Текст книги "Бедный Енох"

Автор книги: Алексей Тарасенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 33 страниц)

ГЛАВА I.ХХ

Теперь мне приходится «Глок» вернуть обратно – за пояс под пальто.

– Что ты тут делаешь? – спросил меня Пашкевич, и по его решительному лицу я понял, что если начну лгать (а это я умею делать плохо) Дмитрий может на нервах меня и пристрелить. Абсолютно всерьез.

– Тебя ищу, Дима – отвечаю я ему и отвожу взгляд в сторону – я тебе вроде обещал – что дам тебе время уйти, тогда, помнишь, в Москве? Тебя искали, ты это знаешь, и вот, пожалуйста. Теперь я тебя, получается, нашел.

Пашкевич поднимает пистолет немного вверх, как я понимаю, целя мне уже не в сердце, а в лоб:

– Ну так, дружище, перевес-то сейчас – на моей стороне! Что тебе конкретно от меня нужно?

– Мне? Отвезти тебя в Москву – поедешь?

Пашкевич заулыбался:

– Рад бы, да вот дела у меня тут, понимаешь, скоро собираюсь двигать дальше на восток. Впрочем… есть вариант. А как ты на меня вышел?

Я объясняю, притом все, смущаясь, думая, не посчитает ли меня Пашкевич чокнутым. Но он почему-то не удивляется:

– Блуждал здесь в тумане? Ну ты гусь! Хорош!

– А что такое?

– Что такое? – немного, впрочем, как кажется добродушно передразнивает меня Дмитрий – блуждают, Андрей, здесь только люди занимавшиеся, хотя бы слегка, колдовством.

– Я? – я удивлен до жути – да я…

– Ага, и притом, что примечательно, серьезно верившие в то, что делают!

Пашкевич кладет пистолет к себе в карман, предварительно поставив на предохранитель, и мне от этого становится сильно легче.

Я сажусь на землю, громко выдохнув:

– А откуда ты это знаешь? – Пашкевич, слушая меня, поворачивается ко мне в профиль, вызывая тем самым соблазн выхватить «Стечкина».

– Сказали мне личности тут одни. Кстати, интересующиеся тобой, очень, очень интересующиеся.

– И что это за личности?

– Ты будешь смеяться!

Я позволяю уже себе немного неискренности, начиная рисоваться, подделывая «честные вскрики»:

– Дима, ты не поверишь, но после блуждания в тумане я уже ничему не удивлюсь!

– Только лишь после этого? – Пашкевич раскусил меня на раз, другое дело что он показывает это, показывает мне что видит меня насквозь. – Ну так что? Ты хочешь знать?

– Да! – я сбавляю тон, поняв, что театральничать бесполезно – хочу! Расскажи!

* * *

Дмитрий мнется, но потом все же решается рассказать мне то, что знает, хотя и были секунды, когда мне казалось, что он раздумывает и его размышления были не в пользу такой «открытости». Но, в конце концов, он начал:

– Некоторое время назад, когда я столкнулся с серьезными трудностями, знаешь, мне пришлось заняться тем, о чем я раньше даже и подумать не мог.

Пашкевич переминается с ноги на ногу, в его лицо начинает дуть сильный ветер:

– Чтобы оградить себя от серьезных неприятностей я начал всерьез колдовать, находя знания о колдовстве в Интернете. Удивительное дело, но в этом я смог быстро добиться определенных успехов, потому что применял к делу, скажем так, инженерный, практический подход. В этом деле я был как ученый, исследующий проблему, ну а то, что проблема многим представляется суеверием, это я отверг.

– И чего же ты тогда добился? – спрашиваю я, боясь, что мой тон может заставить Пашкевича подумать, что я недостаточно интересуюсь тем, что он мне рассказывает.

– Ну, как сказать? Решил кое-какие вопросы… Но затем, после того, как мы с тобой пошустрили в Маленькой Республике, во время одного спиритического сеанса, функцию которого я воспринимал исключительно как символическую, ко мне явились они… не знаю, как их назвать. Странные такие ребята, их было где-то около пятнадцати, и попросили в обмен на кое-какие знания… знаешь, ты только не смейся… украсть у тебя душу.

