Текст книги "Детский сад для чайлдфри (СИ)"
Автор книги: Алёна Цветкова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц)
Глава 1
Аннотация
Я открыла глаза. Вокруг бегали и истошно орали дети.
«Какой кошмар, – подумала я. – Приснится же такое».
Но оказалось – это не сон. Это моя новая реальность.
И все бы ничего, вот только я чайлдфри, и совсем не знаю, что со всем этим делать.
* * *
– Привет. Меня зовут Оля, мне сорок лет, и я попаданка, – произнесла я с интонацией нового члена общества анонимных алкоголиков.
Незнакомая женщина в зеркале шевелила губами в такт моим словам. Я уже два раза протерла прохладное стекло, надеясь, что мое отражение станет прежним, но ничего не изменилось.
Закрыла глаза представляя привычную себя. Немного пухленькая, аппетитная брюнетка с румяными щеками и задорным блеском в глазах, на который так хорошо клюют мужчины.
Открыла.
Узкое лицо, с длинным острым подбородком, выщипанные в тонкую ниточку брови, редкие короткие ресницы, слишком светлые, белесые глаза, тонкие бесцветные губы и длинные, светлые волосы, убранные в две тощие косички, перевязанные обрывками ткани. И сама я вся худая, как сушеная вобла. Вместо груди два прыщика и попка с детский кулачок. Но самое обидное, возраст примерно такой же. На вскидку от тридцати семи, до сорока двух.
Захотелось крикнуть тому, кто втянул меня в эту историю:
– Эй! Ты что книги про попаданок не читал?! Где моя красота? Где моя молодость?
Про богатства говорить не буду. Промолчу. Этим добром, судя по всему, меня одарили сполна.
Очнулась я совсем недавно лежа на огромной кровати в роскошной спальне размером с мою квартиру. Обстановка, как в музее, только цепочек нет. И табличек – «Руками не трогать».
Сразу догадалась, все это неспроста. Книжки-то про попаданок я каждое утро читала. По подписке, за завтраком. Знала, что к чему. Если ты открыла глаза во дворце и это не сон, значит вокруг другой мир, а ты попала.
Взглянула на отражение еще раз… Кошмар и ужас!
Хотя, если забыть про внешность, мне это приключение даже понравилось. Кто я в своем мире была? Да, никто. Обычная тетка. А здесь аристократка. Не зря же на мне ночнушка кружевная в пол. С оборками, с рюшами и вышивкой на груди. Явно не служанка в хозяйской постели заснула.
Теперь главное, по законам жанра, изобразить амнезию и ни в коем случае не признаваться кто я такая. Чтобы даже мой супруг, если он есть, ни о чем не догадался.
Я еще раз посмотрела в зеркало. А вдруг у такой страшилы ни мужа, ни любовника нет? Надеюсь, она не старая дева с тридцатью кошками…
– Лесса?! Лесса Феклалия?! – раздался за моей спиной встревоженный крик молодой девушки.
Я скривилась… еще и имя мерзкое… фекалия какая-то…
– Лесса Феклалия?! – в голосе девицы послышались истерические нотки.
Мысленно выругалась.
– Кого еще нелегкая принесла?! – крикнула и закашлялась от неожиданности. Голос у Феклалии был низкий и красивый. И очень громкий. С таким роскошным контральто в опере петь надо. Без микрофона.
– Лесса Феклалия? – в ванную заглянула молоденькая, смазливая девица. Кровь с молоком.
Я невольно позавидовала. Если уж попадать в чужое тело, то хотелось бы, чтобы оно было таким, как у этой… Горничной? Скорее всего.
Одета она была очень уж знакомо. У меня тоже был дома такой костюмчик. Темное платье и белый фартучек с оборочками. Я его в интим-магазине купила. Только у моего юбка короткая, едва попу прикрывала, а у девицы до пола. Даже туфли не видно. И чепец на голове, под которым все волосы спрятаны.
– Вы пришли в себя?! – воскликнула девица и радостно рассмеялась. А потом повернулась в сторону двери и завопила, – Дети! Лесса Феклалия пришла в себя!
