Текст книги "Кто, если не мы? (СИ)"

Автор книги: Алексей Скуратов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Собственно, мальчишка убежал так же быстро, как и прибежал, получив кипу готовых бумаг и пару монет за исполнительность. Теперь все было готово.

Он, натянув кожаные сапоги и укутавшись в новый тяжелый плащ, скрывающий его угловатое юношеское тело, в последний раз взглянул на место, по праву считавшееся домом. Лишь немногие вещи с полок исчезли… Камин больше не горел, и остывший пепел лежал на обугленных головешках. Не трещал огонь, не скрипело по желтой бумаге перо – дом умер, сохранив былой беспорядок. Книги и сейчас лежали везде: на столе и полках, на подоконниках, софе. Они стопками покоились даже на грязном полу, который мыли, пожалуй, раз в сотню лет. И тем не менее Иджису всегда было хорошо в этом немом доме на сравнительно тихой улице.

– Что же, – нарушил безмолвие спокойный голос, – пора.

И дверь проскрипела, закрываясь, в последний раз, чтобы больше не издать звука.

Серый свет, поглотивший Аллраэлл, не причинял боли его карим глазам, тяжело переносящим яркое солнце. Воздух был холодным, промозглым, пах тающим снегом и сырой землей, подсохшей настолько, что по ней можно было ходить, не утопая в жидкой грязи по щиколотку. Ни в одном окошке не горел еще свет, из печных труб в утреннем безветрии лениво тянулся к серому небу сизый дымок. Где-то упорно орали коты. В остальном улицы были мертвыми. Мертвыми настолько, что Иджис все более явно ощущал приход чумы, косящей людей, словно хрупкие золотые колоски.

На опустевших улочках он уже не видел бродяг и попрошаек, тянущих руки, едва развеивалась глухая ночь. Закрыты были лавки, куда-то вдруг подевалась и без того немногочисленная стража. Все стихло. Маг чувствовал, будто остался во всем белом свете один – вышагивающий по безлюдной дороге к прекрасной столице. И, что было удивительно, его нисколько не пугала собственная решительность, все еще не приструненная здравым смыслом и рассудительностью. Он не сомневался в своих намерениях, и это происходило с ним впервые. Писарь или нет, а Ардэшар блестяще закончил школу, где его научили всему, что может пригодиться на пути чародея, и неважно теперь, что встанет на дороге: он будет учиться мгновенно. Если это спасет тысячи жизней, приложит все усилия. Будет недостаточно – отдаст душу и сердце.

К улице, ведущей на столичную дорогу, было два пути: напрямую и блуждающими переулками. Город пустовал, город безмятежно спал, и что-то повело Иджиса той запутанной и захламленной траекторией, делающей небольшой крюк, выводящий к перекрестку с указателем на Арул-Тэшар. В столь ранний час, когда порядочный горожанин по обыкновению своему лежит в постели или только-только принимается за предрассветный завтрак, ворам и убийцам нечего ловить в подворотнях, так что жизни мага явно ничего не угрожало.

Он беззаботно вышагивал по узким тоннелям со стенами-домами, обходил груды старых досок и прочего хлама, как нечто инородное зацепилось за взгляд. Что-то не так было с неприметной с виду кучой мусора, и вновь какая-то странная и необъяснимая сила толкнула путника удовлетворить любопытство. Конечно, лезть в тряпье и обломки мебели, сгнивший лук и замерзшую морковь было не самым благородным делом. Конечно. Но стоило ему оттащить ободранную половинку кресла и брезгливо отскочить от вылетевшей из-под ног крысы, его болезненно-сероватое лицо побелело так, что круги под глазами казались углем.

Под грудой мусора лежали трупы, порядком истерзанные крысами. Трупы тех, кого безжалостно свалила чума.

И Иджис проклинал бы тех, кто столь безбожно создавал очаги смертельной заразы, но его, согнувшегося в три погибели, выворачивало наизнанку минут двадцать, прежде чем он смог убраться из провонявших переулков и прийти в себя. Молодой чародей все отчетливее понимал, что конец города уже не за горами. Понимал, что нужно спешить, иначе не сизый печной дым потянется к пасмурному небу, а едкие черные клубы, поднимающиеся от ям, забитых подожженными покойниками.

