Текст книги "Мразь"

Автор книги: Алексей Алешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

–Саша. Саша. – Я не сразу сообразив что меня кто-то сзади зовет тихим, испуганным голосом, оборачиваюсь. Из двери комнаты Сергея высовывается заплаканная мордочка Кристины.

–Что-то случилось? – С нескрываемой тревогой спрашиваю быстро подходя к ней. Отрицательно качает головой. – Так в чем дело?

–Сергей. Там. А мне страшно. – Лопочет она и очень мило краснеет. Отодвинув её вхожу в комнату.

–Ну красавец! – Не сдерживаю себя. Это чудо храпит поперек кровати, рубашка наполовину расстегнута и задрана до шеи, брюки с трусами спушены до колен открывая взгляду безжизненно свалившийся на бок сморщенную пипиську. – И что тебя испугало? – С усмешкой спрашиваю её и только теперь замечаю, что она полностью одета.

–Я его, это, а он. – Начинает мямлить она, но я не слушаю – мне смешно и плюхнувшись в очень удачно оказавшееся рядом кресло начинаю смеяться, открыто, громко и, видимо, заразительно.

–Ты его начала ласкать, а он уснул? – Сквозь смех риторически интересуюсь у неё, она трясет головой и начинает улыбаться. – Вот красавец! А испугалась чего?

–Не знаю. – С улыбкой вздыхает она.

–Ну тогда пойдем перекусим. – Задавив в себе остатки смеха командую я резко поднимаясь с кресла и беря её за руку. – Не против?

–Нет. – Соглашается она. – А что Света?

–Спит твоя подружка. – Отвечаю выходя в коридор и увидев неудовлетворенный интерес в глазах девушки интересуюсь. – А что? Что-то не так?

–Ну... – Тянет она, – она так кричала...

–Кричала? – Я удивлен. – Надо же, а я и не заметил. Иди сюда. За руку подвожу её к своей комнате и приоткрыв дверь даю заглянуть внутрь. – Убедилась? – Кивает. – Ну вот, видишь, все с твоей товаркой тип-топ, просто спит. Что, раньше за ней такой голосистости не водилось? – Спрашиваю с усмешкой заметив огоньки интереса в её взгляде.

–Нет, раньше не водилось. – Быстро отвечает она.

«Маленькая, маленькая наивная девочка, засыпалась сами и раскрыла подругу сама этого не заметив» – думаю я.

–Что, не первое приключение, – улыбаюсь чуть приобнимая Кристину и закрывая дверь, – ты в одной комнате, она в другой.

–Да, нет, не так, это... – Теряется она стараясь отодвинуться.

–Не переживай, я тоже не святой и нотаций тебе читать не намерен. – Открыто улыбаюсь не мешая отойти от меня на шаг. – Ну так что, мы кушать идем, или тебя проводить баиньки?

–Я бы пожевала. – Подумав пару секунд отвечает она.

–Вот и славно, – я снова беру её за руку, – вдвоем веселее, да и спать совсем не хочется. А тебе? – Она ничего не отвечает, просто идет рядом.

На кухне не пусто, здесь никогда не бывает безлюдно, вот и сейчас суетится какая-то толстая тетка готовя еду для ночной смены охраны. Она смотрит на нас неодобрительно, но шустро собирает большую тарелку с мясной и сырной нарезкой, овощами и свежайшим, только что вынутым из настоящей печки хлебом. Хлеб – бзик, пунктик Петровича, ему каждую ночь пекут к завтраку ржаные булочки по какому-то старинному рецепту. Вкус невероятный! Но каждый день – мне бы надоело.

–Выпивку сами в баре найдете, – ворчит на нас тетка, – и идите отседова, не мешайтесь. Вот, в оранжерею ступайте, там фрукты на столе стоят, только плед с попугайской клетки не снимайте, а то эта зараза весь дом перебудит.

