Текст книги "Зелёный шум"
Автор книги: Алексей Мусатов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)
Поиски
Начались поиски. Разбившись на группы, колхозники и ребята прочёсывали лес, перелески, кустарники, осматривали овраги, поля, огороды.
К вечеру удалось поймать более пятидесяти поросят.
Но второй день принёс уже мало утешительного, третий – ещё меньше. Видимо, беглецы разбрелись по всей округе.
По просьбе Николая Ивановича в районной газете было напечатано небольшое объявление. В нём правление Клинцовского колхоза сообщало о случившемся в лагере несчастье и просило жителей соседних сёл и деревень задерживать беглых поросят.
– А вам придётся по всей округе поездить, – посоветовал председатель Гошке и ребятам. – Расспрашивайте о поросятах колхозников, ребятишек.
Получив на конюшне подводу, Гошкина команда отправилась на поиски. Ребята переезжали из одного колхоза в другой, разговаривали с пастухами, свинарками, сторожами.
И люди охотно приходили на помощь.
В совхозе «Первомайский» пастухи сообщили, что в их стадах появились приблудные поросята. Их выловили и отвезли в Клинцовский лагерь.
В Ольховке группа школьников помогла Гошке и его команде выследить на картофельном поле полдюжины беглецов. Объединившись, ребята долго и безуспешно гонялись за ними, пока не догадались пустить в ход рыболовный бредень.
При въезде в колхоз «Красный луч» Гошкину команду встретила девочка-пионерка и по секрету сообщила, что у её бабушки прижился неизвестный белый поросёнок с лиловой меткой на спине.
Ребята вступили с бабкой в переговоры, прочитали ей объявление в газете, рассказали о несчастье в лагере. Бабка в конце концов согласилась вернуть поросёнка, но пожаловалась, что тот взрыл ей полгрядки моркови. Пришлось ребятам возместить нанесённые убытки. Они с полдня отработали на огороде, пропололи все грядки, починили завалившуюся изгородь и расстались с бабкой добрыми друзьями.
С каждым днём Гошкина команда возвращала в лагерное стадо всё новых и новых беглецов.
К концу недели, пересчитав стадо, Александра сообщила ребятам, что в бегах находятся ещё семь поросят.
– Боюсь, что этих и в живых нет, – сказал дедушка Афанасий. – В какую-нибудь яму свалились или в Жилином болоте завязли.
Но «команда ретивых» всё же продолжала поиски. Теперь ребята уже не разъезжали на подводе, а ходили пешком. Брали с собой пустые мешки и на целый день отправлялись в лес, словно за грибами.
Сегодня Гошка оказался в паре с Митькой Кузяевым. Митяй последние дни жил у Шараповых и домой почти не заглядывал. Да и нечего было ему там делать. Полина к Кузяевым не возвращалась, Ефим по нескольку суток подряд пропадал в городе, и кузяевский дом чаще всего стоял на замке.
Митяй попробовал было сам себе готовить обед и стирать бельё, но из этого ничего не получилось. Ему вызвались помогать Елька с Таней, но порядка в доме не прибавилось.
Митька ходил запущенный, немытый, в нестираной рубахе, заросший и постоянно жевал чёрствый хлеб, украдкой доставая его из кармана.
Видя всё это, Александра не выдержала и привела Митьку к себе в избу.
– Расшарахалась ваша семья… Кто куда… Хоть совсем кузяевский дом заколачивай.
– Отец говорит, что мы скоро в город переедем. Он там квартиру подыскивает, – сказал Митька.
– Это уж твоё дело, потом сам решишь. А сейчас ты в колхозе и ходить тебе, как дитю беспризорному, негоже.
Она заставила Митьку вымыться, переодеться в чистое бельё и устроила ему постель в сенях. А своих ребят мать предупредила:
– Вы про дядю Ефима Митьке не докучайте. Будто мальчишка всю жизнь у нас, как в своём доме, живёт.
– А мы и не докучаем, – сказал Гошка. – Он теперь сам себе голова.
Сейчас он предложил Митьке пойти на Жилино болото, о котором упомянул дедушка Афанасий.
– Давай махнём, – согласился Митяй. – Поросят не разыщем, так черники наберём, малины.
