Текст книги "Не буди лихо (СИ)"
Автор книги: Александра Стрельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Annotation
В доме графа Орлова происходит убийство, расследовать которое направлен судебный следователь Иван Чемесов. Главная подозреваемая – супруга убитого, а теперь молодая вдова графиня Орлова. Она дворянка, до которой Чемесову как дирижаблем Луны. Она совершенно точно что-то скрывает. Она хотела и могла убить своего супруга. Более того, она, как выясняется, владеет магией, а следовательно, не совсем человек. Но все это становится неважным в тот момент, когда опытный сыщик по прозвищу Лихо Одноглазое понимает, что полюбил ее…
Классический детектив в антураже альтернативной России XIX века и в жанре стимпанк. Дирижабли, летающие острова, маги и мифические существа из славянского бестиария. Никаких эльфов и хоббитов! Только домовые, жихарки, водяные и лешие!
Стрельникова Александра
Пролог
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Эпилог
Стрельникова Александра
НЕ БУДИ ЛИХО
(Слепой Циклоп)
Пролог
Россия. 19 век.
– Вы хотели меня видеть, сударь?
– Да-с, сударыня! – передразнивая, ответил невысокий сухощавый мужчина с резкими, выдававшими жестокость и вспыльчивость нрава чертами лица.
Ее муж. Александра старалась не отводить глаз. Бродивший в нем, до поры сдерживаемый гнев пугал, но она давно научилась скрывать свои чувства. Вот Василий встал и двинулся ей навстречу. Руки спрятаны за спиной. Зачем? Александра и так знала, что в них. За десять лет брака она слишком хорошо усвоила привычки мужа. Даже ложась спать, он клал свой арапник у изголовья…
Александра судорожно сглотнула и подавила желание зажмуриться. Нет, она приняла решение! И сделает это несмотря ни на что! Теперь у нее есть оружие против него!
Граф Василий Орлов со все более разгорающейся злобой впивался глазами в бледное лицо жены, выискивая хотя бы тень страха. Он знал, что та боится его. Видит бог, для этого было сделано достаточно за десять лет супружества. Но нет! Только холодное высокомерие и безразличие читалось в ее словно окаменевших чертах. Эта женщина с самого начала стала для него настоящим вызовом. Сначала ее мать, потом она… Быть может, поэтому он и женился, хотя Александра была совсем не в его вкусе – маленькая, тощая…
Она научилась послушанию, не вмешивалась в его дела, была покорна в постели, молчала… Но даже в ее молчании, даже в покорности ему чудился вызов!
– Я опять видел вашего любимого братца в борделе. Развратный щенок!
– А вы сами, сударь, должно быть, зашли туда только для того, чтобы выпить чаю?
Она не отвела взгляда даже когда он занес руку, и плетеный хвост арапника ожег ее напряженные плечи. Граф увидел в глазах жены боль, мгновенную вспышку опаляющей ярости, и вновь холодное безразличие сковало ее черты.
– Я не позволю ни вам, ни этому чертову сопляку проматывать мои деньги!
– Я сполна плачу за те гроши, что мы оба получаем от вас, сударь.
Пальцы мужчины впились в ее запястье, оставляя на нем красные отметины, которые на ее чувствительной коже моментально превращались в синяки.
– Мне давно следовало проучить вас, как вы того заслуживаете! Платите! Да вы не способны даже родить мне наследника! Холодная, как лягушка, тощая и бесплодная…
Александра сжалась. Слова причиняли много большую боль, чем его железные пальцы. Ребенок! Если бы он был у нее, может, было бы легче перенести…
– Это все, что вы хотели мне сказать, сударь?
Гнев все еще душил его. Граф схватил жену за волосы, на ночь заплетенные в косу, и дернул к себе, намеренно причиняя новое страдание.
– Передайте своему братцу: если я еще раз узнаю, что он вздумал сорить моими деньгами, вы, сударыня, действительно расплатитесь за каждую истраченную им копейку и так, как мне того будет хотеться в тот момент. А теперь убирайтесь!
