Текст книги "Не буди лихо (СИ)"
Автор книги: Александра Стрельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 17 страниц)
Никифор отвез брата и сестру на вокзал, занес в купе их багаж и до самого отхода поезда неуклюже топтался перед окном. Паровоз загудел, перрон окутался клубами белого дыма. Состав дернулся раз, другой, и Никифор, здание вокзала, все, что было в нем и вокруг него поплыло мимо зачарованно глядящих в окна пассажиров. Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее.
* * *
Игорь Викентьевич с букетом чайных роз встречал их на перроне. Он поцеловал пальчики Александре, с поклоном вручил ей цветы, потом пожал руку Мише и, наконец, поманив пальцем, затянутым в перчатку, носильщика, велел ему заняться багажом.
– Я не стал брать ваш экипаж, Александра Павловна.
– Он не мой, а Николая Станиславовича, – автоматически поправила графиня.
– Да, я уже знаю. Господин Чемесов довел это до моего сведения с присущей ему отвратительной прямолинейностью. По-моему, он хотел намекнуть, что меня в вас привлекают прежде всего ваши деньги, – Игорь Викентьевич передернул плечами.
– А вы в свою очередь не нашли ничего лучшего, чем солгать ему, утверждая, что я дала согласие на брак с вами.
Орлов смутился.
– Это была вполне объяснимая и понятная ложь. Скорее, защитная реакция на его слова. Тем более что вы, Сашенька, обещали подумать. Траур скоро подойдет к концу, и я по-прежнему надеюсь… – рука Игоря Викентьевича завладела пальцами молодой графини и сжала их. – Вы прекрасней всех женщин, что я когда-либо знал. Красивая, нежная, умная, с тонкой чувствительной душой. Я влюблен как мальчишка и из-за этого теряю голову, начинаю говорить и делать глупости. Мне так хочется поцеловать вас… Обнять… Прижать к сердцу и никогда не отпускать… Я так скучал! Вы даже снились мне!
Александра нервно оглянулась. От вокзала они наняли двух извозчиков. В одном ехал Миша с большей частью багажа. В другом поместилась пара чемоданов, Игорь Викентьевич и она сама. Теперь их уединение нарушала лишь выразительно невозмутимая спина возницы.
– Ваши слова пугают меня, Игорь Викентьевич. Я не привыкла…
– Я научу вас понимать страсть, не бояться ее, наоборот, ждать ее прихода, звать его. Вы созданы для любви, Сашенька, и не ваша вина, что Василий получал больше удовольствия причиняя вам боль, чем даря ласку…
– Не надо!
– Простите. Я не хотел напоминать вам о плохом.
«Как же с ней тяжело! – со вздохом подумал Орлов. – Ее бывший муженек был действительно редкой скотиной. И, похоже, единственный хороший поступок, который он совершил за всю свою жизнь, это его весьма своевременный переход в мир иной».
Орлов задумчиво подкрутил ухоженный ус и искоса осмотрел лицо, а потом и скрытую мехом шубки хрупкую фигуру молодой женщины. «Это будет восхитительно!» – решил он, вновь завладел рукой Александры и удерживал ее до самого дома, согревая между своими ладонями. Когда пролетка сворачивала на Ордынку, еще от угла они увидели, как из дверей особняка Орловых показалась внушительная фигура генеральши Коноплевой.
– Опять эта старая ведьма, – негромко пробормотал Игорь Викентьевич, а Александра, похоже, впервые в жизни обрадовалась незваной гостье – уж слишком смущала ее перспектива остаться в обществе горящего нетерпеливой страстью поклонника.
Самое ужасное, что она даже не могла просить его переехать куда-нибудь. Ведь это был дом Николая Станиславовича, а Игорь Викентьевич был его ближайшим родственником и, значит, имел даже больше прав жить в нем, чем она сама… Забрать Мишу, нянюшку и перебраться куда-то самим? Но куда? Они могли позволить себе лишь самую скромную квартирку. И ведь ее тоже еще нужно найти…
Впрочем, Марья Ивановна, проявив неожиданную деликатность, вскоре простилась, испросив, тем не менее, разрешение прийти к ним в гости на следующий день вечером с тем, чтобы наконец-таки осуществить свое давнишнее желание – представить Орловым родственников, гостивших у нее. Александра, извинившись, тоже ушла к себе. Она разобрала вещи, с помощью довольной нянюшки разложила их по местам, искупалась после дороги, вымыла голову… Но когда, переделав все, о чем только могла подумать, взглянула на часы, было только начало первого дня.
