Текст книги "Угроза с севера (СИ)"

Автор книги: Алексей Егоров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)

– Запрыгивай, – распорядился бенефициарий.

– Я есть хочу.

Каперед указал на продавца.

– У меня тоже самое с собой. Запрыгивай.

Раз так, Каперед решил не спорить и забрался в цизиум.

Пропустив пару телег, бенефициарий потянул ослика и вывел его на дорогу. В кузове у него лежало несколько мешков, похоже, с зерном, два бурдюка для вина и воды, а так же завернутые в листья куски хлеба с сыром. Замечательно, этого хватит на несколько дней. Похоже, бенефициарий предполагал, что придется задержаться в Таберах.

– Вам так мало платят? – удивился Каперед.

Проводник забрался в цизиум, ударил хворостиной по крупу ослика. Животное медленно пошло по дороге. Рядом проходили люди – одеждой и внешностью всевозможной. Такого разнообразия Каперед давно не наблюдал. Все-таки это основная дорога от порта до Города.

Канал расположен за деревьями, река лежит еще дальше. Зато по дороге установлены поилки и каменные постройки – там можно заночевать, если задержался в пути. Найти ночлег после заката сложная задача, а спать на улице опасно.

Времени на дорогу уйдет несколько часов – пять или семь. Каперед взглянул на солнце, понял, что в Город они прибудут уже с закатом. Тем лучше, большинство горожан разойдется по домам, улицы будут свободны. Можно не оставлять повозку на постоялом дворе, а прямо на нем идти к поместью принцепса.

Под мешковиной Каперед заметил меч в ножнах простой работы, сменную пару сапог и плащ. Как это все не украли? Церемониальное копье проводник бросил рядом с Капередом, прямо поверх мешков.

– Возьми там поесть, где-то еще миска лежит.

Каперед не стал отказываться и некоторое время жевал, поглядывая по сторонам. Давно он не был тут. Вот и деревья подросли, постарели. Срок жизни добрые боги отвели им долгий, но деревья тоже стареют. Пройдет еще пять десятилетий, придется обновлять насаждения. Иначе деревья засохнут, а это чревато пожарами.

Молодой поросли почти нет, трава была скошена, кустарники подстрижены. Проблем с деньгами в Государстве пока не было, так что общественные рабы следили за дорогой из Табер. Ведь это то, что видят люди, когда приезжают в Город.

Дорожное полотно явно недавно обновляли, выровнено оно идеально. Каперед помнил, что раньше телеги ужасно тряслись на таберской дороге, а теперь путешествие вполне комфортно.

К тому же Каперед подсунул под зад несколько мешков. Так комфортней. Бенефициарий сидел на досках, свесив ноги. Тряска его не особо беспокоила. Ослик лениво тянул цизиум с людьми, словно предлагал им полюбоваться окрестностями.

Проводник вскоре начал клевать носом. А Каперед вертел головой. Он рассматривал людей, что шли рядом или обгоняли их; разглядывал украшения, стоящие вдоль дорог. Через каждые сто шагов встречались столбы – обычно они обозначали, что чуть в стороне располагается захоронение. Можно пройти туда, почитать надписи на камнях. Мертвецы не высовываются из своих могил, их прах не беспокоят бесчисленные толпы людей, идущих по таберской дороге.

А места здесь почетные, земли дорогие. В склепах путники могут переждать непогоду, а заодно почтить вниманием духов. Так многие и поступают. Хоть Город расположен близко от порта, но неспешное путешествие вверх по дороге занимает много времени.

Таверн по пути нет, их невыгодно устраивать здесь. Лишь постоялые дворы у ворот Табер.

Каперед не скучал, хотя неторопливое путешествие могло бы сморить всякого путника. Давно он не путешествовал по этой дороге, а ощущение того, что вскоре он увидит Город, вызывало приятную дрожь. Он беспокоился, что предвкушение может обмануть. Вдруг увиденное разочарует.

Но разве такое может случиться?

Даже таберская дорога вызывала неподдельную радость. Вид мраморных стел, кирпичная ограда склепов, столетние деревья, гладкие каменные блоки мостовой. И сотни людей, идущих в обе стороны. Все это было так обыденно и так чудесно.

С ним никто не заговаривал, Каперед сам не стремился к общению. За годы, проведенные среди варваров, он отвык от общества. Он сам теперь варвар, утратил цивилизованность.