Граф отшвырнул жену от себя, и она, не удержав равновесие, больно ударилась бедром об угол стола. Закусив губу, Александра отодвинулась и молча пошла к дверям. Однако, дойдя до них, словно на что-то решилась и обернулась…
…Выстрел прозвучал глухо и странно, будто кто-то просто чиркнул спичкой. Мозг Александры как-то заторможенно отметил, что за окном кабинета, выходившем в небольшой сад, мелькнула тень, потом глаза ее сместились правее и уперлись в тело Василия, распростертое посреди комнаты. Его светлый бархатный халат уже окрасился на груди алым.
Действуя словно автомат, она пошла к нему и замерла возле, все еще плохо осознавая произошедшее. Глаза графа приоткрылись, губы шевельнулись в тщетной попытке произнести что-то. Движимая непонятным ей самой состраданием, Александра опустилась на колени возле мужа, не замечая, что пачкает одежду в крови, и нагнулась к его губам.
– Сука! Такая же, как ма… – донеслось до нее с последним вздохом.
Василий Орлов дернулся и застыл навеки. И тогда его жена начала смеяться…
Глава 1
– Ну почему они никогда не могут дождаться утра со своими пакостями? – ворчал Иван Чемесов, раздраженно кутаясь в теплое пальто.
Сентябрь в этом году выдался удивительно холодным и дождливым. Даже деревья, смирившись с неизбежным, уже печально роняли на землю желтеющие листья. Ивана знобило. То ли от недосыпа, то ли от тревожного предчувствия, которое стало преследовать его еще пару дней назад. Теперь он с уверенностью мог сказать, что ожидание неприятностей кончилось – они уже пришли. А еще он чувствовал, что это надолго. Чутье никогда не обманывало его. Быть может, именно оно сделало его сначала одним из лучших сыщиков полицейского ведомства, а потом по представлению министра юстиции сам государь император утвердил его судебным следователем при окружном суде старушки Москвы. Златоглавой Москвы, кабацкой Москвы, большой деревни Москвы, в которой он родился и вырос и стал именно тем, кем стал – сыскарем по прозвищу Циклоп, которого знали, уважали и боялись многие…
Правда, не в этой среде. Граф Орлов! Обычно в подобных домах откровенные убийства не совершались. Все по-семейному, тихонько, так чтобы мусор до последней соринки дома остался… Пролетку тряхнуло, кучер злобно выругался на лошадь, испуганно шарахнувшуюся от скомканной газеты, которую ветер стремительно прокатил прямо у нее под копытами. Чемесов вздрогнул, словно просыпаясь, и огляделся – они подъезжали.
Большой дом был освещен, дверь, несмотря на холодную, совершенно осеннюю погоду, распахнута настежь, на пороге маячила внушительная фигура околоточного.
– Здравия желаю, Иван Димитриевич, – вежливо поздоровался он.
– Здравствуй, здравствуй, Петро. Доктор уже здесь?
– Юрий Николаевич с полчаса как приехали-с. Остальные тоже туточки-с.
Буркнув что-то неразборчивое, и еще плотнее запахнув широкое пальто из темного драпа, Чемесов двинулся внутрь. Его все еще знобило, раздеваться не хотелось, хотя в доме уже явно начали подтапливать.
– Циклоп здесь! – кто-то метнулся по коридору, и Иван усмехнулся.
Это прозвище намертво приклеилось к нему после того, как в одной из облав он потерял левый глаз. Теперь полоска черного шелка стала его своеобразной визиткой.
Посреди просторной комнаты, которая, судя по всему, служила кабинетом, на ковре лежало тело. Кто-то уже прикрыл его простыней. Чемесов наклонился и приподнял край. Все было очевидно – пуля попала в сердце. Мгновенная смерть. Впрочем, рана меньше всего интересовала следователя. Он изучал лицо покойного. Лет пятидесяти-пятидесяти пяти. По-своему красив, а потому особенно неприятно на его лице выглядели лютая ненависть и злоба, которые не смогла стереть даже смерть. Потом взгляд Чемесова упал на правую руку убитого, все еще сжимавшую арапник.
– Зачем дома плетка? Ночь уж. Он в домашнем халате, – словно рассуждая сам с собой, пробормотал Иван, но его услышали.
Вперед выступил молоденький светловолосый юноша.
– Осмелюсь доложить…
– Кто вы? – Чемесов нахмурился.