Дорога на столицу была широкой и безлюдной. Снег растаял, обнажив темную сырую землю, и лишь по окраинам белели его крупные зерна, сквозь которые пробивались нежные первоцветы, радующие сочной молодой зеленью. Солнце показало свой край, придавая жизни бледному лицу Ардэшара, разбавляло серость и безнадегу, подкрашивая пасмурное небо теплым и ненавязчивым золотом рассеивающихся лучей. От столицы его отделял путь в полные сутки, если идти без остановок. Повезет с ночлегом – прибудет в Арул-Тэшар к вечеру следующего дня, но родной тихий город остался за спиной, а впереди ждало нечто новое. Этот путь пешком, в одиночку, десятки всадников, телег и обозов, что встретятся за день, в конце концов, тот Крайт, о котором Иджис ничего не знал, да и знать особо не хотел.

Что-то начиналось.

И это что-то было тем, чего за двадцать шесть лет так и не испытал неприметный писарь и прилежный ученик.

========== Глава третья: «Удар по чести» ==========

И только глубокой ночью, столь темной и беззвездной, что Иджису пришлось освещать путь магией, он увидел вдалеке тусклые огни, дающие надежду на ночлег.

Это была страшная ночь. Стихия лютовала, словно возвращая к реальности после спокойного пасмурного дня, и теперь порывы бешеного ветра сбивали с ног, а потоки ледяного дождя хлестали прямо в лицо, пропитывая насквозь одежду и хлюпая в сапогах. Он и без того не любил холод. Сейчас же и вовсе зуб на зуб не попадал, и чары, греющие его изнутри, обнадеживали до смешного мало.

– Сидел бы над бумагами, – шипел он, кутаясь в плащ и спасая свитки, – в тепле, в тишине и спокойствии, как столетний старик-хандрозник. Ведь это только начало…

Это и вправду было только начало, и ему страшно предположить, что ждет его дальше, но маг упрямо шел, оскальзываясь на размытой дороге и приближаясь к постоялому двору, будто бы по случайности брошенному средь бескрайних пустырей, разделяющих столицу и Аллраэлл.

За весь день он повстречал лишь несколько обозов и пару телег, которые отказались его подбросить. Конные, несущиеся по тракту, и вовсе его не заметили, прогнав мимо и скрывшись за горизонтом. И, в принципе, Иджис понимал такую отчужденность. Понимал, что честный человек не подберет с дороги путника только потому, что боится схватить чумного под бок. Разумеется, никто не хотел так глупо рисковать. Тот страх и вынудил мага топать весь день: с раннего утра до глубокой ночи, кою поглотила жуткая непогода и пронизывающий ледяной ветер.

Единственное, о чем он жалел сильнее, чем об оторванности от дома, так это об отсутствии лошади. Верхом путь в столицу занял бы от силы полдня. Галопом – часов пять-шесть. Ведь можно было однажды преодолеть ужас и взобраться на скакуна, ведь можно было прислушаться к здравому рассудку, но, думалось магу, вскоре ему придется взглянуть страху в лицо и сесть в седло. Пока он доберется до Звезды пешим, чума уничтожит все население королевства, как казнила разом десятки дезертиров венценосная Меррая.

Когда он постучал в двери безымянной хибары, числившейся такой роскошью, как постоялый двор, то уже не чувствовал ни пальцев, ни собственного тела. Маленькое окошко открылось почти сразу. На него смотрели красноватые поросячьи глазки хозяина. И те глазки жадно блеснули, едва увидев монеты на мокрой руке мага, а дверь широко открылась, впуская внутрь. На пороге тут же образовалась лужа воды, что стекла с насквозь промокшей одежды Ардэшара. Сапоги были полностью перепачканы глиной, его трясло, как щенка на морозе, однако за дополнительную плату трактирщик провел постояльца в комнатку, где можно было привести себя в порядок.

