Текст книги "Stalker: Еретик (СИ)"

Автор книги: Алексей Карелин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Иди, Вадим, иди. Только будь начеку.

Я натянул на череп противогаз. Холодный, брр. Хорошо, хоть влага испарилась.

– Веди, – бросил я Хомяку.

– Вот и отличненько! Мужики, епта, поворачивай оглобли на северо-запад.

– Мы идем в Припять?

– Почти. Не ссы, Поп. Бог с тобой.

Гиена заржал. Хомяк стукнул его по башке и закончил:

– Тут, епта, метров восемьсот каких. В гараже нашли подземелье. Короче, сам увидишь, че я распинаюсь.

Если арт таился под землей, следовательно, и химеру сталкеры видели там же. Должно быть, не маленький подпол у гаража…

По моим расчетам, идти нам предстояло как раз через тот сектор, где мы с Альтом наткнулись на пространственные аномалии. Как бы вновь не угодить в них.

– Фонари у вас есть? – озаботился я.

– Ясен пень, браток. Как же мы под землю будем спускаться?

– В лесу я видел “телепорты”. С фонарями их легче обнаружить.

– Шаришь, браток. Молоток.

Включили фонарики. Первыми пошли Молчун и Гиена. Хомяк внимательно следил за ними и лесом – стандартная схема: ведущий и ведомые-“отмычки”. Не понимаю, как можно доверять другу, который прячется за твоей спиной, оценивает свою жизнь дороже твоей?

“Телепорты” не встретились. Лес то редел, то густел, то прерывался бетонкой. Единственная опасность, встретившаяся нам, – это жгучий пух. После выброса мочала попадались часто: на столбах, на проводах, на деревьях, в плохо проветриваемых уголках построек, носились в облаках, как перекати-поле.

Шли мы молча, цепляя взглядом каждую кочку или корягу. Не прошло и четверти часа, как лес выпустил нас на автопарковку у большого гаража. Легковые автомобили съедала ржавчина. Многие стояли без колес, а некоторые даже без сиденьев. Из капотов тоже не забыли выбрать все ценное. Нужда или жадность заставляла людей наживаться за счет здоровья других? Бог им судья.

Ворота боксов гаража были раскрыты. Темные зевы притягивали, как магнит – железо. Не люблю вопросы без ответов, а во мраке всегда видится много тайн.

Послышалось клацанье мелких коготков за спиной. Я резко обернулся – никого. Стоило только отвернуться, звук повторился. Я вновь оглянулся и снова наткнулся на пустоту. Черный проем бокса, шеренга автомобилей… Из-за одного осторожно выглянула и тут же спряталась лысая усатая морда тушкана. Серьезный повод для тревоги. Тушканы поодиночке не бегают. Я по-новому взглянул на тьму внутри гаража. Показалось, услышал возню.

– Хомяк, – позвал я, – за нами следят.

Сталкеры ощерились стволами.

– Кто? – испугался Хомяк.

– В гараже тушканы.

– Да и мать их так, – успокоился сталкер. – Шире шаг, пацаны. Не задерживаемся.

Хомяк, видимо, думал, тушканы не нападут, если к ним не лезть, путал мутантов с обычными хищниками. Дети Зоны все до единого – людоеды, вечно голодные и алчные до мяса. Тушканы не отстанут.

– Гранаты есть? – бросил я в спины сталкеров.

– Давай быра за нами, – откликнулся Хомяк. – Не раздражай крысюков.

Я вздохнул, нагнал спутников. Шел и чувствовал на себе жадные взгляды тушканов, слышал их короткие перебежки. Шлепанье и клацанье учащалось – число преследователей росло.

– Быра, быра! – подгонял товарищей Хомяк.

Я не понимал сталкеров. Черта с два тушканы нас отпустят.

Щелкнул затвором, развернулся и выстрелил короткой очередью. Тушканы не успели рассыпаться. Один взвизгнул и завалился лапками кверху. Остальные мутанты с рявканьем бросились на нас.

– Еб твою мать, Поп! – возмутился Хомяк и поддержал огнем.

В четыре ствола мы устроили кровавое месиво. Слух только и резали поросячьи визги. Тушканы быстры, но пули быстрее. Последний мутант рухнул у моих ног.

Я быстро перекрестился. Бог все еще со мной, за что Ему преогромное спасибо. Гиена тихонько хихикнул. Ну и пусть.

– Отлично, – проворчал Хомяк, похоже, недовольный моей инициативой, – двигаем дальше.

