Текст книги "Stalker: Еретик (СИ)"

Автор книги: Алексей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 17 страниц)

– Чего творишь?

– Воду собираю. Где ее еще в Зоне возьмешь?

– Уверен, что она не заражена?

– Не учи ученого. Не бывает такого: где втянуло, там и отрыгнуло. Тучи ветром нагнало с Большой Земли. Помоги-ка лучше.

– Погоди, отолью.

Я приоткрыл воротину. Снаружи белым-бело. Конечно, откуда зимой взяться дождю? На Зону обрушился град.

Я выскользнул за дверь. В спину забило дробью. Бегом я пустился до ближайшего вагона, запрыгнул внутрь, отошел в угол и с наслаждением “открыл шлюзы”. Как ни странно, именно в такие минуты мир кажется прекрасным.

Собачий лай быстро напомнил, где я. Незавидная смерть – быть застанным врасплох за этим делом.

Я поспешил к Гавайцу. Вместе мы выставили бочки под град. Гаваец подобрал с пола пару штурмовых броников и сказал с улыбкой:

– А я думаю, чего бочка такая тяжелая. Совсем забыл про них.

– Кстати, у меня для тебя есть кое-что.

Я показал “лунный свет”. Больше я в нем не нуждался. Гаваец бросил на арт мимолетный взгляд, назвал цену и скрылся в лавке. Там он уложил бронежилеты, щелкнул замком двери и подошел к окну кассы.

– Ну, давай свое добро.

В зал вошел Альт, мученически простонал:

– Гаваец, еды и воды. Огненной.

– Аллоха! Друзья, на вас больно смотреть.

Я почесал щетину и пробормотал:

– Я б тоже не отказался чего-нибудь выпить.

Мы с Альтом уселись за один стол. Пустовал он недолго. Подняли стаканы, я воскликнул:

– С Новым годом!

Альт схватился за голову, прошептал:

– Потише. С Новым годом.

Чокнулись, хлопнули, стукнули, закусили.

– Что делать будешь? – спросил Альт.

– В смысле?

– Ученые не оправдали твоих надежд. Опять будешь неистово прочесывать аномалию за аномалией?

– Нет, я покидаю Янов.

Альт одарил меня проницательным взглядом, выдержал паузу и произнес:

– Значит, все-таки нашел, что искал.

Подумав, я кивнул.

– И след бандитов ты не потерял, – констатировал сталкер.

Я снова кивнул.

– Ты должен вернуть артефакт ученым.

– Позже, Альт. Верну, можешь быть уверен. Но позже.

– Они работают над значимой проблемой.

– И могут немного подождать. В отличие от меня. Ты ведь знаешь, Сердце Оазиса – моя соломинка. Как ты говорил, когда мы нашли чужой тайник? Что упало, то пропало?

Альт скривил нос, закусил губу, сказал озадаченно:

– Патовая ситуация. Новиков – мой друг. Если я буду молчать, я предам его. Ты, чертяга, тоже хороший человек. Сдать тебя – опять стать предателем.

– Я же сказал: верну. Как только узнаю, что мои девочки здоровы.

Мускулы на лице Альта дрогнули. Видимо, он вспомнил собственную семью.

– Ладно, – решил он, – я верю тебе. У тебя честные глаза. Но как ты собрался доставить артефакт?

– С твоей помощью, – пожал я плечами.

– Рассказывай, – вздохнул Альт.

Я поделился планом действий, в котором уготовил сталкеру роль проводника. Альт некоторое время осмысливал, потом спросил:

– Сердце Оазиса – большой соблазн. Ты уверен в своем друге?

– Если не преданность, то страх заставит его сделать то, о чем я попрошу. Я вернусь домой и найду его, где бы он ни был.

– Что ж, дело твое. Я бы на твоем месте скрыл сущность посылки. Передай ему запечатанный контейнер и скажи, что внутри лекарство от рака, не более. Насколько я знаю, силу Сердца Оазиса можно ощутить, только дотронувшись до него. Сквозь свинец его излучение не проходит.

– Верно. Султан носил его на шее, как амулет.

– Когда выходим?

– Как град кончится.

Альт состроил кислую мину. Я его понимал. После бурной ночи хотелось только валяться на матрасе да спать, но с Сердцем Оазиса за пазухой задерживаться на Янове нельзя.

Легкое постукивание по полу заставило нас отвлечься. К нам подошла Миледи. Вялая, будто тоже с перепоя. Обожралась, видать, объедков.