И лишь оставшись в одиночестве, молодой чародей позволил себе раздеться, как следует отмыться в холодной воде и вернуть к жизни одежду, не отказавшись от дешевых магических фокусов. На самом деле он старался пользоваться магией как можно реже, но, не умея делать практически ничего, парой-тройкой заклинаний отстирал одежду и просушил ее, чтобы одеться в приятное тепло и сухость тяжелых тканей. И тогда, когда он вернулся в основное помещение, чтобы как следует отдохнуть и набраться сил, согреться, его короткие каштановые волосы были все еще мокрыми и влажно блестели в неприятном желтом свете таверны. На него, неплохо одетого, чистого и привлекающего рассудительными умными глазами, сразу обратили внимание. Казалось очевидным, что это не аристократ, не купец, но и не крестьянин, пусть даже зажиточный. Для ученого, как думалось темным постояльцам, он выглядел слишком молодым, ибо внешностью едва ли тянул на свои двадцать шесть. Иджис был неплох собой. Иджис никогда не признавал этого, считая себя серой мышью, которая не заинтересует и самую отчаявшуюся девушку.

Возле камина бродяга-бард перебирал струны повидавшего жизнь инструмента и пел затертую до дыр балладу, показывая весьма посредственные способности к игре и пению. Трактирщик лениво зачищал поверхность стола тяжелым кованым ножом, пара солдат рубилась в карты, перемежая занятие неплохой для такой дыры выпивкой. Женщина в старом платке, кухарка, перебирала залежавшиеся кислые яблоки. Постояльцы же большей частью своей давно спали наверху, в крохотных комнатках, черных от сажи. Остальные либо слушали треньканье артиста, либо от делать нечего потягивали медовуху, изредка переговариваясь на отвлеченные и мало значащие темы. Маг устроился ближе к огню, потягивая горячий травяной отвар и скучая по старым увесистым книгам, не зная, куда деть себя от безделья и скуки. Откровенно говоря, ему уже хотелось разыскать пока еще безликого Крайта и отправиться в путь. Там, и он знал это, времени на тоску не будет, это уж точно.

Тем временем музыкант закончил петь и вежливо попросил у мага глоток отвара, чтобы промочить горло и немного передохнуть. Иджис, не колеблясь, протянул кружку артисту и почти сразу получил ее обратно, поймав вместе с тем и взгляд, которого он не хотел бы на себе чувствовать. Слушатели не расходились, все еще сидели полукругом у камина, ожидая следующей баллады о любви и героях. Бард лучисто улыбнулся, выпрашивая еще несколько минут отдыха.

– Откуда ты? – спросил мастер у незнакомца, вновь задумавшегося над чем-то и почесывающего бородку. – Не похож на крестьянина, но и до аристократа не дотягиваешь. Странный ты парень.

Ардэшар, вернувшись к реальности, поднял темный взгляд на музыканта, очевидно, напрочь прослушав вопрос. Похлопав недоуменно ресницами и вызвав сдавленный смешок мужчины с лютней, он все же дождался повтора.

– Я из Аллраэлла, – тихо ответил он, сдержанно отпивая из кружки. – Двигаюсь в столицу по одному делу.

– Сколько секретов, – вновь улыбнулся бард. – Так кто же ты, удовлетвори наше любопытство. Может, монах? Или ученый? Или, может, ты просто путешественник? Ну, расскажи! А то посмею предположить, что ты шпион.

Допрашиваемый кисло усмехнулся. Как же, шпион. Да если он попытается незаметно пробраться в комнату, об этом тут же узнает весь дом, услышав дикий грохот и сдавленную ругань такого вот воришки или следока.

– Я маг, – наконец признался Иджис, и таверна вдруг лишилась голоса.

Палец музыканта сорвался, и лютня противно звякнула неудачным аккордом. Трактирщик вогнал нож в стол, уронила яблоко кухарка. Зашептались постояльцы и скосили хищные взгляды солдаты, до этого увлеченным картами так, что не слышали и не видели ничего вокруг себя.

– Колдун, значится, – скривился мужчина-слушатель средних лет, мысленно помолившись Светозарной, дабы та отвратила беду. – Затеряться бы вам в толпе да не показывать носа. А то, боюсь, и ребра ножичком пощекотать могут. Верно говорю, ведьмов выродок?

