Текст книги "Не буди лихо (СИ)"
Автор книги: Александра Стрельникова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 17 страниц)
Стемнело, старуха зажгла лампу и, прихватив ее с собой, отправилась на кухню. Один из четверки неохотно бросил карты на стол и последовал за ней, стараясь не маячить перед окнами. Через некоторое время оба вернулись, причем бабка несла перед собой тарелку с какой-то едой. Полицейские за столом тяжело вздохнули – они просидели здесь целый день, не рискуя выйти наружу, чтобы не светиться лишний раз, а потому уже здорово проголодались. Чемесов же, похоже, не видел и не слышал вообще ничего.
Парни переглянулись и, пожав плечами, снова взялись за оставленную на время игру. Внезапно Иван поднял голову и вперил тяжелый взгляд во входную дверь, видневшуюся через забранную пыльными шторами арку гостиной и сумрак прихожей. И в то же мгновение в нее энергично постучали. Четверо полицейских, молниеносно смахнув карты и бесшумно придвинув к столу стулья, крадучись заняли оговоренные заранее позиции. Один скрылся в соседней комнате, второй притаился за огромным платяным шкафом, третий прокрался в кухню, а четвертый, указав старухе на входную дверь, последовал за ней в прихожую и стал так, что открывшаяся дверь как раз скрыла бы его присутствие.
– Кто там? – крикнула старуха, злобно глянув на полицейского, замершего в углу с поднятым вверх револьвером, но тот лишь глумливо осклабился.
– Открывай.
Сердце в груди Ивана бешено заколотилось. Это был голос Орлова. Птичка наконец-то попалась в силок! Он кивнул парню, что стоял рядом со старухой в прихожей и тот, подмигнув в ответ, жестом велел старухе открыть дверь. Она убрала цепочку, повернула замок и потянула дверь на себя.
– Давай, давай. Мне некогда! – Орлов пригнувшись шагнул в гостиную и замер, в тот же миг увидев перед собой Чемесова…
Орлов было метнулся назад, но там уже сомкнули плечи те двое, что прятались в соседней комнате и в прихожей. Его скрутили, деловито обшарили карманы, при этом небольшой пистолет с изящной ручкой, отделанной перламутром, мгновенно перекочевал из кармана Орлова в карман одного из обыскивавших, и вытолкнули обратно на середину комнаты.
– Куда ж вы так быстро? Мы так долго ждали, а вы… Право, это даже неучтиво! – Иван изобразил на лице улыбку, хотя ему было совсем не до смеха. – Где она?
– Кто? – Орлов округлил глаза.
– Не валяйте дурака, сударь. Это вам не идет. Старуха уже все рассказала. Да и вещи, найденные здесь, подтверждают ее показания.
Какое-то мгновение Орлов взвешивал положение, задумчиво покусывая черный ус. Потом пожал плечами и усмехнулся.
– Не могу знать, любезный. Мы провели вместе чудеснейшую ночь, а потом, пока я спал, восстанавливая силы, отданные на удовлетворение ее же аппетитов, она покинула ме…
Кулак Чемесова оборвал его непотребное бахвальство. Ухватив мерзавца за грудки, Иван тряхнул его так, что у того клацнули зубы.
– Спрашиваю еще раз – где она?
– Иван Димитриевич, может прострелить ему ногу при попытке к бегству? – бодро поинтересовался один из парней. – Или руку? Правую. Вы ведь правша, господин Орлов?
– Хватит! – раздраженно буркнул Иван, и смешки стихли. – Надеюсь, вы понимаете, Игорь Викентьевич, что ни закон, ни человеколюбие не остановят меня, пока я не услышу правду из ваших уст. Так что решайте. И поскорее. Терпение у меня кончилось еще вчера.
Орлов отбросил от себя руки Чемесова и нервным движением поправил воротник пальто.
– Все это совершенно лишнее. Я на самом деле не имею представления, где сейчас может быть эта ведьма. Можете мне не верить, но она каким-то образом усыпила меня и сбежала. Впрочем, судя по тому, в каком виде она это сделала и в какое время, прелестная графинечка скорее всего сейчас уже побывала под половиной посетителей какого-нибудь местного притона.
– Уберите его! – устало опускаясь на диван, приказал Чемесов.