Она вдруг поняла, что ей совершенно необходимо с кем-то поделиться, посоветоваться, просто отвести душу. Решение пришло как-то само собой и показалось таким единственно верным и естественным, что, мгновенно воспрянув духом, графиня спустилась вниз, оделась и, переведя дыхание, которое, как оказалось, невольно сдерживала в груди, выскользнула на улицу.
Александра хотела было нанять извозчика, но вспомнила о своем нынешнем финансовом положении и пошла пешком. Юбку приходилось все время приподнимать, чтобы не испачкать, и графиня подумала, что ее платья следует подшить чуть короче – та длина, что она привыкла носить, подходила только для паркетных полов гостиных и собственного экипажа, который ждет у подъезда. Да и ботинки нужно будет сменить на более крепкие, грубые.
Впрочем, идти было не так уж и далеко, а о конке ей было даже страшно думать – в одном тесном вагоне с толпой незнакомых людей…
«А придется привыкать», – с укоризной подумала она.
Через полчаса она уже вошла в вестибюль больницы, а еще через десять, изрядно поплутав по коридорам, стучалась в дверь кабинета Юрия Николаевича Родионова.
– Александра Павловна! Вот так сюрприз! – Родионов поднялся из-за стола, за которым что-то писал, и склонился над протянутой ему рукой молодой женщины. – Кому-то нездоровится? Надо было послать записку…
– Нет-нет. У всех все в порядке. Просто мне захотелось увидеться… Но должно быть у вас много дел?
– Для друзей у меня всегда найдется свободная минутка. И чашка чаю. А пирожков нет. Агате вот-вот рожать, и я не разрешаю ей толочься возле горячей духовки.
– Она неважно себя чувствует?
– Не хуже, чем все будущие мамочки на ее сроке.
– Кого ждете на этот раз?
– Да уж пора бы и дочурку для разнообразия. Для бантиков, рюшечек, косичек… – Родионов улыбнулся мечтательно. – Говорят, мужчины с возрастом начинают больше хотеть дочь, чем сына. С чего бы это? Как думаете?
– Не знаю, – Александра рассмеялась.
– Заходите к нам как-нибудь, а то Агата скучает. По лестнице ей спускаться-подниматься тяжело, вот и сидит одна целыми днями. Мальчишек-то я на время в деревню отправил к деду с бабушкой.
– С удовольствием зайду.
Александра подумала, что просидела у Юрия Николаевича не больше десяти минут, еще ничего не рассказала о своих проблемах, с чем, собственно, и шла к нему, а уже все вокруг стало казаться совсем не таким уж мрачным. Даже говорить о неприятностях расхотелось – гораздо приятнее было просто поболтать. Тем не менее, не желая злоупотреблять временем врача, еще через полчаса Александра засобиралась домой. Родионов пошел проводить ее.
– А как здоровье Ивана Димитриевича? Он уже дома?
– Получше, получше, – бодро откликнулся Юрий Николаевич, ведя Александру какими-то длинными коридорами.
Они спустились на один этаж, опять повернули. Графиня уже совершенно не понимала, где они находятся, когда Родионов внезапно остановился у какой-то двери, толкнул ее и, потянув за собой через порог Александру, весело произнес:
– Иван! Принимай гостей!
Чемесов, а это был именно он, поднял голову, и Александру пронизала волна болезненно острых чувств – здесь было и сострадание, и радость от встречи, и смущение. Иван сильно похудел и осунулся. Даже лицо как будто изменилось. Или так казалось из-за сильно отросших за время болезни волос? В сочетании с черной шелковой повязкой на бледном лице они делали его похожим на героя авантюрного романа. Но больничная обстановка разрушала этот образ.