– Моя фамилия Доркашов. Петр Доркашов, Иван Димитриевич. Я прохожу практику после университета…
– А… – молодой человек явно волновался, и Иван ободряюще улыбнулся ему.
– Так вот, – юноша заторопился. – Граф имел обыкновение не расставаться с этим… предметом даже в спальне. Привычка, знаете ли.
– Милая. Кто нашел тело?
– Дворецкий послал в полицейский участок конюха.
– Где он?
– Кто?
– Дворецкий, конечно!
Через минуту встрепанный человек, нервно стягивавший на груди халат неопределенного цвета, появился в комнате.
– Вы нашли тело?
– Я… То есть я хотел сказать… В общем, меня разбудил смех госпожи.
– Смех?!
– Да. Она так громко смеялась, что я насторожился.
– Почему это смех должен был насторожить вас?
– Видите ли… Обычно госпожа не смеется…
Брови Ивана полезли вверх.
– Ну и?
– Я пошел на ее голос и вот… У-увидел ее. Она сидела на полу возле господина и смеялась, а он не шевелился…
– Та-ак. Что потом?
– Я послал кучера за полицией и за врачом. Госпожа была явно не в себе…
– Оружие? – Чемесов уже не смотрел на дворецкого.
– Судя по величине входного отверстия, граф Орлов убит выстрелом из револьвера. Стреляли с довольно близкого расстояния. Сам пистолет не обнаружен, – деловито отрапортовал один из экспертной бригады.
– Когда наступила смерть?
– Это уже вопрос к доктору.
– Кстати, где он?
– Наверху. С графиней.
Недовольно морщась, Иван направился к дверям. Он уже собирался перешагнуть порог комнаты, когда сквозняк захлопнул тяжелую створку прямо перед его носом. Одновременно от окна долетел звук бьющегося стекла.
– Что это?
– Похоже форточка, Иван Димитриевич. Видно, была не закрыта.
Чемесов кивнул, привычно почесал бровь под повязкой и, вздыхая, пошел прочь из комнаты, с порога распорядившись:
– Пусть кто-нибудь все-таки позовет врача.
* * *
– Ну вот, моя голубушка, – приговаривал доктор, похлопывая Александру по тонкой руке.
Этот весельчак был так уютен и очевидно добр, что молодой женщине захотелось заплакать.
– Ну-ну. Только отсмеялись и уже плакать! Куда ж это годится?!
В дверь коротко стукнули, и, не дожидаясь разрешения, в комнату заглянул человек.
– Господин доктор. Циклоп … э… то есть, я хотел сказать, вас зовут вниз.
– Иван?
– Да, и поторопитесь, он зол как медведь-шатун.
– Уже иду.
– Кто… Кто это? – пролепетала Александра.
– Иван Димитриевич Чемесов. Судя по всему, он будет вести расследование, госпожа графиня. Вы еще встретитесь с ним. И ничего не бойтесь. А теперь отдохните. Я скоро вернусь.
Едва дверь за врачом закрылась, в комнату ужом проскользнул юноша лет восемнадцати. Его удивительное сходство с молодой графиней говорило само за себя.
– Мишенька, – Александра протянула руки, и молодой человек кинулся в объятия.
Щека брата, прижавшаяся к ее плечу, была холодной, а от светлых мягко вьющихся волос пахло осенней сыростью. Юношу трясло…
– Ты… Где ты был?
– Ну… Тут, у себя… Писал кое-кому, – старательно пряча глаза ответил Миша, и сердце графини ухнуло куда-то вниз, в самые пятки. Неужели?..
– Мишенька, что же мы теперь будем делать?
– Боже мой! Да жить, наконец! Больше эта скотина никогда не тронет тебя! Никогда не посмеет… – молодой человек запнулся и мотнул головой.
– Откуда ты знаешь? – запинаясь, пролепетала она.
– Думаешь, это можно скрыть? – гневные глаза молодого человека уперлись в багровую полосу, которую приоткрыл сползший пеньюар. – Наконец-то ты будешь избавлена от этого грязного негодяя! Будь он проклят! Будь он проклят во веки веков!
– Миша!
– Ему место в аду, Саша! И надеюсь, там его уже встретили с распростертыми объятиями.