– Неверно, господин, – прищурился оскорбленный. – Я, может, и недолго прожил на свете, но ни разу не видел, чтобы хоть один волшебник обидел честного человека.

– Да из-за вас люди от чумы мрут, как мухи! – взвизгнула кухарка, вскакивая с низенькой лавки. – Я собственными руками схоронила сына, потому что вы, королевские шавки, не снизошли до такого отребья, как мы! Знаешь, ведьм, что мне сказали? Сказали, что чары ваши тут ничегошеньки не сделают! Что я могу забрать собственного ребенка и уже начать копать ему могилку!

Иджис, пока еще владея собой, поднялся и попытался доходчиво объяснить. Он никогда не был конфликтным человеком и всегда стремился к миру и компромиссу, если спор касался его. Однако в то же время отдавал себе отчет в том, что никогда не совал свой длинный нос в чужие дела, предпочитая безопасный нейтралитет.

– Магия не спасает от мора, – прозвучал его спокойный голос, внушающий доверие. – Бессчетное количество раз я пытался спасти больных, но мои чары лишь на несколько часов помогали, а потом зараженный погибал ровно так же, как и те, кого магия не касалась. Поймите же, чародеи не всесильны! Зачастую мы не можем помочь самим себе, что и говорить о людях?

– Тогда зачем вы нам вообще сдались, черти? – рявкнул трактирщик, краснея от ярости. – Моя жена… как она страдала! Как мучилась, как тянулась рукой к жизни! Вы, ведьминская шантрапа, и помочь, оказывается, не могли! Куда идут подати? Куда идут наши деньги? На вашу выпивку и пляски в королевском дворе?! Отвечай!

Солдаты опустили руки на оружие, готовые, в случае чего, изрубить паршивца в капусту. Да так быстро, так ловко, что кровь до потолка брызгать будет. Музыкант откровенно воротил нос, постояльцы попятились.

– Да он сейчас нашлет на нас свое проклятие! – ахнула девушка, слушающая до прихода мага песни барда. – Он наколдует черную смерть!

– Я иду на край света для того, чтобы спасти вас! – пытался объяснить Иджис. – Я готов отдать жизнь для того, чтобы вы жили! Неужели вы не понимаете…

– О, отдать жизнь ты можешь прямо сейчас, проклятый сукин сын! – рявкнул солдат, кидаясь на Ардэшара и заламывая ему руки за спину – так, чтобы тот не мог создать заклинание. Второй вояка приставил к вздымающейся груди чародея клинок, надавливая. – Либо ты закроешь пасть и укатишься отсюда ко всем чертям, либо мы прирежем тебя, как молочного поросенка! Не смей дурить, колдун! Только попробуй косо посмотреть – лишишься хищных глазок!

Однако его глаза были все так же рассудительны и мудры, хоть в них и мелькали блики страха и злости, глубокой обиды. Опустив голову, он позволил сжать собственные руки крепче. И хотя желание вспомнить пару болезненных заклинаний было ощутимым, он не мог причинять людям боль. И люди этим пользовались.

И люди, в которых он верил, ради которых отправился за Черной Звездой, с презрением вышвырнули его из трактира в грязь и холод, брезгливо морщась и плюясь в его сторону. Дверь ненадолго закрылась, а когда открылась вновь, полетели его вещи: сумка и дорожный плащ из грубой ткани. Сжав зубы, Иджис встал с вымощенного досками порога и зло нахмурился, потирая расплывающийся на острой скуле синяк не без доли целительных чар. Ему явно не хотелось прийти в столицу, словно битая собака.

Закрепив на плече сумку и набросив плащ на худые плечи, чародей резко развернулся на пятках, тихонько ругаясь себе под нос.

Сколько раз его унижали? Сколько раз избивали и мучили, да так, чтобы учителя не заметили ни одного синячка на тощем теле умника? Сколько слез, сколько боли и отчаяния… А он прощал. Прощал раз за разом, загоняя обиды глубоко в сердце, чтобы больше не вспоминать, не позволять горьким воспоминаниям ранить. И сейчас старые шрамы будто вновь стали свежими ранами. Унижения и насмешки, спрятанные в ларце за семью печатями, рвались наружу, но так и остались внутри.

