Текст книги "Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 28 страниц)

Государь показал на мальчика, катавшегося в судорогах на панели, и на убитого казака, лежавшего на улице.

   – Это кто такой?

   – Максимов, ваше императорское величество.

   – Царствие ему небесное. Всё из-за меня... из-за меня...

Кучер осадил карету. У неё была выбита спинка, но ехать было можно. Полковник Дворжицкий подъехал с санями.

   – Ваше императорское величество, умоляю вас, – сказал он, – садитесь в сани, едем во дворец.

Государь спокойно посмотрел своими прекрасными глазами на полицмейстера и сказал:

   – Погоди...

Фрол снял шапку и сказал со слезами в голосе:

   – Ваше императорское величество, царь-батюшка, садитесь, не то злодеи убьют.

Государь махнул кучеру рукою и обратился к следовавшему за ним Кулебякину:

   – Кулебякин, там ещё казак... Что с ним?

   – Это Лузенко, ваше императорское величество, он, кажется, только ранен.

Государь ещё раз перекрестился.

   – Ужасно, – сказал он, – хуже, чем на войне. Это что же? – обратился он к Дворжицкому, показывая на Рысакова. – Этот и бросил?

   – Так точно, ваше императорское величество.

Государь подошёл к Рысакову.

   – Ты кто такой? – строго, но не сердито сказал государь.

   – Мещанин, – хмуро, глядя в землю, ответил Рысаков. – Грязнов!

Смотри ты у меня! – Государь погрозил пальцем в белой перчатке Рысакову.

   – А где взорвало? – сказал государь и пошёл к тому месту, где в снегу чернело круглое отверстие воронки взрыва.

Государь был совершенно спокоен. Он знал, что у него есть долг перед убитыми и ранеными, долг перед собравшейся толпою. Он не может ничем показать своего волнения или растерянности.

Кто-то из толпы громко спросил:

   – Что с его величеством?

   – Слава Богу, ничего, – сказал государь и услышал, или ему только показалось, что он услышал, как кто-то мрачно и угрюмо сказал:

   – Погоди, ещё рано благодарить Бога...

В тот же миг как бы огонь охватил государя. Страшный грохот оглушил его. Всё потемнело перед глазами, всё исчезло. Государь ощутил холодное прикосновение снега к лицу, страшную, невыносимую боль в ногах, на мгновение перед ним мелькнуло чьё-то совсем незнакомое лицо, и государь, застонав, закрыл глаза.

Студент Гриневицкий, двадцати одного года, быть может, после Желябова и Перовской самый убеждённый в необходимости «акта», сказал: «Погоди, ещё рано благодарить Бога», – и выхватив из-под полы круглую бомбу, завёрнутую в носовой платок, обеими руками с силой бросил её к ногам государя.

Взрывом оторвало государю обе ноги выше колена, и государя отбросило к панели Екатерининского канала, где он и лежал в полузабытьи, хватая руками снег и тихо стеная. Этим же взрывом поразило Гриневицкого, и тот лежал без признаков жизни у самой решётки канала.

Толпа в панике разбежалась во все стороны...

Было три часа двадцать пять минут. Государь, прострадав около часа, тихо скончался.

Дворцовый комендант послал скорохода приказать приспустить императорский штандарт на середину мачты».

Убийство Александра II вызвало в стране шок. Но террористы просчитались: не произошло желаемого народного восстания. В городах не появились баррикады, а в деревнях и сёлах не взялись за вилы и топоры. Крестьяне же восприняли акт убийства Царя-Освободителя так:

«Царя убили дворяне за то, что он дал мужикам волю».

Великий князь Николай Николаевич-Старший вместе с сыновьями оказался одним из первых, кто принёс присягу своему племяннику, новому всероссийскому императору Александру III. Тот был за то премного благодарен, поскольку единство династии в такие трагические и взрывоопасные дни всегда значило многое.