С одной автопарковки мы перешли на другую. Там техники оказалось куда больше, а счетчик Гейгера затрещал намного сильнее. Фонил не только металлом, но и “электра”, распластавшаяся на полпарковки.

– Поп, видишь электроподстанцию? – спросил Хомяк. – Нам туда.

– Может, сделаем крюк? Зачем хватать лишние радики?

– Не бзди. Проскочим по-бырому.

Нас и аномалию разделяли каких-то три-пять метров. По мере приближения к электроподстанции сигналы счетчика Гейгера частили все громче. Сталкеры то ли не понимали всей опасности радиационного облучения, то ли не дорожили здоровьем.

Гиена отстал, вытащил детектор аномалий. Наверное, думал прочесать “электру” на обратному пути и проверял, стоит ли. Не успел я потерять его из виду, как шрам на брови растревожился яростным зудом. На спину обрушился приклад, земля пошатнулась. Массивный гриндер влетел в лицо. Я упал на спину, посыпался град пинков и тычков прикладом. Я заслонил голову руками, подтянул к подбородку колени, скрестил лодыжки. СКАТ смягчал удары, и все же до киборга я не дотягивал. Сознание тонкой струйкой покидало меня, путано шептало: “Только не по ребрам, только не по ребрам”.

– Хватит, хватит! – одернул Хомяк увлекшихся товарищей.

Словно сквозь сон, я чувствовал, как с меня снимали пояс с контейнерами, рюкзак, как разоружали; виделось все, как в тумане.

– Отлетал, птенчик, – усмехнулся Хомяк. – Давайте-ка, парни, отправим его в последний полет.

– Хомяк, может, комбез снимем? Хороший ведь, – предложил Гиена и получил подзатыльник.

– Идиот, а какого мы его сюда тащили? С таким успехом сразу пристрелить могли. Нам от сталкеров проблем не надо. Сам подох, епта. Полез в аномалию и сгорел. Понял?

– Ладно, ладно, я просто…

– Сложное в твоей башке не задерживается, да? Молчун, пистолет.

В аномалию бросили “вальтер”. “Электра” оглушительно, раскатисто треснула.

Меня схватили за руки-ноги и принялись раскачивать. Хомяк стоял в стороне, сложив руки за спину, и командовал:

– Епта, сильней раскачивайте. Видите, где пистолет? Нужно докинуть, братцы. Чтоб, епта, придраться не к чему было.

“Неужели такой бесславный конец?” – подумалось, точно в бреду.

Из-за туч выглянуло солнце. Луч упал на крестик и отразился мне в глаза, на миг ослепил. В ту секунду, посреди белой пустоты возникли любимые образы: Люды и Машки. Со стороны или в голове послышался шепот: “Господи, выведи меня из сети, которую тайно поставили мне, ибо ты – крепость моя”.

– Кажется, он приходит в себя. Кончай махать – швыряйте!

Среагировал я безотчетно. Пальцы сами вцепились в запястья Гиены в самый последний момент. Ноги взмыли над головой – Гиена вскрикнул – я шлепнулся в снег – мародер покатился прямиком в паутину молний. Разряд. Крик. Разряд. Разряд. Мертвая тишина.

– Твою мать, – сквозь зубы выругался Хомяк.

Молчун навис надо мной, хотел пнуть в лицо, но я успел поставить блок. Основанием ладони с размаху ударил сбоку по колену, ребром ладони – по икре другой ноги, взметнул кулак прямиком в пах. Мародер согнулся, я обхватил его шею и перебросил через себя. Молчун кувыркнулся и рухнул между мной и Хомяком, помешав последнему атаковать.

Задержки мне хватило, чтобы вскочить на ноги. Резкая боль в ребрах заставило скорчиться и я чуть было не пропустил удар: кулак Хомяка пролетел перед носом. В ответ я рубанул снизу по горлу. Хомяк издал клокочущий звук, опустился на колени, ухватившись за глотку. Чертовски удобная позиция, чтобы разбить лицо коленом. Мародер упал на четвереньки. Новый соблазн: прихлопнул по шее ногой, точно гильотиной, и вырубил Хомяка окончательно.

Тем временем Молчун пришел в себя. В руке блеснул “стечкин”. Мародер уже не думал, как скрыть убийство. Страх убивает способность мыслить.

– Стой! – крикнул я и выбросил вперед руку.

