Текст книги "Зелёный шум"
Автор книги: Алексей Мусатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)
Брёвна на реке
Отгремел ледоход, угловатые льдины ушли вниз по течению, и вешние воды наполнили реку Чернушку. Она вздулась, потемнела, вышла из берегов, затопила прибрежные кусты и деревья.
После занятий Гошка с ребятами решили посмотреть на разлившуюся Чернушку.
Сразу же от школы они свернули с шоссейки и, шлёпая по мокрому лугу, стали пробираться к берегу реки.
Борька Покатилов плёлся позади всех.
«И зачем они только в грязь полезли? – недовольно думал он. – Экая невидаль – река разлилась!»
Он даже хотел повернуть к дому, но после того, что произошло вчера, было неудобно оставлять ребят.
А произошло вот что.
Вчера после занятий он собрал своё звено, чтобы поговорить о подготовке к весне, но разговор неожиданно пошёл совсем о другом. Елька с Таней рассказали ребятам о расквашенном Никиткином носе, об Александре Шараповой, о Гошке.
– А Борька у нас осторожненький, – сказала Таня. – Как чуть заваруха какая, так он в сторону отходит, ни во что не вмешивается: как бы чего не вышло.
Потом ребята заговорили о том, что Борька уж слишком доверяет Митяю Кузяеву, мало знает других ребят и легко отворачивается от товарищей. Кто-то даже предложил выбрать вместо Борьки нового вожатого звена, но тому объяснили, что выборы обычно бывают осенью, в начале учебного года, и придётся ребятам пока потерпеть.
Борька пыхтел, краснел, пытался объяснить, что в делах взрослых не так-то легко разобраться, и давал обещание, что с ним этого больше не случится.
Борька остался вожатым, но на душе у него было неспокойно. Сейчас, догнав Гошку, он потянул его за рукав.
– Слышь… ты не сердись. Я ж не знал, что Митька так набрехал на тебя.
– Ладно об этом, – отмахнулся Гошка. – Поговорили вчера, и хватит.
– А давай опять вместе будем. Мы теперь Митяю руки-то укоротим.
Вглядываясь в реку, Гошка ничего не ответил.
Вода в Чернушке была мутная, вся в воронках и водоворотах, текла быстро и неспокойно. Вниз по течению плыли щепки, сено, поленья дров, вырванные из земли деревья, кусты, разбитые ящики, половинка ворот от сарая, чья-то телега без колёс с поднятыми вверх оглоблями.
– Вот это Чернушка! – вскрикнул Никитка. – Где что плохо лежит – всё подобрала.
– Мальчишки, смотрите! Брёвна плывут! – закричала вдруг Таня.
Все подбежали вплотную к воде.
Из-за поворота на середину реки быстрым течением выносило белые, прямые, ошкуренные брёвна. Видно, их смыло где-нибудь с берега. Они плыли друг за другом, как журавли в небе.
– А брёвна-то какие! Ровные, как карандашики! – с восхищением оценил Гошка. – Интересно, откуда они?
– Это не нашего колхоза, – заметил Борька. – У нас все брёвна на коровники израсходованы.
– Ну и что? – Гошка с досадой посмотрел на Борьку. – Если не наши, значит, пусть себе и плывут? А может, они из совхоза или из колхоза «Вторая пятилетка»?
– Может, они для стройки были приготовлены, – заметила Таня. – На клуб или на новую школу.
– А я разве что говорю? – смущённо отозвался Борька.
Ребята не сводили глаз с брёвен. Каждый из них на миг представил себе, как рабочие совхоза или колхозники где-нибудь в верховьях Чернушки пилили могучие сосны и ели, очищали их от сучьев, ошкуривали, сушили на солнце. И вдруг эта озорная река…
Гошка беспокойно прошёл по берегу, зачем-то швырнул в воду палку, потом обернулся к ребятам:
– Мы кто? Пионеры или нет?
– Ну что? – спросил Никитка.
Борька уже догадывался, к чему клонит Гошка – сейчас он предложит выловить брёвна. И хотя эта затея показалась Борьке несбыточной, но он уже не мог отмолчаться и решительно заявил:
– Надо задержать брёвна, вот что!
