Текст книги "Заговор судьбы. Трилогия"

Автор книги: Александра Первухина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 54 (всего у книги 67 страниц)

Принц-консорт напомнил себе о долге и ответственности за семью, этого оказалось достаточно для того, чтобы сбросить дрему и открыть глаза. Солнце, с беспардонным весельем заглядывающее в угловое окно спальни, подтвердило все его самые худшие опасения. Кое-кто из охраны, а конкретно Хиза самым дерзким образом проигнорировала требование своего правителя разбудить его пораньше. Если бы подобное устроил кто-нибудь из людей, то такой с позволения сказать распорядитель непременно понес бы достойное наказание за свое самоуправство, но с этой категорией подданных у Рейта всегда возникали проблемы. Официально диины входили в состав Империи и даже подчинялись ее законам, вот только они ни разу не были замечены в последнем, так сказать, на практике. На практике эти сумасшедшие нелюди творили все, что хотели, предоставляя людям разрабатывать приемы и методы безопасного с ними сосуществования и абсолютно искренне полагая при этом, что действуют исключительно разумно и ответственно.

Принц привычным усилием воли подавил раздражение по поводу самозваных нянек, которые в очередной раз решили, что гораздо лучше него знают, как он себя чувствует и какие меры следует предпринять, чтобы его состояние стало соответствовать их представлениям о норме, напомнив себе, что разбираться с диинами – прерогатива жены. Так вот пусть она этим неблагодарным делом и занимается. Успокоив себя таким образом, Рейт вспомнил о неприятном ощущении чужого взгляда, заставившем его проснуться, и торопливо сел на постели, на уровне рефлекса аккуратно придерживая одеяло, чтобы оно не сползло ниже допустимых приличий (он никак не мог вспомнить, в чем все-таки вчера лег спать), и оглядел комнату, ругая себя за беспечность и поразительную глупость. Ведь незваным посетителем вполне мог оказаться убийца, который за то время, пока он созерцал окно и размышлял об отсутствии дисциплины и элементарных представлений о субординации среди своих подданных, десять раз мог его прикончить, причем разными способами! Однако вместо преступника, мистическим образом пробравшегося через все кордоны охраны только для того, чтобы понаблюдать за мирным сном его высочества, принц-консорт обнаружил у своей кровати невозмутимую Хизу, по своему обыкновению сидящую прямо на полу и разглядывающую его с таким выражением, которое больше подошло бы какому-нибудь ученому, внезапно наткнувшемуся на ранее неизвестное науке явление.

– Почему меня не разбудили вовремя? – Рейт сделал слабую попытку воззвать к чувству долга главы Службы безопасности, впрочем, уже заранее зная ответ на свой вопрос. Как он и предполагал, диин никак не отреагировала на недовольство, прозвучавшее в его голосе, но соизволила поставить его в известность о мотивах своего поступка:

– Тебе нужно было отдохнуть. Ничего важного, требующего твоего непосредственного внимания, за прошедшие десять часов не произошло, поэтому я и не стала тебя будить. А теперь, вместо того чтобы задавать глупые вопросы, лучше подойди к визиону, Эфа уже четыре часа ждет на связи, пока ты проснешься.

– Что?! – Все приготовленные колкости и нотации разом вылетели у принца из головы. Он стремительно сорвался с постели, не заботясь больше о том, как одна из его подданных отреагирует на подрывающее все устои государства зрелище: член императорской семьи, носящийся нагишом по собственным покоям, и выбежал в комнату, заменявшую его жене кабинет.

Первое, что увидел Рейт, распахнув дверь, это мягко светящийся экран визиона, недвусмысленно свидетельствующий о том, что он не стал жертвой специфического чувства юмора диинов и собственных слуховых галлюцинаций. Поборов какой-то детский страх: «а вдруг это не она», принц-консорт торопливо подошел к включенному прибору дальней связи и решительно развернул экран так, чтобы можно было видеть изображение, не напрягаясь и не вытягивая шею. В следующий миг до боли знакомый голос прошипел с искренним беспокойством, заставившим его заскрипеть зубами от глубокого и, как обычно, бессильного возмущения:

– Здравс-с-ствуй, как ты?