В таком случае, наказание было соизмеримо преступлению. Такое редко случается.

Единственное, что несколько нервировало Капереда, так это вид дороги, стелющейся мимо холмов, через овраги и ручьи. Дорога шла по прямой. От самого начала и конца. Каперед помнил это прекрасно, потому для него не стало это неожиданностью. Но если раньше он воспринимал стрелой летящую дорогу, как величайшее творение человека, то теперь у него возникали неприятные ассоциации.

Все-таки путешествие на север он предпринял зря.

Воспоминания о тех событиях были как в тумане. Последнее время он вообще плохо воспринимал реальность, а события ушедших лет, словно ушли в песок. Помнил Каперед четко только то, что собирался завершить свой жизненный путь. Устал он от бегства, постоянных мытарств. Пришло его время.

А раз бенефициарий везет его на встречу со смертью, так тому и быть. Каперед не испытывал беспокойства, что после общения с принцепсом он будет убит. Общения вообще, похоже, не получится. Пленника бросят в темницу, где тихонько удушат. Ведь он свидетель и соучастник преступления. Другие свидетели слишком влиятельны: мать принцепса, префект и наставник. Трое подготовили заговор, а привел в исполнение один.

Рабы, ставшие свидетелями преступления, были убиты там же.

Капереду удалось сбежать только потому, что он понял – слишком поздно, – что за содеянное он не получит никакой награды. Он-то рассчитывал на благосклонность влиятельных граждан, рассчитывал стать главой коллегии и личным лекарем принцепса. А стал всего лишь отравителем.

Эти воспоминания были неприятны, тяжесть греха тяготила Капереда. Но отказаться от своего прошлого, значило умереть как человек. Ведь больше у изгнанника ничего не было.

Преступление необходимо помнить, чтобы стойко пережить то, что случится. Будут пытки, истязания, позор на арене, где на пленника натравят львов. Хотя, по божескому закону его следовало бы засунуть в мешок со змеей и собакой, бросить в Таберу. Только так следует поступать с отцеубийцами.

Но это слишком быстро, принцепс не позволит так умереть предателю. Он пожелает устроить из этого представление, какую-нибудь мифическую инсценировку на арене, чтобы публика не только потешилась, но и поняла – вот, что случается с теми, кто идет против принцепса.

Каперед, мрачнея с каждой минутой, сочинял различные казни для себя. Десятки сюжетов из религии можно набрать.

И даже так Капереда все равно радовал вид деревьев, растущих вдоль дороги. Возможно, там растет дерево или куст, проклюнувшийся из косточки, что бросил Каперед еще ребенком. Ведь может такое быть? В детстве он часто бегал в Таберы, посмотреть на прибывающие корабли, пока его не отдали в обучение. Живя в пригороде, это легко.

Хоть что-то останется. Он надеялся добыть в Коматии знания, чтобы обессмертить свое имя. Но это, похоже, не удалось. Иначе Каперед помнил бы об этом. Да, кое-какие травы уникальные для этого региона он подсмотрел. Но им можно найти аналог в Гирции.

Даже в склепах лежат те, кто принимали помощь от Капереда. Конечно, не слишком радостное упоминание, ведь для лекаря вид его подопечных в земле... но эти люди после лечения жили еще долго, умерли не на руках Капереда.

Имена? Кого-то припоминал Каперед, среди его посетителей были знатные граждане. Некоторые семьи имеют усыпальницы на таберской дороге. Лежат они дальше. Зато потомки этих семейств смогли появиться на свет, занять магистратуры – линия не прервалась. И все заботами Капереда.

Неприятно об этом думать, но Каперед умудрился создать даже одного бога. Эта мысль вызывала у него усмешку.

Прошлый принцепс был не лучшим человеком, зато стал прекрасным богом.

Погрузившись в раздумья, Каперед пропустил момент, когда вдалеке виден Город. Всего лишь предместья, но уже часть великой столицы Обитаемых земель. Каперед обратил внимание на фонтан, расположенный чуть в стороне. Ослик потянулся к воде, чтобы напиться.

Словно по команде проснулся бенефициарий, огляделся и спрыгнул на землю. Он потащил за собой ослика, ведя к поилке. Возок уходил с дороги, а Каперед приподнялся, чтобы проводить взглядом строения вдалеке. Красноватые крыши многоэтажек за стеной померия. Через мгновение деревья скрыли дома.