– Верно, надо, – согласился Гошка, с удивлением покосившись на вожатого звена.
– А как их задержишь? – недоумевая, спросил Никитка.
– А мы… мы сейчас навстречу брёвнам поплывём, – сказал Борька. – И завернём их к берегу.
– Так вода же какая… Сразу окоченеешь, – заметил Никитка.
Мальчишки, как по команде, опустили руки в воду, но тут же выдернули их и переглянулись. Да, по такой воде далеко не уплывёшь – сведёт ноги.
– Может, в колхоз сбегать, лодку у кого-нибудь попросить? – предложила Елька.
– Пока бегаешь, брёвна знаешь куда уплывут! – сказал Борька.
Что ж это такое? Время идёт, а он всё ещё топчется на месте и ничего не может придумать. Какой же он вожатый звена?
А брёвна подплывали всё ближе и ближе. Неужели река так и унесёт их?
Борька растерянно покосился на Гошку. Подавшись вперёд, тот смотрел вдоль реки, в сторону деревни, где виднелся бревенчатый мост на высоких сваях.
– Может, попробовать у моста брёвна задержать? – вполголоса сказал Гошка.
Борька кивнул головой, схватил с земли шест и, обернувшись к ребятам, скомандовал:
– За мной! К мосту!
Добежав до моста, мальчишки и девчонки вооружились длинными жердями и по сваям ловко спустились к самой воде.
И здесь, под мостом, они заметили Митяя с багром в руках.
В эти дни молодой Кузяев подолгу дежурил на берегу Чернушки. Он знал, что в половодье на реке всегда можно чем-нибудь поживиться. Вода смывала с берегов всё, что плохо было положено, по-разбойничьи утаскивала на стремнину и мчала вниз по течению.
А тут уж только не зевай. Зацепляй багром всё, что плывёт, и вытаскивай на берег.
Вчера Митяю на редкость повезло. Он выловил из реки несколько десятков берёзовых плах и сложил их в укромном местечке на высоком берегу. Когда плахи высохнут на солнышке, он перепилит их, расколет и потом продаст сухие берёзовые дрова любому колхознику. Можно будет купить обновки к Первому мая, съездить в город, а может быть, даже скопить денег на велосипед с моторчиком.
А вот сегодня добыча, пожалуй, будет побогаче, если только Митяй сумеет задержать у моста хотя бы десяток брёвен. И Гошка со своей компанией совсем тут некстати.
– Вы зачем сюда? – не отрывая глаз от подплывающих брёвен, недовольно спросил Митяй.
– Брёвна у кого-то смыло. Надо их задержать, – объяснил Борька.
– Можете не присоседиваться. Я первый брёвна высмотрел, сам их и выловлю.
– Тебе же одному не управиться, – сказал Гошка. – Смотри, сколько брёвен плывёт.
– А мне всех и не надо. С десяток задержу, и то добыча.
Течение, наконец, поднесло к мосту первое бревно. Митяй упёрся багром в его конец и попытался завернуть бревно к берегу. Но багор сорвался со скользкого бревна, оно проскочило между сваями и поплыло дальше.
– Я же говорил, один ты не вояка, – фыркнул Гошка, подбираясь поближе к Митяю.
Второе бревно мальчики попытались задержать вдвоём, но и оно проскочило мимо.
– А ну катись отсюда, не мешай! – злясь на неудачу, прикрикнул на Гошку Митяй и, изловчившись, зацепил багром третье бревно. Но не стал заворачивать его к берегу, а развернул поперёк реки, и течение прижало бревно к сваям. К нему прибило ещё одно бревно, потом ещё.
«А это он ловко придумал – затор устроить», – мелькнуло у Гошки, и он, по примеру Митяя, вместе с Борькой, Никиткой и девочками закрыл второй и третий пролёт моста. Путь брёвнам был преграждён. Одно за другим они задерживались у свай.
Митяй с неприязнью поглядывал на Гошкину компанию. Как-то они теперь будут делить задержанные брёвна? Если по паям, так ему достанется совсем небольшая часть. Ну нет, он первый заметил брёвна, первый придумал устроить затор, и ему, конечно, полагается львиная доля.