Естественно, его дорогая жена даже не подумала о том, что в подобной ситуации это он должен интересоваться ее самочувствием, а никак не наоборот. Ведь не в него стреляли сумасшедшие заговорщики, и не его потом пятеро суток где-то носило, возможно, раненого… Рейт резко оборвал свои размышления, язвительно напомнив некстати проснувшемуся самолюбию, что в свое время он знал, кого берет в жены, так что нечего изображать из себя оскорбленное достоинство и тому подобные глупости.

– Со мной все нормально. – К удивлению самого Рейта, его голос не выдал и следа бушующих у него в душе эмоций. – Как ты? Как Эра?

– Живы и здоровы. – Эфа улыбнулась и довольно наморщила нос, явно припомнив что-то занимательное. (Принц-консорт не сомневался, что если бы он услышал о том, что так развеселило его жену, то в лучшем случае пришел бы в ужас от того, какой опасности подвергались она или Эра.) – Наша дочь на практике доказала, что с-с-стала уже полнос-с-стью с-с-самос-с-стоятельной и не нуждаетс-с-ся больше в опеке, президент готов с-с-сделать вс-с-се, что угодно, только бы подпис-с-сание договоров и помолвка не с-с-сорвалис-с-сь, чем я, нужно с-с-сказать, беззас-с-стенчиво пользуюс-с-сь. Заговорщиков ловят, пока без ос-с-собого ус-с-спеха. Я нас-с-стояла на том, чтобы как можно с-с-скорее вернутьс-с-ся, так что дней, через дес-с-сять мы будем уже дома. Эра ворчит по поводу с-с-слабой охраны с-с-своего жениха и под этим предлогом не отходит от него ни на шаг. По-моему, вс-с-се новос-с-сти. Что я упус-с-стила?

Рейт не выдержал и рассмеялся. В этом была вся Эфа, даже после смертельно опасных приключений она ограничилась лаконичным докладом по наиболее важным обстоятельствам происшествия и текущей обстановки и предложила ему уточнить интересующие его моменты. Принц с иронией покачал головой, потешаясь про себя над собственными попытками забыть о том, что его жена – человек лишь условно, и тихо произнес:

– Ты упустила главное, я люблю тебя и Эру и беспокоюсь за вас. Возвращайтесь скорее. – Рейт улыбнулся, наблюдая, как расширились в изумлении глаза Эфы, которая в первый раз видела его столь откровенным за пределами их спальни, и тут же посерьезнел. Сейчас не время давать волю чувствам, как бы этого ему ни хотелось. Привычно сосредоточившись, он перешел к бесстрастному анализу скопившихся в отсутствие Императрицы проблем, чтобы дать ей представление об обстановке в государстве. Принц-консорт был уверен, что Хиза уже доложила обо всем, касающемся безопасности и прочих важных, с точки зрения женщины-диина, вещей, но очень сомневался в том, что она смогла дать точную характеристику экономического положения страны после последних потрясений и прогноз развития экономики на ближайшее время, которое тоже вряд ли будет отличаться спокойствием и стабильностью. А ведь давно уже известно, что девяносто процентов государств гибнут в первую очередь из-за финансовых неурядиц и только десять процентов от военных вторжений. (Точнее, вторжение начинается, когда страна уже не может оказать серьезного сопротивления.)

