Текст книги "Мразь"

Автор книги: Алексей Алешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

–Доброе утро Александр Евгеньевич. – Глазки прячет и папку стискивает аж пальчики побелели.

–Доброе. Зайди ко мне. – Командую и прохожу в кабинет, она семенит следом.

–Вам звонила Лариса Алексеевна, через тридцать минут совещание....

–Совещание? – Я скидываю пальто и подхожу вплотную к ней. Теряется, совсем опускает головку от чего собранные в тугой хвост светлые волосы спадают по бокам и ее голова с высоты моего роста начинает напоминать стог соломы.

–Да, сегодня утром позвонили...

–С чего бы это вдруг?

–Не знаю, мне только сказали... – Еле лапочет. Поднимаю за подбородок ее голову заставляя смотреть мне в глаза. Одновременно отбирая папки и бросаю их на стол.

–Что на это раз? – Спрашиваю голосом строгого начальника. Отстраняется, мотает головой, потом резко закрывает лицо руками и пытается выскочить из кабинета. Ловлю за локоть, привлекаю к себе, обнимаю. Не убирая рук от лица прячется у меня на груди и плачет, тихо-тихо, лишь плечики еле подрагивают. Глажу по голове.

–Я больше так не могу. – Наконец-то доносится сквозь всхлипы. – Он всё знает.

–Знать он не может, догадываться или подозревать – сколько угодно. – Говорю подчеркнуто спокойно не переставая гладить ее шелковистые, пахнущие манго и чем-то цитрусовым волосы. – Он тебя избегает? Сторонится? Что-то высказывает? – Отрицательно мотает головой. – Тогда что?

–Наоборот. – Вроде успокаивается, обвивает меня руками и, все еще всхлипывая, прижимается щекой. Рубашку надо будет поменять. – Цветы почти каждый день, комплименты, вставать начал раньше чтоб мне завтрак приготовить, вчера притащил целую сумку Lush, массаж мне сделал, ребенка сам уложил.

–Нашла о чем плакать, – усмехаюсь и чуть отодвигаю ее от себя заглядывая в глаза, – это ж хорошо! На твоем месте...

–А я не хочу! – Перебивает, снова прижимается ко мне пряча лицо на груди и опять плачет. Галстук тоже прийдется менять. – Я не хочу его! – Всхлипы. – Не хочу. – Всхлипы. – А он каждый вечер пристраивается и тычется, тычется! – Всхлипы. – А я не хочу! – Всхлипы. – Он мне противен. – Всхлипы. – Я не могу так больше. Он мне противен, он ко мне лезет, а меня от него трясет! – Всхлипы.

Ну вот, началось... Что ж за день-то сегодня за такой. Наверное это весна, обострение. Ерунда конечно. Наверное. Но судя по началу сегодняшнего дня не лишенная оснований.

–Подумай, маленькая, он тебя любит, – прижимаю ее голову к груди и глажу, глажу, глажу, – он отец вашего ребенка, и его он тоже любит, ну разведетесь и куда ты? Порознь ипотеку вы не потянете, кому бы квартира не осталась, имеем в остатке мать одиночку в съемной квартире где-нибудь в Бирюлево, полтора часа до работы, ребенок в ночной группе детского сада, вечная нехватка денег и далее со всеми остановками. – Отодвинулась от меня, смотрит удивленно. Потеки туши прорисовали размазанные дорожки по щекам. Кранты рубашке. Четыре сотни ЕВРО. И галстуку – еще две сотни. – Или прощай Москва, здравствуй мама и славный город Ярославль, такой родной и далекий.

–А ты? – Голос обреченный, почти мертвый, слезы текут по проторенным черным дорожкам, кажется я даже слышу как они шуршат, словно автомобили по асфальту. Прозрачные автомобили будущего на асфальтовой дороге прошлого. А в этом что-то есть.

–А при чем здесь я?

–Но я же люблю тебя, я была с тобой, я хочу быть с тобой.

–Если желания одной стороны достаточно, почему ты не хочешь остаться с мужем?

–Ты!

–Я. – Согласно киваю. – Или тебя не устраивает то, что желание не твое?

–Ты не любишь меня?