– Нет, постойте! Это еще не все, что я хотел сказать! Вы наверняка попытаетесь повесить на меня убийство Василия Орлова, так вот, ничего у вас не выйдет! Настоящий убийца – Михаил Румянцев, и ваша ненаглядная Саша всегда знала это и всегда врала вам, покрывая его, любезный.
– Я сказал, уберите его! – чуть повысив голос, повторил Иван.
Парни подхватили Игоря Викентьевича под локти, но он упирался, продолжая выкрикивать:
– Что, не хотите слушать такое? Все равно вам не скрыть истинного преступника!
– Угомонись, – легонько, но вполне ощутимо ткнув Орлова под ребра пудовым кулаком, проворчал один из полицейских. – Чего орать на всю округу о том, что ни для кого уже не является секретом.
Изумленно затихшего Орлова ловко выволокли прочь. Следом в полицейское управление отправилась и Кубасова. А еще через сорок минут обыски и облавы перевернули с ног на голову все злачные места Замоскворечья.
* * *
– Мадам, везде облавы и, похоже, ищут именно ее, – широкоплечий и низкорослый, а оттого почти квадратный человек кивнул в сторону постели, на которой лежала молодая светловолосая женщина. – Скоро они доберутся и до нас. Что будем делать?
– Ее надо спрятать. Я еще не решила, как поступить с ней.
А когда человек вышел, она перевела задумчивый взгляд на неподвижную фигуру на кровати.
– Что же ты натворила, бедняжка, если вся полиция города просто с ума посходила?
* * *
– Иван Димитриевич!
Чемесов вздрогнул, просыпаясь, и поднял со скрещенных на столе рук тяжелую голову. Он уже не помнил, когда в последний раз спал нормально. В дверях его кабинета стоял Миша Румянцев.
– Ты чего, Мишенька? – Чемесов усиленно поморгал, пытаясь заставить свое единственное око смотреть на мир.
– Мне сказали, Орлов арестован?
Иван кивнул.
– Ну… Ну так я пришел садиться в тюрьму, – юноша перешагнул порог, и Чемесов увидел в его руках саквояж. – Мне давно пора было сделать это. А то и сам мучился и Сашу вынуждал скрывать от вас… – Миша запнулся и отвел глаза.
– Ну что ж! Решился, так решился, – Иван вздохнул и поднялся из-за стола. – Садись. Сейчас позову стенографиста. Он запишет твое признание, а потом я сам провожу тебя… Сегодня, или в крайнем случае завтра, увидишься с адвокатом.
– Но у меня нет адвоката…
– Уже есть. Его зовут Борис Антонович Зельдин. Слушайся его во всем. И не отчаивайся.
– Спасибо, Иван Димитриевич… Могу я узнать, что известно о судьбе Саши?
Чемесов привычно засунул руки глубоко в карманы брюк и нахмурился.
– Ничего утешительного, Миша. Известно лишь, что прошедшей ночью ей удалось ускользнуть от Орлова. Но что с ней случилось потом?! Сейчас прочесывают все окрестные притоны…
– О господи! – Миша побледнел.
– Остается только ждать и надеяться, голубчик. Только ждать и надеяться.
* * *
– Теперь опять ваша очередь охранять меня? – Анна Сафронова наморщила веснушчатый носик.
– Нет. Я пришел сообщить, что теперь в этом нет нужды, – Петя Доркашов сделал значительную паузу и приосанился. – Преступник задержан.
– Жаль. Вчера со своим сопровождением я произвела на курсе настоящий фурор, – девушка рассмеялась.
– На днях мы проведем процедуру официального опознания, мадемуазель, и очень рассчитываем на вашу память. Похоже, что похищение графини Орловой – это пока единственное, что полиция может инкриминировать негодяю. Да и то… Пока сама Александра Павловна не будет найдена, обвинение зиждется на очень хлипкой основе.
– Я сделаю все, что от меня потребуется.
– Спасибо… Могу я вас проводить в институт? Или вы направляетесь в какое-то другое место? – Петя смущенно мял в руках свою фуражку, бросая на девушку просительные взгляды.
– Но ведь в охране уже нет необходимости? Или я неправильно поняла? – Анна кокетливо взмахнула длинными бронзовыми ресницами, и молодой человек понял, что не может воспринимать это иначе, чем знак свыше.