– Миледи просит передышки, – невинно заметил Альт.

– В пути отдохнете.

– Злой ты, Поп, злой, – с деланной обидой сказал Альт и протянул Миледи кусочек колбасы – волчица с отвращением отвернулась.

– Надо выводить вас отсюда, – засмеялся я, – не то закормят до смерти.

Из восточного крыла выплыл, словно призрак, Локи. На него было жалко смотреть. Он причалил у кассы, тихо спросил, не осталось ли чего со вчерашнего. Гаваец выставил на прилавок полупустую бутылку “Зорек”, банку консервов с прореженными рядами кильки и несколько надкусанных ломтей белого хлеба. Локи взглянул на торговца, как голодный щенок на мясника. Гаваец виновато пожал плечами, Локи горестно вздохнул и, лавируя между опрокинутыми стульями и спящими телами, сел за столик напротив нас.

– Как мало порой человеку надо, – посочувствовал “свободовцу” Альт, – всего-то пыхнуть разок, и расцветет.

Я и сам не отказался бы пыхнуть. Не дури, конечно. Обычных, убивающих лошадь. В пачке болталась последняя.

– Надо бы подзакупиться, – рассудил я вслух.

– Главное, воды натопить. Прочистим в пути. Кто знает, что нас ждет в Рыжем Лесу. Еду добудем в деревне.

&nnbsp; Град стихал. Дробь из яростной перешла в неуверенную, потом скромную, после чего умолкла. Гаваец запер свою каморку, позвал нас с Альтом на помощь, чтобы затащить бочки с улицы в зал. Покончив с работой, Альт наполнил градинами термос и спросил:

– Гаваец, есть пластиковая бутылка?

– У меня, как у того Плюшкина, все есть, – гордо заявил торговец.

– Все мы, дети Союза, – плюшкины, – пробурчал я.

Удивительно, но за бутылку Гаваец денег не взял. Наверное, посчитал ее как плату за помощь. К сожалению, за сигареты и еду пришлось раскошелиться.

– Ну, готов? – обратился я к Альту.

– Все при мне. Большого скарба не имею.

– Тогда пошли.

– Надолго? – словоохотливо поинтересовался торговец.

– Прощай, Гаваец, – ответил я и протянул руку.

Глаза торговца расширились, потом сузились, губы сжались.

– Значит, на Большую Землю, – догадался Гаваец. – Понимаю, понимаю. Ну, давай, – хлопнули ладонями. – Как говорится, если что, заходи. Рад знакомству, Поп.

– Уходите, – вяло промолвил Локи. – Если повстречаете кого из моих братьев, там, снаружи, пусть пришлют чего-нибудь веселенького. О’кей?

– Договорились, – добродушно согласился я. – Остальных ждать не будем. Гаваец, передай им от меня пламенное “прощай”. Можешь даже каждого поцеловать, – я игриво подмигнул.

– Иди ты, – отмахнулся торговец.

– Да иду, иду уже. Альт!

Не так уж много я прожил на Янове, но покидал не без сожаления, прикипел к месту, к людям. Большинство сталкеров – хорошие ребята, только алчные до ужаса. Тем не менее за безделушку брата не продадут. Такие на Янове не приживаются. Мне еще предстояла долгая служба военсталом, но я сомневался, что смогу смотреть на сталкеров через оптику винтовки.

До заветной поляны мы добрались без проблем. Я возлагал на Миледи большие надежды, и она не подвела. Мне бы такое чутье. Ходил бы по Зоне, как у себя дома.

На полянке ничего необычного мы не обнаружили. Сколько ни вглядывались, сколько ни светили фонарем, перламутрового шара не нашли. Я уж засомневался в твердости памяти, когда Альт присел на пенек отдохнуть. Присел и… исчез. Миледи тревожно тявкнула и бросилась обнюхивать корягу. Я же ликовал. Нашел! Поднял обломок сухой ветки и швырнул на пень. Хворостина пропала еще в воздухе. Я свистнул Миледи и шагнул в “телепорт”.

Мир выцвел в идеально белое ничто. На краткий миг. Потом краски вернулись, и я оказался около замерзшего озера. Неподалеку, под плакучей ивой сидел Альт, без противогаза и с довольной физиономией. Сзади гавкнула Миледи, стрелой подлетела к сталкеру и принялась вилять хвостом да лизать Альту лицо.

– Ну, все, все, хватит, – добродушно отбивался сталкер.

