Текст книги "Я прячусь от ветра (СИ)"
Автор книги: Александра Питкевич
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
Глава 16
Тазур.
День клонился к вечеру, окрашивая все желто-оранжевым цветом. Вокруг кипела работа. Мужчины смеялись, разбирая часть походных шатров. Привели еще дров, так что предстоит расширить навес. Мерный стук топора успокаивал, давая надежду на мирную, простую жизнь. А у меня в голове все крутились и крутились мысли об одном и том же.
От нее шло какое-то тепло, завораживающее и успокаивающее. Если даже со стороны казалось, что Анна местами резкая и холодная, стоило подойти ближе, как возникало ощущения, что я греюсь под солнцем. Что в моих руках сама жизнь. Хотелось избавить ее от переживаний, укрыть от проблем. Хозяйственные дела не вызывали вопросов и сложностей. Люди медленно входили в колею, приводя все к порядку. Шаг за шагом, все станет как нужно. Никто не мог отрицать очевидного: мужчин среди местных не хватает, а работы меньше не стало. Люди здесь не злые, трудолюбивые. За все время я не видел ни пьяниц ни оборванцев. Да, дома не богатые, кое-где нужно подправить и стены и дворы, но это все не от лени. Что может одна баба с двумя детьми, если у нее и забор покосило и стены продувает? Кое-как заделала щели, чем было замазала и в огород – еду для выводка своего выращивать. И таких хватает.
Нужно старосту в Долинке поставить, чтоб за порядком было кому смотреть. В Весте старик, хоть и не дружелюбный, но дела с ним вести можно. Обещал за пару дней списки подготовить, кто в каком доме живет, что кому нужно. Уде сегодня двадцать два моих воина поедут, посмотрят, где на ночлег расположиться можно, что с теми крышами делать. Плотничать из них только пара человек умеет, но руки у всех на месте. Справятся. Тем более, староста сказал, что инструментов хватает.
– Что у вас? – Кастан вернулся с небольшим отрядом, недовольно хмуря брови.
– Ничего. Следы до болот, ведут, а там ни тропы, ни кочки. Чуть по пояс не угодили в трясину. Не поймаем мы их так. Они хорошо землю знают.
– А местные? Миха?
– Говорит, что дорога опасная. Верхом не пробраться, а пешими мы ни за что эту свору не поймаем.
– Ладно, пока посматривайте, чтобы в деревнях и на дороге не разбойничали, а там время и для этого придет.
– Анна? В комнатах, наверное. Болеет. Эй, малой! Что стряслось? К ней не пускают! – привлеченный громкими окриками, отвлекся от работы. Мы почти разобрали ту часть складов, что так и не была достроена. Нужно было проверить состояние фундамента и заново почистить бревна, столько времени пролежавшие под дождем и снегом.
– Что там?
– Малый, Раит. Его Анна по делам частенько отсылает.
– Конопатый такой?
– Он самый. Что-то стряслось, видно. Глаза квадратные, из орбит чуть не выпадают.
– Продолжайте, пойду гляну, что там.
Подхватив рубашку и небольшое полотенце с ограды, на ходу вытер пот. Что такого могло произойти, что парень так запаниковал. Я его видел пару раз, так этому вырвусу все равно, с виду, хоть земля вывернись, хоть небо рухни.
– Она встать не может совсем. Зеленая почти… – задыхающийся голос парня я услышал еще с лестницы. Встав в проеме, застал момент, когда Анна уже натягивала на плечи теплую шаль, оборачивая ее вокруг плеч и пуская наискось за спину.
– Что она съела?
– Никто не знает. Корин сказала, что видела стебли лилии. Они промывали желудок углем, но ей все равно плохо.
– Не пищи, я поняла.
– Что стряслось? – оба и Анна и Раит вздрогнули так, словно рядом взорвалась пушка.
Девушка смотрела на меня внимательно, с подозрением, словно решая, говорить или нет.
– Анна, даже если ты мне не доверяешь, я могу помочь. Что призошло?
Глубокий вздох. Я видел как на мгновение ее лицо исказилось злостью и бессилием.
– Одна из моих девушек, кажется, отравилась. У них почти не т лекарств, так что я иду в Медвежьи пещеры.
– Я с тобой.
– Для чего?
– Помочь. Да не смотри ты так. Сами себе беды выдумали. Хватит им по пещерам сидеть.
– Я сама.