– Нет… То есть, да. В общем… – Петя сглотнул и, решительно расправив плечи, выпалил. – Мадемуазель, эта просьба никак не связана с моими служебными обязанностями.
* * *
– Катюш, ты, я помню, говорила, что у тебя в главном полицейском управлении завелся преданный воздыхатель?
– Да, мадам. Даже на содержание звал, да только толку с него, как с козла молока.
– Ты сможешь увидеться с ним сегодня?
– Попробую. А что от него надо-то?
– Узнай, с чего облаву ночную устраивали. Кого ищут и почему. Поняла?
– Есть, мадам. Будет исполнено, мадам, – наряженная в розовое с рюшами платье ярко-рыжая девица расхохоталась, козырнула по-военному и замаршировала из кабинета хозяйки.
– И перестань столько есть. Скоро в дверь пролезать не будешь! – маленькая француженка проводила впечатляющий зад развеселой Катерины неодобрительным взглядом.
– Что вы, мадам! Это не жир, это мой капитал!
– Иди уж, банкирша, прости господи.
Когда девица вышла, Эмма Латур поднялась из-за письменного стола и, отворив дверь у себя за спиной, вошла в комнату обычно служившую ей будуаром, но сейчас превращенную в спальню для женщины, которую позапрошлой ночью вышибала ее борделя Васька Горошкин подобрал на ступеньках у двери черного хода. Бедняжка сразу же вызвала жалость у сердобольных жриц любви, и Эмма разрешила приютить ее, тем более что молодая женщина, судя по всему достаточно долго пролежавшая полуодетой на снегу, металась в жару и бредила…
Однако на следующую ночь, когда по Замоскворечью прокатилась волна облав и обысков, а злые и непривычно неразговорчивые полицейские, огрызаясь на любые расспросы, перерыли весь дом от подвала до чердака, причем явно больше интересуясь людьми, чем вещами, мадам Латур начала думать, что в ее руки залетела не простая пташка. На ту же мысль наводили и вещи, которые были одеты на молодой женщине – побитое молью облезлое пальто совершенно не вязалось с изящной сорочкой из тонкого батиста, оказавшейся под ним, и с дорогими, ручной работы ботинками…
Тогда, несмотря на все свое усердие, полицейские не смогли обнаружить надежно спрятанную за шкафами дверь потайной комнаты, куда Горошкин отнес незнакомку. А когда они покинули бордель, Эмма приказала устроить больную в своих комнатах. Не один час она просидела рядом, вслушиваясь в горячечный бред беглянки. Что-то терзало бедняжку. Она то металась по постели, выгибаясь, стискивая кулаки и бормоча что-то об убийстве и каре за него. То затихала, начиная жалобно спросить о помощи, защите и тогда упоминала имя, которое заставляло мадам задумчиво хмурить тщательно подведенные брови.
* * *
Из больницы, где лежал Олег, сообщили, что когда санитар менял больному простыни, тот застонал и, замерший над ним медбрат увидел, что у господина Иевлева задрожали веки. Чемесов только что вернулся, проводив Мишу до места его временного заключения, и тотчас устремился в больницу. Юрий Родионов уже поджидал его там.
– Юрка, неужели приходит в себя?
– Может и так, дружище, а может и наоборот.
– Как?..
– Из комы есть два выхода – к людям или к тому, кто ждет нас в конце пути…
– Типун тебе на язык.
– Вот спасибо! – Родионов возмущенно фыркнул.
Помолчали.
– Ну, как ты, Ванечка? К нам не заходишь. Агата волнуется.
– Я уж забыл, когда и дома-то был.
– По тебе это видно. Как твой лечащий врач…
Чемесов посмотрел на друга, и тот замолчал, так и не закончив свою фразу.
– Сегодня я отвез в тюрьму Мишу Румянцева…
– Бедный мальчик. Тебе удалось тогда уговорить Зельдина?
– Да.
– А тот подонок сознался?
– Господин Орлов-то? А зачем? Он прекрасно знает, что у нас нет доказательств.
– Вот ведь!
– Вот если бы Олежка очнулся.
– Я боюсь спрашивать, но… Об Александре Павловне ничего не известно?
