Текст книги "Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич"

Автор книги: Алексей Шишов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц)

Фельдмаршальский жезл. Николай Николаевич

ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ

стория тем и примечательна, что рано или поздно возвращает нам забытые имена, которые в своё время олицетворяли романовскую Россию. Одним из таких «знаковых» имён стал великий князь Николай Николаевич-Старший, полководец славы русского оружия на Балканах, заслуженный боевыми деяниями генерал-фельдмаршал. Во втором десятилетии XX века он «канул» в историю, будучи вычеркнут из неё по классовым соображениям. Тем самым была обезличена одна из самых значимых для Российской державы и популярных в народе Русско-турецких войн – война 1877-1878 годов.

Сын императора Николая I, младший брат императора Александра II и племянник императора Александра III с самых малых лет готовился семьёй к военному поприщу. Его полководческая биография впечатляет: первый командующий войсками императорской гвардии и столичного Санкт-Петербургского военного округа, главнокомандующий русской Дунайской армии в войне за освобождение Болгарии от османского ига, 25-й и последний кавалер военного ордена Снятого великомученика и Победоносца Георгия высшей 1-й степени.

Ещё до того как великий князь Николай Николаевич удостоился фельдмаршальского жезла, он проявил себя как талантливый руководитель военно-инженерного и кавалерийского дела. Своего первого Георгия он получил в ходе Крымской (или Восточной) войны 1853-1856 годов, когда возводил крепостные укрепления в осаждённом Севастополе и познал все тяготы боёв, лицевую и обратную сторону «крымской медали». Участвовал и в проведении военных реформ Д.А. Милютина.

Вместе со своими братьями Николаевичами – императором Александром, великими князьями Константином и Михаилом – он выступал в поддержку освободительного дела южных славян – Болгарии, Сербии и Черногории, Боснии и Герцеговины. Руководил сосредоточением русской армии на дунайском левобережье, форсированием Дуная у Систово.

Полководец Николай Романов провёл на болгарской земле немало операций, которые делают честь его имени. Среди них – захват плацдарма на правом берегу Дуная, взятие укреплённого города Ловчи, оборона Шипкинского перевала, капитуляция армии Осман-паши, осаждённой в Плевенской крепости, разгром турецких войск в сражении у Шейново и Шипки, локализация неприятельской армии в «крепостном четырёхугольнике» и, наконец, переход русских войск зимой через Балканский хребет и выход на ближние подступы к Константинополю (Стамбулу).

Та турецкая война получилась для русской армии исключительно тяжёлой, особенно на Балканах. Три штурма крепости Плевна закончились неудачей и принесли большие людские потери. Большой кровью обернулась и героическая оборона Шипки. Но всё же полководец нашёл пути к тому, чтобы переломить ход вооружённой борьбы на Балканах и добиться над Оттоманской Портой безоговорочной победы, что и подтвердил Сан-Стефанский мир.

Хотя это долго замалчивалось, но под главным командованием великого князя Николая Николаевича взросла целая плеяда прославленных военачальников – М.Д. Скобелев и Ф.Ф. Радецкий, И.В. Гурко (Ромейко-Гурко) и М.И. Драгомиров, Д.И. Святополк-Мирский и Н.Г. Столетов. Они дали немалую славу русскому оружию и отечественной военной мысли.

После войны генерал-фельдмаршал Николай Романов много сделал для укрепления болгарской государственности, оказав княжеству огромную помощь в создании национальной армии: её формировании, вооружении и обучении. Имя полководца и по сей день является одним из самых популярных и почитаемых в новой истории возрождённого Болгарского государства.

При жизни полководец Николай Николаевич Романов пользовался огромной личной популярностью в русской армии, особенно в войсках гвардии. Он был любим за свою открытость к военным людям, за заботу о них и семьях погибших, за приветливость и ровность в общении с подчинёнными. Современник писал, что великий князь «интересовался и высказывал участие ко всему, что составляло твою жизненную обстановку».

Герой этой книги был несправедливо забыт в российской истории почти на восемь десятилетий XX века. Рассказ о нём даёт возможность глубже понять великий нравственный подвиг, который совершила Россия в 1877-1878 годах. Свидетельство тому – благодарная память потомков и многие десятки памятников воинам-освободителям русской армии, во главе которой стоял великий князь Николай Романов.

