Текст книги "Stalker: Еретик (СИ)"

Автор книги: Алексей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

– Я пойду первым.

Шли очень медленно, до рези в глазах вглядывались вперед. Миледи будто понимала что к чему, держалась строго рядом.

– Стоп! – воскликнул я. – Кажется, вижу.

Указал пальцем на дерево. Альт поводил головой, произнес разочарованно:

– “Паутинка”. Въедается в кожу так, что не смоешь. Если вляпаешься, проживешь максимум двенадцать часов.

– Мог бы и не говорить, – поежился я и с опаской осмотрелся.

Пространственные аномалии встретились через пару десятков шагов. Огромные пузыри перегородили дорогу плотным строем. Где-то он должен был кончиться. Нам следовало просто идти вдоль, так и поступили. Линия “телепортов” оказалась короткой. Не прошло и трех минут, как мы ее обогнули.

– Не выключай свет на всякий случай, – попросил я.

Альт кивнул. Миледи почувствовала в нас перемену и осмелела, побежала на разведку. Псина не любила стоять на месте. Она сновала туда-сюда. Оставалось только удивляться, как Миледи еще не угодила в какую-нибудь аномалию.

– Альт, бывало, чтобы Миледи голодала по несколько дней?

– В нашей походной жизни всякое бывало. Как-то я в перестрелку попал, бандиты чуть не прикончили. Миледи меня полуживого до Янова дотащила, а там уж мной Костоправ занялся. Был случай и за колючкой. Меня подстрелил лесник, когда я шел из Зоны с хабаром. Благо, неподалеку нашлась землянка, осталась с военных лет. Я пролежал в ней с неделю. Все это время Миледи кормила меня. Представляешь? Как волчонка! Охотилась и часть пищи отрыгивала мне. Она мне и рану зализывала. У них ведь лизоцима куда больше, чем у нас. Рана заживает действительно быстрее.

Сталкер говорил с любовью. Я пристыжено молчал. Впрочем, Альт все равно догадался, к чему я задал вопрос:

– Она ни разу меня не укусила. Ты не смотри, что морда свирепая. Главное – воспитание.

– Сколько волка не корми, он все равно в лес смотрит, – и тут же пояснил: – Русская пословица.

Счетчик Гейгера затрещал. Альт буднично сказал:

– Поворачиваем.

Вилять пришлось часто. Голова затуманилась, одежда под комбинезоном взмокла, невыносимо остро хотелось курить, есть, пить. Мучила одышка, как ветхого деда. Левый бок пылал. Думалось только об одном: “Когда?” Когда все это закончится.

– Добрались, – произнес, наконец, Альт, ласково, словно увидел родной дом.

ГЛАВА VII

Впереди светилась проплешина. Лес уступал железным путям, на которых темнели составы тепловозов.

Миледи перестала петлять и все подряд обнюхивать. Остановилась, пошевелила ушами, морда, казалось, повеселела, и псина бросилась к рельсам. Видимо, Альт тут бывал часто.

Не успел я ступить на “железку”, как счетчик Гейгера тихонько затренькал. Ржавые цистерны и вагоны дышали радиацией, как костер – жаром. Точно пьяницы, мы с Альтом брали то вправо, то влево, старались держаться как можно дальше от фонящего металла. Прямой путь в Зоне – редкость.

Некоторые вагоны выглядели на удивление ново, словно только из цеха. Они светились изнутри где ровно, где импульсами.

– Аномалии? – спросил я.

– Советую внутрь не соваться.

– Отчего же, жалко?

– Тебя. Там и ловкачи сгорали, а ты – калека-профан.

Я поставил в памяти зарубку: доведется – разведаю. Как говорится, доверяй, но проверяй.

За маленькой рощей белело кирпичное одноэтажное здание. Окна-арки закрывали катанные свинцовые листы, переливавшиеся из красного в фиолетовый. Большие двустворчатые двери тоже были из свинца, причем вычищенного до блеска. Видимо, их постоянно мыли: занижали фон. Перед входом висела табличка: “Сложи оружие и обтряси подошвы”. У порога лежала решетка, об которую предполагалось соскребать грязь с обуви. Мы потопали, пошаркали и толкнули створки двери.