Но мне не до смеха:

– Что ты и попытался сделать в Москве?

– Да!

– И что же? Ничего не вышло?

– Не-а… хотя я и выполнил все в точности так, как мне сказали эти… «товарищи». Вот ведь незадача! Охмурить ворожбой всех, кто мне был нужен для этой импровизированной «инсталляции» удалось, а вот с тобой – прокол вышел…

Я сплевываю на землю, понимая, что откровения Пашкевича не дают мне никаких ответов на мои вопросы.

– Но тут дело было еще вот в чем. Личности, научившие меня всему, что было нужно для похищения твоей души, заключили со мной договор, по которому я получал кое-какие знания, но в случае невыполнения договоренности они обещали меня покарать, только не смейся, пожалуйста – чупакаброй!

А я и не смеюсь:

– Так вот почему в «Доме на Брестской» ты так побледнел, когда увидел у меня в руках книгу об этом чудовище!

– Именно! Эта твоя книга мне напомнила о наказании, которое было обещано, если я не сделаю того, о чем мы договорились с этими ребятами.

– И что же теперь? – я встаю, нежно гладя рукоятку «Стечкина», оттягивающего карман моего пальто – чупакабра и вправду за тобой погналась?

* * *

– Да. – Дмитрий, как мне показалось, всерьез погрустнел – И это – ужасно. Она совершенно не то, о чем было написано в твоей книге, и, увы, не смотря на свое такое смешное именование – страшное и очень опасное существо! Почему, ты думаешь, мне удавалось избегать того, что меня ловили Гб-исты по всей стране, уже после того, как мы с тобой пересеклись в Москве?

– Говорят, у тебя везде осведомители!

– Если везде иметь информаторов – денег не хватит!

Пашкевич вновь достает пистолет и направляет его мне в лицо:

– Брось пукалку! Ну, Андрюх, ну ты же серьезный мужик, думаешь, я торгую оружием – а стрелять из него не научился? Кто из автомата Мафусаила прикокнул? А? Брось пугач на землю!

Я делаю, что говорят. Дело приобретает слишком серьезный оборот, так что и вправду – лучше не шутить. Я вынимаю «Стечкина» из кармана, и после, показав Дмитрию – бросаю на землю перед собой.

– Ну так вот – продолжил Пашкевич – мне удалось уйти от всех ловушек, расставленных Сартаковым и его Приятелем потому, что я двигался… за чупакаброй!

– Это как это? – я и удивлен и ошарашен – ты же, как я понимаю – убегаешь от нее?

– Нет. Не только убегаю – но и охочусь за ней. Ее можно убить, хотя это сделать весьма трудно. Я знаю, где она может быть – вдали от людей, от их жилья, от жизни! И если быть там, где она – тебя никто и никогда не найдет.

– То есть, чтобы эта… чупакабра на тебя не напала – достаточно жить, я так понимаю, в городе, где много людей?

– Да. Но рано или поздно – ты же будешь там, где их нет? Да, плюс еще кое-что – моя работа, мой хлеб – это как раз посещение мест вдали от глаз людских – понимаешь?

– Торговля оружием!

– Ага! На кусок хлеба-то иметь надо?

Пашкевич подходит ко мне почти в упор и, подняв «Стечкина», осмотрев его и уважительно присвистнув, кладет к себе в карман:

– Поэтому я и собираюсь от нее избавиться.

* * *

Мы стоим с Пашкевичем друг на против друга, слушая вой разыгравшегося ветра, глядя другу другу в глаза.

– Смешно, Андрей, не правда ли? – Пашкевич расслабился и заулыбался, вновь положив свой «Глок» в карман – вот мы с тобой, обычные ребята, а нас стравливают! КГБ-исты, какие-то странные чуваки в нелепых одеяниях…

– В туниках?