–Я никогда не говорил тебе обратного. – Пожимаю плечами и отпускаю её. Она опять закрывает лицо руками, садится на диван и тихо стонет. Подхожу к шкафу, начинаю переодеваться. М-дя, рубашка и галстук испорчены. Интересно, получится ли это отстирать? – Приведи себя в порядок и отправляйся домой, на сегодня свободна. – Лена сломанной куклой поднимается с дивана, кивает и идет к двери. – Куда! – Снова хватаю ее за локоть. – Куда собралась в таком виде, иди в мой.

Хорошо быть боссом, удобный кабинет с собственным санузлом и большим тамбуром перед кабинетом заглушающим все звуки. Вот не было бы этого, сколько сплетен ходило бы по коллективу нашего банка. Вообще мне наплевать на сплетни, их и так о моей скромной персоне ходит едва ли меньше, чем о каком-нибудь селебрити, но лишних и могущих возникнуть из-за них трудностей, мне не надо.

Вообще как-то неправильно день начался – точно весеннее обострение. Хрень конечно, не верю я в него, но в свете последних событий... Стоит задуматься, если у психов по весне обострение, то почему бы ему не быть и у эгоистов? Что Витька, что Лена – оба эгоисты матерые привычно прячущие свои ошибки и меркантильные интересы под лоскутными одеялами из собственных грез. При этом свято уверенные, что остальные разделяют их стереотипное мышление и ты, соответственно, обязан воплощать их грезы в реальность создавая сказку где реки молочные а берега кисельные. Они видите-ли «хочу» и остальное не важно, а что хочу или не хочу я – дело десятое. Не дергались бы, жили себе как идет и получали удовольствие, так нет, не могут без самоедства. Мазохисты латентные.

Но Ленку жалко, с ней было сложней и интересней, не то что с её предшественницами, чуть не проиграл. Оно, конечно, все равно потом вместе призовую бутылку пьем, но, во-первых, сам факт проигрыша, а во-вторых, в этот раз спорили на Macallan из коллекции Fine & Rare. Серега, наш вице, её откуда-то из Европы привез (и где нашел?). Серьезная ставка и серьезные условия, видимо надоело ему проигрывать. Никаких открытых ухаживаний, никаких подарков и бонусов, строго деловые рабочие отношения. И срок – трахнуть до конца года, то есть чуть больше двух месяцев.

Почти справился, но на всякий случай перестраховался. Новогодний корпоратив, две сотни бухающих сотрудников, десяток моих замов, помощников и консультантов мужского пола с заданием: всем выпить с Леной, желательно не по одной. И две капли Ферофона, в качестве контрольного, на всякий случай. Вообще достаточно было и одной, но опять – перестраховался. По слухам моей «перестаховкой» потом еще кто-то из отдела инкассации воспользовался, возможно даже и не один и не по одному разу. Правда или нет – не знаю, но домой ее на инкассаторской машине отвозили. Пьяную в хлам, но это уже издержки, главное спор я выиграл. В очередной раз, хоть и не очень честно, но победителей не судят.

Красиво было. Увидев вызванный подействовавшей химией румянец на её щечках пригласил на танец, очень целомудренно его провел лишь время от времени нарочно касаясь её бедра своим набухшим в предвкушении приключением. Проводил на место куртуазно поцеловав чуть задержанные в руке пальчики и ушел оставив девушку в полнейшем смятении. К следующему медленному танцу она уже сама крутилась рядом отшив пару претендентов. Его я пропустил сделав вид что не вижу её поднятого хвоста, но отсемафорив заряженному диджею – пора. Следующий медляк, как говорили в школе, – белый танец. Осмелев от моего недвусмысленного взгляда она меня пригласила.

И снова был целомудренный танец который мы провели втроем: она, я и Асадов:

Кружит ветер звездную порошу,

В переулки загоняя тьму.

Ты не сомневайся: я хороший.

Быть плохим мне просто ни к чему!

Не подумай, что играю в прятки,

Что хитрю или туманю свет.

Есть во мне, конечно, недостатки,

Ну зачем мне говорить, что нет?