Обдало теплом, пахнуло куревом, потом и спиртом. За спиной захлопнулись двери, зал станции погрузился в сумрак. Помещение освещалось масляными фонарями и свечами. За многое видавшими столиками сутуло стояли сталкеры: пили, ели, тихо разговаривали и просто тяжело молчали. Все с оружием на плечах и в комбинезонах: разных, но приспособленных под одно – добычу артефактов. Я не заметил ни на ком противогаза, что удивляло, ведь ЧАЭС совсем близко. Тем не менее народ здесь собрался серьезный, опытный. Наверное, станция вымывалась не реже дверей, с радиацией боролись неустанно, раз сталкеры не опасались вдыхать неотфильтрованный воздух.

Я с радостью снял шлем, потер одеревеневшую шею, стянул противогаз. Какое ж это блаженство: содрать с лица липкую, грязную мерзлую шкуру и ощутить, как кожа жадно задышала всеми порами! Освободил от перчаток руки, отер пот с лица и лысины. Еще бы в баньку, и почувствовал бы себя человеком.

Наше появление вызвало лишь несколько ленивых взглядов и дружелюбное приветствие из окошка кассы обилечивания.

– Аллоха! – воскликнул молодой брюнет с увязанными в короткий хвостик волосами, его глаза искрились лукавинкой, тонкие губы насмешливо улыбались. – О, и Миледи с тобой. Альт, ты бы ее вытрусил да утюгом через влажную тряпочку. Небось, на шерсти целые рейганы таскает. А кто твой новый друг?

Бодрость и радужность голоса плохо сочетались с напряженными, опущенными под прилавок руками. Я готов был поспорить, что сталкер держал оружие, скорее всего дробовик. Темные глаза внимательно следили за каждым моим движением. Вполне ожидаемая реакция на СКАТ – снарягу военстала.

– Это Поп, – громко объявил Альт, – да будет всем известно. Прошу любить и жаловать.

Теперь мной заинтересовались и другие сталкеры. Кто смотрел вопросительно, кто настороженно, но преимущественно – враждебно.

– Ты бы еще кровососа притащил, – бросил хвостатый брюнет.

Я хотел огрызнуться, но Альт сжал меня за запястье.

– Гаваец, помнится, о Миледи ты так же отзывался. Пока она тебя от контроллера не спасла.

Брюнет смутился.

– Кстати, она соскучилась по твоим тефтелькам, – добавил Альт, Миледи поддержала ворчанием.

– Неси-ка сюда лучше ты свое добро. Или гол, как сокол?

– Не дождешься. Но это после. Ну, чего стоишь? Моя волчица еще голодна, да и у нас с Попом кишки марш играют.

– Миледи угощу, а ты меня не спасал – плати.

– Коммерсант… Ты меня с Попом накорми, а заплатить я не забуду.

– Знаю я вас. Брать горазды, отдавать – до смерти тянете.

Сталкеры возмущенно загудели.

– Нет в тебе адыгства, Гаваец, – деланно разочаровался Альт. – Смотри, кровопийца, все контейнеры забиты.

Альт начал вытаскивать арты по одному. В цене сходились быстро. Значит, ничего нового Альт не принес. Я с сожалением наблюдал, как камни проходили мимо меня, молил, чтобы Альт не вспомнил об артах в моих контейнерах.

– Поп, “ломоть мяса”.

Во мне будто что-то оборвалось. Нехотя я отдал мягкий прессованный кусок органических тканей.

– Как ребра? – поинтересовался Альт, явно намереваясь продать и “светляк”.

– Побаливают.

Альт кивнул и спросил Гавайца с напускной строгостью:

– Долго нам еще ждать ужин?

Гаваец улыбнулся, в приподнятом настроении запер арты в сейфе, выложил на прилавок сухпаи, две фляги с водой и – о, мой Бог! – сигареты.

– Выпивку? – предложил Гаваец.

– А как же. Если б ты знал, чего мы натерпелись. От стресса надо избавляться, – ответил Альт.

На деревянную полку со стуком опустилась литровая бутылка. “Чернобыльские зори”, – гласила этикетка с трехлепестковым знаком радиактивности.

– Бери-хватай, – сказал мне Альт, сгреб часть ужина и понес к свободному столику. – Запомни того упыря, – поучал сталкер по ходу. – У него можно достать все, что нужно в Зоне. Как говорят у меня на Родине, у него и мыши жируют.

Гаваец тем временем дразнил Миледи дохлым ошкуренным тушканом. Альт одарил торговца мрачным красноречивым взглядом, Гаваец поскучнел, спрятал грызуна и высыпал из картонной коробки сырые тефтели. Миледи заглатывала лакомства целиком, с голодной жадностью, сопением и чавканьем.