Там, за дверями, раздался противный визг. В ванную влетела чертова дюжина мелких дьяволят, сшибая по пути горничную, невысокий туалетный столик на входе и вазу, которая там стояла. Они принялись прыгать вокруг меня и радостно орать, дергая за рукава и подол:
– Лесса Феклалия! А меня Солька неуклюжей дразнит!
– А я вон какой камень нашел! Лесса Фелкалия!
– А у меня нога болит! И живот!
– А Фирка кусается!
– Сам ты кусаешься! Лесса Флеклалия, а Рилка ябеда!
Они голосили, а я в ужасе смотрела на орущих детенышей и понимала… я, черт возьми, влипла. Что мне с ними делать?
А еще я подумала, что лучше бы это были кошки…
Спасла меня старуха. Седая и строгая. Она совершенно бесшумно вошла в ванную, где народу было больше, чем в вагоне метро в час пик. Дети и горничная мгновенно исчезли, оставив после себя погром: осколки вазы, сломанный столик, пару битых пузырьков шампуня, погрызенное мыло, разлитую воду и истоптанное стадом слонов полотенце.
Я выдохнула и только открыла рот, сообщить старухе, то ее неприятный вид спас меня от смерти, как дама, презрительно поджав губы, заявила:
– Лесса Феклалия, неприлично принимать гостей в таком виде. Я бы рекомендовала вам немедленно выгнать детей из ваших комнат. Им здесь совершенно не место.
И хотя с этими словами я была полностью согласна, особенно в той части, где говорилось про «выгнать детей», ее высокомерный тон покоробил. И я, прищурившись от возмущения, ответила, невольно уперев руки в бока по своей старой привычке:
– Я сама буду решать кого, где и в каком виде принимать в моем доме. – Тут я, конечно, немного рисковала. Неизвестно чей это дом на самом деле. Может эта странная, похожая на ворону, старуха имеет на него больше прав, чем я. – И вас это не касается. Вон из моей ванной! И позовите горничную. Пусть приберет здесь.
Старуха смотрела на меня, выпучив белесые глаза и открыв рот. Я уже приготовилась, что она сейчас скажет, что я много на себя взяла. Но нет, старуха легко поклонилась и исчезла так же быстро, как ранее горничная с детьми.
Я выдохнула и присела на край ванны, под коленками противно тряслась какая-то жилка. Пока успокаивала расшалившееся сердечко, осмотрелась вокруг, пытаясь определить в какую древность меня занесло.
В больших окнах за тонкими, полупрозрачными занавесками нормальное стекло. Посреди комнаты металлическая ванна с отделкой из красного дерева. Металл очень похож на медь, но я не уверена, что это именно она. Из пола поднимается водопроводная труба с краном в виде головы неизвестного животного. А вот второй кран выходил из высокого, железного цилиндра в изголовье. Скорее всего это титан для нагревания воды, не зря в нем дверца для топки. В ванне есть слив, а значит и канализация.
Раковина и унитаз были сделаны из такого же металла, что и ванна. Над раковиной полочка, на которой стоял стеклянный стаканчик с зубной щеткой. И картонная коробочка с надписью «Зубной порошок». Буквы выглядели непривычно, но складывались в слова. А еще в ванной был большой камин. Им давно не пользовались, а значит оставалась еще надежда на наличие центрального отопления.
Из всего увиденного можно смело сделать вывод, что мне повезло больше, чем многим попаданкам. Эпоха здесь гораздо ближе к современности, чем средние века. И от Феклалии мне досталось умение понимать, говорить и читать на местном языке. Сейчас-то я точно знала, что он совсем не похож на русский.
– Лесса Феклалия, – в ванную заглянула горничная, – звали?
– Звала, – кивнула я, – приберись тут. И больше никогда не пускай в мои комнаты детей. Ты поняла?
– Да, лесса Феклалия, простите, – привычно поклонилась девушка. А потом она прыснула и зашептала, – а здорово вы геллу Изеру на место поставили.
