Текст книги "За землю русскую. Век XIII"

Автор книги: Алексей Югов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

5

В 50-е годы, при великом хане Мункэ, монголы решили упорядочить систему сбора дани на Руси. В 1253 году хан поручил Бицик-Берке произвести «исчисление народу» в русских землях. В 1257 году Мункэ назначил русским «даругой», то есть верховным сборщиком податей, своего родственника Китата. Тот начал свою деятельность с проведения поголовной переписи населения. Организация переписи возлагалась на русских князей и ордынских представителей.

Первые же известия о переписи вызвали взрыв возмущения новгородцев. Был убит посадник Михалко, ставленник великого князя. Восставшим, видимо, сочувствовал и новгородский наместник князь Василий, сын Александра Невского; при приближении великокняжеских полков он бежал в Псков. В этой обстановке послы ордынские могли приехать в Новгород только в сопровождении самого великого князя и его дружины. Это было похоже на настоящий военный поход, в котором приняли участие многие русские князья.

Начались расправы и казни новгородских «мятежников», но сломить сопротивление непокорного города так и не удалось. По словам новгородского летописца, «почаша просити послы десятины, тамгы, и не яшася новгородьци по то, даша дары цесареви и отпустиша я с миром».

ТАТАРСКАЯ ПЕРЕПИСЬ В НОВГОРОДЕ [169]169
  Рассказ о татарской переписи 1257 года в Новгороде дан по тексту древней Новгородской первой летописи. Здесь ясно заметно отношение летописца к изображаемым событиям. Кроме вполне понятной ненависти к «окаянным», в рассказе сквозит презрение к алчным и трусливым новгородским боярам, которые «делали... себе легко, а меньшим зло». Рассказ о восстании 1262 года взят из Софийской первой летописи. Этот рассказ – один из немногих примеров того, как летописец, человек, как правило, враждебно относящийся ко всякого рода «мятежам», с явным сочувствием описывает восстание.
  Текст печатается по изданию: «Рассказы русских летописей XII—XIV вв.». М., 1973, с. 95—98. Перевод Т. Н. Михельсон...


[Закрыть]

В лето 1257 пришла в Новгород весть из Руси злая[170]170
  ...пришла в Новгород весть из Руси... – По традиции новгородцы иногда называли Русью среднерусские и южнорусские области.


[Закрыть], что хотят татары тамги[171]171
  Тамга – первоначально у восточных народов знак принадлежности к определённому роду. Впоследствии так называлась торговая пошлина. Отсюда и современное слово «таможня».


[Закрыть] и десятины от Новгорода. И волновались люди всё лето. А зимой новгородцы убили Михалка-посадника[172]172
  ...убили Михалка-посадника... – посадник – одна из высших республиканских должностей в древнем Новгороде. Посадник избирался на вече из представителей знатнейших боярских фамилий.


[Закрыть]. Если бы кто сделал другому добро, то добро бы и было, а кто копает под другим яму, сам в неё ввалится.

В ту же зиму приехали послы татарские с Александром, и начали послы просить десятины и тамги. И не согласились на то новгородцы, но дали дары для царя Батыя[173]173
  ...для царя Батыя... – царём, то есть независимым, суверенным владыкой, на Руси называли в XIII веке византийского императора и татарского хана.


[Закрыть] и отпустили послов с миром.

В лето 1259 зимою приехал с Низа Михайло Пинещинич со лживым посольством, говоря так:

   – Соглашайтесь на число, не то полки татарские уже на Низовской земле.

И согласились новгородцы на число. В ту же зиму приехали окаянные татары сыроядцы[174]174
  Сыроядцы – презрительное прозвище ордынцев.


[Закрыть] Беркай и Касачик с жёнами своими и иных много. И был мятеж велик в Новгороде. И по волости много зла учинили, когда брали тамгу окаянным татарам. И стали окаянные бояться смерти и сказали Александру:

   – Дай нам сторожей, чтобы не перебили нас.

И повелел князь сыну посадникову и всем детям боярским[175]175
  Сын посадника – почётный титул в Новгороде. Дети боярские – одна из категорий мелких феодалов.