В апреле 1881 года организаторы и непосредственные участники цареубийства по приговору суда были повешены. В следующем году на месте покушения на императора Александра II была сооружена церковь Воскресения (храм Спаса на Крови). Великий князь Николай Николаевич, высоко чтивший память старшего брата, внёс на сооружение церкви большую сумму денег.

* * *

В 1889 году великий князь Николай Николаевич отметил 25-летие своего пребывания на посту генерал-инспектора кавалерии русской армии. По такому случаю император Александр III подписал высочайший благодарственный рескрипт.

Оставаясь внешне в стороне от больших дел в жизни империи, генерал-фельдмаршал продолжал влиять на государственные «заботы». Новый государь жаловал дядю своим вниманием и во многом полагался на его действительно большой жизненный опыт. В семье Романовых Николай Николаевич был, естественно, прежде всего военным авторитетом.

В 1881 году он был назначен «присутствующим» в Особой комиссии, которой руководил генерал-адъютант графа Павла Евстафьевича Коцебу. Комиссию образовали для пересмотра «милютинской системы военного управления». Известно, что великий князь не раз подвергался не самым лестным отзывам министра-реформатора. Известно и то, что новый военный министр Ванновский хотел переделать многое из того, чем гордился его предшественник.

Когда Особая комиссия закончила свою работу в срок, назначенный государем, то её выводы совпали с мнением «присутствовавшего» в ней великого князя. Он на последнем заседании комиссии высказался так:

   – Дмитрия Алексеевича Милютина можно считать образцовым главой Военного ведомства империи. Он перестроил её военную организацию. В результате чего последняя турецкая война русским оружием была выиграна.

   – Однако, ваше высочество, ваши споры с Милютиным, особенно в Болгарии, под Плевной, общеизвестны.

   – Ну и что из этого? Войну он видел по-своему, а Дунайской армией командовал я. Мы с ним расходились во взглядах, уважая друг друга.

   – Тогда что вы предлагаете в заключительный акт нашей комиссии?

   – Первое: признать, что милютинская система военного управления серьёзных дефектов не имеет. Она жизненна и себя оправдала уже сразу после Крымской войны. Надеюсь, что возражений на это я здесь не услышу.

   – Комиссия согласна с этим, ваше высочество. А второе?

   – Второе вот что. Дефекты, которые комиссия обнаружила, подлежат устранению. Но они – я это подчёркиваю – несущественны. Это лишь частные изменения в милютинской системе. Не больше.

Николаю Николаевичу-Старшему тогда удалось отстоять доброе имя Милютина, такого же, как и он, заслуженного военного человека. А деятельному и честолюбивому Ванновскому так и не удалось войти в отечественную историю большим «контрреформатором»...

Великому князю довелось участвовать в работе не только Особой комиссии. Он являлся, к примеру, председателем комиссии по составлению проекта Положения о полевом управлении войск. Вот где особенно пригодился его опыт главного командования полумиллионной Дунайской армией: её мобилизацией, развёртыванием на Балканском театре военных действий, ведении операций.

Николай Николаевич-Старший не раз выступал в академических классах с лекциями, которые обычно касались прежде всего «его войны», давшей балканскую славу русскому оружию. Он любил отвечать на вопросы заинтересованных слушателей после лекции.

   – Была ли у турок в Болгарии сильная полевая армия, ваше высочество?

   – Вне всякого сомнения, была.

   – Почему тогда она не дала нам ни одного большого полевого сражения?

   – Потому что в её основе лежали «тактические» корпуса, которые так и не стали «стратегической единицей».

   – Вы, ваше высочество, говорите об упущениях султанского главнокомандующего Абдул Керим-паши?

   – Упущения были не только у него, а у всей военной организации Турции.

   – А как турки сейчас оценивают свою армию в той войне? Вам известно о том?

   – Конечно, известно. Я стараюсь следить за всем, что пишут о Балканах 70-х годов. Позвольте, я зачитаю вам один отрывок из книги Иззет Фуад-паши...

