Текст книги "Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Александр Токунов,Вячеслав Иванов,Сергей Белов,Семен Косоротов,Илья Соломенный,Дмитрий Винокуров,Василий Суривка,Маргарита Исакова,Егор Жигулин,Илья Кирюхин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 50 страниц)

Часть 2

Под звучащую музыку разговор пошел живее и интересней. Грассман все время напряженно поглядывал на дверь. Студенты, конечно, не сдадут своего преподавателя, а вот кто-то левый, случайно заглянувший на звук, спокойно может заложить всю компанию, как предателей родины. Уж тогда начнется канитель. Милиция соберет всех в отделение. Ведь сейчас как было. Сначала хватают, потом разбираются, а если разбираться не в чем, то они сверху еще пару статей припишут и попробуй, докажи, что ты не виноват.

Разговаривали еще долго часов до пяти, пока чай окончательно не кончился, а от всех сладостей остались лишь соленые крекеры, неизвестно кем принесенные, но так и ни разу не попробованные.

Алекс встал из-за стола первым.

– Профессор, я вынужден откланяться, – произнес он, – скоро должна вернуться мама с завода, а дома еще ужин не готов.

Алексей улыбнулся широко и очень мило, так как умел это делать только он. Вернер всплеснул руками. Он считал Грассмана лучшим своим учеником, лучшем на потоке, лучшим среди лучших, и отпускать его в разгар такой оживленной и увлекательной беседы не очень-то и хотелось.

Отношения у Алекса с профессором были, какие-то особенные, не такие как с остальными преподавателями. Фил всегда говорил, что немец видит немца издалека, затем он падал на пол и, схватившись за живот, начинал хохотать над своей глупой шуткой. Да и сам Грассман верил, что с Вернером его связывают лишь далекие немецкие корни. Хоть себя он и не считал немцем, но ведь против правды не попрешь.

– Хорошо, Алексей, если вам очень надо, то мы, пожалуй, отпустим вас, – произнес профессор и, пожав Грассману руку, добавил, – удачных каникул вам.

– И вам того же.

Юноша поспешил к двери, но сзади его окликнул чей-то голос.

– Алекс! – Фил поспешно вылез из-за стола и, протискиваясь между шкафами и спинками стульев, подобрался к Грассману. Он обнял друга за плечи и вместе с ним вышел из лаборатории.

– Надеюсь, ты помнишь, что мы сегодня в «Печоре» отжигаем, – произнес Стасов, переминаясь с ноги на ногу. «Печора» это святое место в городе. Самое святое после «Бродвея». Именно в «Печору» на улицу Алабаяна, каждую субботу стекалась вся молодежь Москвы, чтобы как следует оттянуться. Этот подвальчик, с таким исконно русским названием являлся прекрасным джаз-кафе. Грассман был там всего пару раз, и все оба раза его из отделения забирала мама, потому что, то чем там занималась молодежь, не укладывалось в уголовный кодекс, и было вне закона. Алкоголь, красивые девушки, джаз, что еще надо для счастья? Если бы еще не вечно шурующие правоохранительные органы и добровольные отряды комсомольцев все было бы вообще прекрасно.

– Ну, так ты придешь? – видя заминку друга «подопнул» его Фил.

– Не знаю, я. Мать не одобрит.

– Ты уже взрослый, Леха, и можешь делать все то, что считаешь нужным. Да и просто, сегодня приезжает Анжела, она обещала спеть с нами!

«Твою мать!» – выругался про себя Алекс. Вот дернул же его черт, согласиться подыграть местной джаз-банде на рояле.

Просто, под чутким маминым взором, маленький Леша проучился в музыкальной школе половину своей жизни, а тут появилась такая халтурка. Мало того что он в клуб проходил бесплатно, так еще и деньги получал, за пару песен. Хотя как раз таки эта пара песен и могла отправить Грассмана лет на пять в Сибирь, лес валить. Джаз банда «Лукас» не играла ничего кроме иностранщины и собственных сочинений в этом роде. А Фил у них был кем-то вроде продюсера. Он договаривался о выступлениях и прочих мелочах. Именно он и предложил = Алексу пару раз сыграть с «Лукасом». Честно говоря, Стасов, хитрый жук, являлся самым прикрытым во всей компании, да еще и деньги греб лопатой.

