Текст книги "Мразь"

Автор книги: Алексей Алешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Есть вовсе не хочется, хоть с самого Смоленска ничего не ел, только бульон пил, но это и не удивительно после Васиного гостеприимства. По сравнению с его застольем «Демьянова уха» – так, набор легких закусок. Вливаю в себя две кружки крепчайшего кофе и выхожу пораньше, чтоб неспеша прогуляться до работы. Водитель привычно ждет около подъезда, опускаю его до обеда и наслаждаясь весенним солнцем и серыми таящими сугробами бреду на работу.

На бульваре снова столпотворение молодежи с плакатами и белыми ленточками в петлицах, смотрю на них и мне вспоминаются Декабристы. Обдумав мелькнувшую со скоростью фотона мысль признаю, что она не лишена основы: такие же молодые, обиженные на власть, ни черта не смыслящие в структуре, принципах и порядке управления государством, но имеющие авторитетное мнение по вопросу в котором являются полными профанами. Причем у каждого свое. У некоторых даже по два, но у большинства нет никакого – просто пришли потусоваться за компанию. «Зачекиниться» – слово умное вспомнил.

–Александр Евгеньевич, вот так встреча. – Я оборачиваюсь и с удовольствием пожимаю протянутую руку Петра Павловича.

–Доброе утро, – приветствую его, – неспокойно последнее время жить на бульваре.

–Да, Трафальгарской площади в Москве не хватает.

–А мне почему-то вспомнилась Сенатская и декабрь 1825 года. – Отвечаю я, Петр Павлович смеётся.

–Знаете, а вы правы! Переодеть, в колонны построить и сходство полное! Шеренги безграмотных солдат которых вывели из казарм обманом предварительно угостив водкой. И кучка заблудших душ из «Союза спасения» разобщенных и неорганизованных настолько, что даже не все пришли. Вы не поверите, но некоторые не явились только из-за того, что им утром было лень вылезать из кровати, а другие не пришли вовремя так как банально проспали. – Немедленно выдает речь Петр Павлович.

–Юнцы. – Я улыбаюсь его веселому напору и пожимаю плечами.

–Юнцы. – Кивает в ответ. – И от этого становится просто жутко! Вы представляете, что было бы успей они к заседанию Сената? Сколько крови бы пролилось если бы они победили – ужас!

–Да, я как раз думал об этом, – сообщаю я отчего-то получившимся безучастным голосом, – я как раз думал об этом когда вы меня окликнули. Сперва они перебили бы всех вокруг, потом друг друга.

–А тех кто остался добили бы англичане и французы так и не простившие нам дружбы с немцами. – Добавляет он.

–Немцы бы тоже не остались в стороне не смотря на дружбу, но впереди всех бежали бы поляки.

–Согласен. – Чуть поразмыслив кивает Петр Павлович и доверительно берет меня под локоть. – А вы знаете, что и выведенные Декабристами полки и вот эти – он широким жестом обводит собравшихся на бульваре людей, – не знали зачем и для чего их вывели на улицу.

–С этими-то понятно, – киваю я, – их наивность даже не позволит увидеть правильное направление, то, где прячется истинная цель протестов. А Декабристы, вы хотите сказать, тоже выманили полки на Сенатскую площадь обманом?

–Именно так. – Подтверждает мою догадку Петр Павлович. – Обманом. Причем не просто обманом, а низким, недостойным, да и просто неукладывающимся в голове! Все эти Батенковы, Релеевы, Пестели и прочие мерзавцы угостили солдатиков с утра водкой, рассказали им сказку, что Константин на самом деле от престола не отрекался, а его жена-полячка на самом деле не католичка, а наша православная христинка, то есть вполне может быть царицей. И идут они на площадь не свергать царя, а попросить Константина выступить перед ними и рассказать правду. Соответственно кричать надо «Константин и Конституция» потому что Конституцией зовут молодую жену Константина.

–И им поверили? – С сомнение спросил я.

–А как же! Они же командиры, к тому же все дворяне. А дворянин, в понимании солдата, это честь и благородство из поколения в поколение, такой никак не может соврать. Тем более так низко.

–Видимо эти были исключением.