– Забудь об этом. Или я иду с тобой, или никто не идет. И мне плевать, если твоя ткачиха к праотцам отправится. Решай.
Скрип зубов едва ли не на всю комнату раздался
– Ладно! Раит, иди к Ченни за моей корзиной лекарств. Пусть Хина собирается. Бегом.
Мальчишка кивнул, выскакивая из комнаты.
– Если вы идете за мной, то делаете то, что велю. Без вопросов и тут же. Это понятно?
– И к чему такие приказы?
– Это вам не болота. Здесь удача не поможет.
Анна.
Он взял с собой еще и Лерана и двоих воинов, чьих имен я не знала.
– Если девушку нужно будет переносить, я один не справлюсь, – фыркнул Тазур на мои возмущения. Телегу запрягли быстро. Миха, хмурясь, сидел на козлах, ожидая, пока мы с Хиной займем места.
– Кто потравился? – кухарка перебирала содержимое аптекарской корзины, проверяя, все ли на месте.
– Люра. Раит сказал, что видели корни кувшинок.
– Дура, эта Люра, – весомо подвела итог кухарка, захлопывая корзину, – опасная еда. Ее готовить – знать нужно. Думает, мои книги с рецептами почитала – все мастерство получила сразу. Бестолковая девка.
Мы тронулись, быстро двигаясь по темнеющей дороге. Скоро она уведет в лес, так там совсем ничего не разглядеть будет.
– На ночь, наверное, придется в Долинку завернуть. Туда ближе, – произнес Миха, с тревогой вглядываясь в сумрак между деревьями.
– Посмотрим, как Люра, там решим.
Мужчины, ехавшие позади телеги, молчали, слушая наши разговоры. Было странное ощущение, что я еду с охраной, и это было дико. Мне казалось, что в этих лесах я защищаю, а никак не меня.
– Что не так с обратной дорогой? – Леран задал вопрос, когда мы уже преодолели половину пути.
– В темноте можно не туда заплутать. Много опасных троп. Нам до тракта не добраться. А в сторону Долинки дорога лучше, прямее, – прерываясь на кашель, ответила хару. Хина покачала головой, попытавшись накинуть на меня сверху еще и свою накидку, хотя холодно мне не было. – Не стоит. Это от разговоров.
Покачав головой, вернула кухарке ее шаль. Не хватало, чтобы еще и она заболела.
– Тогда молчи, – недовольно рыкнул Тазур, чуть пришпорив Слюду, поравнялся с телегой, хотя на узко дороге места было мало. Стянув с себя куртку из темной кожи, лард бросил ее мне на колени. – Надень.
– Мне не холодно.
– А мне ничего не стоит развернуть всех обратно. Я не собираюсь рисковать тобой ради какой-то глупой ткачихи. Еще раз повторить, что ты важнее?
– Это не правильно, – возмутилась я, все же натягивая куртку сверху. Украдкой глянув на остальных мужчин, заметила легкие улыбки, которые они пытались спрятать, наклонив головы или отворачиваясь. Было несколько неловко, но плечи уже окутало тепло и терпкий мужской запах обволакивал со всех сторон.
– Мне все равно, что ты в этом случае сочтешь правильным. Если уж я разрешил вам ехать, это будет на моих условиях.
– Анна, – голос Михи заставил нас замолчать. Телега остановилась, лошади беспокойно били копытом и трясли головами. Впереди, там где дорога опускалась ниже, стоял туман. Невысокий, до колен, тем не менее, он так плотно укрывал землю, что видно не было ни камня, тропы.
– Что-то с лесом не то, – тревожно прокомментировала Хина, прожившая в этой местности с самого рождения.
– Вижу, – я медленно выбралась из повозки, приблизившись к туману, но не ступая в мутную мглу. Это пока было и не плохо и не хорошо, но тревожило изрядно. – Кто-то решил поиграть с духами?
– Что это? – Тазур стал рядом, одной рукой удерживая Слюду, – очередной Кровавый туман?
– Нет. Это не опасно, если не считать, того, что кони нервничают. Просто сегодня не время для туманов. Миха, есть огниво?
Мужчина слез с козел, кинув поводья Хине.
– Выжигать будем?
– Попробуем. Туман не водный, сам видишь.
– Вижу, – мужчина кивнул, хмуря косматее брови.
– Может, мне кто объяснит? Куда смотреть? – в голосе ларда проскользнуло легкое нетерпение.
