Текст книги "Мразь"

Автор книги: Алексей Алешко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 20 страниц)

Бедная девочка, наверняка наткнулась на просторах изученного ею вдоль и поперек Интернета на порнушку, посмотрела как мастурбируют её сверстницы и решила попробовать. Пожалуйте результат – кушайте, с маслом. – Рассуждаю я продолжая баюкать никак не успокаивающуюся девушку. – Самое время, скоро 19, в постель попала в 15, как раз во время первой любви и первых шагов в познании своего тела и тех запретных удовольствий которые оно может подарить. Опыта никакого, пообщаться не с кем. Теперь организм требует свое и неебёт. Наверняка еще и сны с мальчиками сниться начали, причем давно. Бедная девочка.

Стоп, думаем: что она могла посмотреть – первое, и что она могла сделать своими еще плохо слушающимися ручками – второе. А что про это говорил доктор? – Ничего не говорил и, если я правильно помню, интимные удовольствия и двигательные функции – разные проводники в разные участки мозга.

–Мариночка, солнышко моё глупое, – я похлопываю девушку по спине, – я тут подумал, вспомнил что говорил доктор, и мне кажется что дело не в травме, а в том, что ты просто не умеешь доставлять себе удовольствие. – Чуть затихает, рискую слегка отодвинуть её от себя и заглянуть в красные заплаканные глазки. – Ты же чувствуешь когда хочешь писать? – Кивает. – И когда писаешь, тоже чувствуешь? – Снова кивает и опять начинает плакать, но уже не так страшно – просто плачет.

–Чи-чи-чи. – Баюкаю её неожиданно вспомнив то самое «чи-чи-чи» которое издавала моя бабушка когда я соизволял всплакнуть, а сам думаю: Ё-моё, дожили, на старости лет учить молоденькую девчушку мастурбировать – кошмар! Хотя, с другой стороны, может получиться забавно. Да и кто, если не я. «Никто, кроме нас» – гы-гы-гы. Ну вот, у самого почти истерика. Истерика. Истерика – от слова древнегреческого hysteria – матка, а у меня матки нет и истерить мне не положено, так что прочь ложный стыд, подарим девочке радость и пусть все, кто считает это развратом, идут на хуй стройными рядами.

–Душа моя, расскажи мне, что и как ты делала? – Мотает головой не отрываясь от моей груди. – Вот тебе раз! – С усилием отстраняю её и заглядываю в глаза. – То такая вся решительная – погладь меня там, а теперь, стоит мне согласиться, попку в кусты. Ты уж определись, чего хочешь, а потом слезы лей и истерики закатывай. – Я поднимаюсь. – Думай, а я пока схожу руки помою.

Первым делом я тихонечко проскользнув по коридору убедился в крайней занятости Ольги Анатольевны. Занята: как обычно пялится в телевизор и уплетает привезенный мною йогурт. Ну и пусть ей на здоровье, Марина йогурт не особо жалует, предпочитает Velle, его я тоже привез. Теперь можно и руки мыть, заодно намочить полотенце для гигиенических процедур.

–На, протри себя. – Зайдя в комнату, без предисловий распоряжаюсь я протягивая Марине до половины намоченное теплой водой полотенце. – Лицо сперва. – Я ласково улыбаюсь по прежнему закутанной до подбородка в одеяло девушке. – Заплаканная вся. А я окно пока закрою.

–Я стесняюсь. – Она поднимает на меня зареванное личико.

–Лицо притереть стесняешься?

–Нет.

–Вот и протри, рева-корова. – Закрыв окно я присаживаюсь около кровати на корточки. – Молодец. Совсем другое дело. Теперь там. – Кроткий взгляд и её рука с полотенцем исчезает под одеялом. – Полотенце своей киской чувствуешь?

–Да. – Чуть слышно отвечает она и густо краснеет.

–Я так и думал. – Ободряюще улыбаюсь. – Дело не в травме, в неумении. Что ты делала?

–Ну, я, там терла. – Помявшись секунд 30 отвечает она краснея еще гуще.

–Там, это где?

–Ну там, где волосы.