Великий князь эту книгу, «Упущенные благоприятные случаи», отличал от многих, написанных о Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. Автор среди прочего о своей армии писал и такие строки:

«Армия походила на огромный эскадренный броненосец первого класса, неспособный двигаться в бурю и мечущий из своих недр дивизии, которые, подобно торпедам, одни за другими исчезали в океане русских императорских войск, оставляя после себя быстро затыкавшиеся дыры»...

* * *

В последние годы жизни генерал-инспектор кавалерии, носивший и звание инженер-генерала, многое сделал для переустройства конных войск. Прошли преобразования и инженерных войск, значимость которых становилась всё больше. Ведь оставалось всего полтора десятилетия до XX столетия. В его начале империи Романовых пришлось пройти через войну с Японией, чтобы «рухнуть» на финишной прямой Первой мировой войны.

К чести генерал-фельдмаршала Николая Романова, он смотрел далеко вперёд в переустройстве русской полевой армии. Он словно предвидел грядущие испытания русской армии, которая после реформ Милютина стала массовой. Понимая, как много значит для войск полевая выучка в мирное время, великий князь стал одним из инициаторов проведения крупных манёвров. Основополагающие идеи звучали так:

   – Армия должна в мирное время учиться воевать...

   – Начальники от полкового командира и старше должны уметь водить войска не только по топографической карте...

   – Доучиваться на войне – значит платить зазря кровью и людьми...

   – Верны суворовские слова: тяжело в учении – легко в бою...

Император Александр III в отечественной истории был мудрым самодержцем. И суть идей своего прославленного на войне дяди принял сразу, без всяких оговорок и сомнений. Во второй половине 80-х годов в России прошёл ряд широкомасштабных армейских манёвров, которые поражали воображение иностранцев – военных наблюдателей и дипломатов.

После каждых таких манёвров в европейские столицы из Санкт-Петербурга летели шифрованные депеши военных агентов (атташе). Суть их на разных языках была одна:

   – Россия к чему-то готовит свою полевую армию...

   – Фельдмаршал Романов разворачивал в поле одновременно войска двух военных округов...

   – На манёврах присутствовал сам император...

   – На разбор манёвров русской армии у границы иностранных наблюдателей не пригласили...

О «заинтересованном беспокойстве» иностранных военных агентов в городе на Неве доносили российские дипломаты из столиц Европы. Великий князь обычно «накладывал» на эти донесения такую устную резолюцию:

   – Хитрецы какие! Посмотрели своими глазами на наши учения в поле, да ещё хотят на разборах манёвров пошпионить. Честь надо знать, господа хорошие...

Манёврами «больших войсковых масс» формально руководил сам государь, который имел немалые личные заслуги в Русско-турецкой войне 1877—1878 годов. То есть неплохо знал военное искусство. Но всё же роль общего руководителя император отдавал опытному полководцу, своему дяде Николаю Николаевичу-Старшему.

В 1886 году прошли два крупных армейских учения: войска гвардии и столичного военного округа участвовали в манёврах под Красным Селом и Усть-Ижорой. С этой поры Красносельские учения стали традиционными вплоть до 1914 года, то есть до самого начала Первой мировой войны. В полках лейб-гвардии о них говорили так:

   – Николаевские учения...

В том же году в окрестностях Брест-Литовска состоялись манёвры войск приграничных Варшавского и Витенского военных округов. Учения проходили на территории трёх современных государств: Белоруссии, Литвы и Польши.

Через два года, в 1888-м, прошли большие Елисаветградские манёвры. Иностранные наблюдатели отмечали их размах, умение войск «вести» себя в полевом бою.

В 1890 году состоялись манёвры на Балтийском побережье, под Нарвой, и на Волыни, то есть в приграничье.

В первом случае отрабатывались задачи обороны столичного Санкт-Петербурга с суши, «со стороны Восточной Пруссии».