–Не просто исключением, – неожиданно зло и громко воскликнул мой визави, – все Декабристы, поголовно, это шваль и отребье порочащие гордый дворянский титул! Вы думаете они пошли против царя из-за убеждений? Ничуть! Все они были в немилости, причем за дело. Настоящие дворяне аналогично накосячившие, прошу простить мою просторечность, на службе, и вызвавшие неудовольствие Его Величества, пускали себе пулю в лоб или просились на Кавказ, в действующую армию. Эти же, мелкие подонки и трусы, попав в немилость, решили мстить! Подло из-за угла мстить!

–Возможно они считали свою опалу несправедливой. – Я попытался сомнением сбить все более возбуждавшегося Петра Павловича. Он говорил все громче и уже привлекал внимание к нашей беседе прохожих. Однако вышло только хуже: мой собеседник остановился, посмотрел на меня удивленно и воскликнул:

–Несправедливой?! А знаете ли вы, молодой человек, что Александр Первый был одним из справедливейших, мягчайших и умнейших российских правителей! И за проступки, за которые Декабристы всего-лишь попали в немилость, Павел, например, отправил бы в тюрьму или казнил. Петр сослал в Сибирь лес валить, а сейчас, в наше время, они закончили бы штрафом и отставкой со службы! Это как минимум! – Петр Павлович глубоко вздохнул успокаиваясь, потом снова взял меня под локоть и мы медленно пошли по тротуару.

–Если говорить конкретно о Декабристах, – продолжил он спустя пару минут, – кто-то проворовался, другой кутил безмерно и не во время, третий полк распустил до потери боеспособности и так далее. Если вы внимательно ознакомитесь с накладываемыми на них взысканиями, поверьте мне, вопрос несправедливости отпадет сам собой.

–Получается, – задумчиво поинтересовался я, – в России огромное количество улиц названо в честь обманщиков и трусов?

–Так и есть, – кивнул он, – в Питере даже район есть называемый в народе «дезертировкой», там большевики все улицы переименовали по фамилиям ублюдков дезертировавших с фронта во время Первой Мировой войны. И... – Хотел что-то еще добавить он, но нас прервал громкий хлопок, крик и дружный хохот собравшийся толпы.

–Кошмар. – Прокомментировал эту какофонию я глядя на оставшееся без головы чучело с прикрепленной к груди табличкой «Путин – вор!». – Сотвори они такое в восхищающей их свободами Америке, схлопотали бы по году тюрьмы, причем не условно.

–Генетический эгоизм культивированный семью десетялетиями лжи и неверия, помноженный на молодецкую безмозглую удаль, дает страшные результаты. – Отозвался мой спутник. – Шумят, грохочут и ни на секунду не задумываются, что здесь живут люди. Они уверены в своей правоте, готовы с пеной у рта доказывать её не беспочвенность и их ни грамма не интересует, что испугавшийся взрыва ребенок, только что сосавший мамину грудь, поперхнулся и умер.

–Более того, – поддержал я грустные выводы Петра Павловича, – если об этом, надеюсь не имевшем места случае, рассказать, закидают помидорами как провокатора.

–Да, это так. – Снова грустно вздохнул Петр Павлович и мы ускорили шаг стремясь уйти подальше от толпы и зашевелившегося в оцеплении ОМОНа. – Их куцых извилин не хватит для осознания того, что идеи могут быть спорны, несвоевременны или просто опасны, а их действия, кажущиеся такими безобидными, принести реальный вред обычным, мирным гражданам.

–Они правы, а остальные дураки – единственное понятно им либретто и этим все сказано. – Добавил я.

–Со времен Декабристов ничего не поменялось. – Еще ускорив шаг развил мою мысль он. – Пестель, кстати, а он был немец, в «Русской правде» открыто писал: русские – дураки, которые жить не умеют и ничего не понимают. Поэтому надо ввести диктатуру и сперва научить их жить и работать. Ну и заодно уничтожить всех цыган и евреев.

–Первый нацист. – Невольно улыбнулся я.

–Еще какой нацист. – Грустно усмехнулся Петр Павлович. – Он предлагал поделить все население России на три разряда по национальному признаку: русские, не русские и все остальные, соответственно ограничивая по этим разрядам в правах.