Чемесов сидел на постели, поджав под себя одну босую ногу, другая же свешивалась вниз, подбрасывая на кончиках пальцев тапочек без задника. На одеяле перед ним лежала шахматная доска, были разбросаны книги и журналы.
Иван вскочил, скинув при этом на пол все шахматные фигуры, и неловко схватился за висевший в изголовье халат. Когда он надевал его, ворот рубахи распахнулся, обнажив верх заросшей темными волосами груди. Он попытался застегнуть его, но не преуспел – верхняя пуговица оторвалась и как-то беспомощно, жалко висела на одной длинной нитке.
Почему-то именно эта пуговка явилась для Александры последней каплей. Глаза защипало, она быстро заморгала, чтобы не дать себе расплакаться, и дрогнувшим голосом произнесла:
– Боже мой, Иван Димитриевич, я и представить не могла, что вы болеете так серьезно!
– Неужели я выгляжу столь ужасно? – кривовато усмехнувшись, спросил Иван, завязывая на талии пояс халата.
– Нет-нет. Просто, вы похудели…
– Чему удивляться? На больничных-то харчах!
– Я же говорил вам, Александра Павловна – все время ворчит. А дома бы, между прочим, одной сухомяткой питался! Ну ладно, вы тут поболтайте, а мне нужно еще по делам сбегать, – и Родионов шмыгнул за дверь так быстро, что ни Иван, ни Александра не успели и слова возразить.
Повисла неловкая пауза.
– Вы давно вернулись в Москву?
– Сегодня…
Радость, было мелькнувшая во взгляде Чемесова, угасла, сменившись неуверенностью.
– Надеюсь, вы-то не думаете обо мне как о насильнике и убийце? Я клянусь вам…
– Ну что вы, Иван Димитриевич!
Иван помолчал, теребя все ту же бесполезно повисшую пуговицу, а потом раздраженно оторвал ее совсем.
– Тем не менее, я все еще под подозрением. И это клеймо, возможно, так и останется на мне. Будут говорить: «Дыма без огня не бывает!»
Молодая женщина улыбалась, склонив голову к плечу.
– Вам идут длинные волосы, Иван Димитриевич. Вы стали похожи на пирата.
Иван смущенно взъерошил густую растрепанную шевелюру.
– Я должен поблагодарить вас за помощь. Олег рассказал, как вы ходили к старосте.
– Это самое малое, что я могла сделать. Кстати, Николай Станиславович передал вам рукопись своей книги. Для прочтения, критики и внесения поправок, как он сказал. Только я забыла ее взять сюда… То есть, честно говоря, я вообще думала, что вы уже дома.
– Завтра буду. Юрий обещал наконец-то отпустить.
– Но как же мне передать ее вам?
– Если позволите, я сам зашел бы за ней. Времени у меня свободного теперь будет более чем достаточно…
– Не печальтесь, Иван Димитриевич. Олег Федорович обязательно найдет настоящего преступника.
– Кстати… Я не уверен, что имею право доверить вам это, но… – Чемесов шагнул к окну, постоял немного, а потом решительно обернулся. – Дело в том, что человек, организовавший нападение на Мишу и убийца Наташи Петренко, судя по полученным в ходе расследования данным – это одно и то же лицо. Прошу вас, будьте осторожны. Что-то непонятное творится вокруг вашей семьи, Александра Павловна. И я, к сожалению, пока не могу ничего изменить… Не могу понять! А тут еще эта бредовая больнично-полицейская история!
Иван со всей силы стукнул кулаком по подоконнику. Александра порывисто шагнула к нему, случайно наступила на маленькую шахматную пешку и, внезапно почувствовав, что падает, вскрикнула. Иван метнулся, чтобы подхватить ее, однако скользких маленьких фигурок на полу было много. Через мгновение оба оказались на полу – Александра упала навзничь, благодаря вмешательству Ивана ударившись не очень сильно, а он, едва успев выставить локти, чтобы не рухнуть прямо на нее, оказался сверху…
Все произошло так стремительно, что совершенно потрясенные, они замерли, глядя друг на друга. А потом Иван с каким-то обреченным вздохом склонился к ней еще ниже и поцеловал…
– П-п-прос-с-стите, – заикаясь едва ли не на каждой букве, пролепетал кто-то, заглянувший в палату в столь неловкий момент, и исчез, мгновенно захлопнув дверь.