Крестик отбросил на глаза мародера “солнечного зайчика”. Молчун зажмурился – пуля прошипела надо мной. Я перекатился через плечо и, заглушая рыком боль в ребрах, прыгнул на Молчуна. Сопя, кряхтя, крича, мы катались по снегу, пытались придушить друг друга. Когда Молчун оказался сверху, я хлопнул его по ушам, ударил в челюсть, загреб голову левой рукой, рванул в сторону и одновременно толкнул в плечо правой. Молчун слетел с меня, я тут же навалился на него, вцепился в глотку. До моей Молчун не дотягивался. Я душил и бил одновременно. Рычал, как зверь, и бил точно, размеренно, словно колышек в землю вбивал. Голова Молчуна безвольно моталась, но я этого не замечал. Остановился, когда выдохся.

Хомяк зашевелился. Я посмотрел на него с лютой ненавистью. Выхватил из футляра Молчуна охотничий нож, решительным широким шагом подошел к Хомяку, схватил за грудки, занес клинок. Глаза мародера расширились, наполнились ужасом. На снегу отчетливо темнели его тень и… крестика. Он блестел прямо перед моим лицом, свисал с руки, сжимавшей нож.

Злоба схлынула. Ее заменил стыд. Во мне словно заспорили две личности. Что я творю? Эти твари, оставь их в живых, и дальше будут обманывать и убивать людей! Разве я Господь Бог, чтобы судить кого-то? Добей гниду, она хотела бросить тебя в “электру”! Кто без греха? Сила в милосердии и любви, месть – порок, слабость духа.

Я боролся сам с собой и никак не мог принять решения. Раздражение росло. Я зло рыкнул, перевернул нож клинком вверх и ударил Хомяка рукоятью в лоб. Мародер обмяк. Я швырнул нож в аномалию. “Электра” огрызнулась громовым раскатом.

Я сел и уронил голову на ладони. Била дрожь. Столько раз я кожей ощущал дыхание смерти и всякий раз пугался. Видимо, этот страх непреодолим. Животный инстинкт берет свое. Как ни странно именно страх смерти и привел к победе, задействовал все ресурсы тела. Вкачай в человека адреналин, и он горы побежит ворочать.

Несколько глубоких вдохов вернули в норму. Я осмотрелся, нашел свои вещи, подобрал. С сожалением оглянулся на гаражи. Очередная легенда Зоны померкла, не успев осветить мой путь. Сердце Оазиса – обманка для наивных новичков.

Солнце взобралось в зенит. Альт, наверное, вернулся с охоты. Пора возвращаться на станцию. Только для начала поищу арты на парковке.

ГЛАВА VIII

Я ввалился в главный павильон вокзала. Пол качался, как палуба в открытом океане. Лица сталкеров двоились. На меня смотрели пораженно, испуганно, снисходительно, сочувствующе – каждый по-своему. Лишь Гаваец остался неизменным, прокричал “аллоха”, расплылся в улыбке, позвал:

– Подходи, Поп, налью крепительного.

Каждый шаг давался с трудом. Пудовая тяжесть навалилась на плечи, гнула к полу. Дыхание громко отдавалось в ушах, сердце словно переместилось в голову.

Я стянул с головы противогаз, но не удержал. Резина шмякнулась, как мокрая тряпка. Выставил руку вперед, к полке кассы. Она оказалась дальше, чем я рассчитывал. Пришлось приложить еще немного усилий, чтобы ладонь уперлась в прилавок.

– О-о, бра, у тебя кровь из носа, – заметил Гаваец.

Удивительно, я не ощущал ее тепла. Провел пальцами над губами, – действительно, кровь. Из груди вырвался кашель. Он изливался подобно лаю и никак не хотел прекращаться. Наконец, отпустил, и я просипел:

– Таблетки.

– Ты же знаешь, – пожурил Гаваец, – сначала деньги, потом товар.

– Антидот…

Гаваец почесал темя и с милой улыбочкой продолжил гнуть свое:

– Для начала хотелось бы взглянуть на твое добро. Потом проси все, что хочешь. Если хабар на то потянет.

Сукин сын…

Я схватил торгаша за ворот комбеза, притянул к себе и процедил:

– Антидот.

Для убедительности нажал на кадык Гавайца острием ножа. Позади брякнули автоматы, скрипнули отодвинутые стулья.

– Как там тебя, Поп, давай без шуток. Не бушуй, браток. Не делай глупостей, иначе живым не уйдешь. Отпусти Гавайца, – понеслось со всех сторон.