Рейт тряхнул головой, отгоняя непрошеную мысль о бренности всего сущего, и, почувствовав на плечах теплую мягкую ткань, удивленно обернулся, замолчав на полуслове. Хиза невозмутимо отступила на шаг и, коротко кивнув, с чувством выполненного долга покинула комнату. Принц-консорт проводил ее несколько изумленным взглядом, усмехнулся и продел руки в рукава халата, в который женщина-диин сочла необходимым его закутать. Поистине оставалось только поражаться тому, насколько представители этого крылатого племени не походили на людей! Он представить себе не мог ничего подобного. Такой жест был странным со стороны даже самого близкого друга, не говоря уже о главе Службы безопасности. Рейт бросил взгляд на экран, пытаясь выяснить, как к такому поведению своей подруги отнеслась его жена, и с неудовольствием обнаружил в янтарных глазах полное одобрение этих возмутительных действий. Эфа, как всегда, на первый план ставила его удобства и безопасность, а потом уже обращала внимание на такие вещи, как приличие и прочие мелочи… если вообще обращала. Придя к выводу, что столкнулся с уже успевшей вымотать ему немало нервов неразрешимой проблемой, принц-консорт решил, что сейчас не время продолжать бесполезную и бессмысленную войну с экстравагантным мировоззрением Императрицы и переключился на более насущные вопросы:

– Эфа, я понимаю, что ты по своему обыкновению не желаешь меня беспокоить по пустякам. – Рейт усмехнулся, увидев, как тревожно насторожились ушки его обожаемой жены, которая за прошедшие годы тоже неплохо успела его изучить и безошибочно угадывала, в каком он настроении, даже не имея возможности услышать его эмоции, и решительно закончил: – Но хотя бы в общих чертах обрисуй свои ближайшие планы. Мне не хотелось бы опять узнавать обо всем в последний момент.

– Да пока ничего нового. – Эфа задумчиво прищурилась, явно перебирая в уме все свои интриги и решая, что из всего ею запланированного следует знать мужу. (Принц-консорт терпеливо ждал, пока его жена примет решение, не сомневаясь, что в конце концов получит требуемую информацию, хотя наверняка в сильно усеченном варианте. Однако как обычно, когда дело касалось Императрицы, предположения о ее возможном поведении не оправдались в полном объеме.) – А то, что ес-с-сть, не предназначено для разговоров по визиону, даже кодированных. В отличие от Хизы тебе придетс-с-ся объяс-с-снять подробно, а это пока крайне нежелательно по многим причинам. Прос-с-сто поинтерес-с-суйся у нее, что она с-с-собирается делать по тем проблемам, которые мы с-с-с ней недавно обс-с-суждали. Она рас-с-скажет вс-с-се, что с-с-сможет.

– Понятно. – Рейт устало усмехнулся. – Ладно, буду допрашивать с пристрастием главу Службы безопасности. Постарайся вернуться как можно скорее.

– Хорошо. – Его жена улыбнулась ему на прощание и решительно отключила связь, видимо, ее поджидало что-то неотложное, а вежливо расшаркиваться перед расставанием она считала нужным только на официальных мероприятиях и то исключительно потому, что в противном случае могли возникнуть лишние проблемы, способные отнять время, необходимое для более важных дел. В домашней же обстановке Эфа подобными глупостями себя не утруждала никогда, и все ее родные и знакомые давно успели к этому привыкнуть.

Принц-консорт покачал головой, глядя на потемневший экран, и в который раз спросил сам себя, как он умудряется уживаться с таким непредсказуемым и невыносимым созданием. Как обычно, не найдя ответа на этот главный вопрос его жизни, Рейт решительно тряхнул головой и напомнил себе, что сейчас не самый подходящий момент для депрессии и самокопания, поскольку его тоже ждет множество дел, решение которых и так было отложено на непозволительно долгое время из-за самодеятельности одного ненормального диина. И обстоятельный разговор с этим самым диином в том числе.