Его появление, однако, вернуло Александре ощущение реальности – она принялась судорожно, изо всех сил отталкивать от себя Чемесова. Как-то заторможенно он повиновался и, откатившись, сел, тем самым освободив от тяжести своего большого тела невольную пленницу.
Дверь уже давно закрылась за графиней, а Иван так и остался сидеть на полу, прислонясь спиной к стене и запустив пальцы во встрепанные волосы. Александра же, выскочив из больницы, бежала, ничего не видя перед собой, до колотья в боку, пока совершенно не задохнулась. А, остановившись, привалилась к какому-то забору и тяжело, мучительно разрыдалась. Возле нее стали задерживаться прохожие, заботливо интересуясь, не нужна ли их помощь, но от этого ей становилось еще горше. Наконец она нашла тихое место в скверике перед каким-то зданием, где, скрытая высокими сугробами, стояла небольшая скамья. На ней она и просидела больше часа, приводя в порядок мысли, успокаивая вышедшие из-под контроля эмоции…
Александра вернулась домой уже в сумерках. Ее встретили градом всполошенных вопросов все его обитатели – Игорь Викентьевич, Миша, нянюшка. Все они сходили с ума от волнения, ведь никто не видел, как графиня покинула дом и не знал, куда она пошла. Она же, вяло успокаивая их, думала лишь о том, как бы ей поскорее добраться до постели. Александра поужинала у себя в комнате и через час с небольшим уже спала, свернувшись клубочком под пышным и легким, как свежевыпавший снег, пуховым одеялом.
Глава 9
Утром, проснувшись, Александра вспомнила, что впереди ее ждет еще одно испытание – предстоял визит генеральши Коноплевой и ее провинциальных родственников. Она отдала указания слугам, общаясь с которыми теперь всякий раз испытывала неловкость – ведь деньги им платила не она, и снова вернулась в свою комнату. Александра ни за что не призналась бы даже себе в том, что элементарно прячется.
Всю ночь ее мучил один и тот же кошмар – ее тащили, дергали одновременно в разные стороны, как тот воз из басни, но в отличие от неживой деревяшки, ей было больно, причем во многом потому, что сама она, вместо того, чтобы смириться и отдаться на милость того, кто был сильнее и решительнее остальных, боролась изо всех сил, всем своим существом стремясь в единственно нужном и верном направлении.
Сон был странный, начисто лишенный зрительных образов, сотканный из одних только ощущений, совершенно непонятный, но, судя по глубине вызванных им переживаний, очень важный, вещий что ли…
Порой Александре так не хватало Земфиры, старой мудрой цыганки, которая неизвестно когда и по какой причине не ушла с табором, а осталась в маленьком поместье Павла Румянцева. Цыганка сумела бы растолковать молодой женщине ее муторный сон, как когда-то смогла увидеть и выпестовать в маленькой Саше ее необычный дар врачевания. Научила не бояться его, пользоваться им во благо, а не во вред другим и в первую очередь самой девочке.
Александра взялась было за карты, но и в них царил тот же противоречивый сумбур, что и в ее собственной душе. Вини смешались с червами, вышли все четыре короля, что было бы неплохо, если бы не черная злодейка-судьба, казенный дом, зарешеченный крестями, да пиковый туз, острием своего жала смотревший прямо в сердце червонной даме… Графиня смешала расклад и, робея, задумала желание. Вынутая наугад из колоды карта была черной масти – значит загаданное не исполнится. Молодая женщина вздохнула – это было известно ей и без карт.
В дверь коротко стукнули, и в комнату заглянул Миша. Он уже вполне оправился от последствий нападения – синяки и опухоли давно прошли, рана на голове затянулась, и отросшие волосы начисто скрыли шрам. Только рука еще оставалась в лубке, но, похоже, юноша даже щеголял этим. Носил подвязанной на черном шелковом шарфе, и Александра пару раз ловила его на том, что он крутился перед зеркалом, выясняя, при каком положении своей «раненой» руки он выглядит мужественнее. Она улыбнулась, вспомнив это. «Какой, в сущности, еще мальчишка! Хотя нет! Уже почти совсем взрослый мужчина. Вон плечищи-то какие стали. Отец бы гордился, будь он жив…»
Александра нахмурилась, мгновенно вспомнив, в каком кошмаре они живут все последнее время.