Каперед спустился, чтобы размять ноги. Приятно оказаться на твердой земле, чуть влажной после недавнего дождя. Проводник наполнил поилку водой из общественного фонтана и расположился рядом. Вокруг водоема собрались такие же путники, ходил торговец с лотком.

Вода сюда поступала из реки Табера, так что была не самого лучшего качества. По керамическим трубам, она поступала к сети общественных фонтанов, расположенных вдоль западных дорог. Нигде больше нет такой сети водопоев. Путники вынуждены носить с собой запас и пополнять его на постоялых дворах.

Даже такая вода, пахнущая болотом, стоит дорого.

Каперед рассматривал проводника, думая о том, почему он так беспечен. Ведь эти земли и дороги пленник прекрасно знает, он легко может убежать.

– Ты не боишься, что я сбегу? – не выдержал Каперед.

– Куда?

И правда, куда? Ведь это не провинция, где легко можно прожить, ни разу не встретившись со сборщиком податей, не попавшись на глаза претору. Крестьяне не позволят неизвестному шастать – вдруг это беглый раб или разбойник. Назвавшись странствующим торговцем, Каперед много не выиграет. Со временем это привлечет внимание к его персоне. К тому же он одет паршиво и не имеет вещей на продажу.

– Я могу назваться рабом, – придумал Каперед.

Такой вариант возможен.

Проводник усмехнулся, он знал, что пленник никогда так не поступит. Ведь он понимал его, знал мотивы.

– Но ты знаешь кто я?

– Просто человек, которого я должен доставить в нужное место.

– Ни имени, ни звания?

– Я исполняю приказ.

Каперед хотел знать, куда его везут. Ведь это ответит на много вопросов. Но, похоже, бенефициарию доставляло удовольствие держать пленника в неведении. Пусть мучается.

Дав ослику отдохнуть, они продолжили путь. Каперед нетерпеливо глядел на дорогу, ожидая, когда они вывернут на главный тракт.

И вот опять красные крыши видны у горизонта! Самые обыкновенные дома, обычная черепица, но такая уютная на вид.

Чуть позже Каперед понял ошибку. До Города еще далеко, а это видны крыши деревенских домов или рабочих поселков. Поблизости от реки много таких селений, люди обслуживают корабли, рыбачат на реке, ремонтируют лодки и много другое. Окрестные усадьбы снабжают поселения едой, а для Города остается не так много.

Да, простое вино для горожан закупается по всей Гирции, а дорогое везут издалека. Есть в домашнем регионе дорогие вина, но цена их такая, что даже Каперед не пробовал подобные напитки.

Пустые с виду окрестности сменились голыми полями, на которых стояли конусы скошенного сена. Небольшие ограды разделяли поля, больше для того, чтобы пастухи не загоняли стада на чужую собственность. Животных положено выгонять на луга, принадлежащие всей общине. Если у хозяев нет своих выпасов, конечно.

Здесь у Таберы еще сохранились общие земли. Собственность гражданского коллектива. Но ушлые богачи пытаются прибрать их к рукам, позволяя нанатям пастухам даже убивать конкурентов. А что, большинство из них рабы. Заплатить за раба проще, чем мирно делить поля.

Но это не беспокоило Капереда. Он никогда не был землевладельцем, всегда занимался ремеслом. Из собственности у него был только дом в Городе, а так же несколько арендованных помещений. Работал он или в мастерской коллегии, или во дворце принцепса. На дому таким опасным ремеслом он не занимался.

Украшением окрестностей, кроме алтарей и редких теперь фонтанов, были цветущие кустарники. Как помнил Каперед, они могли цвести круглый год. Толи сорт такой, толи растение цвело несколько раз за сезон. Он уже не помнил точно. Это не лекарственное растение, так что знал о культурных растениях Каперед мало. В коллегии предпочитали использовать собранные дикорастущие травы, нежели выращенные в собственных огородиках. Выращенные в естественных условиях травы были сильнее, лекарства, полученные из них, получались качественней.