– Ниже смотрите. Как бы на дно. Видите там искры? – Миха указал рукой на место, где только вспыхнул желтоватый, бледный огонек.
– Вижу.
– Здесь недалеко уже до пещер. В земле много серы и других веществ. Просто так в такую погоду сера не выходит из под земли. Ночи еще холодны.
– Это значит…
– Кто-то постарался, – тихо отозвалась я. Выискивая по сторонам подходящую сухую ветку, которую можно было бы поджечь. – Носы лошадям прикройте. Если бы мы сейчас не увидели это, через несколько дней Долинка взвилась бы на воздух. Не вся, конечно, только крайние дома.
– А раз мы увидели, люди пару дней выйдут почистят место, что бы газ не скапливался.
– Сера не взрывается, – с сомнением прокомментировал Леран.
– Да, но здесь смесь с чем-то еще. Лет пятнадцать назад рвануло так, что восемь домов наново отстраивали, – фыркнула Хина, заматывая морду коню, и понукая его отступить немного назад.
– Все готовы? Не дышите, – пришлось взять факел из телеги, так как подходящих веток вблизи не было.
– Я сам, – отобрав у меня факел, строго произнес Миха, кивнув мне на телегу.
– Я могу…
– И я могу. Лард, помогите мне, – отобрав и огниво, весомо повторил Миха, передавая инструменты Тазуру.
– Анна, иди в телегу.
– Сговорились, да? – фыркнув, прошипела я, все еще уверенная, что справлюсь лучше.
– Вредина, – отозвался Тазур, высекая сноп ярких искр, от которых факел тут же вспыхнул.
– Она просто все привыкла делать сама.
– Пусть отвыкает.
– Эй, ничего, что я вас слышу? – с одной стороны это было приятно, но все же… я сама все умею.
Туман вспыхнул на мгновение, окрасившись слабым синеватым цветом. Пламя, бледное и дающее мало света, стелилось низко, посылая вверх едкий, белый дым. Тонкие языки лизали деревья, но быстро опадали, сталкиваясь с сырой корой. Тропа должна очиститься довольно быстро, а вот лес будет гореть всю ночь, до утра. Интересно, как далеко растянулись щупальца?
– Чем дальше, тем любопытнее мне кажется это место для жизни, – задумчиво прокоментировал происходящее Тазур, глядя как земля пылает голубым.
___________________________
Это не просто сера, а серный вулкан, но он куда интереснее по цвету, чем лабораторные эксперименты.
* * *
– Можем двигаться.
– Больше не опасно? – Тазур легко вернулся в седло.
– Почти все выгорело, – вглядываясь в темноту, которая покрывалом опустилась на землю, пока мы ждали, я видела только слабые синеватые всполохи вдалеке.
– И часто у вас так?
– Обычно газ выходит понемногу. Местные выжигают его раз в месяц весной и осенью. Зимой его вовсе нет. Холод не дает подняться из под земли, летом наоборот, его быстро раскидывает ветер. А чтобы так… это нужно было пробки поднять.
– Что за пробки? – кони осторожно ступали в темноте по узкой тропе. Миха шел впереди, держа тягловую лошадь за повод, чтобы не взбрыкнула. Сейчас мы опасались зажигать лампы с латунными зеркалами внутри. Мало ли, где осталось облако горючего газа.
В сухой сезон самые подозрительные места закрывают деревянными щитами с мхом. Это не дает газу собираться в крупные облака. Разбивает на части. Как трясет!
Подпрыгнув на очередной кочке, я клацнула зубами, едва не откусив язык. Голова и так болела, а тут казалось, что все мысли при очередном толчке вылетят. Хина сидела на козлах, где трясло чуть меньше, мне же здесь было совсем не в удовольствие.
– Почти приехали. Пара поворотов осталось, – откликнулся Миха, умудряясь как-то не потерять эту тропу в непроглядной темноте.
– Знаю.
– Хочешь, иди ко мне. Слюда легко унесет двоих, – Тазур и так хмурился при каждом моем приступе кашля, а теперь вовсе не сводил своего острого, даже во мраке ощутимого взгляда.
– Немного осталось. Потерплю.
Лес не закончился. Просто в какой-то момент мы свернули с основной тропы, и телега остановилась. Деревья, куда менее густые и высокие, уходили резко вверх, и дальше можно было только пешком. Темные, непроницаемые тучи на мгновение разошлись, открывая небесное светило и позволяя все озарить холодным серебристо-лиловым светом.