Я махнула рукой и ушла в комнату, оставляя горничную за уборкой. Получается эта старуха не лесса, а какая-то гелла? Если вспомнить книжки про попаданок, это должна быть злобная экономка, которая всю жизнь помыкала бедной лессой Феклалией… что же… ей придется укоротить зубки или уйти прочь из моего дома. Помыкать мной у этой стервы точно не получится.
Моя спальня почти не пострадала от нашествия чертовой дюжины демонят. За исключением постели, на которой кто-то попрыгал в грязной обуви, все было цело.
Я невольно заскрежетала зубами. Не люблю детей. С тех самых пор, как сама была ребенком. Старшим ребенком в очень многодетной семье. Мне было шесть, когда мама второй раз вышла замуж и забеременела.
Они с отчимом повесили на меня заботу о своих детях. Ведь им было некогда: отчим вечно на работе, у матери то токсикоз, то подготовка к родам, то восстановление после них. Вообще, не помню, чтобы она когда-нибудь была не беременна. Я вставала к детям ночами, грела бутылочки из молочной кухни, в которую тоже ходила сама, кормила, мыла, пеленала, укачивала и укладывала… как будто бы моя жизнь была работой на бесконечном конвейере младенцев.
Кое-как закончив девятый класс, я сбежала от дюжины младших братьев и сестер в первый попавшийся колледж. Мне было все равно на кого учиться, лишь бы переехать в общежитие и больше никогда в жизни не видеть детей.
Четыре года пролетели как один день. Первый курс я, вообще, не запомнила. Отсыпалась за все предыдущие годы.
Второй курс я пропустила из-за прогулок. Я не прогуливала, ходила на все пары, училась, делала какие-то задания, почти не вникая в то, что пишут мои руки, что-то списывала и читала на зачетах. Но в моей голове были только улицы города, парки, скверы… сразу после занятий я уходила гулять и возвращалась в общежитие только поздно вечером. Я наслаждалась свободой, тем, что никто не дергает меня за подол и не кричит, что хочет писать или какать.
На третьем курсе я, наконец-то стала приходить в себя и видеть людей вокруг. Научилась дружить, веселиться, петь, танцевать… Оказалось, что я очень веселая, и посмеяться люблю, и пошутить. Я быстро стала душой компании и влилась в дружный студенческий коллектив.
А на четвертом курсе у меня случилась первая любовь… Как в кино… Я не держалась за девственность, но сначала пошла к гинекологу, чтобы он выписал мне противозачаточное. Становиться матерью я не хотела ни за какие коврижки.
И замуж не хотела по этой же причине. Потому что семья это дети. А я ненавижу детей.
К моему удивлению разрыв с первым мужчиной я перенесла довольно легко. Пришла пора начинать новую жизнь, устраиваться на работу. Я же теперь дипломированный специалист! И неважно, что тогда я впервые увидела какой профессии училась все четыре года. В моем дипломе черным по белому было написано, что я бухгалтер.
Первая же работа, на которую меня устроила подруга, поставила крест на моей бухгалтерской карьере. Мало того, что я, вообще, не понимала, что от меня хотят, мне еще откровенно скучно было возиться со всеми этими цифрами и бумажками.
Я закинула свой диплом в дальний угол и пошла простым почтальоном. Через пару лет меня перевели менеджером в отделение, где я и проработала все следующие годы. Мне нравилось общаться с людьми, и свою работу я не променяла бы ни на какую другую.
Мужчин у меня было много. Я легко знакомилась, и легко расставалась. Идеям чайлдфри я не изменяла никогда. И не собиралась… Даже сейчас. Надо просто придумать, как избавиться от детей. Может быть здесь есть какие-нибудь детские дома, куда можно сдать их на воспитание? Или ближайшие родственники? Прикинусь, что я больна. Или, как делали в старину, отвезу их в деревню, пусть растут там без моего присутствия? Я готова содержать их материально.