–Петр Павлович, – остановил я его около входа в банк, – вынужден с сожалением вас покинуть.

–Вот, заболтался и не заметил что вы уже на месте. – Улыбнулся он протягивая руку.

–Сегодня вы опять удивили меня своими рассказами, мне было очень приятно с вами беседовать. – Искренне поблагодарил его я. – Надеюсь еще не раз скоротать с вами дорогу на работу.

–Мне тоже было очень приятно, – ответил он пожимая мне руку, – я только недавно перевез офис на бульвар и теперь каждый день в это время здесь прохожу, так что, уверен, мы с вами еще не один раз встретимся. – Он улыбнулся на прощание и сильной, уверенной походкой вовсе не свойственной для человека его возраста поспешил по бульвару. Я, чуть проводил его взглядом и поспешил к дверям банка уже предвкушая первую встречу с новой секретаршей. Нет, с докладом Паша мне не звонил, но и в том, что он справится и с таким поиском я ни на секунду не сомневался.

Так и есть, за секретарским столом в приемной сидела миленькая миниатюрная девушка с длинными прямыми черными волосами и широким кольцом на большом пальце левой руки.

–Какая прелесть, – подумал я, а вслух сказал, – доброе утро, вы моя новая помощница?

–Доброе утро Александр Евгеньевич. – Немедленно вскочив со своего места ангельским голосочком пропела она и потупила глазки.

–И как зовут вас, милая фея? – Нарочито серьезным тоном поинтересовался я подходя к ней вплотную.

–Алина. – Тихо-тихо ответила она и покраснела.

–Прекрасно. – Я приподнял её лицо за подбородок и заглянул в глаза. – Пройдемте со мной. – Позвал её и зашел в кабинет, она посеменила следом.

Я скинул пальто и шарф на диван, сел за стол и начал неприкрыто разглядывать замершую посреди кабинета девушку. Примерно 25 лет, рост не более метр шестьдесят, худенькая, но не угловатая, очень миловидное лицо с остреньким носиком и большими, неестественно голубыми глазами – наверняка линзы. Очень складная девушка, хрупкая, трепетная, из таких, что хочется обнять, спрятать на груди и защищать от всех опасностей этого мира даже ценой собственной жизни. Нет – именно ценой собственной жизни. Белая блузка мужского кроя, две верхние пуговицы расстегнуты образуя небольшое декольте, тонкая цепочка с крестиком и черный брючный костюм. Скромно, стильно, по деловому. Молодец Паша, она мне нравится.

–Дверь закройте. – Приказал я.

–Что? – Встрепенулась совсем смущенная моим двух минутным разглядыванием девушка.

–Дверь закройте. – Повторил я чуть добавив в приказной тон раздражения. Она молнией метнулся к двери, беззвучно закрыла и ту же замерла на прежнем месте в центре кабинета.

–Когда вы вышли на работу? – Начал я тоном немецкого офицера на допросе партизанского командира.

–Во вторник. – Словно признаваясь в чем-то постыдном, тихо, но отчетливо ответила Алина. Молодец Паша, шустро справился – отметил я про себя.

–Успели вникнуть в дела? – Она лишь кивнула. – Прекрасно. – Констатировал я. – Значит уже наслушались ужасов про меня. – Она только еще ниже опустила голову. – Замечательно. То есть вы уже в курсе, что я часто меняю секретарш предварительно с ними переспав. – Она замерла посреди кабинета и кажется даже дышать перестала. – Отвечайте. – Потребовал я.

–Да. – Чуть слышно произнесла она.

–Отлично. – Констатировал я и демонстративно потер руки. – Значит так же вам уже успели рассказать, что я это делаю то ли на спор, то ли хобби у меня такое.

–Да. – Уже без понукания ответила она.