– Куда теперь?
– Лошадей нужно оставить.
– Не опасно? – Тазур с сомнением оглядел черный лес позади, видимо вспоминая все, что увидел за прошедшие несколько дней.
– Не должно быть. Только костры разводить не стоит.
– Кто бы сомневался. Леран, с нами пойдешь. Вы двое, останьтесь. И не зевать. Неспокойно мне как-то. Показывай дорогу Анна.
– Хина поведет. Я место хуже знаю, – покачав головой, спустилась я с телеги, разминая ноющую спину. Я хотела было взять котомку с лекарствами, но Тазур ее выхватил прямо из рук, покачав головой. Устав спорить с этим мужчиной, только вздохнула, плотнее укутывая с кожаную куртку.
– Идем, пока луна снова не скрылась, – тихо произнесла кухарка, двинувшись вверх по склону между низких, скрюченных деревьев.
– Факелы все еще нельзя зажигать? Ноги же переломаете, – ворчливо прокомментировал Леран, когда я первый раз споткнулась о корни.
– Я просто немного устала, все в порядке, – отмахиваясь от мужских рук и упрямо следуя за кухаркой, ответила хару.
Отвлеченная дорогой, едва не упустила момент, когда Хина скрылась из виду и чуть кубарем не полетела вниз.
– Осторожнее, – тихо прошептала женщина, поймав меня за руку. – Еще три шага и подождем остальных. Миха, помоги с огнем.
В темноте, ослепляя, вспыхнули искры. Потребовалось несколько минут, чтобы промасленный кусок ткани вспыхнул. Запалив от него свечу, осторожно поставили ее внутрь фонаря. Таких в поместье было несколько, но из-за дороговизны свечей ими пользовались не часто. Самодельные, из свиного жира, давали противный, удушливый запах, да и горели не ярко.
Не сильный, рассеянный свет фонаря, высветил хмурые лица мужчин. Миха в беспокойстве потирал глаза, переминаясь с ноги на ногу.
– Ты точно помнишь? – не вытерпев, мужчина повернулся к Хине, вновь потоптавшись на месте.
– Помню. Не паникуй, а то собьюсь.
– Я тоже помню, не переживай, – заверила я мужчину, сама не будучи уверена в полной мере, что не попутаю куплеты.
– Я прошлый раз чудом вышел, – недовольно, подрагивающим голосом, прокомментировал Миха, осенив себя защитным знаком.
– Может, поделитесь?
– Это лабиринт, лард, – покрывшись испариной, отозвался Миха, пока мы шли по прямому, медленно уходящему вверх, широкому коридору. – Лабиринт с тысячью перекрестков, если не знать…
– Все, тихо. Собьюсь – будем до конца мира тут шастать, – сердито прервала Хина, останавливаясь у стены, расписанной желтой, охряной краской. Пожилая женщина осенила себя защитным знаком, как Миха пару минут до того, и забормотала под нос детскую считалку.
– Тёк-тёк, на восток, – на первом перекрестке мы резко свернули в левый проход, оставив более широкую дорогу. На каменном полу не было видно ни следов, ни признаков чьего-то присутствия. Гладкий, скользкий и отполированный камень кое-где бугрился, застывшими каплями. С виду, совсем не страшное место, заставляло дрожать все тело от носков сапог, до кончика косы. Я только однажды повернул не туда, но мне хватило страху. Почти три часа проплакав в темноте, когда погасла свеча, устав скулить от ужаса, я только тогда сообразила вернуться назад на те самые два поворота, пока головой не стукнулась о знакомый выступ. Повезло вовремя остановиться. Говорят, иногда лучше не сделать.
– Восемь, пять, не вставать, – тихо бормотала Хина слова, больше похожие на бессмысленную тарабарщину, вновь сворачивая влево.
– И что… – тихий вопрос так и повис на губах Лерана, когда мы все втроем резко остановились, прокручивая в голове последнюю фразу, произнесенную кухаркой.
– Девять, десять, ножки свесить, – упрямо продолжила Хина, выбирая прямую дорогу.
Мы ходили уже больше часа и сменили две свечи, когда кухарка вдруг остановилась на месте, все повторяя и повторяя последнюю фразу.
– Солнце село… солнце село… – повернувшись, женщина широко раскрытыми глазами поглядела на меня.