Через час мальчишки добрались до болота. Вернее, это был старый торфяник. Много лет назад торф отсюда выбрали, карьеры заполнились водой, заросли мхом, осокой, камышом, превратились в зыбкую зелёную трясину.
Гошка попробовал вступить на неё и сразу же провалился до пояса. Пришлось Митяю протянуть длинную жердь и вытаскивать его на сухое место. Мальчишки поняли, что дедушка Афанасий был прав – если поросята угодили в трясину, так они давно уже погибли.
Обойдя болото стороной, Гошка с Митяем спустились в овраг. Здесь было полно дикой малины и смородины. Наевшись вдоволь ягод, мальчишки решили набрать их и для Клавы и Мишки. Но тут же спохватились – пошли разыскивать беглых поросят, а вернутся с одной лишь малиной да смородиной. Неловко как-то…
– А место всё же надо запомнить. Потом всех наших ребят приведём, – сказал Гошка. – Ягод здесь богато. И никто не ходит сюда.
– Это как сказать! – Митька кивнул на примятые стебли травы. Потом вдруг насторожился. – Ты слышишь?
Издали донеслось поросячье хрюканье.
Выбравшись из зарослей малинника, мальчишки осторожно пошли по дну оврага.
Вскоре тропка, выбитая в густой высокой траве, привела их к небольшому загончику. Он был сделан из недавно срубленных кольев осины и берёзы. В загончике, беспокойно хрюкая и тычась пятачками в пустое ведро, кружились шесть поросят.
Гошка с Митькой замерли от удивления. Потом Митька понимающе присвистнул:
– Ловко кто-то спроворил! Приласкал поросяток, загончик им построил… Прямо ферма в овраге.
– Хапужья ферма, – сказал Гошка.
– Это само собой, – согласился Митька.
– Да они же голодные! – догадался Гошка. – Видишь, как мечутся. И пить хотят. – Он быстро нарвал охапку травы и бросил её поросятам. – Да он что, ворюга, забыл про них?
– Нет, такой не забудет. Наверное, ждёт-выжидает, когда их отсюда переправить удастся. – Митька оглянулся и с досадой крякнул: – Эх, беда! Подводы-то у нас нет. А в мешках нам таких здоровяков не унести. Ты вот что – беги за телегой. А я здесь побуду.
– А если заявится кто? – осторожно сказал Гошка. – Как же ты один-то будешь?
– Давай-давай, не рассусоливай, – приказал Митяй. – Одна нога здесь, другая там!
Но Гошка всё ещё топтался на месте и посматривал по сторонам.
– Ты что… не доверяешь?! – Митяй вдруг покраснел. – Тогда сам оставайся, дежурь здесь хоть всю ночь. – Он швырнул на землю траву, которую рвал для поросят, и полез по откосу оврага вверх.
В свою очередь, покраснел и Гошка. Что греха таить, какая-то смутная подозрительная мыслишка шевельнулась в нём. Сейчас ему стало не по себе. Он быстро догнал Митяя и схватил его за руку.
– Нет, нет, я побегу… Ты дожидайся. – Он вскарабкался на верх оврага и скрылся в лесной чаще.
За рулём
Ветки хлестали Гошку по глазам, царапали лицо, цеплялись за волосы. С немалым трудом он выбрался на лесную дорогу и прибавил шагу. Но тут ему послышалось, что где-то гудит мотор автомашины. Гошка присел за куст. Вой мотора всё усиливался, и вскоре из-за поворота дороги показалась грузовая трёхтонка. Она шла неторопливо, тяжело переваливаясь на узловатых корнях и кочках: ветви деревьев хлестали её по ветровому стеклу.
«А ведь это наша машина, клинцовская, – узнал Гошка, приметив на левой половине стёкла белёсый узорчатый след от удара камнем. – Куда это она?»
Трёхтонка поравнялась с Гошкой, и он разглядел за рулём машины шофёра Пыжова. Рядом с ним, напряжённо вглядываясь в лесную дорогу, сидел в кабине дядя Ефим.
«Вот оно как… И Пыжов вместе с дядей. Неужто они за поросятами приехали?» – похолодев, подумал Гошка.
