Текст книги "Угроза с севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)

Мировоззрение не могло измениться из-за изгнания. Так быстро люди не меняются, а некоторые утверждают, что люди вообще не меняются. Как бы жизнь их не била. Каперед был из таких.

Его характер, его восприятие мира не подверглись метаморфозам. Юридически он стал другим, но душа его не претерпела изменений. Забавный казус, который следовало бы разобрать в риторской школе.

Лишившись прав, Каперед не воспринимал себя кем-то другим. Он оставался гражданином, частью целого, называемого Городом.

Для жителей Обитаемых земель верность своей общине как замковый камень. Без него все строение разрушится. Для варваров с востока таким камнем является чинопочитание, божественная природа власти. Северные варвары характерны своим индивидуализмом.

Эти различия никогда не исчезнут, не изменятся даже с прошествием тысяч лет. Они не могут измениться, ведь это будет означать смерть народа. А народы так или иначе остаются. Или же развиваются в новую структуру, или же передают свои достижения другим племенам и общинам.

Сам Каперед об этом не задумывался, как не задумывались о своем естестве иные люди. Независимо от своей принадлежности к варварам или цивилизованным. Люди не судят о том, что составляет их естество. Никто ведь не упоминает о том, что у него две руки и две ноги. Это естественно, потому воспринимается как должное. Лишь отсутствие членов выглядит неестественным и достойным упоминания.

Только философы – лучшие умы народа, способны взглянуть на самих себя, обратить взгляд в душу. У них для этого достаточно времени. Обывателям, вроде Капереда, некогда заниматься изучением природы. Им бы выжить.

Каперед мог бы отказаться от привычек, если бы понимал, что они у него есть. Тогда бы он не спешил на юг, надеясь спасти свой народ. Нет уже "его" народа, он вообще человек без роду, без племени, вечный странник, чужой для всякого племени. А ведь можно остаться в Коматии, стать гражданином. Не слишком почетный статус, ведь все пришлые подобны вставным зубам – вроде во рту, среди родных зубов, но все равно как-то ненадежно держится на кусочке золотой проволоки. Он был бы как Гай Морин – чужак, который много сделал для племени, приютившем его. И все-таки он чужак.

Потому Каперед всегда стремился не осесть среди варваров, а вернуться назад, вернуть свои права. Вновь стать гражданином.

Для этого он рисковал в Провинции; отправился на север в поисках прародителей; а теперь идет на юг, неся страшную весть о набеге.

Путь этот неблизкий, тяжелый, подобный мифическому блужданию героя среди чужих людей, чудовищ, по незнакомым и далеким странам. И цель всегда одна – вернуться, восстановить свои права.

Тоска по дому гнала Капереда через горы. Он оказался не готов к испытаниям. Вновь его сопровождал голод, жажда и назойливый шелест голосов в голове. Разве что варвары не нападали. Хотя горцам не составило бы труда напасть на одинокого путника.

Возможно, его видели горцы. Варвары не заинтересовались одиноким путником. Добыча хоть и легкая, но никуда не годная. Для продажи этот человек не годился – слишком стар и слаб. Взять с него нечего – торговец выглядел как нищий. А просто поглумиться над одиночкой горцы не желали.

Те процессы, что активировал Каперед, затронули все общины и племена. Горцы предпочитали сидеть на месте, ожидая нападения или готовясь к нападению на соседей. Им было не до этого странника.

Каперед носил варварские одежды, которые за время пути совсем износились. Грязная туника утратила естественный цвет, стала коричневой в разводах, словно человек подобно свинье извалялся в грязи. Пряжки сандалий изорвались, подбойки вылетели. Плащ походил на мокрую тряпку, которую не носят даже нищие.

Из-за недостатка воды Каперед не мог побриться. Он отрастил длинную бороду и теперь походил на философа, отказавшегося от всех радостей жизни во имя свободы разума. Вот только ни разума, ни свободы торговец не имел.

Его редкие волосы слиплись в черные пряди и уродовали череп. Лицо заострилось, кожа покраснела. Толи больной, толи уставший человек шел по дороге.