Благодарим сдерживая смех и, груженые тарелками со снедью, выскакиваем из кухни. По дороге совсем оттаявшая Кристина очень похоже пародирует ворчливую повариху и мы тихо смеясь вваливаемся в оранжерею. Свет не зажигаем – вполне хватает освещения от огромной, полной луны висящей сразу над прозрачной крышей оранжереи. Я, оставив девушку хлопотать вокруг столика, почти бегом отправляюсь в гостиную, к бару. Почему мне так хорошо и спокойно? – Не знаю. Еще задорно и весело, словно куда-то потерялись два десятка лет и я снова сопливый пацан наконец-то оставшийся в пустой родительской квартире наедине с девушкой. Что за нафиг? – Не знаю. Не знаю и думать не хочу, просто буду наслаждаться моментом, плыть по течению и будь что будет.

Возвращаюсь быстро, прихватив пяток свечей, чуть начатую литровую бутылку Macallan и пару смешных бокалов с круглым дном – для бренди, других не нашел. Кристина уже закончила с тарелками, сидит откинувшись в кресле и смотрит вверх, на луну. Я кашляю привлекая её внимание к бутылке и бокалам.

–Разве это не мужская обязанность? – Игриво спрашивает она сообразив о чем я хочу её попросить.

–Во-первых это стереотип, – отвечаю ей начиная расставлять и зажигать свечи, – а во-вторых, в данной ситуации, не очень хорошо.

–То есть? – Спрашивает она тем не менее подчиняясь и разливая виски.

–Не хочу заниматься выпивкой чтоб не портить очарование дружеского вечера.

–А если будешь наливать ты, что изменится?

–Тогда я могу почувствовать себя мальчиком стремящимся споить девочку. – Пожимаю плечами прикидывая куда поставить последнюю свечу. – Или ты можешь решить, что я наливаю больше чем тебе хочется с нехорошей целью.

Кристина хмыкает, смотрит на меня внимательно, снова открывает бутылку и подливает в бокалы еще по чуть-чуть.

–Вот. Как-то так. – Комментирует она свои действия и довольно улыбается.

–Очень интересно... – Сам не замечаю что произношу это вслух, отбрасываю неиспользованную свечу и сажусь в кресло напротив.

–Я тебя озадачила? – Спрашивает она, а я смотрю на её довольную мордочку и удивляюсь: как можно быть такой наивной? Неужели она действительно думает, что может меня переиграть?

–Нет. – Отвечаю спустя минуту внимательного и неприкрытого рассматривания. – Нет, но мне кое-чего не хватает.

–Чего? – немедленно интересуется юная обольстительница.

–Сейчас узнаешь. – Отвечаю напустив в голос загадочности и беру спрятанный на нижней полке столика большой пульт от домашней аудио системы, быстро пробегаюсь по меню выбирая территорией звука только оранжерею и закапываюсь в список загруженной на домашний сервер музыки.

–Что ты делаешь? – Спрашивает она не понимая моих манипуляций.

–Сейчас узнаешь... – Отвечаю сильно растягивая слова, – еще минуточку. – Мм-дя, с музыкой у Петровича беда: Лепс и The Beetles, Шафутинский и Metallica (откуда?), Ваенга и ABBA – жуткая мешанина без каких-либо признаков системы. Еле-еле нахожу папку «Классика» написанную с одной «с» и, о чудо!, «Дева Озера» Россини! Вот это удача! Довольно потираю руки. – Закрой глаза.

–Зачем?

–Кристиночка, девочка моя волшебная, не спрашивай пожалуйста, просто закрой глазки, тебе понравится. – Настойчиво снова прошу я улыбаясь самым загадочным образом.

– Ладно. – Соглашается с плохо скрываемым интересом.

– Луна богата силою внушенья, – начинаю я включая музыку и увеличивая звук до чуть слышимого.

Вокруг нее всегда витает тайна.

Она нам вторит: «Жизнь есть отраженье,

Но этот призрак дышит не случайно».

Своим лучом, лучом бледно-зеленым,

Она ласкает, странно так волнуя,

И душу побуждает к долгим стонам

Влияньем рокового поцелуя.

Своим ущербом, смертью двухнедельной,

И новым полновластным воссияньем,

Она твердит о грусти не бесцельной,

О том, что свет нас ждет за умираньем.

Но нас маня надеждой незабвенной,

Сама она уснула в бледной дали,

Красавица тоски беспеременной,

Верховная владычица печали... – Я замолкаю. Кристина по прежнему сидит закрыв глаза. Любуюсь ею. Мне не один раз говорили, что у меня чертовски подходящий для чтения стихов голос – приятно в очередной раз в этом убедится.