Ну, или пусть Феклалия возвращается в свое тело и растит эту чертову дюжину спиногрызов сама. Вообще, не понимаю женщин, которые рожают по столько детей.
И тут до меня дошло… Если дети называют меня не мамой, а лессой Феклалией, значит к огромному моему счастью это не мои дети! От этой радостной мысли я подпрыгнула и, на мгновение забыв о необходимости притворяться, заглянула в ванную, где горничная убирала осколки:
– Скажи, чьи это дети?
Девица виновато взглянула на меня:
– Лесса Феклалия, – вздохнула она, – я еще не про всех выяснила. Только про некоторых. Сольку подкинули еще младенцем на соляные прииски. Там ее Солькой и назвали. Она оттуда сбежала, голодно там. У Димала мать прошлой зимой от лихорадки померла. Она прачкой была, а отец неизвестен. У Ридки…
– Хорошо, – остановила я ее, – как про всех выяснишь, сразу и расскажешь.
Девица довольно улыбнулась и вернулась к работе.
Мне же совсем не интересно было куда подкинули Сольку и кем была мать у Димала. Самое главное я услышала. Эти дети не мои и даже не моих родственников. Это, вообще, какие-то беспризорники! По крайней мере двое – точно. А значит надо узнать, какого черта они делают в моем доме.
– Лесса Феклалия, пусть Иська немедленно отправляется на кухню. Кухарке нужно помочь накрыть на стол. – В комнату без стука вломилась старуха-экономка. Она явно снова нарывалась на неприятности.
– Гелла Изера, вас не учили стучаться? – Я прошла от дверей ванны к выходу и встала почти впритык к экономке, сознательно нарушая ее личное пространство. Пусть понервничает. – Выйдите из моей комнаты немедленно. И впредь не забывайте, что именно я хозяйка дома, а вы всего лишь экономка. Вам ясно?! – Выпалила я на одном дыхании.
Наверное, мне досталась еще и память тела, потому что всю эту тираду я произнесла без единого ругательства, хотя они все время крутились у меня на языке.
Мне снова удалось шокировать старуху. Она замерла на мгновение. Но надо отдать ей должное, пришла она в себя довольно быстро. И вместо того чтобы выйти, заявила:
– Лесса Феклалия, у вас опять нервный припадок. И это не удивительно, после того, что ваши подобранцы устроили в доме. Вам стоит лечь в постель. Я вызову доктора Джемсона, он выпишет вам успокоительное.
И развернувшись на пятках старая грымза вышла за дверь.
Мимо с виноватым видом проскользнула горничная Иська. Она закончила уборку в ванной комнате и выносила осколки в подоле фартука.
– Лесса Феклалия, – прошептала она, – я сейчас принесу вам завтрак. А вы пока ложитесь, отдохните. Доктор Джемсон скоро придет.
Зря она не верит в меня. Я усмехнулась. Постель отменяется! Не позволю старухе экономке портить мне жизнь! Я решительно шагнула за дверь. Гелла Изера степенно шествовала по коридору.
– Гелла Изера! – Рявкнула я, так что Иська, кравшаяся следом за экономкой, подпрыгнула. – Я прекрасно себя чувствую. Завтракать я буду в столовой. И будьте любезны, поторопитесь, я спущусь через пять минут. Иська, а ты выброси мусор и возвращайся. Поможешь мне одеться. Накрыть на стол они смогут и без тебя.
Старуха остановилась посреди коридора.
– Хорошо, лесса Феклалия, – ответила она не повернувшись.
А Иська, перепугано захлопав глазками, бочком-бочком протиснулась мимо меня и, опустив взгляд в пол, убежала.
Я еще раз бросив недовольный взгляд в спину экономки, и вернулась в комнату. Чую, моя новая жизнь будет нелегкой.