–Прекрасно! – Резко поменяв тон с грозного на веселый воскликнул я, она подняла личико и посмотрела на меня полными удивления глазами. Боже! Какие у неё глаза! Озера! – Наличие слухов и сплетен на отвлеченные от работы темы – верный признак здорового коллектива, нормальных внутренних отношений и хорошего корпоративного духа. – Я встал со своего места, подошел к дивану, отбросил на ручку пальто, вальяжно сел откинувшись на спинку и похлопал по сиденью приглашая её сесть рядом. Она неуверенно подчинилась. Села ровно, в пол оборота ко мне, сдвинув коленки и положив сверху ручки. Я снова неприкрыто посмотрел на нее с минуту, словно оценивая, чем опять заставил опуститься её милую головку.

–А теперь, Алиночка, немного секретной информации, – она подняла голову и посмотрела на меня, – если что-то из того, что я скажу тебе сейчас окажется за дверьми этого кабинета, вылетишь с волчьим билетом в два счета. Это ясно? – Она кивнула. – Отвечать. – Потребовал я снова добавив в голос грозы.

–Да. – Сказа она и посмотрела мне прямо в глаза. Смелая девочка.

–Замечательно. – Кивнул я принимая её заявление. – Во-первых я знаю что вы лесбиянка. – Она встрепенулась словно протестуя. – Не надо. – Остановил я её порыв. – Да, знаю, и меня нисколько не интересуют ваши постельные предпочтения. Я сам потребовал у кадров найти мне именно такую помощницу так как устал от назойливого внимания постоянно влюбляющихся в меня секретарш. И что они во мне находят? – Закончил я возмущенно после короткой паузы, встал с дивана и зашагал по комнате. Алина молчала. – Это был вопрос. – Я остановился напротив неё. – Что они во мне находят?

–Я. Я не знаю. – Спустя минуту молчания и чуть заикаясь ответила она не поднимая головы и пожала плечами.

–Превосходно. – Кивнул я. – То есть я могу быть уверен, что наши с вами отношения не выйдут за рамки деловой этики и необходимого доверия? – Она подняла на меня удивленные глазки. Черт! Ох эти мне её глазки! – Отвечать. – Потребовал я чуть более громким голосом чем надо.

–Да. – Ответила она не отводя взгляда.

–Чудесно. – Заключил я и сел рядом. – Понимаете, Алиочка, мне не нужна любовница, тем более не нужна влюбленная дура в приемной которая вместо работы терзает себя мыслями о моем недостаточном к ней внимании или, как в последнем случае, не заметит ли муж её к нему охлаждения. Я деловой человек и у меня нет ни времени, ни желания вытирать чьи-то сопли. Вы не интересуетесь мужчинами – ваше право. Меня вовсе не интересуют истоки ваших предпочтений, но сами предпочтения очень устраивают так как дают шанс, что вы не доставите мне тех проблем которые были с вашими предшественницами. Не доставите?

–Нет. – Ответила она заметно повеселев.

–Отлично. – Кивнул я и улыбнулся. – Если плюсом к этому вашему несомненному достоинству, которого вовсе не стоит стыдиться, вы проявите соответствующие деловые качества, мы с вами сработаемся. – Я похлопал её по руке и поднялся с дивана. Она вскочила следом всем своим видом демонстрируя готовность немедленно приступить к демонстрации всех своих деловых талантов. – Для меня что-нибудь срочное есть? – Спросил снова усаживаясь за стол и кивком указывая на все еще валяющееся на диване пальто.

–Лариса Алексеевна просила вас зайти как только появитесь и у меня на столе список звонивших. Принести? – Она повесила на место мое пальто и совсем с другим настроением снова стояла посреди кабинета ожидая распоряжений.

–Сделай мне кофе и заходи с отчетом. – Попросил я и улыбнулся самой доброй из тренированных улыбок. Она кивнула и шагнула к двери. – Подожди. – Остановил её я, она немедленно снова повернулась ко мне. – Ты её любишь? – Удивленный взгляд. – Ты любишь свою спутницу? – Повторил вопрос я.

–Да. – Тихо ответила она и густо покраснела.

–Это замечательно. – Я ободряюще улыбнулся и подмигнул. – Если хочешь, поставь её фото у себя на столе. – Её глазки радостно блеснули. – А теперь кофе и отчет. – Снова заготовленная добрая улыбка.

–Я быстро! – Радостно кивает она и нимфой выскакивает из кабинета.