Часть первая
ЮНОСТЬ

 одного из самых великих государей Российской империи – Николая Павловича и его венценосной супруги Александры Фёдоровны было четверо сыновей: Александр (1818—1881), Константин (1827—1892), Николай (1831—1891) и Михаил (1832– 1909). Старший из них станет императором Александром II, младшие же его братья получат по рождению титулы великих князей. Забегая вперёд, можно сказать о том, по какому случаю великий князь Николай Николаевич стал именоваться в российской истории Старшим. А дело обстояло так. В 1856 году у него и его жены великой княгини Александры Петровны появился на свет первенец. Его назвали в честь деда и отца Николаем. Так в семействе Романовых появилось два великих князя Николая Николаевича, отец и сын.

Император Александр II, старший брат счастливого родителя, решил навести в именном великокняжеском списке «должный порядок». Поздравляя сердечно младшего брата, которого он и другие Романовы звали по-домашнему «дядя Низи», сказал как бы между прочим:

   – Путаницу ты внёс в нашу семью, брат мой Низи.

   – Какую путаницу, ваше величество?

Теперь среди Романовых стало два великих князя Николая Николаевича. Как их прикажешь писать в указах?

Так и писать – отец и сын Николаи Николаевичи.

Так нельзя, Низи. Ведь я уже подписал о зачислении твоего младенца в лейб-гвардии Сапёрный батальон.

   – Ну и что из этого, ваше величество? Пусть начинает служить великий князь Николай Николаевич рядовым сапёром императорской гвардии.

   – Это хорошо, Низи, что он пошёл среди Романовых по военно-инженерной части. Но как его величать в строевых документах штаба гвардии и батальонных бумагах?

   – Пусть будет Николай Николаевичем вторым, а я первым. Ведь было же в русской армии в 1812 году четыре братьев Тучковых: Тучков-1, Тучков-2, Тучков-3 и Тучков-4. И никто тогда не путался в них. И сейчас они всем знакомы.

   – Братья Тучковы, светлая память им, были просто родовитыми дворянами. А мы Романовы, ты с сыном – великие князья императорской династии.

   – Значит, ваше величество, нас нельзя назвать первым и вторым?

   – Нельзя, Низи. Но я вижу выход. Ты будешь именоваться Старшим, а рядовой великий князь из сапёрной гвардии – Младшим. Не возражаешь?

   – Как можно.

   – Тогда ждите с великой княгиней Александрой Петровной от меня указ. Низко кланяюсь твоей супруге. С первенцем вас...

В ближайшие же дни последовал специальный высочайший указ. Император Александр II повелел отца отныне именовать во всех официальных документах Николаем Николаевичем-Старшим, а его сына – Николаем Николаевичем-Младшим.

Так России стали известны два великих князя Николая Николаевича, которых благодаря императорскому указу никому путать не приходилось. Старший есть Старший, Младший есть Младший. К слову сказать, оба они оставили заметный след в отечественной военной истории. Казалось, сама судьба готовила их к военному поприщу, чтобы возвести в ранг полководцев – Романовых...

Третий сын в семье государя Николая I появился на свет в Царском Селе, в Александровском дворце 27 июля 1831 года. (Здесь и далее все даты даются по старому стилю. – А. Ш.) Его рождение праздновали действительно с самодержавным размахом.

Событие было ознаменовано благодарственным молебном сперва во всех храмах Санкт-Петербурга, а в самые ближайшие дни – и по всей империи. В столице, Царском Селе (летней резиденции семьи государя) и морской крепости Кронштадт был дан артиллерийский салют из 201 орудийного залпа.

1831 год в летописи империи Николая I стал поистине бунтарским. Это был год начала Польского мятежа. Впоследствии третий сын, став уже полководцем и генерал-фельдмаршалом, будет только удивляться, почему торжества, связанные с его появлением на свет Божий, не затерялись среди сонма других событий, мятежных и военных, холерных и государственных. Список только главных из них в том 1831-м был поразителен.

13 января – Польский сейм провозглашает низложение Дома Романовых с польского престола. Или, иначе говоря, отца великого князя лишают короны Царства Польского.

25 января – в Санкт-Петербурге обнародуется высочайший Манифест о польском мятеже.

17 февраля – русские войска под командованием генерал-фельдмаршала Ивана Ивановича Дибича-Забалканского наносят полякам первое серьёзное поражение у Вавра.