–Понятно, – киваю я, – там, где волосы, называется лобок и от того, что ты его чешешь только мондавошки разбегаются. – Без предупреждения кладу руку ей на грудь и легко стискиваю через футболку сосочек. Отпускаю и убираю руку быстрее чем она успевает сообразить и вздрогнуть. – Приятно? – Кивает. – Вот с этого и начни, поласкай себе грудь, что ты сразу к сокровенному ломишься как слон через джунгли.

Её рука несмело скользит под футболкой к груди. Что происходит мне не видно, но по обозначившемуся сквозь футболку сосочку второй грудки вижу, что-то получается. Марина лежит закрыв глаза и свободной рукой вцепившись мне в локоть. На щеках стыдливый румянец, рот чуть приоткрыт. Я наблюдаю за её шевелящейся под футболкой рукой и думаю о пожирающей йогурт её мамаше – помогает слабо и возбуждение начинает явно проявляться сквозь брюки. – Пора с этим заканчивать. – Проскакивает мысль. – Переоценил я свою выдержку, да и какой нормальный мужчина сможет долго выдерживать зрелище ласкающей себя красивой, молодой девушки. А Марина красивая: плотная молодая грудка, двоечка, может и не полная, но двоечка. Ладная фигурка с хорошо очерченной талией, миловидное личико. Разве что худовата и очень бледная, но это из-за постоянного нахождения в помещении. Её бы на курорт, куда-нибудь на Мальдивы, на белый песок к голубому морю, недели через две было бы не узнать.

Аккуратно отрываю её руку от моего локтя и отправляю под одеяло.

–Не оставляй грудь. – Командую дернувшейся девушке и прижимаю её руку своей к дремучему лесу на лобке. – Вот так, пальчиками, чуть раздвигаешь губки, – помогаю ей комментируя свои действия, – и вот так массируешь. Чувствуешь? – Она не отвечает, но на раскрасневшемся личике все написано – чувствует.

–Не останавливайся, и чуть засунь пальчик внутрь, там влажно, дальше будет совсем мокро, используй это чтоб смачивать клитор, а то по сухому будет не приятно, да и поранить можешь, если увлечешься. И не следуй буквально моим распоряжениям, следи за своими ощущениями, импровизируй. – Что-то у нее получается – фиксирую минут через пять. Марина раскраснелась, дышит не ровно, но сноровка еще не та, да и смелости не хватает.

–Смелее, – подбадриваю её и не удержавшись целую в щечку, – не бойся сделать себе больно, организм лучше тебя знает куда пока соваться не стоит. – Реакция на мои слова и поцелуй следует немедленно.

–Помоги мне. – Шепчет она и отбрасывает одеяло.

Ладно, помогу, – решаю я, а то уже сдерживать возбуждение сил нет и кушать хочется. Накрываю ладонью лобок, растолкав верхние губы прижимаю клитор и на две фаланги погружаю в нее сразу два пальца. Минуты не проходит как она выгибается, выпучивает глаза и со стоном кончает двумя руками прижимая мою не останавливающуюся ладонь к своей промежности.

–Это какова тут что происходит! – Переходящий в визг истеричный крик у меня за спиной и тут же мне в затылок с хрустом ударяется кулак. Не больно, но обидно. Резко поднимаюсь, перехватываю стремящуюся отвесить мне пощечину руку и спустя мгновение скрученная собственным халатом Ольга Анатольевна отдыхает на полу не забывая изрыгать проклятия и грозить мне всеми карами земными и небесными.

–Заткнитесь пожалуйста. – Прошу её. Не понимает и ей в рот отправляется то самое полотенце. – Как ты себя чувствуешь? – Словно ничего не произошло обращаюсь я к закутавшейся до самого носа Марине. – Понравилось? – Не отвечает, лишь испуганно зыркает снова поблескивающими слезинками глазами.

–Ну вот, напугали ребенка до полусмерти. – Я присаживаюсь рядом с хрипящей, извивающейся и пытающейся выплюнуть заткнувшее рот полотенце женщиной. – Мы поговорим, или? – Что-то шипит в ответ через полотенце, но дергаться перестала. – Отлично. – Приняв это за согласие вытаскиваю полотенце.

–Я тебя сука блять по судам затаскаю на хуй ты у меня падла... – Полотенце снова оказывается во рту прерывая лишенный знаков препинания монолог.