Я ухмыляюсь: молодо-зелено, как же вами просто управлять. Надо позвонить Паше с благодарностью. Лариса подождет полчаса, ничего срочного у неё ко мне быть не может. Но глазки у Алины – ух! Что-то с чем-то! Уже представляю как она будет плакать в моих объятиях, а я буду целовать её мокрые от слез глаза.

Потом позвонил Павлу Моисеевичу, коротко доложил что все на мази, вопрос Петровича решен и я жду его сигнала к организации встречи. Договорить я не успел – меня прервал громогласный бас Петровича немедленно потребовавший явиться в субботу утром пред его светлые очи с докладом. Естественно пообещал, на что он пообещал вылечить мое смоленское похмелье таким вином, что во Франции днем с огнем не сыщешь, и как всегда резко сбросил вызов.

Я усмехнулся – быстро донесли. Глаза и уши у Петровича есть везде, в том числе в банке – факт, причем особо им и не скрываемый, только непонятно кто? Точно не водитель – он не знает с кем я встречался, а вот кому водитель ляпнул про мое похмельное состояние – надо аккуратно его расспросить. О поездке в Смоленск знали многие, о том, с кем встречаюсь – единицы, а о моих мучениях только водитель и Наташка. Последнюю подозревать глупо, значит кому-то водила вякнул. Спросить, или просто сказать чтоб уволили? Нет, пусть работает, выявленный шпион полезней уничтоженного.

Прервала мои размышления Алина. Она поставила на стол чашечку рестретто, как я люблю утром, хорошо её проинструктировали. Отошла на шаг и замерла с открытым ежедневником ожидая команды говорить. Да – проинструктировали её хорошо, да и сама она ничего, сообразительная, сработаемся. – Даже жалко такую увольнять будет. – Думаю я одновременно ловя себя на мысли что снова любуюсь её невозможно прекрасными глазами.

–У тебя чертовски красивые глаза. – Не сдерживаю комплимента.

–Спасибо. – Улыбается она и едва заметно краснеет.

–Ну-с, приступим, что там у нас накопилось? – Я даю старт рабочему дню хлопнув в ладоши.

Безимянный.

Алина сегодня встретила довольной мордочкой. Вчера еще меня боялась и такая приятная перемена. Проходя к себе мимо её стола обратил внимание на появившуюся рамку с фотографией и, спросив разрешения, внимательно рассмотрел запечатленную на фото улыбающуюся девушку. Ничего так, миловидная, короткая стрижка, чуть оттопыренные ушки, но ни грамма этим её не портящие, даже придающие некое очарование юной наивности.

–Очень милая. – Прокомментировал я увиденное, Алина улыбнулась, покраснела и смущенно наклонила голову пряча взгляд. – Как зовут твою любимую?

–Маша. – Отвечает она и еще гуще краснеет.

–Расскажешь мне как-нибудь историю знакомства? – Спрашиваю с самой дружелюбной из припасенных улыбок. Она согласно кивает и улыбается в ответ.

Пятница. Делать нечего и подумать основательно не о чем, а до совещания еще час. Сижу за столом тупо перекладывая бумаги из одной пачки в другую. Все лень. Вчера выслушал кучу комплиментов от Ларисы, но с большим удовольствием узнал о предстоящем квартальном бонусе. Ничего особенного, а вот то, что пришла команда сливать Сергея – новость, надо его аккуратно расспросить, чего он у Петровича напортачил. Или не у него? – Какая разница. Слить его – проблема с большой буквы, в нем заинтересованы люди со звездами, причем не только на погонах, но и на груди синего цвета. Да и у всех в нем интерес не малый, как не подставляй, а хоть одних зацепишь. Его даже Лариса в качестве жертвы для пятничной экзекуции не выбирает, опасается. Если кто-то скомандовал Сергея сливать – большой передел грядет.

Кстати интересно, кого она сегодня растаптывать будет? Я никого не приготовил, неужели сама? Или? Не упустить этот момент, как бы у меня конкурент не появился, под которого она теперь Сергея слить и хочет, моими руками. Могла команда на нас обеих прийти? Теоретически могла.