   13 февраля – мятежные поляки терпят новое поражение при Грохове, под самой Варшавой.

   14 мая – большая победа над польской армией в сражении при Остроленке.

Май – ноябрь – в западной части России вспыхивает эпидемия холеры.

29 мая – в русском походном лагере под Варшавой умирает граф Дибич.

4 июня – главнокомандующим русской армией в Польше назначается граф Иван Фёдорович Паскевич-Эриванский.

14 июня – в Витебске от холеры умирает брат императора великий князь Константин Павлович.

23 июня – слово российского самодержца к народу, сказанное на Сенатской площади Санкт-Петербурга во время холерных беспорядков.

Конец августа – русская армия графа Паскевича штурмует укреплённое варшавское предместье Прагу. Столица Польши капитулирует.

4 сентября – в Санкт-Петербурге получено известие о взятии столицы мятежной Польши.

16 сентября – учреждение правительственного Западного комитета.

6 октября – высочайший Манифест о прекращении «возжённой изменой войны». Молебен по такому случаю во всех православных храмах и воинский парад на Марсовом поле в столице.

19 октября – высочайшее повеление о смягчении участи некоторым разрядам государственных преступников-декабристов, осуждённых за заговор 1825 года.

6 декабря – утверждение императором Положения о дворянских обществах.

Великий князь Николай Николаевич, рассказывая в семейном кругу о том, что всё же в этом бурном 1831 году не потерялся, добавлял:

– В год моего появления на свет ещё был издан новый Рекрутский устав. В Первопрестольной был учреждён Сиротский институт, открылся комитет о раскольниках в той же Москве и Румянцевский музей и столице. А любимец моего светлой памяти отца князь Варшавский Паскевич-Эриванский стал главой временного правительства замирённой Польши. Событий больших в нашем царстве, как видите, было много. Но моё появление на свет среди них не затерялось...

* * *

В день рождения младенца на него, как из волшебного рога изобилия, посыпались такие почести, какие многие великие люди России добивались служением Богу, Царю и Отечеству всю свою жизнь. В светлой дворцовой комнате, где лежал новорождённый, в присутствии многих великих князей и великих княгинь привычно зачитывались один за другим именные высочайшие указы:

   – Великий князь Николай Николаевич зачисляется в списки лейб-гвардии Сапёрного батальона. До получения обязательного домашнего образования считать его находящимся от службы в отпуске...

   – Великий князь Николай Николаевич назначается шефом лейб-гвардии Уланского полка...

При крещении 20 августа великий князь, которому не исполнилось ещё и месяца, удостоился высшей орденской награды Российской империи ордена Святого Андрея Первозванного, а также орденов Святого Александра Невского, Святой Анны 1-й степени, Белого орла и Святого Станислава 1-й степени. Отец пошутил над колыбелью сына:

   – Теперь у тебя, сынок, полный орденский императорский бант Романовых...

Такова была вековая традиция. Сыновья императора, даже не из числа наследников-цесаревичей, имели при рождении право на получение сразу пяти (!) высших орденских наград. Но единственный императорский военный орден Святого великомученика и Победоносца Георгия Романовы, даже самой низшей – 4-й степени – получить могли только на войне. Только за что-то лично совершенное из разряда воинской доблести. И это было тоже традицией.

Не мог младенец из романовского семейства при рождении получить и орден Святого князя Владимира. Его Романов мог только заслужить на государственной или, как тогда говорили, царской службе. А Владимира с мечами – только на поле брани.

К слову сказать, Романовым, носившим эполеты генерал-адъютантов и полковников гвардии, начиная с Петра Великого, не стыдно было за свои боевые ордена, украшавшие парадные мундиры с золотым шитьём. Если шла война, то на ней они всегда бывали. Много раз находились под вражескими ядрами и пулями, руководили фортификационными работами, стояли на капитанских мостиках линейных кораблей и фрегатов.

Они видели смерть и знали цену человеческой жизни. Но разумеется, в первые цепи атакующих офицеров императорской фамилии «заботливо» не пускали старшие начальники, думая при этом прежде всего о своей карьере. Собственно говоря, особой нужды никогда и не случалось. Государи говорили своим детям и племянникам:

   – Война найдётся каждому из вас. И на суше, и на море. К ней вы всегда должны быть готовы.

   – Но мы, ваше императорское величество, служим и гвардии...