Войдя в азарт, мальчишки не заметили, как к мосту подошёл Борькин отец, дядя Савелий. Услышав возбуждённые голоса под мостом, он с удивлением перегнулся через перила.
– Эй, выдумщики! Вы что там делаете? А ну-ка марш на берег, пока в воду не свалились. Борька, я кому говорю!
– Мы сейчас, сейчас! – ответил Борька. – Только последнее бревно задержим.
Увидев сбившиеся у свай брёвна, дядя Савелий понял, что придумали мальчики, спустился под мост и принялся им помогать. Таню и Ельку он послал за председателем.
Вскоре к мосту пришёл Николай Иванович с группой колхозников. В руках у них были пожарные багры и верёвки. Минут через сорок мокрые, скользкие брёвна были вытащены на берег.
Не успели ребята как следует порадоваться такому богатому улову, как к мосту верхом на лошадях подъехали двое из совхоза «Первомайский» – завхоз и бригадир плотницкой бригады.
– Что, граждане хорошие, прошляпили брёвна-то? – упрекнул их Николай Иванович.
– Сознаём, недоглядели. А с рекой шутки плохи, – признался завхоз. – Спасибо, товарищи колхозники, что выручили.
– Не нас, не нас. Вот кого благодарите. – Николай Иванович показал на ребят. – Это они брёвна задержали, затор придумали.
Завхоз с удивлением покосился на мальчишек и девчонок.
– Скажи на милость! Придётся, видно, директору совхоза доложить, чтоб поощрил вас.
– А какое поощрение будет? – нетерпеливо спросил Митяй, хмуро оглядывая выловленные брёвна.
– Ну, скажем, письмо с благодарностью пришлём. В школу там или в правление колхоза.
– Надо отметить, надо, – согласился Николай Иванович и спросил ребят, кто из них надумал задержать брёвна.
– А мы все вместе, – поспешил сообщить Борька. – Шли из школы, видим: брёвна плывут – ну и решили…
– Не совсем так, – заметила Елька. – Первым брёвна начал задерживать Митя Кузяев.
– И затор он первый придумал, – добавил Гошка.
– Так он же для себя, – начал было Борька, но ребята и девочки перебили его, оттеснили в сторону и торопливо заговорили о том, что Митька Кузяев старался больше всех.
– Понимаю, понимаю, – кивнул Николай Иванович и сказал завхозу, что Митю Кузяева придётся поблагодарить в первую очередь. Потом он не без зависти оглядел выловленные брёвна, похвалил их и спросил завхоза, для каких целей они приготовлены.
– Про запас были сложены, – ответил завхоз. – Осенью свинарники будем расширять.
Николай Иванович переглянулся с колхозниками и признался завхозу, что им, в Клинцах, как раз не хватает лесоматериала на достройку летнего лагеря для откорма поросят.
– Выручили бы вы нас, оставили бы нам эти брёвна. Взаимообразно, конечно. Осенью мы вам вернём такие же.
– А вы поговорите с нашим директором, – подумав, посоветовал завхоз. – Может, он и согласится.
В этот же день Николай Иванович позвонил по телефону Казаринову, объяснил ему свои затруднения, и тот разрешил оставить брёвна в колхозе.
Твёрдое слово
Через неделю Александра и Стеша вернулись из совхоза и вечером свинарки вновь собрались в правлении колхоза.
Когда Гошка с ребятами подошёл к правлению, он увидел что открытые окна были ярко освещены.
«Наверное, правление заседает. Срочное».
Ребята попытались заглянуть в окна, но они были так высоко, что даже голенастая Елька не могла дотянуться до подоконника.
– Полезли на иву, – вполголоса предложил Гошка. – Всё увидим, как с первого ряда.
Мальчишки подсадили на дуплистый ствол ивы Таню с Елькой, потом по очереди забрались сами и по толстому искривлённому суку дерева добрались почти до самого окна.
В правлении собралось довольно много людей.
На скамейке, в окружении свинарок с других ферм, сидели Александра и Стеша и о чём-то переговаривались.
В контору вошла Ульяна. Вид у неё был недовольный, обиженный, горло закутано платком.
– Чего это мамка твоя? – спросил Гошка у Никитки. – Расхворалась, что ли?
– Не знаю. С утра вроде не жаловалась.