– Значит, мне не показалось, – констатировал Миша. – Я еще вчера подумал, что ты сильно расстроена чем-то. Что случилось?
– Да так. Ничего. Просто… Просто я вчера побывала в больнице у Ивана Димитриевича. Миша! Как он исхудал, осунулся… Меня мучит мысль, что мы даже не дали себе труда узнать, насколько серьезно он болен! В моем сознании он почему-то всегда ассоциировался с эталоном здоровья – этакий русский медведь…
– Надо будет тоже сходить навестить его.
Александра покачала головой.
– Господин Чемесов сегодня выписывается и теперь будет уже дома.
– Значит, навещу дома.
Графиня испуганно взглянула на брата.
– Нужно ли играть с огнем, Мишенька? Его отстранили от расследования из-за этого глупейшего подозрения… Так стоит ли продолжать?..
– Но ты же сама всегда бываешь рада лишний раз увидеться с ним!
– И всякий раз мучаюсь совестью, что мы лжем ему! Миша! Мы лжем ему! И теперь все стало еще страшнее! Я ничего не понимаю! Что происходит вокруг нас? Вчера Иван Димитриевич доверился мне, сообщил служебную информацию. В результате следствия стало ясно, что человек, нанявший людей, чтобы они побили тебя, и тот, кто, судя по всему, является убийцей Наташи – одно лицо. Ты понимаешь, что это значит? Быть может, ты сам чудом остался жив!
– Не-ет, – Миша задумчиво качнул головой. – Меня били с ленцой. Совсем не для того, чтобы убить, а просто попугать. Это точно. Но постой! Что же это выходит? В полиции теперь ведь наверняка свяжут оба эти преступления с убийством Василия… – юноша поднял на сестру серьезные, обеспокоенные глаза.
Миша уже давно ушел, и Александра как раз переодевалась к приходу гостей, когда слуга доложил, что внизу ее ждут… Она взглянула на часы – до назначенного Коноплевой времени оставалось еще больше получаса. Удивленная, она, тем не менее, заторопилась. В последний раз взглянув на себя в зеркало, графиня спустилась в гостиную, но там никого не было. Она позвонила и недоуменно поинтересовалась у вошедшего лакея, зачем ее звали, если еще никто не пришел. На что малый с поклоном сообщил: визитер отказался пройти в дом и ожидает госпожу графиню в передней. Удивленная и даже немного испуганная, Александра поспешила следом за ним.
У входных дверей, привычно засунув руки глубоко в карманы расстегнутого пальто, стоял Чемесов…
– Что за причуда, Иван Димитриевич? Почему вы стоите здесь, как… – взволнованная не меньше его, Александра не сумела подобрать подходящее сравнение.
– Я не знал, захотите ли вы меня принять, – пробормотал Иван. – Я пришел, чтобы извиниться за свой вчерашний поступок. Я повел себя непростительно и… В общем, все.
– Вы же не виноваты, что эти фигурки оказались такими скользкими.
Александра отчаянно улыбнулась, испытывая желание закрыть этим опасную тему, но Чемесов, похоже, решил расставить все точки.
– Я имел в виду не падение.
Молодая женщина обреченно вздохнула.
– Я поняла вас, Иван Димитриевич. Вы не оскорбили меня и не обидели. Поэтому извиняться не за что, но… больше не надо так делать.
Иван сник.
– Простите. Я собственно… Разрешите откланяться?
Графиня кивнула, Чемесов принялся торопливо застегивать пальто, перед тем как выйти… И тут в прихожей появился Миша.
– Иван Димитриевич! Вот это здорово! – юноша обрадованно затряс руку следователя. – А я уже собирался узнавать ваш адресок у Виктора Николаевича. Хотел навестить. Вы что же, уже уходить собираетесь?