[Закрыть] стеречь их по ночам. И говорили татары:

   – Дайте нам число, или мы уйдём прочь.

Чернь не хотела дать числа, но сказала:

   – Умрём честно за святую Софию, за дома ангельские[176]176
  ...умрём... за дома ангельские... – то есть за церкви.


[Закрыть].

Тогда раздвоились люди: кто добрый, тот стоял за святую Софию и за правую веру. И пошли вятшие, против меньших[177]177
  Вятшие и меньшие – боярство, зажиточные горожане и городская беднота.


[Закрыть] на вече и велели им согласиться на число. Окаянные татары придумали злое дело, как ударить на город – одним на ту сторону, а другим – озером на эту. Но возбранила им, видимо, сила Христова, и не посмели.

Испугавшись, новгородцы стали переправляться на одну сторону к святой Софии, говоря:

   – Положим головы свои у святой Софии.

А наутро съехал князь с Городища[178]178
  Городище – местность близ Новгорода, где находилась княжеская резиденция.


[Закрыть], и окаянные татары с ним. И по совету злых согласились новгородцы на число, ибо делали бояре себе легко, а меньшим зло. И начали ездить окаянные татары по улицам и переписывать дома христианские. Взяв число, уехали окаянные, а князь Александр поехал после, посадив сына своего Дмитрия на столе».

ВОССТАНИЕ ПРОТИВ ТАТАР НА РОСТОВСКОЙ
ЗЕМЛЕ В 1262 ГОДУ

В лето 1262 избавил бог людей Ростовской земли от лютого томления басурманского[179]179
  Басурмане — искажённое «мусульмане»: восточные купцы, откупавшие в Орде сбор дани с русских городов.
  В середине XIII века по всей княжеской Руси вечевые собрания были уже анахронизмом. О них вспоминали лишь в моменты крайней опасности, небывалого возмущения, когда князь терял контроль над положением. Одновременные восстания по всей Северо-Восточной Руси в 1262 году – интереснейший и до сих пор во многом загадочный факт русской истории.


[Закрыть] и вложил ярость в сердца христианам, не могли дольше терпеть насилия поганых. И созвонили вече, и выгнали басурман из Ростова, из Владимира, из Суздаля и из Ярославля. Ибо те басурмане откупали дань у татар и оттого творили людям великую пагубу. Люди христианские попадали в рабство в резах[180]180
  ...попадали в рабство в резах... – По древнерусскому законодательству несостоятельный должник попадал в рабство к заимодавцу. Кредит в древности был чрезвычайно дорог из-за недостатка крупных капиталов, а также в силу опасности для торговли в условиях феодальной раздробленности.


[Закрыть]. И басурмане уводили многие души христианские в разные земли[181]181
  ...уводили многие души христианские в разные земли... – Куда только не заносила судьба русских людей, попавших в рабство или захваченных в плен во время ордынских набегов. По свидетельству одной китайской хроники, в 1331 году около 10 тысяч русских работало в военно-земледельческой колонии под Пекином. Русские наряду с половцами составляли значительную часть мамелюкской гвардии египетских султанов. Целый квартал, заселённый русскими, существовал в столице Золотой Орды.


[Закрыть].

В то же лето убили Зосиму, преступника. То был монах образом, но сосуд сатаны, пьяница и сквернослов. Он отрёкся от Христа и стал басурманом, вступив в прелесть ложного пророка Магомета. В то лето приехал на Русь злой басурманин Титян от царя татарского именем Кутлубей. По его наущению окаянный Зосима творил христианам великую досаду, ругался над крестом и святыми церквами.

Когда же люди по городам распалились гневом на своих врагов и восстали на басурман, изгнали их из города, а других убили, тогда и Зосиму, этого скверного беззаконника, законопреступника и еретика, убили в городе Ярославле. Тело его стало пищей псам и воронам, и ноги его, быстрые на всё злое, псы влачили по городу, всем людям на удивление.