– Да, типа того. А чтобы было, если бы не они? Мы бы друг про друга и не слышали бы никогда, не знал бы я, что, вот, есть где-то такой-то парень, Земсков Андрей…

Я согласно покачиваю головой, после чего оборачиваюсь к развороченной могиле – в ней, страшно искореженная, лежит некая конструкция из металлопроката, из современного проката, похожая на большую клетку.

– Вот – говорит Пашкевич, поняв что я разглядываю клетку – ловушка для чупакабры!

– И что? Она сюда попалась? – я в ужасе, потому что если это существо смогло выбраться из такой клетки и, более того, так ее разворотить – то что же это за монстр? Уж точно не то, о чем я читал в книге «Тьмы. Inc.»

– Да. Пашкевич заулыбался – а почему бы и нет? Ведь тут была такая приманка! – он показал на себя пальцем. – А вот туда – Дмитрий показал мне вверх, где под кровлей склепа зияла прямоугольная явно недавно выдолбленная дыра – я вскочил, когда она ко мне приблизилась!

– Так в чем же проблема? – вновь спросил я – если она попалась?

– Да ей голову, понимаешь ли, зафиксировать надо. А одному это сделать невозможно. Я пробовал.

– То есть она уже попадалась в твои клетки?

– Точнее сказать – в эту клетку. После первого раза я ее отремонтировал и установил на другом месте. Ну, то есть уже здесь.

Пашкевич смачно плюет в развороченную могилу:

– Потревожил хороших, небось, людей – и зря!

Мы какое-то время молчим:

– И как же ей голову зафиксировать? – спрашиваю я Пашкевича тогда, лишь бы о чем спросить.

– Как? Кочергой! У меня есть. Но, нужно чтобы охотой занялись хотя бы двое… Один будет держать кочергой голову чупакабры, прижимать, а второй… – Пашкевич осекся.

– А что второй?

– А второй – зачеркнет алмазным сверлом у нее на лбу слово «Жизнь».

Я что-то припоминаю:

– Так это же – голем!

– Ух, молодой человек – говорит Пашкевич, будто я намного его младше – а вы, гляжу, осведомлены!

– Ну так это все знают! И что? Тебе не удалось зачеркнуть слово без посторонней помощи?

– Не-а. Слишком эта тварь дергалась! И голову держать ей, и зачеркивать надпить на лбу – сразу одному не удастся!

– Ну, хорошо, а что было потом?

– Потом она, когда я ее уже обессилел держать – начала биться об клетку, сделала дыру в прутьях – и убежала.

– А ты? Она же должна была на тебя вновь напасть?

– А я, молясь всем святым одел на себя костюмчик – из полиэтилена – и стал для нее невидимым. Она, тварь, понюхала-понюхала вокруг – да и запрыгнула обратно под землю – и ушла.

* * *

– Хорошо – продолжаю я – ну а сейчас – ты не в костюмчике? Не боишься?

– Днем – нет, она не нападает. Вот так вот, Андрей. И склеп я разрушил, и могилы осквернил – чтобы использовать стены склепа, и клетку под землю поставить. Когда она на меня выбежала – я запрыгнул под крышу склепа, а когда чупакабра оказалась в ловушке – запрыгнул на клетку, стал стараться ее уничтожить. Но я один! Что делать? Она освободилась из клетки и я надел свой костюм. И так сидел до рассвета. И трясся со страху. Это просто ужасно. Вот такое тебе «возмездие духов»!

Мы какое-то время молчим, а потом, одновременно, будто сговорившись – садимся на кирпичный край снесенной недавно стены, вернее на то, что от нее осталось:

– И знаешь, что я тут подумал? – спросил меня Пашкевич, раскурив сигарету.

– О чем? – я достал свое курево, но вот зажигалка куда-то запропастилась.

– А не поможешь ли ты мне, Андрей? – Пашкевич дает мне прикурить от его сигареты.

– Избавиться от чупакабры?

– Ну да. А я тогда… ах! Была – не была! Сдамся тебе – и поеду с тобой в Москву. Только обещай мне кое-что.

– Что?

– Нет, – сказал Дмитрий несколько игриво – ты сначала обещай.