Что было делать? Надо, видно, поскорее добраться до Клинцов, предупредить колхозников. И он припустился по лесной дороге. Но потом сообразил, что, пока он добежит до колхоза, поросят всё равно увезут. Уж не лучше ли вернуться обратно к оврагу.
Проехав ещё метров триста, Пыжов, по знаку Кузяева, остановил машину и вылез из кабины.
– Ну и дорога, чёрт ногу сломит! – выругался шофёр, осматривая колёса и рессоры. – Всю машину покалечим.
– Выдюжит твоя тарахтелка, ничего с ней не будет, – сказал Кузяев, вылезая из кабины и оглядываясь по сторонам. – Вот мы и добрались.
– Где же твои дрова? – спросил Пыжов.
– Сейчас увидишь, – ухмыльнулся Кузяев. – Шагай-ка за мной.
Он достал из кузова машины несколько пустых мешков и, держась за кусты, стал осторожно спускаться в овраг. Пыжов развернул машину и, недоумевая, полез следом за Кузяевым. Странная какая-то поездка. Ефим попросил его вывезти из лесу заготовленные на зиму дрова, но никаких дров не видно. Зато, спустившись в овраг, Пыжов увидел загончик из кольев и в нём полдюжины рослых поросят.
– Вот они какие, дровишки-то, у меня, – засмеялся Кузяев. – С жирком, со щетинкой!
– Погоди-погоди, – оторопел Пыжов. – Это уж не беглецы ли из лагеря?
– Возможное дело. Ну да меня это не касается. Словил, приютил – значит, вроде мои.
– Что-то ты чересчур густо загребаешь, Ефим. Я такие дрова возить не согласен.
Он вдруг умолк и вытянул шею – от родничка с ведром в руках шагал Митька. Он вошёл в загончик и принялся поить поросят.
– Вот оно как! – шепнул Пыжов. – Так вы, значит, на пару с сынком работаете!
– Где там на пару, – растерянно забормотал Кузяев, оглядываясь по сторонам: кажется, кроме Митьки, в овраге больше никого не было.
Он подошёл к дверце загончика и с деланным добродушием обратился к Митьке:
– А-а, сынок! Страж колхозный? Ты зачем здесь?
Митька выпрямился и подозрительно оглядел отца и Пыжова.
– А вы… вы зачем здесь? – заикаясь, спросил он.
– Я, понимаешь, беглых поросят тут словил. – Ефим решил говорить начистоту. – А сегодня машина подвернулась. Вот и хочу их увезти да к делу пристроить.
Он вошёл в загончик, поймал поросёнка и, сунув его в мешок, кивнул шофёру:
– Тащи, Семён.
– А может, оставишь эту затею? – заметил Пыжов.
– Давай-давай, не мéшкай!
– Смотри, Ефим, не поздоровится тебе.
– Ничего, всё обойдётся, – успокоил его Кузяев. – Да и ты внакладе не останешься, за услугу с лихвой заплачу.
Пыжов покраснел. До коих же пор ему будут твердить, что он любит прирабатывать «налево».
Одно дело подвезти до базара колхозниц, но помогать сбыть колхозных поросят – это уж слишком…
«Ну погоди ж… Я тебе покажу «с лихвой заплачу», – подумал Пыжов и, взяв поросёнка, понёс его к машине.
Митька бросился было вслед за шофёром, но Ефим остановил его у дверцы загончика:
– А ты пока здесь побудь.
– Батя, ты куда поросят повезёшь? – испуганно спросил Митька. – Продашь кому-нибудь, налево загонишь?
– Сам понимаешь, не обниматься же мне с ними! Всё равно брошены поросята.
– Не брошены они, – поспешил сообщить Митька. – Это из лагеря. Мы их с Гошкой нашли. Скоро за ними подвода приедет.
– Какая ещё подвода? – нахмурился Ефим. – Я этих поросят, можно сказать, из болота вытащил, отходил.
– Батя… – задыхаясь, заговорил Митька. – Ну зачем так, зачем? Сделай хоть раз по-честному. Отвези поросят в лагерь. Скажи, что в лесу их нашёл. Тебе же спасибо скажут.
– Мне, понимаешь, деньги сейчас позарез нужны, – признался отец. – Долги надо вернуть. Адвоката нанять. Знаешь, что меня судить собираются?