ГЛАВА 9

Прием удался на славу, по мнению присутствующих в зале президента, его жены, представителей Семей и репортеров, допущенных в святая святых президентского дворца, чтобы запечатлеть судьбоносный момент заключения помолвки, и оказался на удивление нудным и скучным мероприятием на вкус приглашенных на это событие имперцев. Эфа, которой по рангу полагалось на протяжении всего этого безобразия сидеть на возвышении, предназначенном для высоких гостей, в компании жены первого лица государства и выслушивать ее бесконечный монолог ни о чем, в очередной раз горячо похвалила себя за предусмотрительность при выборе официального наряда для женщин императорского дома и тоскливо зевнула под тканью капюшона, надежно закрывающего ее лицо. До зубовного скрежета хотелось оторвать разговорчивой женушке президента голову, но, к сожалению, международный протокол не предусматривал зверского убийства гостями надоевших до оскомины хозяев ни при каких обстоятельствах. Приходилось сдерживать свои природные инстинкты и успокаивать себя тем, что она вынуждена терпеть эту пытку всего несколько часов, а потом может забыть ее как страшный сон, а вот Лерс Лентерр с этим живет уже на протяжении десятка лет. Поразительное самообладание!

Императрица покосилась на виновников торжества, вот уже часа два вынужденных стоять навытяжку под объективами голокамер и взглядами всех присутствующих на приеме гостей, и сочувственно фыркнула про себя. На что уж церемония помолвки по обычаям Империи была длительной и малоприятной процедурой, но гражданская регистрация «соглашения о совместном проживании» (кто только формулировку придумал?!) казалась по сравнению с ней изощренной пыткой, по каким-то непонятным нормальному, разумному существу соображениям замаскированной под официальное мероприятие. Только оглашение достигнутых договоренностей продолжалось уже более часа, а ведь еще предстояли выступления родителей несовершеннолетних жениха и невесты, долженствующие подтвердить их добрую волю и согласие на подобную авантюру, и подписание каких-то документов…

Эфа покосилась на восседающего отдельно ото всех Лентерра и мрачно пообещала себе, что как только все запланированные церемонии подойдут к концу, ноги ее больше не будет в этой ненормальной стране! Наконец министр юстиции, по местным законам обязанный проводить регистрацию актов гражданского состояния всех членов президентской семьи от рождения и до смерти последних, закончил перечисление условий помолвки и, захлопнув старомодную папку из натуральной кожи, провозгласил:

– Согласны ли вы, Сейнал Лентерр, с условиями заключаемой помолвки и готовы ли добровольно исполнять перечисленные в соглашении обязанности?

– Пребывая в здравом уме и твердой памяти, я подтверждаю свое согласие со всеми условиями, указанными в соглашении о совместном проживании между мной и принцессой Эрой, и готов подписать соответствующий документ. – Императрица с сочувствием понаблюдала за тем, как парень, изо всех сил стараясь не показывать, как сильно ему уже все это надоело, берет из рук специально предназначенного для этого слуги антикварную ручку и наклоняется над столом, чтобы поставить свою подпись под договором, написанным на бумажных листах. Оставалось только поражаться склонности местных властей к соблюдению древних ритуалов, ведь и папка, и ручка стоили бешеных денег, не говоря уже о том, что хранение документов на бумажных носителях представлялось Эфе крайне нерациональным с точки зрения безопасности (бумага, как материал, легко поддающийся уничтожению, весьма редко использовалась для длительного хранения важной информации, обычно ее применяли только в том случае, если было необходимо передать секретное сообщение, продолжительная сохранность которого не предусматривалась), но, как говорится, о вкусах не спорят…

– Согласны ли вы, Эра, наследная принцесса Империи тысячи солнц, с условиями этой помолвки… – Человек не успел закончить традиционный вопрос, невеста не сочла нужным дослушать до конца то, что, по всей видимости, посчитала лишней тратой времени.

– Да, – коротко рыкнула принцесса и, ловко выхватив ручку из пальцев Сейнала, поставила свою подпись на соглашении, демонстративно не обратив внимания на резко побледневшего от вызванного ее самоуправством потрясения чиновника.