– Ну… обещаю…

– «Ну! Обещаю!» – Пашкевич передразнил меня – обещай, что когда меня в Москву привезешь, сводишь меня в ресторанчик один, я тебе скажу, какой, и уже после – на Лубянку, к Сартакову!

– Хорошо – отвечаю я – обещаю! Но для начала тогда – давай подумаем, как нам решить твою проблему.

* * *

– Два раза в одно место эта сволочь не приходит – начинает рассказывать Дмитрий – я в первый раз, когда ее заловил, в этом убедился. Она выпрыгнула из клетки, убежала. Я клетку починил – и ждал ее после аж целых две недели, а она так и не вернулась.

– То есть – перебиваю я – клетку надо перенести на другое место?

– Да… – Пашкевич тяжело вздыхает – придется. Ну, она у меня сборно-разборная… Так что перетащить мы ее сможем.

– Ну, хорошо – а куда?

– Я думаю – на мою дачу.

– Но там же КГБ сейчас!

– КГБ? А вот ты сходишь, посмотришь. Если их нет – сообщишь мне и я зайду.

Мне в голову приходит мысль, что я бы мог и как-нибудь изловчившись Пашкевича прищучить, схватить-скрутить и доставить в Москву, но после, а Дмитрий умеет к себе располагать людей, я отказываюсь от этой не очень честной затеи. Я решаю поступить именно так, как мы договорились. Смущает только одно – только Пашкевич замолкает, втирая мне про чупакабру – так я тут же начинаю сомневаться – а существует ли она вообще? С другой стороны, с этим мы разберемся. Другой вопрос – насколько скоро?

И еще. Что если чупакабра нападает на Пашкевича, будучи видна одному лишь ему?

Но это мы выясним, как я уже говорил, надеюсь что скоро, а пока Дмитрий предлагает мне помочь ему погрузить конструкции клетки для чупакабры на им сделанные волокуши, которые к моему огромному облегчению тащил за собой большой, старый весь в царапинах на корпусе снегокат.

* * *

В течении где-то двух часов разобрав клетку, мы грузим ее, после чего отправляемся к Пашкевичу на дачу, по пути, по моей просьбе, свернув к Старичку, который приютил меня в предыдущую ночь у себя в домике.

Старичок был на месте, мы с ним немного переговорили, после чего я с огромным просто трудом всучил ему немного денег, преодолевая его сопротивление, и мы попрощались. Когда же я стал отдаляться от дома – Старичок, растроганный, догнал меня и всучил пакет с еще теплыми домашними пирожками и пакетом молока – на дорогу.

Тогда еще раз очень тепло попрощавшись мы расстались со Старичком окончательно.

Пашкевич, ждавший меня в лесу неподалеку, от пирожков не отказался:

– У меня там – он кивнул головой в сторону волокушей – только тушенка и макароны.

Я согласно киваю в ответ, не зная, что и сказать.

– Тут, кстати, эта колокольня – Пашкевич кивнул уже в другую сторону – знаешь, что мне о ней сказали те ребята, которые просили меня похитить твою душу?

– Ну… – отвечаю я, честно говоря, без особого интереса.

– В этом месте на землю время от времени ангелы сходят.

– Да ты что? – я пытаюсь прикалываться, спросив ерным тоном, но Пашкевич серьезен.

– Да. Тут, дескать, недалеко, есть какой-то разлом, по которому ангелы могут добраться на север по Уральским горам в ангельский город.

– Ангельский город?

– Ага. Вырубленный в скале гор. На самом севере горной гряды. Этот город некогда ангелы построили для людей, как альтернативу раю.

– Земному? Эдему? Там, где жили Адам и Ева?

– Вот-вот. Только бог предлагал людям тепло и сельское хозяйство, а ангелы, в том числе и потому, что хотели построить свой рай вдали от первого – предлагали людям холод и городскую цивилизацию.

– И что же? Зачем им теперь сюда приходить?

– Большинство тех, кто сходит здесь на землю – это охранники. Они идут после на север в тот город – охранять его, и они там меняются друг с другом. Ну, знаешь, пост сдал – пост принял.