Где-то здесь, в одном из садов возле таберской дороги, располагается ферма коллегии. Выращивают там лечебные травы, а так же производят вино. Больше для своих нужд, чем для продажи. Коллегия предпочитает сама себя обеспечивать. Это просто, так как штат сотрудников небольшой, зато земельные владения обширны. Всю черновую работу выполняют рабы, а на них много тратить не приходится.

Каперед видел людей, что трудятся на полях. Не сказать, что они выглядели счастливыми. Не от усталости, сколько от скуки. Ведь они изо дня в день занимаются унылым тяжелым трудом, питаются простой пищей. Никаких изысков, никаких развлечений.

Даже участь изгнанника лучше, участи раба. Каперед хотя бы не привязан к одному месту, но и питается он заметно хуже.

Уже который раз Каперед копается в запасах провизии, что взял с собой бенефициарий. Не столько от чувства голода, сколько ради наслаждения. Пища, даже такая простая, подобна амброзии. А кислое вино, на две трети разбавленное водой, пьется не хуже, чем сладчайшее фернское.

Проводник, казалось, не против, что его запасы так разбазариваются. Он опять начал клевать носом.

Чем ближе к селениям, тем больше людей и повозок. Дорога и так была запружена. Приходилось часто съезжать в сторону, пропускать всадников. Теперь еще и брошенные телеги стояли вдоль заборов.

Пошли усадьбы. Высокие беленые заборы отделяли дома от дороги. И все равно, живущим здесь людям наверняка мешают спать проезжающие телеги. За одними воротами Каперед услышал, как работает пила. Похоже, там располагалась столярная мастерская. Никаких вывесок не было, но кто знает и так найдет мастерскую.

Из-за стен другой усадьбы доносился запах свежего хлеба. Даже в сельской местности теперь предпочитают хлеб, а не каши. Так что большая пекарня, обслуживающая всех окрестных крестьян и работников, просто необходима.

Заведение наверняка принадлежит местному землевладельцу. Простые граждане не могут позволить себе содержание пекарни.

Каперед не слышал скрежета жерновов, где-то ревел осел. Значит, либо в пекарни не было мукомольни, либо обмол закончили еще утром. Крестьяне отдавали свое зерно, а взамен получали готовый хлеб. Конечно, их обманывали, но так уж заведено.

Не все усадьбы были закрыты от взглядов сплошными заборами. Некоторые ограничивались обычной плетенкой в полчеловеческого роста. Чтобы скотина не убежала, а воров хозяева не боялись. Их в округе или нет, или с ними как-то справятся.

Вокруг большинства таких домишек разбиты огороды, на которых выращивали капусту, редьку, репу, морковь, зелень. Эти продукты потом продавали на рынках Города. Сами крестьяне редко занимались этим, свою продукцию они сбывали перекупщикам или свозили в усадьбу землевладельца. Обширные поля на той стороне за рекой принадлежали богатым землевладельцам. Туда ни один крестьянин не сунется со своей мотыгой. Только если он решит батрачить на богатого господина, патрона всего поселения.

Батрачить приходилось почти всем, потому что зерно стоило дорого, за дешевым надо ехать в Город. Вот и приходилось арендовать поле, отдавать часть урожая. Огородики возле дома спасали бедные семьи от полного разорения. В случае неурожая можно выжить, питаясь капустой.

Такое случается часто, так что дома простых селян выглядели не лучшим образом. Они давно не знали ремонта, черепичных крыш у большинства не было. Даже стены зачастую не беленые. Унылое зрелище.

В поселении было тихо, потому что большинство жителей ушли на поля. За хозяйством присматривали женщины или дети. По дому работ у них много, так что праздношатающихся граждан не было.

Зато эти бедные граждане не владели ни скотиной, ни телегами. Дорога стала свободнее, и ослику ничего не мешало. Он тянул повозку равномерно, без рывков. Даже бенефициарий начал похрапывать. Он знал, что здесь можно расслабиться.

Впереди, шагах в тридцати тянулась телега, заваленная тюками. А дальше, шагов через сто, шли путники с поклажей за плечами.

Вид небогатых домишек вызывал скуку, даже возбуждение Капереда чуть поунялось.

Селение было большим, с множеством усадеб и домиков. А за ним располагались двухэтажные дома, где жили работники. Каботажники и лодочники. Вскоре, как помнил Каперед, покажется мост через Таберу.

Так и оказалось.