* * *

XIII век был веком громадного напряжения сил всего русского народа. Враги надвинулись со всех сторон. В то время как среднерусские княжества задыхались под игом Орды, на северо-западе на новгородские и псковские земли постоянно нападали немцы, шведы, датчане и литовцы. Эта борьба, длившаяся целое столетие, достигла наибольшего напряжения в первые годы после Батыева нашествия. Завоевателям казалось, что разрозненные, истекающие кровью русские земли станут лёгкой добычей.

Однако враги плохо знали русских. В минуту крайней опасности они грудью встают за свою землю.

15 июля 1240 года на Неве войско двадцатилетнего князя Александра одержало блестящую победу над шведами. За эту победу Александр получил прозвище Невский. А 5 апреля 1242 года он наголову разгромил на льду Чудского озера ливонских рыцарей.

По преданию, отпуская по домам пленников, Александр Невский сказал:

«Идите и скажите всем, что Русь жива. Пусть без страха жалуют к нам в гости. Но кто с мечом к нам придёт, от меча и погибнет. На том стоит и стоять будет Русская земля».

С.М. Соловьёв
ИЗ «ИСТОРИИ РОССИИ С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЁН» [182]182
  Сергей Михайлович Соловьёв (1820—1879) – крупнейший русский историк второй половины прошлого столетия, профессор Московского университета. Его главный труд – 29-томная «История России с древнейших времён».
  Текст печатается по изданию: С. М. Соловьёв. История России с древнейших времён. М., 1960.


[Закрыть]

В то время как на востоке русские князья принуждены были ездить с поклоном к ханам степных варваров, на западе шла борьба с сильными врагами, которые начали грозить Руси ещё прежде татар. Тотчас по занятии старшего стола, в 1239 году, Ярослав должен был выступить против Литвы, которая воевала уже в окрестностях Смоленска; великий князь победил литовцев, взял в плен их князя, потом урядил смольнян, посадивши у них князем Всеволода, сына Мстислава Романовича, и возвратился домой с большою добычею и честию. Но у Литвы оставалось много князей и много силы; с двух других сторон нападают на Северо-Западную Русь враги не менее опасные: шведы и ливонские рыцари. Владимирским князьям нельзя было оборонять её постоянно от всех этих врагов: у них было много дела у себя, на востоке, вследствие утверждения нового порядка вещей, беспрестанных усобиц для усиления одного княжества на счёт всех других, и татарских отношений. Тогда Новгород Великий должен был взять на свою долю борьбу со шведами, а Псков, бедный средствами Псков, должен был вести борьбу с двумя самыми опасными врагами – Литвою и немцами, при внутреннем неустройстве, при частом отсутствии князя, при ссорах с старшим братом своим Новгородом Великим.

Самым сильным ударам с трёх сторон Новгород и Псков подверглись с 1240 года; они выдержали их и этим преимущественно обязаны были сыну великого князя Ярослава Александру, который стал княжить у них один поело отца с 1236 года. В Швеции борьба между готским и шведским владетельными домами, кончившаяся в 1222 году, усилила власть вельмож, между которыми первое место занимал род Фолькунгов, владевший наследственно достоинствами ярла. Могущественный представитель этой фамилии, Биргер, побуждаемый папскими посланиями, предпринял крестовый поход против Руси. Как скоро пришла в Новгород весть, что шведы явились в устье Ижоры и хотят идти на Ладогу, то Александр не стал дожидаться ни полков отцовских, ни пока соберутся все силы Новгородской волости, с небольшою дружиною выступил против неприятеля и 15 июля нанёс ему поражение, за которое получил славное прозвание Невского.