Никто не покусился на этого несчастного, никто не пришел ему на помощь.

Отвратительный вид спас торговца. Чужака не останавливали, вообще старались не попадаться ему на глаза, опасаясь сглаза. Варвары предпочитают путешествовать ради наживы, они не понимают, что можно отправиться куда-либо просто из интереса. Лишь их жрецы, лекари ходят от деревни к деревне. Но это нельзя назвать путешествием ради ученичества. Странствующие жрецы, как многие ремесленники в Обитаемых землях, известны в округе, их никто не трогает, их советов слушаются. Они свои, просто принадлежат нескольким племенам сразу.

Обычно они помогают образовывать союзы.

Вот только не в это лето. Раскол произошел среди жречества. Крупные племена постарались прибрать к рукам общие святыни, захватить богатые храмы. Странствующие жрецы оказались заперты среди деревень, которые обслуживали.

Неожиданно в Рубежных горах начался генезис государства. Варварского царства или царств. Война всегда ускоряла развитие племен.

Если варвары Коматии попробуют сунуться в Рубежные горы, их ждет масса неожиданностей. А им придется сунуться, ведь другой дороги в Обитаемые земли нет. Грабить Провинцию не имеет смысла, она уже ограблена Государством.

Каперед не имел возможности увидеть все эти процессы. Иначе он бы так не спешил.

Много дней провел Каперед в горах. Ему приходилось почти всегда идти вверх. С каждым днем забираясь все выше. Холодало, немилосердное солнце слепило. Глаза слезились. Заросшая тропинка менялась, растений становилось меньше. Зато камней все больше. Далеко на востоке высились ледяные пики.

Ледник таял, горные ручьи и реки часто преграждали путь. Приходилось искать брод, идя по пояс в ледяной воде. Ручьи спасали и мешали человеку. Природа всегда что-то дает, но требует плату.

Деревья теряли в росте, красивые их тела сменялись тощими искривленными стволами. Листва, иглы редели. Тень найти все сложнее, а немилосердное солнце продолжает бить человека.

Чем выше торговец забирался, тем длиннее становился световой день. Лето продолжалось, солнце меняет положение. И на высоте местность была открытой.

Ветер пытался сбить Капереда в пропасть. От пыли человек постоянно чихал.

Путь был так тяжел, что Каперед задумывал повернуть назад. Но куда здесь идти? Он не представлял. Вообще, где гарантии, что этой тропой он выйдет в Обитаемые земли, а не в Коматию.

Указателей нет. Лишь местами встречались каменные пирамиды. Это могли быть могильники, где обитал добрый дух, защищающий путника. Каперед старался задобрить местных духов, совершал возлияния у пирамидок. У него была только вода, но духи не прогневаются на нищего, что он не закатил им богатый пир.

В пищу Каперед употреблял знакомые растения, разваривал кору хвойных деревьев. Пил отвар из игл. Порой по берегам ручьев встречались кустарники, богатые ягодами – лучшая снедь за все время! Однажды Каперед нашел гнездо какой-то птицы. Он был так рад, что расплакался от счастья.

Очень не хватало мяса. Отсутствие этого продукта ослабляло. Ни поймать, ни купить мясо нельзя.

По растениям не предсказать, как близко Каперед к Обитаемым землям. Подобные цветы и кустарники растут так же в Коматии. Он шел наугад, доверяясь тропе. Солнце и звезды служили его ориентирами.

Созвездия те же самые, но такие яркие, такие близкие. Здесь прекрасное место для наблюдений. Но ни один философ не поднимется в горы из опасения встретиться с горцами. Как это печально. Ведь звезды здесь видны лучше, чем внизу.

Каперед пытался запомнить звезды, их бег по небу. Ночные светила поднимались и блуждали по небесной сфере, очерчивая путь. Эти наблюдения пригодились бы, но Каперед не мог вести записи.

В минуту слабости он попросил Мефадона запомнить движение звезд. Торговцу в голову не могло прийти, что древний знает о движении светил намного больше, чем все философы Обитаемых земель.