– Где это мы? – спросил я, оглядываясь. – Похоже на городской парк.

– Или сад графской усадьбы, – иронично заметил Альт. – Ну что, последуем по дороге из желтого кирпича?

– Тут нет такой…

– Поп, ты не читал “Волшебника Изумрудного города”?

– У меня было несчастное детство.

Дорогу нашли. Кирпичом там и не пахло, но от снега кто-то очистил. Над тропой по обеим сторонам возвышались кедры. Они-то мне и напомнили, что Кардан говорил о заповеднике в деревне. Значит, мы попали, куда надо.

Аллея привела к калитке, от которой было рукой подать до маленького кирпичного домика. Не успел я шагнуть во двор, как из будки у крыльца к нам рванулась немецкая овчарка. Благо, цепи не хватило. За малым. Хрипя и лая, псина упрямо тянулась ко мне, встав на задние лапы. Миледи зарычала и распалась натрое.

– Нельзя! – крикнул Альт. – Фу!

Волчица нехотя развеяла астралов.

Дверь дома отворилась, появился седой бородатый старик с берданкой.

– Едрить-колотить, кого нелегкая принесла? – возмутился он. – Альфа, молчать! А ну молчать, кому сказал! Ух! – дед замахнулся ружьем, и овчарка отпрянула к конуре.

– Доброго дня, отец! – приветствовал я.

– Мир вашему дому, – дружелюбно вторил Альт и заслонил собой Миледи.

– Кто такие? Что в парке моем… Погоди-ка, – дед оглядел нас с ног до головы, заострил внимание на сумках, в которые мы упрятали противогазы. – А, сталкеры. Что вам, как медом намазано?

– Извини, отец, за беспокойство, – начал я как можно вежливее, – есть ли у тебя телефон?

– Есть, как же без него. Помирать скоро, надо будет труповозку вызывать. Сам не позаботишься о себе, так до паводков пролежишь.

Я немного опешил от таких подробностей. Выручил Альт:

– Мы ищем крова на несколько дней. Можем ли надеяться на вашу доброту, ди адэ?

– От полиции бежите?

– Никак нет, – ответил я. – Мне очень надо встретиться с одним человеком, а дождаться его негде.

– Хорошо, заходите. Предупреждаю: красть у меня нечего.

– Ну что ты, отец? Как можно?

– Можно, в наш век все можно, – дед повесил ружье на плечо, но тут же снова ухватился за ствол. – Кого это вы там прячете?

– Это моя собака, – сказал Альт. – Она безобидная, не бойтесь.

“Совсем ангел”, – с сарказмом подумал я, вспоминая битву с химерой.

– В дом она не войдет, – отрезал старик. – Вон, в сарай – пожалуйста, в дом не пущу.

Овчарка поддержала хозяина коротким “гав”. Глаза ее блестели, как у маньяка, увидевшего одинокую девочку.

Альт посмотрел на Миледи, виновато развел руки. Волчица жалобно проурчала, опустив морду.

– И многие знают про телепорт? – спросил дед. – Как часто гостей ждать?

– Уж чего не знаем, того не знаем, – пожал я плечами.

– Ну, ладно. Меня Иваном зовут, а вас…

– Меня…

– Захаром. Племяш мой из Москвы. А ты, – дед кивнул на Альта, – Асланом будешь, закадычным другом Захара. Моя скотина уж как год издохла, так что сарай пустует. Загоняйте свою собаку да бегом переодеваться, пока никто не увидел.

Мы было двинулись во двор, но овчарка снова кинулась нам навстречу.

– Сидеть! – старик так гаркнул, что сели и овчарка, и Миледи. – То-то же, – усмехнулся дед Иван и огладил бороду.

Расторопность хозяина объяснилась в доме. Зал пестрел картинами, которые мог нарисовать только человек, побывавший в Зоне. Кистью правила рука мастера. Я – не ценитель искусства, но на ту мазню невольно загляделся.

– Его звали Маляр, – скорбно сказал дед Иван.

Я обернулся: в глазах старика читалась нестерпимая тоска по ушедшему.

Как же я обрадовался голосу Артема! Точно фронтового товарища встретил. Умей плакать, прослезился бы. Нахлынули воспоминания из прошлой жизни. Да, из прошлой. Все, что было до Зоны, казалось отдельной жизнью, в которую уже не верилось. Через трубку из родной дали до меня донесся нежный запах прохладных ладошек Люды, щека дернулась от неожиданно ощутимого соприкосновения с мягкой щекой Машки, пахнущей парным молоком и детским шампунем. Перед глазами встали серые неприметные улочки Брянска. Никогда не думал, что буду по ним скучать.