– Нет. Обшарили все злачные места, бордели, трактиры, притоны, осмотрели подвалы и чердаки, проверили все больницы и морги, опросили околоточных, а уж те в свою очередь прошерстили свои участки вдоль и поперек.
– И ничего?
Иван лишь качнул головой.
– Да что ж за проклятая судьба у бедняжки!
– Пойду я. Вдруг какие-нибудь новости появились?
– Шел бы ты домой и выспался, как следует! На привидение похож. Глядишь, и голова бы лучше соображать стала.
– Не могу, Витенька.
Иван вернулся на службу еще более мрачным, чем был до получения известий о состоянии Олега. Сел за стол. Положил перед собой чистый лист бумаги, написал вверху «Орлов», поставил слева цифру один и задумался. Что у него было реально на этого мерзавца?
1. Похищение Александры – свидетельница Анна Сафронова (провести опознание).
2. Насильное удерживание графини у Кубасовой, которая по его же приказу опаивала ее наркотиками – свидетельница все та же Кубасова. Показания имеются.
3. Изнасилование —?
Иван зажмурился и просидел так довольно долго, пока не удалось немного успокоить боль в груди. А тогда дописал:
Недоказуемо без А.О. То же, касаемо убийства, избиения и т. п.
4. Избиение Румянцева —?
А) Косвенно – не отказался от факта в разговоре с Мишей.
Б) Быть может, извозчик или кто-то из приказчиков Пассажа смогут опознать? Вызвать!
5. Убийство Наташи Петренко – ничего.
6. Нападение на Олега Иевлева – ничего.
7. Убийство свидетелей в тюрьме – так же недоказуемо.
Иван осмотрел плод своих трудов, скомкал и с остервенением запустил в стену напротив. Если не случится чудо, мерзавец отделается легким испугом, потому что на самые серьезные преступления, несомненно, совершенные именно им, у Чемесова не было ни единого доказательства.
* * *
Александра очнулась в светлой, со вкусом обставленной комнате, которая опять-таки была ей абсолютно незнакома. Очень хотелось пить. Повернув голову, она увидела на столике у кровати стакан воды и жадно потянулась к нему, но рука была слишком слаба. Стакан выскользнул и со звоном разбился. Дверь в другом конце комнаты немедленно отворилась, и невысокая темноволосая женщина торопливо направилась к кровати Александры.
– Простите… – пролепетала графиня.
– Ничего страшного. Вы хотите пить?
– Да. Очень.
– Подождите. Я сейчас.
Женщина вновь вышла и вскоре вернулась с новым стаканом. Александра жадно напилась и со вздохом откинулась на высоко взбитые подушки.
– Спасибо. Где я? И кто вы?
– Меня зовут Эмма Латур, и вы в моем доме. Собственно… Это дом терпимости, если быть уж совсем точной.
– Д-дом терпимости?
– Да. Но пусть это вас не беспокоит. В мои покои нет доступа никому, кроме меня самой.
– Как я сюда попала?
– Мой человек подобрал вас на ступеньках черного хода, а девочки уговорили приютить. Я согласилась, потому что вам действительно была необходима помощь. Могу я теперь узнать, кто такая вы?
Саша растерянно взглянула на свою визави, помолчала, а потом промолвила, отводя глаза:
– Извините, но я не могу…
– Почему? Вы скрываетесь от полиции?
– Нет! Или вернее да. Наверно, да.
– Я не смогу прятать вас, если вы совершили серьезное преступление. Поймите меня правильно, мое дело целиком зависит от того, насколько я лояльна по отношению к властям.
– Я не преступница, мадам Латур! – Александра попыталась сесть, но у нее не хватило на это сил. – Просто… Нельзя, чтобы меня нашли. От этого зависит судьба очень близкого мне человека…
Александра слишком хорошо помнила угрозу Орлова выдать полиции истинного убийцу ее мужа. Она не могла… Она обещала отцу перед его смертью беречь Мишу, сделать все для его счастья… Пока Орлов будет считать, что она исчезла, быть может, погибла, он будет молчать. Зачем рубить голову курочке, способной нести золотые яйца? А шантажировать Игорь Викентьевич умеет!