– Ну и пусть! – вырвалось у Митьки. – По-честному сделаешь, может, и не так строго засудят.
– Ладно, сынок, – вздохнул Ефим. – В последний раз такое дело. Развяжемся с этими Клинцами, переедем в город, и всё по-другому пойдёт.
Митька поглядел на высокую изгородь из кольев, на отца, который стоял у дверцы и не спускал с него глаз, – значит, он сейчас как под стражей.
– А всё равно я молчать не буду! – выкрикнул Митька. – Хватит! Довольно с меня!
Ефим тяжело задышал:
– Слышь, Митька, не доводи меня до греха. И так я через тебя под суд угодил. – Он подозрительно оглядел сына. – И глазами не зыркай. Всё равно никуда не пущу. Сейчас же со мной в город уедешь.
– В город? Насовсем? – вскрикнул Митька.
– Насовсем. Нечего нам больше в колхозе делать.
…Когда Гошка добрался до грузовика и заглянул в кузов, то увидел, что на дне его уже барахтались в мешках три поросёнка.
Едва он успел юркнуть за куст, как из оврага поднялись Пыжов, Митька и дядя Ефим. Каждый из них держал в мешке по поросёнку.
«Предатель! – в сердцах подумал Гошка о Митяе. – Опять за отцом потянулся. А мы-то ему поверили».
Гошка готов был выскочить из-за куста и закричать, что он всё видел, всё знает и сейчас же побежит в колхоз и всполошит людей.
Добравшись до грузовика, Пыжов с Ефимом завязали покрепче горловины мешков и положили поросят в кузов.
Замешкался один лишь Митяй.
Вздрагивая и то и дело прислушиваясь к чему-то, он долго не мог завязать мешок с трепыхавшимся поросёнком. К тому же тот вдруг начал почему-то истошно визжать.
– Заткни ты ему пасть! Очумел он, что ли? – прикрикнул на сына Ефим, беспокойно оглядываясь по сторонам.
И тут произошло совсем неожиданное. Зацепившись ногой за корень дерева, Митька упал и выпустил из рук мешок.
Поросёнок вырвался из мешка и стремглав ринулся в лесную чащу.
– Да ты что, криворукий! Мешка завязать не мог! – вышел из себя отец. – Лови вот теперь! Семён, помогай! – позвал он шофёра.
Втроём они полезли в лесную чащу. Но как только Ефим с шофёром скрылись за деревьями, Митька вернулся к грузовику, выхватил из кармана перочинный ножик и попытался проколоть покрышку на заднем колесе.
В этот же миг Гошка поднялся из густой травы, в два прыжка очутился около Митьки и схватил его за руку.
– Это зачем?
– Ты… ты уже здесь? – обернувшись, удивился Митька. – В колхозе был?
– Нет, назад воротился.
– Отца с Пыжовым видел?
– Видел, всё знаю.
– А я хотел покрышки проткнуть, чтоб машину задержать до прихода наших, – признался Митька.
Взгляды мальчишек встретились, и Гошка всё понял: и почему Митяй выпустил поросёнка, и почему бросился с ножом к покрышке.
– Может, машину угнать? – шепнул Гошка.
– А сможешь? Ключ у тебя есть?
– В замке торчит. Я уже видел. Пыжов оставил.
– Тогда заводи, – хрипло приказал Митька.
Мальчишки влезли в кабину, Гошка сел за руль. Руки его дрожали, ноги не смогли сразу нащупать педалей. Только бы не перепутать, не забыть, чему учил его дядя Вася.
Наконец Гошка включил зажигание и нажал на стартёр. Мотор заработал, но тут же заглох.
– Эх ты, не умеешь! – словно от боли, застонал Митька.
– Сейчас, сейчас, – забормотал Гошка, обливаясь потом.
Наконец мотор вновь завёлся, и машина рывком взяла с места. В ту же минуту из лесной чащи выскочил Пыжов, за ним Кузяев. Не понимая, кто же мог завести машину, они бросились вслед за грузовиком, но уцепиться за борт успел один лишь Пыжов. Кузяев остался на дороге.
Подтянувшись на руках, Пыжов вскарабкался в кузов и яростно забарабанил кулаком по верху кабины, требуя остановить машину.