Несмотря на дикий голод, ел я без удовольствия. Столовых приборов не было, приходилось брать пищу пальцами, липкими от пота, пахнущими пороховой гарью. Сколько раз я облучался аномалиями и артами? Да еще и к Янову шли после выброса. По-хорошему, обмыться бы, тщательно, с обеззараживающим порошком. Доставляло беспокойство и повисшее в воздухе недоверие. Со всех сторон я чувствовал на себе косые взгляды сталкеров. Как бы не зарезали во сне.

– Кушай, или не сыт? – обратился ко мне Альт.

– Когда все вокруг желают, чтобы ты подавился, кусок в глотку не лезет, – ответил я тихо.

– Не воспринимай близко к сердцу. Тут всегда относятся с подозрением к новичкам.

– Не каждый новичок одет в форму спецназа.

– Ты – мой друг. Твоя обида – моя обида. Будь спокоен, меня здесь уважают. Аллах мне судья, тебя не тронут. Лучше радуйся, что едим не суп из утки.

Слова Альта немного успокоили, но забывать о бдительности я не собирался. Береженого Бог бережет. Крестик будто сам запросился в ладонь. В задумчивости я водил большим пальцем по граням и рельефной фигурке на распятье, запоминал угрюмые лица сталкеров, пытался прочесть их. “Да будут постыжены и жестоко поражены все враги мои; да возвратятся и постыдятся мгновенно”. Строки из псалма всплыли в памяти произвольно, хоть я и не заучивал их. Что производит впечатление, запоминается поневоле.

– Ты меня слышишь? – похоже, Альт окликал меня не в первый раз.

– Ну?

– Стаканы, говорю, долго стоять не должны.

В руке сталкера я заметил граненный. Такой же стоял и подле моего локтя, полный водки.

– А тебе вера позволяет? – удивился я.

– Мы в Зоне, друг. Это слепая точка в обзоре Аллаха.

Я пожал плечами, бросил безразлично:

– Как знаешь.

В нос ударил запах полыни, спирт обжег горло, в животе затеплился огонек. Такой водки я еще не пробовал. По телу пробежала приятная дрожь. Язык зазудел: просил еще.

– Между первой и второй промежуток небольшой, – повеселел я.

Альт разлил хрустально чистую жидкость по стаканам, произнес тост:

– За удачный исход!

– Давай.

Чокнулись, опрокинули. Тепло растеклось по венам, ослабило натянутые нервы. Как же мне не хватало в Зоне простой водяры! Порою подмывало выйти в чисто поле и заорать во всю глотку. Помогали сигареты и Бог. Странно их ставить на один уровень, но я не мог обойтись ни без того, ни без другого. Благодаря ним я пока не сломался, ни разу не взорвался на службе, оставался человеком.

С каждым стаканом голова тяжелела, а груз на душе легчал. Губы тянулись в беспричинной улыбке. Я летел навстречу эйфории. Вспоминалось только светлое. Меня наполняла уверенность: все получится, дерзай. Будущее казалось предсказуемым и оптимистичным.

Не помню, как мы вышли из-за столика. Проснулся я в каком-то погребе. Горели свечи, однако их света не хватало, чтобы рассмотреть все детально. Лежал я на сыром старом матрасе, по сторонам – такие же бездвижные тела на подстилках. Над нами витали громкий храп толстого сталкера, крепкий перегар и запах нестиранных портянок.

Литр на двоих – детская забава, так что поднялся я легко. Чуть побаливала голова, но это мелочь. На воздухе пройдет.

Я подобрал пожитки и неуверенно двинулся к лестнице. Пару раз чуть не споткнулся о спящих сталкеров. Опираясь на перила, поднялся в бывший зал ожидания. За столиками почти никого не застал. Значит, проснулся рано.

– Доброе утро! – произнес грудным голосом гладко выбритый, стриженный “бобриком” армянин с седеющими висками. Его русоволосый сосед молча вскинул руку в приветственном жесте.

– Доброе, наверное, – ответил я.

– Меня зовут Гарик. Если понадобится проводник, обращайся. Здешние места я знаю лучше всех. А это – мой друг, Лоцман, водит народ по Зеленой Зоне.

– Рад знакомству, – я кивнул. – Думается мне, в Зоне только один альтруист?

Проводники рассмеялись, оценили шутку.

– Понятно. Ну, извините, у меня пока денег не водится. Как-нибудь обойдусь собственными силами.