– Меняются в карауле?

– Ага, типа того, охраняют город.

– Понятно. Значит, чтобы люди туда не проникли? Там что? Интересно очень, что ли?

– Нет. От людей город хранит сам бог. Так мне те перцы сказали. Положил на него заклятие – и все. Люди до города добраться не могут. А вот ангелы охраняют город от других ангелов, чтобы те туда не проникли.

– И зачем им это?

– Другие ангелы, не охраняющие город, хотят туда попасть, потому что знают, что там есть знания, которые их сделают сильнее.

– И что же бог? Не хочет, чтобы его слуги стали сильней?

– Нет, но обладание этими знаниями заставляет ангелов сомневаться в правильности их выбора – в служении богу.

– Понятно. Интересная легенда!

– Ага. А знания эти настолько привлекательны, что даже некоторые из тех, что город охраняют, соблазнились. И вот, когда ангел сходит на землю, чтобы потом двигаться к ангельскому городу – вместе с ним на землю спускается облако, так что все, кто хоть раз занимались колдовством начинают в нем блуждать. Правда – всего один раз в своей жизни. Блуждают. И, соответственно, Андрей, по всем этим вещам я могу сделать вывод – вот ты свою душу сохранил, хотя я и колдовал на нее, и в облаке этом блуждал… Ты в этих делах опыт имеешь?

Я не знаю что и сказать. И поэтому молчу.

– Но, Андрюш, ты доиграешься. Видишь, какая расплата за все это? – Пашкевич показывает рукой на свои волокуши и погруженную на них разобранную клетку – ловушку.

– Это ты про чупакабру? Да она вообще – существует? – меня вновь одолевают сомнения.

– Увидишь, Андрей, дай только срок…

Мы молчим, но после я не выдерживаю:

– Дим, ну, положим, что все это серьезно. У меня тоже ведь когда-то были проблемы с психикой, не скрою… Но ты скажи мне честно – ты что? И вправду во все это веришь?

Дмитрий пристально смотрит на меня, затем хмурится, и деловито откусывает пирожок:

– А что тут такого? Вот, например, похищение души. Когда меня эти «друзья» научили этому делу – думаешь, я сам поверил? Я проверил.

– И как?

– На одной девушке проверил, случайно подвернувшейся, и на одном военном.

– Ты похитил у них их души?

– Да. Но не пугайся – на время. Изъял душу из тела, потом отошел подальше – и вернул. После – проверил, вернулась ли.

– И как?

– Все было нормально. Они пришли в себя, притом очень быстро.

– А зачем подальше отходил?

– А это, знаешь ли, дело вот какое – тот, у кого душу похищают, узнает того, кто его душу похищает. Так что я побоялся – вдруг эти люди после того как я верну их души обратно, меня захотят, например, побить или даже вообще – убить? Девушка эта, например, как душа ее вернулась в тело – так вообще! За мной гналась пол Питера!

– Ясно. И что было с телами этих людей, пока их душа была у тебя?

– Бродили, как зомби, мычали что-то несусветное и слюной брызгали.

* * *

Но пирожки заканчиваются и мы мчимся на снегокате дальше.

– Мне пришлось его немного модернизировать! – кричит Пашкевич мне, сидящему сзади – снегокат потерял в мощности, зато мотор еле слышен!

И вправду, мерное урчание двигателя снегоката совершенно не соответствовало моему представлению о громкости двигателей таких машин. На сколько я помнил по кино (а в реальности я катался на снегокате наверняка первый и последний раз в жизни именно сейчас) снегокаты ездят намного громче.

* * *

Когда же мы наконец подъехали к даче Пашкевича я почувствовал огромное облегчение. Дмитрий был соответствующе экипирован для езды на снегокате, а вот я – нет. Холодный ветер в лицо, да хоть на какой-то, но скорости – сделал свое дело и я уже было стал впадать в отчаяние, как вдруг все закончилось.