Мост ничуть не изменился за прошедшие года. Мир двигался, но в этом уголке вселенной все замерло. Мост был таким же узким, старым и ненадежным. Чтобы построить каменную переправу так и не нашли деньги.

Казалось странным, что хорошая дорога вдруг утыкается в деревянную развалюху. Ведь проводили реконструкцию мостовой, почему не нашли средств построить переправу? Каперед этого не понимал.

Ослик, казалось, не слишком доверял подобной переправе. Проснувшийся бенефициарий понукал его идти дальше. Пришлось ему спуститься и потащить упрямое животное вперед.

Только так они смогли продолжить путь. Каперед встряхнулся. Он рассматривал реку, петляющую по долине. Русло было узким, но глубоким. Вода мутной и дурнопахнущей. Но у каждого берега была пристань, где стояли лодочники, люди с удочками, с сетями. Так что работникам всегда найдется занятие, у них предостаточно заказов. Каботажники уходят утром и приходят вечером, после того, как спустят заработок в таберне. Работают они дальше, на канале. А живут здесь же, с коллегами по водному делу.

Так уж принято, что люди пусть разных, но похожих профессий, объединяются в одни коллегии. Союз лодочников, рыбаков, каботажников не должен удивлять. У варваров тоже есть нечто подобное, но не с таким размахом. Мастера предпочитают работать сами на себя.

Путникам повезло перейти мост, когда поблизости никого не было. Пешеходы потеснились, не мешали повозке. Если бы на встречу пошел другой транспорт, наверняка бы они застряли здесь на долгие часы. Уступать дорогу не принято без драки.

На другой стороне реки располагались поля, оставленные под паром. Вдалеке, примерно в миле, виден был рукав Таберы, уходящий на север. Потом он вернется на восточное направление. Путникам придется пересечь еще два моста.

Потянулись поля, стоящие вокруг деревья были увиты лозой. Или одичавший виноград, или плющ, не дающий сладких плодов. Зелень не была сплошной, так что прекрасно видны потрескавшиеся от летнего зноя полевые земли. Ничего, зимние дожди напитают почву.

Крыши исчезли из виду, дорога ушла вниз. Все-таки древние строили лучше, но их потомки попытались достичь могущества предков. Каперед расстроился, но не сильно. Теперь он не смотрел неотрывно в одну точку, опять глазел по сторонам. Оказавшись здесь, он понял, как скучал по обыденным видам.

Вроде бы вид дорог должен опостылеть путнику. Так и прозошло, но эта дорога не была очередной, идущей из ниоткуда в никуда. Она существовала не как нечто отдельное, а была частью большего – Города.

Так что Каперед наслаждался поездкой. Последней в его жизни.

Вид усадеб, садов и полей умиротворял. Каперед продолжал путь, смирившись с неизбежным, забыв о всех тревогах. Осталось только спокойствие. Пасторальные пейзажи никогда не вызывали у Капереда особого душевного подъема. Все из-за того, что его ремесло и так было связано с землей и ее плодами. Но сейчас вид полей, желтой и зеленой листвы деревьев умиротворяли.

Каперед наслаждался. Обыденные и некрасивые вещи – и те вызывали у него радость. Тем чудесней оказался миг, когда впереди показались уже не крыши домов, а стал виден весь поселок.

Еще не Город, по существу, лишь строения далеко за чертой померия. Вот только Город так разросся, что уже сложно сказать, где он начинается, где кончается. Для жрецов важно, где проходит граница, обыватели живут проще. Для многих Город начинается уже в Таберах, а эта дорога стала его длинной улицей, где поселились мертвые или крестьяне.

Дома не поражали видом, штукатурка местами обвалилась, занавеси в окнах – простая тряпка, кованых ограждений Каперед не видел. В Таберах строения и то масштабнее, красивее. Но ведь это окраина, даже не городская, а скорее сельская. В три или два этажа строения населяли несколько семей. Не обязательно, что они занимались одним ремеслом. Лавочки, харчевни и мастерские на первых этажах, небольшие складские постройки в глубине улиц.

Каперед разглядывал вывески, пытаясь вспомнить, что осталось прежним. Память его не сохранила ничего определенного, скорее собирательный образ или ощущение этих улиц.

Путники попали в селение к вечеру. Солнце стояло высоко, полуденный жар спал, но было душно, тяжко от зноя. Горожане и гости попрятались в тени, пили прохладные напитки и бездельничали.