–Во-первых, уважаемая Ольга Анатольевна, у вас взрослая дочь, ей 19 лет, если вы не заметили, да и вообще входить без стука неприлично. Во-вторых ваши угрозы бессмысленны так как никакого насилия не было, а пришить мне растление малолетних не получится из-за её возраста. И, поверьте мне, я легко помножу вас на ноль, если вы попытаетесь сделать что-нибудь плохое Марине или мне. И последнее, ответьте мне пожалуйста на вопрос: почему я, посторонний по сути человек, знаю о проблемах и желаниях вашей дочери больше вас, родной матери? – Закончив монолог грубо выдергиваю полотенце из её рта. Молчит. Прекрасно.

–Испугалась, маленькая моя. – Воспользовавшись наступившей тишиной я снова поворачиваюсь к притихшей Марине. Она не шевелится и никак не реагирует. – Ну-ну, – глажу её по голове, – успокойся, твою маму тоже можно понять. Заглянула в комнату, а там над её дочкой измывается страшный дядька, естественно она взбешенной тигрицей бросилась на защиту своего чада. – Я искренне улыбаюсь ей и тут же шепотом спрашиваю поймав еле заметную ответную улыбку. – Тебе было хорошо? – Еле заметно кивает. – Понравилось? – Кивает более уверенно. – Пройдет не много времени, и у тебя появится молодой человек, он полюбит тебя, ты его, и будет еще лучше. – Беру её руку и целую пахнущие интимом пальчики. – Верь мне девочка, так и будет.

–Мне никто не нужен. – Бормочет она и прячется под одеяло. – Я хочу быть с тобой. – Доносится из под одеяла её шепот.

–Нет-нет-нет, – стаскиваю одеяло и глажу её по щеке, – посмотри на меня, я уже старый, лучше я останусь твоим другом, просто хорошим другом. – Улыбаюсь ей, она в ответ и мне становится несказанно хорошо и спокойно: вокруг нет ничего, только её искренняя, открытая и предназначенная только мне улыбка.

–Мама? – Неожиданно выдыхает она заглядывая мне за спину и улыбка исчезает с её лица. – Мама?

Я резко оборачиваюсь и вижу посиневшее, перекошенное яростью лицо. Щупать пульс смысла нет, мне остается только закрыть и в смерти полные тупой злобы глаза, и быстро подхватив на руки труп, вытащить его в другую комнату. «Мама? Мама? Мама? Мама?» – летит мне в спину удивленный голос осиротевшей Марины.

Костя.

Просыпаюсь по будильнику, лежу хлопая глазами и с трудом вспоминаю вчерашний вечер. Голова болит до сих пор. Рядом со мной все еще спит вчера первый раз попробовавшая водки Марина. Это Наташка ей выпить приказал, налила целый стакан – пей. И правильно, собственно, иначе бы она не уснула. А забавно – почти год ездил с этим водителем и не мог запомнить, как его зовут, а после вчерашнего уверен, никогда не забуду. Он не просто молодец – супер молодец! И еще повезло, что местный участковый хорошо знал и меня и мамашу Марины. Приехавшие по вызову скорая и полиция ко мне даже не лезли, Костя их на себя взял дав мне возможность отделаться очень коротким рассказом: приехал, зашел к Марине поздороваться, она пришла следом, вдруг упала и все.

Врачи с заключением тоже заморачиваться не стали сразу заявив – инсульт, без вариантов. Упаковали тело в мешок и сообщив Косте адрес, куда везут, удалились. Полиция просидела со своими бумажками подольше и ушла только когда Костя уже вернулся с моей горничной Натальей. Она тоже молодец, взяла все в свои руки с порога тем самым избавив меня от ответственности и дав возможность сосредоточиться на чуть успокоенной уколом Марине.

Честно: я в первые мгновения очень боялся, что она обвинит меня в смерти матери. К счастью этого не произошло. Более того, мне показалось, что она рада такому повороту событий. Собственно у них с матерью никогда не было теплых, доверительных отношений, чаще ругались, я даже мирил их несколько раз. Так сказать: худой мир лучше доброй ссоры. Так что жили они в состоянии постоянного тихого конфликта. Соответственно, когда на мой прямой вопрос: не винишь ли ты меня, Марина отрицательно покачала головой, я не особо удивился и дальше мы просто сидели обнявшись. Наблюдали за суетой вокруг нас, в унисон отвечали на редкие вопросы, что-то подписывали, а потом руководили сбором вещей.