Теперь он не мальчик. Он – молодой мужчина, который не станет мстить, но сделает нечто большее – ответит на зло величайшей жертвенностью и милосердием, отдав жизнь за пойманную Звезду. И он ни о чем не жалел. Так было нужно. Да и кто еще пойдет на такое, кроме пары сумасшедших?..

Дорога была ему известна. Иджис блестяще знал географию их мира, а местные карты и вовсе помнил досконально, не выбравшись при этом, однако, дальше Аллраэлла, столицы и того промежутка, что их разделял. За несколько часов, проведенных в трактире, ветер унялся, а ливень превратился в чуть ощутимую морось, не имеющую возможности промочить даже плащ. На черном небе рассеивались грозные, нелюдимые, страшные тучи, и мокрый тракт, теперь вполне пригодный для ходьбы, был освещен нарождающейся луной, окруженной несколькими сияющими чистыми звездами. Что-то хорошее шевельнулось в воспоминаниях чародея, когда он поднял голову к ночной громаде и всмотрелся в толстый месяц спокойными карими глазами. Что-то хорошее и непостижимо далекое. Он и не помнил, когда в последний раз любовался красотами мира, а не желтизной пергамента, и от этого хотелось ронять слезы. Впереди у него еще много лунных ночей… Впереди у него путь – путь более яркий, чем вся его жизнь, полная боли, унижений и бессмысленной работы.

– Разве я не достоин чего-то большего, чем существование покорного слуги? – прошептал он в небо. – Разве я не могу найти друга, а не очередного ворона, готового выклевать мои глаза? О, Светозарная, дай мне сил!

И Иджис прошагал по тракту в безмолвном одиночестве до самого рассвета – ярких лучей восходящего солнца, разогнавшего серость и безнадегу после беснующейся ночи. Дорога снова оживилась, всадники безжалостно калечили влажную землю копытами резвых коней, и оставляли глубокие колеи проезжающие телеги, погоняемые хмурыми возницами. Стало гораздо теплее, поднявшееся солнце согревало намерзнувшееся за ночь тело чародея, и даже несколько первоцветов распустило нежность белых лепестков, открывшихся живительному свету. Это был прекрасный день, и он казался бы еще краше, если б в желудке путника завалялось хоть что-то, а ноги не вопили от усталости. К тому же, его ощутимо клонило в сон, и извечные круги под глазами стали только темнее.

Он уже рассчитывал дойти до Арул-Тэшар`а пешком. Оставалось около пяти часов ходьбы, как рядом с ним поравнялась запряженная парой тяжеловозов телега, управляемая краснощекой женщиной уважаемого возраста.

– Эй, сынок? Ты не в столицу ли путь держишь? – бодро спросила путница, везущая в город шерсть. – Садись, подброшу. Видок у тебя тот еще!

Обычно скупой на эмоции Иджис искренне улыбнулся и с охотой влез рядом с возницей, осадившей огромных лошадей. Лошади, выждав, потащили груз вновь, изредка пофыркивая и взмахивая пышными рыжими хвостами.

– Что же ждет тебя в столице, милый мальчик? – добродушно улыбнулась зрелая мисдарыня.

– Один хороший друг, – солгал во благо маг, удобнее устраивая бесценную сумку на коленях. – Я знахарь, и мы собираемся помогать лекарям в борьбе с черной смертью.

– Ох, такой молодой, а такой добрый! Не то что столичные колдуны! Светозарная дева, ты бы видел этих франтов, которые разок повозились с больными и сложили лапки, смывшись в королевские покои. Им бы только пить, веселиться и людей на улицах сшибать!

Иджис поднял бровь, повернулся к собеседнице.

– Я много слышал об этих лоботрясах, но чтобы людей сбивать? Вы уверены?

– Еще бы, – фыркнула женщина, дав кнута коням. – Был там один сопляк на пепельном жеребчике… Напился, как свинья, скотине по бокам шарахнул и кинулся по улице! Видать, удирал от кого-то, патлатая кодла.

– Так откуда Вы узнали, что он колдун? – все еще сомневался «знахарь», предчувствуя что-то нехорошее. Градоначальник и учитель говорили, что тот самый Крайт – совсем еще зеленый чародей, который, исходя из возраста, едва закончил школу.