Ульяна хмуро оглядела собравшихся:
– Чего это вы на ночь глядя заседать собрались? Добрые люди уж спать ложатся.
– Извините, Ульяна Семёновна, что поздненько побеспокоили, – заговорил председатель. – Но тут дело такое, откладывать нельзя. Да вы проходите ближе, садитесь.
– Мне и здесь не тесно. – Ульяна с оханьем опустилась на скамейку у двери.
– Все, значит, в сборе. Тогда начнём, – сказал Николай Иванович и, посмотрев на Александру и Стешу, попросил их доложить, что они увидели в совхозе «Первомайский».
– Ну что ж, – услышал Гошка голос матери, – побывали мы в совхозе, посмотрели свинофермы. И вот что я вам скажу, Николай Иваныч. Правильно вы людей будоражите. Нельзя нам так больше работать. Наши свинарки еле-еле триста поросят выращивают, а в совхозе тысячи штук на откорм поставлены. Им кило свинины в семь раз дешевле обходится, чем нам. В трубу мы с нашими поросятами вылетим.
– Ну, Александра, ты ври, да не завирайся, – разведя руками, сказала Ульяна. – В семь раз дешевле… Несусветное же это дело!
– Да ты, Ульяна, послушай только, – принялась уверять; Александра. – Мы теперь совсем по-другому работать станем. Я вот в совхозе Анну Семынину встретила… Помнишь её, она в нашем колхозе жила, потом в совхоз перебралась? Теперь там свинаркой работает. Так мы со Стешкой на ферме у неё всё высмотрели. Поросята на воле живут, в летнем лагере. Простор там, раздолье, воды вдоволь, кормов. Никаких тесных помещений, никаких клетушек. Поросята как на дрожжах растут. И знаешь, сколько Семынина с двумя своими напарницами свиней выращивает? Две тысячи.
– Сколько, сколько? – переспросила Ульяна.
– Две тысячи, – повторила Александра. Она немного помедлила и переглянулась со Стешей. – Вот и мы прикинули. Если и у нас летний лагерь будет, да кормов вдоволь, да механизация, мы тоже, пожалуй, вперёд шагнём. Две не две, а тысячу поросят за лето откормим!
– А кто же за ними ходить будет? – спросила Ульяна. – Где ты охочих людей на такую работу найдёшь? У нас ведь свинарок в колхозе раз, два – и обчёлся.
– Кто ходить будет? – поднимаясь, удивлённо спросила Александра. – А мы с тобой… как и раньше. Да вот Стеша ещё с нами.
Ульяна фыркнула:
– Ты, Александра, ненароком не загуляла со Стешкой-то? Не хватила красненького в чайной?
Александра рассердилась и обернулась к деду Афанасию:
– Дедушка, да скажи ты ей! Мы даже и в чайную не заглядывали.
– Ты, Ульяна, не зубоскаль, – строго сказал дед Афанасий. – Совхозные свинарки работают с толком, по-умному. Есть чему у них поучиться. И Александра со Стешкой дело говорят. Хороший почин непременно подхватить надо.
– Ну и подхватывайте, коль вы такие ретивые, – махнула рукой Ульяна. – А только я ещё белены не объелась, с ума не сошла. И мне с такой оравой ни в жизнь не справиться, сил не хватит.
Она достала из-за пазухи смятый листок бумаги и, подойдя к столу, положила его перед Николаем Ивановичем.
– Что это? – Председатель подозрительно покосился на бумажку.
– Читайте, небось грамотные, – усмехнулась Ульяна. – Бумага от доктора. По всем правилам, с печатью, с подписью. Нутром я нездоровая, хвори одолели. Так что прошу освободить меня от свинарника и дать по закону что полегче.
– Это что ж получается? – в недоумении спросил Николай Иванович. – Мы тут всё хозяйство на новый лад ставим, чтобы мяса больше давать, молока, хлеба, чтобы люди жили богаче, а вы вдруг в отставку, на покой?
– Что ж я могу, Николай Иваныч? – вздохнула Ульяна. – Совсем хворая стала, одышка замучила. Подлечиться надо.
Александра с недоумением посмотрела на Ульяну.
– А ты вроде на здоровье-то особо не жаловалась?