– Ох, Миша, – и две слезинки все-таки пробрались через густые ресницы и скатились по бледным щекам.
Михаил растерянно проследил их бег – его сестра никогда не плакала…
* * *
Юрий Николаевич Родионов вошел в комнату, где произошло убийство, и поискал глазами Чемесова, но сыщика не было видно.
– Где? – бросил он.
Его поняли и ткнули пальцем в сторону улицы. Родионов пошел к выходу и, остановившись на пороге, с удовольствием раскурил короткую трубку. Следователя он нашел под окнами кабинета.
– С добрым утром, Иван.
Чемесов заворчал. Он стоял на четвереньках в куче опавших листьев и в сумраке действительно походил на огромного медведя, тяжелого и неуклюжего. Внезапно сыщик поднялся, стремительной легкостью этого движения на мгновение разрушив возникший образ. Он держал в руке револьвер.
– Так я почему-то и думал, – удовлетворенно произнес он, понюхав дуло. – Наган.
Передав найденное оружие в руки эксперта, Чемесов вдруг недоуменно нахмурился на Юрия Николаевича.
– Ты-то как здесь оказался?
Родионов на это лишь смешливо округлил глаза. Они были старыми друзьями, и раздраженное ворчание медведя, потревоженного во время зимней спячки, не могло обмануть его. Доктор слишком хорошо знал Ивана.
– Я, помимо всего прочего, лечащий врач Орловых, дружище. А что касается остального… Смерть наступила между двенадцатью и двумя часами ночи, что соответствует показаниям дворецкого. Умер он практически сразу…
– Почему она смеялась?
Юрий Николаевич пожал плечами.
– Истерика, как я понимаю – его убили на ее глазах. Она говорит, что видела какую-то тень за окном. Хотя…
– Она вполне могла пристрелить его сама, а потом преспокойненько выбросить пистолет в окно.
– Могла…
– Но столь же реальна возможность, что стреляли именно через форточку. М-да, дела…
– Есть еще кое-что. У бедняжки на руках синяки. Вот здесь. На запястьях. А на плечах свежий след от удара хлыстом или чем-то типа того. Она пыталась спрятать его от меня. Наводит на размышления?
Чемесов нахмурился. Перед его глазами явственно встал арапник, зажатый в руке убитого.
– Во что она была одета?
– Что-то эдакое… Из шелка абрикосового цвета. Сейчас уже, наверно, переоделась. Все было перепачкано в крови. Дворецкий застал ее сидящей прямо в луже у тела…
– И смеющейся…
– Да.
– Что ты об этом думаешь?
– Я, пожалуй, подожду до того, как ты сам побеседуешь с ней.
– Тогда пошли. Хотелось бы еще сегодня поспать, – Чемесов с тоской взглянул на сереющее предутреннее небо.
* * *
– Сашенька, девонька моя, барышня, – причитала сухонькая старушка, принимая из рук молодой графини перепачканное кровью мужа неглиже.
– Ах, нянюшка, не стони. И так тошно. Лучше скажи, Миша давно домой вернулся?
– Только-только.
– Кто-нибудь видел?
– Нет. Одна я.
– Так запомни – он из дома никуда не уходил! Хорошо поняла?
Старушка быстро перекрестилась и закивала. В ее преданности Александра не сомневалась. Морщась, она натянула на саднящие плечи темное платье.
«Траур! Господи, прости меня, грешную, но ты все видишь. Видишь и то, что в душе моей. Так что таить? На сердце у меня печали нет! Особенно после того, как узнала…» – страх мелькнул на ее лице.
То, что она прочитала в найденном недавно дневнике матушки, было столь ужасно, что даже думать об этом не хватало душевных сил. Должно быть, она была совсем уж на грани, если решилась высказать все это Василию. То, что последовало за этим, превзошло даже то, что она в страхе представляла себе, когда шла в его кабинет. Она была не в себе от страха, гнева, боли…
«Господи! Спаси и сохрани мя, грешную!»