Сам Александр рассказывал после о подвиге шестерых мужей из дружины своей: один из них, Таврило Олексич, прорвался вслед за бегущим Биргером до самого корабля его, был низвергнут с конём в воду, но вышел невредим и опять поехал биться с воеводою шведским, который называется в летописи Спиридоном; этот воевода остался на месте, а по некоторым известиям та же участь постигла и епископа. Другой новгородец, Сбыслав Якунович, удивил также всех своею силою и храбростию, не раз врываясь с одним топором в толпы неприятельские. Якуновичу в храбрости не уступал княжеский ловчий Яков Полочанин, с мечом в руках ворвавшийся в шведские ряды. Четвёртый новгородец, Миша, пешком с отрядом своим ударил на неприятельские корабли и погубил три из них; пятый, отрок княжеский Савва, пробился до большого златоверхого шатра Биргерова и подсек у него столп, шатёр повалился, и падение его сильно обрадовало новгородцев в битве; шестой, слуга княжеский Ратмир, бился пеш, был окружён со всех сторон врагами и пал от множества ран; всех убитых со стороны новгородской было не более 20 человек. Зная, какой характер носила эта борьба, с каким намерением приходили шведы, мы поймём то религиозное значение, которое имела Невская победа для Новгорода и остальной Руси; это значение ясно видно в особенном сказании о подвигах Александра: здесь шведы не иначе называются как римлянами – прямое указание на религиозное значение, во имя которого предпринята была война. Победа была одержана непосредственною помощию свыше: был старшина в земле Ижорской, именем Пелгусий, которому было поручено сторожить неприятеля на море; Пелгусий был крещён и носил христианское имя Филиппа, хотя род его находился ещё в язычестве; Пелгусий жил богоугодно, держал строгий пост по средам и пяткам и сподобился видения: однажды пробыл он всю ночь без сна и при восходе солнечном вдруг слышит сильный шум на море и видит, что гребёт к берегу насад, а посреди насада стоят св. мученики Борис и Глеб в пурпурных одеждах, гребцы сидят как будто мглою одеты, и слышит он, что Борис говорит Глебу: «Брат Глеб! вели грести, поможем сроднику своему великому князю Александру Ярославичу». Пелгусий рассказал потом видение Александру, и тот запретил ему больше никому не рассказывать об нём.

Новгородцы любили видеть Александра в челе дружин своих; но недолго могли ужиться с ним как с правителем; ибо Александр шёл по следам отцовским и дедовским: в самый год Невской победы он выехал из Новгорода, рассорившись с жителями. А между тем немцы опять с князем Ярославом Владимировичем взяли Изборск; псковичи вышли к ним навстречу и были разбиты, потеряли воеводу Гаврилу Гориславича, а немцы по следам бегущих подступили ко Пскову, пожгли посады, окрестные сёла и целую неделю стояли под городом. Псковичи принуждены были исполнить все их требования и дали детей своих в заложники: во Пскове начал владеть вместе с немцами какой-то Твердило Иванович, который и подвёл врагов, как утверждает летописец; мы уже видели во вражде сторон причину таких измен. Приверженцы противной стороны бежали в Новгород, который остался без князя, а между тем немцы не довольствовались Псковом: вместе с чудью напали они на Вотскую пятину, завоевали её, наложили дань на жителей и, намереваясь стать твёрдою ногою в Новгородской волости, построили крепость в Копорьи погосте; по берегам Луги побрали всех лошадей и скот; по сёлам нельзя было землю пахать, да и нечем; по дорогам в тридцати вёрстах от Новгорода неприятель бил купцов. Тогда новгородцы послали в низовую землю к Ярославу за князем, и тот дал им другого сына, Андрея; но надобен был Александр, а не Андрей: новгородцы подумали и отправили опять владыку с боярами за Александром; Ярослав дал им его опять, на каких условиях, неизвестно, но, вероятно, не на всей воле новгородской: мы увидим после самовластие Александра в Новгороде; жалобы граждан на это самовластие остались в договорах их с братом Александровым.

Приехавши в Новгород в 1241 году, Александр немедленно пошёл на немцев к Копорью, взял крепость, гарнизон немецкий привёл в Новгород, часть его отпустил на волю, только изменников вожан и чудь перевешал. Но нельзя было так скоро освободить Псков; только в следующем 1242 году, съездивши в Орду, Александр выступил ко Пскову и взял его, причём погибло семьдесят рыцарей со множеством простых ратников, шесть рыцарей взяты в плен и замучены, как говорит немецкий летописец. После этого Александр вошёл в Чудскую землю, во владения Ордена; войско последнего встретило один из русских отрядов и разбило его наголову; когда беглецы принесли Александру весть об этом поражении, то он отступил к Псковскому озеру и стал дожидаться неприятеля на льду его, который был ещё крепок 5 апреля.