– Помогите мне, мадам! – взмолилась графиня, стискивая руки. – Мне просто нужно убежище. На время. Хотя бы на несколько дней!
«Быть может Иван Димитриевич сумеет помочь… Эгоистка! Вспоминаешь о нем, только когда тебе это нужно! А ты подумала о том, что он, должно быть, сходит с ума, разыскивая тебя? Да и Миша…»
Она представила себе ничего не подозревающего брата сидящим в столовой за общей трапезой с убийцей, который уже наверняка строит новые ужасные планы. «И такая жизнь будет у Мишеньки теперь всегда! Шантаж, страх, муки совести… Разве он заслужил это?»
«Мама? Мамочка! Я сама во всем виновата! Миша страдает из-за меня… Надо было убить Орлова! Я, как обычно, струсила!»
«Но тогда для тебя уже навсегда закрылись бы двери к счастью, голубка. А ты ведь хочешь посмотреть, что там, за ними?»
«Я… Я могу надеяться?»
«Я же сумела справиться с несчастьем. Господь милостив к стойким и чистым душой. Миша, который должен был стать моим проклятьем, вечной болью и мукой, оказался истинным даром. Помни об этом и будь мужественной. Все в руках божьих!»
Эмма, вздохнув, поднялась со стула возле кровати больной, которая вновь погрузилась в забытье.
– Я не готова сейчас принять решение… – задумчиво проговорила она вслух, тем не менее, обращаясь скорее к себе, чем к уснувшей бедняжке. – Но я постараюсь сделать все правильно. Знать бы только…
Катерина, которую мадам ждала с видимым нетерпением, объявилась лишь глубоко заполночь и, трясясь от возбуждения, прямиком направилась к хозяйке. Новости, которые ей не составило большого труда выудить из своего поклонника, просто распирали ее изнутри.
– Теперь понятно, почему легавые в ту ночь словно с цепи сорвались!
– Она убила премьер-министра?
Катерина презрительно выпятила нижнюю губу.
– Пф! Да они тогда и в половину так не суетились бы! Эта дамочка – любовница самого Циклопа!
– Чемесова?! – Эмма встала и нервно заходила по комнате. – Святые угодники! И что же она ударилась от него в бега?
– Да вроде нет… Тут дело темное. Ее вроде бы как похитил один тип, но самого молодчика-то Циклоп взял – он уже в кутузке. И брат ее там же. Помните Мишу Румянцева? Так вот. Он убийцей оказался! Угрохал муженька нашей приблудной. Правда, этот мой говорит, что за дело – бил он ее, бедняжечку. Вот тебе и белая кость, голубая кровь! Ну, значит, парнишка побегал-побегал, а теперь сам и сознался. Совесть, видно, замучила.
– Так она…
– По всему выходит, графиня Орлова собственной персоной.
– И Циклоп?..
– Приехал на убийство графа, да и влюбился в нее, как этот… Ну как его? Ромево! Вся уголовка сплетничает. Его даже от дела отстраняли.
– Надо же… – мадам Латур покачала головой.
– Что станете делать?
Эмма только дернула головой.
– Я еще не ополоумела, чтобы прятать от Циклопа его любовницу! Только вдруг это не она?
Катерина пожала круглыми как подушки плечами.
– Кому ж еще быть? Она хоть какая из себя? А то я толком не рассмотрела. Красивая? Я все время, пока мчалась сюда, пыталась представить себе Циклопа в постели с ней. Один мой клиент рассказывал в подпитии, что когда начальство устраивает ему разнос, он, чтобы не так бояться, начинает представлять, как это самое начальство в туалет изволит ходить. Сидит, значит, орлом в спущенных штанах, кряхтит, – девица захихикала, прикрывая рот пухлой ладошкой. – А у меня не так. Я сразу прикидываю, как такой человек с бабой спит. А этого одноглазого – ну никак!
– Иди уж! Кого хочешь до белой горячки своими глупостями доведешь!
Катерина, по-прежнему хихикая, ушла. А мадам Латур откинулась на спинку обтянутого атласом дивана. Она очень даже хорошо могла представить себе Ивана Чемесова в постели… Француженка поднялась, отворила дверь в едва освещенный будуар и подошла к кровати, где на белой подушке отчетливо вырисовывался изящный профиль молодой графини Орловой.