Я надавил на нож сильнее. Гаваец зашарил рукой под прилавком, вытащил упаковку со шприцем и ампулой. Я оттолкнул торгаша, взял антидот и сел на пол. Заголил правую руку, попытался нацелить иглу на вену – не получалось, все двоилось и шаталось.

Рядом возник Гарик, мягко предложил помощь. Я кивнул, и проводник быстро сделал укол. Потихоньку начало отпускать. Гарик все еще сидел возле меня, вглядывался в лицо. Видимо, оно ему не понравилось.

– Гаваец, димексид, – бросил Гарик, торговец послушался без пререканий.

Я позволил уколоть себя снова. Потом проводник попросил у Гавайца воды, достал из собственной аптечки пузырек йода, уронил несколько капель в стакан и подал мне. Взял я не сразу, не мог сконцентрироваться, взгляд блуждал.

– Фильтры… – еле выдавил я. – Заменить бы…

– Гаваец, давай весь набор. Поп крепко нахватался.

– Да от него фонит, как от аномалии! – воскликнул сталкер в черном экзоскелете.

В самом деле, счетчик Гейгера на костюме Гарика беспокойно потрескивал.

Гаваец выложил на прилавок лекарства и пузырь водки.

– Будешь должен, – погрозил пальцем торговец.

– Отдам, – обессилено выдохнул я.

Гарик распихал мне по карманам таблетки, всучил в руки бутылку, сказал:

– Налегай, – и отошел к своему столику.

Я с трудом поднялся, пошатываясь, прошел в малый зал и осел на стул. Запрокинул голову и за раз осушил пол-литра жгучей. Сидевший напротив Яр удивленно присвистнул и тихо похлопал в ладоши.

– Парень ты отчаянный, – похвалил он, – да только тут такие долго не живут.

Двери станции лязгнули, хлопнули. Послышались приветливые, радостные возгласы. Стало шумно, как на вокзале.

Ко мне подлетел напуганный Альт.

– Поп, в порядке?

– Перестарался чуток, – попытался я пошутить.

– Ты решил обойти все аномалии за день? Я ведь просил не соваться в вагоны.

– Мне нужны деньги, ты же знаешь.

– Ох, зря я тебе не рассказал про курицу.

– Что? Причем тут курица?

– Помнишь, в Припяти я начал рассказ о женщине, у которой курица несла золотые яйца?

Вот только притч мне не хватало. Я ждал, что вот-вот с небес за мной спустится ангел, а кабардинец собрался сказки рассказывать.

– Ну, и чем мне поможет твоя курица?

– Глупая хозяйка думала, что если курицу кормить больше, то она снесет и яиц больше. В результате у курицы лопнул зоб.

– Жалко птичку.

– Ты в самом деле не понял?

– Альт, мне не до глубоких смыслов.

– Он принял ноль пять в один присест, – многозначительно произнес дядька Яр.

– Давай я доведу тебя до ночлежки, – решил Альт.

Он подставил плечо, помог встать, по пути в подвал спросил иронично:

– Колись, где побывал?

– А тебе зачем?

– Чтобы лишний раз не рисковать жизнью.

– А вдруг я чего упустил?

– Знаешь, друг, у меня сложилось впечатление, что ты и Дьявола из-под земли достанешь.

Я обнаружил, что до сих пор сжимаю “Чернобыльские зори”, и добавил градуса. Альт осуждающе покачал головой.

Спуститься в темный подвал оказалось не так-то просто. Если бы не Альт, я скорее скатился бы, а не сошел вниз. Слежавшийся матрас показался пуховой периной. Казалось, ничто не в силах было поднять меня с него. Какое-то время я боролся с тяжелеющими веками и заплетающимся языком говорил что-то о предателях, аномалиях, но в конце концов хмель и усталость взяли верх, и я впал в богатырский сон.

Пробуждение началось с головной боли и… расстройства желудка. Я заметался по станции в поисках сортира, ловя на себе удивленные взгляды сталкеров. Потом вспомнил, где нахожусь, и выругал себя. Водопровод нерабочий, так что справлять надобности только на улице.

Спрятался от посторонних глаз в руинах депо, забился в угол и судорожно спустил штаны. Ох, пронесло… Отравление оно и есть отравление, хоть тухлой рыбой, хоть радиацией. Итог один – жидкий стул.