На солнечном восходе началась знаменитая битва, слывущая в наших летописях под именем Ледового побоища. Немцы и чудь пробились свиньёю (острою колонною) сквозь русские полки и погнали уже бегущих, как Александр обогнал врагов с тыла и решил дело в свою пользу; была злая сеча, говорит летописец, льда на озере стало не видно, всё покрылось кровию; русские гнали немцев по льду до берега на расстоянии семи вёрст, убили у них 500 человек, а чуди бесчисленное множество, взяли в плен 50 рыцарей. «Немцы, – говорит летописец, – хвалились: возьмём князя Александра руками, а теперь их самих бог предал ему в руки». Когда Александр возвращался во Псков после победы, то пленных рыцарей вели пешком подле коней их; весь Псков вышел навстречу к своему избавителю, игумны и священники со крестами. «О, псковичи! – говорит автор повести о великом князе Александре. – Если забудете это и отступите от рода великого князя Александра Ярославича, то похожи будете на жидов, которых господь напитал в пустыне, а они забыли все благодеяния его; если кто из самых дальних Александровых потомков приедет в печали жить к вам во Псков и не примете его, не почтите, то назовётесь вторые жиды». После этого славного похода Александр должен был ехать во Владимир прощаться с отцом, отправлявшимся в Орду; в его отсутствие немцы прислали с поклоном в Новгород, послы их говорили: «Что зашли мы мечом, Воть, Лугу, Псков, Летголу, от того от всего отступаемся; сколько взяли людей ваших в плен, теми разменяемся: мы ваших пустим, а вы наших пустите»; отпустили также заложников псковских и помирились.

Но оставалась ещё Литва: в 1243 году толпы литовцев явились около Торжка и Бежецка; в Торжке в это время сидел возвратившийся, вероятно, после мира, из Ливонии князь Ярослав Владимирович; он погнался было с новоторжцами за литвою, но потерпел поражение, потерял всех лошадей, потом новоторжцы и Ярослав погнались опять вместе с тверичами и дмитровцами; на этот раз литовцы были разбиты под Торопцом, и князья их вбежали в город. Но утром на другой день приспел Александр с новгородцами, взял Торопец, отнял у литовцев весь плен и перебил князей их, больше осьми человек. Новгородские полки возвратились от Торопца; но Александр с одним двором своим погнался опять за литовцами, разбил их снова у озера Жизца, не оставил в живых ни одного человека, побил и остаток князей. После этого он отправился в Витебск, откуда, взявши сына, возвращался назад, как вдруг наткнулся опять на толпу литовцев подле У свята: Александр ударил на неприятелей и снова разбил их.

Так были отбиты со славою все три врага Северо-Западной Руси.

* * *

Занимаясь по смерти отца преимущественно отношениями ордынскими, Александр должен был следить и за обычною борьбою на западе, в которой прежде принимал такое славное участие. Мы видели, что Михаил московский недолго пользовался старшим столом, отнятым у дяди, и пал в битве с литвою; но другие Ярославичи отомстили за его смерть, поразивши литву из Зубцова (1249 году); около этого же времени псковичи потерпели поражение от литвы на Кудепи; в 1253 году литва явилась в области Новгородской; но князь Василий с новгородцами нагнали её у Торопца, разбили, отняли полон. В 1258 году пришла литва с полочанами к Смоленску и взяла город Войщину на щит; после этого литовцы явились у Торжка, жители которого вышли к ним навстречу, но потерпели поражение, и город их много пострадал; под 1262 годом встречаем известие о мире новгородцев с литвою. Шведы и датчане с финнами пришли в 1256 году а стали чинить город на Нарове; новгородцы, сидевшие в это время без князя, послали в Суздальскую землю к Александру за полками, разослали и по своей волости собирать войско; неприятель испугался этих приготовлений и ушёл за море. На зиму приехал в Новгород князь Александр и отправился в поход – куда, никто не знал; думали, что князь идёт на чудь, но от Копорья пошёл на ямь; путь был трудный, войско не видело ни дня ни ночи от метели; несмотря на то, русские вошли в неприятельскую землю и опустошили её.