Артем еле дозвался до меня. Я провел по лицу ладонью, смел с него ностальгические переживания.

– Тёмыч, нужна твоя помощь.

Я по-военному быстро ввел друга в курс дела: есть лекарство для Люды, жду в Белоруссии, в Гдене, поспеши. Артем начал задавать много лишних вопросов, я не ответил ни на один.

– Тём, потом, при встрече. Выезжай, жду.

– Совсем ничего не расскажешь?

– Как Люда?

Молчание.

– Держится, – по интонации я понял, что жене совсем плохо.

– А Машка?

– Машка всех нас переживет, – оживился Артем.

– Андрейка присматривает за ними?

– Его жена. Он работает.

– Ну и ладненько, – вздохнул я. – Крепко жму воображаемую лапу, жду в гости. Давай.

– Постой…

Я повесил трубку, иначе разговор затянулся бы надолго. Стоял, не шевелясь, несколько минут. Ничего не видел, кроме Люды, прокручивал раз за разом наше прощание друг с другом. Только бы дождалась…

До чего же хороша русская баня! Особенно после долгих скитаний и лишений. Я самозабвенно тер мочалкой и пемзой свою заскорузлую шкуру, с удовольствием отмечая на ней темные катышки. Грязь из распаренной кожи вымывалась, выдиралась, выскребалась. Казалось, радиация въелась в нее, и я пытался добраться до каждой поры. Глядя на меня, наверное, можно было подумать, что я хочу сбросить кожу.

Как же давно я мечтал хорошенько помыться! Даже на агропромовской базе в моем распоряжении был лишь быстрый душ с теплой, а то и вовсе ледяной водой. Когда дед Иван, морща нос, сообщил, что на задворках стоит баня, я почувствовал себя миллионером. Ох, как я хлестал березовым веником Альта! Заставил вспомнить всех прародителей до пятого колена. Сталкер потом пытался отыграться, но я только довольно кряхтел.

Вернулся в дом точно новым человеком. Груз последних дней слетел с плеч. Я упал на диван в зале и с интересом присоединился к просмотру вечерних новостей. На время проживания в деревне дед Иван выделил мне и Альту вещи из собственного гардероба. Старые, тертые, не по размеру, но чистые. Я был доволен, что кот, объевшийся сметаны. Неприятное – большую стирку – отложил на завтра.

Когда минуло десять вечера, дед Иван скомандовал отбой. Предупредил, что встает рано, поэтому нам лучше лечь сейчас. Под его излишним руководством разложили в зале диван – получилась полуторная кровать. Сытый, вымытый, в тепле и в почти мягкой почти постели – не Рай, конечно, но где-то на пути к нему.

Альт раздеваться не стал. Он привык спать в готовности разом вскочить и скрыться или принять бой. От комфорта он тоже отвык, потому лег на полу. Дед Иван покричал немного, но понял, что бесполезно и гостю в самом деле так удобнее.

Спал я плохо. Раньше все тревоги отметало спиртное, теперь же они навалились на меня скопом. Сердце билось учащенно, а мои девочки виделись слишком ярко, словно наяву. Непрестанно представлялась встреча с Артемом: то так, то эдак. Вдруг не приедет? Вдруг арт возьмет, а по дороге что случится? Вдруг, вдруг…

Утром я поднялся с больной головой и дурными глазами. Позавтракал прихваченным с Янова и засобирался в магазин за продуктами. Дед Иван тут же отговорил:

– Пьянь какая прицепится, лучше я сам. Да и любопытные понабегут. Новое лицо у нас не часто встречается.

– Рано или поздно все равно узнают, что живешь не один.

– Ко мне никто не ходит. Разве Кузьмич когда на бутылку попросит. А зимой тем более все по домам сидят. Одни алики чкаются. Что им мороз, когда водка греет?

– Все равно узнают. Для одного многовато тут покупать.

– А, быть может, я на неделю запасаюсь. Старому ходить по сугробам несподручно. А узнают, так иттить их так.

Я поскреб заросшую скулу, махнул и отсчитал старику деньги. Может, правда, нам с Альтом было лучше не светиться, хотя кого можно опасаться в Богом забытой Гдени, я не представлял.