– Выпь запела… – бледнея, подсказала следующую строку. Утерев лоб, Хина повернула налево. Оставалось буквально пара поворотов.
Лабиринт закончился резко. Просто за очередным поворотом открылся грот, в котором было удивительно тепло и разносился звук капающей воды. Миха тут же рухнул на камни, совсем заевший себя переживаниями. Впрочем, устали все. Кое-где проход был таким низким, что пробираться приходилось едва ли не на коленях.
Присев на гладкий, блестящий с свете свечи пол, глубоко вздохнула.
– Другого пути сюда нет? – Тазур, устроившись рядом, с любопытством рассматривал высокий, теряющийся в темноте, потолок.
– С другой стороны горы был. Но там обрыв теперь. Выйти подышать можно – спуститься никак, – лард кивнул моим словам, внезапно положив крупную ладонь мне на колено и заглядывая в глаза.
– Устала?
– Все нормально, – вскакивая, пробормотала в ответ. Мне совсем не понравилось то тепло, что расходилось по телу от его единственного прикосновения сквозь слои юбок. – Нужно идти. Мы почти на месте.
Тазур только чуть склонил голову набок, разглядывая меня в слабом свете фонаря. Словно прочтя то, что искал, лард поднялся, покачав головой.
Взяв фонарь, я первая двинулась по скользким камням, обходя грот по кругу. Вход в верхние пещеры нашелся почти сразу. Больше не нужно было плутать лабиринтами. Для того, чтобы добраться до девушек нужно было пройти всего метров двести, но скользкий пол делал дорогу чуть более сложной.
Через десять минут ушей достигли приглушенные женские голоса. Еще через десяток шагов мы вышли в настоящий зал, с природными колонами и небольшой, пылающей треногой в центре. От горящих углей исходил слабый красно-золотой свет, добавляя и без того мистическому мусту еще больше таинственности.
– Хина! – на встречу выскочила одна из девушек, крепко обняв кухарку и почти разрыдавшись у той на плече.
– Не реви, Маришка, – строго приказала кухарка племяннице, своей единственной родне, – все хорошо будет. Где Люра, эта бестолковая голова?
– Там, идем. Корин пытается ее водой отпаивать, но у нас трав почти нет. – ухватив тетку за руку, Маришка, вытирая рукавом глаза, потянула ее через сумрак туда, где у девушек было место для сна.
Миха, перехватив у Тазура котомку с лекарствами, и фонарь, последовал за ними. А на меня уставились темные, сияющие угольками, глаза.
– Корин? Сюда ты собиралась, Анна, в тот день? Не в деревню. Так ведь?
Поежившись, я смущенно опустила голову, словно и правда что-то была должна Тазуру. Опомнившись, вскинула голову, с вызовом ответив.
– Вы ворвались в нашу жизнь, совсем все изменив и не спросив, согласны мы, или нет. У меня тоже есть свои обязанности и дела.
– Не привыкнешь все? Как с тобой в мире жить, если ты мне не веришь?
– Так ты меня не слушаешь! – сердито прошипела в ответ, почти вплотную став к ларду и намереваясь защищаться до последнего.
– Анна? – голос Корин заставил отступить от мужчины и протереть глаза, снимая навождение. Золовка, бледная и прекрасная, как летняя ночь, с непониманием уставилась на Тазура, широко распахнув свои бездонные глаза.
– Хорошая моя, – подойдя, я крепко обняла девушку, все еще как завороженную, рассматривающую ларда.
– Это он? – на мгновение ответив на объятия, спросила Корин, вновь уставившись на мужчину.
– Да. Это Тазур, предводитель тех людей, что пришли на нашу землю.
– И он тут, – поверну голову чуть набок и отбросив черные косы за спину, хмуро произнесла золовка. Отвечать на подобный вопрос я не стала, только поджала губы. Тазур так же внимательно рассматривал Корин, как и она его. Почувствовав себя лишней, я чуть отступила в тень. Обойдя их по кругу, ушла в ту сторону, где Хина отпаивала Люру.
Я держалась, но не смогла не скривить губы, пока никто не видит. Все так, как и ждала. Все так, как и всю мою жизнь до этого. Почивший супруг был единственным мужчиной, видевшим меня среди остальных девушек. Может, я поэтому не хотела, чтобы ткачихи возвращались в поместье? Может, я просто эгоистичная женщина, пожелавшая мужского внимания? Ведь почти сразу стало ясно, что Тазур держит своих мужчин в узде. Но я все медлила. Если бы не Люра, сколько я еще заставляла бы девушек сидеть в этих угрюмых, наполенных тенями, пещерах?