– Да. Больше месяца дома не был.
– Ну и подождет он еще часок-другой. Раздевайтесь, прошу вас. Сегодня у нас гости, и если вы человек гуманный, то останетесь со мной, чтобы не допустить моей безвременной кончины.
Чемесов рассмеялся, обрадованный искренним удовольствием Миши от этой неожиданной встречи.
– Право, Михаил Павлович, это будет не совсем удобно.
– Глупости. Эти трое – гости Саши и Игоря Викентьевича, – Александра бросила на брата уничтожающий взгляд, но он, сделав вид, что не замечает этого, продолжил, – а вы будете моим.
Иван в растерянности замер, но тут в коридоре появился Орлов. Улыбаясь удивленно, он спросил:
– Почему это вы все столпились у входных дверей? О! Господин Чемесов! Я не сразу заметил вас. Эскулапы уже выпустили вас?
– Да, – холодновато откликнулся Иван.
– Я вот приглашаю Ивана Димитриевича провести с нами вечер, а он все отнекивается, – гнул свое Миша.
– Ну, это даже невежливо. Право, оставайтесь. Скоро придут еще гости. Двоих из них мы так же, как и вы, увидим впервые, а с генеральшей Коноплевой вы, кажется, уже имели удовольствие познакомиться.
Выражение комического ужаса на его красивом смуглом лице изумило Чемесова даже больше, чем любезность по отношению к собственной персоне. Пусть она была густо замешана на иронии, но все же…
Вмешательство Игоря Викентьевича сломило неуверенное сопротивление Чемесова. Он позволил лакею помочь снять с себя пальто и вслед за хозяевами прошел в гостиную, невесело думая о том, что, быть может, это последняя возможность побыть рядом с Александрой. Судя по тому, что он понял сегодня, графиня не станет сама искать встреч с ним, а от расследования его отстранили, и значит, он потерял формальный повод появляться в этом доме сам…
Они едва успели присесть, как дворецкий с поклоном доложил о приходе ожидаемых гостей. Вслед за генеральшей в комнату вступили высокий мужчина, судя по всему, ровесник Орлова, и под руку с ним очень похожая на него девушка лет двадцати или меньше. Иван, Миша и Игорь Викентьевич поднялись гостям навстречу.
– Парилин Илья Аркадьевич, – представился гость, пожимая руки мужчинам, а затем склоняясь над пальчиками Александры. – А это моя сестра, Татьяна Аркадьевна.
Девушка была очень мила в своем смущении. Впрочем, Илья Аркадьевич тоже был весьма недурен собой, отличаясь, правда, какой-то пряничной, не по-мужски слащавой красотой – яркие полные губы, румяные щеки, глаза с поволокой, блестящие, подстриженные в скобку темные волосы. Пожимая ему руку, Чемесов вдруг поймал себя на том, что невольно примеряет к новому знакомому описание убийцы Наташи Петренко. Оно подходило идеально. Впрочем, уже в следующее мгновение он подумал, что под него с одинаковым успехом подошли бы и Игорь Викентьевич, и только что проскользнувший в комнату лакей…
Но если одна часть его мозга потешалась над подобной параноидальной подозрительностью, то другая четко думала о том, что Парилина следует проверить на предмет его присутствия в Москве во время убийства Василия Орлова, и в Воронеже, когда погибла Наташа. Ту же проверку давно следовало провести по отношению к Игорю Викентьевичу… «А ведь ты ревнуешь», – глумливо пропел кто-то в голове, но он прогнал проклятого беса прочь, отводя взгляд от Александры, возле которой, соревнуясь в красноречии и при этом вызывающе поглядывая друг на друга, стояли оба предмета мысленно составленных им ориентировок. Гораздо приятнее было смотреть на Мишу Румянцева, который, улыбаясь, расспрашивал о чем-то Таню Парилину. «Зря я остался, – подумал Иван, чувствуя себя совершенно лишним. – Все-таки первый интуитивный порыв всегда бывает правильным».