Деятельная Наташа, доставленная Костей всего за час (и как умудрился в Бирюлево и обратно слетать? – красавчик!), категорически заявила, что либо Марина живет у нее, либо у меня, но тут она девочку одну не оставит. Не согласиться с ней я не мог, хоть и нужна она мне в квартире как бобру мясорубка. У меня и места-то нет! Студия метров 40, спальня и гардеробная. Ночую я не всегда один – и куда её? На первое время – ладно, тем более Наташа обещала у меня пока пожить, поприсматривать. А дальше? Я и дома-то почти не бываю. Кто за ней днем будет ухаживать? А к Наташке – вообще не вариант. Она у меня конечно добрая и предлагала от чистого сердца, но дура: их и так четверо в двушке. Да еще в Бирюлево. Совсем не вариант. Пришлось ехать ко мне.

Костя, еще раз ему респект огромный, не без помощи согласившегося присматривать за открытой машиной участкового, в два захода перевез все собранные хозяйственной Наташей вещи. В основном так и не вытащенные из сумок продукты. И те, что я привез сегодня и доставленные во вторник курьером тяжести, вроде запаса картошки, круп, стирального порошка и так далее. Наташка подгребла все, чтоб не пропало. Вторым рейсом уехало инвалидное кресло и немногочисленные вещи Марины, в основном книги необходимые ей для учебы. И наконец третьим – мы. Вымотанный до шатания Костя был отправлен спать во втором часу ночи. Но не смотря на сильную усталость успел заверить меня, что я могу не переживать, а он завтра займется похоронами и все будет в лучшем виде. Мне оставалось только поблагодарить и выдать 50 тысяч наличными на расходы.

Потом мы наконец-то перекусили быстренько сварганенным Натальей из полуфабрикатов ужином, выпили не чокаясь и легли спать. Наталья на диване, а Марина со мной, не где больше. Вот теперь лежу, туплю и боюсь пошевелиться, как бы не разбудить заграбаставшую мою левую руку и доверчиво прижимающуюся носом к плечу спящую девушку. Приятно. Она так мило спит, такая юная, чистая, доверчивая. Любование прервал звонок мобильного, я быстро ответил не давая трубке основательно расшуметься.

–Не разбудил? – Без приветствия прогудел в трубку голос Петровича.

–Нет, – честно ответил я, – как раз встал, собираюсь.

–Не спеши, разберись и к обеду жду.

–Уже донесли? – Не сдержался я, он хмыкнул, но ответил.

–Не донесли, а сообщили – разные вещи. И твой поступок меня удивил. – После короткой паузы добавил он. – Давай, часам к двум жду. – Петрович сбросил звонок в свойственной ему резкой манере.

Да, Марина – молодец, крепкая девочка. – Продолжил я рассуждать отложив телефон в сторону. – Да, растерялась, но в истерику не впала, сохранила здравомыслие и свойственную ей рассудительность. Вообще истерика – признак незрелости человека, что бы врачи не говорили. Вот и сейчас спит вполне себе мирно.

–Ты обо мне думаешь? – Прервал мои размышления тихий голос девушки. Она говорила не открывая глаз и по прежнему прижимаясь ко мне. Но не так, словно ища защиты, а словно любовница после бурной ночи – очень интимно, трогательно и нежно. Спал я не раздеваясь, тем не менее её нежная доверчивость в сумме с тихим, заспанным голоском меня смутили. Никогда бы не подумал, что такое возможно.

–Да. – Не стал скрывать я и погладил её за ухом. Она чуть потянулась, по прежнему не открывая глаз, еще крепче прижалась ко мне и я с неудовольствием констатировал, что мое гендерное отличие предательски зашевелилось. – Поспи еще. – Шепнул я, поцеловал её в бровь и попытался встать пряча не во время нахлынувшее возбуждение.