Глава 2
На спинке кресла висел белоснежный халат и приятного на ощупь нежного шелка. Я машинально подхватила его и надела. Как будто бы проделывала это уже тысячу раз. Опять мышечная память, хмыкнула я, завязала поясок, сунула руки в карманы. И нащупала в одном из них лист бумаги. Вытащила, развернула. Скорее по привычке. И прочитала:
«Прошу вас, не пугайтесь! Я все объясню! Но я не могу оставить письмо для вас в доме. Сегодня к обеду приедет мой поверенный и передаст вам лично в руки конверт, в котором я расскажу все подробно. Умоляю, ничего не предпринимайте, никому ничего не говорите! Дождитесь поверенного!
Лесса Феклалия-Леонидия Килберт-Мериган
Постскриптум. Не пейте микстуры доктора Джемсона, они такие горькие»
Я не поверила своим глазам. Перечитала еще раз. И еще…
Это для меня?! Или для кого-то другого?! Если исходить из разумной логики, то скорее всего второе. Очень похоже на любовное письмо кавалеру. Но тогда при чем здесь микстуры доктора Джемсона? Эта строчка никак не вписывалась в любовное послание. Но вот если допустить, что лесса Феклалия знала о моем появлении, то все становилось на свои места.
Вот те здрасти… Я почесала затылок… никогда не слышала, чтобы попаданкам доставляли письма от прежнего владельца тела. Это, пожалуй, будет интересно.
Записку я убрала в тумбочку у кровати. Как ни странно, почти все полки в них были пусты. Я проверила обе, с двух сторон. В той, что была дальше от входа, нашлись несколько странных предметов: потрепанная, зачитанная до дыр книжка о воспитание детей за авторством некого Торбега Филда. Небольшой кружевной платочек с анаграммой ФЛК. Феклалия-Лианидия Килберт, полагаю. Куда делась вторая половина фамилии – не ясно. Наверное, Мериган – это от мужа. Но где тогда муж? Полупустой блокнот, исписанный мелким бисерным почерком. Я прочитала несколько страниц, надеясь, что это дневник. Но, увы, это были какие-то скучные стихи про облетевший осенний лес и трепетную нежность яблоневых цветов. И какая-то странная металлическая загогулина. Судя по свежему сколу, сломали ее совсем недавно.
Я сунула ко всем этим странным предметам записку. Ей там самое место.
Внезапный стук в дверь застал меня врасплох. Я даже подпрыгнула от неожиданности.
– Лесса Флеклалия, – раздался голос Иськи, – можно?
Я позволила ей войти, с удовлетворением отметив, что в мою комнату перестали врываться без стука, как к себе домой.
Ибка открыла дверь попой и, развернувшись, внесла в комнату поднос с едой. Поставила на столик и бодро доложила:
– Гелла Изера велела вам позавтракать и ложиться в постель. Доктор Джемсон будет через час…
Вот ведь неугомонная старуха. Больше всего мне хотелось надеть этот поднос на голову экономке, чтобы она, наконец-то поняла, что ее власть в этом доме закончилась.
– Иська, – улыбнулась я мило, – помоги мне одеться.
Горничная с готовностью кинулась к шкафам. И через двадцать минут я, наконец-то, вышла из комнаты обряженная, как кукла на свадебную машину. Местная мода мне совершенно не понравилась: много нижних юбок, турнюр на заднице, узкий лиф платья, в который даже моя тощая фигура не лезла без корсета, и такой тесный жакет, что почти невозможно было согнуть руки в локтях. Но и это еще не все. Своих волос у меня почти не было, поэтому Иська водрузила мне на голову огромным шиньон, который оттягивал шею назад, заставляя задирать нос к потолку. Теперь-то я поняла, почему у всех дам в прошлом была такая идеальная осанка. Ага, попробуй в таком виде развалиться на стуле – упадешь сразу. Либо голова вниз утянет, либо корсет в грудь вопьется, либо турнюр с кресла столкнет.
Я шествовала по коридорам своего дома и даже не могла ничего увидеть, кроме потолка. Потолок был красивым: лепнина, роспись. Для этого, небось, и украшали.
Надо срочно вызывать портниху и заказывать новый гардероб. Буду вводить новую моду и осовременивать дам.