Криво усмехнувшись, украдкой, из-под ресниц, посмотрела туда, где все еще стояли Корин и Тазур. Их фигуры отбрасывали на стены длинные кривые тени, делая обоих похожими на таинственных духов из старых историй. И сейчас они были героями одной сказки.
Глава 17
Девушка, Корин, была хороша, но той мрачной, холодной красотой, что заставляла меня всегда опасаться подобных женщин. Ее глаза словно смотрели насквозь, но при этом не видели меня целиком, а только отдельные, составные части.
– Вы можете вернуться в поместье, – Корин мигнула, не ожидая, видно, такого начала.
– Девушкам не безопасно среди незнакомых мужчин, – голос немного резкий, но такой же холодный, как и сама красота.
– Я дал слово Анне. Мои люди вас не тронут. Если сами не захотите, – в темных глазах вспыхнуло возмущение и вызов. Корин открыла и закрыл рот, но я больше не мог с ней разговаривать. Все внутреннее естество словно сопротивлялось такому близкому нахождению. Эта девица делала меня злым.
Развернувшись, внимательно разглядывая пещеру в полумраке, я двинулся в ту сторону, где были остальные. Где, стоя на коленях у больной девушки, находилось мое персональное солнце.
Подойдя ближе, рассмотрел вполне удобно устроенные лежаки, небольшую треногу с углем, от которой шло тепло. Чуть дальше, на выступе аккуратно стояла кое-какая посуда. Дальше, за очередным сталагмитом, был еще один грот, откуда веяло свежестью и сыростью.
– Там что? – Миха, стоящий рядом, посмотрел в указанном направлении.
– Озеро. И сток воды из пещер. Когда кто-то здесь – используют как купальни и отхожее место. А днем туда попадает свет. Не много, но достаточно, чтобы не сойти с ума в этой темноте.
– Смотрю, здесь довольно комфортно. Жаровни уносят?
– Нет, они тут уже много-много лет. Там, у другой стены, где повыше, хранится уголь. Его иногда приносили сюда, когда удавалось добыть больше. На всякий случай. Пещеры очень большие, здесь много залов. Можно три деревни спрятать.
– И где-то здесь есть место, в котором рождается Кровавый туман, – вспомнив рассказ о пожертвовавших собой женщинах и детях, когда-то живших в этих землях.
– Погребальная пещера дальше. Ее запечатали столетия назад, – с тяжелым вздохом поднимаясь на ноги, отозвалась Анна. В свете углей она выглядела совсем изможденной. Эта долгая прогулка вкупе с простудой, совсем измучили ее.
– Как девушка?
– Ничего, выживет. Ей вовремя промыли желудок. Хина ее немного отпоит и поставит на ноги. Правда, предстоит провести ночь здесь.
– Это самое разумное решение. Хина, у тебя есть что-нибудь для Анны?
– Не отвлекай ее, – сердито фыркнула Анна, когда кашель отступил, легко стукнув меня по ладони. Она сделала это не осознанно, почти привычно, даже не обратив внимание на собственные действия. А я склонил голову, пряча от нее улыбку.
Хина, закончив с Люрой, поставила на угли еще одну кружку с водой, кинув туда шепотку каких-то трав.
– Там есть свободные тюфяки. Идемте, нужно немного отдохнуть. Завтра девку на руках тащить придется, – Миха кивнул Лерану, прихватив фонарь и отходя в дальнюю часть пещер.
Анна.
Тюфяки, сложенные из мха и зашитые плотной тканью, когда-то давно были обработаны смесью смолы и воска, от чего были куда жестче, чем хотелось, но зато оставались почти сухими не смотря на сырость и влажность, наполняющие пещеры.
Мне доводилось ночевать здесь всего-то пару раз, но я все равно оценила преимущество такой подстилки по сравнению с ночевкой на голых камнях. Проследив за тем, как Леран с Михой вытащили и раскидали их на свободные места, подозвала к себе девушек, испуганной стайкой жавшихся позади лежака Люрны.
– Как вы, мои хорошие? – стоя спиной к скале, я поглядывала краем глаза на Тазура, следя как далеко он находится и неслышен ли ему разговор.