Александра судорожно вздохнула и, вдруг почувствовав на себе чей-то взгляд, вскинула голову. В дверях стоял огромный человек в просторном темном пальто. Руки в карманах, от чего квадратные плечи сутулятся. Черный шелк повязки скрывает один глаз. Другой же, по-кошачьи зеленый, пристально ощупывает ее лицо, фигуру… Циклоп! Должно быть, она произнесла это вслух, потому что твердые губы мужчины дрогнули. Он отбросил со лба темно каштановые непослушные пряди и заговорил низким, неожиданно музыкальным баритоном:
– Прошу прощения за вторжение, Александра Павловна. Поверьте, я стучал, но вы, должно быть, не слышали.
Александра могла бы поклясться, что никакого стука не было. Как давно здесь эта ищейка? Ее меньше всего заботило то, что он мог увидеть, как она одевается. Но ее разговор с нянькой!
– Позвольте представиться – Иван Димитриевич Чемесов. Я буду вести расследование убийства вашего мужа. Простите, – он увидел, как молодую женщину передернуло.
– Все в порядке.
– Тогда расскажите мне, что произошло этим вечером.
Александра пожала плечами и опять поморщилась – все еще было больно. Ей показалось, или во взгляде полицейского мелькнуло сочувствие?
– Мы разговаривали. Я уже собиралась уходить, повернулась к двери, когда услышала выстрел.
– Вы сразу поняли, что это выстрел? – темная бровь сыщика, не прижатая черным шелком повязки, задралась вверх под каким-то немыслимым углом, сразу придав его несколько грубоватым чертам что-то мефистофельское.
Александра поняла, за счет чего так получалось – бровь была разделена старым, уже давно поджившим шрамом, который переламывал ее почти пополам. Усилием воли заставив себя собраться с мыслями, графиня заговорила:
– Сразу? Да, конечно. Мой отец был заядлым охотником и имел великолепную коллекцию оружия. Как вы понимаете, он много стрелял.
– И, должно быть, учил вас?
Александра вскинула голову.
– На что вы намекаете, сударь?
– Боже упаси! – Чемесов выставил перед собой руки.
Руки! Для нее всегда были очень важны руки. Ее многому научила Земфира, пока ее цыганский Бог не прибрал бедняжку к себе… Кисти у него были сильные, крупные. А пальцы оказались удивительно длинными, чуткими, с аккуратно обрезанными ногтями. Ей вдруг захотелось взглянуть на линии его ладоней, таившие столь многое. Впрочем, в том, что он был опасен, Александра уже не сомневалась и так. Живя в деревне, она много раз убеждалась, что за мужиковатой грубостью черт подчас скрывались умы воистину величайшие, а уж перед крестьянской хитростью и сметкой спасовал бы любой…
– Да, я умею стрелять. И очень неплохо. Но я не стала бы убивать своего мужа…
– Даже если бы он того стоил? Почему он ударил вас этим вечером?
– Он не… – Александра устало опустилась в кресло. – Я не хочу говорить об этом. Это не имеет отношения…
– Слуги рассказывают, что он бил вас регулярно.
Молодая графиня вся застыла от стыда. Значит, ее унижение ни для кого не было секретом! Теперь о нем знает даже этот медведеподобный полицейский.
– Мне нечего добавить к сказанному, – она выпрямилась и переплела на коленях тонкие пальцы.
Иван задумчиво смотрел на изящную маленькую женщину, сидящую перед ним. Каким скотом надо было быть, чтобы поднять на нее руку! И делать это с удовольствием, день изо дня! Его профессия имела немало неприятных сторон. Например, сейчас ему не хотелось искать и наказывать убийцу графа Орлова. А еще, глядя на его вдову, хрупкую, но такую сильную, он с глухим раздражением думал, что этим самым убийцей вполне могла оказаться она сама. Но тогда… Он оборвал себя. Подобные мысли ослепляли…
– Отдохните теперь, Александра Павловна. С вашего позволения, я навещу вас завтра… То есть уже сегодня ближе к вечеру. Как вы, надеюсь, понимаете, вам не разрешено покидать этот дом до особого моего распоряжения. Еще раз прошу простить меня.
Чемесов откланялся и неуклюже выбрался из комнаты. Он чувствовал себя слишком большим для этих узких дверных проемов и коридоров. Да еще это чертово пальто! Иван вдруг понял, что озноб прошел. Теперь ему было безумно жарко.