Я представил себя со стороны. Мда, картина, достойная пера Сергея Елкина. Солдат с автоматом наизготовку сидит с голым задом и дрыщит. Под рисунком непременно язвительный лозунг, подсекающий авторитет русской армии.

В отличие от сортира развалины к долгим раздумьям не располагали. Сумрак настораживал, его любили мутанты. Входа в депо – два. Появись кто, можно и не заметить вовремя. Свисавший с балок жгучий пух тоже не добавлял уюта. Лениво колыхался на сквозняке, ронял кислотные снежинки. Те с шипением приземлялись на груды мусора.

Бумагу заменил бинт – вещь в Зоне необходимая, но пришлось пожертвовать. Когда от тебя несет дерьмом, то уж лучше сдохнуть.

В станционное здание я вернулся с безотчетной улыбкой на лице и окрыляющей легкостью в теле. Альта не нашел, поэтому направился к Гавайцу. Если я не ошибался, торговец знал все обо всех на Янове.

Гаваец, завидев меня, демонстративно достал из-под прилавка обрез. Несмотря на угрожающий жест, он по-прежнему дружелюбно улыбался и даже приветливо крикнул дежурное “аллоха”.

– Не бойся, я с миром, – махнул я ладонью. – Альта видел?

– Отправился с Ведьмаком в Аномальную рощу.

– И далеко это?

– Метров пятьсот на юго-запад. Опохмелиться желаешь?

Заманчивое предложение. Чуть бы не согласился.

– Иди к черту со своим ядом, – ответил я беззлобно. – Лучше скажи, существует ли Сердце Оазиса?

В глазах Гавайца блеснули лукавинки, уголки губ дрогнули.

– Информация стоит денег, бра. Что ты можешь предложить?

– Опять за свое.

Гаваец упредительно развернул обрез в мою сторону. Я поднял руки вверх, успокоил торговца:

– Я же сказал: не буду тебя трогать, не ссы. Я ж тебе еще хабар не сбыл.

“Огненный шар” остыл, достал его безболезненно, как и “вспышку”. Она перестала искриться, изливала мягкий холодный свет. Хрупкие “бенгальские огни” передавал бережливо, как младенца. “Лунный свет”, добытый в электричке с Теслой, решил придержать при себе. Согласно “Курсу молодого сталкера”, арт экономил силы носителя и уменьшал негативное воздействие “электр” на мозги. За все Гаваец предложил семь тысяч гривен, но кавказские базары научили меня торговаться. Сошлись на девяти. Гаваец уже начал отсчитывать деньги, как вдруг замер.

– Тебе ведь интересно услышать о Сердце Оазиса?

– Конечно, – промолвил я настороженно.

– Полтора куска.

– Э-э, брат, языком трепать – не мешки ворочать. Откуда такие цены?

– Так тебе нужна информация или нет?

– Я могу достать ее у любого опытного сталкера. Бесплатно.

Гаваец вздохнул, докинул бумажек, упрятал товар, посмотрел на меня, изогнув бровь.

– Ну, чего стоишь? Иди разведывай у других, Холмс.

– Эх, ты, жидовская рожа…

Я не стал доставлять Гавайцу удовольствия: мыкаться по сталкерам с одним вопросом. Пошел к самому болтливому – Яру. Он распивал с Дикарем чекушку и рассказывал забавную историю из жизни.

– О-о, Поп! Здорово! Оклемался?

– Спасибо, в норме. Не помешаю?

– Садись, покумекаем. Я как раз заканчивал.

Яр повернулся к Дикарю и подвел итог байки:

– В общем, с тех пор Локи соль ненавидит. Стоит нам встретиться, как его рука тянется к филейной части, так и хочет потереть.

Сталкеры засмеялись.

– А вот слышали ли вы такой анекдот? – начал было Яр.

– Стой, стой, – поспешил перебить я. – Мне спросить тебя кое о чем надо.

– Весь во внимании.

– Что такое Сердце Оазиса?

Яр выпучил глаза, Дикарь усмехнулся.

– Ну, как же, как же, есть такой артефакт, – ответил Яр. – Целительный. Его Дегтярев нашел. Сейчас ученые над ним бьются. Говорят, рак смогут лечить.

Сердце будто замерло. Я вспомнил репортаж, увиденный мной накануне отъезда в Зону. Неужели панацея существует?

– По сути что? – продолжал Яр. – Обычная “душа”. Но лианами его перекрутило в каком-то месте мистическом, и штучка получилась грандиозная. С нею всегда, как огурчик. Хоть бочку водки выпей!