– Все в порядке, ваша милость, – шмыгнула носом самая младшая, кинувшись меня обнимать, чем едва не повалила на камни.
– Ох, осторожнее, Тати. И зови меня Анна.
– А мы правда можем вернуться в поместье?
– Думаю да, – девушки смотрели напряженно. Чуть встрепанные, бледные, они выглядели весьма встревоженными и утомленными этим вынужденным проживанием в пещерах. – Пока у нас все в порядке, но я вас прошу все же, быть осторожными. Мужчины есть мужчины, а вы молоды и хороши собой. Сегодня отдыхайте. Миха принес вам еды, так что ужинайте и набирайтесь сил. Завтра пешком кусок дороги идти.
Девушки покивали, поочередно обняли меня и уже не выглядели такими испуганными и взволнованными. С одной стороны радовало, что они так верят моим словам, а с другой терзали сомнения, правильное ли решения я принимаю.
– Анна, иди пей свое лекарство, – Тазур, приподняв одну бровь, зычно позвал через весь зал пещеры.
Скрипнув зубами, слушая, как девушки пытаются сдержать хихиканье, в бессилии сжала кулаки. Самое обидное было то, что поделать здесь ничего было нельзя. Мужчина был прав, отвар следовало выпить.
– Не смейте даже, – погрозив девушкам пальцем, но видя полную безнадежность этого действа, все же двинулась в сторону жаровни.
Как ни печально, видно, мне предстоит скоро решать вопрос со своим замужеством. Пока все не стало слишком запутанным.
Выпив горький отвар, от которого все же потеплело в груди, осмотрела пещеру. Мужчины успели докинуть угля в жаровню, установив рядом еще одну, на более низких ножках.
– Зачем столько угля жечь? Не так и холодно, – пополнять запасы в пещере было не так просто, чтобы столь бездумно относиться к вещам.
– Ты слишком экономна там, где в этом нет надобности, – ответил Тазур, пересыпая железным совочком часть красно-оранжевых кусочков из распаленной жаровни в другую. – Когда ты уже привыкнешь, что это не проблема? Станет лето, будет меньше работы на полях и во дворах – до самого свода эти пещеры забью всем необходимым, если понадобится.
– Но… – замолкнуть меня заставил не смысл сказанных слов, а тихое хихиканье со стороны девиц, которые, скучав так долго, кажется, нашли себе достойное развлечение.
Пообещав себе не говорить больше ни слова Тазуру, ближе подошла к большой жаровне, протянув ладони к теплу.
– Девушки, сейчас время отдыхать. Ночь давно перевалила за середину, а вы все еще на ногах, – Леран строгим взглядом оглядел моих притихших ткачих. С подозрением поглядывая на хара, они подтащили тюфяки чуть еще ближе друг к другу, укрылись одеялами едва ли не с головой.
– Анна, – тихо позвал Тазур, укладывая два тюфяка рядом у низкой жаровни, – ты тоже устала. Ложись.
Обернувшись, отметила что из свободных мест осталось только то, которое было между мужчиной и треногой.
– Это уже слишком, – становясь коленям на подстилку, прошипела я, косясь по сторонам.
– У нас больше нет одеял, женщина. А моя куртка не настолько большая и теплая вещь, чтобы уберечь тебя целиком. Я даже сейчас чувствую, какие сквозняки идут из соседнего грота. Ложись. Других вариантов нет. Или ты хочешь добавить веселья девушкам? Если тебе так нужно, можем разыграть для них целое представление, – широкая улыбка растянула тонкие губы.
Я хотела возмутиться. Сказать, что так не положено. Что я приличная и так далее по списку.
Только ноги почти не держали, а голова была настолько тяжелой, что я готова была поддерживать ее руками. Опустившись на тюфяк, укладываясь лицом к жаровне и подтягивая ноги, пряча их под подолами юбок, только пробормотала:
– У меня нет на это сил.
Уже почти провалившись в сон, разомлев от тепла углей, я сквозь дрему почувствовала, как со спины обнимают большие руки, притягивая меня к чему-то жесткому и теплому. Одна ладонь скользнула под голову, позволяя устроиться с большим комфортом. Хотелось дернуться, треснуть по этим наглым ладоням, но тело совершенно отказывалось двигаться. Глаза не открывались, словно ресницы переплелись друг с другом, так что я только глубже вздохнула, позволяя теплу окутывать меня со всех сторон, и провалилась в сон.