Каперед прекрасно помнил это ощущение послеобеденной дремы. До ужина еще далеко, но есть не хочется. Тело и разум устали от трудов, голову напекло, работать дальше совсем не хочется.

Лишь иногда рабы нарушают покой улочек.

В тенистых проулках на ступеньках люди играют и общаются. Женщины заперлись в комнатах или сбежали к подружкам. Прекрасную идиллию нарушает только стук колес едущей повозки.

Бенефициарий не собирался останавливаться. Он подремал в пути, а с жарой боролся, упиваясь водой. Воин отчаянно потел, но не снимал плаща и сапог. Капереду было легче – он просто не замечал усталости.

Дорога не могла утомить этих путников. Они продолжали путь, мимо привлекательных вывесок, сладких запахов и веселых разговоров.

А дальше за границей поселения опять начинались участки полей и садов. Иногда встречались хозяйственные постройки, какие-нибудь склады или конюшни. Мелкие собственники здесь не живут, участки дорогие. Дорога расширилась, она все еще шла на восток. Достигнув очередного моста, путники наконец-то увидили Город.

Похоже, даже бенефициарий взбодрился. Он уселся прямо, поправил плащ и размял лицо. Каперед видел тысячи черепичных крыш, сотни дорог, а на вершинах холмов располагались мраморные здания.

Два акведука рассекали город с севера и запада. Они несли чистую воду для горожан из горных источников. Между холмами Каперед увидел свободный участок, на самом деле там располагался цирк, где происходили скачки. А на холме возле цирка стоял огромный дворец, раскинувшийся... Каперед даже не помнил, сколько дворец занимал места. Три или четыре жилых квартала, может, больше. Дворец находился на вершине холма, а вокруг него разбиты сады, где горожане отдыхали. Фонтаны, общественные бани располагались на территории, тоже были открыты для горожан.

Каперед долго жил здесь, посещал эти бани, гулял в тени деревьев. Теперь же все это было похоже на сон, а Город казался наваждением.

Их путь лежал во дворец, Каперед может сойти раньше. У подножия холма находились казармы пожарных, где держат нарушителей общественного покоя. Скорее всего, бенефициарий оставит его там. Лично принцепс не пожелает встречаться с преступником, это за него сделают другие люди. Их встреча произойдет позже – Каперед уже составил подробный сценарий.

Все эти мысли, ощущения заняли не больше мгновения. Ослик продолжал тянуть цизиум, люди тряслись в кузове, Каперед неотрывно смотрел на приближавшийся Город. Его зрение было сужено до размеров мостовой, по которой они ехали. Вокруг он ничего не замечал.

Вход в Город на колесном транспорте в дневное время запрещен. Но так получилось, что путь от Табер занял почти весь день. Неспешное путешествие, остановки по пути – путники добрались до первых строений за час или два до захода.

Каперед уже не помнил, сколько длится день в Городе в это время. Многие горожане не запоминали эту информацию, ведь на форуме стоят часы и календарь, за которыми следили жрецы.

Никто не остановил путников, хотя они явно мешали пешеходам. Здесь на окраине не следили за такими мелочами. Бенефициарий взял свое копье, встал на сиденье и отгонял зазевавшихся людей. Дома вокруг жилые, в основном тут селились рабы, работающие на ближайших полях. А так же бандиты, проститутки, странствующие гадатели и прочее отребье.

Каперед помнил это место хорошо. Он два дня скрывался в одном из этих домов, договариваясь о месте на корабле. Ему удалось бежать, отдав все золото, взятое из тайника.

Где теперь тот дом, неизвестно. Частые пожары, обрушения меняют лик района. Ведь эти строения нельзя назвать настоящими домами. Скорее хижины, землянки: земляной пол весь заплеван; стены из тростника, мазанные глиной; соломенные крыши; почти полное отсутствие окон. Зачем этим людям окна? Чтобы видеть серость вокруг? Достаточно выйти на улицу.

Мастера работали прямо тут, на пороге дома. Даже в бедном квартале жили работники. В основном сапожники, корзинщики, а еду продавали на рынке. Множество питейных, но даже у истосковавшегося Капереда не возникло желания зайти в ближайшую таберну.