Да, если так, ситуация не веселая. Стоп, хватит паники. Мозес есть только у меня, а он ей понравился. Петрович за меня пасть порвет. Не будем паниковать раньше времени, посмотрим как собрание пройдет. – Решаю я поднимаясь из-за стола. – Но Таньку надо уже к следующим выходным доделать, а пока покурить перед совещанием, заодно и Серегу на откровенность разведу.

–Так и знал что ты тут. – Приветствую Сергея выходя во внутренний дворик. – Как обычно перед совещание проветриваем легкие никотином?

–А то не видишь. – Бурчит он в ответ.

–Что случилось? – Перехожу я на полушепот и закуриваю.

–Облажался я. – Так же заговорщицким полушепотом отвечает он.

–Сильно? – Не веря свой удаче и мгновенно забыв о возникших было опасениях спрашиваю пряча затяжкой улыбку.

–Круче некуда. – Выдыхает и замолкает глядя на ярко голубое весеннее небо.

–Рассказывай. Может не так все страшно, выкрутимся. – Сергей вздыхает, смотрит на меня внимательно и пару раз глубоко затянувшись все таки начинает говорить.

–Когда я только должность занял, захотел со мной лично один человек познакомиться, из тех, что всегда в тени. Пришла машина, посадили меня, вежливо, отвезли в его поместье. Ехали долго, да и пока из Москвы выбрались времени много потеряли, приехали уже глубоко за полночь. Привели в большой дом, а там человек десять мужиков в бане парятся. Сидят так вольготно вокруг огромного стола заставленного закусками, голые, лишь на некоторых простыни вокруг бедер намотаны, все в татуировках, аж кожи не видно, и у каждого звезды набиты. У кого на плечах, у кого на груди, но у всех, и звезды не маленькие. Ну, думаю – попал. Если сейчас меня эта братия не примет, разошлют мои кусочки по всему миру. Представился, вежливо, поблагодарил что к себе пригласили, а они молчат и на меня смотрят, пристально и голодно, как волки на дичь. Я понимаю – проверяют, струхну сейчас, задергаюсь и каюк. Стою молча, смотреть стараюсь спокойно, жду когда присесть пригласят. – Сергей сделал две глубокие затяжки и выбросил окурок в урну.

–Ты мне этого не рассказывал. – Без укора сказал я.

–Не рассказывал. – Кивнул Сергей и продолжил. – Присесть не пригласили, поднялся сидевший во главе стола мужик, по виду самый молодой из них, при этом без единой портачки, но видно, что он здесь самый большой авторитет. Да от него аж пахнуло силой и авторитетом! – Чуть повысил он голос, но тут же справился с воспоминаниями и снова перешел на шепот. – От него такой мощью веяло, стены шатались. Вот он встал, посмотрел на меня, долго смотрел, я взгляд держу, хотя кажется все равно дышать забыл. Минуты две он меня буравил, потом кивнул и говорит – ну, пойдем, гость Сергей, покажу где тебе раздеться, да выберем тебе веничек. И уходит, я за ним. Все молчат. Прошли по коридору в другое крыло дома, зашли в комнату, а там на кровати девочка спит, лет семи. Странная такая девочка и спит странно. Поверх одеяла, одетая. И одета тоже странно: чулки женские в сеточку, миниюбка красная, топик розовый. А уж выглядит – ужас! Размалевана вся словно её паралитик красил: губы ярко красным замазаны, вокруг глаз круги черные аж на щеки сползают, накладные ресницы на лоб приклеены, все руки в лаке для ногтей и волосы колтунами во все стороны торчат. Лежит на спине мертвым солдатиком и не шевелится. Я как её увидел, меня ужасом к месту приморозило, стою, дышать боюсь и что дальше будет не знаю. – Сергей снова нервно прикурил, минуту дымил часто затягиваясь, потом отбросил вытянутую до фильтра сигарету, провел по лицу трясущейся рукой словно смахивая с себя воспоминание и заговорил еще тише.