В столовой меня не ждали. Экономка, вольготно расположившись за большим столом, завтракала в одиночку. А мне, кажется, удалось удивить ее в третий раз. Когда я вошла в столовую, злыдня подавилась и закашлялась, прикрывая рот полотняной салфеткой.
– Лесса Феклалия, – прохрипела она, когда я с невозмутимым видом уселась во главе стола, – я велела Иське подать вам завтрак в спальню. Как всегда…
– Гелла Изера, – я попыталась скосить взгляд с потолка на экономку, но у меня сразу заболели глаза, – Я уже два раза напомнила вам, что я хозяйка дома, а вы моя экономка, я не наоборот. И вы будете делать то, что я говорю. Хотя вы можете и дальше игнорировать мои распоряжения. Я уже хочу вас уволить, и не сделала этого только из уважения к вашим сединам. Но буду очень рада, если вы мне дадите еще один повод быть недовольной вашей работой.
– Что?! – старуха вскочила. – Лесса Феклалия, это уже переходит все границы! Вы нездоровы! И я не собираюсь стоять в стороне и смотреть, как вы своими глупыми распоряжениями гробите дом вашего погибшего супруга! Оборванцы не будут есть в столовой! Поднимитесь в свою комнату и лягте в постель. Я уже послала за доктором Джемсоном!
– Хватит! – Я шлепнула по столу ладонью и зашипела от боли. – оборванцам в столовой не место. Но речь сейчас обо мне, а не о беспризорных детях. Кто, вообще, додумался притащить их в дом?!
– Вы! – Экономку трясло. Она, кажется, знала о трудностях костюма, поэтому отошла от стола достаточно далеко, чтобы я могла ее видеть. – Это вы, лесса Феклалия, притащили армию голодранцев и отдали им на растерзание дом Мериганов! Это вы, лесса Феклалия, собираетесь после получения наследства, раздать все деньги бедным! Это вы, лесса Феклалия, велели кормить всех нищих-попрошаек обедом, и наши расходы на питание возросли кратно! И вы можете уволить меня, но помяните мое слово, через пару месяцев голодранцы пустят вас по миру!
Она швырнула салфетку на стол и сбежала из столовой. А я мысленно почесала затылок, рукой это сделать не удалось бы никак, и спросила:
– Иська, это правда? Это я притащила сюда этих мелких спиногрызов? И велела кормить нищих обедом? И про деньги? Это тоже правда?
– Да, лесса Феклалия, – смиренно ответила горничная. И добавила через паузу, – вы позволили детям и нищим ходить где вздумается, брать, все хочется, приказали обращаться к ним гелл и гелла, и кормить в столовой… Сказали, что они такие же люди, – она вдруг зашмыгала носом, – а голодают и мерзнут на улице… а скоро зима. А у нас вон какой дом огромный, в котором десятки свободных комнат…
– Но где они сейчас? Почему их нет в столовой? И в комнатах?
– Гелла Изера приказала кормить детей на кухне, и нищих не пускать дальше порога, лесса Феклалия. Вы с ней ужасно спорили, каждый день. А потом у вас начинается мигрень. Доктор Джемсон приезжает почти каждый день. Говорит, что вы слегка повредились в уме после смерти лесса Виренса. Ой, – прижала она ладошку к губам, – простите, лесса Феклалия…
– Ладно, – махнула я рукой. Доктор Джемсон был абсолютно прав. Лесса Феклалия явно была не в себе… А экономка… может быть она не такая уж плохая. По-крайней мере, адекватнее лессы Феклалии… прошлой лессы Феклалии.
И теперь действия и слова экономки предстали совсем с другой стороны. По сути она защищает дом от бестолковых приказов своей хозяйки. Вот только теперь хозяйка я. И я сама никому не позволю разбазаривать мое богатство.
– Иська, скажи кухарке, пусть подаст мне завтрак, а сама иди позови геллу Изеру. Скажи, что я хочу с ней поговорить.