– В кузове один Пыжов, – сообщил Гошке Митяй, заглянув в заднее окошечко кабины. – Гони, Шарап, газуй!
И Гошка газанул. По сторонам дороги затрещали кусты, кузов пригибал тонкие деревца, обдирал с них кору, мальчишек подбрасывало на сиденье, как мячики, но грузовик всё набирал и набирал скорость.
Только бы выбраться из леса на шоссейную дорогу, где можно встретить и подводы, и машины, и людей!
Устав кричать и барабанить по верху кабины, Пыжов наконец изловчился, перелез через борт машины и встал на подножку. Открыв дверцу кабины, отодвинул Гошку и занял место за рулём.
– Дурачьё! Остолопы! – выругался он. – Вы что – машину захотели угробить?!
Гошка не сопротивлялся – лес поредел, стало светлее, за деревьями показалась шоссейная дорога.
– Теперь поезжай куда знаешь, – сказал он.
– А поросят всё равно загнать не дадим, – добавил Митька.
Мальчишки ждали, что Пыжов вот-вот остановит машину, вытолкнет их из кабины, а сам повернёт обратно в лес, чтобы захватить дядю Ефима.
Но шофёр вёл грузовик, не сбавляя скорости, а когда доехал до шоссейной дороги, то повернул не к городу, а в противоположную сторону, к Клинцам.
Гошка с Митькой переглянулись.
– Куда поросят везти? – спросил Пыжов.
– Известно куда – в лагерь, – ответил Митька.
– А я думал, что ты с отцом заодно действуешь, – усмехнувшись, сказал шофёр. – А ты вон как!
– А мы думали, что ты с ним заодно, – признался Митька.
– Чтоб я на колхозное добро польстился! – обиделся Пыжов. – Плохо вы ещё меня знаете. Хоть с вами, хоть без вас, а я бы всё равно поросят в лагерь доставил. – Он покачал головой и покосился на Митьку. – Дурной же папаша у тебя. И что с ним теперь будет?
Сжавшись, Митька молча смотрел на дорогу. И зачем он только едет в колхоз? Сейчас встретит там ребят, взрослых, тётю Шуру, Николая Ивановича, и ему, сгорая от стыда, придётся обо всём им рассказать. Не расскажет он, так это сделает Гошка или Пыжов. А потом попробуй поживи в Клинцах с такой недоброй славой, какую надолго оставил там его отец. Нет, только не это, лучше он сейчас же вылезет из машины и, не заходя в деревню, уйдёт в совхоз и поступит там на работу. И с отцом не будет встречаться – видно, надолго разошлись их пути-дорожки.
Митяй потянул Пыжова за локоть.
– Ты что это? Куда? – Гошка, словно угадывая мысли приятеля, схватил его за руку и притянул к себе. – Ты теперь совсем не Кузяев. Ты, как Павлик Морозов, такое сотворил, такое сделал! И никуда мы тебя не отпустим.
Митька молчал.
– А хочешь, давай так, – продолжал Гошка. – Скажем в лагере, что это мы с тобой поросят отыскали. А Семёна подвезти попросили.
– А с отцом как быть? – спросил Митька.
– Никак. Мы про него вроде знать ничего не знаем. И про загончик в лесу помолчим.
Митяй с удивлением посмотрел на Гошку и с трудом выдавил:
– Только ты сам говори. Я не могу.
Через несколько минут грузовик с поросятами повернул к летнему лагерю.
Маяк над лагерем
В лагере Гошка с Митяем, кроме Александры, застали ещё ребят и Николая Ивановича.
Выпустив в стадо привезённых на грузовике пятерых поросят, Гошка рассказал, где они с Митяем нашли их и как Пыжов выручил ребят своим грузовиком.
– И везёт же вам! Больше всех поросят разыскали, – завистливо вздохнул Борька Покатилов и попросил Митьку, который молча стоял поодаль, рассказать обо всём поподробнее.
– А чего там подробнее, – буркнул Митька. – Всё так и было. Шли, шли и нашли.
Пыжов с удивлением покосился на ребят и тоже ничего не стал добавлять к словам Митьки.
– Теперь всё стадо в сборе, только двух голов не хватает, – сказала Александра и посмотрела на ребят. – Даже не знаю, как и благодарить вас. Такие поиски провели… легче иголку в стоге сена найти, чем этих беглецов. В школу, что ли, сообщить про вашу команду.