«А что я смогу получить с вас за это, Иван Димитриевич?» – подумала она и вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Утром Эмма Латур надела одно из самых своих лучших платьев, тщательно подвела глаза, накрасила губы, но потом решительно стерла краску и лишь припудрила нос. Чемесов был занят, и она послушно присела на скамью возле его кабинета, с отвращением осматриваясь по сторонам. Заметив, что на нее тоже откровенно пялятся многочисленные посетители, она занервничала, но лишь вздернула подбородок.
Напротив нее сидели двое крупных мужчин в форме тюремных охранников, из чего Эмма заключила, что к Циклопу привели кого-то на допрос. Они просидели уже с полчаса, когда за дверью внезапно послышался треск ломающейся мебели и рев. Тюремщики вскочили и ринулись в кабинет. Эмма, наклонившись вперед, успела заметить двух сцепившихся мужчин, один из которых, несомненно, был Чемесов… Вскоре мимо нее провели высокого черноволосого человека, на лице которого блуждала довольная ухмылка, несмотря на то, что на скуле уже начал растекаться здоровенный синяк.
Эмма поднялась и, помедлив, все же постучала в кабинет Циклопа. Из-за нее донесся невнятный рык, но француженка лишь усмехнулась – у нее было средство, способное превратить этого разъяренного зверя в безобидного плюшевого мишку.
Чемесов стоял над обломками стула, валявшимися посреди комнаты, и уголком носового платка промакивал кровь, сочившуюся из рассеченной губы. Рука его при этом заметно дрожала.
– Эмма! Вы пришли не в лучшее время!
Мадам Латур удивленно разглядывала Циклопа. Он изменился разительно. Нездоровая бледность покрывала лицо, единственный глаз покраснел, как у человека, который уже давно недосыпал, сильно отросшая шевелюра растрепалась, привнося в его внешность что-то буйное. Он был худ, болен душой и несчастен.
– Да, любовь зла, а несчастная тем более, – пробормотала она по-французски, но Иван понял, и гнев мелькнул в его взгляде.
– Ш-ш-ш, – проговорила Эмма, выставляя перед собой руки. – Не сердитесь на меня, Иван Димитриевич. Просто я слишком удивлена…
– Что вы хотели, мадам Латур? Кто-то из девочек попал в беду, или опять донимает околоточный?
– Нет. Я пришла узнать цену.
– Цену? – не понимая, переспросил Иван.
– У меня есть кое-что, что я хотела бы продать вам, но сначала хочу знать, сколько смогу за нее получить.
– За нее?
Эмма прикусила губу.
– Я имела в виду информацию.
– Вот как?
– Да. Предположим, некто принес бы вам новости об одной молодой даме, которую вы, как мне сказали, очень ищете…
– Я бы спросил, почему он торгует тем, что должен отдать так?
– Потому что его жизнь такова…
– Эмма!
– Что ж… Теперь я и сама вижу, что нельзя продать то, что не имеет цены. Только я не уверена…
– Эмма!!
– Она боится. Отказалась назвать свое имя, но просила спрятать. Говорит, что если ее найдут, пострадает кто-то из близких ей людей. И потом у нее жар… Пообещайте мне, что если это не ваша графиня, вы просто уйдете и навсегда забудете, что видели ее в моем доме.
– И вы поверите мне?
– Да, – не колеблясь, подтвердила мадам Латур.
Дорогой Иван всеми силами уговаривал себя не начинать надеяться, но глупое сердце билось о ребра, как птица о прутья клетки. Сегодняшний допрос Орлова, окончившийся банальной дракой, доказал, что нервы его уже не выдерживают напряжения. Теперь мерзавец может торжествовать. У полиции как не было, так и нет весомых доказательств против него, зато он сам может с полным правом жаловаться на грубость со стороны следователя. И тогда Ивана по головке не погладят. А еще арест Миши… Сможет ли Александра понять и принять то, что он был вынужден отправить юношу в тюрьму? Александра!
– Эмма… Эта женщина… Как она попала к вам?
– Мы нашли ее у себя на пороге, в одной сорочке и каком-то старом пальтишке, больную и несчастную. Приютили. А на следующую ночь – облава.
– Почему же ее не нашли?