–Что это было? – Наконец подает голос девушка, открывает глаза и с удивлением смотрит на меня

–Бальмонт. – Отвечаю просто, словно ничего особенного не произошло и поднимаю бокал приглашая её выпить.

–Это было так красиво, спасибо. – Она тоже берет бокал.

–Спасибо? – Я богато отхлебываю виски. – За что?

–Это было так красиво.

–Нет, девочка моя, это тебе спасибо, – она бросает на меня удивленный взгляд, – да-да-да, тебе спасибо. Я смотрел на тебя и все внутри пело, ты прекрасна, а включил музыку и читал Бальмонта я для себя, усилить ощущение от созерцания твоего юного, прекрасно тела освещенного серебряным светом луны и неверными огоньками свечей. Закрытые глаза и мечтательная полуулыбка, ты даже не представляешь как приятно просто любоваться тобой, мечтать о тебе лаская взгляд о небрежную прическу из который игриво вывалился локон и так озорно лежит на твоей бархатной, украшенной шаловливой ямочкой щечке. Твоими...

–Хватит. – Выдыхает она и трясет головой. – Ты умеешь обольщать девушек.

–Глупенькая, – улыбаюсь в ответ и залпом допиваю виски, – мне незачем тебя обольщать, мне действительно очень приятно находиться рядом и я лишь поделился с тобой.

–Пусть так. – Кивает она, тоже залпом допивает и кривясь тянется закусить. Я смотрю на неё и думаю, как можно быть такой глупой? Они, молодежь, что, совсем книг не читают? Была бы умнее уже сообразила бы, что я с ней отыгриваю дешевый трюк: «Я тебя не хочу». Как говорил незабвенный поручик Ржевский в каком-то анекдоте: проще самому пять минут поломаться, чем полночи уговаривать. Конечно я мог бы её и так взять, без этих гримас и ужимок, но во-первых это не интересно, а во-вторых тогда она считала бы себя победительницей – не хочу. Хочу наоборот. Хочу влюбить эту наивную девочку в себя, заставить её взять меня, безудержно, неутолимо, жадно. Взять, чтоб потом еще более страстно отдаться, позволить делать с собой все, еще раз все и еще больше.

–Пусть так. – Снова говорит она заканчивая жевать и тянется к бутылке. – Все равно это было очень красиво и спасибо. – Она наливает и подает мне бокал.

–Ты пытаешься меня споить? – Шутливо спрашиваю и улыбаюсь.

–Нет. – Серьезно отвечает она пожимая плечами.

–Жаль. – Не менее серьезно вздыхаю я.

–Почему? – Удивленно вскинутая бровь.

–Почему? – Переспрашиваю и делаю хороший глоток виски, Кристина повторяет мой жест. – Лучше скажи мне почему мужчина должен добиваться женщину а не наоборот?

–Хотя бы потому, что он мужчина. – Рассудительно отвечает она и тянется к тарелке с сыром.

–Пыльный стереотип из времен махрового патриархата. – Лениво отмахиваюсь от её банальности и тоже тянусь к еде.

–А почему? – Спрашивает она втягиваясь в неизвестную ей игру. Мою игру.

–Почему? – Сильно вытягивая гласные и раскачивая рукой с бокалом виски произношу я и поправляю свалившуюся с коленки полу халата. – Возможно из-за того, что женщина мужскими ухаживаниями заменяет отсутствия желания.

–Глупость какая. – Фыркает Кристина. Впрочем на этом её аргументы заканчиваются.

–Соглашусь. – Киваю ей чуть пригубливая виски. – Женщина, девушка, не может быть существом без желаний. Так? – Она кивает. – Замечательно. – Я снова подношу бокал и чуть дотрагиваюсь губами до напитка. – Тогда зачем? Зачем им, пардон – вам, девушкам, нужны ухаживания? Неужели вы не можете без них, подчиняясь только своим желаниям?

–Можем. – Несогласно кивает она. – Но так же интересней! Он вокруг тебя вьется, дарит подарки, а ты с ним флиртуешь.

–То есть все ради флирта?

–А почему нет? – Она мило пожимает плечиками.