– А у него на морде написано! – поставила точку торговка, и маг облегченно вздохнул.

Они еще долго говорили о чуме и взбесившейся ночью погоде, о том, установит ли Меррая карантин и закроет ли границы. В дороге дотошная спутница успела до отвала накормить «тощего мальчонку», и плевать ей было, что «мальчонке» осенью стукнет двадцать семь. Они проговорили бы до конца пути, но сонливость здорово досаждала Иджису, и он протяжно зевнул, потирая глаза.

– Ты бы поспал, воробушек ты мой измученный. Доброе дело вершишь, но и отдыхом не разбрасывайся, когда часок выпадает. Ложись на моих тряпках, вздремни. Прибудем в Арул-Тэшар – толкну.

Чародей благоразумно использовал шанс. От души поблагодарив женщину, растянулся на вьюках и с головой залез под плотный плащ, тут же вырубившись. Он спал крепко, без сновидений, греясь под настоящим весенним солнцем.

А когда Иджис распахнул глаза от того, что его плеча касается мягкая и теплая рука, утро было в самом разгаре, и до полудня оставалось не более полутора часов. Да, он узнавал прекрасный город, представший перед его взором.

Телега остановилась как раз в паре минут от центра столицы. Рынок был в левой части, здесь пути торговки и знахаря-самозванца расходились.

– Спасибо Вам, – вежливо склонил голову Ардэшар, и в каштановых волосах ржавчиной заиграли отблески солнца. – Спасибо за Вашу доброту.

– Тебе спасибо, сынок, – улыбнулась возница, вновь трогая коней. – Пусть Светозарная направляет тебя, а Владыки даруют защиту!

Маг, улыбаясь, как следует отряхнул плащ от пыли и зашагал в сторону Винной площади, что славилась своими тавернами, купальнями, игорными домами и борделями, кои покорный писарь обходил за версту, считая плотские утехи за звонкую монету оскорблением чести. Сейчас ему предстояло найти Крайта, чтобы сразу отправиться в путь. Признаться, он понятия не имел, как будет искать напарника во всем многообразии заведений, да только дело это было куда более простым, чем ему казалось.

С площади вдруг стали доноситься крики и ругань. Слишком громкие крики и слишком черная ругань, чтобы не заинтересоваться.

Иджис сорвался на бег, а когда достиг столпотворения близ здания с говорящим названием «Королевские ночи», стал, извиняясь, таранить зевак, пытаясь пролезть поближе.

Крики доносились из заведения с широко распахнутыми дверьми, кои придерживали нахмуренные жрицы любви, шикующие роскошными платьями с кричащими декольте и вырезами на упругих бедрах. Ругань стала еще громче, послышался грохот, и здоровенный вышибала вышвырнул на порог раздетого по пояс парня, кроющего хозяина борделя такой черной бранью, что особо заботливые мамаши зажимали уши зазевавшимся деткам.

Вслед за парнем полетела его рубашка и малиновый кафтан, украшенный бурым мехом. Последними полетели ножны и скьявона*, вонзившаяся как раз меж раздвинутых ног бедолаги, который смертельно побледнел, едва не лишившись немаловажной части тела. Униженный и оскорбленный вскочил, схватившись за клинок, и часто задышал. Он был в бешенстве и явно не держал эмоции в себе.

– Ах ты сука сифилисная! – рявкнул он, взмахивая оружием. – Старый ублюдок! Следи за своими чертовыми руками, или порублю, псина!

– Ты кого псиной назвал, шобла недобитая?!

– Я – благородный Крайт Файрх…

– А ну взять этого придурка! – гаркнул владелец борделя, и амбал сорвался с места, готовый свернуть шею мальчишке.

Однако тот был ловким, как черт, и, видимо, уже не раз сбегал, раз молниеносно схватил и оружие, и ножны, и одежду, чтобы нырнуть в толпу, проскальзывая между людьми, как мокрая рыбина. Иджис кинулся следом, едва поспевая. И если бы не замешкавшийся вышибала, если бы не горожане, толкущиеся, словно овцы в тесном загоне, он бы никогда в жизни не смог схватить беглеца за обнаженное плечо.