– Да мы сегодня столько денег срубим! Ты сможешь всю свою коммуналку вместе с соседями купить! Да и просто ребята ждать будут тебя, ты же почти главный инструмент, куда без тебя? – не останавливался Фил, приводя все новые и новые факты, того что если Грассман не пойдет, он потеряет больше, чем если пойдет.

– А наши все идут? – уточнил Алексей, имея в виду химиков.

– Да, сто пудов!

– Ну ладно, я буду.

– Давай, ждем тебя, – Фил пожал Грассману руку и вернулся в лабораторию. Вообще Стасов был прикольным парнем. Вечно что-то выдумывал, у него на эти вещи был нюх и врожденный талант. Даже когда они почти всем потоком сидели в обезьяннике после очередного поиска приключений, Фил поворачивал всё так, что мир становился лучше во сто крат. Алекс и Фил дружили с детства, и поступить на химический в МГУ было их обоюдным желанием, правда лучше Грассмана там никто не учился, да и на ежегодное чаепитие Фил попал только благодаря Алексу. Но друзьями они были всегда и в горе и в радости. Пока юноша спускался по ступенькам, он вспоминал, как их вместе с Филом схватили в первый раз. Тогда ничего непонимающий и не осознающий Грассман первый раз был в «Печоре», пока только в качестве наблюдателя. Никто уже не помнил, что они там пили, но когда произошла облава, убежать юноша, даже не смотря на то, что Фил тащил его на себе несколько кварталов, не смог. Сидя за решеткой в обезьяннике, Алекс понял, кто для него настоящий друг.

Часть 3

Алекс устало выдохнул и посмотрел в окно. Город шумел. Шумел как обычно: громкое тарахтение автомобилей, разнообразные голоса людей, переливающиеся как вода в ручье, карканье ворон, сидящих на ветках березы, склонившей свою голову за ограду парка. Юноша долго ходил по комнате, не зная чем бы ему еще заняться, кроме как считать ворон. Из головы выпали буквально все идеи. Так бывает когда, чего-то сильно ждешь и остается совсем немного времени до этого. Алексей посмотрел на свои гладко выглаженные серые брюки, на белую, просто невероятно белую рубашку, и на блестящие туфли.

Одежда аккуратно висела на спинке старого стула, стоявшего под репродуктором. Туфли стояли на полу чуть правее стула. Юноша несколько мгновений смотрел на одежду. Затем он сорвался со своего места, бережно переставил туфли под стул, немного отошел назад и бросил на свое творение оценивающий взгляд, словно скульптор, проверяющий свое творение. Удовлетворившись идеальностью ситуации, юноша напоследок глянул в окно и вышел из квартиры.

Жил Грассман вместе с матерью в общежитии. Жили они в маленькой двухкомнатной квартирке. В одной комнате мама, в другой Алекс по соседству с пианино. С жильцами общежития дружили и старались, не ссорится. За все, то время, которое семья Грассманов прожила в общем доме, соседи по жилью стали почти родственниками. Был случай, когда завод, на котором работала Мама, закрыли по непонятным причинам, и тогда сосед Андрей Вячеславович приютил маленького Алешку у себя, пока его мать дни и ночи искала работу. Андрей Вячеславович был учителем в школе, и поэтому он часто рассказывал мальчику интересные истории из своей жизни и практики. Мальчик тогда слушал их в оба уха, даже не смотря на многие непонятные ему слова.

Потом когда Алекс подрос, Андрей Вячеславович часто помогал ему с уроками, и если говорить начистоту, то он заменил мальчику отца, бросившего свою семью еще до рождения сына. От отца Алекс получил лишь фамилию и отчество, больше же о нем никто ничего не знал и не говорил. За все те годы, прожитые в одиночку, юноша свыкся с мыслью, что отца он никогда не любил.