Эдуард Асадов – беспроигрышный вариант для любой девушки, тем более подогретой спиртным и специальной химией, вот и в это раз он сработал на все 200 процентов. За первым коротким стихом про меня хорошего второй, заранее подготовленный и уже не единожды апробированный, про влюбленного:

Все распахнуто: двери, окошки,

Где-то слышно бренчанье гитар.

Желтый коврик швырнул на дорожку

Ярко вспыхнувший круглый фонарь.

И от этого света девчонка

В ночь метнулась, пропав без следа,

Только в воздухе нежно и звонко

Все дрожало счастливое: "Да!"

Он идет, как хмельной, чуть шатаясь.

Шар земной под ногами гудит!

Так, как он, на весь мир улыбаясь,

Лишь счастливый влюбленный глядит.

Ну и так далее. Целомудренные объятия танца: одна рука на талии, вторая чуть в сторону с её ладошкой, рифмованные строки в самое ушко и – облом. Снова проводы к её столику и легкое касание губами уже подрагивающих пальчиков. Осталось только выйти в коридор, пару минут подождать, убедиться в наличии преследования и топать на заранее подмеченный балкон прихватив один из приготовленных устроителями пледов: вдруг кто проветриться захочет.

Секс на морозе, стоя, прижавшись к холодным перилам и кутаясь в один на двоих плед – прекрасно. Он как контрастный душ: разгоряченные тела и жар возбужденного лона – с одной стороны, и обжигающий мороз с другой. Все это приправлено запретностью и опасностью быть застигнутыми в любой момент. Адреналин на адреналине и оргазм – адреналиновый взрыв. Мощный, одновременный, уносящий в параллельные миры запретных удовольствий, кто там не был не поймет. Потом мы стояли обнявшись и пытаясь отдышаться, нам было жарко не смотря на морозную свежесть новогодней ночи. Я с удовольствием ощущал как мой член увядает в её лоне готовый в любой момент вывалиться и как она напрягает интимные мышцы, прихватывает его не давая сбежать из уютной норки. Я подставляю носовой платок под вытекающее из нее семя и мы глупо хихикаем чувствуя себя нашалившими школярами.

А обычным порядком у меня с Леной уже в новом году завертелось. Она такая зажатая в первый рабочий день после того корпоратива была, пришлось воспитательную беседу провести о пользе корпоративного секса, так сказать, ибо секс на корпоративной вечеринке – не секс, а работа по укреплению корпоративного духа и повышению лояльности сотрудников. То есть – труд на благо компании. Короче успокоил, убедил, что никто на нее косо смотреть не будет, из стен банка ничего не выйдет, да и вообще все набрались и никто ничего не вспомнит. Потом подошел, к заплаканной, платком потекшую тушь по щекам размазал, по головке погладил и в нос поцеловал, а она меня за шею обхватила и в губы аж до боли впилась. Вот так и началось.

–Порядок? – Я посмотрел на вышедшую из туалетной комнаты девушку. Она кивнула. – Вот и славненько, – удовлетворенно кивнул я протягивая ей папку с подписанными документами, – занеси в отдел, сделай мне кофе и езжай домой. Выспись хорошенько в выходные, в понедельник хочу видеть тебя отдохнувшую, трезвую и очаровательную. И одень пожалуйста серый костюм. – Улыбаюсь и игриво подмигиваю. Улыбается в ответ, чуть натянуто, сдержанно, но улыбается.

Серый костюм – беспроигрышный ход, вещь погибшая в результате оргазма. Хех! Шла большая сделка и я засиделся допоздна считая, подписывая и согласовывая. Она тоже не могла уйти, крутилась как белочка: то мне кофе, то справки, то еще что-нибудь. Когда все было закончено время перевалило за полночь, я сидел в кресле и массировал виски, она подойдя сзади стала разминать мне затекшие от долгого сидения плечи. Что на меня нашло – не знаю, я резко крутанулся вместе с креслом оказавшись к ней лицом, схватил, привлек себе заставляя сесть ко мне на колени и мы сцепились как для не поделивших охотничьи угодья кота.