Императрица усмехнулась про себя и приготовилась к следующему этапу церемонии: сейчас подтверждать помолвку будет Лерс Лентерр, а затем слово предоставят ей. Эфа заставила себя сосредоточиться, прекрасно понимая, что если имперцы нарушат протокол дважды, то дело все-таки закончится международным скандалом и по Галактике опять пойдут гулять слухи о диком нраве женщин императорской семьи Империи тысячи солнц. В сложившейся политической обстановке, по мнению Императрицы, это было пока немного лишним, и поэтому она готовилась вести себя достойно, как бы ей ни хотелось закончить церемонию в самые кратчайшие сроки, желательно с парочкой случайных жертв для успокоения души. И так в последнее время президент косился на нее и диинов весьма многообещающе, не хватало еще, чтобы он получил действительно серьезный повод для недовольства.

Эфа внешне невозмутимо выслушала пространную речь о полном и горячем одобрении семьей решения Сейнала связать свою судьбу с принцессой Эрой, краем глаза отмечая, что, судя по поджатым губам и выразительным взглядам мачехи будущего принца-консорта, это самое одобрение не такое уж полное и безоговорочное. Императрица насторожилась, чувствуя волны недовольства, исходящие от сидящей рядом с ней женщины, но в следующий момент вспомнила многочисленные доклады аналитиков и разведчиков о наличии, мягко говоря, разлада в семье президента и успокоилась. По оценкам тех же аналитиков, Тейра из-за полного отсутствия даже намека на мозги могла представлять опасность разве что для нервов своих недругов, так как славилась острым языком и отвратительным характером, но была просто физически неспособна понять даже самую простую интригу и действовала всегда удручающе прямолинейно – изводила неугодного ей человека придирками и оскорблениями, но, по счастью, не более.

Лентерр закончил свою речь и наклонился над столом, чтобы подписать договор, подтверждая таким образом подпись сына, который, будучи еще несовершеннолетним, не имел права самостоятельно заключать подобные соглашения. Эфа с беззвучным вздохом встала со своего места, когда министр юстиции во второй раз задал вопрос, одобряют ли родители, в данном случае ее величество союз своей дочери с третьим наследником президента Объединения свободных планет. Следовало соблюдать так надоевший ей этикет.

– Я полнос-с-стью одобряю зачитанное ранее с-с-соглашение о с-с-совмес-с-стном проживании моей дочери Эры, нас-с-след-ной принцесс-с-сы Империи тыс-с-сячи с-с-солнц, и С-с-сейнала Лентерра, третьего нас-с-следника президента Лентерра, и с-с-со с-с-своей с-с-стороны готова с-с-сделать вс-с-се необходимое для выполнения ус-с-словий данного с-с-соглашения. – Императрица бесстрастно выговорила требуемую формулу и плавным, скользящим шагом направилась к массивному столу, на котором лежал столь часто поминаемый во время этой церемонии документ. Она специально демонстрировала свою чуждость всем людям, собравшимся в зале, прекрасно понимая, что это будет воспринято как угроза, лишний раз подчеркнувшая опасность и непредсказуемость имперцев. Склонившись над соглашением, для того чтобы поставить под текстом свою подпись, Эфа отчетливо ощутила поднявшуюся в зале волну беспокойства и подсознательного страха и довольно сощурилась. Когда люди боялись, ими легче было управлять, поэтому соответствующая репутация Императрицы тщательно поддерживалась и с этой целью тоже.

В конце концов, парадоксальность людской психологии заключалась в том, что они при всем своем инстинктивном стремлении устранить любую направленную на них опасность четко разделяли два типа угроз. К первому они относили угрозы, совершенно не поддающиеся контролю в любой форме и как следствие способные каждое мгновение своего существования стать для них фатальными, а ко второму – так сказать контролируемые либо прогнозируемые опасности, которые можно было при необходимости использовать в своих целях или хотя бы обезопаситься от них. Императрица прекрасно понимала, что до тех пор, пока она находится во втором списке, ее будут опасаться, по возможности избегать, но не станут объединятся против нее с целью уничтожить раз и навсегда, что в общем-то и требовалось, поскольку было единственным вариантом, дающим шанс на существование ее и ее семьи.