Вот только этими знаниями паразит не поделится. Или извратит их ради развлечения.

Он был единственным спутником Капереда, насмехался над ним всю дорогу. Проклятый паразит предрекал торговцу смерть от тысяч причин. Но он не угадал. В один из дней, Каперед увидел зеленую равнину впереди у подножия гор. И на этой равнине текла извилистая серебристая река.

Каперед видел долину реки Лод. Здесь жили варвары, покоренные Государством. Это были его земли, это были земли отечества.

Смех Мефадона смолк, потому что смеялся Каперед.

Глава 7.

Долина Лода знакома Капереду. Он бывал в этих местах, приезжал по делам коллегии в город Дереция, расположенный в устье реки. Город обладал широкими правами, что редко для поселений на окраине.

Жители Дереции занимались торговлей, славились как хорошие ремесленники, чье гончарное производство востребовано на всей территории Государства. Никто в здравом уме не станет душить торговлю.

Каперед не видел города. Небольшой участок реки виднелся на юге, отражая свет солнца. Многочисленные старицы, болота, одна единственная дорога, идущая южнее Лода. Местность тяжела для путешественника, обильна кровососущими, распространены болезни вроде малярии. В общем, не лучший регион для проживания.

Это часть Государства, его исконные земли. Варвары, проживавшие в этих землях, давно стали гражданами. Для них Каперед является чужаком, опасным и нежелательным гостем.

Нельзя не радоваться, видя родные просторы. Каперед наслаждался видом, не задумываясь о том, что предпринять дальше. Казалось, что все наладится, стоит оказаться среди сограждан.

Они поймут, должны понять. К тому же, необязательно говорить о том, что ты изгнанник.

Мысль эта поразила. Обдумав ее, Каперед нашел идею притягательной. Молчание и скрытность не порок, а лишь механизм выживания.

Следовало проделать долгий путь на равнину, где среди заболоченных земель, высоких рощ, живут сограждане.

Беднейшие обитатели равнины Лод ведут образ жизни, привычный еще их прадедам. Но города, имения строятся по общепринятым в Государстве правилам. Строители не стесняются применять камень, это излюбленный материал при возведении домов, мастерских, дорог.

Нет вида приятней, чем эти дома и строения. Белая штукатурка, красная черепица, многочисленная зелень в саду и колодцы. С водой в этой местности проблем не будет, влажность высокая. Еще в прошлое посещение Каперед страдал от духоты. Эта вода не годится для питья, она отдает болотом.

Горные ручьи, воды Лода в верхнем течении и глубокие колодцы утоляют жажду жителей региона.

Сам Каперед пользовался ручьями. На всем протяжении спуска их было вдоволь, что сильно осложняло дорогу. Тропа оказалась заброшенной, зимние дожди повредили ее. Ни крестьяне, ни торговцы не восстанавливали горную тропу. Необходимости просто нет.

Ему рассказывали, что на север к перевалам ведет прекрасная мощеная дорога. Она начинается от Дереции, само собой это слишком далеко на востоке. Местным крестьянам, похоже, нет нужды уходить в горы.

Еще бы! Ведь там они не обретут свободу от сборщиков налогов. В горах крестьяне найдут лишь рабские цепи, окажутся затем на рынке Дереции, где каждый будет заглядывать им в рот и пересчитывать зубы.

Каперед удивлялся, что не попал в руки торговцев людьми. Двуногий товар один из самых прибыльных. Особенно с учетом того, что победоносных походов давно не случалось. Рынок испытывает явный дефицит этого товара.

Потому так распространилось пиратство и разбойнический промысел.

Спускаясь, Каперед оказался в расщелине. Он видел лишь узкую тропинку впереди. Прекрасная зеленая равнина исчезла, что слегка опечалило торговца. Уже скоро он спустится с гор, не только взглядом прикоснется к отчизне, но и руками, ногами. Даже сможет вдохнуть воздух!