–А он присел на кровать, поднял её, посадил к себе на колени. Проснулась, прижалась к нему заспано, голову на плечо откинула и обняла за левую руку которой он её к себе прижал. Девочка снова заснула, он её правой рукой по волосам потрепал и вдруг бац! Откуда он нож вынул – не знаю, но к её шее уже маленький ножик прижат, причем не кухонный, а военный, нож профессионального убийцы, который создавали горло часовым резать. И острый, понимаешь, я вижу что нож не просто очень острый, а профессионально отточенный, им листы алюминиевые резать можно! Понимаешь! – Снова повысил голос он начиная впадать в истерику, но быстро совладал с собой и продолжил снова тихим голосом.

–И он, значит, её по горлу этим ножиком гладит и на меня смотрит, а девочка лишь повозилась, плотнее к нему прижимаясь и спит дальше. Мне показалось, что мы так очень долго стояли: она спала, я молчал застыв как истукан, лишь следил чтоб у меня в глазах ничего кроме равнодушия не было, а он её все гладил и гладил ножом по горлу время от времени оставляя микроскопические порезы. Не сильные, бритвой и то сильней порежешься, но когда первый обозначил, я чуть в обморок не грохнулся. Но выдержал, и взгляд его выдержал и тот спектакль который для меня он устроил. – Сергей замолчал ожидая когда мимо нас прошмыгнут внутрь заждавшиеся нашего ухода курившие сотрудники.

–Потом ножик у него в руке исчез так же внезапно как появился, он поцеловал девочку в порезанную шею и аккуратно, стараясь не разбудить положил в постель, укрыл одеялом стоя около неё на коленях. Поцеловал перемазанную лаком ладошку и не поворачиваясь ко мне говорит – дочка это моя, идиоткой родилась. Потом резко встал и вышел, я следом. Что дальше было – не важно, а остальное ты и сам знаешь. Прошел я их проверку.

–И к чему эта прелюдия? – Поинтересовался я демонстративно поглядев на часы.

–Сейчас поймешь. – Ответил он не обращая внимания на мою бестактность. – В воскресенье, когда ты уехал, у Петровича была баня. Народ приехал новый, не давешняя богема, авторитеты, некоторые из тех, что я тогда, в той бане видел. Деловых разговоров не было, девок наших выгонять не стали, да и они с собой привезли, сидели, смеялись, шутили. – Сергей снова замолчал на пару минут и резко продолжил. – Хорошо сидели, вот я и расслабился, да еще и на старые дрожжи. А в углу телевизор работает, без звука, так, какие-то новости крутятся и никто на него внимания не обращает. И тут один из сидевших по столу бабах! И как гаркнет – тихо! – А сам к пульту от телевизора тянется. Сделали погромче, а там репортаж идет, что известный бизнесмен, находясь в состоянии сильного алкогольного опьянения, убил свою несовершеннолетнюю дочь страдающую каким-то там синдромом. Потом протрезвел, скрываться не стал, сам вызвав полицию во всем признался.

–Давай короче. – Нетерпеливо требую я никак не улавливая связи между убийством чокнутой девочки, хоть и понятно кто её папа, и банковским сектором.

–И тут на меня накатило. – Снова проигнорировав мой выпад обреченно продолжает Сергей. – Я вспомнил его мгновенный, случайно замеченный мною взгляд, тогда, когда он её одеялом укрывал. Понимаешь, в нем было столько любви, нежности, заботы и прочего, настоящего, человеческого. И этого, понимаешь. – Он замолкает и мне на мгновение кажется что Сергей пытается сдержать слезы. – Боли. – Заканчивает он снова доставая и прикуривая сигарету. – Да и не пил он никогда. – Бросает он и делает одну затяжку за другой.

–Ты это им рассказал? – Доходит до меня.

–В подробностях. – Кивает он.

–И при девках? – Осознав серьезность ситуации спрашиваю я шепотом наклонившись к самому его уху.

–Нет. – Мотает головой. – Их прогнали, как только поняли что по телевизору показывают.

–Уже легче. – Облегченно выдыхаю я и тоже закуриваю.

–Не легче.

–Что еще?

–Я, – Сергей заикается и мне кажется что еще чуть-чуть и он заплачет, – я растерялся. Они спрашивали что я еще о нем знаю, а я, я растерялся, я ничего не видел, мне казалось что спрашивают не они, а та девочка, я даже видел её! Понимаешь!