–Флирт – флирт. – Усмехаюсь поудобней усаживаясь в кресле от чего пола халата снова сваливается обнажая мои волосатые ноги. – На хуй флирт! – Она вздрагивает от моего громкого голоса. – Да-да-да, милая моя. На. Хуй. Флирт. – Произношу четко разделяя слова. – Флирт лишь проявление женского милосердия, намек для нерешительных мужчин. Несмелых и нерешительных, то есть, более грубо – неполноценных. А выбирая себе, прошу прощения, самца для спаривания, женщина априори думает о продолжении рода, соответственно выбирает более сильного самца с лучшими генами. Тебе не кажется, что «несмелый» и «нерешительный» не вяжется с «самый сильный»?

–Нуу... Вообще-то да. – Вынуждено соглашается она с моей шитой белыми нитками логикой.

–Тогда снова вопрос: зачем нужен флирт и откуда вообще взялось это понятие? – Смотрю на нее победителем и мило улыбаюсь.

–Я не знаю. – Кристина пожимает плечами. – Ну это просто интересно.

–Даю справку. – Казенно сообщаю я, пригубливаю виски и не без удовольствия наблюдаю за снова наполняющей свой бокал девочкой. – Была такая эпоха, которую называли «Эпохой рыцарской любви», это X – XIV века, тогда было принято чтоб рыцарь ломал себе шею добиваясь дамы сердца, а она тем временем на балконе изображала мраморную статую. Потом мужчинам надоело это непродуктивное занятие и они захотели видеть хоть намек от дамы, стоит напрягаться, или поискать другую, посговорчивей. Так появился флирт. Время шло, отважные сшибки на закованных в броню конях отошли в прошлое уступив место сопливым серенадам, а повязанные на копье в знак расположения ленточки, уступили место глубоким декольте и нарисованным мушкам.

–Ты так интересно рассказываешь! – Восторженный блеск в наивных детских глазах. Поплыла.

–Спасибо. – Киваю сделав самодовольное лицо и надув щеки. Смеётся. – А теперь скажи мне, чего тут не хватает?

–Я не, я не знаю. – Отвечает чуть заикнувшись, смешно надувает губки, пожимает плечами и вздыхает. Принимаю сигнал – пора закругляться и залпом выпиваю остаток виски.

–И флирт, и ухаживание, по сути, – проявления мужского шовинизма, в них нет места для свободной женской воли. Чтоб просто захотела и взяла – так нельзя, все надо обязательно обстряпать комедией ухаживания, чтоб не дай бог не обидеть своей смелостью и настойчивостью измельчавшее мужское племя.

–Но это же, обман?

–Обман. – Я согласно киваю, но уточняю. – Самообман. И женщины, поколение за поколением, привыкали жить в состоянии самообмана. Он стал их нормальным состоянием, даже необходимостью. Им нужно постоянно знать, постоянно чувствовать, что они кому-то нужны, без этого они уже не могут быть счастливыми. Просто быть счастливыми беря от жизни все, действительно все, что хочется, поглощая все её прелести большой ложкой без оглядки на шовинистическую мораль и плесневелые ценности.

–А давай еще выпьем? – Пьяным голосом перебивает она.

–Давай. – Подаю пустой бокал. Она разливает остаток виски наполнив большие бокалы чуть больше чем наполовину. Мы молча чокаемся, я чуть пригубливаю, она делает большой глоток и торопливо тянется к закуске.

–Но почему так? – Чавкая большим куском мяса совсем пьяным голосом спрашивает она.

– Почему вы не хотите жить в гармони с собой и поступать отталкиваясь от своих желаний, а не их синтетической замены – мужских ухаживаний? – Нарочно переспрашиваю стараясь сформулировать вопрос сложнее и значительней.

–Я хочу купаться. – Вместо ответа констатирует она пьяно кивая.

–Не вижу проблемы. – Мне кажется, что я злорадно улыбаюсь, это мне нравится и я нарочно придаю улыбке сходство с звериным оскалом. Все равно не увидит. Подхватываю Кристину на руки и быстро несу к бассейну.

Светлана.