   – Гвардия есть опора престола. В бой она идёт только тогда, когда армии становится трудно...

Все российские императоры, начиная с Павла I, заботились о том, чтобы с началом войны их наследник-цесаревич и его младшие братья оказались на театре военных действий. Будь то на суше или на море, но обязательно при штабе главнокомандующего. Тогда самодержец мог не без гордости сказать в беседе с иноземным посланником:

   – Мой наследник прислал письмо с Дуная (или, скажем, из-под Севастополя). Пишет о последнем бое...

   – Чуть не лишился моего младшего. Стоявшего рядом с ним офицера турецкое ядро увечным сделало...

   – Как дела обстоят на войне? На днях мой младший в Петербург на недельку прибудет. Вот он нам и расскажет военные новости. Думаю, будет что послушать. Прошу вас ко мне, на семейный ужин...

– Командующий цесаревича к Георгию представил. Не мне решать. Пусть Георгиевская дума слово скажет...

Но всё же императоры разумно берегли своих сыновей, прежде всего наследников, от военных бед. Ядро или пуля, или что ещё хуже – тиф, не разбирают родословия своих жертв. Если есть несколько повзрослевших сыновей в семье венценосца, то нельзя быть всем одновременно на войне. Один из них обязательно должен оставаться при отце. Да и другим не часто приходилось войну начинать и заканчивать вдали от города на Неве и дворцовой жизни.

В домашнем кругу Романовых, в частных беседах на дворцовых приёмах порой велись такие разговоры:

   – Мой младший просится к старшим на войну. Готов в гвардии волонтёром стать.

   – Что вы ему на то ответили, ваше императорское величество?

   – Сказал, что мал ещё. Пятнадцати лет не исполнилось. Война для него ещё найдётся...

   – Не опасно ли, государь, наследника-цесаревича на турецкую войну посылать? Об этом весь Петербург говорит.

   – Опасливо, конечно. Война всегда война. Но пока Господь Бог Романовых и на суше, и на море хранит.

   – Так вы, ваше величество, всё же разрешили ему ехать на юг, в действующую армию?

   – Разрешил, ведь он Романов. Но поедет только тогда, когда мой средний с войны прибудет и ступит на землю в Царском Селе. Чтоб я его дома увидел...

   – В европейских домах говорят, что русский царь на войне своих наследников бережёт?

   – А как же мне их не беречь? Это традиция русского самодержавия, писанная в законах и для государя, и для простого мужика из села. По закону в императорскую русскую армию единственного и младшего сына в семье не берут. Ему, если что, и наследником, и продолжателем рода, и кормильцем стариков-родителей быть.

   – Но большая война, ваше величество, осмелюсь заметить, много рекрутов для армии требует.

   – Ну и что? Не должен в России отцовский дом пустовать. Пусть то мой дворец или крестьянская изба...

Император Николай I не долго раздумывал над будущим своего третьего сына. Цесаревичем ему не быть, поскольку старшими были Александр и Константин, чьё здоровье и умственные способности тревог у отца и матери не вызывали. Государь в своём домашнем окружении так сказал про рядового лейб-гвардии Сапёрного батальона:

   – У каждого моего наследника должно быть своё дело в государственном управлении. Я решил, что Николай должен стать человеком сугубо военным. Будет инженером-фортификатором.

Императрица в ответ склонила перед мужем-монархом голову:

   – Благодарю, ваше величество.

   – Я тебя должен благодарить, Александра Фёдоровна, за третьего сына.

   – Сколько лет быть ему под моим попечением?

   – До семи лет пусть побудет при тебе, а затем начнёт заниматься военными науками. А дальше буду приобщать его к делам государственным.

   – Что мне сказать старшим детям, ваше величество?

   – Александр и Константин должны заботиться о младшем брате во всём. Спрос с них за это будет строг...

Надо сказать, что отец пристрастно относился к воспитанию всех четырёх своих сыновей-наследников. Воспитание их велось по «плану учения», составленному великим поэтом и эрудитом того времени В.А. Жуковским для цесаревича Александра. В семействе Романовых стало традицией то, что они старались дать своим детям хорошее общее образование. И подготовить их к служению империи.