–Полежи со мной. – Не отпустила она и моя левая рука принудительно оказалась вставлена между её неподвижных, но от этого не менее соблазнительных ножек. Мозг разорвался напополам. Одна половина голосила – ты старик и она тебе в дочки годиться. Вторая оппонировала, что девочка уже взрослая, утешения сама просит, да и вообще её трусики (хорошо еще, что она в них) очень однозначно мокренькие.

–Проснулись? – Избавила меня от терзаний сунувшаяся в приоткрытую дверь свой любопытный нос Наташка.

–Да, встаем. – Ответил я настойчиво пытаясь избавить руку от эротического плена. Наташка к сожалению дальше не продвинулась, а наоборот со словами: «Займусь завтраком», – убрала свой нос оставив меня наедине с новорожденной нимфоманкой.

–Оставь её мне. – Прошептала в ухо распутница с силой удерживая мою руку на прежней позиции.

–Зачем? – Задал вслух глупый вопрос, а про себя подумал – не все в порядке в Датском королевстве.

–Ты знаешь зачем. – Ответила она ни грамма не смущаясь и чуть приподнявшись на локте заглянула мне в глаза.

–Э-нет, учись сама справляться. – Попробовал отшутиться я чем сделал только хуже.

–Зачем? – Марина состроила удивленную и обиженную мордочку, – У меня есть ты.

–Девочка моя, – пришлось возвращаться мне к прерванному вчера разговору, – я твой друг, верный добрый друг, не больше и не меньше. И с твоей стороны не честно требовать от меня большего. Тем более я тебе в отцы гожусь.

–Но я люблю тебя. – Прошептала она, зло отпихнула мою руку и заблестела слезками в уголках глаз.

–Ну-ну-ну, тихо, тихо, маленькая. – Я воспользовался моментом, свалился с кровати и встав перед ней на колени принялся смахивать побежавшие слезки распространяющей запах её вожделения левой рукой. – Тебе кажется, что ты меня любишь потому, что никого больше не знаешь. Потому, что я был просто добр с тобой и тебе есть за что меня благодарить. Поверь мне, это не любовь.

Может мои слова подействовали, может запах её похоти, или она что-то задумала решив временно сдать позиции, но успокоилась Марина так же быстро, как расплакалась. Успокоилась и уже совсем собралась что-то сказать, как была остановлена снова затрещавшим телефоном за который я схватился с поспешностью утопающего увидевшего спасательный круг.

Звонил Костя, сказал что заедет через час, привезет нотариуса, а то ему без доверенности ни тело не отдадут, ни похоронами нормально не заняться. Воспользовавшись звонком я прошмыгнул вон из комнаты по пути в ванну махнув Наталье чтоб помогла Марине встать и собраться к завтраку.

–Вот, блин. – Невольно вывалилось из меня когда я зашел в ванную комнату: на полке, что ранее занимали только мои бритвенные принадлежности, теперь красовался ряд пузырьков с парфюмерией типично женского направления. До кучи в стаканчике стояли три зубные щетки вместо одной моей. – Теперь в ванной спокойно не полежать. – Сквозь зубы процедил я прикидывая какое из двух полотенец еще чистое и заранее представляя как какая-то особа будет моим помазком, из волоса барсука и ручкой из слоновой кости, намыливать себе лобок и ноги, а потом брить все это моей, между прочим сделанной на заказ, бритвой!

Нормально принять душ и привести себя в порядок, как и прогнозировалось, мне не дали. Далее события понеслись вскачь ломая об колено все мои привычки и отточенный годами порядок. Причем не просто ломая, а ломая цинично, демонстративно презирая мое мнение по этому поводу, и горделиво, словно так и должно быть, наслаивая все новые и новые нестроения.

Сперва, стоило мне побриться и расслабиться под душем, в дверь моего, не рассчитанного на гостей совмещенного холостяцкого санузла, постучалась Наташка и попросила поторопиться, так как Марина хочет писать, а она девушка и терпеть ей вредно для здоровья. Ладно, поторопился. Но стоило мне выйти, как пришлось таскать её туда сюда до боли прикусывая язык чтоб не скомпрометировать себя торчащим в районе паха полотенцем.