Через пару минут хмурая кухарка внесла в столовую поднос с завтраком и поставила передо мной тарелку серой, на воде, овсяной каши, маленькую чашечку жидкого черного кофе с парой тонких сухариков на блюдце. И развернулась, собираясь уйти.
– Э-э-э, – от неожиданности у меня пропал дар речи. Я смотрела на скудный завтрак и не могла понять, как такое может быть. Каша в тарелке экономки выглядела совершенно по-другому. Пышная, молочно-белая, с прожилками топленого масла. Кофе у нее был густо-черный, рядом стоял маленький молочник и сахарница с кусочками колотого сахара. Нет, я бы дотянуться и забрать не постеснялась бы, но вот эту мерзкую жижку я точно пить не собираюсь. А еще перед тарелкой экономки стояла корзинка с пышными, сдобными булками, посыпанными сахарной пудрой. Они даже на вид были такие вкусные, что хотелось умять все корзинку.
– Эй, как там тебя? Кухарка, – позвала я служанку, – ты что это мне принесла? У нас уже закончились продукты?
Кухарка застыла в дверях, медленно повернулась и изумленно произнесла:
– Леди Феклалия, но вы всегда так завтракаете…
Я скривилась. Не удивительно, что дамочка была такой тощей и постоянно болела. Если не есть, откуда будут силы.
– Я передумала, – невозмутимо заявила кухарке, – неси нормальную еду. Как у геллы Изеры, – кивнула я на недоеденный завтрак экономки. – А это отдай нищим.
Кухарка равнодушно кивнула, забрала скудный завтрак и вернулась с полным подносом вкуснейшей еды. Булочки на вкус оказались даже лучше, чем я думала.
Гелла Изера пришла не сразу. Она вошла в столовую, гордо вздернув подбородок и остановилась на пороге, скрестив руки под фартуком. Кажется, она была уверена, что ничего хорошего ее не ждет.
Я в это время гипнотизировала третью булочку, пытаясь определить, влезет она в меня или нет…
– Гелла Изера, – обрадовалась я возможности выйти из битвы, не проиграв булочке. – мне кажется, у нас с вами возникло некоторое недопонимание. Вы же знаете, после смерти моего дорогого Варенса у меня от горя слегка помутился рассудок, и мои последние распоряжения были несколько поспешны. Поэтому я бы хотела, чтобы вы выгнали детей из моего дома. Пусть о них заботятся из родители или государство. И привечать нищих тоже не нужно. Им только дай волю, будут толпами ходить, как на работу.
– Виренса, – перебила меня гелла Изера.
– Что?! – не поняла я.
– Вашего супруга, лесса Феклалия, звали Виренс Мериган. Вы не слишком его любили, и совершенно не страдали после его смерти. – Я хлопала глазами, понимая, что прокололась по всем статьям. Если эта старуха начнет копать, она легко догадается, что я совсем не лесса Феклалия. – А в остальном… я не знаю, что с вами случилось этой ночью и знать не хочу. Но надеюсь, завтра вы не передумаете.
– Не передумаю, – улыбнулась я. – Но и вы тоже не забывайтесь. Я не люблю, когда мне указывают, что делать. И скажите доктору Джемсону, что сегодня я не нуждаюсь в его услугах.
Экономка поклонилась и исчезла из столовой. А я попыталась встать, но треклятый корсет передавил все на свете.
– Иська, – заорала я, подзывая горничную, – мне срочно нужна портниха!
Как выгоняли детей я не видела. Я в это время выколупывала себя из жакета и платья в спальне. Если бы не Иська, то пришлось бы худеть, как Винни Пуху. От узких рукавов болела кожа, корсет оставил синяки на теле… это не одежда, а орудие пыток.
Я с облегчением влезла в просторную ночную сорочку и халат. Плевать на этикет и порядки, но я больше этот ужас на себя не надену. В конце-концов, это мой дом. Могу я у себя дома ходить в халате? Могу. А на остальное мне плевать.