Сходив на разведку я понял, что на даче никого нет. Тогда мы с Дмитрием открыли ворота, которые, не как раньше, открылись сразу, Дмитрий ввез во двор волокуши, и потом отогнал снегокат в лес, где, как потом он мне рассказал, снегокат замаскировал.

Покрыв конструкции клетки белым покрывалом, тем самым хоть немного спрятав ее, после навалив на все это снега, мы зашли в дом.

– Уже смеркается – сказал мне тогда Дмитрий – продолжим свои дела завтра, а пока будем отдыхать.

– И что? – спросил я тогда Пашкевича – чупакабра за тобой сегодня не явится?

– Ну… как сказать? – Дмитрий задумался – я же погружусь в полиэтилен… Кстати, тебе тоже следует сделать «костюмчик». Теперь, получается, ты мой друг, вроде как, ну, хотя бы помощник, так что эта тварь может напасть и на тебя – чтобы мне насолить.

После этого мы поели быстро сваренную Пашкевичем безвкусную лапшу с тушенкой, и затем занялись моим «костюмом». Вначале я просто предлагал обернуть меня полиэтиленовыми мешками для мусора, но Пашкевич возражал, настаивал на том, что мне должно быть удобно:

– Так удобно, чтобы ты мог при желании быстро снимать и надевать снова свою «одежку».

Пришлось согласиться. Тем более что Пашкевич уже был большим мастером пошива таких специфических костюмов, часто вместо нитки с иголкой применяя разогретую на свечном огне металлическую спицу для вязания:

– Сегодня-завтра, – говорил мне при этом Дмитрий – ночью, конечно, эта тварь выйдет на меня. Надо спешить, если мы не хотим здесь задерживаться. Тем более и светлое время суток сейчас такое короткое!

* * *

Я попробовал одеть костюм – и скажу честно, что «сшит» он был на славу. Он хорошо на мне сидел, при движении не рвался, быстро одевался и снимался. И это все при том, что я был в костюме и пальто. Мне было удобно, и это мне позволило, когда Пашкевич заснул, уже ночью – быстро одевшись выйти за предел участка вовне.

Мне было дико страшно, с одной стороны, с другой стороны – меня раздирало сильное любопытство. Пашкевич был убедителен, конечно, когда говорил о чупакабре, но, в то же время ведь все сумасшедшие убедительны!

* * *

Я тихо прокрался за ворота, после чего, стараясь сильно не отдаляться, углубился в лес, где присев в сторонке стал наблюдать за тем, что происходит вокруг. Время от времени я вставал и разминался, но, учитывая мою такую необычную новую одежку в целом мне было тепло и, главное, не мокро.

Зимний лес слабо освещала неполная луна, едва появившаяся, когда я вошел в лес, и все вокруг казалось замерзшим и замершим.

Прождав таким образом не более часа, я уже было собирался уйти, как вдруг в нескольких метрах от меня дернулись, явно, что сами они так не могли дернуться, то есть без чужой помощи, кусты.

Я обернулся на звук, пытаясь разглядеть – что там. С минуту ничего не происходило, но потом подо мной стала как-то странно приподниматься земля. Я это явно почувствовал и даже увидел. Земля приподнялась, после чего – вновь опустилась, как волна на море. Я обернулся – тоже самое было у меня за спиной. Снег поднимался, трескался, сползал слоями, после чего вновь, уже распотрашенный, неаккуратными кусками – опускался вниз.

Я замер, упрекая себя за то, что много узнал от Пашкевича о чупакабре – зачем она и кем и куда и к кому посылается, но при этом совершенно ни разу не спросил его, как она передвигается. Это мне казалось чем-то самим собой разумеющимся – и тут такая незадача.

Я стараюсь не шевелиться, но снежная «волна», уже было отдалившаяся от меня, вдруг, сделав поворот, стала возвращаться! Моя душа ушла в пятки и я затрясся мелкой дрожью: «волна» замерев у моих ног, вдруг стала превращаться в воронку, куда падал снег и земля. Мне пришлось отойти в сторону, чтобы туда не угодить, все время с ужасом глядя себе под ноги, как вдруг из под земли вылезла…она!

