Текст книги "Я прячусь от ветра (СИ)"

Автор книги: Александра Питкевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 20 страниц)

Глава 15

– С чего начать? – медленно дожевав кусок овечьего сыра, спросила у Лерана. Хар мне нравился. Его спокойствие и терпеливость внушали доверие и давали надежду на нормальное сосуществование. Правда, точек противодействия у нас тоже пока не возникало. Кто знает, как он поведет себя, если я что не так сделаю.

– С начала начни. Откуда здесь все эти твари взялись, туманы. А там посмотрим.

– Я-то расскажу, но в замен и вы мне расскажете про себя, про Тазура. Откуда ушли и почему пришли.

Хар кивнул, подойдя чтобы убрать поднос и заодно стащить моченое яблоко, оставленное мной без внимания. Я их не любила, но это был один из немногих способов сохранить витамины на зиму.

– С начала. Наше начало было лет семьсот назад. Жили здесь племена, близкие к духам. Шаманов много было. Супруг рассказывал, жертвы богам приносили, детей рожали, землю возделывали. Спокойно жили. Как их предки научили. Говорят, с духами брачные союзы заключали. Правда или нет – знать не знаю. Но фей на этих болотах сама видела и скажу, что вполне это все возможно.

– Чтобы наши женщины с феями того…? – Леран неверяще приподнял бровь, а мне даже немного обидно за бабий род стало. Фей ведь красивый был. И целовал сладко, горячо.

– Почему женщины только? Мужчины не реже пропадают, блеском и красотой увлечённые. До сих пор такое бывает. Только подтвердить некому.

– Ну, допустим. Блудили люди с духами. Не верю, конечно, но это и не важно. Дальше что было?

– Все как всегда. Пришли другие люди, и захотели себе их женщин, землю и богатства. Местные сделали все, что могли, но силы оказались несопоставимы. Кто мог – ушли в Медвежьи пещеры. От поместья всего пара часов. Опасное место. Лабиринты и ловушки. Люди ушли туда, спряьтавшись от захватчиков. Только еда стала заканчиваться, воды не стало. Голодная и тяжелая смерть грозила им. Шаманы призвали на помощ духов, и все кто остался, а это были только дети и женщины, отдали себя в качестве жертв. Тогда, говорят, появился кровавый туман. За один день он уничтожил всех захватчиков и земля на долгие годы осталась пустой

– Прям все погибли? – недоверчиво уточнил Хар.

– Так мне сказали, – я только и могла, что пожать плечом. Историю рассказали мне после свадьбы, когда завершили обряд крови.

– А как же баронский род? Они просто пришли и стали тут жить?

– Примерно так. Главой рода тогда была женщина. Умная и наделённая даром. Она заключила договор с духами тумана. Получила право жить здесь в безопасности и спокойствии.

– Что стало обменной монктой?

– Память. И уважение.

– И все? Так просто?

– Ну, не совсем, – рассказывать детали я не собиралась, – но мы вполне обходимся без кровавых обрядов.

– А топи? Там и обитают духи кровавого тумана?

Я даже хихикнула, представив: туман втягивается в озеро и с каким изумлением на это все смотрит местный обитатель.

– Нет конечно! Там совсем другой житель. Куда более старый и дружелюбный.

– Только почему туман…

– Слишком много вопросов, – мне показалось, что хар выяснил достаточно, чтобы удержать своих людей от очередной глупости. – Все, что вам знать нужно – топи не место для посторонних.

От долгого разговора я снова сорвалась на кашель, раздирающий грудь.

– Хочешь отдохнуть?

Покачав головой, дождалась когда приступ утихнет.

– Вы мне тоже должны историю.

Тазур.

Отправить людей ремонтировать крыши, подготовить зерно на посев, выбрать тех, кто первыми пойдет на постой в деревни, проверить бесконечный, постоянно увеличивающийся список дел по поместью, который строчит Анна. Последнее казалось самым интересным. Это была длинная бумага, скрученная в трубку. Увидел я ее только пару дней назад, когда неугомонная женщина сбежала в лес. Зайдя в «кабинет», коморку с одним малюсеньким световым окошком, когда остальные места уже обыскали, решил проверить, не упустил ли чего важного. Вот среди знакомых домовых книг на столе лежала и эта трубка из бумаги. Первые полметра были отмечены галочками, а вот дальше шли только списки и перечисления. Про крыши в Весте я там же подсмотрел, и если бы староста не сказал, пришлось бы как-то иначе выяснять. Раздав первые указания, ожидая пока Ченни выставит завтрак мне, быстро пробежал глазами остальное. В списке прибавилось пунктов, но срочных, кажется, было не много. Только один момент меня очень заинтересовал. В свитке была надпись, хаотично повторяющаяся снова и снова, выписанная большими буквами и выделяющаяся на общем фоне: ПРОВЕРИТ ЗАБОРЫ.

– Ченни, – экономка, принесшая мне кашу вместо кухарок, которая занималась разделкой половины кабаньей туши, добытой вчера моими охотниками, вопросительно подняла бровь. Чем дальше, тем больше мне импонировала эта женщина, четко знающая, что делать и ведущая себя с достоинством королевы, – что у вас с заборами?