Я вскочил, бросил её на стол, задрал юбку, разорвал колготки вместе с трусиками и не обращая внимания на запах впился в её розовые губки, она вскрикнула, попыталась оттолкнуть, но я лишь крепче прижал её к себе, пробежал языком по аккуратной дорожке волос на лобке до самой дырочки и обратно, потом сильно всосал мгновенно распухший клитор и заметался языком по его розовой горошине. Она застонала, схватила меня за уши, еще раз попыталась оттолкнуть но вместо этого сильнее прижала к себе заставляя вобрать все окружение её мгновенно потекшего лона. Буквально через минуту её сок сплошным потоком стекал по моему подбородку а она стонала в предвкушении скорого оргазма. Я оставил её так же быстро как взял. Вывернувшись ужом Лена толкнула меня на диван, буквально сорвала с меня брюки выпуская на волю готовое взорваться естество и набросилась на него, резко, сразу, приняв в свое лоно пылко и жадно.

Заёрзла, крепко прижимаясь ко мне лобком – торопыга, клиторальный оргазм хорошо, но! Я вскочил удерживая её на весу, потом скинул животом на мягкий диванный подлокотник, распихал тазом её ноги и буквально влетел в трепещущее лоно. Она вскрикнула и закусила рукав, а я все наддавал и наддавал увеличивая и так невозможный темп. Потом выгнулась колесом стараясь дотянуться до меня, я толкнул её обратно и пальцем проник в попку, она снова выгнулась заставляя трещать швы не расстегнутого пиджака и теперь сама рухнула обратно, а я все наращивал темп еще и изнутри, через попку, прижимая плотнее к члену её лоно. Третья попытка Лены достать меня стоила ей разлетевшихся пуговиц и не выдержавших её гимнастического изгиба швов. Плюс наказание – второй палец поселился в её возбужденной попке. Она выла в исступлении и глупо махала рукой словно прогоняя меня, а я по прежнему наддавал и наддавал уже ничего не соображая, лишь где-то на краю затуманенного, одуревшего от страсти разума, пытаясь контролировать амплитуду ставших дергаными как у паралитика движений, силясь максимально продлить ее оргазм и оттягивая свой. Сколько мог и еще чуть-чуть.

Её оргазм я буквально увидел, он прокатился волной жара по всему кабинету, отразился от стен, ударил по мне и усилившись вернулся к ней заставив взвыть и выгнуться как не выгибались одержимые бесом в фильмах ужасов. Я услышал треск рвущейся блузки и звон ударившейся о стекло отлетевшей пуговицы. «Невероятно» – пронеслась мысль и тут я взорвался, заскрипел зубами силясь не закричать, перед глазами замельтешили искры и разноцветные круги, дернувшись еще пару раз я без сил оставил ее и сел на пол. Лена чуть повисела безвольной куклой на подлокотнике, дав мне рассмотреть её, оказавшиеся точно напротив моего носа раскрытое лоно и вытекающий из него поток, поток из смеси моей и её срасти, и сползла, как небрежно брошенная на край дивана вещь.

Упала на пол да так и осталась лежать. Я сильно зажмурился, разгоняя танец веселых светлячков, когда открыл глаза с удивлением увидел растекающуюся по смятой юбке лужицу – Леночка описалась списав в утиль последний целый предмет одежды. Если не считать бюстгальтер.

Интересно, как она будет перед мужем оправдываться. – Ехидно думал я приводя её в сознание, но тут Леночке повезло: ребенок у свекрови, муж в командировке, так что все в порядке, оправдываться не перед кем. Только передо мной пыталась извиняться за произошедший казус, еле успокоил – подумаешь, бывает, наоборот – здорово.

Сергей.

–Здоровый образ жизни может не здорово сказаться на здоровье. – Приветствовал я курящего на крыльце офиса Сергея, вице по чего-то там чего он и сам уже не помнит. По документам, а фактически такого же зама как и я, разве что место в структуре иное и зарплата больше.

–И тебе не кашлять, – он крепко пожал мне руку, – тоже вышел перед совещанием легкие проветрить?

–Тебе не кажется, что мы сегодня зря собираемся? – Я прикурил от протянутой им зажигалки. – Только вчера все обсудили, совместив так сказать, чего народ-то дергать, я например уже все закончил, с удовольствием бы вместо совещания домой отправился.

–Традиция, наверное. – Сергей пожал плечами выдыхая вверх густую струю табачного дыма. – Да и про «Сигму» ты вчера ничего не сказал.