Несмотря на очень поздний отбой проснулся рано, ровно в 9:00, словно по будильнику. Солидно потянулся похрустев суставами – отлежал, ночь на диване в гостиной, в моем возрасте – не шутки. Скинул непонятно откуда взявшийся плед и вгоняя в краску своей наготой суетящуюся уборщицу отправился в бассейн. Искупался, привел себя в порядок и натянув валявшийся возле бассейна халат потопал на кухню, завтракать.

Все еще спали и я с удовольствием перекусил кашей, булочками и кофе. На кухне хлопотала новая повариха диаметрально отличавшаяся от вчерашней, лет сорока, пухлая женщина весело трещала сорокой на протяжении всего завтрака. Хорошо хоть слушать и отвечать не просила. Просто болтала и болтала безумолка.

У Петровича решил не задерживаться и сразу после завтрака отправился к себе одеваться. По дороге заглянул в комнату Сергея – спит в той же позе, только храпеть перестал. Потом к Кристине, её вчера оттащил в пустующую комнату охранник, тоже спит разметавшись по кровати и открывая постороннему взгляду все свои обнаженные прелести. Я покривился кислому запаху рвоты стоявшему в её комнате – ковер она облагородила основательно, что, собственно, и немудрено, столько виски почти без закуски для её худенького тельца – хорошо если к понедельнику оклемается. Света тоже спала свернувшись в позу зародыша и прижав к себе подушку. Я минуту полюбовался все еще украшающей её личико милой улыбкой, потом собрал свою одежду и тихонько выскользнул в коридор. Не мудрствуя особо переоделся прямо в коридоре бросив халат где стоял. Потом пискнул автозапуском включая машину прогреваться и потопал на кухню решив выпить еще чашечку кофе, так сказать – на посошок.

–Уже собрался? – Вопросом приветствовал меня сидящий во главе стола Перович.

–Да, пошкребу потихоньку. – Я сел за стол. – А ты чего так рано встал?

–А нам, старикам, много и не надо. – Улыбнулся он. – Хотя про тебя такого не скажешь, вон вчера какое гульбище устроил.

–Охрана уже доложила. – Без эмоций констатировал я и кивком поблагодарил подавшую кофе повариху. Притихла в присутствии хозяина.

–Естественно. – Кивнул он.

–Небось с подробностями. – Усмехнулся я.

–Ага, – довольно осклабился Петрович, – даже про устроенный им праздник рассказали.

–Само собой как всегда преувеличив. – Улыбнулся в ответ я. – Не им, а ему. Один только был.

–Это сказали, – Петрович смачно зевнул и потянулся, – я бы им устроил, если б они всей сменой явились. Но праздник все равно всем, остальные по рации слушали.

–Ну тогда устроят вернувшись со смены женам праздник. – Засмеялся я, Петрович следом. Отсмеявшись в один глоток допил прекрасный рестретто и встал из-за стола. – Ладно, пора и честь знать, поеду я.

–А что так? – Без интереса спросил Петрович. – Насытился молоденькими дырочками?

–Дело не в возрасте дырочки, – я назидательно поднял указательный палец, – а в тренировке.

–Может пробеге? – Ухмыльнулся он.

–Нет, именно тренировке, а пробег может быть каким угодно. Без тренировки и свежеоткрытая дырочка может быть пошире бывалой, но регулярно тренируемой. – Сообщил я и направился к двери, но на полпути остановился. – А ты знаешь, что Татьяна Кожевникова, чемпионка мира по интимфитнесу, мышцами влагалища 14 кило на весу держит. – Петрович хмыкнул.

–Вес меня не удивляет, а вот наличие такой дисциплины – интимфитнес, – забавно, чего только не придумают. – Он задумался на секунду, потом хохотнул. – А представляешь член с динамометром которым измерения проводят? – Я усмехнулся в ответ снова поворачиваясь к двери.

–Поеду я, дела еще сегодня есть.

–Не пропадай, специалист по пиздам. – Махнул он мне и тут же заржал показывая на повариху. – Вон, своими разговорами о дырках в какую краску мою Танюху вогнал! – Я улыбнулся его нехитрому замечанию и вышел.