Крайт обернулся, замахиваясь скьявоной, как его рука замерла вместе с клинком, готовым разрубить незнакомца, смотрящего на него спокойными карими глазами.

– Тебе чего надо, упырь? Отпусти, иначе снесу голову!

– Я Иджис, – тяжело дыша, произнес маг. – Иджис Ардэшар.

Парень, бросив короткий взгляд на приближающегося верзилу, схватил мага за руку и кинулся прочь, тараня толпу, чтобы пробежать к пепельному жеребцу и влететь в седло.

– Прыгай сзади, – крикнул беглец. – Быстрее, он же совсем близко!

– Я не…

– Ну и тормоз, а!

И Иджис слова вымолвить не успел, как его втащили на коня, впихивая в руки клинок и вещи. Чародей успел лишь схватиться за всадника, и животное пустилось в галоп по тесной улице, заставляя горожан прижиматься к стенкам домов.

– Крайт Файрхаль, – полуобернулся парень, улыбаясь. – Рад познакомиться, Иджис, а теперь держись крепче, чую, этот утырок еще долго будет за нами носиться!

========== Глава четвертая: «Последние приготовления» ==========

Они еще долго неслись по улицам, безбожно петляя и разгоняя ругающихся людей. У Иджиса сердце готово было остановиться от страха, ведь конь под ним так быстро летел, а уцепиться за голый торс парня было той еще задачкой, однако, о чудо, он все же не свалился вниз, до боли сжимая ногами бока животного. Всадник откровенно смеялся и подгонял пепельного, выжимая из него все соки, прохожие кричали им вослед черные проклятия, но Крайт будто не слышал и не видел ничего вокруг себя. Единственное, что мешало ему в полной мере радоваться жизни – холод, от которого кожа покрывалась мурашками, и на руках поднимались светлые волоски.

Когда же они достигли пустынных подворотен, где гнать даже крупной рысью было нельзя, парень осадил коня и с кошачьей грацией спрыгнул вниз.

– Наездник из тебя ни к черту, – на лице заиграла лукавая улыбка. – Держу пари, на моих боках останутся синяки от твоих пальцев! Ногу в стремя и спускайся, я держу Пепла.

Иджис, нервно сглотнув, перебарывая мандраж, кое-как сполз с прижавшего ушки коня, практически падая в руки ухмыляющегося мальчишки. Тот, забрав вещи, теперь уже одевался, подпоясывая малиновый кафтан с соболиной опушкой ярким поясом. На левом бедре висели вычурные ножны с оружием, коим он чуть не зарубил напарника, боязливо отошедшего подальше от пепельной и тяжело дышащей бестии.

– Судя по тому, как ты шарахаешься от Пепла, лошади у тебя нет, – заключил Крайт, приводя в порядок длинные волосы цвета льна. – Да и оружия я при тебе не вижу. Маг – не маг, а ничего не придает уверенности так, как кинжал под боком. Слушай, ты вообще знаешь, куда мы идем?

– Это я должен спросить у Вас, – потер переносицу Ардэшар.

– Мне не сотня лет, чтобы «Выкать».

– Куда ты ввязался?

Авантюрист вновь обезоруживающе улыбнулся, сложив на груди руки в тонких кожаных перчатках. Он был похож на избалованного выходца столичной аристократии, был вызывающе красив и столь же вызывающе прямолинеен. Совсем не походил на настоящего чародея… Даже колдуны в Арул-Тэшар одевались скромнее, чем этот совсем еще юный франт, которому и двадцать было тяжело дать.

– Мне показалось, что дорога до Звезды будет длиться целую вечность, так что решил отдохнуть в респектабельном бордельчике. Услуги там что надо, столичный лоск чувствуется, но кто ж знал, что у меня закончатся деньги, – развел руками Крайт. – Вот и пришлось дать деру, так что извини за такое… необычное знакомство. Мда-а… Да ты бледен, как покойник. Тебя же не начнет выворачивать наизнанку прямо тут?