Александра, словно почувствовав его настроение, обернулась и с улыбкой склонила голову. Иван невольно улыбнулся ей в ответ. Тогда она вопросительно приподняла бровь, а Чемесов едва заметно пожал плечами и вздохнул, искорки лукавства вспыхнули в глубокой зелени его единственного глаза. Он быстро выстрелил взглядом в сторону все еще вежливо пикировавшихся (насколько понял Иван, речь шла о судьбе русской национальной культуры в свете нашествия западнических настроений) мужчин, не замечая, что дама, ради которой они и скрестили копья, уже не с ними, и вновь повернулся к молодой женщине. Лицо Ивана приобрело задиристо-высокомерное выражение, он чуть отвел в стороны руки, согнутые в локтях и похлопал ими себя по бокам, словно петух, готовящийся к сражению. Александра потупилась, пряча веселую улыбку – маленькая пантомима Ивана была очень точной.
Справившись со смехом, графиня вновь взглянула на внешне совершенно невозмутимого Чемесова и в свою очередь указала ему глазами на генеральшу Коноплеву. Утопая в подушках, которыми ее обложил заботливый Илья Аркадьевич, пожилая дама зорко следила за тем, как ее племянница принимала ухаживания Миши Румянцева. Выражение лица у нее при этом было совершенно бульдожье. Вновь взглянув на графиню, Иван быстро передразнил Марью Ивановну. Шарж на его обычно строгом лице получился настолько смешным, что Александра, уткнувшись лицом в ладошку, даже всхлипнула от сдерживаемого хохота.
– О да, Александра Павловна. Только вы здесь и понимаете меня! – с патетикой в голосе возвестил Парилин. – Нынешнее состояние нашей словесности действительно заслуживает того, чтобы его оплакали!
Плечи Александры затряслись еще сильнее. Ей даже не пришлось притворяться, потому что на глаза ее действительно наворачивались слезы, особенно после того как, скосив глаза на Ивана Димитриевича, она увидела, что тот вынужден был сымитировать приступ кашля и теперь прятал смеющееся лицо за большим клетчатым носовым платком, изредка бросая поверх него на Александру чуть виноватые взгляды полные мальчишеского озорства.
– Иван Димитриевич, – Миша участливо наклонился к Чемесову. – Может вам чаю сладкого принести, чтобы кашель прошел?
– Спасибо, уже все в порядке, – все еще дрожащим голосом проговорил Иван.
Миша вновь обернулся к своей молоденькой собеседнице и пояснил так, что услышали и другие гости.
– Иван Димитриевич был сильно простужен. Почти месяц в больнице пролежал. А все после того, как в деревне, где мы с Сашей гостили, местные детишки на салазках катались и под лед провалились, а он в воду прыгнул, чтобы их вытащить.
– Да, Иван Димитриевич у нас герой! – Игорь Викентьевич усмехнулся. – Защитник слабых, хранитель чужих интересов, неподкупный страж закона. Кстати, как продвигается дело с расследованием? С вас уже сняли подозрение в изнасиловании и убийстве той девушки?
Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Иван вскинул голову, словно получил пощечину. Орлов же по-прежнему улыбался, но в глазах его застыло мстительное удовлетворение. Чемесов пожал плечами – время и место для этого выпада были выбраны идеально.
– Нет, – оказалось, что говорить ему трудно. – Это произойдет только после того, как будет найден истинный преступник.
– И вы всерьез на это рассчитываете?
– Dum spiro spero*, – пробормотал Иван сквозь стиснутые зубы.
– Вы говорите по-французски? – вдруг изумленно поинтересовалась генеральша Коноплева.
Казалось, сама мысль об этом поразила ее гораздо больше, чем тот факт, что она сидит в одной гостиной с возможным убийцей. Чемесов дико глянул на нее. В повисшей тишине внезапно рассмеялся Миша Румянцев, все остальные конфузливо потупились. Юноша иронично обозрел их, а потом, обернувшись к Тане Парилиной, заговорил:
– Вы, Татьяна Аркадьевна, вообще попали в интересную компанию. Власти подозревают Ивана Димитриевича в изнасиловании и убийстве девушки, которую он видел пару раз в жизни. Иван Димитриевич, в свою очередь, подозревает меня и мою сестру в убийстве ее мужа Василия и, надо признать, имеет на это полное право. И наконец, все мы сейчас, как мне кажется, подозреваем Игоря Викентьевича в более чем неблаговидном чувстве ревности, что, конечно, является не столь уж тяжким преступлением по сравнению с убийством, зато, несомненно, имеет под собой много больше оснований.