«План» обучения, составленный Василием Андреевичем Жуковским, был применён, естественно, для всех четырёх сыновей Николая I, начиная со старшего, Александра. В основу этого плана автор положил и собственные идеи, и идеи известного педагога того времени швейцарца Песталоцци. Жуковский смог убедить отца-императора и мать-императрицу, что в воспитании их сыновей должны присутствовать в обязательном порядке три фактора: личность воспитателя, влияние его на питомца своим примером, своими убеждениями; сама жизнь, то есть окружающие воспитанника условия жизни, в борьбе с которыми вырабатывается самостоятельность и закаляется характер; и наконец, чувство человеколюбия в воспитании, осознание ребёнком своего долга перед людьми, деятельная любовь к людям.

После того как эти «начала» были одобрены царствующими супругами, Жуковский составил более детальный план воспитания, начиная с 8 и до 20 лет. План тоже получил высочайшее одобрение. При этом следует заметить, что воспитатель-«программист» был человеком для той эпохи высокогуманным.

Влияние Жуковского на будущего самодержца России, вне всякого сомнения, было определяющим в ходе воспитания Александра и его братьев – Константина, Николая и Михаила. Не случайно поэт князь П.А. Вяземский в приветствии Жуковскому высказался так:

 
Ещё пред ним раскрылся жребий славный:
Святой залог приняв из царских рук,
Он пробудил в младой семье державной
Благой рассвет познаний и наук.
 

Система воспитания детей по Жуковскому была довольно оригинальной. Правда применима могла быть только в тех семьях, состояние которых позволяло обучать детей до 20-летнего возраста. Обычно дети вступали во взрослую жизнь как минимум лет на пять раньше. «План обучения» предусматривал три возраста: отроческий (подготовительный), юношеский (от 13 до 18 лет, подробный и детальный) и приближающийся к более зрелому (от 18 до 20 лет, применительный).

В первый период, по образному выражению Жуковского, царственному воспитаннику давался жизненный компас. То есть шло развитие его ума и сердца. Ему давалась жизненная карта: краткие сведения по отдельным наукам и «орудия», необходимые в жизненном пути. К последним относилось знание иностранных языков и развитие природных способностей.

Ко второй период совершалось «путешествие» в мир знаний. Оно состояло в обстоятельном изучении наук, имеющих цель познакомить воспитанника с человеком и окружающим миром.

В третий период подводились итоги «путешествия» и составлялся самостоятельный отчёт о пройденном. По мысли Жуковского, эта последняя работа воспитанника над собой должна была сводиться к следующему: обозрение приобретённых знаний; взгляд на место, занимаемого человеком в обществе, и на обязанности, с ним связанные; отчёт в самом себе, утверждение в правилах добродетели; ощущение собственного идеала как человека вообще и государя в частности.

«План обучения», представленный Жуковским на утверждение отцу-императору, во многом был поэтизирован и философичен. Однако Николай I утвердил его, заботясь о развитии личности своих сыновей, особенно наследника Александра.

Жуковский хотел (или мечтал) воспитать наследника всероссийского престола как просвещённого монарха. Цель жизни – осуществлять блага для вверенного ему судьбой народа В своём докладе императору поэт писал:

«Во-первых, скажу: его Высочеству нужно быть не учёным, а просвещённым. Просвещение должно ознакомите его только со всем тем, что в его время необходимо для общего блага, и во благе общем – для его собственного. Просвещение в данном смысле есть многообъемлющее знание, соединённое нравственностью. Человек знающий, но не нравственный, будет вредить, ибо худо употребит известные ему способы действия».

Чему обучались сыновья Николая Павловича?

Во-первых, это были науки о природе: география, физика, геология, ботаника, зоология и другие, и о человеке: право, история, статистика.

Во-вторых, особое внимание обращалось на религиозное воспитание по канонам Русской православной церкви.

В-третьих, основательно изучались иностранные языки – французский, немецкий, английский и польский.

В-четвёртых, шло развитие природных дарований воспитанника: преподавание ему рисования и музыки, гимнастики, знакомство с архитектурой, ручными работами, обязательное чтение, то есть самообразование.

Жуковский, наставляя цесаревича относительно своих будущих верноподданных, подчёркивал следующее:

«Уважай закон. Люби и распространяй просвещение, оно – сильнейшая подпора благонамеренной власти; народ без правосудия есть народ без достоинства.

Люби свободу, то есть правосудие, ибо в нём и милосердие царей и свобода народов, свобода и порядок – одно и то же.

Окружай себя достойными тебя помощниками...

Уважай народ свой: тогда он сделается достойным уважения. Люби народ свой.