Во втором для манёвров привлекались два «противостоящих» друг другу военных округа – Киевский и Варшавский. В них участвовало 130 (!) тысяч войск. Для того времени эта цифра впечатляла. На Волыни, на территории сразу нескольких губерний разыгралось настоящее встречное сражение двух больших армий, и не на штабных картах.

На этих манёврах и смотрах войск великий князь всегда находил время посетить те полки, в боевых формулярах которых значились Балканы. Он встречался с героями Шипки – пехотными Орловским, Брянским, Елецким и Севским полками. Посетил лагерь 3-й пехотной дивизии под Нижним Новгородом. Всегда рад был встречам с гренадерами – героями Плевны. А на полевых учениях и в казармах гвардии великий князь был дорогим гостем, принимаемым с поразительным «душевным увлечением, неподдельной любовью и обожаемостью».

На этих встречах, которые не всегда отличались строгой официальностью, старый полководец вёл себя, как правило, непринуждённо. Он мог в общении с нижними чинами, например, сказать:

   – Орловцы! Шипкинские герои! Ну как и мне и России вас не любить и не славить?!.

   – Посмотрел сегодня на вас, гренадерский Сибирский полк. Верю, что новому Осман-паше через вас тоже не продраться...

   – Севцев в пример другим полкам ставлю. Мишени прицельно дырявили, как лучшие гурковские егеря...

   – Что смотрите на меня, богатыри елецкие? Повоевали в поле, так пригласите к столу. Посмотрим, сколь искусны ваши кашевары...

* * *

На Волынских манёврах генерал-фельдмаршал Николай Николаевич-Старший появился перед войсками в последний раз. По настоянию врачей он прямо с манёвров, из города Ровно отправился в Крым, в свою любимую Алупку. Там он вскоре скончался.

О смерти полководца из дома Романовых в России было объявлено высочайшим манифестом императора Александра III. В манифесте указывалось, что вся жизнь великого князя «была посвящена ревностному служению Престолу и Отечеству и ознаменована подвигами, стяжавшими ему доблестное имя».

Со всеми подобающему сану и воинскому званию почестями тело великого князя особым траурным поездом по железной дороге было перевезено из Крыма в Санкт-Петербург. Император лично вместе с великими князьями принял гроб из вагона, а позже снял его с катафалка и нёс к могиле.

Погребение Николая Николаевича-Старшего состоялось в Петропавловском соборе, в родовой усыпальнице Романовых.

«Пушечный салют известил население о совершении последнего акта при переходе в загробный мир обожаемого Великого Князя» – так писала популярная в старой России газета «Русский инвалид».

Для отдания последних воинских почестей был назначен отряд под общим начальством генерал-адъютанта князя Оболенского. В состав отряда вошли: Николаевское инженерное училище, два батальона лейб-гвардии Преображенского полка, два батальона лейб-гвардии Семёновского полка, лейб-гвардии Сапёрный батальон, роты 4-го стрелкового Императорской Фамилии батальона, вторых батарей лейб-гвардии 1-й и 2-й артиллерийских бригад и 1-й Его Величества батареи гвардейской конноартиллерийской бригады.

Почётный караул состоял из эскадрона со штандартом лейб-гвардии Уланского полка, шефом которого великий князь стал в день своего рождения. Император Александр III сказал тогда напутственное слово эскадронному командиру:

– Постарайтесь в почёте отстоять примерно. Все послы на вас будут смотреть. Народ тоже. Прощаетесь не только с полковым шефом, а с героем Болгарской войны. Освободителем южных славян. Честь ему и вам.

* * *

Последние государи Романовы – и Александр III, и Николай II – отличались крепкими узами семейственности, к бракосочетаниям относились исключительно всерьёз, их дети были многочисленны и любимы родителями. На этом фоне можно утверждать, что семейная жизнь Николая Николаевича-Старшего не сложилась.

Женитьба на принцессе Александре Петровне Ольденбургской счастья великому князю, прямо скажем, не принесла. Супруги имели двух сыновей – великих князей Николая и Петра. После рождения младшего в 1864 году брак фактически распался.