– Можно и в школу, – согласился Николай Иванович. – И на собрании мы о ребятах доброе слово скажем. Неплохое, мол, у нас в колхозе пополнение растёт: молодое, ретивое, неотступное. Как это у поэта Некрасова сказано:
Идёт-гудёт Зелёный Шум,
Зелёный Шум, весенний шум!
– А мы не одни поросят искали, – сказала Елька. – Нам много людей помогало.
– И это верно, – кивнул Николай Иванович. – Твой лагерь, Александра, вся округа поддерживает. Я вот в газету об этом хочу написать.
В этот же день, к вечеру, в лагерь заявился Ефим Кузяев и притащил в мешке пойманного им в лесу шестого поросёнка.
Александра несказанно удивилась и тому, что брат оказался в Клинцах, и тому, что он принёс такую ношу.
– Откуда у тебя поросёнок? – спросила она.
– Уж будто бы ты и не знаешь, – криво усмехнулся Ефим и рассказал, как сегодня его предал собственный сын: угнал из оврага машину с поросятами. – Видала, каков сынок? На отца, можно сказать, руку поднял. В другое время за такое шкуру спустить мало, а ныне – терпи да помалкивай.
– Вот оно как! – вырвалось у Александры. – А Гошка с Митей по-другому сказывали, будто они сами поросят выловили.
– По-другому?! – Поражённый Ефим отступил назад. – Ишь ты, пожалели меня ребятишки.
– Мало того, что пожалели. Они же тебя от чёрного дела отвели. – Александра сокрушённо покачала головой. – Эх, Ефим, Ефим, до чего ты докатился! В колхозе чужаком стал, сына забросил. А ведь мы теперь по-другому живём, по правде, по совести. Распрямились, как после дождя. И дышать легче, и силы прибавилось, и вера появилась, что к хорошему идём.
– Слышал, знаю. О твоих делах далеко шум пошёл.
– Встряхнись ты, Ефим, одумайся, переломи себя. Не последний же ты человек на свете. И руки у тебя есть, и голова на плечах. Вот и покажи людям, на что ты способен.
– Да и кто ж мне, такому, поверит? Я в грехах по горло завяз.
– Поверят, все грехи спишут, только бы совесть у тебя проснулась.
– Ладно, сестрица, время покажет, – отмахнулся Ефим. – А пока мне всё же лучше в город податься, подальше от Клинцов. Вот зашёл Митьку предупредить, чтоб он тоже здесь не задерживался.
– Пустые хлопоты, Ефим, – вздохнула Александра. – Потерял ты пока сына… не поедет он с тобой.
– Как это не поедет? Сын всё же!
– Тогда ищи его, зови.
Весь вечер Ефим разыскивал по колхозу Митьку, но тот так и не показался ему на глаза.
К концу недели в районной газете появилась небольшая заметка, в которой Николай Иванович благодарил за помощь лагерю и пастухов из совхоза «Первомайский», и школьников из Ольховки, и бабку с внучкой из колхоза «Красный луч», и шофёра Пыжова. Заметка называлась «Честные люди».
– Люди, конечно, не в пример прежним, – прочитав заметку, согласился дед Афанасий. – Но поросят всё же беречь надо.
Он тщательно осмотрел всю изгородь в лагере и потребовал от Александры, чтобы её срочно починили.
– А надо ли на ремонт тратиться, – заметила Александра. – Может, поросятам свободный выгул дать, на волю их выпускать почаще. Мы вот со Стешей уже подумываем об этом.
– Да они ж, орда дикая, потопчут всё, разбегутся, – заспорил дед Афанасий.
– А помнишь, дедушка, как поросята после грозы на картофельном поле паслись? – сказала Стеша. – Сами себе корм добывали.
– Так их же пасти надо, стеречь. А где же свинопасов на такую ораву найдём?
– Электропастуха поставим. Одного на всё стадо.
Свинарки посоветовались с Николаем Ивановичем, и было решено выпустить поросят на вольный выпас.
Делянки с посевами клевера, кукурузы и люцерны разбили на отдельные участки. Дядя Вася поставил столбы, натянул между ними проволоку и пустил по ней электрический ток.