– Ничего страшного. Все равно обращайся, советом помогу бесплатно.

– Ну, или за копейки, – оговорился Лоцман.

– Неправда! – возмутился Гарик. – Когда это я брал деньги за слова?

– Нет, нет, это я о себе, – примирительно пояснил Лоцман.

– Да ты Янов толком не знаешь, горе-советчик.

– Зато знаю, как уйти из Зоны без особого риска.

Проводники заспорили и позабыли обо мне. Я подошел к Гавайцу. Он усердно протирал стаканы. Заметив меня, весело воскликнул:

– Аллоха, бра! Пришел похмелиться?

– Где Альт?

– Ушел со Зверобоем. Вернется неизвестно когда и вернется ли.

Вот те на.

– В смысле?

– На охоту пошли, бра. Они и еще тройка опытных сталкеров. Тут в окрестностях псевдогиганта видели. Мы подумали, не стоит ждать, пока монстр кого-нибудь прихлопнет.

– И много в округе мутантов?

– Да не очень. Тут ваш майор проходил, почистил знатно местность. Тогда мы еще не знали, что он военный.

– Во как. Ну, а с аномалиями тут богато?

– Богато, бра, богато. Особенно после выброса. Вчера перед сумерками двое уже сходили на разведку. Вернулись с хабаром.

– Альт сказал, у тебя есть все.

– Всего ни у кого нет, бра. Если и был бы такой, то помер бы со скуки. А что нужно-то?

– Детектор артефактов.

– Ну, это не палка колбасы. Копье есть?

Проблемка… Чем богат? “Светляк” отдать – сломанные ребра замучают; автомат – все равно что на эшафот взойти. Протянул бинокль с вопросом:

– Возьмешь?

Гаваец принял товар, покрутил, как мартышка – очки, заключил:

– Хорошо да мало.

Я подумал. Шлем больше мешал, да и с кем перестреливаться в центре Зоны. Отстегнул фонарь и отдал шлем Гавайцу.

– Отлично. С тепловизором… – оценил торговец. – Ну, на “Медведя” обменяю.

Я нахмурился и твердо заявил:

– Мне нужен “Сварог”.

Гаваец рассмеялся.

– Да ты, Поп, сразу в дамки метишь. Ну, вытаскивай, что у тебя еще есть.

Что поделать? Не воевать я пришел. Надо разоружаться. Пожертвовал гранатами. Внутренний голос подсказывал, что меня дурачат. Новенький, значит, глупый. Я не знал истинную цену детектора, поэтому не мог ничего предъявить Гавайцу. Вдруг там какая-то сложная технология, тогда прибор действительно будет стоить бешеных денег. Особенно в Зоне, где спрос велик.

– Так уж и быть, держи игрушку, – смилостивился торговец.

– Это не “Сварог”.

– “Сварог” разобрали, “Велес” тоже хорош, бери.

Я стиснул зубы и процедил:

– Дозиметр есть?

– Обижаешь.

Гаваец постоянно улыбался, так и хотелось съездить по мордашке. Никто в Зоне так не лыбился. Как хитрый лис, знающий то, чего не знает больше никто.

– Тут неподалеку рынок есть, к северу отсюда, – намекнул Гаваец и подмигнул. – Надеюсь, принесешь что-нибудь интересное.

Торговец – он и в Зоне торговец. Пиявка. Паразит. Сидит себе под крышей, пузо растит. Одной рукой товар принимает, другой – деньги. Живет за счет других. Его не интересуют судьбы людей, его волнует, какую выгоду можно извлечь из окружающих. Такие люди правили Россией в девяностые, они же тормозят ее развитие и ныне.

Станцию я покинул молча, ничего обещать Гавайцу не стал. Да и какие варианты тут могут быть? Как ни крути, торгаш мне нужен.

Счетчик Гейгера начал потрескивать, пока редко. Я был близок к цели. Вот он – тепловоз, как новенький. Я прошел грузовые вагоны и остановился у пассажирского. Он сверкал изнутри. Пахло озоном. Счетчик Гейгера зачастил.

Я запрыгнул на площадку, замерил фон. Цифры на табло дозиметра бешенно замелькали. Два рентгена. В вагоне будет еще больше. Сердце забилось гулко, словно молоточек. Годны ли еще фильтры противогаза? Альт лезть не советовал, он опытен. Да и другие сталкеры тут не первый день, но никто, по словам Альта, то ли не осмеливался осмотреть аномалию, то ли не выбирался из нее.