–Да нечего там говорить, – в свою очередь пожал плечами я, – скупать будем.

–Почему скупать? – Удивился он, весь отдел анализа в голос кричит о продаже, а ты – скупать.

–Там расскажу, чтоб не повторяться. Ты лучше посмотри погода какая – прелесть! Весна!

–Кстати о весне, – перебил он мои восторги, – какие планы на выходные?

–Особо никаких. Так, хотел в бассейн сходить, с бумагами надо посидеть, потом возможно просто буду на диване с книжкой валяться. – Отнекиваюсь я. Друзья друзьями, но, в отличии от него, некоторыми аспектами своей жизни я делиться не желаю.

–Тогда поехали к Петровичу завтра с утра, а с бумагами сегодня посидишь, не думаю что совещание больше чем до обеда затянется.

–Да ну, не хочу. Опять блядей притащит и будет в групповуху играть. – Я затянулся с безразличным видом, а про себя подумал: да, давненько я не был у Петровича, надо бы навестить, напомнить как выгляжу.

–Не, в этот раз блядей не будет, он какую-то молодую художницу под крылышко взял, так что будет высококультурная богемная вечеринка с обсуждением картин Стравинского...

–Это композитор.

–Чего?

–Стравинский – композитор.

–Ну тогда Рубенса какого-нибудь, или Шишкина, не важно. Короче: тонкие вина, тихая классическая музыка и интеллектуальные беседы с молоденькими представительницами культуры.

–Не знаю. Посмотрим. – Отмахнулся от немедленного решения я. – Если до вечера ничего более интересного не нарисуется, можно будет и заехать, посмотреть на наследников великой русской культуры. С одной стороны я у него с лета не был, надо бы заехать как выгляжу напомнить, а с другой – не тянет.

–Заехать, посмотреть, выбрать и заехать. – Усмехнулся Сергей.

–Как пойдет. – Вернул я усмешку.

–То есть ты не в курсе, что Петрович теперь совсем другой человек?

–В смысле? – Не понял я.

–Про то, что он арт-галлерею для молодых художников на Пресне сделал слышал?

–Кто ж об этом на слышал.

–Вот! – Сергей назидательно поднял указательный палец. – И сам под эту тему поменялся. Теперь матерится через раз и носит костюм с шейным платком.

–Забавно. – Я пожал плечами и поменял тему не интересного мне разговора. – Кстати, как в Питер съездил?

–Весело. – Засмеялся Сергей, – туда самолетом, там все гладко, назад поездом с замом Железнякова, ты её знаешь.

–Напомни.

–Ольга, Ольга Витальевна, эффектная такая гражданка, лет сорока, ухоженная, в прошлый раз еще...

–Вспомнил, – перебил я его.

–Вот! – Он снова закурил. – Других билетов, сука, не было, поехали как последние лохи, на 55-м тормозном, который в без 20 час ночи отправляется, да еще и в купе. На вокзал поехали сразу из офиса, приперлись естественно рано, еще одиннадцати не было. Зашли в William Bass, а у них вечер Clynelish. Шикарно посидели, чуть на поезд не опоздали. Запрыгиваем в купе, оба красные, разгоряченные, ржем как кони, а там облом, с нами попутчики, уже расположились и спать приготовились. Я к проводнице, насчет СВ договориться, может что из сданных найдется. Облом опять, мест нет, все занято.

–Тебя это остановило? – Продемонстрировал участие в разговоре я прикуривая новую сигарету.

–Обижаешь, – насупил он в ответ брови и увлеченно продолжил неинтересный рассказ. – Возвращаюсь в купе, Ольга уже сумки под сиденья запихнула, кровати размотала, на стол вискарь и закуску выставила и попутчиц побухать заманивает. Я к ней естественно присоединился: девчонки, – говорю, – это же Clynelish, очень редкий виски с северо-востока Шотландии, где еще такой попробуете.

–Уговорил?

–Естественно! Ничего такие девчонки. Одна, которая с нижней полки, лет двадцати, очень красивая, высокая такая, стройная, сиськи на боевом взводе, соски аж через бюстгальтер торчат. Вторая, с верхней полки слезать не стала, её сверстница, учатся они что ли вместе, не помню. Скромница такая, стрижка коротенькая, лицо простое как картошка, но тоже ничего.