По словам деда Ивана, сосчитать жителей деревни хватило б пальцев рук. С крыльца поверх забора я разглядел как относительно свежие аккуратные домики из белого кирпича, так и приземистые бревенчатые. Как узнал позже, многие пустовали. После развала СССР Гдень оказалась в буфере между украинским загранпостом и белорусским. Получилось так, что имевшие родственников за речкой, по закону были обязаны совершить целую одиссею, когда по сути до родных рукой подать. Одна женщина даже отсидела год в колонии за незаконное пересечение украинской границы.

Уже в девяностые годы школу и прочие административные здания деревни начали разбирать по кирпичику, растаскивать по дворам. Малочисленные дети учились в соседнем селе Комарин, а после Второго Взрыва Гдень покинули последние молодые семьи. С тех пор перестала заезжать и автолавка. Старикам приходилось шаг за шагом пробивать в снегу тропу к магазину. Или платить за то мужикам, охочим до выпивки. Улицы деревни молчали, иногда слышались пьяные крики и только. Зимой старики старались из дома лишний раз носа не высовывать. Сидели в тепле, в ожидании смерти. Мертвецов находили не сразу. Одна бабка в прошлом году пролежала ползимы. Когда морозы спали и снег начал таять, люди стали чаще видеть друг друга. Тут-то и заметили: кого-то не хватает. Хату вскрыли, а там смердит, как в могиле. Главное, все ценное вычищено. Значит, кто-то знал, что бабка померла и не сказал.

Дед Иван все иконы предусмотрительно сдал в областной краеведческий музей. Оставил одну, маленькую, чтобы молиться. Думал, и картины сына продать, да больно тяжко с ними было расставаться. Дед часто останавливался перед ними и подолгу смотрел невидящим взором. Маляр, как я и подумал, ходил в Зону не раз. Его прельщала дикость Зоны, манили ее загадки, опасности. В Зону его толкала не нужда, как большинство охотников за артами, – авантюризм. Маляр стремился к захватывающим приключениям. Как в любимых им книгах. Остроту и яркость впечатлений переводил на холст. Дед Иван не раз старался образумить сына, но тот не слушал и вроде бы даже обдумывал роман о Зоне. К сожалению, романтикам и мечтателям в Зоне не место. Однажды Маляр из ходки не вернулся. Дед Иван до сих пор не знал, что стало с сыном. Надеялся от нас что услышать, но нам оставалось только отрицательно качать головами. На самом деле Альт знал, чем закончилась судьба Маляра: его загрызли псевдопсы. Сталкер рассказал мне об этом ночью, шепотом, пожалел старика.

Гдень напоминала место, где я родился, где малым проводил летние каникулы, потому я знал, чем могу помочь старику. Не хотелось быть обузой. Себя мы с Альтом кормили за свой счет, сами готовили, убирали в доме, топили, кормили овчарку. Альфа перестала на нас лаять и принимала за своих уже на второй день. О Миледи беспокоился Альт, я по волчице не скучал, хоть и былая неприязнь к ней прошла. Альт же мог просидеть с ней в сарае полдня.

Свободное время я проводил у телевизора. Что показывали, значения не имело. У голубого экрана время текло быстрее, да голова забивалась чем-нибудь отвлеченным. Иначе начиналась хандра. Я мысленно подгонял Артема. Мне часто чудился скрип калитки. Я мигом оказывался у окна и, конечно, никого не видел. Порою мое состояние можно было смело называть лихорадочным. Во снах каждую ночь видел и семью, и Артема, и Леху, и Сердце Оазиса. Арт хранил у сердца, как Султан. Комбезы, оружие и прочие артефакты мы с Альтом спрятали на чердаке. Вор лезть туда не додумался бы, а дед Иван не смог бы по старости лет.

Приезд Артема помню, как сейчас. Он стоял, как мне грезилось тысячу раз: в распахнутой калитке, немного растерянный, в черной куртке – “аляске”, с откинутым капюшоном, в камуфляжных штанах “серый камыш” и утепленных начищенных до блеска берцах. Коротко стриженный, гладко выбритый, одетый в новенькое и чистенькое он составлял со мной, бородатым, с воспаленными глазами, в блеклой висевшей мешком байковой рубахе и линялых спортивных штанах, резкий контраст.

– Вадик? – удивился Альт и оглядел меня с головы до пят.

– Тёмка. Тёмыч!