* * *
– Ну и как? – спросил доктор, когда они с Чемесовым уже тряслись по оживавшим после ночной летаргии улицам Москвы.
Оба ехали в одном направлении – Иван в следственный департамент, Родионов – в больницу, где его ждали пациенты.
– Что как? – буркнул Чемесов и раздраженно оттянул вечно тесный воротник рубашки.
– Что сказала графиня?
– Почти ничего. Ты осмотрел ее, как я просил?
– Да. Хотя она была категорически против. Смирилась только когда поняла, что ты и так все знаешь.
– Ну?
– Огромный синяк на левом бедре. На плечах кроме того следа, что я заметил, еще несколько отметин. Ну и так по мелочи… Жаль, что сукин сын уже мертв. Некому в морду заехать. А есть такое очень нечеловеколюбивое желание, – невесело хмыкнув, ответил доктор и откинулся на спинку сиденья, придерживая на коленях съезжающий саквояж с медицинскими принадлежностями.
– Может, она изменяла ему?
– Ты следователь. Тебе и карты в руки. Кстати, что ты-то о ней думаешь?
– Она могла убить. Ей было за что. У нее хватило бы на это решимости и силы воли…
– И все?
– А что?
– Ты не сказал еще кое о чем существенном.
– О чем это?
– Она красива.
* * *
Иван, все больше мрачнея, читал доклады, переданные ему из полиции. М-да. Картинка вырисовывалась впечатляющая.
Родители Анны Павловны Орловой, урожденной Румянцевой, умерли, когда той едва исполнилось восемнадцать. Сначала мать, потом спустя всего лишь полгода отец. Траур и сразу свадьба с графом Орловым… Он был старше ее более чем на двадцать пять лет… И богаче несравнимо. По сути, только благодаря этому замужеству брат и сестра не оказались разорены совершенно. Так. Завещание. Все движимое и недвижимое… Та-ак. Титул… По причине отсутствия наследника… Понятно.
Граф Орлов оставил все свои деньги не жене, которую ежедневно избивал, а брату, которого видел всего несколько раз за последние годы, потому что тот предпочитал безвыездно проживать в деревне под Воронежем в семейном поместье. Ему же переходил и титул… Знала ли графиня об этом? А если бы знала, остался бы ее муж жив или нет?
И еще… Она не изменяла мужу. Ее жизнь была абсолютно прозрачна… В отличие от мыслей и тем более души.
* * *
Иван шел к дому Орловых, целиком погруженный в размышления. Только сегодня утром пришло сообщение из Воронежа. Иван посылал запрос в тамошнюю полицейскую управу, чтобы выяснить, где был и что делал в ночь убийства новый граф Орлов, младший брат убиенного Василия Станиславовича.
Теперь Чемесов знал, что и эта версия, да, собственно, и не версия, а так, необходимая проверка, ни к чему не привела – Николай Орлов не покидал свое поместье, что подтверждалось абсолютно всеми. Более того, он даже не поехал в Москву на похороны, ограничившись длинным письмом, которое пришло на имя вдовы усопшего на следующий день после погребения. Александра Павловна в ответ на вопрос Ивана о сути послания, лишь молча протянула ему лист, исписанный четким убористым почерком.
«Мы никогда не были особенно близки с Василием, чтобы не сказать большего… Но, как известно, о мертвых – или хорошо, или ничего. А потому лишь выражу свое безмерное удивление его последней волей. Как бы то ни было, я искренне обеспокоен тем, как сложится ваша дальнейшая судьба. Денег, оставленных вам моим покойным братом, явно недостаточно. Я долго думал, чем могу помочь, не ущемляя ваше достоинство, и вот что надумал. Я терпеть не могу Москву, а значит дом, в котором вы жили с Василием, мне не нужен, но с другой стороны – грех бросать его, да и продавать фамильное гнездо не хочется. Живите-ка в нем вы с братом. И особняк не будет ветшать, как это всегда происходит с пустующими домами, и у вас будет крыша над головой. Я также беру на себя заботу о завершении образования Михаила и буду платить слугам, которые сейчас работают в доме. Не откажите мне в этой малости, Александра Павловна, иначе совесть не даст мне спокойно спать. Если же вам не по сердцу жизнь в этом месте, запятнанном столь страшным событием, я всегда с радостью приму вас в моем поместье под Воронежем. Живу я уединенно и тихо, целиком погруженный в свои труды – пишу книгу о развитии уголовного права в России… В любом случае знайте – если у вас будут какие-то проблемы или понадобится поддержка и утешение, вы всегда можете рассчитывать на меня.