– Я свои болячки наружу не выставляю. Терпела, мучилась, а теперь вот невмоготу стало.
– Ох, Ульяна! – заметил дед Афанасий. – Ловчишь ты что-то, петли петляешь.
– Да нет, Афанасий Никитич, – сказал председатель, просмотрев Ульянину справку. – Документ в полном порядке. Придётся, видно, просьбу Ульяны Краюхиной уважить и найти ей работу полегче. – Он обернулся к Александре и Стеше. – Так как же решать будем? Летний лагерь мы вам построим. И беритесь-ка вы пока за лагерь вдвоём. А трудно будет – других помощников подыщем.
– Берись, Александра, – закивал головой дед Афанасий. – Дело ты понимаешь, руки у тебя теперь развязаны – Кузяева с дороги убрали.
Александра и Стеша посмотрели друг на друга. Переглянулись за окном и сидящие на иве ребята.
– Берись, мамка, берись! – зашептал Гошка, всё ближе и ближе придвигаясь к окну.
И, наверное, в конторе никто бы не услыхал этого шёпота, если бы не ивовый сук. Он уж давно скрипел и гнулся под тяжестью ребят и, наконец, не выдержав, с треском обломился. Мальчишки и девчонки свалились в палисадник, в заросли молодой крапивы.
Стеша посмотрела в окно и рассмеялась.
– Тётя Шура, да у нас уж есть помощники, есть! – закричала она. – Тут как тут!
Выглянул в окно и Николай Иванович:
– Эге, да тут целая команда!
– Раз команда, тогда жить можно, – улыбнулась Александра и кивнула председателю. – Берёмся мы за лагерь. Слово будем держать твёрдо.
У родника
Весна была в самом разгаре. Всё кругом зеленело, цвело. Чёрные, как угли, скворцы давно уже поселились в скворечне на высокой берёзе, справили новоселье и теперь домовито занимались своими птичьими делами.
Не отставали от них и ласточки. Они, как молнии, прочерчивали воздух и исчезали под застрехой, где у них из комочков глины были слеплены гнёзда.
Кот Шмяка, драный, кривой, в жёлтых подпалинах, уже несколько раз пытался забраться на берёзу или под застреху, но Гошка всегда был начеку. В кота летели комья земли, палки, камни. Шмяка мгновенно спускался на землю и очертя голову исчезал за углом дома.
С наступлением весны Митька Кузяев со своим дружком Ваней Вьюрковым развернули бурную деятельность.
Мальчишки обламывали в лесу ветки цветущей черёмухи и, набив ею корзины, шли на станцию, где продавали по рублю букет.
Потом они принялись таскать из леса мешки с травой для коров и поросят, резали гибкие прутья для корзин или обдирали сочную кору с лозняка, с лип, с дубков и сушили её на солнце. Кора подсыхала, сжималась, темнела, и густой пряный запах прочно держался на улице.
– А мы что ж с тобой? – донимал Гошку Никитка. – Сидим, как калеки какие. Мамка говорит, что можно и корьё драть, и черёмуху ломать, и лечебные травы собирать для аптеки. Глядишь, и подзаработаем малость.
– «Подзаработаем»! – передразнил Гошка. – И ты туда же, как Митяй.
– А что ж такого? – принялся оправдываться Никитка. – Весной все черёмухой торгуют. Уж так заведено. Видал, сколько ребят в лес ходит?
И верно: в лес тянулись почти все клинцовские мальчишки, они драли корьё, таскали охапками цветущую черёмуху, и со стороны казалось, что им удалось поймать белоснежное облако и поделить его на части.
«А может, и в самом деле в этом нет ничего особенного? – раздумывал Гошка. – Черёмухой густо заросли все овраги, цветёт она каждую весну буйно и пышно, и никому её не жалко. А мальчишкам от продажи черёмухи всё же небольшой приработок – кому на обновку, кому на билет в кино».
– Ладно, сходим и мы, – согласился Гошка. Да и как было не сходить!
Всю зиму, с самой грибной осени, не заглядывали они в лес. Как-то там поживает белоствольная берёзовая роща, частый, непроходимый осинник, сумрачные, разлапистые ели, пол которыми, как в палатке, можно переждать любой дождь, и, наконец, великаны дубы – поднимайся по ним, как по лестнице многоэтажного дома, и осматривай всю округу.