– Я спрятала ее, – француженка смущенно улыбнулась.
– Она серьезно больна?
– Скорее всего просто сильная простуда. Хотя, кто знает? Врача мы не приглашали.
– Она…
– Сероглазая блондинка. Тоненькая и изящная. У нее маленькая, но приметная родинка на правой груди…
Внезапно мадам увидела, что сыщик смутился.
– Так вы…
– Наши отношения с госпожой Орловой, что бы ни болтали все эти бездельники, носят совершенно иной характер.
– Угу, – Эмма склонила голову, пряча улыбку.
Они вошли в дом через черный ход и сразу поднялись по лестнице на третий этаж в покои хозяйки. Мадам Латур подошла к дверям будуара и, приотворив их, заглянула внутрь, а потом приложила палец к губам и поманила к себе Чемесова. Невольно сдерживая дыхание, Иван склонился к неширокой щели между створками двери и заглянул в соседнюю комнату.
Сначала он увидел разобранную постель – она была пуста. Взгляд его метнулся, но вдруг замер… Александра сидела в большом кресле у окна, подтянув к себе ноги и склонив голову на обтянутые сорочкой колени. Ее немигающий взгляд был обращен то ли на снегопад – быть может, последний в этом году, то ли внутрь себя.
Эмма нетерпеливо дернула Чемесова за рукав, но когда он повернулся, спрашивать уже ничего не требовалось – таким немыслимым ликованием светилось его лицо. Иван отстранил ее и, распахнув дверь, устремился к Александре. Та обернулась, ахнула, спрыгнула на пол, покачнулась и неловко замерла в его объятиях. Он держал ее крепко и бережно, одной рукой обхватив плечи, а другой прижимая к своей груди растрепанную русую голову.
– Сашенька!
– Мне… мне дурно.
– О господи! – Иван подхватил ее на руки и, в два шага преодолев расстояние до кровати, опустил ее поверх одеяла.
Испуг и радость боролись в ее взгляде. Чемесов дрожащими пальцами погладил ее по щеке.
– Вам больше нечего бояться. Орлов арестован.
– Он… Я…
– К сожалению, у меня мало что есть против него, но с вашей помощью… Простите, Александра Павловна, – Чемесов сглотнул и бросился вперед очертя голову. – У меня есть и еще одна новость. Дело в том, что я… В общем Миша во всем сознался. Только не волнуйтесь! Я пригласил к нему лучшего адвоката страны! Я уверен, ваш брат получит самый мягкий приговор, какой только будет возможно. Я приложу все усилия… – он замолк, удивленный ее выражением лица.
– Он признался сам?
– Да. Я считаю, что все произошло именно так.
– Я не понимаю…
– Ну, дело в том, что я узнал об этом чуть раньше… Когда был арестован Илья Парилин, его сестра, желая защитить его, многое рассказала. В том числе и то, что он видел, как Миша стрелял в вашего мужа.
– Так это Илья Аркадьевич писал те письма…
– Да. Но потом Миша заговорил об убийстве сам. Не плачьте, ну не плачьте же, мне больно видеть ваши слезы. Вот увидите, его не накажут слишком строго.
Александра вытерла глаза и, слабо улыбнувшись, покачала головой.
– Я плачу не из-за этого… Иван Димитриевич, мне позволят увидеть его?
– Нет, до суда это запрещено законом.
– Тогда просто отвезите меня домой!
Глава 15
– Сашенька! Девочка моя! – Чемесов шикнул на старую няньку и, пинком отворив дверь спальни Александры, вошел внутрь.
Графиня, которую Иван спеленал как ребенка в большое стеганое одеяло мадам Латур, чтобы не простудить еще больше, пока они доберутся до особняка, заснула у него на руках, почувствовав себя наконец-то в тепле, уюте и полной безопасности.
– Пошлите за Родионовым, – приказал Чемесов, и старушка, крестясь, выскочила в коридор.
Иван, выпутав графиню из одеяла и отшвырнув его прочь, бережно уложил ее в постель, укрыл, стараясь не разбудить, а потом неловко замер рядом. Прошел почти час, когда он услышал снизу голоса, а потом в дверь постучали. Однако это был не Родионов. Вошедший поздоровался и, видя немалое удивление Ивана, объяснился.