–После такого количества вискаря, любая будет вполне себе ничего. – Усмехнулся я уже предполагая, чем дело закончилось.

–Да, – отмахнулся Сергей, – что слону дробина. Так вот, сидим, культурно пьем, общаемся, и так до двух ночи, пока проводница не пришла, другим дескать спать мешаем. А ну и ладно, мы уже допили все. Я культурно вышел, чтоб дамы спать разделись. Сходил покурил, возвращаюсь, в купе темнота, все типа спят. Подергал штору на окне, которая опускающаяся, плотная, – не работает, а самого пошатывает. Вот стою я и думаю: залезу на верхнюю полку, раздеться не смогу, а спать в рубашке и брюках – завтра будет не только рожа мятая. Короче стал раздеваться.

–Девчонки естественно в шоке! – Засмеялся я. – Старый перец стриптиз устраивает!

–Нормально все! Вполне темно, только когда мимо фонарей проезжаем, видно все как днем. В общем разделся я, все аккуратно повесил, стою посреди купе в трусах, носках и майке. Стою и думаю: спать в носках не хорошо, сниму их на верху, куда потом девать? Оно мне надо чтоб они мне под носом воняли? – нет. Надо снимать внизу и класть в туфли. А как снимать? Пока брюки снимал чуть не навернулся. Присаживаюсь аккуратно к Ольге, наклоняюсь носки снимать, и тут она меня так ненавязчиво обнимает и в трусы ко мне шась! А я что, я ж всегда «за!», тем более она баба очень даже ничего, вот я и «за», я ж не баба! Бабы, вот они эгоистки. А я мужик, а мужик он что? Он весь, всегда и для всех, если ладная.

–Ну да, – я начинаю смеяться, – если женщина хочет, ты всегда «за», особенно если ладная.

–Вот-вот, – кивает он, – а бабы, бабы они эгоистки, все только для себя. Вот вторую жену взять не разрешает!

–Ты ж только женился! – Смеюсь я. – Раз третий, кажется.

–Так в этом и была ошибка! Надо сразу на двух жениться, чтоб у них меж собой конкуренция была, тогда все хорошо будет! – Ржет Серега, я вместе с ним.

–Ну так обнимает она тебя. – Отсмеявшись возвращаю его к прежней теме.

–Ага, – кивает он, – обнимает, руку ко мне в трусы отправила, елозит там, я к ней целоваться полез, наклонился и тут меня вискарь накрыл – повело-оо... Короче фрагмент выпал. Как мы с ней на этой полочке уместились – не знаю, но в себя я пришел уже когда она меня к стенке задом прижала, на флагшток навинтилась и двигаться начала. Причем я даже пошевелиться не могу, так сгробастал ее руками и к себе спиной прижал, чтоб на пол не сверзилась.

–А студентки чего? – Подталкивая к завершению разговора спросил я. Сергей отличался многословием, особенно когда речь шла о его сексуальных подвигах и, если не остановить, о банальном трахе в позе бутерброда мог рассказывать часами смачно описывая какое впечатление на него производило каждое движение и каждая родинка партнерши.

–Студентки-то? Студентки делали вид что спали, обе, только очень неумело это делали. Верхняя тихонечко перекатилась на край полки, по подушке щеку размазала, типа пьяная и спит, а у самой один глаз приоткрыт и рука под простыней очень однозначно шевелится.

–А вторая? – Подбодрил я чуть тормознувшего, видимо за воспоминаниями, Сергея.

–Вторя старалась лучше. Эта сразу лежала на правом боку, лицом к нам. Отворачиваться или постеснялась или не захотела, но когда полустанки с фонарями проезжали закрывала оба глаза. Только реакция под парами постоянно подводила, и получалось у неё глаза закрыть только когда фонари заканчивались. – Сергей засмеялся.

–Тоже ручками шевелила? – Больше из вежливости, чем интереса спросил я.

–Нет, ты что, какие ручки – замерла как кролик перед удавом, только глазами лупала.

–А ты глазастый. – Поддел я.

–Да там бы и слепой разглядел, как фонари проезжаем, светло как днем, но не это самое интересное.