А что там выросло навстречу солнцу на весёлых лесных полянах, какие цветы и травы появились на опушках, что натворили в оврагах озорные весенние ручьи? А птицы? Кто из них вернулся в родные места? Поселился ли опять за оврагом соловей?
Особенно радовался походу в лес Никитка. Никто лучше его не умел мастерить из ивы и рябины голосистые свистки выслеживать птиц, находить съедобные травы и корни.
«Со мной можно хоть месяц в лесу плутать, – хвастал обычно он, – а всё равно сыты будем. Я все травы знаю».
Сборы были недолги.
Гошка с Никиткой наточили ножи, взяли по мотку верёвок, набили карманы хлебом, варёной картошкой, солёными огурцами – вот они и готовы.
В путь вышли рано утром.
Не успели мальчишки пройти мимо дома Покатиловых, как из второй его половины выскочила Елька Карасёва. За её спиной висел добротный брезентовый рюкзак с жёлтыми кожаными ремнями и множеством металлических пряжек. В руках она держала палку от лыж, а на шее висел бинокль. И хотя он был в чёрном кожаном футляре, ребята сразу поняли, что бинокль всамделишный, командирский, и в него можно увидеть чуть ли не самый край земли.
– Вы куда собрались? В поход? По какому маршруту? – быстро заговорила Елька, догнав мальчишек. – А почему без обуви, почему без снаряжения?
– Ну и вырядилась! – засмеялся Никитка. – Думаешь, мы за сотню вёрст собрались?
– И никакой это не поход, – недовольно сказал Гошка. – Просто мы в лес идём за черёмухой, за корьём. Кому что надо.
– Тогда и я с вами, – решительно заявила Елька, поправив на груди бинокль. – Будем изучать родную природу. Только надо побольше ребят созвать. Ну вот хотя бы всё наше третье звено. Пошли по домам!
– Мы уже ходили, – недовольно сказал Гошка. – Только никого дома нет, все разбрелись куда-то.
– Тогда пошли втроём, – махнула рукой Елька.
Гошка нерешительно потоптался на месте. Елька неплохая девчонка, смелая, честная, справедливая, с ней никогда не заскучаешь, но сегодня она заявилась совсем некстати.
Толкнув в бок Никитку, Гошка вдруг запрыгал на одной ноге:
– Ой! Ногу занозил. Колючка какая-то. – Он опустился на бревно и сделал вид, что вытаскивает из пятки занозу.
– Я ж говорила, что без обуви в поход нельзя! – встревожилась Елька. – Может, тебе ногу йодом смазать? У меня походная аптечка есть. Я в городе всегда санитаркой была.
– Ничего, обойдётся, – буркнул Гошка и подмигнул Никитке. – Раз санитарка говорит, значит, надо обуться. Пошли-ка по домам, а ты нас здесь поджидай, – сказал он Ельке.
Девочка присела на бревно, а мальчишки направились по домам.
Но как только они дошли до Гошкиной избы, так сразу юркнули в проулок и через усадьбы побежали к лесу.
– А как же Елька? – спросил Никитка.
Гошка нахмурился.
– Ей сегодня лучше не ходить с нами. Мы черёмуху ломать будем. А Елька ж городская, не поймёт.
– Это пожалуй, – согласился Никитка и завистливо вздохнул: – Вот только бинокль у неё что надо!
– А зачем нам бинокль? Мы и так видим.
Вскоре Гошка с Никиткой вступили в лес. За последние дни он волшебно изменился. Совсем недавно кусты и деревья были в красноватых почках, в серёжках-соцветиях, а сегодня всё покрылось молодой нежной листвой. Она просвечивала на солнце и переливалась десятками самых разнообразных зелёных оттенков, каких, пожалуй, даже не нарисуешь на бумаге.
Благодатные волны тёплого пахучего воздуха обмывали каждое деревце, затопляли весь лес, и он шумел радушно, приветливо, призывно, словно звал мальчишек поглубже забраться в зелёное царство.
– А ты знаешь, как это время называется, когда всё вот, так зеленеет? – неожиданно спросил Никитка, весь превратившись в слух и внимание.