Потом, стоило мне вздохнуть с облегчением и спокойно одеться без шаловливого внимания принимающей ванну Марины и внимательных взглядов помогающей ей Наташки, в дверь позвонили. Я думал это Костя и обрадовался звонку как ребенок Деду Морозу. Облом – на пороге стояла одетая в аляпистое и эффектно подчеркивающее её фигуру пальто Маша, а рядом с ней не менее сексуально выглядящая Алина. Последняя еще и без следа вчерашнего наклюкивания. Так сказать – завидуйте все моей молодости, здоровью и прекрасному метаболизму.

Эта красавица, имею ввиду Алину, пришла в себя еще вчера вечером, и первым делом решила позвонить мне, поблагодарить и извиниться. На звонок ответил Костя, все рассказал, ничего не утаил и вот, пожалуйте результат: в полку добровольных помощников прибыло. На шум из ванной высунулась Наташка и очень обрадовалась подоспевшей кавалерии: поместить в ванну сухую Марину оказалось много проще, чем вытащить мокрую, а о том, что у меня в ванной нет никаких приспособлений для помывки инвалидов, они почему-то забыли. Я конечно подозреваю, что Марина о них забыла специально, рассчитывая, что Наталья никуда не денется и, несмотря на все её ревнительное отношение к нравственности, будет вынуждена обратиться за помощью ко мне. Обломалась. Помогать отправилась Алина, а Маша начала досаждать мне соболезнованиями, восторгами и расспросами мешая спокойно завтракать. Прервала поток её охов-ахов наконец-то вышедшая из ванной Алина.

–Что так долго? – Не сдержал я невежливого вопроса.

–Ну... – Смутилась Алина, немного покраснела и выкрутилась констатаций: – Марину надо в комнату отнести.

Надо так надо. Я поднялся из-за стола, зашел в ванную комнату, легко подхватил замотанную в три полотенца девушку и отнес на кровать.

–А меня побрили. – Шепнула она мне на ухо и озорно сверкнула глазками когда я опускал её на кровать.

–Что значит, побрили? – Ошарашено, поэтому прекрасно слышно всем присутствующим, спросил я и посмотрел на Алину, последняя густо покраснела.

–Ну, там побрили. – Не моргнув глазом ответили Маринка и продолжила с детской непосредственностью. – Алина сказала, что девушки, в моем возрасте, должны присматривать за растительностью и предложила мне побриться. Так что у меня теперь все как у взрослой: гладенькие ножки и все аккуратненькое там. – Закончив вогнавший в краску и Наталью и Алину спич она довольно улыбнулась. Я, понимая чем и как её брили, обреченно обвел собравшихся взглядом и, наткнувшись на красное от сдерживаемого смеха лицо Маши не выдержал, рассмеялся. Последовавшее веселье не поддержала только Наталья, я её понимаю – голова не та, не может в такой голове уложиться смех спустя немногим более 12 часов после смерти. Продолжалось веселье не долго, в дверь снова позвонили и этот звонок я воспринял как избавление – Костя пришел.

Это действительно был он в сопровождении нотариуса, молодящейся женщины лет 50. Поговорить нам не дали. Одевавшие Марину Наталья и Алина категорически заявили, что последней катастрофически нечего надеть! Оно, конечно, разумно, зачем ей раньше была нужна одежда? На кровати в бальном платье лежать? Вот у нее и был необходимый минимум, да и сама она предпочитала практичные футболки и шорты. Теперь же выяснилось, что у нее в наличии один бюстгальтер, который ей давно мал, трое кошмарных хлопковых трусов, пять футболок, двое шортов и. И все, если не считать старого пуховика и безразмерных теплых штанов.

Высказывая это обе, до кучи, еще и смотрели на меня как на врага народа. Да – я её кормил, обеспечивал образование, про «одевал» речи не было. В конце концов у нее мать есть. Вернее была. Вслух я этого естественно не сказал. Молча зашел в гардеробную и взял из сейфа еще 50 тысяч.