Я не торопясь вел машину в сторону Москвы, ехать по пустой воскресной дороге до дома минут 30, никаких планов на сегодня не было, просто надоело все, хотелось побыть одному. Мимо проплыл билборд с улыбающейся девушкой и надписью «Выжми все!», мне сразу вспомнилась Кристина, вот уж прорвало девчушку. Я улыбнулся своим мыслям. Все таки какие они простые и незатейливые, эти деревенские простушки изо всех сил старающиеся казаться старше, взрослее и смелее, при этом вовсе не использующие имеющееся у них преходящее богатство: свежесть, наивность, милую простоту и детское очарование. Как говорится, девушка может уехать из деревни, но деревня из нее никогда не уедет. Они прячут это, стремясь казаться роковыми мадамами и из-за этого ими так легко управлять. Виски, атмосфера, промывка мозгов рассказами о свободе воли и все.

Боже! Но какая же она вчера была... Ненасытная? – Нет. Неутомимая? – То же не то. Жадная? Да – жадная. Она требовала и хватала, давилась, злилась силясь принять все затребованное и требовала, требовала, требовала, словно боясь, что завтра наступит конец света, или просто прийдет злой бабайка и отберет все, что она не успеет захапать.

Сперва безумный, неумелый минет в бассейне, когда она заглатывала меня словно испытывая глубину своего горла. Порнухи что ли с deep oral пересмотрела? Потом не менее сумасшедший секс, по исполнению – не фонтан, но и не лишенный некоторой интересности, мне понравилось. Не качеством, нет – своей необузданностью и по-детски наивным её исполнением. А затем она шатаясь, обнаженная, сбегала за виски, сделала пару больших глотков прямо из бутылки и ультимативно заявила, что хочет попробовать анал. Вот прямо так и сказала: «Теперь я хочу анал».

Как не заржал – ума не приложу, лишь поинтересовался, пробовала она когда нибудь такое или нет. Нет – не пробовала. Хорошо хоть призналась честно. Я-то, как порядочный человек, начал было её аккуратно готовить к первому опыту: языком, потом нежно пальцем, так нет – подавай все и сразу. Только виски еще хлебнула.

Вот дура. Хорошо ещё что я попался, молодчик какой торопливый порвал бы ей всю попку что в туалет потом без боли ходить не смогла. А я уж расстарался, медленно, легко, на пол шишечки. Причем больше приходилось её сдерживать, чем самому не увлекаться. Удовольствия естественно никакого не получил, но воспоминания приятные, припрячу их на полочку, на черный день. Я довольно улыбнулся своим мыслям.

А потом пришел привлеченный нашим невообразимым шумом охранник. Уже часа три ночи было. Она и его быстренько привлекла, с двумя попробовать захотела. Тот молодой, горячий, я только в самом начале поприсутствовал и спать пошел напоследок насладившись зрелищем двух беснующихся в воде молодых тел. Её – хрупкого, невесомого и прекрасно, телесного воплощения невинности. И его – мощного, мускулистого, пышущего силой и здоровьем. Увидел бы такое в порнухе, сказал бы что режиссер перестарался с подбором актеров, в жизни так не бывает. Ан-нет, бывает и мне понравилось.

Да, в жизни много чего не бывает. И не будет. Если это не подготовить, не создать своими руками, выпестовать атмосферу, настрой, повернуть мысли в правильно русло, запутать, задурить голову. Банально подпоить или использовать более верную химию. Вообще, женщина, как существо рожающее детей, дающее начало новой жизни, рассматривает себя как нечто бессмертное. Она дает жизнь и из-за этого не понимает смерти, не видит её. Она не видит финала и бесконечно уверена, что у неё, как у вечного существа, всегда есть в запасе время на исправление ошибок, принятие решений и действий. Женщины мнят, что у них всегда будет некое эфемерное завтра на которое можно бесконечно откладывать познание, открытие и все прочее новое, пока неизведанное. Так размышляя я сам не заметил как проехал Мневники и оказался на эстокаде Звенигородского шоссе.

–А почему нет? – Сказал я вслух и через пару минут сворачивал на улицу 1905 года. Точного адреса галлереи Петровича я не знал, слышал только что она где-то в районе Земельного переулка. – Переулочек маленький, найду. – Решил я и не ошибся, спустя 5 минут паркуясь около искомого здания с большой вывеской: «Галлерея современного искусства Уаджет». – Однако. – Подумал я выходя из машины, но торопиться с выводами не стал.