– Не понимаю вопроса, лард. Как у всех: после зимы где-то покосились, где-то повалились.

– Не то. Анна тут пишет, – бросив свиток с колен на стол, головой указал на него, – «проверить заборы». Много раз повторяет. Словно это самое важное.

Я был занят едой, и почти пропустил момент, когда лицо женщины вытянулось и побледнело. Ченни потребовалось несколько секунд, чтобы взять себя в руки, но я все же поймал часть испуга и удивления. Экономка открыла было рот, но по решимости и упрямству, было не сложно догадаться, что сейчас мне будут врать. Близко к правде, достоверно, но все же весьма нагло.

– Только не лги, – я погрозил женщине ложкой, чуть усмехнувшись, – пусть я не все понимаю в ваших плясках с бубном, со всеми этими духами и проклятьями, но чем меньше правды вы мне говорите, тем – хуже все выходит. Так что такого важного с заборами?

– Вы сам все знаете. – Нехотя, поджав губы, все же ответил экономка. – Заборы вокруг деревень. Один из них спас вашим людям жизнь вчера.

– Вот как? Значит, дело не в самой деревне, а том, чем она огорожена?

Кивок.

– И если в каком-то месте в заборе возникнет брешь…

– Духи найдут туда дорогу.

– И все умрут.

Женщина скривилась, как от зубной боли на мою фразу, но ничего не ответила.

– Ладно, суть я уловил. Значит, заборы нужно постоянно проверять. И это работа Анны. А ставить их на место? Кто должен?

– Кто угодно может. В каждой деревне правила даже дети знают.

– Но? Не томи. Определенное условие есть всегда в таких страшных сказках.

– Ее милость должна замкнуть контур. Сама.

– Лично? – в голове вспыхнула идея. Опасная, не самая благородная, но все же довольно толковая. Таким образом можно попытаться выманить и поймать баронессу, а не носиться по лесам, выискивая, в каких местах она может прятаться. – Я все понял, Ченни. Иди.

– Зря вы это. С ней проще договориться, чем принуждать.

– Да, мне уже это говорили.

– Но вы снова не слушаете.

Махнув рукой на экономку, быстро справившись с остатками завтрака, вышел на двор. Нужно было назначить несколько человек к овчарням, чтобы учились у местных и запустить работу небольшой кузни, что в деревне уже пару лет как пустовала. А еще самое время ломать заборы

Вирана.

– О, наша история проще и куда прозаичней. Никакого волшебства и древних духов. Два дивизиона, которыми сейчас командует Тазур – воины особого назначения. Дед нашего конунга создал их для отправки туда, куда большая армия не могла бы пробраться. Мы решали сложные задачи, связанные с малой кровью. Пресекали бунты, лишая восстания предводителей, возвращали пропажи, охраняли важных персон. Жалование у нас то же что и у солдата, только надбавки за риск и премии повыше. В целом все хорошо. Кроме одного. Наша служба бессрочная. До смерти. Ни семьи ни детей. Мы – младшие сыновья, сироты, изгнанники. – Леран помолчал, кинув хвостик от яблока в горящий камин. Было видно, что ему горько говорить обо всем.

– Тогда как вы оказались здесь?

– Наш лард – очень толковый стратег. Один из лучших. Его старший брат, приближенный конунга, попросил приставить мальчика к мастеру, для обучения. Мальчишка оказался настолько сообразительным, что занял место учителя сразу после его кончины. Последние лет пять воевали под его началом, исполняя волю конунга. Да только время идет, многие служат десять, пятнадцать лет. А то и все тридцать, как я. Тазур не дурак, знал, что перспективы нет, даже для него все двери закрыты и дорога только одна – прямая, но это его не останавливало. Между исполнением приказов повадился наш лард в библиотеку конунга наведываться. Наше расположение как раз недалеко было. И пропуск. Был. Такзур говорил, что карты и старые стратегические схему рассматривает, истории о войнах изучает. А сам искал. Потом и меня с Томашем привлек. Знал, что ищет. Не знал где. Почти два года искали. Каждую книгу, каждый пергамент, один за одним, просмотрели. Нашли. Одно упоминание только. Пока ниточка до нужного нам дотянулась, еще полгода прошло.

– Но вы здесь. Значит, вам удалось, – у меня даже сердце быстрее забилось от волнения, словно я сама хотела им помочь отыскать необходимое.

– Нашли, – даже глаза Лерана улыбнулись. – По одному древнему обычаю, воины могут потребовать уплату за свой труд. И они должны быть соизмеримы. Случилось так, что мы спасли страну от переворота, защитив правителя и его семью. В очередной раз. Вот Тазур и попросил. На праздновании, при всех высоких чинах. Одну уплату для всех отказавшись взять сундуки с золотыми монетами, жалованием за целый год. Конунг не мог отказать и дал нам право закончить службу. Но сделал еще и подарок. Мы были обязаны покинуть родину. Под страхом смерти. Конунг заключил договор с вашим правителем, какие-то торговые и военные союзы, прикрывшись нашим нахождением здесь. Страшно зол был. В Тазура вином из кубка плеснул, а лард стоял и улыбался. Потому, ч о правда и сила на его стороне были. Нас четыре сотни. Два дивизиона. Может, регулярная армия нас бы и перебила, но их собрать, вооружить… мы хорошо время выбрали.