Этот пряный аромат разнотравья незабываем. У варваров он вызывает приступ кашля, но местные вдыхают его постоянно и давно привыкли. Лишь оказавшись на чужбине, они вспоминают этот запах.

Мысли о прекрасном были прерваны посторонним шумом.

В горах постоянно что-то происходит, оставаясь за гранью восприятия. Камни перемещаются из-за ударов ветра или сотрясения земли. Пробегающий через заросли зверь тревожит мирно лежащий гравий. От солнечного света земля словно трещит и лопается. Жалящие насекомые беспокоят путника, норовят забраться в волосы, достичь желанной плоти. Они копошатся в бороде и волосах, словно колонисты на новом месте.

Но услышанный Капередом шум не был похож на привычный фон жизни.

Он долго идет этой дорогой, встречал и белые от пены реки, и низвергающиеся с огромной высоты водопады. Успел познакомиться с десятком, сотней разновидностью слепней, комаров и иных тварей.

Даже встречал трескучих змей, к которым не осмеливался приближаться.

Казалось, что выше по тропе кто-то неудачно ступил на камни. Каперед оглянулся, увидел стайку камешков, весело сбегающих по тропе. Всего в десяти шагах выше. Это может быть зверь.

Каперед достал нож, хотя в этом не было смысла. Если там человек, вооруженный человек, то у него огромное преимущество. К тому же преследователь мог быть вооружен луком.

Удастся ли увернуться от брошенного копья, а тем более стрелы? Каперед сильно сомневался.

Он ужасно исхудал, сбил ноги в кровь. Немилосердные камни закалили его подошвы, истерзав их нежную кожу. Слой грязи и запекшейся крови защищал ступни от новых порезов. Побегать в этой обувке не удастся.

Сойти с тропы не удастся. Справа рос колючий кустарник, взбирающийся по безумно отвесному склону. Слева местность была открытой, украшенной гравийной насыпью – след недавнего селя. Разорванные и смятые древесные стволы торчали тут и там.

А дальше располагался ручей, пересечь который так давно хотел Каперед. Промочить горло, окунуть ноющие стопы в ледяную воду.

Лучше бы там был зверь, даже горный лев не так страшен, как человек с копьем и луком. Кричать не имело смысла, враг все равно не отзовется.

Каперед подумал, что паника могла быть следствием помутнения. Ведь он очень устал, буквально валится с ног. Спасало лишь то, что шел он вниз, не надо бороться с уклоном. Лишь аккуратно ставить ноги, чтобы не упасть.

Так не паника ли это, бред воспаленного разума? Поверить в это легко, если бы не сожитель Капереда. Его паразит был так же насторожен. Как бы демон не храбрился, но хотел жить, нежели сгинуть в бездне. Пусть жизнью его существование сложно назвать.

"И что нам делать?" – подумал Каперед.

Мефадон ему послал мысль, что он слишком слаб, чтобы бороться. Потому следует отступить вниз, найти подходящее место для защиты. Их враг наверняка передумает нападать сейчас, предпочтет застать врасплох преследуемого.

"Разумно" – согласился Каперед.

Нож пришлось убрать в ножны. Слишком опасно спускаться с ним по осыпающемуся склону.

Количество врагов, их намерения Мефадон узнать не мог. Он ведь пользовался органами хозяина. Сверх того, что может Каперед, его паразит извлечь не способен. Лишь за редким исключением, когда носитель здоров и полон сил.

Сейчас же торговец похож на беженца из сожженного города. У него не осталось ничего, идет он в никуда.

Каперед не мог побороть искушение не оборачиваться. Кожа на затылке напряглась, словно там уселся комар.

Мефадон посоветовал носителю не накручивать себя, не тратить попусту силы. И лучше смотреть на дорогу, чем встречать нападающего с вывихнутой ногой, а то и без сознания.

Дельный совет, Каперед попытался ему следовать.

Крутой уклон, идти по камням тяжело. Каждый шаг рождал лавину камней, которые убегали от человека и врезались в заросли кустарника. Пыль от прокатившихся камней долго висела в воздухе.