“Пока ты думаешь, тебя облучает”, – мысль полоснула, как нож, бросила в пот. Надо действовать, и быстро.

Я скользнул в вагон. Коридор, стены, потолок мигали маленькими молниями. Я выдвинул панельку детектора, дисплей вспыхнул. На бутылочно-зеленом поле загорелась ярко-зеленая горошина. Артефакт!

Встроенный в костюм дозиметр истошно орал, наводил панику. Точный уровень радиации узнавать не хотелось. Ради Люды и в сотню радиков шагну.

Ступал с предельной осторожностью, тщательно выбирал сантимы пола, свободные от голубых змей “электры”. Когда угроза на виду, сориентироваться много легче. Молнии же то вспыхивали, то гасли и разряжались уже в другом месте. Я ждал: сейчас, сейчас труханет. Старался не думать об этом, но воображение издевалось надо мной, подкидывало вонь паленой плоти.

Зашипело, заискрилось. Маленькая дуга разряда каленой нитью светилась под сиденьем в паре шагов от меня. Дуга изогнулась еще круче, замкнулась и лопнула. На ее месте засияла звездочка. Она нетерпеливо подпрыгивала, точно не могла дождаться, когда же ее подберут.

Я чуть приблизился, нагнулся. Буквально перед носом воздух взорвался букетом голубых лент. Я резко выпрямился. Хорошо, ноги, как прилипли, не наделал глупостей.

Подождал, когда передо мной снова мелькнет клубок молний и начал отсчет секунд до следующей вспышки. Потом повторил. Дважды. Разрыв времени сходился: пять-шесть секунд.

Я приготовился к рывку. На старт. Внимание. Разряд. Марш! Сел, запустил руку под сиденье, но преждевременно задел пальцами. Арт отскочил немного дальше. Не достать.

Я вытянулся в струну. У ног взбугрился голубоватый купол и исчез. Я вооружился ножом, дождался подходящего момента и снова сел, кончиком ножа подтолкнул “звездочку” к себе. Выпрямился. На миг молнии озарили ноги. Сел. Схватил. Ударило током. Несильно, но от неожиданности арт я выпустил. Выругался.

Вспыхнула “электра” в который раз. Быстро подхватил “звездочку” и крепко сжал. В кулаке заискрило, руку задергало. Лихорадочно открыл пустой контейнер на поясе и кинул туда арт. Захлопнул крышку, защелкнул. Выдохнул.

Пот лил, как с бегового скакуна. На дрожащих ногах развернулся. Взгляд влекли светлые квадраты окон. Прыгнуть бы в них и вмиг оказаться в безопасности, под серым небом.

Перевел дух, спрятал детектор. “Электра” – самая коварная аномалия. Заметить ее легко, но не пройти. Напоминала игру в “классики”. Правда, скакать не было сил. Того гляди и упаду.

На площадку я буквально вывалился, наткнувшись на перила. Повисел на них, пока в глазах не прояснилось. Голова казалась чугунной, как после литра самогона.

Держась за перила и спотыкаясь, я спустился на землю. Ноги подвели, и я повалился в снег. Воздуха не хватало. Я сорвал противогаз, вдохнул полной грудью. Сердце бежало, в горле саднило, нос заложило. Навалилась такая усталость, будто я день вкалывал, как проклятый.

Хватит ли меня на следующий поход? Где-то был еще вагон с аномалией. Нет, не все сразу. Тайм-аут. На станцию.

Гаваец встретил меня радостным “аллоха”. Он приветствовал всех, кто бы ни вошел. Всегда жизнерадостно, даже если вошедшие несли мертвого товарища.

– Дай водки, – прохрипел я и оперся о полку кассы.

– В кредит?

– Хоть стопочку, – взмолил я.

– Хорошо, запишу на будущее. Вижу, ты не в лучшей форме, – забулькало, ах, как приятна эта музыка! – Быстро ты обернулся. Неужели в электричку лазал?

Гаваец пододвинул стакан. Я осушил его враз. Полегчало. Спросил:

– В какую электричку?

– Под мостом есть одна. Внутри Тесла носится.

Я простонал: опять электрическое чудо.

– Ну, рассказывай, – допытывался Гаваец, – риск оправдался?

– Мне не до торгов.

– А чего нам торговаться? Я тут давно, многие побрякушки видел. Цену им знаю.

– Потом, Гаваец, потом.