–Неужели потом втроем? – Делано удивился я с самого начала рассказа подозревая именно такую развязку.

–Нет. Ольга.

–А что она? – Я удивился ошибке, но вида не подал.

–Она весь процесс глаза не закрывала, я чуть над ней висел и отлично это видел. Чуть ли не дырку взглядом в девчонках сверлила: то на одну смотрит, то на вторую, то на одну, то на вторую. Как подтверждения искала что те наблюдают. И заводилась все больше и больше.

–Ты естественно тоже. – Усмехнулся я.

–Не то слово! Такой – ух! Чуть губу себе не прокусил чтоб не заорать когда кончал.

–А она?

–Она в подушку вцепилась, я руку догадался подальше отодвинуть, а то прогрызла бы нафиг. Когда дело было сделано и к себе залез, верхней в лицо взглядом уперся, она видимо почувствовала, глаза зажмурила и дышать перестала, а сама пунцовая, аж светится. Проснулся уже в Москве, Ольга меня еле растолкала. Та девчонка, что внизу спала, выскочила в тамбур, на выход, как только ТТК проехали. А вторая ничего, краснела, глазки прятала, но упорно делала вид что ничего не видела.

–У тебя что, первый раз что-ль в поезде было? – Спросил я и, подчеркивая окончание перекура затушил докуренную до половины сигарету.

–Нет конечно, – тоже потушил сигарету Сергей, – и в поезде было, и в самолете было. А вот чтоб так подсматривали, раньше не было.

–И как?

–Кое что в этом есть, для разнообразия сойдет. – Он открыл дверь и попытался пропустить меня вперед, я вежливо не позволил.

Сергей интересный. На два года старше меня, ему 44, был дважды женат, оба раза разводился по одной причине – «дура она». После второго брака зарекся снова связывать себя семьей. Двое детей, по одному от каждого брака и, что примечательно, оба раза разводился через три года после рождения ребенка. Теперь абсолютно уверен, что как только женщина начинает считать мужика полностью своим, что происходит ровно через три года после рождения ребенка, она и становится такой, какая есть на самом деле, то есть мелочной, ядовитой и ревнивой. Отдельная забавность в том, что недавно он снова наступил на те же грабли – снова женился.

Сам по себе Сергей относится к типу мужчин которые бабам нравятся, только непонятно почему. Ни ростом ни статью не вышел. Не рохля, если честно и не урод, обычный такой сорокалетний мужчина с ранней лысиной и наметившимся животиком. Да, следит за собой, всегда опрятен, побрит, надушен и улыбается на все 32 белоснежных, но, если брать в сумме – ничего особенного. Но бабам нравится. Не понимаю. Он называет это харизмой, я не спорю и «деньгами» назвать не хочу. Просто не хочу. Да, он щедр, не смотря на серьезный возраст бесшабашен, с ним весело и беззаботно. Мне кажется этого мало, тем не менее бабы к нему липнут, чем он беззастенчиво пользуется.

Ко мне, собственно, тоже липнут, причем в больших количествах и значительно более молодые. Выпестованный образ человека-тайны, человека с какой-то неизвестной, запрятанной в глубине души болью, работает безотказно. А в сумме с регулярно тренируемым телом вовсе не оставляет шансов. Доходящие до меня из анклава молоденьких, прыгающих вокруг романтически настроенных дурочек, сплетни, все, как под копирку, повествуют о несчастной неразделенной любви всей моей жизни. Или второй, пару лет назад появившийся с моей подачи вариант: рассказ о смерти любимой которую я так и не могу забыть.

Смешно. И продуктивно.

Лариса Алексеевна.

Большая переговорная, большой овальный стол, за столом большие люди. Во главе стола Лариса Алексеевна – босс, царица. Вокруг мы – заместители, начальники департаментов, советники – клерки. Всего четырнадцать штук крупного офисного скота. Все в пятничном, кроме нее: черный брючный костюм, темная рубашка и тонкий серый галстук. Все напряжены и маются неизвестностью. Все кроме меня, а я точно знаю, что причина сегодняшних посиделок в моей вчерашней докладной. Да и сам факт неожиданной, в кавычках, сегодняшней планерки, тоже моих рук дело, специально с отчетом до вчерашнего вечера тянул, чтоб сегодня все и сразу.