Позади, шагах в двадцати-тридцати слышалось эхо бегущих камней. Это преследователь спускался по той же тропе.

Наверняка он испытывает такие же неудобства. Вот бы он споткнулся и свернул себе шею. Подобное не может произойти просто потому, что Каперед этого хотел. Природа посмеется над ним, заставив его оступиться, а не преследователя.

Каперед осмотрительней выбирал, куда ставить ноги. Шел он теперь медленней, часто крутил головой. Он высматривал место, где можно "поговорить" с преследователем на равных. Наверняка паразит укажет место.

Русло ручья приблизилось к тропе. Каперед видел его в каких-то десяти шагах слева. Почти рядом, но между ними прорезан овраг, который затапливает весенний паводок. Оползень не дополз до этого участка, слишком крутой склон. Большинство камней скатились ниже, рассыпавшись в русле.

Пройдя сто шагов, Каперед увидел каменную пирамидку. Каким-то чудом она пережила зиму. У основания пирамидки лежали черепки с остатками зерна – подношение местным духам.

Каперед остановился у милевого камня, проговорил молитву и окропил камень водой. Больше у него ничего не было из припасов. Подумав, Каперед прибавил к своему дару серебро. Вряд ли местные духи понимают ценность металла, но эти кругляшки важны для человека. Важен жест.

А дальше тропа упиралась в мостик, перекинутый через русло ручья.

Каперед мечтал о том, что его путь пересечет этот ручей. Вот только человек не думал, что ручей окажется далеко на дне оврага. Отвесные склоны не позволяют спуститься к воде.

"А это выход" – подумал Каперед.

Мост был старым, держался на двух канатах, перекинутых с одного склона на другой. Настил состоял из досок, укрепленных на двух других канатах. Вся конструкция была открыта воздуху, дождям и снегу. Уже чудо, что весенний паводок не смыл мост.

Каперед прикоснулся к столбу, провел ладонью по канату.

Старая, надежная конструкция. Дерево разбухло от влаги, покрылось сетью трещин, но не утратило прочности. Канаты давно не обновляли, мост держался только на них и сильно провис в пропасть. Вытянувшиеся канаты были жесткими, волокна надежно свились меж собой.

Не так-то просто разрезать эти путы.

Преследователь близко, так что времени у торговца мало. Каперед наступил на первую доску, перенес на нее вес тела. Доска прогнулась, затрещала, но выдержала. Если попрыгать, быть может, удастся ее сломать. И самому полететь в пропасть...

Тоже выход, но совершить самоубийство можно в любой момент.

Перейдя на противоположную сторону моста, Каперед изучил конструкцию, залез в котомку и принялся искать. У него не осталось горючих или едких веществ, что могли бы пригодиться в данной ситуации. Был только нож и некоторые лекарства.

На той стороне по тропинке скатились камни. Враг приближался.

Даже если там только один воин, справиться с ним не удастся. Но других шансов нет. Мост никак не разрушить.

Для пробы Каперед все же принялся рубить, резать канат.

Варвары, очевидно, использовали местное растение, чьи волокна использовали для производства канатов. Перерубить просто невозможно! Нож увязал в волокнах, срез почти не расширялся.

Боясь остаться без оружия, Каперед прекратил попытки. Не удалось ему расшатать столбики. Те были надежно вбиты в камень.

Наверху тропы появился человек. Каперед пытался рассмотреть его, но зрение подвело. Он и раньше не славился отменным зрением, а после всех мытарств видел не лучше подземного животного.

Человек спускался вниз по тропе. Он не был таким высоким, как иные варвары, но нес с собой оружие. Главное, что он был один. Будь там несколько противников, у Капереда не было бы никаких шансов.

С одним человеком еще, быть может, удастся справиться.

Эти надежды призрачны, но ничего иного не остается.