После мира 1242 года немцы десять лет не поднимались на Русь; только в 1253 году, ободрённые удачными войнами с литвою, они нарушили договор, пришли под Псков и сожгли посад, но самих их много псковичи били, говорит летописец. Видно, впрочем, что осада крепости тянулась до тех пор, пока пришёл полк новгородский на выручку; тогда немцы испугались, сняли осаду и ушли. В Новгороде в это время было покойно, и потому решились не довольствоваться освобождением Пскова, а идти пустошить Ливонию: пошли за Нарову и положили пусту немецкую волость; корелы также ей много зла наделали. Псковичи, с своей стороны, не хотели оставаться в долгу, пошли в Ливонию и победили немецкий полк, вышедший к ним навстречу. Тогда немцы послали во Псков и в Новгород просить мира на всей воле новгородской и псковской и помирились. В 1262 году собрались князья идти к старой отчине своей, к Юрьеву ливонскому. Этот поход замечателен тем, что здесь в первый раз видим русских князей в союзе с литовскими для наступательного движения против немцев. Русские князья – брат Невского Ярослав и сын Дмитрий с Миндовгом литовским, Тройнатом жмудьским и Тевтивилом полоцким уговорились ударить вместе на Орден. Миндовг явился перед Венденом, но тщетно дожидался русских и возвратился назад, удовольствовавшись одним опустошением страны. Когда ушла литва, явились русские полки и осадили Юрьев; немцы сильно укрепили его. «Был город Юрьев твёрд, – говорит летописец, – в три стены, и множество людей в нём всяких, и оброну себе пристроили на городе крепкую». Посад был взят приступом, сожжён; русские набрали много полону и товара всякого, но крепости взять не могли и ушли назад. Немецкий летописец прибавляет, что оставили Юрьев, слыша о приближении магистра Вернера фон Брейтгаузена, и что магистр по их следам вторгнулся в русские владения, опустошил их, но болезнь принудила его возвратиться... В 1275 году происходила вторичная перепись народа на Руси и в Новгороде. На западе по-прежнему шла борьба с литвою и немцами. В Литве в это время произошли усобицы, вследствие которых прибежал во Псков один из литовских князей, именем Довмонт, с дружиною и целым родом, принял крещение под именем Тимофея и был посажен псковитянами на столе св. Всеволода: здесь в первый раз видим то явление, что русский город призывает к себе в князья литвина вместо Рюриковича, явление любопытное, потому что оно объясняет нам тогдашние понятия и отношения, объясняет древнее призвание самого Рюрика, объясняет ту лёгкость, с какою и другие западные русские города в это время и после подчинялись династии князей литовских. Псковичи не ошиблись в выборе: Довмонт своими доблестями, своею ревностию по новой вере и новом отечестве напомнил Руси лучших князей её из рода Рюрикова – Мстислава, Александра Невского. Через несколько дней после того, как псковичи провозгласили его князем, Довмонт, взявши три девяноста дружины, отправился на Литовскую землю и повоевал своё прежнее отечество, пленил родную тётку свою, жену князя Гердена, и с большим полоном возвращался во Псков. Переправившись через Двину и отъехав вёрст пять от берега, он стал шатрами на бору, расставил сторожей по реке, отпустил два девяноста ратных с полоном во Псков, а сам остался с одним девяностом, ожидая за собою погони. Гердена и других князей не было дома, когда Довмонт пустошил их землю; возвратившись, они погнались с 700 человек вслед за ним, грозясь схватить его руками и предать лютой смерти, а псковичей иссечь мечами. Стража, расставленная Довмонтом на берегу Двины, прибежала и объявила ему, что литва уже переправилась через реку. Тогда Довмонт сказал своей дружине: «Братья мужи псковичи! кто стар, тот отец, а кто молод, тот брат! слышал я о мужестве вашем во всех сторонах; теперь перед нами, братья, живот и смерть: братья мужи псковичи! потянем за св. Троицу и за своё отечество». Поехал князь Довмонт с псковичами на литву и одним девяностом семьсот победил. В следующем 1267 году новгородцы с Довмонтом и псковичами ходили на Литву и много повоевали; в 1275 году русские князья ходили на Литву вместе с татарами и возвратились с большою добычею. В 1268 году новгородцы собрались было опять на Литву, но на дороге раздумали и пошли за Нарову к Раковору (Везенберг), много земли попустошили, но города не взяли и, потерявши 7 человек, возвратились домой; но