Алекс высунул из-за двери голову. В длинном коридоре, ведущем к кухне, находилось порядка десяти человек, среди которых был и Андрей Вячеславович. Учитель, как и положено академику, тихо покачиваясь в своем кресле-качалке, читал что-то очень важное. Его лицо показывало крайнюю заинтересованность: глаза, смотрящие на бумагу из под линз очков, быстро бегали по строчками, пышные усы и борода нервно подрагивали. Грассман вышел из квартиры и быстрым шагом пошел по коридору в сторону кухни. Желудок от нечего делать захотел немного подкрепиться. На кухне обычно дежурила Марьяна Николаевна. Старушка, жившая еще при царе, и повидавшая на своем веку достаточно много. Она любила Алексея, или просто жалела его, из-за того что у него нет отца и плохая мать, но то, что Марьяна Николаевна могла накормить Грассмана младшего это был факт. Поэтому тот долго не заморачиваясь сразу направился на кухню. Но вдруг кто-то цепко схватил юношу за руку.

– Молодой человек, – тут же окликнул его голос, – прошли и не поздоровались, – возмутился голос. Алекс резко повернулся. Это академик держал юношу за запястье.

– Ой, – осекся он, – Андрей здравствуйте.

– Ну, здравствуйте, здравствуйте мой дорогой. Могу я поинтересоваться, куда вы так торопитесь?

– Я иду на кухню. А, то что-то кушать захотелось.

Академик отложил свою книжку и встал с кресла.

– Алексей давайте лучше у меня поужинаем, да и поговорим в тишине, – предложил он. Юноша не стал долго думать и согласился. Андрей Вячеславович тихими шуршащими шагами пошел в сторону своей квартиры. Жил он один. Семьи у него не было, точнее она была, но его жена ушла от него, забрав с собой маленького сына. Давно это было.

Деревянная дверь в квартиру открылась с характерным скрипом. Сначала вошел академик за ним Алексей. В нос тут же ударил запах старых книг и, как не странно, запах одиночества. Книгам в квартире была отдана большая часть пространства. В дальнем углу стояла идеально заправленная кровать, возле окна стоял небольшой столик с двумя мягкими стульями. Пока академик отправился за чайничком, Алекс сел на стул и откинулся на спинку. Спинка отозвалась негромким хрустом.

– Алексей вы будете варенье? – донесся из соседней комнаты голос Андрея Вячеславовича, – недавно Инна Анатольевна приготовила и мне баночку подарила.

Алекс даже отвечать не стал, он знал, что академик все равно принесет варенье. Он был великим сладкоежкой, так его называла Марьяна Николаевна. Всегда у академика можно было найти парочку конфет, или занять сахарку.

Андрей Вячеславович присел напротив юноши и начал разливать чай по уже давно готовым чашкам.

– Поздравляю тебя, – произнес он, параллельно наливая чай, – у тебя наконец-то каникулы. Великолепное время. Ты считай уже взрослый совсем…

– Спасибо, – ответил Алекс. Академик поднес свою чашку ко рту и немного отпил.

– Что делать будешь? – спросил он, со стуком поставив чашку на стол. Чай в чашке у Грассмана подернулся легкой рябью от стука. Юноша тоже отпил из своей чашки и ответил.

– Честно говоря, я еще не решил, но скорее всего к дяде подамся.

Андрей Вячеславович пригладил усы.

– К дяде? – будто повторяя самому себе, переспросил он, – это хорошо.

Академик улыбнулся. Алекс улыбнулся в ответ. Часы на стене громко начали бить. Андрей и Алекс в раз повернулись. Восемь часов уже. Юноша передернулся, будто вспомнил о включенном утюге.

– Что-то не так? – взволнованно спросил академик.

– Андрей, – произнес юноша и в два глотка допил чай из чашки, – мне нужно идти, а то, тот человек, который меня ждет, может немного неправильно расценить мои действия.

– Да, да конечно, – сказал Андрей Вячеславович, – удачного тебе отдыха. Желаю хорошо повеселиться!