Хорошо хотя бы выяснилось, что я теперь вдова. С одной стороны это радовало, а с другой вызывало опасения. А вдруг в этом мире принято вдов сразу же выдавать замуж? А замуж мне совсем не хочется. И, вообще, все порядочные попаданки, если они не дуры, первым делом шли в библиотеку, чтобы изучить законы страны, в которую попали. Значит и мне тоже надо.
– Иська, отведи меня в библиотеку, – велела я горничной, которая убирала в шкаф платье.
– Да, лесса Феклалия, – кивнула послушная Иська и принялась вытаскивать платье обратно.
– Не надо, – отмахнулась я.
– Но, лесса Феклалия, – запаниковала Иська, – вы же не можете пойти в библиотеку в таком виде?
– Почему это не могу? – улыбнулась я, открыла дверь в коридор, вышла и сообщила оттуда Иське, – отлично могу. Иська, давай быстрее! А то скоро придет портниха, а мне еще столько нужно сделать!
Перепуганная Иська с порозовевшими от смущения щеками, шла впереди, показывая мне дорогу. А я наконец-то смогла оглядеться и рассмотреть свой новый дом за пределами моей комнаты. И то, что я видела, меня не радовало. Всюду была грязь… следы детских ладоней и ног были оставлены в самых неожиданных местах. Не понимаю, как эти мелкие спиногрызы умудрилась пройтись по потолку, но на белом потолке, среди лепнины полно было следов от детских башмаков.
Картины висели как попало. Криво и косо. Рамы кое-где были поломаны. Большие роскошные напольные вазы разбиты, а сухоцветы, стоявшие в них, измочалены и превращены в лохматые веники.
– Иська, скажи, а долго у нас тут дети хозяйничали? – спросила я горничную.
Она вздохнула. Кажется, Иська единственная горевала по изгнанным из моего дома детям.
– Дней десять, – ответила она и всхлипнула, – как же они теперь жить-то будут, леди Феклалия? Зима же скоро, замерзнут…
– Не реви, – я поморщилась. Не люблю плаксивых. – Как-то же они раньше жили. Так и теперь будут. Ты посмотри, что эти чудовища сотворили с моим домом? Тут теперь армию слуг надо, чтобы все в порядок привести.
Иська кивала, но я видела, ей жалко детей. Их родителям своих детей не жалко, а Иське жалко. Ну, не дура ли?
Библиотека оказалась огромной. Книгами были заставлены все стены от пола до потолка, чтобы достать их нужно было воспользоваться специальной лестницей на колесиках. Несколько высоких стеллажей стояли в центре комнаты.
Книг здесь было столько, что если каждый день по книге читать, за всю жизнь не прочитаешь. И к тому же, совершенно не ясно, где искать информацию, которая мне нужна. Как попаданки так легко находили нужные книги? Не понимаю… Иська ушла, оставив меня одну в тишине библиотеки. Я попыталась отыскать какой-нибудь исторический трактат, или географический атлас, чтобы узнать побольше об этом мире. Но мне сначала мне попались книги про лошадей, потом про налоги… тут я заинтересовалась и прочитала пару страниц. Ничего не поняла. Никто не позаботился о несчастной попаданке и не написал конкретно сколько налогов мне надо платить и за что.
Следующий стеллаж оказался гораздо интереснее. Первая же книжка, которую я вытащила называлась «Жених моей сестры». Название меня заинтересовало, и я решила одним глазком глянуть, какие в этом мире любовные романы пишут… А что? В любовных романах совершенно точно должна быть информация о брачных законах и традициях.
Бочком-бочком, не отрывая глаз от страницы, дошла до мягких диванчиков, которые обнаружились у окна, и хотела сесть.
На диване, обнимая раскрытую книжку с яркими, красочными картинками спала маленькая девочка. Солнечный луч запутался в длинных светлых волосах, рассыпавшихся по плечам. Пухлые губки слегка приоткрылись, на розовых и нежных, как лепестки роз, щечках дремали длинные загнутые ресницы.
Чем-то она была так сильно похожа на меня прежнюю, что у меня что-то екнуло в груди. Мне захотелось потрогать девочку, чтобы убедиться, что она настоящая.