С уважением…»
Дочитав, Чемесов вскинул бровь. Неужели? Неужели тот самый Колька Орлов? Мир, как известно, тесен. Но не до такой же степени!
* * *
Иван так глубоко окунулся в воспоминания, что вздрогнул от неожиданности, когда дверь особняка Орловых, который он, как выяснилось, едва не миновал, распахнулась, и из нее пулей кто-то вылетел. Он несся так стремительно и безоглядно, что с размаху налетел на Чемесова, ударился головой о его грудь и в то же мгновение оказался на мостовой. Из разбитого носа потекла кровь.
– Вот, черт побери! – вскричал молодой человек, выхватывая носовой платок и прикладывая его к лицу.
– Интересный способ извиняться, – проворчал Чемесов, как котенка поднимая юношу, на поверку оказавшегося младшим братом графини Орловой, на ноги и подталкивая его к дому.
– Куда вы меня тащите?
– Вам не помешает приложить лед. Вы же не баран, в самом деле, чтобы так бодаться, Михаил Павлович! Где-то случился пожар или вы опаздываете на свидание?
– Нет… Черт! Циклоп! – останавливаясь, выкрикнул молодой человек и вдруг сконфузился. – Простите.
– Если меня так зовет половина Москвы, почему бы к ним не присоединиться еще одному молодому ветрогону? – миролюбиво заметил Иван. – Впрочем, можно не мудрствовать и остановиться на более традиционном варианте – Иван Димитриевич, – Чемесов протянул руку, и Михаил облегченно затряс ее в своих. – Так куда вы летели, юноша?
– Не куда, а откуда! В доме гость.
– Вот как?
– Из-за границы приехал какой-то двоюродный брат покойного графа. Как снег на голову свалился. Правда, он сам был совершенно шокирован известием о смерти Василия Станиславовича. Вроде как он писал ему и получил в ответ приглашение приехать в гости, но мы-то об этом и понятия не имели! А главное, судя по тому, как он расположился, уезжать этот господин собирается не скоро!
– Незваный гость хуже татарина, – улыбаясь одними уголками губ, подтвердил Иван.
– То-то он так похож – хан Батый, да и только!
– Любопытно… Ну что ж, пойдемте знакомиться.
Слуга, открывший дверь, испуганно ахнул, увидев разбитый нос и залитый кровью галстук молодого Румянцева. Но это было ничто по сравнению с реакцией хозяйки дома.
– Кто вам позволил распускать кулаки, медведь вы несчастный!
Чемесов опешил.
– Мишенька, тебе очень больно? Голубчик мой, присядь. Голова не кружится? – и снова опаляющий взгляд на ошеломленного следователя.
– Я обо всем сообщу вашему начальству!
– Иисусе! О чем? О том, что ваш быстроногий брат решил проверить крепость моей грудной клетки?
– О чем это вы толкуете, любезный? – высокомерный голос заставил Ивана обернуться.
Ого! А вот и «заморский гость». Смуглое лицо, гладко зачесанные назад волосы (Иван автоматически откинул назад свои, упорно непокорные), тонкая ниточка черных усов над чувственными губами.
«Красив, как… как альфонс», – с внезапной неприязнью подумал Чемесов.
– Объяснитесь! – все так же высокомерно напирал красавчик.
– Сашенька, я сам во всем виноват, – юноша поднялся и ласково приобнял все еще взволнованную сестру. – Не заметил Ивана Димитриевича на улице и налетел с размаха, а ты же сама знаешь, как легко у меня начинает идти кровь носом.
– Это правда? – недоверчиво переспросила Александра, переводя глаза со смущенного брата на невозмутимое лицо Чемесова.
– Святая истина, Александра Павловна, – чопорно подтвердил последний.