Галлерея была ожидаемо открыта и пуста. Скучающий охранник на входе и все. Совсем все. Вообще никого. Хотя другого в воскресное утро можно было и не ожидать. Я прошел внутрь огромного ангара и провожаемый ленивым взглядом охранника пошел вдоль подвешенных на тросах перегородок с прикрепленными к ним картинами. Шаги глухо разносились вокруг взламывая тишину и отражались от стен создавая прекрасную какофонию эха. Задумавшись о местной акустике и её запланированной или случайной природе я не заметил как ко мне подошли.

–Вам помочь? – Услышал я за спиной голос и обернулся. – Александр?

–Доброе утро. – Улыбнулся я Светлане. – Какая приятная и неожиданная встреча.

–Вы думаете? – Хитро прищурилась она, я засмеялся.

–Понимаю. Тем не менее это так. Я не планировал сюда заезжать и там более не рассчитывал встретить вас. Ехал домой и уже по дороге сообразил, что галлерея мне по пути, вот и решил завернуть, а то все говорят-говорят и, кажется, я последний кто здесь еще не был. – Я снова открыто улыбнулся.

–Ну и как вам наше пристанище? – Все еще хитро и недоверчиво глядя на меня спросила она.

–Честно?

–Желательно.

–Либо я ничего не понимаю, либо полный отстой и безвкусица. – Категорично заявил я виновато потупясь. Она засмеялась.

–Да уж! Действительно откровенно!

–Вот например объясните мне, пожалуйста, – начал я с удовольствие наблюдая за раскрасневшейся от смеха девушкой, – почему Уаджет? Кто это придумал?

–Это я придумала. – Созналась Светлана прекращая смеяться но по прежнему блестя озорными искорками в глазах. Я невольно залюбовался ею. Её простым, но утонченным лицом без грамма косметики. Нет – не красавица, просто очень мила. Волосы просто и незатейливо, словно второпях, собраны на затылке в хвост. Простая, не броская, но подобранная со вкусом одежда. Лишь неприлично большое, даже вызывающее количество каких-то браслетиков, фишечек и веревочек с узелками на запястье левой руки.

–И какое объяснение имеет имя древнего египетского бога в названии галлереи современного искусства? Если не секрет разумеется. – Поинтересовался я больше с целью отвлечь себя от разглядывания молодой девушки, чем из интереса.

–Вообще никакого, – призналась она, – да никто особо и не докапывается, просто Юрий Петрович захотел что-то оригинальное, сложное, вот и придумали с длинным и красивым объяснением для него и простым для внутреннего пользования.

–И как вы привязали глаз Гора к современному искусству? – Специально неудачно сдерживая улыбку поинтересовался я.

–Уаджет описывается не только как левый глаз Гора, но и как вполне самостоятельное божество – божество утреннего солнца. – Вполне серьезно объяснила она.

–Понятно, – я кивнул, – утреннее солнце по аналогии с «Утренней звездой» Николаева, а божество это Петрович который осуществляет выкат молодого солнца вручную на общественное обозрение и ко всеобщей радости.

–Примерно так. – Заулыбалась она.

–А версию для внутреннего пользования можно услышать? – Спросил я хитро прищурясь.

–Не секрет. – Она пожала своими худенькими плечиками. – Просто амулет приносящий удачу.

–Всего лишь? – Удивился я, Светлана кивнула забавно махнув хвостом волос. – А вы знаете, что изображения Уаджета находили внутри мумий? – Решил блеснуть знаниями я, аккуратно взял её за локоток и повел вглубь галлереи. – Их наносили через отверстия сквозь которое вынимали внутренности. Считалось что этот обряд должен помочь при воскрешении. Так что, возможно, все не так просто и после забвения в советский период именно тут появятся новые Малевичи, Кандинские и Гончаровы с Ларионовыми.

–А вы интересный. – Она остановилась и чуть отстранившись посмотрела мне в глаза совсем другим взглядом.

–Спасибо. – Поклонился я в ответ. – Проведете для меня индивидуальную экскурсию?