Ирония судьбы заключалась в безумном противоречии: подобные ей существа могли не опасаться гонений со стороны нормальных людей только в единственном случае. Когда, с одной стороны, их боялись в достаточной степени, чтобы не посчитать легкой добычей, с которой можно делать все, что вздумается, а с другой стороны, страх перед нелюдьми не превышал определенного порога и не превращался в силу, способную объединить человечество против общего врага. Эфа балансировала на этой грани уже семь лет. Сначала используя Рейта как ширму (до сих пор многие верили в легенду, будто бы страной реально правит герцог Оттори, а она является не более чем марионеткой, возведенной на трон с целью придать его правлению вид законности, а затем убеждая правителей и правящие круги многочисленных государств, в разной степени признанных своими соседями по Галактике, в том, что при всех своих нечеловеческих привычках, откровенной жестокости и склонности к радикальному решению возникающих проблем Императрица Империи тысячи солнц достаточно разумна и осторожна, чтобы большую часть времени хотя бы внешне придерживаться международных правил. Эфа таким образом оставляла людям надежду если не использовать ее против своих врагов, то по крайней мере при определенной предусмотрительности обезопасить себя и свое государство от возможной агрессии.

Подобная игра на человеческом мировосприятии требовала от Императрицы постоянного контроля за совершаемыми ею действиями и внимания к эмоциональному излучению представителей человеческого рода, находящихся поблизости в момент очередной демонстрации, имеющей целью поддержать ее репутацию, что подчас было весьма обременительно, но необходимо для того, чтобы не ошибиться со степенью нагнетания атмосферы. В этот раз все было так, как требовалось для наиболее подходящего эффекта: с одной стороны, безупречное (почти) выполнение всех требований протокола, подчеркивающее разумность и самоконтроль ее величества, а с другой – явная чуждость и хищные наклонности Императрицы. Прекрасное сочетание. Эфа одним росчерком пера поставила под документом свою подпись и с облегчением отдала хрупкий антиквариат подоспевшему на помощь слуге. Все. Официальная часть церемонии закончена, теперь оставалось выдержать несколько часов праздничного банкета, и можно было спокойно заняться своими делами, например, обдумать на досуге, кто из присутствующих на мероприятии так сильно испугался, что его или ее эмоции стали заметны даже на фоне всеобщего неприятия и опасения.

Эра по давней своей привычке бесшумно шагала по мягкой пружинящей земле, ловко лавируя между деревьями и кустами, из которых в Объединении свободных планет привыкли формировать искусственные чащи, стремясь сделать парк как можно более похожим на естественный лес. Получалось, мягко говоря, не очень. Декоративные растения сильно отличались от своих собратьев, выросших в диких условиях, и парковые насаждения больше напоминали результат деятельности нерадивого садовника, у которого при приеме на работу не заметили серьезных проблем со зрением, чем первозданную чащу. Но, несмотря на то что с эстетической точки зрения принцесса считала это издевательство над природой совершенно неприемлемым, она не могла не признать за ним одно положительное качество: хаотично рассаженные деревья и кусты прекрасно укрывали от посторонних глаз того, кто рискнул бы сойти с парковых дорожек и углубиться в чащу. Что в общем-то в данный момент и требовалось.

Девушка прижала уши к голове и, отбросив ненужный пока капюшон на спину, нырнула в густые заросли высоких колючих кустов, не потревожив хрупкие ветки, способные своим треском выдать ее убежище. Мать невозмутимо скользнула следом, и Эра отчетливо уловила ее одобрение. Действительно, за первыми рядами непроходимых зарослей, которые, судя по всему, последний раз видели садовника еще до того, как нынешний Наследный президент родился на свет, открывался довольно большое парк, чем-то напоминавший парк императорского дворца и вполне пригодный для неспешных прогулок… Принцесса невольно улыбнулась, вспомнив свои первые уроки по выживанию в дикой природе, прошедшие в таких же условиях и доставлявшие ей настоящее удовольствие. Здесь можно было поговорить о действительно важных вещах, не опасаясь, что по местной привычке их банально подслушают, причем подслушают не для того, чтобы использовать полученную информацию в своих целях, а из простого любопытства.