Молодая женщина уловила в его тоне обиду и опять вспомнила о своем унижении. Этот огромный мужчина знал… А своими подозрениями она поставила его в один ряд с негодяем – ее теперь уже покойным мужем.
– О Господи, я… Я наговорила вам столько возмутительных резкостей… Простите меня, Иван Димитриевич.
– Не берите в голову, Александра Павловна, – неожиданно мягко произнес он. – Ваше беспокойство за брата так понятно.
– Я виновата перед вами, – шагнув вперед и протягивая следователю руку, пролепетала графиня.
Ее ладошка утонула в его большой руке. Он склонился над тонкими пальцами, но, движимый внезапным порывом, поцеловал не их, а уже потемневший синяк на хрупком запястье. Женщина вспыхнула и, высвободив руку, быстро одернула рукав.
– Вы забываетесь! – голос «заморского гостя» звенел.
– Оставьте, Игорь Викентьевич, – графиня подошла к красавчику и положила руку, которую только что целовал Чемесов, ему на локоть.
Это почему-то больно задело Ивана. Он нахмурился и ссутулил плечи, став еще более похожим на медведя.
– Прошу вас, Александра Павловна. Мне необходимо поговорить с вами. Наедине, – Игорь Орлов смерил сыщика презрительным взглядом.
– Если вы настаиваете. Прошу извинить нас, Иван Димитриевич. Миша, позаботься пока что о нашем госте… В доме достаточно тепло.
«Пальто! Я забыл его снять!» – Иван чертыхнулся про себя.
Мгновенно появившийся слуга избавил его хотя бы от одной неприятности. Зато «хан Батый», уходя, не до конца прикрыл за собой дверь…
– Александра Павловна, вы не должны прощать этому плебею подобные вольности! Только скажите, и я тут же вышвырну его за дверь! Что это за тип? Он похож на боксера, вышедшего в тираж. Вы что наняли себе охрану после произошедшего? Теперь в доме есть мужчина, и совершенно не обязательно… – дверь захлопнулась, оборвав дальнейший разговор.
Михаил Румянцева бросил сконфуженный взгляд на невозмутимое лицо сыщика.
– Теперь вы понимаете, от чего я бежал сломя голову, – неловко посмеиваясь, проговорил он.
Чемесов обернулся – его взгляд был непроницаем.
– Никогда не извиняйтесь за поступки других, Миша. Ну, а если вам станет совсем невмоготу, – следователь внезапно улыбнулся, – поверьте, лучше снять номер в гостинице, чем пытаться разбить себе голову. Даже таким нетрадиционным способом, как тот, что выбрали вы.
Глава 2
Прошло почти три месяца с момента убийства графа Василия Орлова, и Иван со смешанным чувством разочарования и облегчения был вынужден признать, что следствие зашло в тупик. Поначалу он бывал в большом мрачноватом доме на Ордынке почти ежедневно, и каждый раз сталкивался с активной неприязнью со стороны Игоря Викентьевича, судя по всему прочно обосновавшегося там.
Был труп, было орудие убийства, были мотивы – просто целая куча мотивов, как минимум двое подозреваемых и никаких доказательств! Александра Павловна уверяла, что при жизни мужа ничего не знала о сути его завещания, но и не выказала особых чувств, когда поняла, что осталась практически без средств к существованию. На ее лице не было заметно ни разочарования, ни удивления, ни негодования. А Чемесов не мог ни подтвердить, ни опровергнуть ее слова. Холодное безразличие, сковавшее ее точеные черты, лишало сыщика даже косвенных доказательств.
Лед треснул лишь раз, когда Иван глубже копнул под второго подозреваемого – Михаила Румянцева. Испуг, мелькнувший в ее серых глазах, был очевиден, но опять-таки ничего не доказывал.
Не удалось и просто прижать мальчишку. Он врал, и Иван знал это, но старая нянька стояла насмерть, утверждая, что в вечер убийства Мишенька лежал дома с простудой, и она сама как раз принесла ему тепленького молочка с медом, а потом сидела рядом, присматривая, чтобы «мальчик» выпил все до дна, а после укрылся как следует. Вся остальная челядь, допрошенная не менее пристрастно, ничего не видела, не слышала, не знала, не могла и, главное, не хотела…