Эти слова прозвучали как выстрелы вдогонку, потому что Грассман уже выскочил из-за стола и быстрым шагом направился в сторону двери.

Юноша шел, нет, бежал по коридору к себе и думал, что из-за своего безделья он проворонил уйму времени. Лучше бы репетировал, а то будет чертовски стыдно, если он облажается прямо в «Печоре».

Дома никого не было. Мама еще была на заводе, а больше никого и не должно быть. Одежда одиноко висела на стуле, ожидая своего хозяина. Алекс мигом скинул с себя домашнюю маскировку, и надел с иголочки брюки и белую рубашку. Острая нелюбовь длинных рукавов вынудила юношу закатать рукава рубашки до локтей.

Он подошел к своей кровати и вынул из-под подушки два разных носка. Они были не просто разные, они были абсолютно разные. Один в разноцветную красно-желто-зеленую полоску, другой синий в желтый горох. Это было частью уговора студентов, в борьбе против системы. Все выделялись, как могли, а разноцветные носки подходили к этому как нельзя лучше. Даже не смотря на то, что их скрывали черные классические брюки, знание того, что они есть, придавало некую уверенность в себе. Кто как мог, одевались лишь по субботам, направляясь на «Бродвей» или в клуб, вот тут-то можно было наглядеться на всю пестроту и разнообразие цветов. А Грассман выглядел довольно прилично, и придраться к нему со стороны закона было довольно сложно.

Юноша сунул ноги в ботинки и подошел к зеркалу. Последним штрихом были галстук и прическа. Красный галстук он мигом намотал на шею, как показывал Андрей Вячеславович. Затем прическа. Аккуратный зачес, который делала мужская половина молодежи того времени, ужасно не нравился юноше, и поэтому он тайком от матери взъерошивал свои волосы. Сейчас же это не понадобилось, волосы лежали как раз, так как и хотелось.

Часть 4

Юноша застегнул кожаный ремешок старых дедовских часов на руке, взял немного денег из-под матраса, и выпрямился перед зеркалом, делая последнюю оценку своего образа. Все именно так как он хотел. Не идеально, а именно так как хочется. До улицы Алабаяна нужно было пилить и пилить. Поэтому выходить приходилось заранее, а ведь ему нужно еще разыграться с музыкантами.

Алекс оставил матери записку насчет ужина и покинул квартиру, предварительно закрыв на ключ деревянную дверь.

На улице было уже по вечернему прохладно и Грассман слегка пожалел, что не захватил куртку. Он пробежался по двору и нырнул в арку, выводящую на главную дорогу к остановке трамвая.

Желтая фигура трамвая проползла по рельсам, подъезжая к перрону. Звякнул звонок, и двери со скрежетом открылись. Алекс вместе с толпой, которая буквально втолкнула его в трамвай, залетел внутрь. Расплатившись с кондуктором, толстой и злой теткой, он плюхнулся в первое попавшееся сиденье. Теперь его ожидала довольно нудная и долгая поездка по городу в компании озлобленных мужчин женщин. Не успел трамвай отойти, как Грассмана за плечо кто-то тронул.

– Юноша, может, уступите даме место? – с видимым наездом произнесла женщина в косынке. Алекс поправил очки и встал.

– Да конечно.

Юноша ухватился рукой за поручень, чтобы не упасть во время движения.

– Вот ведь молодежь пошла. Все танцульки да развлекаловки на уме, а бедной женщине место уступить уж и не догадаются, – бормотал тетка, садясь на место Грассмана. «Вот ведь, люди. Им добро делаешь, так еще не ладно. Что бы ей пусто было», – подумал Алекс и отвернулся от женщины.

За окном пролетали машины, люди, тротуары. Очень много молодежи. Ага! Вот и те, о которых Алексей, как-то вспоминал. Сначала юноша подумал, что в трамвай вломились клоуны. Но нет. Ребята в стильной одежде неимоверных размеров. Шумная компания, парни и девушки, особняком стояли в другом конце трамвая, все остальные отпрянули от них как от прокаженных. А они делали вид, будто им все равно.