– Кто же не знает? – ответил Гошка. – Весна.
– А по-другому? Помнишь, мы в книжке читали:
Идёт-гудёт Зелёный Шум,
Зелёный Шум, весенний шум!
Радуясь солнцу, свету, молодой зелени, мальчишки принялись прыгать, скакать, валяться на траве. Находили съедобные корешки, листочки, очищали от кожицы стебли дудок и лакомились ими до того, что язык стало пощипывать. Нарвали по охапке цветов и тут же разбросали их, потому что на других полянках цветы оказались ещё красивее.
Потом ребята затеяли игру в войну. Они выслеживали друг друга, по-пластунски переползая в густой траве, маскировались в кустах; вооружившись рогатыми палками, разрушали «неприятельские крепости» – сбивали старые, трухлявые пни, раскидывали кучи валежника.
– Ой, Гошка, – спохватился Никитка, – а про черёмуху-то мы и забыли!
Они направились к оврагу, густо заросшему цветущей белокипенной черёмухой. Здесь вовсю орудовали клинцовские мальчишки.
На земле уже лежали большие охапки веток, но мальчишки старались наломать их ещё. Они по-кошачьи забирались на высокие деревца, отчаянно раскачивали их, пригибали к земле и с лихорадочной поспешностью обрывали ветки. Оголённые деревца, наиболее сильные и гибкие, пружинисто выпрямлялись, другие, надломившись, так и оставались лежать на земле.
А мальчишки словно ошалели. Чтобы не отстать друг от друга, каждый старался забраться на деревце повыше, раскачаться посильнее и приземлиться с победным торжествующим воплем.
Казалось, что по лесу прошёл свирепый ветер-бурелом.
– Зачем они так ломают? – жалостливо сказал Никитка, потянув Гошку за руку.
Из кустов вылез Митька Кузяев.
– А-а, дружки закадычные, – ухмыльнулся он. – Тоже на промысел вышли! А ну, давай не зевай – шуруй, пока не поздно!
Митька вытащил из-за пояса маленький топорик и принялся подрубать высокую стройную черёмуху в руку толщиной. Сжав кулаки, Гошка бросился к Митяю:
– Очумел ты! Зачем дерево губишь?
– Ещё чего!.. – удивился Митька. Он не договорил и насторожился. – Слышь, ребята, а за нами вроде следят.
Все прислушались. И верно: через лесную чащу кто-то пробирался.
Митяй подал команду отходить.
«Черёмушники», захватив охапки веток, побежали вдоль оврага. Гошка с Никиткой решили не отставать от них.
Запахло сыростью, прелым листом, появились заросли крапивы.
Вскоре мальчишки выбрались к родничку. Тихий и неприметный, он выбивался из склона крутого оврага и был обнесён невысоким срубом из замшелых старых брёвен.
Прозрачная студёная вода доверху наполняла сруб.
Мальчишки, как по команде, припали к родничку. Сначала пили воду перегнувшись через брёвна, потом зачерпывали её ладошками, потом тянули через тоненькие дудочки. Пили до того, что у всех заломило зубы и заболело в висках.
– Ну, браты черёмуховые, – сказал Митька, вытирая мокрый подбородок, – на сегодня хватит. Расходись по одному.
– А ты всё-таки жлоб, Митька, – заговорил Гошка. – Зачем с топором по лесу ходишь? Ну, рвал бы себе ветки черёмухи и рвал, а зачем деревья губить? Да ещё ребят подбиваешь.
– Тоже мне лесник-объездчик нашёлся! – фыркнул Митяй. – Да ты что, садил черёмуху, ухаживал за ней? Кому она нужна-то!
– А липы в лесу кто обдирает? А дубки? – наступал на него Гошка. – Тоже твоя работа?
– Ладно тебе, святая душа! Охолонись вот! – отмахнулся Митька и брызнул на Гошку водой из родника.
Но Гошка в долгу не остался и ответил тем же.
Забыв обо всём на свете, мальчишки схватили палки, стали бить ими по воде и брызгать друг на друга. Главное тут – занять боевую позицию и ударить по воде так, чтобы брызги разлетались широким веером и обливали противника с головы до ног. Лучше всего это удавалось Гошке. Но и Митька ему не уступал. Так они и «обстреливали» друг друга до тех пор, пока вода в срубе не стала мутной, будто в неё вылили чернила.