Я распахнул объятия, слетел с крыльца и сгреб друга в охапку, крепко сжал руку, выдохнул:

– Рад видеть.

– И я… – неуверенно выдавил Артем, рассматривая мое осунувшееся, заросшее лицо. – Что стряслось?

– Идем в дом. Холодно. Чаем напою.

– Чей это дом? Как ты тут оказался?

– Идем, идем, внутри все расскажу.

Ведя Артема в хату, я норовил его потрогать: то по плечу похлопаю, то на спину надавлю легонько, пропуская вперед, то колкие волосы на затылке потреплю. Не верилось, что вот он, Тёма, не видение, а живой, во плоти.

Дед Иван лежал тогда у себя в спальне. Услышав незнакомый голос, крикнул:

– Захар, кто там?

– Друг приехал. Наконец-то.

Дед Иван зашаркал тапками, шел встречать гостя. Альт, наоборот, поспешил покинуть дом. Сталкер по-прежнему не хотел ничего знать обо мне, а мой разговор с Артемом предполагал много лишней информации. Альт холодно поздоровался с Артемом, бросил мне:

– Поп, ты знаешь, где меня искать.

Я кивнул. Альт шел к Миледи. Больше некуда.

– Захар, Поп… – смешался Артем. – Почему они тебя так называют?

– Так вот ты каков, дружок, – появился на кухне дед Иван, – Захар замаялся тебя ждать. Ну, садись чай пить. Или, быть может, голоден? Меня Иваном зовут.

– Здравствуй, отец! Я – Артем. Надеюсь, Захар вам не сильно докучал?

– Что ты. Мне одному скучно, а тут целых два гостя. Помощника. Не знаю, как без них буду обходиться, – засмеялся старик. – К хорошему привыкаешь быстро.

– Да ты тут, гляжу, обжился, – шепнул мне Артем.

– Захар, что стоишь? Ставь чайник.

Дед Иван по-командирски раздавал инструкции, где что взять и как накрыть стол. Вскоре наши чашки дымились земляничным ароматом, и мы втроем уселись у окна, за маленьким столом.

– Ну, рассказывай, – произнес Артем тоном, выражавшим полную готовность долго и внимательно слушать.

Тёмыч угадал. В двух словах объясниться не удалось. Я начал с операции в Припяти и закончил “прыжком” в Гдень. Конечно, сталкерские будни подробно не описывал, останавливался только на самом главном. Артем хмурился, вскидывал брови, морщился, почесывал шею. К концу рассказа плотно сжал губы да еще рукой прикрыл, будто с трудом сдерживал рвущиеся наружу вопросы. Дед Иван тоже слушал с интересом и все охал, качал головой, когда мне доставалось от Зоны.

– Ясно, – задумчиво сказал Артем. – Значит, артефакт нашел. С чего взял, что он поможет? Испытания ведь не прошел. Артефакты радиоактивны. Не станет ли Люде хуже?

Про универсальность Сердца Оазиса я распространяться не стал, про испытания на собственной шкуре – тоже. Другу доверял, но ведь он мог случайно сболтнуть кому об арте и подвергнуть себя опасности. На вопросы не ответил, вышел с кухни, пообещав скоро вернуться. На днях я выпросил у деда Ивана старую шкатулку. Когда-то в ней хранились немногочисленные украшения хозяйки этого дома. Туда я и положил Сердце Оазиса. Зажег свечу – подсвечник всегда стоял на столе-книжке в зале на случай отключения электричества – и запечатал воском замочек.

– Ты что там колдуешь? – спросил из кухни Артем, наверное, учуял запах плавленого воска.

– Сейчас, сейчас. Уже иду.

Я потушил свечу, перешел в кухню и протянул шкатулку Артему.

– Вот, возьми.

Артем оглядел шкатулку, удивленно промычал, заметил:

– Даже опечатал. Не доверяешь что ли?

– В поезде всякие люди шатаются. Гляди в оба. Содержимое этой шкатулки мне дороже жизни.

– Не волнуйся, доставлю в целости и сохранности. Надеюсь, не выгонишь на улицу прямо сейчас. Честно говоря, сюда не так-то просто добраться.

– Что ты говоришь? Конечно, оставайся. Аслан все равно спит на полу, а я потеснюсь. Отец, ты ж не против?

– Нехай, – махнул старик. – Имей в виду: автобус ходит к нам раз в неделю.

– Что? – в один голос воскликнули я с Артемом.