Имей в душе идеал прекрасного – верь добродетели!

Сия вера есть вера в Бога, она защитит душу твою от презрения к человечеству, столь пагубного в правителе людей».

Наука «царственного просвещения» Жуковского утверждала, что и самый авторитет отца-самодержца «всея Руси» опирается на любовь к своему верноподданному народу:

«Его Высочество должен научиться действовать без награды: мысль об отце должна быть его тайною совестью».

Воспитательная система Жуковского предусматривала самый серьёзный выбор книг для чтения. В противном случае, считал поэт, «это приводит в беспорядок идеи и портит вкус».

Учение цесаревича (и его братьев, великих князей) представлялось ему делом святым, ничем никогда не нерушимым. Жуковский отмечал:

«Дверь учебной горницы в продолжение лекций должна быть неприкосновенна... из этого правила не должно быть ни для кого исключения».

Император Николай I самым тщательным образом изучил жуковский «План обучения». Он был требовательным отцом и прозу царственной жизни знал куда лучше известного российского поэта. Поэтому государь исключил из программы обучения цесаревича латинский язык и чтение в оригинале классических латинских авторов, отклонил предложение о «потешном» полке (как было в юности Петра Великого). И только после такой корректировки «План обучения» наследника получил высочайшее утверждение:

   – Латынь – дело священнослужителей, медиков и немногих профессоров словесности...

   – Потешные нужны были царю Петру в молодости для ратных забав. Великие князья упражняться в познании военного искусства должны с кадетами-однолетками...

Когда стали один за другим подрастать братья Николаевичи, их воспитание шло уже по проторённому пути. Василий Андреевич мог гордиться, что они взяли для последующей жизни немало того, что с детства закладывалось в их души. В жизни они стали разными людьми, но в одном – их просвещённости, то есть образованности, – сомневаться не приходилось.

Хотя основной уклон в воспитании юного великого князя был сугубо военным, он получил и довольно хорошее общее образование. Об этом заботились и отец, и мать. К чтению учебных курсов для него и братьев приглашались лучшие преподаватели столичных учебных заведений.

Военные дисциплины преподавали: будущий военный министр Д.А. Милютин – военную историю, статистику и военную администрацию, А.С. Платов – артиллерию, А.П. Карпов – тактику, Ф.Ф. Ласковский – фортификацию, инженерное дело.

Общеобразовательные дисциплины преподавали: профессор И.П. Шульгин – русскую историю, профессор А.Я. Кушакевич – алгебру, геометрию и стереометрию, профессор А.Ф. Гримм – всеобщую историю, академик Э.Х. Ленц – математику и физику, отец В.Б. Баженов – Закон Божий. Приглашались и другие преподаватели.

В числе обязательных предметов для юных великих князей были гимнастика, фехтование, верховая езда и танцы. Николай I рассуждал так:

   – Думать по-французски им совсем не обязательно. Но вести себя в обществе они должны уметь в любых ситуациях...

* * *

Отец-император при всей своей внешней суровости на людях, в семье был прежде всего любящим родителем. Он баловал детей вниманием, играл с ними не только в детской комнате, но и в своём рабочем кабинете.

Однажды испанский посол, в назначенный час вошедший в рабочий кабинет российского монарха, увидел необычную картину: Николай I, стоя на коленях, катал на спине своих малышей. Появление посла оказалось для него неожиданным, но он сразу нашёл что сказать:

   – Маркиз, вы тоже отец? У вас есть дети?

   – О, ваше величество! Конечно!

   – Тогда я, с вашего позволения, совершу последний круг вокруг стола, и мы примемся с вами за дела. Вы не возражаете?

   – Что вы, ваше величество. Как можно отказать в таком удовольствии вашим наследникам?..

   – Благодарю, маркиз...

Если дочери были всецело отданы на попечение августейшей матери, то к сыновьям, особенно к цесаревичу Александру, у отца было особенное отношение. С малых лет он старался привить им любовь к русской армии. Они присутствовали на военных парадах и разводах караулов гвардии в Зимнем дворце. С малых лет познакомились с дворцовой галереей Героев Отечественной войны 1812 года.

Больше всего их привлекал, разумеется, портрет венценосного брата отца Александра Павловича работы кисти английского живописца Доу. Это было подлинное «великолепие венценосца».