И вдруг «черёмушники» заметили девочку. С рюкзаком за плечами она стояла на обрывистом берегу оврага и, подавшись вперёд, рассматривала мальчишек в бинокль.
Стёкла бинокля блестели тусклым оловянным блеском.
– Это Елька! – вскрикнул Борька. – Как сова смотрит.
Гошка с Митькой опустили палки.
– Так вот вы зачем в лес ходите! Черёмуху ломать да воду мутить, – сказала сверху Елька и, опустив бинокль, стала спускаться к родничку.
Будто холодный ветер потянул вдоль оврага. Не глядя друг на друга, мальчишки метнулись за кусты и бросились бежать. Бежали так, словно за ними кто-то гнался. Крапива обстрекала мальчишкам руки и ноги, ветки деревьев поцарапали лица.
Опомнились мальчишки только на залитой солнцем лесной поляне.
Всем было не по себе – так позорно, по-заячьи, убежать от девчонки.
– И чего ей нужно, председателевой дочке? – с досадой сказал Борька. – Чего она ходит за нами?
– А всё равно Елька нас выследила, – вздохнул Ванька Вьюрков. – Видал, какой у неё бинокль! Она теперь всем, всем расскажет.
– Ясно, расскажет, – согласился Борька. – Вот теперь разговоров будет! – И он покосился на Гошку. – Это ты её в лес позвал?
Гошка нахмурился.
– Ладно, – пообещал он. – Я с ней поговорю… По-своему. Она и не пикнет никому.
Он приказал мальчишкам ждать его на поляне, а сам направился обратно к оврагу. Наверное, Елька ещё где-нибудь там.
И верно, девочка была у родника. Но не одна. Рядом с ней стоял дед Афанасий. В эти весенние дни он работал у трактористов водовозом. Сняв широкополую соломенную шляпу, он смотрел на взбаламученную чёрную воду в родничке и яростно тряс лысой головой.
– Ах басурмане! Ах пакостники! Всю воду испоганили. Так ты говоришь, это мальчишки назловредничали?
Присев за кустом лозняка, Гошка прислушался.
– Да, мальчишки. Целая компания, – еле слышно ответила Елька. – Я только подошла сюда, а они врассыпную.
– А чьи мальчишки, откуда? Наши, клинцовские?
– Нет, дедушка. Я бы клинцовских узнала… Какие-то чужие.
И хотя в зарослях лозняка, где сидел Гошка, было прохладно и даже сыро, но ему вдруг стало жарко.
– Эх, попадись они мне в руки… Я бы им, пакостникам, прописал ижицу! – погрозил старик. – Ну чем же я теперь трактористов поить буду?
– А вы, дедушка, подождите. Я сейчас канавку сделаю. Мутная вода стечёт, а свежая наберётся. – Елька схватила палку и принялась прокапывать от родника канавку.
– Э, милая, – махнул рукой возчик, – мне ждать некогда. День жаркий, парни пить хотят. И кухарке вода требуется. Придётся, видно, на речку ехать.
Он отошёл от родничка, сел на водовозку и, тронув коня, поехал вдоль оврага.
– Дедушка, а я здесь побуду! – крикнула ему вслед Елька. – Как вода отстоится, я скажу вам. – Она присела на колени, и палка ещё быстрее замелькала в её руках.
«Да так ей копать не перекопать», – подумал Гошка, чувствуя, как у него затекают ноги.
Осторожно выбравшись из лозняка, он вернулся на поляну, где его поджидали мальчишки. Митяя и Вани Вьюркова с ними уже не было.
– Ну как? Поговорил? – нетерпеливо спросил его Борька.
– Всё в порядке, – кивнул головой Гошка. – Айда за мной!
Он привёл мальчишек к родничку и, показав на работающую Ельку, сказал:
– Трактористам чистая вода нужна. Будем копать канаву. Кто чем может.
В дело пошли перочинные ножи, палки, острые камни. Елька, вытерев рукавом взмокшее лицо, с удивлением посмотрела на неожиданных помощников и, кажется, всё поняла.