Императрица коснулась ее плеча и глазами показала, в каком направлении им следует двигаться. Эра кивнула и зашагала в глубь парка, лавируя между деревьями и ожидая, когда наконец мать сочтет, что они достаточно отошли от людных мест, и начнет разговор, ради которого все это и затевалось. Но Эфа почему-то молчала, едва различимой тенью скользя по жесткой траве, неаккуратными пятнами покрывающей землю между деревьями и кустами. Девушка сдерживала нетерпение, ничем не выдавая своего состояния, прекрасно понимая, что для такого поведения ее матери есть серьезные причины, и если она неспособна их понять, то не следует по крайней мере это демонстрировать, благо пока ее некомпетентность не угрожает их безопасности. Но все равно подобные странности заставляли ее нервно ежиться. Ведь они вышли из дворца именно для того, чтобы поговорить без свидетелей, имеющих дурную привычку вваливаться в комнату в самый неподходящий момент или включать датчики в режим прослушивания именно тогда, когда в зоне их действия обсуждались самые конфиденциальные вопросы. Естественно, и Императрица, и принцесса без труда обнаруживали приближающихся к ним людей, даже если от соглядатаев их отделяла дверь или стена, а электронику вполне контролировали некоторые технические новинки, предусмотрительно захваченные ее величеством из Империи, но все-таки подобное внимание сильно нервировало и заставляло принимать дополнительные меры предосторожности.

Принцесса насмешливо фыркнула, вспоминая неуклюжие попытки людей узнать их тайны, и поймала полный иронии взгляд Императрицы, которая, как обычно, без труда угадала ее мысли. Девушка на мгновение позволила себе расслабиться и тихо рыкнула, демонстрируя свое отношение к происходящему во дворце президента безобразию. И тут же почувствовала неодобрение матери, резонно считавшей, что потеря самообладания в обстановке, которую при всем желании нельзя назвать безопасной, верх безответственности. Эра передернула плечами, признавая справедливость упрека, и решительно подавила ненужные эмоции, мешающие ей в данный момент оценить ситуацию. Эфа одобрительно прищурилась и, видимо, сочтя место подходящим, тихо заговорила. Принцесса насторожила уши, чтобы не пропустить ничего из сказанного, в то же время с ехидной усмешкой представляя себе состояние возможных шпионов. Бедолагам пришлось, во-первых, красться за двумя чуткими охотницами по парку, в котором ни один человек просто не в состоянии двигаться бесшумно. А во-вторых, пытаться подслушать их разговор, а ведь если она сама слышит слова матери только в двух шагах от нее, то с расстояния, на котором человек мог затаиться незаметно для тонких чувств женщин императорского дома, даже современная прослушивающая аппаратура не уловит ничего, кроме едва слышного шипения. Однако следующие слова матери отвлекли девушку от не подобающего принцессе злорадства:

– Вс-с-се наши планы в нас-с-стоящий момент находятс-с-ся в с-с-самой неудобной с-с-стадии, и любое неверное решение может привес-с-сти к очень тяжелым пос-с-следс-с-ствиям. Я не могу с-с-сейчас-с-с полнос-с-стью рас-с-сказать тебе, что про-ис-с-сходит, нет времени, и, ес-с-сли чес-с-стно, подобное знание пока тебе не требуетс-с-ся, но, ес-с-сли с-с-со мной что-либо с-с-случитс-с-ся, вот, возьми.