– Куда мир катится? – обреченно произнес кто-то над ухом Алекса, студент мгновенно повернулся.

– Что, простите?

– Говорю, куда мир катится? Вообще не понимаю, о чем они только думают, преступники малолетние, – говорил мужчина похожий бородкой на Вернера.

– Ну не знаю… – начал, было, Грассман, но из другого конца трамвая вдруг раздалось:

– Алекс! Леха! Грассман!

Юноша резко обернулся на голос.

– Женька!

Алекс встретил глазами своего давнего школьного друга, Женьку Федотова. Федотов развел руки в стороны, желая непременно обняться со своим старым приятелем. Грассман, проталкиваясь мимо людей, добрался-таки до компании. Парни обнялись крепко по-мужски.

– Леха! Какими судьбами? – проорал Женька, заглушаемый звуком трамвая.

– Жиндос! Это ты тут, какими судьбами?

– Да мы с ребятами, – Федотов обвел рукой своих, – в «Печору» идем, слышал о такой?

– Конечно, так я тоже туда!

– Да, ну? А тебя в таком виде туда пустят?

Женька выставил руку вперед, будто мерил Грассмана.

– Мне можно, хоть голышом. Я сегодня там за роялем весь вечер.

Женька сделал удивленные глаза.

– Люди, гляньте на живую легенду! – обратился он, будоража толпу своих, – Это друган мой, Алекс Грассман, сегодня он весь вечер будет за роялем в «Печоре»!

«Клоуны» приняли эту новость аплодисментами и улюлюканьем. Алекс повернул голову. «Твою мать, весь трамвай пялится на нас!»

Он, повернулся к компании лицом, чтобы не видеть тех пытливых взглядов буравящих его спину. Эти люди сначала приняли его за нормального человека, а он оказался таким же, как и вся эта распущенная молодежь. Кто-то в трамвае начал тихо сердиться, кто-то начал сердиться громко. Алекс подумал, что еще пара минут и его вместе с «клоунами» ушатают прямо здесь. А этим раскрашенным и непонятно как одетым людям, было, по-видимому, все равно. Грассман прислонился к окну и закрыл глаза. Сейчас лучше не думать о плохом.

[Будет ли продолжение – не известно]

Лина Овсянкина (Беганова)
и Маргарита Исакова
Cерия «Зазеркалье»
Книга первая

Имя: Лана

Отчество: Андреевна

Фамилия: Гумилева

Время действия: 2011 год

Адрес: Санкт-Петербург, пр. Космонавтов, д. 50

Локация: Не определено

Предмет: Собака

Дар: Чтение мыслей

Зеркало – очень мощный и хрупкий артефакт. Оно может стать началом новой жизни для человечества, а может стать угрозой всему миру. К сожалению, это произошло. Сможет ли Лана, внебрачная дочь Андрея Гумилёва, подросток с огромным уровнем IQ, спасти мир от разрушения и собрать вовремя все пять предметов?

Эпизод 1. Зеркала

 
Эллинистический Египет, 30 год до н. э.
 

Крики доносились отовсюду. Треск пожаров стучал в голове. Последний родной человек Небхепрура лежал у него на руках, у честного воина, защищающего свою родину от Римских войск. Это было падение. Падение великой страны. И от чьей руки? От руки жестоких и безбожных римлян!

– Небхепрур, я хочу передать тебе свою мудрость… мудрость нашего рода.

– Я слушаю тебя, дядя, – сказал Небхепрур с глубоким отчаянием.

– Найди зеркало. Оно лежит… Кхе-кхе.

Небхепрур понимал, что дядя не выживет, но не хотел в это верить…

– Где? Дядя, скажи мне! Я найду его. Найду.

– Оно спрятано в картине, которая висела несколько десятков лет в комнате твоего отца. Это зеркало – артефакт создания. Существует еще два зеркала, но они несут другие способности.

Горькие слезы потекли по щекам Небхепрура. Он молчал и слушал, ловя каждое слово своего умирающего дяди. Дядя вздохнул последний раз.

Небхепрур встал, собрав последние силы, и пошел в сторону своего дома, который чудом уцелел.

Он вошел в дом и увидел, что все было перевернуто верх дном. Небхепрур вбежал в комнату и помчался к картине, моля Бога, чтобы зеркало уцелело. Его молитвы были услышаны. Оно было на месте. Тогда Небхепрур взял его и из картины выпал пергамент. Он взял оба предмета и спрятал их за пазухой. После этого он выбежал из дома, запрыгнул на своего коня и ускакал прочь…

Эпизод 2. Изменение

 
Петербург, июнь 2011 года
 

Утро было, мягко говоря, ужасным. На город «напали» тучи, но жизнь все равно кипела в городе. Каким бы ни было это утро, вставать все таки надо… Как обычно, позавтракав яичницей, Лана вышла на улицу.

Большинство людей ходило с черными зонтами, что сильно бесило Лану, которая по природе была очень жизнерадостным человеком. Поэтому ее зонт был украшен цветными бабочками и стрекозами.

Лана имела очень специфическую внешность. У неё были насыщенно черные волосы и темно-голубые глаза. Это было до боли редкое сочетание. У неё были правильные пропорции лица, и вообще она имела модельную внешность.

Своей красотой она не занималась. Больше любила новые технологии, науку и цифры. Наверно, это у неё от отца – самого известного миллиардера. С ним Лана никогда не общалась, только видела по телевизору. Иногда, она сомневалась, что он вообще не знает о ней. К тому же у него была ещё одна дочь – Маруся. Но у Маруси была другая мать, о которой Лана ничего не слышала. Её не волновала жизнь своего зазнавшегося папочки.

Девушка жила одна в пятикомнатной квартире. Мать была постоянно в разъездах. Она работала археологом в Египте и поэтому часто пропадала. Лана ненавидела свою мать. Они встречались только один раз в году – на День Рождение Ланы. Когда она была совсем малюткой, мама всегда находила сиделок и нянек. Может именно поэтому, Лана выросла сорванцом.

А вчера пришло письмо от матери с таким содержанием:

Привет мой оленёнок!

Я приезжаю завтра к 15.00 в Петербург. Надеюсь, ты сможешь меня встретить. У меня есть сувенир для тебя.

Целую,

Твоя мама.

Лану очень удивила эта записюлька, ведь День Рождения у неё только зимой, а сейчас начало лета.

«Может она на солнце перегрелась?», – подумала девушка и выкинула конверт в помойку. А ещё её очень бесило, когда мама называла её оленем. Это было похоже на козла в уменьшительно-ласкательной форме.

Лана направилась к своему новому месту работы, думая о приезде матери. По-хорошему, конечно её надо было встретить, но эта обида детства, злоба и ненависть препятствовали рассуждать Лане правильно.

Она устроилась работать горничной в ближайшей гостинице. С её уровнем IQ устраиваться в гостиницу просто нелепо! Лана входила в число 150 самых умных подростков мира! Но, тем не менее, она пошла именно туда. Подойдя к гостинице, Лана за несколько метров услышала какой-то крик женщины. Ускорив шаг, Лана начала вслушиваться.

– Ты, бездушный козёл! Ты спалил пол-гостиницы! Да ты мне вечно эти деньги выплачивать будешь! Неблагодарная тварь! Чтоб ты свою свадьбу в «McDonalds» отмечал!

– Знаете что?

– Ещё один «Вяк» в мою сторону и твой папа зря потел! Рот будешь открывать у стоматолога! Иди на кухню и вены топором руби!

– Ну и отлично!

– Отлично. Ума как у пальца моей правой ноги… расплодились тут… Аааа! Ланочка, идём сюда! У нас как раз сейчас непредвиденные обстоятельства и требуются рабочие руки.

На пороги стояла женщина, которой было лет 50 с хвостиком. Она со злостью косилась на парня, ровесника Ланы. У него были волосы цвета каштана и крепкая фигура. Волосы аккуратно подстрижены и уложены ёжиком. Но самое странное, что было в нем – разноцветные глаза: один светло-карий, другой насыщенно зелёный.