Спустившийся ниже человек теперь был отчетливо виден. Броня у него была простой, неприметной: ни железа, ни бронзы. Только толстая рубаха, да кожаный нагрудник с наручами. Шлем заменяла шапка. Зато оружие воин прихватил с собой достойное. Вооружен он был двумя копьями, мечом и за поясом висела сумка для метательных камней, значит, имелась и праща.

Лицо у человека было бледным с шелушащейся кожей. Борода росла клочками, словно волосы на лице повыдергивали. Глаза казались уставшими.

Каперед приободрился. Раз его противник так же измотан, с ним проще справиться.

– Стой, назовись! – крикнул Каперед.

Человек не ответил и не остановился. Он аккуратно спускался к мосту, явно берег левую ногу. Похоже, что у этого путника последние дни были не лучшими.

– Я говорю тебе остановиться!

Каперед замахнулся ножом и ударил по канату. Мост задрожал, что выглядело очень устрашающе. На такой эффект торговец рассчитывал.

Преследователю не видно, что удары не наносят вреда. Только разрезают несколько жил каната.

Подвесная конструкция моста реагировала на любую вибрацию. Ветер спокойно раскачивал настил, заставляя всю конструкцию стонать и плакать. Эта подвижность необходима, чтобы мост выдержал буйство стихий. Будь он закреплен жестче, то разрушился бы в первую зиму.

Угрозы возымели действие. Человек остановился в пяти шагах от моста. Достаточно, чтобы общаться между собой, не перекрикивая расстояние.

– Зачем ты преследуешь меня? – спросил Каперед.

Варвар наклонил голову, в его взгляде читалось удивление и непонимание. Каперед неправильно понял этот взгляд.

– Ты не владеешь речью цивилизованных?

Он попытался обратиться к преследователю на языке варваров. Ни одна фраза не вызвала отклика у человека. Словно он был глухим или не желал говорить.

Ситуация явно тупиковая.

Вздохнув, Каперед продолжил на родном языке:

– Я не могу пустить тебя следом. Я разрушу мост.

– А я продолжу идти за тобой, – неожиданно заговорил человек.

Каперед уставился на него.

– Тебя необходимо остановить.

Голос казался знакомым, Каперед напрягал память, пытаясь вспомнить, где его слышал.

– Ты меня даже не помнишь?

Человек рассмеялся.

– Не могу поверить, что ты меня не помнишь. Быть может, ты не помнишь о том зле, что принес моему народу?!

– О чем ты?

– Я – Гай Морин. Или это имя тебе ни о чем не говорит.

Каперед громко вздохнул. Он не ожидал встретить Морина здесь, при таких обстоятельствах. Сложно поверить, что варвар преследовал его всю дорогу и намеревается совершить над ним насилие.

А как еще понимать намерение "остановить тебя"?

– Не понимаю, о чем ты?

Каперед прекрасно все понимал. Паразит не мог уничтожить его память, помогал лишь не обращать внимания на недостойные поступки. От себя не убежишь, теперь Морин был совестью, которая догнала преступника.

Ему не удастся объяснить, что все зло совершил паразит. Даже поверь ему Морин, единственное, что он предложит – быструю смерть. Только так можно излечиться от болезни.

Умирать никогда не хочется.

Даже вымотанный, голодный человек будет цепляться за жизнь.

– Не перекладывай на меня вину за содеянное! – закричал Каперед, не дождавшись ответа. – Вы варвары, дикари! Жестокость и насилие вас привлекают!

Он оскорблял Греторига, его соратников и весь варварский род. Слова не могли поколебать уверенность Морина в вине чужака. Каперед и сам понимал, что попусту сотрясает воздух.

Вердикт был вынесен, приговор будет исполнен.

Оставалась лишь ситуация с мостом. Морин не знал, что торговец блефует.

– Убирайся в свои горы! Иначе я разрушу мост!

Ничего умнее Каперед не мог придумать. У него было не так много времени, чтобы подготовиться.

Морин не побежал к мосту. У него были копья и праща, достаточно метательных снарядов. На открытом месте торговцу не скрыться, если он только не сиганет в пропасть.