Эра молча посмотрела на крохотный кристалл, на которых диины хранили важную информацию, и почувствовала, что ее губы невольно отходят назад, обнажая клыки в нервном оскале. Мать действительно считала ситуацию крайне опасной, если решилась записать все данные о проводимых мероприятиях на случай своей внезапной смерти. Девушка заставила себя успокоиться и осторожно взяла из тонких пальцев, как обычно, затянутых в черную кожу перчатки, хрупкую вещицу, внутри которой была судьба ее и всей Империи, принадлежащей ей по праву рождения. Принцесса молча сунула кристалл в один из многочисленных карманов, предназначенных для хранения подобных предметов, и закрыла магнитную застежку. Она не видела необходимости предпринимать еще какие-либо меры предосторожности, поскольку прекрасно знала, что диины записывают информацию с учетом своих ментальных возможностей и считать данные, не обладая подобными паранормальными способностями, просто невозможно.

Эра глубоко вздохнула и, справившись с бурей чувств, вызванных словами матери, решила кое-что прояснить, пока есть время, тем более что проблему необходимо было решить как можно скорее.

– Я хотела с-с-с тобой поговорить о С-с-сейнале. – Принцесса ощутила беспокойство Императрицы, которая, прекрасно зная свою дочь, понимала, что после того как на нее возложили ответственность за безопасность юного Лентерра, девушка упомянет о своих трудностях лишь в том случае, если ситуация выйдет за пределы ее возможностей, и поспешила добавить, чтобы успокоить мать: – Ничего с-с-серьезного не произошло. Прос-с-сто он выразил желание вернутьс-с-ся вмес-с-сте в Империю, но подозревает, что отец и ты будете против его решения. Я заверила его в твоем полном одобрении такого развития с-с-ситуации, но не в моей влас-с-сти повлиять на президента, который по вс-с-сем моим рас-с-счетам будет, мягко говоря, не в вос-с-сторге от такого поворота с-с-событий. Поэтому я решила пос-с-ставить тебя в извес-с-стнос-с-сть о его намерениях, чтобы они не оказалис-с-сь неожиданнос-с-стью, и выяс-с-снить, нельзя ли как-нибудь воздейс-с-ствовать на Лентерра?

– Я с-с-сейчас-с-с как раз подбираю подходящий с-с-спос-с-соб. – Эфа задумчиво провела ладонью по рукояти меча, с которым в последнее время не расставалась даже в спальне, и устало посмотрела на свою дочь, уверенно держащуюся рядом с ней, несмотря на многочисленные препятствия, возникающие у них на пути. – В конце концов, мы и раньше планировали убедить его вернутьс-с-ся с-с-с нами в Империю. Но тебе не кажетс-с-ся с-с-странным, что С-с-сейнал с-с-сам выразил подобное желание? Парень, который с-с-совс-с-сем недавно приходил в ужас-с-с от любого проявления физичес-с-ского нас-с-силия, внезапно захотел вернутьс-с-ся туда, где с-с-сталкивалс-с-ся с-с-с ним чаще вс-с-сего? Даже ес-с-сли учитывать, что теперь он избавлен от с-с-своей детс-с-ской фобии, человек не с-с-спос-с-собен так быс-с-стро преодолеть привычку к определенному поведению в конкретной с-с-ситуации. Возможно, его мотивы…

– Нет. – Эра серьезно посмотрела в глаза матери, поняв, куда клонит Эфа, и пришла к выводу, что в этой ситуации не стоит отвлекаться на такие глупости, как личные тайны, а следует уточнить все нюансы до того, как Императрица должна будет принять решение по этому вопросу… – Вс-с-се гораздо проще. С-с-сейнал во время с-с-своего пребывания в Империи, с-с-сам того не заметив, привык к тому, что к нему относ-с-сятся как к равному, что с-с-с его мнением с-с-считаютс-с-ся и не прос-с-сто с-с-считаютс-с-ся, а учитывают его желания как один из ос-с-сновных факторов при с-с-сос-с-ставлении планов, которые могут каким-то образом затронуть его жизнь.