–Что ты рассказал? – Спрашиваю зло, встряхнув его за плечи.

–Я не знаю. – Он обреченно пожимает плечами. – Я не помню. Я был пьяный, мы так хорошо сидели.

–Понятно. – Перебиваю. – Удивительно, что ты до сих пор живой.

–Меня не тронут. – Уверенно говорит он гордо вскидывая голову.

–Ой дурак... – Сильно растягивая гласные произношу я отходя в сторону. – Ты думаешь погоны тебя прикроют? Ты хоть понимаешь о ком ты язык свой распустил? – Сергей бледнеет, сигарета падает из его ослабевших пальцев. – Видимо понял. – Констатирую я. – Ты еще жив только потому, что они не решили как и кому тебя валить. Тупо валить, или сперва выпотрошить, а потом валить.

–Твою-ж... – Сипит он стараясь взять себя в руки и делает шаг назад скрываясь за подпирающей козырек колонной.

–Вот, молодец. – Одобряю я его шаг внутренне покатываясь от хохота. – Бежать тебе надо, быстро, подальше и под другим именем. Запас-то на черный день есть? – Кивает. Вижу как бегают его глаза демонстрируя лихорадочную работу мозга. – Вот и беги, даже в офис не возвращайся, я скажу Ларисе что тебя приступ поноса настиг и ты домой поехал. Открытка есть?

–На чартер. – Снова кивает он. Вижу что решение уже принято, надо подбодрить.

–Просто отлично. По открытке да на чартере тебя быстро не отследят. Пара перелетов по новым документам и здравствуй обеспеченная жизнь на Филиппинах. Купишь отельчик, или ресторанчик для туристов и будешь маленьких филиппинок потрахивать без заморочек. Хватит на ресторанчик-то? – Добиваю я заранее зная ответ.

–И на ресторанчик и на отельчик и еще останется. – Ухмыляется он и снова оглажывает волосы подрагивающей рукой. Бодрится.

–Тогда да здравствует пенсия! – Хлопаю его по плечу. – И чтоб тебя сегодня же в Москве не было. Хрен его знает когда за тебя возьмутся и с какой стороны. – Снова отправляю за колонну расслабившегося Сергея.

Мы расстаемся в лифте, я проехал с ним вниз, в подземный гараж, он благородит меня, крепко жмет руку и обещает прислать открытку на Новый год и каждую третью филиппинку трахать в мою честь. Улыбаюсь в ответ и еле-еле отвязываюсь. Двери лифта закрываются, мы больше никогда не увидимся. Жалею ли я? – Нет. Хоть мы и прошли многое вместе, но я не жалею, он мне никогда не нравился. Дурак. Никто не собирался его убивать, слить его собирались, просто слить. Ну наказать еще, остался бы без работы и все. Может штраф бы еще повесили, заплатил бы, жирка вполне хватило бы. Но убивать – нет, никто его убивать не собирался. Теперь же, когда он сегодня свалит из страны, на него точно обидятся и откроют сезон. До следующего Нового года вряд ли протянет, а если и протянет, по обещанной мне открытке будет вычислен за месяц, максимум два.

Как удачно все сложилось: приказ «слить» исполнен в кратчайшие сроки, вот Ларка удивится. Хотя – стоп. Я ничего не делал, лучше перестраховаться чтоб мои уши тут не торчали. Заслуга в таком удачном сливе не большая и бонуса не принесет, я лишь удачно воспользовался ситуацией, а вот то, что он сбежал, мало кому понравится, на этом направлении могут быть проблемы. Лучше промолчу – он сам так решил и сам сбежал.

Теперь бонусы, – рассуждаю я под мерное гудение везущего меня вверх лифта, – смену ему подготовить не успели, своим побегом он многих подставил – имеем вакансию. А завтра я очень удачно встречаюсь с Петровичем, причем с хорошими новостями плюс он сам меня пригласил. О том, что Сергей слинял в неизвестном направлении станет известно сегодня вечером. Край – ночью. Значит все заинтересованный стороны слетятся к Петровичу – здесь он главный. А у него я...