Старик пожал плечами и невозмутимо продолжил:

– Раньше два было да школьный ходил. После Второго Взрыва один рейсовый да и то раз на неделе. Да вы не пугайтесь. Емельяна попрошу, свезет до Комарина за бутылку.

– Спасибо, отец, – выдохнул я с облегчением.

– А сам-то куда подашься? – поинтересовался Артем.

– Вернусь на базу.

Артем озадаченно провел ладонью по стриженному затылку, будто решал, сказать мне что-то или промолчать.

– Думаешь, не стоит? – насторожился я.

– Да уж не знаю, не сочтут ли они тебя за дезертира… Да дело даже не в этом.

– А в чем?

– Ну… Короче, нашли мы убийцу Лехи.

Я вскочил опрокинув табурет, замер в ожидании продолжения.

– Спокойнее, – попросил дед Иван. – Сядь, Захар, сядь.

Я поднял табурет и сел.

– Кляксой зовут, – продолжал Артем. – Раскололи мы его, выяснили, кто заказал. В общем, тут он засел, заказчик. Известен как Куцый. Имеет тесные связи с криминальным миром как в России, так и в Украине. Занимается куплей-продажей артефактов, оружия, психотропных веществ. Нас в Зону не пустят, украинские менты в его ловле не заинтересованы. К тому же, возможно, у Куцего там имеются свои люди, иначе его давно бы выгнали из запрещенной зоны.

– Хочешь, чтобы я нашел его? А дальше что?

– Задержи, мы тебя выгородим. Я шефу уже подавал идею, чтобы сделать из тебя тайного агента. Тут и отмажешься, почему так долго не возвращался на базу. Выполнял задание Родины, и все тут. Ну, может, подержат тебя немного под арестом, а потом вылетишь в Москву.

– На словах всегда легко. Что ж, Альт, думаю, знает, где искать этого Куцего.

– Альт? Какой Альт?

Я махнул рукой и сказал раздраженно:

– А… Какая разница: Аслан, Альт…

Артем посмотрел на меня с недоумением и… с жалостью. Бедный Вадик, совсем спятил.

Я вошел в сарай. В ноздри ударили запахи древесины, прелого сена и мочи. Под низким потолком тускло светил фонарь в железной рубашке.

– Альт?

– Я тут, – донеслось из-за низкого загона, должно быть, раньше в нем жила свинья.

Я обошел обрешетку. Миледи спала на куче тряпья. Альт сидел на соломе, обвязывал кусок оргалита бечевкой. Рядом лежали еще три таких же лепестка, обкрученных посередине веревкой, с выпущенными наверх петлями. На коленях сталкера покоилась пила.

– Что мастеришь? – поинтересовался я.

– Снегоступы. Дешево и сердито. Гляди, – Альт вдел стопу в петли, поболтал ею – снегоступ держался крепко.

– Как говорится, готовь сани летом, – усмехнулся я. – Молоток, пригодятся.

– Ты со мной?

Я вздохнул, сел напротив Альта и ответил серьезно:

– Зависит от тебя.

Альт вопрошающе посмотрел на меня.

– Я думал, ехать с Артемом до Комарина, – начал я издалека, – а там на чем-нибудь до южной границы Зоны. Так оно и безопаснее и быстрее.

– Но твой друг изменил план.

– Именно. Он видел по новостям, что кого-то из чинов, по ходу Бурнова, уличили в сговоре со скупщиком хабара. Взяточника сместили, а новый глава взялся за исполнение обязанностей с завидным рвением. Теперь юго-восток охраняется значительно лучше, окраины постоянно прочесывают военсталы. В общем, опять переться через полЗоны.

– Когда имеешь дело с Зоной, короткий путь обычно приводит к смерти. Но ты ведь можешь сдаться военным. Отбился, мол, от стаи, заплутал. Зачем тебе пересекать колючку нелегально?

– Я не все сказал. Ты знаешь Куцего?

– Торговца? Знаю. Зачем он тебе?

Я замешкался. Артем советовал не говорить Альту правду. Как никак, он – сталкер.

– Я… Мне нужно с ним поболтать.

Альт не отводил пристального взгляда, похоже, учуял, что я недоговариваю.

– Думается, вы с ним будете не чай пить, – произнес Альт.

– В общем… эх, думаю, ты поймешь. Дело такое, что я должен арестовать Куцего.

– Ох, Поп, ты меня под монастырь подведешь! Предлагаешь мне снова предать своих братьев?