Лариса Алексеевна обводит собравшихся холодным взглядом убеждаясь в достижении собравшимися необходимого уровня трепета, она это любит. Извращеночка.

–Александр Евгеньевич, – взгляд на меня, я спокоен, – вчера предоставил мне информацию по ситуации с нашей атакой на группу «Сигма». – Она обводит взглядом зашушукавшаеся собрание и шепот мгновенно стихает. – Виталий Петрович, – взгляд на начальника аналитического департамента, «да?» – мокрым куренком пискает он всем своим видом выражая смирение со своей участью, – мне хотелось бы получить объяснения, – взгляд способен заморозить пламя, такой она мне особенно нравиться, – заключение вашего департамента это саботаж или некомпетентность?

Не слушаю. Мне не интересны оправдания и умозаключения непрерывно потеющего и растерянно срывающегося на междометия тела. Пока живого тела которое сейчас с удовольствием, медленно, растягивает на дыбе Лариса. Растягивает, заставляя выть и кричать от боли, потом чуть отпускает давая надежду и снова, медленно, с удовольствием, тянет жилы, ломает суставы, снимает кожу прижигая раны раскаленной кочергой своего красноречия. Жертва унижена, жертва раздавлена, жертва трясется мечтая лишь о прекращении пытки. Я любуюсь ею, восхищаюсь тонкостью ее игры, филигранной работы по разделке провинившейся тушки, любуюсь, как она наслаждается процессом пытки. Она профессионал, профессионал страшный, беспощадный и до исступления обожающий свою работу. Даже не столько работу – созерцание результатов, когда утратившая человеческий облик тушка скулит и молит о пощаде обещая исправиться, учесть, не повторять, осознать и так далее. Что угодно, лишь бы смилостивились, отпустили, лишь бы сбежать, забиться в свой угол и подвывая от боли и страха зализывать раны – срываться на подчиненных.

Ей нравятся такие игры, а мне не сложно, тут промолчать, там сказать, это придержать, а то пустить вперед. В результате имеем тупой и неверный отчет и очередной раз втоптанного в грязь Виталика, который бы уже давно с удовольствием сбежал, не оставайся ему до пенсии всего два года. Вот и терпит. Тупой. Третий раз уже попадается, а все никак не научится, что данные надо проверять и перепроверять. Его совковый менталитет не позволяет ему видеть дальше собственного носа, просчитывать хотя бы на три хода вперед.

Он не сотрудник, не член команды – наследство купленного нами три года назад мелкого банка. Не знаю, кем он приходился его бывшему владельцу, но одним из условий сделки было сохранение за ним должности, пусть уже и на начальника департамента, а лишь отдела, но должности позволяющей досидеть до пенсии. А мы и не против, толка от него не много, так хоть удовольствие получить. Вот так он и стал мальчиком для битья.

Как в школе, обязательно в классе найдется какой-нибудь изгой над которым с удовольствием будут потешаться одноклассники, самоутверждаясь и зарабатывая дешевый авторитет на его унижении. В мои школьные годы, в нашем классе, тоже такой был – Лёшка Ковалев. Здоровый черт, самый высокий в классе, толстый, в пределах разумного, и, что неожиданно, довольно сильный, но рохля и слюнтяй невозможный. Кругленькое личико с пухлыми щечками, коровьи глаза с откровенно бабскими длиннющими ресницами и руки с длинными пальцами профессионального пианиста. Лупили его все и с удовольствием и, что самое замечательно, никто не мог сказать, что обижаемый самый слабый. Этого «слабочка» один раз довели до состояния берсерка – партами кидался легко подхватывая их одной рукой.

Весело было. Он еле-еле досидел до восьмого класса и ушел учиться в школу милиции. Выучился, что интересно, дольше не пролез и оказался на какой-то бумажной должности в местном ОВД заставив всех его бывших обидчиков серьезно задуматься. Серьезно, но не надолго – вышибли его из милиции примерно через год – застукали на рабочем месте активно мастурбирующего на картинки с детской порнографией. И в его сейфе целую кучу кассет нашли с аналогичным содержимым. Шума не поднимали, просто уволили, типа «по собственному».