Разделавшись с этим я наконец-то сел пить приготовленный Машей кофе. Между прочим рестретто, явно Алина проинформировала. Пить кофе и готовиться к продолжению работ по разносу моего устоявшегося распорядка. Так сказать – спасибо вам большое, уважаемая Ольга Анатольевна. На этом свете вы меня пытались достать, но лишь забавляли, а с того света, едва успев туда отправиться, уже задолбали. Уж не знаю на что списывали окружающие мой печально задумчивый вид, но от меня временно отстали дав спокойно насладиться кофе. К сожалению без сигареты. Но это ладно, один день перетерплю, вот только один ли?

И опять пришел на выручку Костя. Очень правдоподобно изобразив входящий звонок, он отчитался, что звонил Павел Моисеевич подтвердил встречу и попросил не опаздывать. Я вскочил как ужаленный – а-я-яй, забыл-забыл – бежать пора. Мгновенно оделся и провожаемый дружными заверениями, что все будет в порядке, слинял, напоследок пожав Косте руку, чего никогда не делал: «Спасибо Костя, во век твою догадливость не забуду!» – отсемафорил ему взглядом и не без удовольствия увидел в ответ: «Да ладно, не стоит».

Гвоздь.

Хорошо-то как! Вырвавшись из дома, я решил не ехать сразу к Петровичу. Договаривались на два, вот к двум и поеду, а время только 12, соответственно у меня еще как минимум час. Рассудив так, решил сперва заехать в галлерею, повидать Светлану. Ловко обрулив куцие субботние пробки уже через 15 минут парковался около входа.

Светланы не было и это меня почему-то расстроило. Не так что совсем расстроило, но пообщаться сейчас я хотел именно с ней. Послушать её звонкий искренний смех, насладиться едкими комментариями по какому-нибудь вопросу. Да и просто посмотреть в её карие, умные глаза. Вот, хотел, а её нет. Тем не менее я, побродив немного по выставке, что быстро надоело, решил перекусить и спустя те же 15 минут припарковался на удачно освободившееся место точно напротив входа в ресторан «Киш-Миш».

Стоило мне устроиться за столиком и продиктовать официанту заказ затарахтел телефон, я ответил.

–Привет. – Отдаленно знакомым голосом поздоровалась трубка.

–Привет-привет. – Нейтрально ответил я пытаясь сообразить, с кем имею честь.

–Это Света, с которой, ну мы познакомились у Юрия Петровича.

–Солнышко, я узнал. – Не очень-то и соврал я.

–Правда? – Обрадованно спросила она.

–Я тебе когда-нибудь врал?

–Прости. – Немедленно извинилась Света. – А что у тебя с голосом, он такой грустный.

–Ничего, устал просто.

–Бедненький. – Тупо противно проблеяла она в трубку и тут же сменила тон на более бодрый. – Знаешь, а я по тебе скучала.

–Правда? – Не упустил возможность задать ехидный вопрос я.

–Да. – Уверенно ответила она. – Я даже в Интренете твою фотографию нашла.

–Очень мило. – Буркнул я, но она не услышала сарказма и увлеченно затараторила, излишне елейно, с придыханием, и так противно пошло, что я заслушался, рассуждая: как далеко может зайти её идиотизм.

–Мне так хочется, чтобы снова бегали те мурашки, что будили твои пальцы. Знаешь, у меня никогда такого не было, я словно летала над цветочной поляной, голая, и теплый ветер ласкал мое тело... – И та-та-та, та-та-та. Что она несла – я не слушал, так, что-то поддакивал в трубку и говорил какие-то глупости вроде «ты вгоняешь меня в краску». Потом сослался на подъехавшего собеседника и сбросил вызов оборвав её не полуслове. Ко мне действительно пришли, только не собеседник, а официант. Но насладиться кием из урюка с кокчойли не дали, снова зазвонил телефон.

–Привет. – Сказала трубка девичьим голосом.

–Привет. – Ответил я и удивленно пошевелил бровью немедленно узнав собеседницу – Кристина.

–Это Кри... – Начала представляться она, но я оборвал её на полуслове.

–Кристиночка, сладкая, я конечно не молод, но склерозом не страдаю.

–А я бы и не обиделась, если бы не узнал. – Без ноток обиды на мою грубую отповедь ответила она. – У тебя сотни контактов, а мы виделись лишь раз.

–Прости, – поспешил исправиться я признав её правоту, – что-то навалилось столько всего за последние дни.