Я покинул разочарованного торговца и отправился на поиски стула. Нашел в восточном крыле. Там уже сидели двое: пожилой, лет пятидесяти, сухой, с лягушачьими глазами, и молодой, моложе меня. Оба покосились на меня враждебно и прервали оживленную беседу. Игнорируя напряженное молчание, я опустился на стул напротив. Ка-айф… Чего еще для счастья надо?

– Дезертир? – спросил хмуро пожилой.

– Поп, – ответил я зло.

Старик хохотнул.

– Ты прав: не мое дело. Я – дядька Яр, если что. Так меня кличут. Если винтовку надо будет починить, обращайся. А ты не подсадной часом? Нет, я знавал честных военных… Вот, полковник нынче он. А то больше ваш брат по нам стреляет. Аларм-маячок не носишь? Если что, не советую звать своих. Мы кусаемся больно и громко. В Киеве будет слышно.

Вот раззуделся!

– Мужик, сбавь обороты, – не выдержал я, – голова болит.

– А-а, перебрал вчера? Я видел, пили с Альтом. Альт – хороший сталкер, только добрый слишком. Всех подбирает, всем помогает. И тебя, небось, подстреленным нашел, да? Вот и узнали, откуда ты на нашу голову свалился. Верно, Мишаня? – Яр пихнул соседа локтем в бок. – Кого еще мог наш санитар привести? Два креста, крестовые, крестоносцы. Один – медицина, другой – церковщина, – усмехнулся сталкер.

Я не сказал ни слова. Яр задавал вопросы и сам же на них отвечал. Забавный тип и очень шумный. У такого терпения пройти “электру” вряд ли хватит.

Кстати, об артах. Что там я раздобыл?

Я порылся в рюкзаке, достал КПК Студента, открыл “КМС”, раздел “Артефакты”, подраздел “Электра”. Оказалось, трофей не самый плохой – “вспышка”. Над названиями сталкеры долго не думали. Чудный комочек энергии повышал выносливость, так что мог еще пригодиться, Гаваец подождет.

Ноги окрепли, дух вновь боевой. Удача окрыляет. На Теслу меня не хватило бы, так почему бы не пройтись до рынка. Пока туда-сюда обернусь, глядишь, и Альт придет.

Рынок прятался за стеной леса, всего в ста с лишним метрах от станции. Первое, что бросилось в глаза, – асфальт голый. Кругом снег, а рыночная площадь чиста, лишь островки мха и худые гребни жухлой травы местами вспучивали асфальт и пускали по нему сеть трещинок. По периметру площади тянулся ряд бурых от ржавчины скелетов – каркасов торговых прилавков. Шифер навесов вопреки ожиданиям не держал шапки снега, а зеленел все тем же мхом. В центре площади возвышался главный навес, огромный и высокий, защищенный на полвысоты белыми оштукатуренными стенами. Под крышей серела рифленая полоса оцинковки, над ней вздымалась большая надпись “РЫНОК” из железных трубок и прутьев. К навесу прилепилась низкая пристройка, должно быть, с кладовыми и туалетом. Стены коридора покрывала светло-зеленая плитка. Его темное нутро настораживало. Казалось, внутри поджидают кровососы.

Стоило ступить на рыночную площадь, и мороз остался позади. Воздух поразил пустынной сухостью. Дышать знойным днем тяжеловато, в противогазе – подобно пытке. Я вертел головой и никак не мог понять, в чем дело. Пот тек как никогда. Исподнее прилипло к телу, противогаз присосался к лицу, дыхание участилось. Я словно шел по Сахаре.

Добравшись до пристройки, замерил фон. Показало почти полрентгена. После вагона с “электрой” – пустяки. Затянул на голове ремень с фонарем, включил. Выставил перед собой руки. В левой – детектор артефактов, в правой – “вальтер”. Ну, с Богом!

В пристройке оказалось прохладнее. Я задерживался у каждой двери, прислушивался, не пищат ли за ней тушканы, не сопит ли бюрер. Слава Богу, на мутантов не наткнулся. Впрочем, как и на что-нибудь ценное – один хлам.

Под навесом фонарь не понадобился. Свободное пространство между стенами и кровлей давало света сполна. На почерневшей от грязи плитке мои берцы оставляли четкие следы, ветер за годы намел немало песка. На прилавках, которыми служили синие парты, хоть рисуй. В центре стояли два рукомойника. Краны покрылись рыжими пятнами, растягивали сухими носиками нить паутины.

Артов, к сожалению, я не нашел. Осмотрел все помещение – ничего. Неужели Гаваец надул? Ох, и всыплю ему!