Удручённая неверностью мужа и его отчуждённостью, великая княгиня Александра Петровна вначале уехала из России за границу. Потом она всё же вернулась в отечество, но не в ставшую ей чужой столицу, а в Киев. Там вскоре приняла монашество в ею же основанном женском Покровском монастыре.

Николай Николаевич начиная с 1865 года состоял в многолетней связи с артисткой балета Екатериной Числовой, хотя официально разведён с принцессой Ольденбургской, ставшей монахиней, не был. От этой связи родилось четверо детей: сыновья Владимир и Николай, дочери Ольга и Екатерина.

Естественно, внебрачные дети в семью Романовых приняты быть не могли. Однако император Александр III хотя и не одобрял поведения своего дяди, но всё же не оставил детей его и балерины Числовой без внимания. В 1883 году он высочайше пожаловал им фамилию «Николаевы» и дворянское достоинство.

Великий князь Николай Николаевич-Младший в своей жизни во многом повторил отцовский путь. Окончил Николаевскую академию Генерального штаба с серебряной медалью. В начале Русско-турецкой войны 1877—1878 годов в звании капитана состоял при отце. За форсирование Дуная и бой на Систовских высотах был награждён орденом Святого Георгия 4-й степени. За Шипку удостоился Золотого оружия – сабли с надписью «За храбрость». Войну окончил в 22 года в звании полковника.

После войны около 12 лет прослужил в лейб-гвардии Гусарском полку, командуя дивизионом и полком. Затем стал командующим 2-й гвардейской кавалерийской дивизии. В 1895 году был назначен генерал-инспектором кавалерии. В 1901 году стал генералом от кавалерии. В революционном 1905 году получил должность главнокомандующего гвардии и Санкт-Петербургского военного округа.

В Первую мировую войну великий князь Николай Николаевич-Младший стал Верховным главнокомандующим русской армии. В августе 1915 года был смещён с поста по настоянию Григория Распутина и императрицы Александры Фёдоровны и назначен наместником на Кавказе и командующим войсками Кавказского фронта.

2 марта 1917 года Николай II при отречении с престола вновь назначил великого князя Верховным главнокомандующим, но тот под давлением Советов и Временного правительства 11 марта был вынужден отказаться от этого поста. 9 марта был награждён орденом Святого Георгия 2-й степени за успехи кавказских войск (ими командовал генерал от инфантерии Н.Н. Юденич).

Затем жил в Крыму, откуда в 1919 году эмигрировал вначале в Италию, а после во Францию. В эмиграции являлся высшим руководителем всех русских военных организаций, но участия в политической жизни не принимал. В среде белой эмиграции считался одним из претендентов на российский престол. Умер в 1929 году. Похоронен, как младший брат Пётр, в городе Ницце.

Великий князь Пётр Николаевич больших высот в военной службе не достиг, хотя имел чины генерал-лейтенанта и генерал-адъютанта. Числился в списках ряда частей лейб-гвардии. Был женат на дочери черногорского короля Николая Негоша княжне Милице. Супруги имели трёх детей: дочерей Марину и Надежду и сына Романа.

В 1904 году император Николай II назначил великого князя генерал-инспектором по инженерной части. Он пробыл в этой должности всего четыре года. После этого состоял почётным членом Николаевской инженерной академии. Увлекался церковной архитектурой. Стал известен проектом памятника русским воинам, павшим в Японской войне, который построили в городе Мукдене. Участник Первой мировой войны. В1917 году эмигрировал во Францию, где и умер спустя четырнадцать лет.

* * *

Правление последних Романовых привнесло в традиции русской армии правило присвоения имён членов императорской фамилии наиболее прославленным воинским частям. Причём имена были не только государей, наследников-цесаревичей и великих князей, но и императриц и великих княгинь. И разумеется, членов семей венценосцев из иноземных династий, прежде всего из германской земли. Впрочем, Россия была не нова в таком армейском новшестве. Она следовала стародавним традициям европейских монархий.