Пожалуй, – кивнула она после минутного высматривая чего-то в моих глазах и взяла меня под руку, – приобщу вас, так сказать, к культуре. – Я резко остановился и пародийно начал хлопать себя по бокам. – Не паясничайте, – улыбнулась она, – вы не Тимман, а я не Шлагетер. Wenn ich Kultur höre entsichere ich meinen Browning. – Увидя мой опешивший взгляд закончила она и засмеялась.

–Да уж, – протянул я глядя на хихикающую девушку, – не каждый день встречаешь человека цитирующего Ганса Йоста, тем более в России.

–И что в этом такого? – Улыбаясь спросила она.

–У нас почему-то избегают литературы посвященной Гитлеру.

–При чем здесь Гитлер? – Перестав улыбаться спросила она. – «Шлагетер» про окупацию Рура.

–Правильно, – кивнул я, – но написал её Йост к дню рождения Гитлера и начинается пьеса посвящением: «Адольфу Гитлеру с любовью и непоколебимой верностью». А вообще фраза про культуру и пистолет не его. – Я согнул руку в локте приглашая девушку снова взять меня под руку.

–Кому эти слова только не приписывали. – Продолжила она дуэль эрудитов принимая мое приглашение и мы возобновили прогулку по выставке.

–Приписывали, – кивнул я, – но первый раз она встречается у Бальдура фон Шираха, главы «Гитлерюгенда».

–Так он еще и книжки писал?

–Пописывал, – подтверждаю я, – название книги в которой первый раз упоминается про культуру и пистолет не помню, но содержание такое, если интересно.

–Интересно. – Быстро кивает Светлана.

–Это короткий рассказ, в нем Ширах просто описывает мальчика, сироту погибшего на войне солдата, он стоит у входа в театр и просит милостыню. К театру подъезжают экипажи, из них выходят веселые наряженные люди и проходят мимо его не замечая. На улице мороз, мальчик кутается в обноски, а мимо идут закутанные в меха мужчины и женщины. Спектакль заканчивается, толпа покидает театр и рассаживаясь по экипажам разъезжается, а у дверей театра лежит насмерть замерзший мальчик которого они даже не заметили. Заканчивается рассказ словами: «Когда я слышу «культура» – хватаюсь за пистолет». Вот так, – помолчав минуту заканчиваю я, – а «Шлагетер» Йост написал на 20 лет позже, в 1933 году.

–Не читала, – думая о чем-то своем тихо сказала она, – интересно, надо будет поискать текст.

–Да, к сожалению именно искать и, к еще большему сожалению, на русском найти точно не получится.

–Это меня не пугает, ich kann deutsch. Вот только непонятно, – продолжила она после небольшой паузы, – почему у нас остается за бортом немецкая литература хоть как-то связанная с нацистами? Почему её не переводят, не изучают, ведь, взять тот же Main Kampf Гитлера, что в нем такого? Да, евреев пропесочивает, но в магазинах полно современных книг антисемитизм из которых просто ручьем льется и ничего, печатают и продают, и никто истерик не закатывает.

–Возможно из-за того, что в литературе того периода не боялись называть вещи своими именами. – Предположил я и с интересом посмотрел на собеседницу.

–Возможно. – Пожала плечами Светлана и взяв меня под руку молча пошла вдоль стендов с картинами.

–Кстати, – прервал я затянувшееся молчание, – откуда у вас интерес к столь специфичной литературе?

–Да так, – она снова мило пожала плечиками, – у меня дед был писателем, во время войны оказался в Ленинграде, пережил блокаду и, уже после войны, написал рассказ «Голод».

–Не читал. – Вставил я и чуть подумав добавил. – И не слышал.

–А его не опубликовали, – вздохнула Светлана, – все документы изъяли, деда сослали. Из лагерей он не вернулся.

–Прости. – Зачем-то сказал я притихшей девушке.

–Да ладно, – просто ответила она, – я не знала деда, и про его рассказ не знала. Как-то нашла в книгах его блокнот и. – Она замолчала что-то вспоминая, я не мешал, просто шел рядом наматывая очередной круг по галлерее. – Мой дед был знаком с Панфиленко, тогдашним прокурором Ленинграда, и через него имел доступ к некоторым сведениям на основании которых и написал свой рассказ. – Она замолчала и, мне показалось, поёжилась.

–О чем? – Не вытерпело моё любопытство. Она грустно посмотрела на меня и неохотно ответила: