Текст книги "Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013"

Автор книги: Алексей Толкачев

Соавторы: Александр Токунов,Вячеслав Иванов,Сергей Белов,Семен Косоротов,Илья Соломенный,Дмитрий Винокуров,Василий Суривка,Маргарита Исакова,Егор Жигулин,Илья Кирюхин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 50 страниц)

Егор Шабалин – Такова участь

Рассказ занял 3 место лит. конкурса Этногенез-2012 (ноябрь-декабрь), на Самиздате опубликован автором Врасков Константин Александрович (возможно, одно из имен или оба – псевдонимы)

 
Что было в конце…
 

26 апреля 1865 г., США, штат Вирджиния.

«Меня загнали как собаку в болота и леса, простуженного, промокшего и голодного, на меня охотится много людей. За что? За то же, что прославило Брута и сделало Телля героем. Меня, уничтожившего величайшего тирана, какого только знал мир, считают простым помешанным. Мои помыслы более чистые, чем у них. Господь не простит меня, если я совершил ошибку. Я же не вижу ошибки в том, что я спасал дегенерирующую нацию… Конец близок…»

Он так и не успел поставить точку, когда громом раздавшийся голос с улицы велел им сдаться и выходить с поднятыми руками. Перо скользнуло в сторону, оставив на жёлтых неисписанных ещё строках волнистую чёрную линию.

– Не может быть, – пробормотал человек, опустив взор на свой зажатый кулак. – Этого просто не может быть!

Он зажмурился и постарался унять нервную дрожь и заглушить крики жалких ничего не понимающих отбросов, уже наверняка окруживших амбар.

– Чёрт! – раздался между тем хрипловатый голос Хэрольда. Хэрольд не был ему другом, он был лишь партнёром, сообщником, пешкой. – Как они на нас вышли?

Хэрольд осторожно выглянул в окно амбара.

– Их много, нам не прорваться! Ты слышишь? Джон, чёрт, ты слышишь меня?

Но Джон не отвечал. Он продолжал всматриваться в зажатый кулак своей левой руки в жалкой надежде, что все беды окажутся сном, а сладостная вибрация вновь подскажет, как быть дальше.

– Чёрт, Джон, я вижу в их руках факелы! – обеспокоенно заявил Хэрольд и, увидев всё ту же отрешённость на лице собеседника, разозлился не на шутку. – Ну и катись ты!

Хэрольд сплюнул под ноги Джону и на всех парах поспешил к выходу, делая свой выбор. Решив сдаться.

Джон, действительно не до конца понимал, что происходит с его реальностью, что твориться вне неё. Сложившаяся ситуация казалась ему смешным до боли фарсом.

Запах дыма он ощутил не сразу. Едкий и неприятный дым проник ему в лёгкие, выкручивая те наизнанку. Джон закашлялся, и чистый кислород в мгновение ока показался ему мечтой всей его бренной жизни.

Прихрамывая на левую ногу, он устремился к западному окну. Не разжимая левую руку, правой – Джон достал карабин.

Оставшиеся воспоминания, словно порванная в лоскуты шёлковая ткань, кажутся ему нелогичными и обрывочными.

Что он помнит, так это две вещи. Первой был выстрел. Адским пламенем пронзило нервные окончания вдоль всего тела, и Джон закричал от боли. Сделав шаг назад, он повалился на окно амбара, которое треснуло под тяжёлым весом его тела.

Осколки стекла местами разодрали его одежду и к нему уже спешили солдаты, с оружием наперевес. Сопротивляться было бесполезно. С самого начала надо было сдаться, как это сделал старина Хэрольд.

– Передайте моей матери, что я умираю за свою страну. Я думал, что так будет лучше, – Джон горько улыбнулся.

К нему придвинулся солдат, заграждая собой солнце. В руках солдата виднелся револьвер, из дула которого тонкой струйкой вверх поднимался еле заметный дымок. Вот значит, кто в него стрелял. Вот значит, в чьи руки Бог вложил свой карающий молот.

– Молодчина, Корбетт! Подстрелил гада! – отозвался один из подоспевших солдат.

Джон поднял свой взгляд вверх, чтобы повнимательнее рассмотреть лицо Корбетта, который спустил курок. И не смог сделать следующий вдох.

Глаза!

Зелёный и синий.

Цвет свежескошенной травы и безоблачного небосклона.

На груди солдата Джон увидел мерцающую на свету металлическую фигурку скорпиона.

Сквозь бурлящую кровь Джон засмеялся.

Он умирал и хохотал как никогда прежде.

Подоспевшие солдаты взирали на главного преступника государства с недоумением.

– Бесполезные! Бесполезные! – прохрипел Джон и что было сил замахнулся левой рукой, выбрасывая нечто в воздух.

Маленький металлический сверчок приземлился в десяти футах от него.

Последним, что он запомнил перед своей смертью, был силуэт женщины, облачённой в чёрную накидку. Она возникла так внезапно во время царившей суматохи и беспрепятственно подошла к месту, куда приземлился сверчок.

Джон узнал её.

С неё всё и началось.

Но силы что-либо сделать или даже сказать уже покинули его.

Прошло ещё несколько безмолвных мгновений, прежде чем Джон Уилкс Бут скончался.

 
Что было в начале…
 

4 марта 1865 г., США, Вашингтон, округ Колумбия.

В тот самый день, когда Джон Бут принял свою судьбу, он стоял среди толпы перед зданием Капитолия.

– Не испытывая ни к кому злобы, с милосердием ко всем, с непоколебимой верой в добро, как Господь учит нас его видеть, приложим же все усилия, чтобы закончить начатую работу, перевязать раны нации, позаботимся о тех, на кого легло бремя битвы, об их вдовах и их сиротах, сделаем все, чтобы получить и сохранить справедливый и продолжительный мир как среди нас, так и со всеми другими странами.

Гнусавый старик, наконец, закончил толкать свою речь, хотя до этого не смолкал ни на секунду. От его голоса Джона начинало тошнить: сколько лицемерия, сколько недальновидности у того, кого порицают лидером нации. И как долго им всем терпеть наставления тирана, лишающего свой народ того, что должно принадлежать ему по праву.

Один рывок, всего один. Протолкнуться сквозь многотысячную толпу, вытащить револьвер из-за пояса, и направить оружие смерти на единственного, кто должен сейчас покоиться в могиле.

Ах, если бы всё было так просто… Настолько просто, как и щёлкнуть пальцами, то Джон давно бы стал Освободителем с большой буквы, которого, он был уверен, прославили бы на века.

Но, к сожалению, это не в его силах.

Нет, Джону Уилксу Буту, в чём он не сомневался, было предначертано оставаться среди толпы обманутых глупцов. И притворяться таковым…

От размышлений Джона прервал женский голос.

– Простите, вы, Джон Уилкс Бут?

– Да, мисс? – Джон разворачивается, мгновенно меняясь в лице, где уже сияет белоснежная улыбка.

Уроки актёрского мастерства не прошли для него даром.

Перед ним стояла высокая статная красавица с длинными каштановыми прядями, одежду которой прикрывала длинная накидка цвета непроглядной темноты.

– Долго же вы, – обратилась она к нему.

– Не понимаю вас, мисс, – Джон продолжал улыбаться, но происходящее начало внезапно вызывать у него смутные опасения. Что-то было не так. Не так с этой женщиной, не так в её интонации. Не так с окружающим миром, который потерял все свои краски, как только незнакомка заговорила с ним.

– Всему своё время и вам всё станет ясно, – спокойно отозвалась женщина. – У меня для вас кое-что есть. Держите!

Джон ожидал, чего угодно, но только не металлической фигурки сверчка, которую протягивала ему таинственная незнакомка.

Он в замешательстве неловко протянул вперёд ладонь, которой коснулся холодный кусочек металла.

Нечто кольнуло в руку…

– Что это?

– Это то, что давно уже ждёт вас, Джон, – услышал он в ответ голос, но взгляда от странного предмета не оторвал.

Не хотелось.

– Кто вы всё-таки такая? – Бут поднял голову и ошарашено оглянулся по сторонам.

Женщина только что стоявшая перед ним куда-то испарилась.

Да, вопросы остались без ответов, но это было и не важно. Как только вибрация прошла по его ладони, то Джон Бут уже знал, как ему поступить. И он услышал шёпот. Главный шёпот всей своей жизни, которому, теперь он не сомневался, будет беспрекословно подчиняться.

Это был шёпот сверчка.

 
Что было перед тем как…
 

14 апреля 1865 г., США, Вашингтон, округ Колумбия, театр Форда.

Что же это был за человек?

Тот высокий мужчина преклонных лет, переступивший порог театра близко восьми вечера.

Каким он был?

Он держится ровно, ведя под руку женщину в красивом платье, подол которого слегка касается пола.

Его глаза полны усталости, а высокий лоб покрыт морщинами, свидетельствующие о невероятной силе ума.

Движения отточенные, уверенные, как и он сам, поставивший себе в жизни цель никогда и ни за что не сдаваться.

Вместе с женщиной он поднимается на второй этаж и входит в специально отведённую для него ложу.

Его встречают.

Овациями, музыкой, данью уважения, которую все желают высказать ему.

На уголках его рта дрогнет улыбка в ответ, но мыслями от людей он будет уже далеко.

Перед ним будут возникать образы, напоминающие ему о сне, пришедшем накануне.

Там он – капитан морского судна, несущегося среди бескрайних просторов бушующей стихии.

А впереди его ждёт берег…

Этот сон он видел уже множество раз.

И каждый раз за тем происходило нечто важное.

Значит…что-то произойдёт и сегодня.

 
Что было во время…
 

14 апреля 1865 г., США, Вашингтон, округ Колумбия, театр Форда.

Они вертелись на языке.

Какие-то три слова.

Раз за разом шёпот в его голове повторял их, внедряясь всё глубже и глубже в подсознание. И эти слова становились громче, словно были уже готовы сорваться с губ.

Три заветных слова…

Джон Уилкс Бут повторял их про себя, когда переступил порог президентской ложи театра Форда.

Пробраться внутрь не составляло труда – сверчок вёл его. Фигурка приближала его к цели, медленно и уверенно. Даже увидев охранника перед ложей, никчёмного пьяницу Паркера, Бут не испугался. Пока с ним был сверчок, Джон не сомневался, что всё пойдёт, как по маслу.

Ещё немного и вот Паркера уже не стало: дурак отправился в буфет, не подозревая о самой роковой ошибки своей жизни.

Бут оказался внутри ложи, обрамлённой полосато-звёздным знаменем. Флаг величайшей державы из всех. Ту, которую он стремится спасти.

И, наконец, увидел его. Старика и глупца, несущего вслед за собой лишь разрушения. Он сидел в окружении своих немногих друзей, взирая на сцену, где разыгрывалась нелепая комедия «Мой американский кузен».

Джон Бут поднял свой армейский пистолет и нацелил его. Сверчок в другой руке завибрировал.

Джон вдохнул поглубже и в момент, когда весь зал разразился хохотом над шутливым монологом, Джон Уилкс Бут выдохнул те три заветных слова, которые нашёптывал ему предмет.

– Sic semper tyrannis! [71] 71
  Такова участь тиранов!


[Закрыть]– и нажал на курок.

Президент США Авраам Линкольн без чувств повалился на пол.

 
Что было…
 

Конец апреля 1865 г., США, место неизвестно.

Она ступила в комнату, проход в которую освещали лишь два канделябра у стены. Остальная часть помещения была опущена в темноту, словно ей пришлось очутиться на дне бездонного колодца.

Окна были прикрыты занавесками, а снаружи по стёклам барабанил непрекращающийся дождь.

Когда глаза привыкли к темноте, она смогла различить стол, стоящий посреди комнаты, и три восседающие за ним фигуры. Лиц их не было видно, но она и так знала, кто перед ней. Знала и так же, что на самом деле их должно сидеть не трое, а больше, намного больше.

– Дело сделано, господа, – обратилась она к ним.

– Нам известно это, – раздался мужской голос того, кто сидел посередине. – И мы благодарны вам. Но вы просили встречи. Зачем?

Она не смогла сдержать улыбки. Люди, сидящие в темноте, бояться её, как огня. Бояться и потому не хотят показывать лиц, хотя на то существует и множество политических причин.

– Я лишь хотела уведомить вас, господа, что Джон Бут вёл дневник, и я была бы безмерно рада, если бы вы уничтожили все записи, касающиеся моей встречи с ним и предмета, который я ему передала.

– Хорошо, – тут же согласился человек посередине. – Что-то ещё?

– Собственно это всё, – произнесла она. – Теперь мне пора!

– Постойте! – остановил её всё тот же голос. – Вы помогли нам, но нам так и непонятно …зачем вы это сделали?

– Я помогала не вам, – покачала женщина головой. – Я помогаю…своим друзьям спасти мир. К сожалению, для этого требуется сделать всё, чтобы история прошлого и будущего шла своим чередом.

– Вы имели в виду настоящего, – уточнил голос. – История настоящего?

– Вам не стоит задаваться этими вопросами, мистер Президент – улыбнулась она.

Время в комнате застыло, и молчание окутало всех пеленой. Оно длилось крайне долго, пока, наконец, не было нарушено тем, кто восседал посередине.

– Пока ещё только Вице-президент, – поправил он её.

– В любом случае, можете не переживать, мистер Вице-президент. Более мы с вами никогда не увидимся.

Она развернулась обратно к двери и ухватилась за ручку.

– Погодите! – вновь окликнули её. – Если всё так, как вы говорите, то скажите, хотя бы напоследок ваше имя, мисс! Чтобы мы знали, кого благодарить в наших снах.

– Моё имя тоже вам ни к чему, господа. Прощайте!

И прямо у них на глазах таинственная женщина растворилась в воздухе, как будто её никогда прежде и не существовало.

Вячеслав Иванов

Серия «Наполеон»
Книга первая. Я – Бонапарт

В Древней Индии слон – символ священной мудрости, царского достоинства, непобедимой мощи и благоразумия.

Глава 1. Малыш Наполеон

Город Аяччо, остров Корсика, 15 августа 1769 г.

Сад жены Марии-Летиции был самым шикарным местом в доме семьи Бонапартов. Территория, находящаяся под присмотром охранника, была очень большая. Пройдя по небольшому мостику, мы будем идти по дороге из серого кирпича. Дорожка приведет к беседке, в которой Летицию ждали её подруги Санта-Мария, Луиза и Полина.

– О, Летиция Рамолино!

– Полина Сантуэра? Санта-Мария… Луиза.… О, приятная встреча.

О, Летиция Рамолино!

– Полина Сантуэра? Санта-Мария…Луиза.… О, приятная встреча, подруги!

Вокруг беседки росли тюльпаны, лилии и сакура. Пруд, это своя особенность. По пруду плавают утки. Лежат прекрасные островки, на которых растут небольшие деревья.

– Да подруги не виделись со времён окончания гимназии.

– Да уж…

Среди суматохи разговоров о том, о, сём, Летиция почувствовала внезапное приближение родовых мук.

– Да! Мода стала такая переменчивая! – говорила Санта-Мария.

– Как политика! – дополнила Полина.

– Ха-ха-ха-ха-ха!

– Представляете, я только что пожертвовала целые состояния на новый шёлковый парик. А он уже вчера вышел из моды!

– Лучше переделать парик, чем лишится своей головы! – сказала вдруг Луиза.

– Где-то я уже слышала это! – промолвила Летиция.

– Неважно. Главное что фраза великая.

– О, нет! – сказала Летиция.

– Что с тобой?

Закружилась голова. Тошнота. Боль в животе. Сильная боль в животе.

– АААААА! – крикнула Летиция и побежала к дому. Ели-ели она дошла до мостика, шатаясь из стороны в сторону. Ухватившись за периллу мостика, она простояла несколько секунд, и дальше держась за бортик, шла до конца моста, дальше хуже. Её вырвало. Лицо позеленело. И сильно ухватившись за живот, ей осталось пройти до двери около 20 метров. Дверь к счастью была открытой. Дошла до гостиной она окликнула мужа и гувернантку:

– Карло! Марта!

В родильнице в этот момент никого не было и тут-то, и ребенок из чрева матери упал на пол. Мария-Летиция упала в обморок.

Подруги Летиции увидев маленького ребёнка и Летицию на полу, приказали своим слугам, которые сидели в карете, что бы нашли место, где находится муж Летиции Карло, и передать ему письмо. Написав письмо, они отправили слуг-гонцов в Пизанский университет, где муж Летиции занимается адвокатской практикой.

Карло Бонарте. Он выучился на адвоката, получил юридическое образование. А учился он в Пизанском университете, где и припадает адвокатскую практику юным студентам. Поженились они с Летицией, он в возрасте 17 лет, она в возрасте 14. Сейчас Карло уже 22. Он уже стал не только преподавателем, но и политиком, точнее быть, помощником революционного лидера Паскаля Паоли. Он не раз посылал Карло с дипломатическими поручениями в дальние страны, в Рим, например, или в Париж, к самому Людовику XVI. А жил Карло, как говориться, на широкую ногу. В свои-то двадцать два года. Он купил огромную усадьбу, с шикарным садом, для своей любимой. И как не странно, был страстным игроком в карты.

Ну, вот однажды он сидел, рассказывал своим студентам об адвокатах, как вдруг:

– Мсье Бонапарте? – сказал гонец.

– Да, мсье.

– Вам письмо от жены, прямиком из вашей усадьбы.

– Спасибо, мсье! Подождите в коридоре, я скоро дам ответ на него. – сказал Карло.

Открыв конверт, он раскрыл письмо и начал его читать:

« Дорогой Карло. Пишем тебе, подруги твоей жены Полина, Санта-Мария и Луиза. Поздравляем, твоя жена родила только что четвёртого ребёнка. Но он оказался выкидышем и никого в родильной не было. Приезжай в местную больницу, мы тебя ждём там, увидишь своего ребёнка, он лапочка.

Подруги твоей жены.

Полина, Луиза, Санта-Мария.»

– О, чёрт! Мсье! – крикнул Карло.

В кабинет снова зашёл гонец.

– Да, мсье Бонапарте.

– Отвезите меня, если вы на карете, в местную больницу, и поскорее. А с вами, студенты, я прощаюсь, до завтра.

Сев в карету, они поехали в больницу. Приехав, взволнованный Карло побежал в палату, где как сказал гонец, его сын и жена.

– О, Бонапарте! Наконец-то, – произнесла шепотом Полина.

– Что с Летицией? – спросил он.

– Она спит и малыш спит.

– У-А! У-А!

– Вот и малыш встал. Разбудил его Карло… – сказала Полина.

Войдя в палату, они увидели, как Летиция качает его на руках и приговаривает:

– Тиш…Тише! А-УА-У-А-УА! Тишшшшш…

– Как назовем его дорогая? – спросил Карло.

– Напойоне!

– Это турецкое имя?

– Нет, это по-корсикански, Наполеон.

– Да дорогая отличное имя. Малыш Наполеон…

Глава 2. Подарок – талисман слона

В 1755 году Корсика свергла генуэзское господство и с этого времени фактически существовала как самостоятельное государство под руководством местного землевладельца Паскуале Паоли, секретарём которого был отец Наполеона. В 1768 году Генуэзская республика продала свои права на Корсику французскому королю Людовику XV. В мае 1769 года в битве при Понтенуово французские войска разгромили корсиканских повстанцев, и Паоли эмигрировал в Англию. Наполеон родился через 3 месяца после этих событий. Паоли вплоть до 1790-х годов оставался его кумиром.

Франция, Париж, 2 сентября 1758 года.

Наполеон рос ребенком раздражительным. Мать любила его, но воспитание и ему и другим своим детям дала довольно суровое. Жили экономно, но нужды семья не испытывала. Отец был человек, добрый и слабохарактерный. Истинной главой семьи была Летиция. Любовь к труду Наполеон унаследовал именно от матери.

Обстановка этого уединенного от всего света острова, с его довольно диким населением в горах и лесных чащах, с нескончаемыми междуклановыми столкновениями, с родовой кровной местью, с тщательно скрываемой, но упорной враждой к пришельцам-французам, сильно отразилась на юных впечатлениях маленького Наполеона.

Отецу и Матери, после больших хлопот, удалось отвезти двух старших детей – Жозефа и Наполеона – во Францию и поместить их в Отенский колледж. Колледж был не плохим, но зато дети были очень плохими.

– Как тебя звать?

– Напойоне, – произнес он имя свое по-корсикански, как мать.

– Как?

– Напойоне.

– Да такого имени и в святцах нет!

– В ваших нет, а в наших есть.

– В турецких, что ли?

– На-поле-он! На-поле-он! Соломинка-В-носу! – скаламбурил кто-то.

– Соломинка-В-носу! Соломинка-В-носу!

Наполеону хотелось кинуться с кулаками, но он этого не делал, просто отходил молча, забившись в угол, выглядывал оттуда своими голубыми глазами.

Он ненавидел всех французов – поработителей Корсики. Кроме одной девочки. Звали её Элен. Он влюбился в неё, видь, она не обзывала его и не дразнила, а просто смотрела на него и улыбалась.

– Привет, я Элен.

– Здравствуй, я Напойон… Наполеон.

– Привет, Наполеон.

– Да…

– Знаешь, а ты хороший.

– Правда, ты так считаешь?

– Да…

И он почувствовал, что он ей немного нравится, и покраснел:

– Что ты хотела?

– Ах, да. Забыла.

Она достала из кармана серебристую фигурку слоника и сказала:

– Папа сказал, подари это тому, какого любишь! Это мой талисман и я дарю его тебе, Наполеон.

Она положила талисман ему в руку, закрыла ладошкой и убежала. Маленький холодок пробежал по телу Наполеона. И на миг заболела голова. Закрыв глаза, он почувствовал, что всё поменялось и мир стал ярче. Небо было голубым и вообще, он увидел то, на что раньше внимания не обращал. Кожа людей ярче. Всё яркое. И мысли уже не те, что были раньше. Корсика… Лишь она крутилась у Наполеона в голове. Корсика…

* * *

– Трусы – твои корсиканцы: отдали нам Корсику! – дразнил Наполеона тот, который и придумал ему прозвище. Звали этого «злодея» Матео. Он был императором, среди остальных учеников класса. Но Наполеон и Элен, к ним не относились.

Наполеон молчал, копил в сердце обиду. Но, после того как ему достался от Элен слоник, он протянул правую руку вперед, величавым движением оратора и возразил со спокойным достоинством:

– Если бы вас было четверо на одного, не видать бы вам Корсики, как ушей своих; но вас было на одного десятеро!

И Матео замолчал, понимая, что он говорит истину. После того как Наполеон произнёс речь, он отошёл к своему другу. Кроме Элен, у Наполеона был друг Буррьенн. Он тоже не любил Матео и его компанию.

– Ну ты, прям как древний оратор! Ты достойный корсиканец.

– Спасибо! Но Матео Каркасиос и его армия, ещё поплачут на свою жалкую французскую землю! Ну и напакощу же я когда-нибудь твоим французам, как только смогу! – говорил Наполеон Буррьенну, а когда тот начинал его успокаивать, прибавил: – Ты, впрочем, надо мной никогда не смеешься; ты меня любишь…

Он не сказал: «я тебя люблю», он имел в виду, что тот дорожит им как другом!

Однажды воскликнул с пророческим видом:

– Паоли вернется, вернется Паоли, и, если один не разобьет наших цепей, я помогу ему, и, может быть, вдвоем мы освободим Корсику!

Но это вряд ли случится! Хотя может быть он и освободит Корсику, ведь в будущем Наполеон добьётся всего, что хотел. Хотя… Не всё…