Когда великому князю Николаю Николаевичу исполнилось семь лет, он уже радовал родителей своим здоровьем и задатками детского ума. Однажды отец вызвал к себе генерала А.И. Философова, известного своими педагогическими дарованиями. Для того, собственно говоря, вызов в рабочий кабинет государя не был большим секретом. Генерал из числа придворных учёных вельмож знал, о чём пойдёт речь:

   – Генерал, вы знаете, что я вас особо ценю как толкового воспитателя молодых людей из императорской фамилии.

   – Я крайне признателен вам, ваше величество, за столь лестную оценку моих скромных трудов.

   – Вы, наверное, догадываетесь, что речь пойдёт о великом князе Николае, моём третьем сыне?

   – Ваше величество, со мной уже беседовала государыня Александра Фёдоровна.

   – Это хорошо, что она дала вам понять: на вас возлагается воспитание нашего сына.

   – Для меня, ваше величество, это будет огромная честь, уже оказанная вами господину Жуковскому.

   – Значит, генерал, вы согласны стать воспитателем в моей семье?

   – Вне всякого сомнения...

   – Тогда сразу о деле. Я хочу, чтобы в обучении великого князя Николая уклон был сделан в сторону военную.

   – Ваша воля, государь, будет исполнена.

   – Но я не хочу, чтобы сын стал прусским солдафоном, как король Фридрих Великий, кумир моего деда.

   – Вы решили дать ему общее образование наравне с цесаревичем и великим князем Константином Николаевичем, ваше величество?

   – Да, не хуже. А потом он станет человеком сугубо военным. Умеющим и повелевать людьми, и командовать ими на войне и в гарнизонной жизни.

   – Что прикажете мне, государь, взять за основу обучения великого князя?

   – Мудрствовать лукаво здесь не следует. Возьмите план учения Жуковского для моих старших сыновей. Младший брат должен познать те же науки.

   – А с чего прикажете, ваше величество, начать военное обучение великого князя?

   – Начните приобщать его к кадетской жизни. Познакомьте с первым столичным кадетским корпусом. Там учатся дети из аристократических фамилий. Он должен найти среди них для себя друзей детства. Я на вас полагаюсь, генерал. Обо всём докладывать лично мне. Чтобы избежать возможных недоразумений.

   – Ваша воля, государь, будет мною исполнена как дело чести.

   – Идите, генерал. Я уже отдал соответствующие распоряжения императрице и по двору...

* * *

Надо сказать, что император Николай Павлович, праправнук Петра Великого, имел большую и дружную семью. Его женой стала дочь прусского короля Фридриха-Вильгельма III Шарлотта-Фридерика-Луиза-Вильгельмина, при обращении в православие наречённая Александрой Фёдоровной. У супругов было четыре сына и три дочери.

Старший сын цесаревич и великий князь Александр Николаевич станет в 1855 году всероссийским императором Александром II.

Второй сын великий князь Константин Николаевич будет иметь звание генерал-адмирала и должность главы Морского ведомства. Его супругой станет принцесса Саксен-Алтенбургская Александра-Фридерика, при обращении в православие она примет имя Александры Иосифовны.

Третий сын великий князь Николай Николаевич станет мужем дочери принца П.Г. Ольденбургского Александры Петровны.

Четвёртый сын великий князь Михаил Николаевич станет генерал-фельдцейхмейстером и наместником Кавказа. Будет женат на принцессе Цецилии Баденской, при обращении в православие наречённой Ольгой Фёдоровной.

Старшая дочь великая княжна Мария Николаевна иступит в брак с герцогом Максимилианом Лейхтенбергским. Во втором (морганатическом) браке – с графом Г.Л. Строгановым.

Средняя дочь великая княжна Ольга Николаевна станет супругой наследного принца Вюртембергского Фридриха-Александра, позднее – королевой Вюртембергской.

Младшая дочь великая княжна Александра Николаем на им идёт замуж за принца Гессен-Кассельского Фридриха Вильгельма.

Семья императора Николая I отличалась удивительном целостностью. Это отмечали многие, кто по разным причинам соприкасался с ней. Так, И.В. Готье писал следующее:

«Многочисленные свидетельства, в истинности которых нет никакого основания сомневаться, единогласно говорят об обворожительной простоте и доброте, которую проявлял император в кругу семьи и очень немногих людей, запросто принимаемых в царском семействе или же в среде кадетской детворы.