Особенно много именных полков, артиллерийских бригад и батарей в армии и кораблей на флоте возникло в 1914 году, перед Первой мировой войной. Перечень их поражал (или не поражал) воображение современников, как россиян, так и иностранцев:

– лейб-гвардии 1-й Стрелковый Его Величества полк,

   – лейб-гвардии 4-й Стрелковый Императорской фамилии полк,

   – Кавалергардский Её Величества Государыни Императрицы Марии Фёдоровны полк, лейб-гвардии Его Высочества Наследника Цесаревича полк, лейб-гвардии Уланский Её Величества Императрицы Александры Фёдоровны полк,

   – 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский Императора Александра II полк,

   – 6-й гренадерский Таврический генерал-фельдмаршала Великого Князя Михаила Николаевича полк,

   – 2-й Кубанский пластунский Её Императорского Величества Великой Княгини Ольги Николаевны батальон,

   – 3-й драгунский Новороссийский Её Императорского Величества Великой Княгини Елены Владимир ровны полк,

   – 3-я Конно-артиллерийская Императора Александра I батарея...

Что касается европейских монархов, их наследников и членов императорских и королевских фамилий, то и этот список выглядел достаточно впечатляюще. Ко всем почестям такие венценосные дарители своих имён полкам русской армии имели законное право носить парадные мундиры «именных» полков: лейб-гвардии Кексгольмский Императора Австрийского полк, лейб-гвардии Санкт-Петербургский Короля Фридриха Вильгельма III полк,

   – 8-й гренадерский Московский Великого Герцога Мекленбург-Шверинского Фридриха полк,

   – 1-й пехотный Невский Его Величества Короля Эллинов полк,

   – 6-й пехотный Либавский Принца Фридриха Леопольда Прусского полк,

   – 18-й пехотный Олонецкий Его Величества Петра I Короля Сербского полк,

   – 54-й пехотный Минский Царя Болгарского полк,

   – 9-й уланский Бугский Его Королевского Высочества Эрц-Герцога Австрийского Франца-Фердинанда полк,

   – 18-й драгунский Северский Короля Христиана IX Датского полк...

К слову сказать, имена глав и членов иноземных династий носили только армейские части и только из регулярных войск. Они никогда не давались полкам, пластунским батальонам и артиллерийским батареям казачьих войск России – Донского и Кубанского, Терского и Уральского, Оренбургского и Астраханского, Сибирского и Семиреченского, Забайкальского и Амурского, Уссурийского и Енисейского. Их воинские части носили имена царей, прославленных полководцев и казачьих атаманов:

   – 1-й Донской казачий генералиссимуса Суворова полк,

   – 3-й Донской казачий Ермака Тимофеевича полк,

   – 4-й Донской казачий графа Платова полк,

   – 17-й Донской казачий генерала Бакланова полк,

   – 1-й Запорожский Императрицы Екатерины Великой Кубанского казачьего войска полк,

   – 1-й Кавказский генерал-фельдмаршала князя Потёмкина-Таврического Кубанского казачьего войска полк,

   – 1-й Кизляро-Гребенской генерала Ермолова Терского казачьего войска полк,

   – 5-й Оренбургский казачий атамана Могутова полк,

   – 1-й Сибирский казачий Ермака Тимофеевича полк,

   – 1-й Амурский казачий генерал-адъютанта графа Муравьёва-Амурского полк,

   – 6-й Кубанский пластунский Его Величества батальон,

   – 1-я Забайкальская казачья Его Императорского Величества Наследника Цесаревича батарея...

Такое отношение к казачеству было вполне понятно. Начиная со времён Екатерины Великой в казачьих войсках забыли о прежних вольностях и бунтарстве. Яицкое возмущение и пугачёвщину не «праздновали», хотя песни о знаменитом разбойнике Стеньке Разине пелись и на семейном застолье, и на праздниках в станицах, и в походной жизни.