Обрушив очередной удар по канату, Каперед ничего не добился. Морин выпустил снаряд, свинцовая пуля пролетела совсем рядом. Удалось даже разглядеть ее форму.

Морин не отличался мастерством в стрельбе, но с пятого или десятого раза точно попадет.

Снаряды летели один за другим, во все стороны; слишком торопясь, Морин не мог точно попасть в мелкого южанина. Его цель находилась на противоположной стороне моста, казалось, рукой подать. Да только пули летели мимо: в небо, в пропасть, ударяли по доскам настила.

Капереду не нравилось быть мишенью, поэтому он усердней работал мечом. Канаты не поддавались, слишком долго их рубить и резать. Жилы рвались по одной, не удавалось сразу перерубить несколько, как ни ругай мост.

Морин понял, что враг блефует, и даже не поверил тому, что видит. Опустив пращу, он некоторое время наблюдал за бестолковыми попытками южанина уничтожить мост. В это просто не верилось, такой удачи не может быть.

Засмеявшись, Морин подпоясался пращой – она ему больше не нужна, – затянул горловину мешка с пулями и взял копье двумя руками. Он устремился через мост, намереваясь пронзить демона насквозь. Насадить его черное сердце на железный наконечник. Это просто сделать, его враг не носил броню, не умел сражаться. Его сила в ядовитых речах, которыми он убивает тысячи, смущает умы людей!

– Теперь ты мертвец!

Клич пронзил торговца раньше, чем удар копья. Каперед уставился на варвара в ужасе. Казалось, на него несется кабан, обнаживший клыки. Мгновение, и его брюхо будет распорото. Такой смерти Каперед не желал. Он вообще не хотел умирать. Ни здесь, ни где бы то ни было еще.

Котомка с вещами послужит щитом. Каперед намотал лямки на запястье левой руки, зажав мешок в кулаке так, чтобы он оказался между сражающимися. Внутри были тряпки, стекляшки, керамика, несколько металлических предметов. Это поможет остановить удар копья.

В правую руку Каперед взял свой жалкий нож.

Тогда на реке это оружие помогло ему. Хоть и пришлось его бросить, а затем воспользоваться оружием варваров. Здесь же он был один на один с врагом. Этого врага не удастся застать врасплох. Этот враг знает, с каким чудовищем он сражается.

Мефадон не мог помочь Капереду. Силы не хватит, чтобы сразить варвара. Но говорить об этом паразит не стал, чтобы раньше времени носитель не запаниковал.

В бою удача значит больше, чем опыт. Случай может повернуть колесо жизни как одного сражающегося, так другого.

Не похоже, что Морин погибнет так просто. Каперед не мог поверить, что варвар легко перепархивает через доски, даже не держась за растяжки. Под весом воина дерево не трещало, мост слегка только раскачивался. Координация у воина идеальная. И у него было копье, длинное оружие.

Каперед сжался, втянул голову в плечи, напряг пресс, присел. Бессмысленные попытки, но не облегчать же врагу жизнь, выставляя свою грудь для удара.

Мешок находился на уровне груди, Каперед смотрел поверх него прямо на острие копья. Он даже не думал, откуда взялись эти навыки. Сражаться против опытного воина ему не приходилось. Если не считать тех случаев, когда паразит брал управление на себя.

Морин недооценил своеобразный щит торговца. Ткнул в мешок острием копья, вспорол его, надеясь, что лезвие достигнет руки торговца. Острие чиркнуло по керамике, ушло вглубь мешка.

Почувствовав, что острие уперлось в металл, Каперед двинул рукой, отводя древко копья вбок, и нанес удар ножом по дереву. С таким же успехом он рубил канаты моста. На дереве осталась глубокая зарубка, но перерубить его не удалось. Не хватило энергии удара для этого.

Его враг заметил маневр, отвел древко на себя и попытался ткнуть Капереда в бок. Казалось, это место легко открыто для удара. Каперед был проворней. Изогнувшись дугой, он пропустил лепесток жала у себя перед животом. Острие даже не вспороло одежду.