Стоило выйти на площадь, как меня снова накрыла стена жара. Видимо, аномалия таилась снаружи, значит, и арты где-то там. Если меня не опередил другой сталкер.

С кучки обломков асфальта я подобрал горсть мелких кусочков. Действовал проверенным методом: раскидывал на пути камешки. Седьмой бросок открыл тайну площади. Не успел обломок коснуться асфальта, как к небу взвился столб пламени. Мощная струя покачивалась, как деревце на ветру, ревела, точно включили газовую горелку. Невольно вспомнился кабан моего деда, обсмоленный до черноты. Тогда я был ребенком, и картина жестокой расправы намертво отпечаталась в памяти. Воображение ее чуть подправило, и на месте кабана оказался я.

Пламя пошалило и скрылось так же внезапно, как и появилось. Я замерил фон и чуть не подпрыгнул. У аномалии показывало с десяток рентген! Сколько же было в вагоне, где аномалии сидели одна на другой? С противогазом пришлось смириться.

Не знаю, сколько я пробыл на рынке. Долго, утомительно долго. Двигался со скоростью улитки. Пару раз присаживался, чтобы унять головокружение. Потом снова отправлялся искать. Огненные хвосты психованно метались, того гляди заденут. Я зорко следил за их агонией, в нужный момент пригибался. Приникнуть к асфальту – гораздо безопаснее, но для этого следовало проверить целую окружность. Столько камней и времени я не имел. Падать же на непроверенное место… Слишком живо я представлял опаленного кабана.

Крестик с цепочкой накалились, блестели рубином и вместе с тем напоминали: Бог со мной. “Предай Господу путь твой, и уповай на Него, и Он совершит”, – подкинула память. Я приободрился. Выберусь. Выберемся.

Муки вознаградились. Детектор открыл глаз. Жирная зеленая точка обрадовала так, будто я увидел бутылку воды. Арт прятался в ряду навесов для открытой торговли. По мере приближения к ним температура росла. Обтянутый резиной череп точно бросили в духовку. Уверен, это чувство запомнится мне надолго, и, вспоминая, я буду задыхаться вне зависимости от погоды.

Наконец, “Велес” привел меня к цели. Оставалось всего несколько шагов. Счетчик Гейгера беспрерывно трещал. Арт проявился под прилавком – шар-уголек размером с подростковый кулак. Я сел и метнул камешек. Струя пламени ударила в ржавые трубы, описала дугу, вернулась назад, повиляла и успокоилась.

Соображалось туго. В глазах стояли только красные огоньки, тлеющие внутри арта. Я зажмурился, потерял равновесие и чуть не упал, вовремя уперся рукой в асфальт.

Поднялся. Камни кончились. Стрелять? Патроны еще пригодятся. Господи, спаси и сохрани. Собраться! Не терять рассудок! “Господи, утверди шаги мои на путях Твоих, да не колеблются стопы мои”.

Носочком берца прощупал асфальт справа. Шагнул. Снова вытянул ногу и тут же отдернул, уже дымящуюся. Полыхнуло. От близости к огню дыхание перехватило. Я отшатнулся, закашлялся, легкие до боли сжались. Вокруг помутнело. Я зашептал “отче наш”, и “жарка” замолкла. Жадно втянул крохи кислорода.

Глаза заливало потом, повсюду прыгали разноцветные пятна, воздух дрожал, и все же я видел. Значит, идти мог. Попробовал продвинуться влево. Преодолевая пядь за пядью, я приблизился к торцу прилавка, подлез под него и гуськом добрался до арта. Быстро схватил шар, не обращая внимание на зловещее шипение, кинул в контейнер. Пластикатовую перчатку прожгло, хлопковая потемнела.

Я привалился к ножке прилавка, оценил расстояние до леса. Как до Москвы.

В полуобморочном состоянии выбрался к центру площади. Земля качалась. Я боялся упасть в аномалию и сел. С ненавистью стянул противогаз и судорожно вдохнул, запрокинув голову. Плевать на радиацию!

Сидел минут пять, потом стиснул зубы и побрел к снегу. Белоснежные сугробы волновали душу, как оазис посреди пустыни. Нырнуть в холодную перину, набить ею рот – вот это будет экстаз. Образ Люды отговаривал: “Ты же заболеешь, дурачок”. Сопротивлялся я недолго, обещал не делать глупостей.