* * *

Боже мой! Я и не знал, что чупакабра так выглядит! Голова этой твари была – как у кошки, только каменная, с подвижными частями – челюстью, носом и ушами. Лапы – с когтями, тоже как у кошки, а все остальное – было более собачье, нежели кошачье, и в основном – из камня, будто слепленное из глины и закаменевшее.

Подвижные части чупакабры скреплялись между собой чем-то напоминавшим обнаженные жилы, но они эти «жилы» были из металла. Глаза твари горели красным, были похожи на два больших светящихся светодиода. Размер чупакабры был – как у молодого теленка, а передвигалась она под землей, когда же выходила на поверхность в ее движениях угадывалось что-то паучье. Пригнувшись туловищем к земле на согнутых конечностях, чупакабра после спружинила на дерево и уже на нем раскачивалась, как обезьяна, после чего вновь спрыгнула на землю.

Походив вокруг меня какое-то время, чупакабра обнюхала все вокруг, после чего прыгнула, и, сгруппировавшись в секунду втиснулась обратно в ту самую дыру, которую только что проделала в земле, выходя наружу, показав на прощание мне свой хвост, состоящий из заостренных металлических чешуек и с большим шипом на конце.

* * *

Признаюсь честно, когда эта тварь прыгнула обратно у ту самую дыру в земле, из которой сама же перед этим и вылезла я уже распрощался с жизнью, думая, что она прыгает на меня. Не смотря на весь ужас я все время, пока эта тварь была рядом, смотрел на нее, при этом стоя и не шевелясь.

Простояв после исчезновения чупакабры не менее получаса в полной прострации, после, с огромным трудом взяв себя в руки я изо всех сил побежал обратно к дому Пашкевича, и, оказавшись внутри, был немало удивлен тем, что это тварюга на меня по пути не напала.

Как только же я забежал внутрь – тут же захлопнул за собой дверь, которую тут же запер на все крючки и замки, которых было несколько, сожалея, что их тут не больше!

На мой шум выбежал встревоженный Пашкевич, в целлофане на гидрокостюм, и, быстро выслушав что произошло – схватив меня, потащил на кухню, где, как оказалось, в полу был лаз в бетонный подвал, куда мы вскоре вместе и втиснулись, и лишь спустя минут десять, не меньше, как мы напряженно вслушивались, посмели себе немного придти в себя.

* * *

– Ну вот – шепотом на ухо сказал мне Пашкевич – а ты мне не верил!

Я было собирался ответить, что поверить в такое было очень трудно, но тут же передумал, уж больно был на эмоциях:

– Дима, ты был прав! – испугавшись собственного шепота, того, что он показался мне слишком громким ответил я – это же… невероятно! Что за хрень?

Дмитрий тихо, стараясь не дышать проверил запор на металлической дверце люка, ведущего в подпол:

– Видишь – спросил он меня – какая сука? Она узнала, что я здесь, и вот – не атакует! Да ей стены этого домика – что нам лист бумаги! Проломит – не заметит! Но не напала же! Видишь – действует на нервы, пугает, душу изматывает, гадина!

Я предполагаю, что чупакабра с головой кошки играет с Пашкевичем как кошка с мышкой.

– Думаешь? – Пашкевич спросил меня, будто такая мысль ему самому в голову придти раньше не могла. – А я вот думаю другое!

– Что?

– Что за сволочь могла такую тварь сотворить?

– Погоди, ты же говорил, что это наказание от «ребят» которые тебя просили навредить мне?

– Так-то оно так – Пашкевич посмотрел на лампочку освещавшую тусклым светом подпол – но, как они мне это сами сказали, эту тварь делают не они. Сначала это существо лепит для них человек. Они потом просто вдыхают в нее жизнь через магическое заклинание!

– Тогда – говорю я – видно, что работал скульптор-профессионал.

Мы на какое-то время замолкаем, а я все борюсь с желанием сказать Пашкевичу, кем по профессии была Сестра, и как она заявлялась ко мне примерно полгода спустя после своей смерти.