Я еле сдерживал себя, чтобы не побежать искать ученых. Подумать только, они смогут лечить рак! Спасибо, Господи! Знал, что не оставишь в беде, знал! Все ж привел к заветной цели.

– Яр, Яр, где эти ученые?

– А где, где? Знамо где. Тут, рядышком. Чуть южнее. Метров… ну, шестьсот, наверное. Верно, говорю, Дикарь? Видишь, верно. А тебе зачем?

– Спасибо, Ярик, спасибо!

Я вскочил, сжал голову сталкера и чмокнул в лоб. На бегу надел противогаз и вылетел в южные двери.

На этой стороне я еще не был. Деревьев росло куда меньше, чем на севере. Тем не менее холмистая местность просматривалась плохо. Я торопливо зашагал к кирпичной башенке у железнодорожных путей.

Ржавчина с лестницы слетала хлопьями, мелкой пылью цеплялась к перчаткам. Люк оказался без крышки. Я поднялся в башню и выглянул в окно.

Над горизонтом расплылось розовое сияние – рассвет. Неподалеку, сквозь просветы между деревьями проглядывался большой навес. Дальше – густые заросли камыша. Восточнее, напротив вокзала, поросший кустарниками и одиночными березами луг тоже сменялся камышами и причудливо изогнутыми ивами. На границе горел костер.

Я приник к оптике автомата. У костра сидели три сталкера. Рядом стояла покрытая маскировочной сетью мобильная база. На крыше темнели силуэты охраны.

Передо мной словно высыпали все золото мира. Поспешно, оскальзываясь на лестнице, я спустился. Закрыл глаза, попытался успокоиться. В Зоне эмоции губительны. Жаль, медитации не обучался. Внутри все дрожало, волновалось. Даже хруст снега под ногами казался веселым. Слава Богу, аномалии если и виднелись, то вдалеке, едва заметными всполохами.

До базы я добрался быстро. Сталкеры вмиг похватали оружие, вскочили с мест.

– Тихо, тихо, я – не враг, – заявил я громко, подняв руки.

– Военный, ты чего здесь забыл? – возмутился мосластый мужик с тяжелым подбородком и крупным носом. – Ты либо смел, либо глуп, раз появляешься перед честными сталкерами в одиночку.

“Честные ” меня позабавили. Я бы сказал, какие они честные, если бы три дула не смотрели в грудь.

– Агов, ты хто такый? – раздалось сверху.

Я задрал голову и увидел охранника в зеленом костюме “свободовца”. Люди из клана “Свобода” призывали использовать дары Зоны на благо человечеству. Неудивительно, что именно они вызвались охранять ученых.

– Мне бы поговорить с… профессором. Я – Поп, здесь впервые, ищу работу.

– А чего вырядился, как спецназовец? – недоверчиво задал вопрос мосластый сталкер.

Я пожал плечами со словами:

– Трофей.

– Як там тебе? Поп, – обратились сверху, – зараз спустыться людына, виддаш йому зброю. Зи зброею всередину не пускаемо. Зрозумив?

– Я жду.

Из-за базы вышел двойник верхнего “свободовца”: тот же комбез, тот же противогаз. Я спокойно разоружился. Внешне спокойно. Доверять незнакомцам то, от чего зависит твоя жизнь, не так-то просто.

“Свободовец” отступил и сделал широкий приглашающий жест рукой.

– Прошу.

Я вошел в герметизационный отсек, задержал дыхание. Воздух с шипением вырвался наружу. Меня со всех сторон обдали струи дезинфицирующего газа. Вторая дверь разблокировалась. Я снял противогаз и ступил за порог.

Коридор базы освещался слабо. Он привел к окну, за стеклом которого в маленькой комнате сидел плотный усатый мужик, паял какие-то схемы. Я постучал по стеклу. Мужик коротко взглянул на меня и продолжил сосредоточенно работать. Я ждал и заодно осматривался. Немного дальше по коридору разглядел комнату со шконками. За углом тоже что-то было. Оттуда на пол падал яркий свет.

Наконец, мужик отвлекся от занятия, неспешно подошел к окну, нажал на кнопку переговорного устройства. Низкий хриплый голос пробурчал:

– Чего тебе?

И тебе не хворать. Вежливо тут гостей встречают.

– Кто у вас за главного? Поговорить надо.

– О чем?

– Артефакт один интересует.

– Это не ко мне. Я – техник.