Объяснение тому видится легко и просто. Казачьи войска, равно как и гвардия, были опорой самодержавной власти Романовской династии во всех смутных временах.

Более 300 лет династия опиралась на военную силу. Считалось, что так будет в истории государства Российского вечно. Но пришёл февраль 1917-го, испытания которого Романовы не выдержали. И казачье сословие страны вместе с ними не выдержало тоже.

Романовы, которые неустанно пеклись о «становом хребте» императорской власти, то есть о военной силе в лице армии и флота, не забывали о наименовании воинских частей фамилиями полководцев и флотоводцев, даже простых героев войн, которые вела Россия. (Впрочем, это была устоявшаяся традиция во многих европейских и неевропейских государств.) Такими воинскими коллективами были:

   – 11-й гренадерский Фанагорийский генералиссимуса князя Суворова полк,

   – 4-й гренадерский Несвижский генерал-фельдмаршала князя Барклая-де-Толли полк,

   – 10-й гренадерский Малороссийский генерал-фельдмаршала графа Румянцева-Задунайского полк,

   – 3-й пехотный Нарвский генерал-фельдмаршала князя Михаила Голицына полк,

   – 9-й пехотный Ингерманландский Императора Петра Великого полк,

   – 11-й пехотный Псковский генерал-фельдмаршала князя Кутузова-Смоленского полк,

   – 62-пехотный Суздальский генералиссимуса князя Суворова полк,

   – 80-й пехотный Кабардинский генерал-фельдмаршала князя Барятинского полк,

   – 104-й пехотный Устюжский генерала князя Багратиона полк,

   – 25-й Сибирский стрелковый генерал-лейтенанта Кондратенко полк,

   – 14-й Туркестанский стрелковый генерал-адъютанта Скобелева полк,

   – 1-й лейб-драгунский Московский Императора Петра Великого полк,

   – 1-й уланский Петроградский генерал-фельдмаршала князя Меншикова полк,

   – 1-й гусарский Сумский генерала Сеславина полк,

   – 1-я гренадерская генерал-фельдмаршала графа Брюса артиллерийская бригада...

В составе Российского Императорского флота всегда числилось в строю немало боевых кораблей, которые носили имена прославленных флотоводцев и полководцев, императоров и великих битв, которые дали славу русскому оружию. Это тоже было прекрасной воинской традицией. Такие имена благодарная память народная хранит вечно.

Только в трагическом Цусимском морском сражении 1905 года участвовали эскадренные броненосцы «Князь Суворов», «Александр III», «Бородино», «Ослябля», «Наварин» и «Император Николай I», броненосные крейсера «Адмирал Нахимов», «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», броненосцы береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин», «Адмирал Ушаков» и «Адмирал Сенявин».

Корабли на русском флоте назывались не только именами монархов и флотоводцев, князей-воевод и битв. Корабли носили имена и простых героев отечественной морской силы. Таких, как лейтенант Дмитрий Ильин, подлинный герой Чесменского морского сражения. Имя лейтенанта Ильина носил на флоте Балтийского моря сперва крейсер, а затем новейший эскадренный миноносец.

* * *

Великий князь Николай Николаевич-Старший всегда был сторонником отдания памяти славным сынам России, начиная, разумеется, с самих Романовых. Когда требовалось дать почётное имя полку или кораблю, то такие вопросы сперва обсуждались в узком «семейном кругу». И только затем выносились на обсуждение в Военном и Морском министерствах, на заседаниях Государственного совета.

Николай Николаевич в Романовской семье, особенно в последние годы жизни, считался большим военным авторитетом. Так было и при императоре Александре II, старшем брате генерал-фельдмаршала, и особенно при императоре Александре III. Ему редко кто возражал из великих князей, когда речь шла о почётных наименованиях. В таких случаях его слово звучало веско и заключающе:

   – Самогитские гренадеры в Крымской войне отличались не раз. Вели себя в боях стойко и с примерной храбростью. Кому, как не этому полку, носить имя моего товарища по военно-инженерной части графа Тотлебена?!.