Морин соображал быстрее и изменил направление удара, попытался ткнуть врага в живот. Каперед ударил мешком по древку, отводя удар вниз, между ног. Мешок хоть и был легким, но удар оказался достаточным, чтобы древко ушло далеко вниз.

Стоящий на шатком мосту варвар должен был потерять равновесие, наклониться вперед и вбить копье в землю. Как бы не так, это было бы слишком просто. Морин присел, гася инерцию движения, откинулся назад, отводя оружие. В мгновении ока он восстановил равновесие и уже готовился нанести следующий удар.

Каперед успел поразиться ловкости варвара. А ведь он проделал такой же путь по горам, едва ли имея запас продуктов. Морин исхудал, выглядел больным, но бился так, словно хорошо отдохнул и плотно пообедал.

Долго сопротивляться Каперед не сможет. Его охватил ужас.

Его спасало лишь то, что Морин все еще находился на мосту. Варвар опасался, что совершит ошибку и подставится под удар, который решит все. Потому он медлил, бил аккуратно и четко, не рисковал.

Варвару пришлось сменить тактику, он решил оттеснить торговца от моста. Каперед не мог позволить ему этого, отражая атаки, он вынужден был рисковать. Подходить ближе к варвару, сокращать дистанцию, чтобы ударять ножом по древку, отводить лезвие в стороны. Это требовало от него полного сосредоточения и напряжения всех сил.

Сражение для Капереда походило на сон. Он не соображал, отражал удары, бил по древку ножом, снова отражал. Отступить, значило, погибнуть. Хотя бы ужас происходящего отошел на второй план.

Ладони вспотели, рукоятка ножа выскальзывала из онемевших пальцев. Мешок понес страшные повреждения, из него сыпались осколки и черепки. Все-таки это не щит. Стекляшки отражали свет, отвлекали внимание Морина. Наверняка он опасался, что из мешка вывалится что-то такое, что оглушит, ослепит его. Потому он пытался достать врага, обходя его простую защиту.

Все тщетно, понимал Каперед. Мысль росла, оттесняя все на задний план.

Точнее, чем копье варвара, мысль о смерти разила торговца. Он видел только хищное лезвие, стремящееся ужалить его, разрезать плоть, добраться до органов. Каперед каждый раз все отчетливей видел раны, что должен был нанести Морин. Опыт лекаря сыграл с южанином злую шутку.

Кто, как не лекарь, лучше всего представляет ранения. Капереду не довелось побывать в походах, не практиковался он в лечении легионеров. Но аренные бойцы попадали в его руки. Оружие у них специфическое, больше бутафорское, но раны от них самые настоящие.

Эти раны ужасают всякого, кто их видит. Горожане отвыкли от вида крови, потому и ходят на представления. Это полезно для закалки характера. Иначе где еще горожане увидят смерть и бой.

Но, не пройдя подготовки в лагере, человек приходит в ужас от вида ран. От угрозы ранения себя.

Каперед выронил нож, бросил мешок в варвара. Морин легко отбил этот снаряд древком копья, закачался на доске, чуть не потерял равновесие. Тут бы и нанести ему удар, поднырнув под копье и ударяя в живот.

Южанин попытался убежать. Вновь Морин замешкался, не успев сориентироваться. Еще мгновение назад он сражался, пытаясь оттеснить врага, и вдруг он уже бежит, побросав оружие.

Слишком резко, неожиданно.

У торговца появился шанс убежать, демон ускользнул от мстительного воина. Закричав, Морин последовал за врагом, наткнулся на острые осколки, лежавшие на земле. Черепки и стекло распороли подошвы, нанесли страшные раны. Морин упал вперед прямо на эти же осколки. Еще несколько ссадин и разрезов, на этот раз на руке и бедре.

Поднявшись, варвар побежал за врагом, не пытаясь достать осколки из раненных стоп. Мучительно больно давался каждый шаг, отдавался вспышкой боли в голове. Кровь текла на песчаную почву, убегала из многочисленных порезов. Острые камни дороги как специально тревожили порезы на стопах.