приготовил приворотное зелье для Эжеи. Она хотела влюбить в себя лесса Витроша, убрать с дороги лессу Билинду, и выйти за него замуж. И ей это почти удалось… Когда все выяснилось, уже был назначен день их помолвки…
– Но ведь вино выпили мальчишки?..
– Верно… Им было тогда по семнадцать лет. И они так испугались своих внезапных чувств, что скрыли от всех случившееся. Уехали учиться в университет, а потом на службу в столицу. И много лет никто даже не догадывался, что их связывают совсем не отношения хозяина и слуги. Как вы понимаете, у Эжеи было достаточно времени, чтобы сделать то, что она хотела.
Гелла Изера грустно улыбнулась.
– Это ужасно, – вздохнула я. Больше всего мне было жаль Дайна и лесса Виренса. А желание горничной стать графиней, меня не особенно тронуло. Лесс Витрош сам виноват. Нечего было заглядываться на прислугу. Гелла Изера тоже побывала в его постели. – Но подождите… вы же говорили, что и у вас были отношения с лессом Витрошом. И у вас даже двое детей от него… Сын и дочь.
– Верно, – кивнула она. – это было до того, как Эжея приворожила лесса Витроша и после того, как он узнал об этом. Поэтому между ними такая большая разница, – улыбнулась она. – Игрену было двенадцать, когда родилась Мариша.
– Но почему лесс Витрош не снял приворот со своего сына? Ведь он снял его с себя, верно?!
– Снял, – гелла Изера поджала губы, – только прошло слишком много времени. Лесс Виренс и Дайн не смогли измениться… обратно…
От откровений геллы Изеры становилось не по себе. Это же просто мерзость какая-то! Эжея знала, что ее сына и лесса Виренса связывает приворот и столько лет молчала. Хотя могла все исправить.