– Миша! – Александра поднялась со своего места.
– Ты считаешь, я не прав?
– Я считаю, что мы все не должны вести себя подобным образом в присутствии людей, которые наверно уже пожалели, что пришли к нам в гости.
Из-за этой более чем неприятной сцены ужин прошел тягостно. Когда мажордом с поклоном пригласил к столу, Чемесов, чувствуя себя совершенно опустошенным, выпотрошенным отказался от трапезы и, сославшись на усталость, ушел домой. И даже Михаил не сделал попытки удержать его. Все чувствовали себя не в своей тарелке.
Только много позже, уже проводив остальных гостей, графиня вспомнила, что рукопись Николая Станиславовича так и осталась у нее. Почему-то это, казалось бы, неприятное известие вызвало у нее не раздражение, которого следовало бы ждать, а лишь робкое, но вполне приятное чувство, которое она, словно бы таясь от самой себя, побоялась назвать ожиданием….
Иван тяжело спустился по ступенькам крыльца особняка Орловых, свернул налево на Ордынку и медленно побрел в сторону своего дома. Однако не прошел он и сотни шагов, как из темной подворотни ему навстречу выскользнул Олег Иевлев.
– Как гостилось?
– Силы господни! Ты что же следишь за мной?
– У тебя слишком уж большое самомнение. Пойдем, поговорим у тебя дома. Есть любопытнейшие новости.
* * *
– Ну, рассказывай, – Иван устало опустился в кресло.
– Я нашел второго извозчика.
– И как это связано с твоей слежкой за домом Орловых?
– Я лишь хотел перехватить тебя. А как связано? Напрямую, Иван. Потому что наш красавчик отпустил пролетку как раз на углу Малой Ордынки и Климентовского переулка.
– Фу-ф! – Чемесов откинулся в кресле. – Он мог пойти после этого и на Большую Ордынку и на Пятницкую. Да куда угодно!
– Мог. Но мне почему-то все-таки кажется, что направлялся он именно к дому госпожи Орловой.
– Ты никак не сможешь это доказать. И потом, кого конкретно ты подозреваешь?
Иевлев стал серьезен.
– Любого, кто появится возле Александры Павловны. Например, того молодчика, что был сегодня у нее в гостях. Вполне подходящая кандидатура, как, впрочем, и сам Игорь Викентьевич. Слушай, Иван, а ты ни разу не примерял ситуацию на него?
Чемесов ссутулил плечи.
– Ты был прав, Олег, когда обвинял меня в слепоте. Наверно, я просто ревновал и не желал, чтобы он обвинил меня в этом, если я стану копаться в его жизни. Язык у него злой…
– Ничего, дружище! Меня уж в этом никто не сможет упрекнуть.
Совершенно поглощенный своими идеями, Олег, простившись с усталым и даже постаревшим Иваном, не пошел домой, а отправился на службу. Он быстро составил два запроса. Один на Парилина Илью Аркадьевича с адресом в Рязани, откуда, по его словам, он и прибыл. Другой на Орлова Игоря Викентьевича. Этот он написал по-французски, намереваясь отослать его в Париж.
Закончив, Иевлев поднялся из-за стола и пошел в канцелярию, где на специально отведенном для этого столе те сотрудники следственного департамента, которых не так-то легко было поймать на рабочем месте вследствие более чем непоседливой работы, оставляли исходящие документы для отправки и забирали те, что были присланы им в ответ.
Иевлев аккуратно уложил свои два запроса в стопку исходящих и почти автоматически стал просматривать входящую почту. Внезапно рука его замерла. Глаза, почти не веря увиденному, быстро перебегали с адреса на имя, потом дальше, стремительно вобрав весь короткий, до удивления простой и разрешающий все его, Олега Иевлева, вопросы документ. Так очевидно! Так элементарно! Хоть плачь!