– А к…

Техник отключил динамик, указал в сторону, мол, иди туда. Я кивнул. Борясь с раздражением, перешел в другой отсек. Если б и там со мной говорили пренебрежительно и неохотно, я бы, наверное, сорвался. Не люблю, когда меня считают за клопа.

Слава Богу, в лаборатории работали интеллигенты-профессора. Как положено, в докторских халатах, в очках, гладко выбритые, худосочные, с серьезными взглядами. Один – с большими залысинами, другой, помоложе, – наоборот, с густыми русыми волосами, аккуратно уложенными.

– Доброе утро, господа!

От моего громкого приветствия погруженные в расчеты и анализы ученые вздрогнули. Старший посмотрел на меня, как на вдруг заговорившую зверушку. Он, явно, не понимал, откуда я взялся. Русоволосый же оглядывал меня критично. На фоне вылизанной до блеска лаборатории я в далеко нечистом комбезе, должно быть, выглядел чем-то сторонним и чужеродным.

– Здравствуйте, я – профессор Озерский, – сказал слабым тонким голоском лысоватый ученый. – Это – мой коллега, профессор Герман. Чем можем быть полезными?

Ответ родился неожиданно, я и обдумать не успел:

– Лейтенант Крутько. Меня прислал полковник Дегтярев. У вас есть то, что нужно СБУ.

Герман нахмурился, сложил руки на груди, оперся задом о край стола и прокурорским тоном спросил:

– Что же это? Мы – люди мира, ядерных бомб не изобретаем.

– Сердце Оазиса.

Ученые удивленно переглянулись.

– Артефакт по праву наш, – с придыханием пролепетал Озерский. – Мы купили его.

– Уважаемые, я из СБУ. СБУ представляет интересы Родины. Понимаете?

– Позвольте, – боязливо возразил Озерский, – мы представляем интересы всего мира.

– Мы вот уже несколько месяцев работаем над препаратом, который мог бы спасти жизни многих, – резко выпалил Герман. – Артефакт необходим нам.

– То есть лекарство еще не получено? – мои хрустальные мечты дали трещину.

– Ишь ты, какой быстрый! Осмотритесь. Мы не в Силиконовой долине. Это маленькая лаборатория с ограниченными возможностями. К тому же государство не благоволит к мирной науке. Нам предстоят месяцы, а то и годы экспериментов.

– Извините, – вмешался Озерский, – могли бы вы показать документы?

Я быстро развернул-свернул “корочку” своего министерства, но Озерский вежливо заметил:

– Я не успел как следует разглядеть, – и протянул руку.

– Та-ак, не доверяете, – напустил я строгости.

– Конечно, СБУ предупредило бы нас, – фыркнул Герман. – Допустим, по каким-то причинам она хотела застать нас врасплох. Допустим, боялась, что мы надежно спрячем артефакт и придумаем какую-нибудь байку о его утрате. Сомневаюсь, что СБУ послало бы одного человека. Скорее, прилетел бы вертолет. Артефакт-то – не “пустышка” какая-то. Единственный в своем роде.

Герман подошел вплотную и посмотрел в глаза с вызовом. Для хлипкого ботаника слишком смело.

– Я видел удостоверение людей из СБУ, – напряженно продолжил он. – Позвольте ваше?

– Я не говорил, что сам из СБУ.

Герман хмыкнул и скептически заметил:

– Секретная служба доверяет только своим агентам.

Я вспомнил недавнюю операцию в Припяти и оспорил утверждение ученого:

– Я бы не был столь уверенным.

– То есть вы настаиваете на том, что СБУ прислало вас без всяких доказательств правдивости ваших слов? Мы должны отдать бесценный артефакт незнакомому сталкеру? Умоляю! Мы же не дети.

Я заиграл желваками. Разорвать бы это наглое лицо, смотрящее на меня с усмешкой. Я медленно произнес:

– Что если я отберу силой?

Герман приподнял правый локоть, показал зажатый в левой руке пульт и снова спрятал его под мышкой. Спокойно объяснил:

– Вы не выйдете отсюда живым. У дверей вас ожидают отлично вооруженные бойцы. Вы, если не ошибаюсь, без оружия. Пока я не наберу код безопасности, сталкеры изрешетят любого, кто выйдет из бункера. Если это не я, профессор Озерский или господин Новиков, конечно.

Я ожидал встретить бесхребетных пацифистов, Герман разрушил стереотип ученого. Упираться бесполезно, ослу ясно, что легенда выдумана. Просить, умолять?