Когда всё было готово, поросят из лагеря выпустили кормиться в поле, на клетки с травами.
Свинарки, дед Афанасий и ребячья команда, вооружившись палками и хворостинами, внимательно следили за «ордой», чтобы не дать ей разбежаться.
Но зелёная сочная трава была так вкусна, что поросята с жадностью принялись её есть.
Когда же они пытались перебраться через проволоку, – получали лёгкий щелчок и отскакивали в сторону. Электрический пастух исправно делал своё дело – не пускал поросят за пределы огороженных клеток.
Насытившись, поросята возвращались в лагерь, пили воду, отдыхали под навесом, потом опять шли на вольный выпас.
Когда вся трава была съедена, электропастуха перенесли на новые клетки.
Теперь уж не надо было косить траву и возить её в лагерь – поросята сами добывали себе корм.
– Тётя Шура, крёстная, а что же мне-то осталось делать? – с удивлением спросила Стеша, когда поросята привыкли к вольному выпасу. – Вы же теперь и одна со всем стадом управитесь.
– Да и ты сможешь, – согласилась Александра. – А что верно, то верно: вдвоём в одном лагере нам делать нечего.
– Так и должно быть, – сказал Николай Иванович. – У передовых свинарей так и задумано: людей на ферме пс меньше, а поросят побольше.
Стеше даже взгрустнулось. Она привыкла к своей «крёстной», как она называла Александру, привязалась к ней, мне тому у неё научилась.
Они уже сдали в город три сотни откормленных поросят, получили от правления благодарность за работу и хорошую денежную премию – и вдруг надо расставаться.
– Работы вам обеим хватит, – успокоил Николай Иванович свинарок.
И сообщил, что в Берёзовской бригаде открывается ещё один лагерь по откорму поросят. Работать там вызвалась Ульяна Краюхина. Поначалу ей, конечно, будет нелегко, нужна поддержка, опытная рука.
– Вот и решайте, кто в Берёзовку пойдёт, а кто здесь останется, – обратился председатель к свинаркам. – Но учтите что от Берёзовки до Клинцов довольно далеко, да и заработки в новом лагере на первых порах будут пониже.
Стеша сказала, что пойдёт, конечно, она – у тёти Шуры большая семья и незачем ей расставаться с налаженным хозяйством.
– Нет, Стеша, – покачав головой, заявила Александра. – Жалко, конечно, старого места, а всё же в Берёзовку мне придётся идти. Я Ульяну в дело втянула, мне её и вытягивать. Она ведь человек такой – всякое может выкинуть.
– Вот и ладно, – обрадовался Николай Иванович. – Мы на правлении так и решили. Вас, Александра Степановна, направить в Берёзовку, а Стешу на старом месте оставить. Только вашего согласия ждали.
– Ну и мать у Гошки! – сказал ребятам удивлённый Борька Покатилов. – И заработки у неё хорошие, и уважают её все. Вот уж не думал, что она с насиженного места уйдёт.
– А может, и тётка Ульяна такой же станет, – заметила Елька. – Знаешь, как всё может перемениться, если по-честному работать.
– Очень даже свободно, – вступил в разговор Никитка. – Мамка говорит, что она тоже не хуже других. Только чтобы всё как у тёти Шуры в лагере было.
– А нам теперь куда же? – озадаченно спросил у матери Гошка, узнав, что она переходит в Берёзовку и Стеша одна будет ухаживать за поросятами в старом лагере.
– А можете со мной пойти, – пригласила Александра. – Работы на новом месте хоть отбавляй, на всех хватит. Будем начинать всё сначала. Опроси там ребят, у кого, конечно, охота есть.
Гошка поговорил с ребятами, и вся «ретивая команда» согласилась помогать тёте Шуре.
Через день Александра сдала Стеше тысячное стадо поросят, простилась с ней и дедом Афанасием и перешла работать в Берёзовку.
А вечером, возвращаясь с работы домой, она увидела над Клинцовским лагерем красный огонь фонаря. Он горел призывно и ярко.
– Что это? – спросила удивлённая Александра.
– Маяк, мама, – ответил Гошка. – Мы с ребятами поставили. Помнишь, зимой он потух? А теперь хорошо разгорелся. И пусть долго-долго всем светит.