– Меня зовут Федорук Геннадий Иванович. Я врач. Юрий Николаевич попросил меня приехать, потому что сам очень занят.
– Занят? – Чемесов даже развел руками, задохнувшись от негодования. – Да я с него шкуру спущу!
– Его жена рожает! – возмущенный до глубины души доктор вскинул брови.
– Вот черт! – Иван потер затылок, вспоминая свой недавний разговор с Юрой, когда тот просил поторопиться с поисками Александры, потому что его супруга объявила забастовку и отказывается рожать, пока графиня не будет найдена.
– Да, представьте себе, бывает и такое! А я ничуть не хуже смогу позаботиться о здоровье вашей жены! Если вы мне не доверяете…
– Нет-нет! Что вы! Я совсем не то имел в виду…
Все еще негодующий врач достал из саквояжа трубочку, откинул одеяло и принялся внимательно выслушивать молодую женщину. Иван смущенно отвернулся, но жадный взгляд успел убедиться – правая грудь Александры Павловны действительно была украшена крошечной мушкой родинки. Это видение так захватило его, что он не сразу услышал обращенный к нему вопрос.
– Что?
– Я спросил, где госпожа графиня так застудилась?
– Она потеряла сознание на улице и довольно долго пролежала на земле, пока ее нашли.
– Скверно. Просто чудо, что нет воспаления. А отчего случился обморок? Она беременна?
– Н-нет. Насколько я знаю, нет… Это долгая история. Э… Доктор, а можно установить… Правда, уже прошло почти три дня… Можно установить, было ли над ней совершено насилие?
– Насилие?
– Дело в том, что я судебный следователь…
– Тогда прошу немедленно покинуть эту комнату! А говорить я с вами буду позже! И не здесь! Возмутительно, что себе позволяют некоторые…
Иван безропотно подчинился, но даже в коридоре еще слышал гневные тирады доктора. Прошло еще полчаса, в течение которых Иван в нетерпении мерил шагами гостиную. Наконец доктор спустился.
– Сильнейшая простуда, но при надлежащем уходе ее удастся вылечить достаточно быстро. Что касается вашего последнего вопроса… Я, конечно, не судмедэксперт, но ничто не указывает на то, что она подверглась насилию. Нет ни синяков, ни… гм… повреждений иного рода.
– Спасибо.
– Не за что. С кем я могу говорить об уходе за больной?
– С кем? Ну… Со мной. Да, наверно, со мной.
Врач смерил странного следователя вопросительным взглядом, но потом пожал плечами и, присев к столу, стал быстро писать записку для аптекаря, попутно объясняя, что следовало предпринять.
Особняк Орловых Иван покинул только на следующий день. Прошлым вечером, целый день перед этим протолкавшись около Александры, он отключился прямо в кресле рядом с ее кроватью. Разбудила его нянька.
– Просыпайся. Слышь? Просыпайся!
Иван вскочил на ноги, ничего не понимая и всполошено озираясь по сторонам.
– Что?
– Иди. Я тебе в гостевой комнате кровать постелила. Поздно уж… Чего таскаться-то туда сюда?
Чемесов не стал спорить. Тем более что после того как напряжение, которое держало его на ногах все эти дни, ушло, сменившись сначала радостным возбуждением, а потом бесконечной усталостью, ему становилось все труднее держаться на ногах. Иван разделся и с наслаждением забрался в пышную постель, застеленную белым хрустким бельем. Боже, какое наслаждение! Ночь показалась ему одним коротким мигом – только закрыл глаза, и его уже вновь трясут за плечо. Это была опять-таки старая нянька Александры.
– Ну и здоров ты спать! Первый час! Я уж подумала, не помер ли ты случаем.
Чемесов с трудом разлепил свой единственный глаз и сел, свесив босые ноги с высокой постели и сумрачно взирая на белый свет. Потом застонал и снова рухнул в подушки, не чувствуя при этом ни малейших угрызений совести.
– Мало того, что пьяница, так еще и соня! – ворчала старушка, мышкой шныряя по комнате.
– Ох, Анисья Родионовна, так ведь почитай первый раз, с тех пор как Александра Павловна пропала, поспать-то толком удалось, – Иван приподнялся на локте. – Как она себя чувствует?