Иджис отрицательно покачал головой, хотя, признаться, не был уверен в своем заявлении. У него дрожали руки, кружилась голова, а сердце отчаянно билось от пережитого урагана, хотя парень, рисковавший головой, выглядел спокойнее болотной трясины. Этот лихач, кажется, не отличался манерами и пожирал золотисто-ореховыми глазами неприметную личность бледного напарника.

– Ты, конечно, извини, но сдается мне, что ты и сам не особо готовился к дороге. Со мной куча свитков с запечатанными вещами, а при тебе – конь и сомнительное оружие.

– Сомнительное?

– Сомнительное. Ты ведь чародей.

Крайт звучно рассмеялся, оценивая шутку компаньона. Он вообще любил посмеяться, а теперь и вовсе оторвался, утирая проступившие в уголках глаз слезы. Ардэшара это лишь раздражало, и ему пришлось еще дождаться, когда весельчак угомонится и скажет что-то вразумительное, аргументируя свой выбор. Истина, однако, оказалась более чем логичной. Мальчишка был умен и многое предусмотрел, выигрывая в расчетливости Иджиса, успевшего отхватить в трактире по первое число за глупость и незнание.

– Клинок, дорогие шмотки – все это лишь прикрытие, мой несмышленый друг. Капризному аристократишке выжить в этом мире сегодня легче, чем рассудительному и могущественному чародею. На нас травля, и судя по тому, что побои с твоего лица были сведены совсем недавно, ты уже в курсе. И, да, я планировал приобрести необходимое вместе с тобой до заката. Тебе нужна лошадь, мне – одежка попроще и поудобнее. Потом переночуем на окраине и дадим отсюда деру, иначе, боюсь, меня прирежут средь бела дня за то, что я успел наворотить здесь за пару дней. Деньги есть?

Маг кивнул и почувствовал, что ему вдруг стало только хуже. Ноги плохо держали его, а образ мальчишки плыл перед глазами.

– Тогда отлично, потому что я на мели. Эй? Иджис?

И будучи ловким, Крайт успел в мгновение ока подхватить падающего напарника. Он тряхнул его за жесткие плечи, не заметив эффекта, ощутимо ударил ладонью по бледной щеке.

– Иджис! Не дури, приходи в себя! Ну же!

На то, чтобы оправиться, ушло около часа. Ему было невыразимо стыдно за проявленную слабость, за то, что парень опекал его, обтирая бледное лицо мокрой тканью и не давая потерять сознание. Ардэшар почти не помнил тех времен, когда так остро реагировал на происходящее. И уж точно не мог он вспомнить, когда в последний раз ему кто-то помогал, а не заставлял чувствовать себя отбросом общества. Этот красавец-шалопай все еще улыбался и даже пытался пошутить, чтобы на мертвое лицо напарника вернулся живой румянец. Напарник же отводил взгляд и покорно принимал помощь, понимая, что сейчас он беспомощнее слепого котенка.

Потом же юный Файрхаль помог ему подняться и зашагал в сторону огромного рынка, ведя пепельного под уздцы. Им нужно было успеть покончить с горой дел до вечера! Приобрести спокойную лошадку, присмотреть одежду поскромнее, а потом еще найти ночлег, чтобы на рассвете отправиться в тяжелую дорогу. Несмотря на то, что полдень миновал, торгаши кричали еще громче, чем утром, нахваливая свои товары. Чего тут только не было! И ткани, и одежды, и горы фантастических украшений – всевозможных камней и кружев драгоценных металлов. Здесь предлагали породистых коней и мечи, привезенные из других королевств. Боевые луки, кинжалы, даже доспехи – тут можно было найти все, что придет в голову. У Иджиса глаза разбегались, он побаивался громкоголосой и разношерстной толпы, готовой, кажется, подхватить его и утащить, но его спутник был спокоен и непринужденно шел мимо рядов, лениво присматривая необходимое. Пропустив торговцев элитными лошадьми чистых кровей, он направился к товару попроще: местным скакунам, танцующим на стройных сильных ногах в тесных стойлах.

– О, Иджис, взгляни – это то, что нужно, – улыбнулся Крайт, толкая притихшего колдуна в плечо. – Даже для тебя здесь найдется симпатичная спокойная лошадка. Давай быстрее, вдруг кто-нибудь успеет купить вон ту прелесть?