–Не извиняйся, я понимаю, просто я. – Девушка замолчала.

–Что? – Устав слушать тишину потребовал я продолжения.

–Я соскучилась.

–А как же Света? – Ехидно уточнил я.

–Каждый сам за себя. – Не стала играть в непонимашку она.

–Даже так? – Удивился я и не стал этого скрывать.

–Именно так. – Жестко ответила девушка еще раз меня удивив.

–А знаешь, она мне звонила буквально только что. – Не стал скрывать я.

–Я знаю.

–Откуда?

–Признайся, иначе бы ты меня не узнал. – Усмехнулась Кристина еще раз очень порадовав меня своей сообразительностью.

–А ты не только красивая, но и проницательная девушка. – Засмеялся я.

–Мы с тобой еще увидимся. – Четко проговорила она и бросив на прощание, – мне пора. – Повесила трубку.

–Однако. – Сказал я вслух и задумчиво посмотрел на погасший экран телефона. Что-то мне кажется, что у Петровича они будут обе и будет весело.

Я неспеша разобрался со сладостями, с удовольствием выкурил две сигареты подряд и расплатившись вышел на улицу. Купил в ближайшей палатке два абсолютно одинаковых букета из семи роз с зеленью, и с удовольствием потянувшись примастился за рулем. Погода, в отличии от вчерашнего дня, радовала: не было вчерашних тяжелых, низкоползущих туч, так – облачка, все еще серые, но уже местами продырявленные веселыми солнечными лучами.

Как не тормозил, а к поместью Петровича приехал на 15 минут раньше. Ну да ладно. В этот раз охранник ни с кем не советовался, просто заглянул в машину, убедился что я один и ворота немедленно открылись. Снова гостевая парковка, тот же электрокар, но за рулем не ливрейный лакей, а охранник в обычном костюме. Из необычного по дороге я приметил лишь то, что охраны вокруг поместья больше раза в три. Очередной охранник проводил через пустую гостиную в кабинет Петровича, где меня и встретил хозяин в компании какого-то глубокого старика.

–О! Вот и герой нашего времени! – Приветствовал он не вставая с дивана. – Проходи, знакомься.

–Александр. – Представился я пожимая морщинистую, не по стариковски крепкую руку всю синюю от татуировок.

–Гвоздь. – Каркнул новый знакомый и ухмыльнулся почувствовав как дрогнула моя рука. – Вижу ты меня знаешь. – Довольно осклабился он.

–Не бзди, Сашка, – засмеялся Петрович, – садись, выпей с нами, перекуси с дорожки, да рассказывай, о чем с Васькой смоленским раскачивал.

Я, включив все резервы самообладания, спокойно сел в кресло, выпил предложенную рюмку полугара и неспеша закусив канапе из бородинского хлеба, копченого сала и оливки, обстоятельно и ничего не скрывая рассказал о своем визите в Смоленск. А куда деваться? Куда деваться мля?! Тут не о своих интересах думать надо. И даже не об интересах банка – жить хочется. Хоть на одном слове поймают – все! Эти люди не увольняют.

–Неплохо срослось. – Проскрипел Гвоздь когда я закончил. – Обстоятельно. И ты молодец, – обратился он ко мне, – с пониманием, что дурак. – Он внимательно посмотрел на меня ища реакции на оскорбление, я молча посмотрел ему в глаза постаравшись придать взгляду как можно более заинтересованное выражение. Он удовлетворенно кивнул. – Дурак, но дурак достойный. – Завершил Гвоздь кивком разрешая Петровичу говорить.

–Ты в курсах, что Серый слился? – Спросил он.

–Мне показалось, что он что-то задумал, когда мы говорили последний раз. – Как можно более нейтральным голосом ответил я. – Но я не предполагал, что он способен на такую глупость.

–Вот ты молодец, был. – Снова вернулся к разговору Гвоздь и у меня внутри все сжалось. – Про Васю как есть рассказал, даже про Незнайку на Луне не забыл, и это правильно, а сейчас врешь. Зачем? – Он наклонился к столу и разлил по стопочкам полугар. – Накось, выпей, и рассказывай. – Сказав это Гвоздь улыбнулся так, что я понял – живым мне отсюда выйти будет очень сложно.