скоро потом решились предпринять поход поважнее и, подумавши с посадником своим Михаилом, послали за князем Дмитрием Александровичем, сыном Невского, звать его из Переяславля с полками; послали и к великому князю Ярославу, и тот прислал сыновей своих с войском. Тогда новгородцы сыскали мастеров, умеющих делать стенобитные орудия, и начали чинить пороки на владычном дворе. Немцы-рижане, феллинцы, юрьевцы, услыхавши о таких сборах, отправили в Новгород послов, которые объявили гражданам: «Нам с вами мир, переведывайтесь с датчанами-колыванцами (ревельцами) и раковорцами (везенбергцами), а мы к ним не пристаём, на чём и крест целуем» – и точно поцеловали крест; новгородцы, однако, этим не удовольствовались, послали в Ливонию привести к кресту всех пискупов и божиих дворян (рыцарей), и те все присягнули, что не будут помогать датчанам Обезопасив себя таким образом со стороны немцев, новгородцы выступили в поход под предводительством семи князей, в числе которых был и Довмонт с псковичами. В январе месяце вошли они в Немецкую землю и начали опустошать её по обычаю; в одном месте русские нашли огромную непроходимую пещеру, куда спряталось множество чуди; три дня стояли полки перед пещерою и никак не могли добраться до чуди; наконец один из мастеров, который был при машинах, догадался пустить в неё воду; этим средством чудь принуждена была покинуть своё убежище и была перебита. От пещеры русские пошли дальше к Раковору, но когда достигли реки Кеголы, 18 февраля, то вдруг увидали перед собою полки немецкие, которые стояли как лес дремучий, потому что собралась вся земля немецкая, обманувши новгородцев ложною клятвою. Русские, однако, не испугались, пошли к немцам за реку и начали ставить полки: псковичи стали по правую руку; князь Дмитрий Александрович с переяславцами и с сыном великого князя Святославом стали по правую же руку повыше; по левую стал другой сын великого князя, Михаил с тверичами, а новгородцы стали в лице железному полку против великой свиньи и в таком порядке схватились с немцами. Было побоище страшное, говорит летописец, какого не видали ни отцы, ни деды; русские сломили немцев и гнали их семь вёрст вплоть до города Раковора; но дорого стоила им эта победа: посадник с тринадцатью знаменитейшими гражданами полегли на месте, много пало и других добрых бояр, а чёрных людей без числа: иные пропали без вести, и в том числе тысяцкий Кондрат. Сколько пало неприятелей, видно из того, что конница русская не могла пробиться по их трупам; но у них оставались ещё свежие полки, которые во время бегства остальных успели врезаться свиньёю в обоз новгородский; князь Дмитрий хотел немедленно напасть на них, но другие князья его удержали: «Время уже к ночи, – говорили они, – в темноте смешаемся и будем бить своих». Таким образом, оба войска остановились друг против друга, ожидая рассвета, чтоб начать снова битву; но когда рассвело, то немецких полков уже не было более видно; они бежали в ночь. Новгородцы стояли три дня на костях (на поле битвы), на четвёртый тронулись, везя с собою избиенных братий, честно отдавших живот свой, по выражению летописца. Но Довмонт с псковичами хотели воспользоваться победою, опустошили Ливонию до самого моря и, возвратившись, наполнили землю свою множеством полона. Латины (немцы), собравши остаток сил, спешили отомстить псковичам: пришли тайно на границу, сожгли несколько псковских сёл и ушли назад, не имея возможности предпринять что-нибудь важное; их было только 800 человек: но Довмонт погнался за ними с 60 человек дружины – и разбил. В следующем, 1269 году магистр пришёл под Псков с силою тяжкою: 10 дней стояли немцы под городом и с уроном принуждены были отступить; между тем явились новгородцы на помощь и погнались за неприятелем, который успел, однако, уйти за реку и оттуда заключить мир на всей воле новгородской. Оставалось покончить с датчанами ревельскими, и в том же году сам великий князь Ярослав послал сына Святослава в Низовую землю собирать полки; собрались все князья, и бесчисленное множество войска пришло в Новгород; был тут и баскак великий владимирский, именем Амраган, и все вместе хотели выступить на Колывань. Датчане испугались и прислали просить мира: «Кланяемся на всей вашей воле, Наровы всей отступаемся, только крови не проливайте». Новгородцы подумали и заключили мир на этих условиях...