Опушка! Дошел! Прислонился спиной к прохладному стволу клена. Легкий ветерок обдувал лицо. Блаженство… Спасибо, Господи! Спасибо, что не оставляешь грешного.

– Смотри на этого чудика, без защиты гуляет, – услышал я из леса.

Хруст снега обозначил шаги группы людей. Я вскинул автомат. Навстречу вышли трое в синих комбинезонах и легких бронниках. Двое – в гражданских противогазах, третий – в “хомяке”. Назывался так, потому что имел пухлые щеки, туда вставлялись фильтры. Противогаз редкий, запоминающийся.

Хомяк поднял руку – его спутники остановились. Значит, лидер, ведущий.

– Опусти оружие, браток, – попросил он. – Мы с миром. Шли аномалию, епта, разведать, а тут ты стоишь. Чего с головой непокрытой? Епта, до ЧАЭС рукой подать. И выброс был…

Я молчал. Сил не осталось, да и напрягали ребята. Голос лидера сквозил фальшью.

– Меня Хомяком кличут, – представился ведущий.

Я думал улыбнуться, но шевельнулся только уголок губ.

– Это – Молчун, – продолжал Хомяк, – а это, епта, – Гиена. Пусть позывало тебя не смущает, парень душевный. Ну, а ты кто? Раньше не видел тебя, хотя, епта, уже неделю тусуюсь на Янове.

– Поп, – прохрипел я и удивился тому, как изменился голос; бета-ожог, наверное.

Гиена засмеялся. Действительно, гиена. Хомяк гневно посмотрел на товарища, сказал мне дружески:

– Извини, браток. В Зоне редко кого встретишь с крестом, – Хомяк указал пальцем на мое запястье. – Епта, тут скорее в Сатану поверишь.

– Если есть Дьявол, есть и Бог, – заметил я безучастно.

Гиена снова прыснул со смеху. Молчун отвесил ему подзатыльник.

– Ты это, епта, с рынка? – спросил Хомяк.

Я кивнул.

– Есть там чего? Ну, ты понимаешь, о чем я.

– Нет ни беса. Чуть не убился только. Жарко, как в Аду.

– А ружьишко-то, епта, у тебя недурное… Давно Зону топчешь?

Я напряг желваки. Хомяк то ли любопытный, то ли зондировал меня.

– Да нет, – Хомяк ответил за меня, – я бы о тебе услышал. Епта, с крестом-то… Значит, говоришь, на рынке делать нечего? Пойдем, значит, Сердце искать, да, парни?

– Кореш, там троих мало. Опасное местечко, – прогундосил Гиена.

– Ну, епта, с такими помощниками, конечно, троих мало. Браток, Поп, а ты как, не желаешь с нами?

– Что еще за сердце? – заинтересовался я.

– Епта, не слышал? Да это же легенда! Сердце Оазиса – дорогущий артефакт, исцеляет любые болезни и раны, епта. Башню новую не нарастит, но дырки от пуль, епта, как не фиг делать залатает.

Точно в прорубь окунули. Я вмиг пришел в себя. Сталкеров, верно, направил ко мне сам Бог. Исцеление болезней – это ведь то чудо, которое я искал, спасение моей семьи. Люда, ты будешь жить! Будешь! Машутка, забудь о процедурах! Заживем, как прежде.

– Где он? – выпалил я, пожирая глазами Хомяка; я был готов марафон одолеть, хоть на край света бежать.

– Да неподалеку, епта. Все сталкеры ищут, а мы, епта, нашли. Только химера там шляется. Ты, вижу, мужик способный: военстала завалил, а они поодиночке не ходят.

Хотел сказать, что снаряга моя, но, слава Богу, вовремя опомнился. Военный для сталкера – враг, а численный перевес вовсе не на моей стороне. Упоминание химеры меня окончательно отрезвило, вернулась рассудительность.

– Ты уверен, что арт там, где ты думаешь? Ты его видел? Легенда порой оказывается всего лишь легендой.

– Браток, там камень, там. Как тебя, видел. Только химера не дала подойти. Патронов было мало, а не то, епта, мы ей бы показали.

Я неплохо читал лица людей, зачастую мог понять, лгут они или нет. Если б не противогазы, мои сомнения развеялись бы. Новые знакомые напрягали, однако вряд ли Бог столкнул меня с ними просто так. Если Хомяк говорил правду, то только с ним я отыщу Сердце Оазиса. Разве мог я упустить шанс одним махом разрешить свои проблемы? Семья надеялась на меня, ждала меня.