– Док, мне нужен камень, – хрипло выдавил я, от волнения в глотке пересохло. – Вы можете спасти жизнь.

– Этим мы и занимаемся, дорогой мой, этим и занимаемся.

– Вы не понимаете! – рявкнул я. – Моя жена больна раком. Только чудо ее спасет, и оно у вас.

Озерский страдальчески ахнул, Герман коснулся его плеча и отвел в сторону. Зашептались, как заговорщики. Спасти одну жизнь для них ниже достоинства. Вот если речь пойдет о человечестве…

– Вы говорите правду, – холодно промолвил Герман, – я вижу по лицу. Вынужден вас огорчить: лекарство не испытывалось на людях. Я не могу ничего гарантировать. Как и отдать сам артефакт.

– Черт бы вас побрал! Верну я вам этот камень, верну!

Герман развел руки и с безразличием ответил:

– Мы не можем рисковать. Если бы вы привели жену к нам…

– Мне не позволят.

– Вы можете испытать препарат на свой страх и риск…

– Сделать жену вашим подопытным кроликом? Вы с ума сошли!

– Тогда ждите. Больше ничем не могу помочь.

Я схватил Германа за грудки и швырнул на стол. Колбы и пробирки звонко рассыпались. Красиво… Жаль, всего лишь плод воображения. Или… Чего я унижаюсь? Выпытать код отбоя тревоги, вырубить ученых, забрать артефакт и как ни в чем ни бывало покинуть лагерь – делов-то. Одна проблема: не вижу арт. Вдруг он в сейфе? Если ломать Озерскому пальцы, он скажет рано или поздно. Скорее рано.

Что-то в моем взгляде напугало ученых. Даже Герман попятился и поспешил образумить:

– Применение силы с рук не сойдет. Вас объявят вне закона. Вы попадете за решетку, прежде чем доберетесь до дома. Подумайте.

Я сжал кулаки, процедил:

– Так что же мне делать, док?

Ступил к нему. Герман выставил раскрытую ладонь и крикнул:

– Стойте! Препарат вылечил крыс и морских свинок. Сейчас мы проводим опыт над шимпанзе. Если она вылечится, скорее всего препарат подействует и на человека.

– Как долго ждать?

– П-пару дней, – виновато ответил Озерский.

– Долго.

– Короче тюремного срока, – ввернул Герман.

– Гнить вам в аду, – зло прошептал я.

– Вы ведь понимаете, что времена товарищей и братьев прошли? Сейчас действует правило: услуга за услугу.

Я взглянул на Германа искоса, второй раз в жизни пожалел, что не умею убивать одним взглядом.

– Мы поможем вылечить вашу жену, а вы добудете нам образец для следующего исследования.

– А если ваш препарат не подействует? Вы делите шкуру неубитого медведя.

– Тогда мы вам хорошо заплатим. Эдак тысяч сто.

– Герман! – осуждающе воскликнул Озерский.

– Все в порядке, коллега. Оно стоит того.

Ни за один артефакт я не мог получить столько. Предложение ученого заинтересовало, я осторожно спросил:

– Так чего вы от меня хотите?

– Мы хотим изучить природу телепатии. Для этого необходим живой телепат. Излом.

– Не понял.

– Излом – дитя Зоны. Встречается редко, но до нас дошли слухи, якобы его видели в поселке Лесном. Это на юго-востоке, около двух километров отсюда. По-моему, даже меньше.

– И чем опасен… излом?

– У него длинные руки.

– В каком смысле?

– В прямом. Близко подходить опасно. Мутант силен, хитер и… читает ваши мысли.

Отлично. Как поймать того, кто знает наперед твои действия?

– И как выглядит это чудо природы?

– Почти, как человек. Бродяга в темных лохмотьях. Вот все, что нам известно о нем. Не многие сталкеры могут похвалиться, что видели его издалека.

– А вблизи?

– Те уже ничего не расскажут.

Чем больше я думал, тем больше мне нравился вариант с переламыванием пальцев Озерского. Выполнима ли взваливаемая на меня задача? Если сгину без следа, Люда умрет.

– Нужен он вам, конечно, только живым, – с раздражением уточнил я.

– Именно. Главное, чтобы мозг работал.

Значит, руки-ноги можно перебить. Что ж, уже легче.

– По рукам. Если обманите, убью.

– Это ни к чему. Я держу слово.