...На западе продолжалась прежняя борьба новгородцев со шведами, новгородцев и псковичей с немцами и Литвою. В 1283 году шведы вошли Невою в озеро Ладожское, перебили новгородцев – обонежских купцов, ладожане вышли к ним навстречу и бились, но счастливо ли, неизвестно; в следующем году такое же новое покушение шведов, хотевших взять дань на кореле; но на этот раз новгородцы и ладожане встретили врагов в устье Невы, побили их и заставили бежать. В 1292 году пришли шведы в числе 800 человек: 400 пошли на корелу, 400 на ижору; но ижора перебила своих, а корела – своих. Это были покушения неважные, но в 1293 году шведы обнаружили намерение стать твёрдою ногою в новгородских владениях и построили город на Корельской земле; небольшое новгородское войско со смоленским князем Романом Глебовичем подошло к городу, но должно было отступить от него по причине оттепели и недостатка в конском корме; в 1295 году шведы построили другой город на Корельской же земле, но этот город новгородцы раскопали, истребивши гарнизон шведский. Шведы, однако, не отстали от своего намерения и в 1300 году вошли в Неву с большою силою, привели мастеров из своей земли и из Италии и поставили город при устье Охты, утвердили его твёрдостию несказанною, по словам летописца, поставили в нём пороки и назвали в похвальбу Венцом земли (Ландскрона); маршал Торкель Кнутсон, правивший Швециею в малолетство короля Биргера, сам присутствовал при постройке Ландскроны и оставил в нём сильный гарнизон с воеводою Стеном. Против такой опасности нужно было вооружиться всеми силами, и вот в следующем году сам великий князь Андрей с полками низовыми и новгородскими подступил к Ландскроне: город был взят, раскопан, гарнизон частию истреблён, частию отведён в неволю, шведам не удалось утвердиться в новгородских владениях; также неудачна была и попытка датчан из Ревеля поставить город на русской стороне Наровы в 1294 году: новгородцы пожгли город, и в 1302 году заключён был мир, за которым новгородские послы ездили в Данию. Псков продолжал бороться с ливонским орденом. В 1298 году Довмонт в другой раз отбил от него немцев; это был последний его подвиг, в 1299 году он умер, много пострадавши (потрудившись) за св. Софию и за св. Троицу (то есть за Новгород и Псков), – лучшая похвала князю от летописца: литовский выходец сравнялся ею с Мономахом. Летописец прибавляет, что Довмонт был милостив безмерно, священников любил, церкви украшал, нищих миловал, все праздники честно проводил, за сирот, вдов и всяких обиженных заступался. Неприятельские действия Литвы против Новгородской области ограничились в описываемое время одним опустошением берегов Ловати в 1285 году; но в следующем году литовцы напали на Олептню, церковную волость тверского владыки: тверичи, москвичи, волочане, новгородцы, дмитровцы, зубчане, ржевичи соединились, догнали разбойников, побили их, отняли добычу, взяли в плен князя. С финскими племенами продолжалась борьба с прежним характером: в 1292 году новгородские молодцы ходили с княжими воеводами воевать Емскую (ямь) землю и, повоевавши её, пришли все поздорову; но в описываемое время одно из ближайших финских племён, корела, давно платившие дань Новгороду и ещё до татар покрещенное, стало возмущаться. Ещё в 1269 году князь Ярослав Ярославич сбирался идти на корелу, но на этот раз новгородцы упросили его не ходить. Под 1278 годом встречаем известие, что князь Дмитрий Александрович с новгородцами и со всею Низовскою землёю казнил корелян и взял землю их на щит.