   – Иван Фёдорович, князь Варшавский и граф Эриванский. Сколь много сделал он для империи, будучи наместником на Кавказе и в Царстве Польском! А 36-й пехотный Орловский полк ему хорошо знаком. Так кому, как не орловцам, носить имя генерал-фельдмаршала Паскевича?!.

   – Донцы прославили себя в войнах с Наполеоном. Надо в названиях полков увековечить память их генералов и атаманов – Платова, Орлова-Денисова, Ефремова, Денисова и других. Все они были верными слугами Богу, царю и Отечеству нашему...

   – Был у нас линейный корабль « Азов», герой Наварина. По старости давно списали его. А почему не быть в императорском флоте кораблю под названием «Память «Азова»?!. Моряки нам только благодарны будут...

С убелённым сединами Николаем Николаевичем соглашались. Ведь не зря же на его мундире отливал белизной большой крест военного ордена Святого великомученика и Победоносца Георгия высшей, 1-й степени. До него такой орден имели только 24 человека, включая императрицу Екатерину Великую. Великий князь в генерал-фельдмаршальских эполетах не мог даже догадываться, что он, 25-й по счёту, будет в этой когорте Георгиевских кавалеров последним.

Да, Николай Николаевич ратовал за прославление военной силы России, которая олицетворялась в «именных» полках и кораблях. После его смерти такая традиция при императоре Николае II хотя и продолжилась, но стала меняться не в самую лучшую сторону. Многие старые полки при нём лишились имён российских полководцев ради того, чтобы теперь носить имена коронованных лиц Европы и царствующей семьи.

Хотя такие случаи частыми не стали, но любое подобное переименование больно ударяло по памяти и самолюбию русского офицерства и нижних чинов. Одно дело, когда родной полк носил имя Суворова-Рымникского, а совсем другое – величаться полком великого князя Дмитрия Павловича, никогда на полях брани не блиставшего. И полководцем для российского Отечества не ставшим. Это произошло с 11-м гренадерским Фанагорийским полком, любимым полком великого Александра Васильевича, который в 1914 году квартировал в Первопрестольной русской столице Москве.

Подобная участь постигла и следующие полки, блиставшие делами не на одной войне, чья родословная превышала столетие и более.

4-й пехотный Копорский полк генерала графа Коновницына, командовавшего русской артиллерией в славном Бородинском сражении, стал именоваться Его Высочества Короля Саксонского.

9-й гусарский Клястицкий полк генерала Кульнева, одного из героев Отечественной войны 1812 года, получил имя Великого Герцога Гессенского Эрнста-Людвига.

Потерял имя ещё одного героя, генерала Дорохова, 11-й гусарский Изюмский полк. В Первую мировую войну прославленный кавалерийский полк, который вёл своё старшинство с 1651 (!) года, вступил под именем Его Королевского Высочества Принца Генриха Прусского.

Причина такой милости Николая II была вполне объяснима. Генрих-Альберт-Вильгельм Гогенцоллерн был младшим братом кайзера Вильгельма II, дяди российского императора. Не менее важным было то, что принц Прусский женился на Ирене, принцессе Гессенской и Рейнской, сестре императрицы Александры Фёдоровны.

К слову сказать, принц Генрих Прусский в Первой мировой войне участвовал в чине гроссадмирала, возглавляя с 1914 по 1917 год морские силы Германии на Балтике. Он пытался вести против русского Балтийского флота минную войну, выставив в заграждениях свыше 1200 мин. На русских же минах немецкий флот потерял ушедшими на дно и повреждёнными несколько десятков боевых кораблей и транспортных судов. В их числе броненосный крейсер «Фридрих Великий» и «Принц Адельберг», крейсера «Магдебург», «Аугсбург», «Газелле», «Бремен», «Данциг», «Любек»... То есть в «малой войне» на Балтике флотоводческой славы близкий родственник Николая II не приобрёл.