Конечно, харчи в темнице будут не лучше, компания еще хуже, но все равно не хотелось. Каперед решил, что истосковавшееся сердце будет удовлетворено и так.

Окраину отделяла река, двумя мостами можно было добраться в другие кварталы.

Капереду расстояния казались громадными. Ведь в варварском или провинциальном городе достаточно взойти на холм в центре и можно увидеть все! Здесь иначе, Город уникален. Он занимает огромную площадь, давно вышел за границы померия. И это только материальное свидетельство могущества Города. А сколько народов и царей подчиняются Городу? Не счесть их.

Так что можно смело сказать, что это сердце мира! И весь мир живет Городом.

Вот только в провинции Каперед не чувствовал себя частью этого титана, этого чудовища. Да и сейчас не испытывал единения.

Разноголосица вокруг оглушила его, привыкшего к провинциальной тишине. Пестрота и рябь толпы утомляли. К счастью, это продлилось недолго. А то Каперед начал ловить себя на мысли, что вернуться назад не такая уж хорошая вещь.

Он все прекрасно помнил: и как в толпе шел домой, и как давили ему ноги, и как ругался с прохожими. Помнил, но чувства забылись.

Пройти через триумфальные ворота было бы лучше. Дорога там широкая, свободная от черного люда, открывается прекрасный вид на храмы и базилики. Но эти ворота расположены на юге, чтобы до них добраться, надо сделать крюк длинной в день, может меньше.

А бенефициарий не привык задерживаться. Такая уж у них работа.

Пробившись через квартал бедноты, они пересекли деревянный мост. Каперед взглянул на набережную и увидел знакомую картину. Земляная набережная, замусоренная, множество лодочек, женщины стирают белье. Вода пахла отвратительно, пить ее опасно, но местным больше неоткуда брать ее.

Общественные фонтаны встречаются не везде.

Может показаться странным, что таберская дорога приводит на грязную окраину. Но строилась она не для путешественников, а для воинов. На ближайшем холме, что виден к северу, располагалась крепость, а у подножия холма проводились смотры войск перед их отправкой.

Сейчас на вершине холма располагается храм оружия, где хранятся не особо ценные воинские реликвии.

Уже в потемках путники достигли каменных домов. Улицы опустели, погрузились в темноту. Лишь единичные огоньки нарушали покой тьмы. Бенефициарий остановил цизиум, нашел под покрывалом фонарь. Не глиняную лампу, а фонарь со стеклянными окошками – дорогая вещь. Внутри располагалась свеча, которую с третьей попытки удалось зажечь.

Фонарь воин поставил на сиденье рядом с собой, чтобы придерживать его рукой. Свет он давал хороший, намного лучше факела или масляной лампы. Вот только все равно дома вокруг скрылись во мраке.

Каперед видел побеленные стены, кирпичные арки въездных ворот. Иногда он замечал вывески, но не мог разобрать надписей.

Почти везде было темно, в редких комнатах горел свет – его видно из-за решеток ставень. Топливо дорого, есть риск пожара, так что редкий горожанин после захода зажигал свет. Обычно все отправлялись спать или занимались ночными делами.

Повозка одиноко катилась по дорогам. Людей почти не трясло, мостовая была ровной, колеса давили кучки навоза, иногда раздавался треск расколотого черепка. Мусор убирают под утро, пока большинство граждан спит. Ночью общественные рабы и патрули обходят улочки, следят за порядком и тушат пожары.

Каперед поник, целый день в пути вымотал его. И он хотел увидеть Город, ощутить его. Видел он только небольшой участок дороги, да бледные стены вокруг. Совсем не то, что он хотел.

Ночь лишила его возможности увидеть родной дом во всем его великолепии. Ведь даже в бедных кварталах можно заметить монументальные строения на холмах, в акрополе.

Теперь же придется ждать утра. Если еще будет возможность выбраться на свет.

Каперед задремал, позволил довезти себя до цели. Он не беспокоился, что сгустившаяся тьма вокруг может стать его постоянным соседом. Не боялся он попасть в темницу. Видел он уже достаточно, душа и сердце разрывались, захлебнувшись эмоциями. Видел Каперед мало, но достаточно.

Повозка продолжала свой путь, ослик повиновался ударам воина, двигался в нужную сторону.

Уже глубокой ночью они добрались до ворот большого дома.