– Не предать, а помочь правосудию. Куцый убил моего друга.

На лице сталкера дернулись мускулы. Уже спокойно он промолвил:

– Никто из сталкеров нам спасибо не скажет.

– Разве не ты говорил, что среди них нет братьев, никому нельзя верить?

– За меня говорил излом, – я услышал нотку раздражения.

– Но слова-то выросли из подготовленной почвы.

– Всех преступников не переловишь, а Куцый в Зоне полезен.

– Альт, он убил моего друга!

– Значит, твой друг был далеко не святой. Надо крепко насолить Куцему, чтобы он тебя заказал.

– Такие люди, как Куцый, должны сидеть, – сказал я, нажимая на каждое слово.

Взгляд Альта сосредоточенно блуждал по полу.

– Поп, скажи честно: ты хочешь арестовать Куцего или убить, то бишь отомстить за друга?

– Альт, я – не убийца, я – полицейский.

Альт посмотрел мне в глаза, кивнул, словно увидел в них то, что ожидал, и заявил решительно:

– Я отведу тебя к торговцу.

Встали, как только небо начало сереть. Альт весь завтрак молчал и прислушивался ко двору, не скулит ли Миледи. Меня на разговоры тоже не тянуло. Если удастся отправить Артема в Комарин, я с Альтом и Миледи отправлюсь в Зону сегодня же. Альта подобная мысль радовала, я же не хотел снова прощаться с мягким ложем, подогретой на газу домашней пищей, чувством безопасности, с телевизором, в конце концов.

После завтрака Альт ушел кормить Альфу и Миледи. Я с Артемом под предводительством деда Ивана выдвинулся договариваться с неким Емельяном.

Дороги в Гдени не чистили, поэтому мы торили тропу сами. Слава Богу, сильных снегопадов не было. Снег доставал до щиколоток, а деревня оказалась небольшой.

Емельян, конечно, еще спал. Стучали долго. Хозяин дома вышел, как был: в трусах и майке, с всклокоченными волосами. Посмотрел на нас ошалело, увидел знакомое лицо, улыбнулся ему, вскинул руку в приветственном жесте и воскликнул:

– Привет, Иваныч! Чего в такую рань пришел?

– Ты бы лучше оделся, -&nbsnbsp;посоветовал дед Иван. – Дело к тебе есть. Машина на ходу?

Емельян окинул взглядом меня и Артема, кажется, смекнул, чего от него хотят и запротестовал:

– Не-не-не, не могу. Пил я. А если менты остановят? Да и час какой, петух, наверное, еще не кричал.

Дед Иван толкнул меня локтем в бок.

– На две бутылки вина дам, – громко сказал я, старик предупредил, что здесь в ходу.

Емельян облизал губы и сдался:

– А, ладно. Кого везти?

Я кивнул на Артема.

– Сейчас выйду, – пообещал Емельян и хлопнул дверью.

– Мог бы и в дом пригласить, – пробурчал Артем.

Ждали минут десять. Начала закрадываться мысль, что над нами жестоко пошутили. Может, Емельян заперся и дрыхнет дальше?

Я толкнул дверь, она легко поддалась.

– Ты только это, не очень грубо, – попросил дед Иван.

Я вошел в дом. Пахло хвоей, табаком и застоявшейся едой. Емельян сидел на кухне, в свитере и штанах, с сигаретой в руке. На столе стояли влажный стакан и полупустая чекушка красного вина. Выбор в местном магазине был невелик. Даже спиртного.

– Друг, не уснул?

Емельян вздрогнул, посмотрел, как на марсианина, и часто закивал:

– Да-да, помню. Собирался с мыслями. Записку жене черкану.

– А пил зачем?

– Так чтоб руки не тряслись. Человека ж везти, а я с похмелья.

Логика железная. Прямо боязно стало, доедет ли Артем. Я вышел во двор, тяжело вздохнул и спросил деда Ивана:

– Отец, а других автовладельцев нет?

– Есть, да только не согласится он сейчас ехать. Да и потом куда больше запросит за услугу.

– Что он, совсем плох? – догадался Артем. – Так я сам поведу. Пусть на заднем посапывает.

Емельян вывалился из дома и крикнул:

– По коням!

Его синий “жигуленок” стоял под навесом. Завелся раза с третьего. Емельян хотел сесть за руль, но Артем положил ему руку на плечо и предложил:

– Мужик, давай я, а? А ты дорогу подскажешь, если что.