– А больше таких батальонов нет? Как вы? Некого противопоставить было? – обняв подушку раками, я вся подалась вперед, ожидая развязки.

– Есть еще, но они дальше от столицы. Мы самые близкие были.

– И наверное, самые надежные, – не сдержавшись, усмехнулась я.

– Это точно. Только конунг забыл, что эта служба – не наш выбор. Нам попался шанс повернуть судьбу, мы так и поступили.

– Но вы лишились права вернуться домой.

– Не понимаешь ты, Анна. Нет там дома для нас. И не было. Даже те, у кого родители, братья есть – те с ними по много лет не виделись. А когда встречались, то и сказать нечего было. Мать гордится сыном, который оберегает конунга, который спас город от засилья волков, как в один год было. Чуть все себе не отморозили, по снегам этих умных зверей выслеживая. Но думаешь, рада мать видеть такого сына? Она его конунгу отдала. Чтобы гордиться. Чтобы любить, у нее еще один есть. Тот, кто наследие отца получит.

– Не понимаю я этого, – откинувшись обратно на спину, пробормотала себе под нос. У моей родни отношение совсем иное было. Когда кто-то из братьев на учебы в столицу уезжал, если так надо было, мама едва ли не каждую неделю посылку готовила, письма писала. Даже мне сейчас еще через пару месяцев из дому то шаль дорогая придет, то бочонок ягод в сахаре. Правда, я до сих пор не решилась сказать, что супруг мой умер. Братья знают, а маме велела не говорить. Чтобы не переживала. Помню, с первым письмо после того, как зараза отступила, запретила всеми правдами и неправдами кому-то из братьев сюда ехать. Писала, что все хорошо, что справляюсь. Не знаю, поверили – нет, но никто не приехал. Тоскливо было, но я вздохнула с облегчением. Не вынесла бы, если б кто из родни тоже эту заразу поймал. Говорят, она еще долго в ветре держится.

– Не понимаешь, – фыркнул Леран, докинув еще полено в огонь, – а мы понимаем. Потому здесь и останемся. Потому, что женщины ваши, кто без мужей остались, тоже не понимают. И любить нас будут. И детей наших, который мы с удовольствием и старанием вам заделаем, – хар озорно усмехнулся, видя мое смущение. – Мы простые люди, и простого хотим. Слава у нас такая была, что до небес дотянуться может. А уюта и покоя – ни капли. Не выгнать тебе нас отсюда, ваша милость.

Задумавшись, я прикрыла на мгновение глаза.

– Если все так, как ты говоришь, может оно и к лучшему. У меня две деревни тут, и еще три дальше, одни женщины и старики. Дети-сироты в каждом дворе. Даже мои дворовые девки. Давно малых нянчить пора, да только из мужиков один Миха остался.

– Так в чем беда?

– Почему Таузу не станешь говорить, что земля – моя?

– Потому, что на тебя у него искры из глаз летят, а на баронессу руки чешутся. Он пока сам в себе не разобрался, не понял, что и с тем и с другим делать станет. Видели мы такое однажды. Потом всем туго было. Вот когда разберется, что с новой информацией делать – все узнает. Спи пока, ваша милость. Здесь теперь порядок будет.

Я кивнула, подтягивая одеяло выше, а у самой в голове крутилась мысль, что не очень-то я люблю, когда по моим землям посторонние люди крутятся. Но пока все мужчины, пришедшие с Тазуром, заняты, может оно и ничего. Главное, не давать им расслабиться.

Пока я спала, Леран ушел. Признаться, я изначально не верила, что смогу уснуть при постороннем, но видно, болезнь все же вытягивала силы. Прислушавшись к себе, порадовалась, что нет жара. С ним было бы куда хуже, а так с кашлем в этом доме знали как справляться.

Быстро накинув теплое платье и завернув волосы под платок, подола к столу. Нужно было вернуть бородавку туда, где ей место. Вспомнить бы еще, куда я ее в первый раз лепила. Приведя себя в более-менее приличный вид, накинув еще и шаль, чтоб лишний раз не помогать болезни, вышла из теплой комнаты. На удивление, в самом доме было не холодно. Чтобы добиться такой температуры, нужно было изрядно растопить центральную печь в кухне. Последнее время мы пользовались маленькой, так как много не готовили, и расход дров был куда меньше. Может, если возобновят поставки торфа, это и стало бы выгодно, но у нас пока почти нет шерсти, чтобы заработать. Да и торф – не первый в списке покупок.

Спустившись в кухню, хмуро посмотрела на трех женщин, которые уже закончили возиться с мясом, разделив его на части. Из чего-то завтра накрутим колбас, что-то просто завялят куском, что-то унесут в ледник обваляв в специях.

– Печь затопили? – в кухне было жарко, и мне совсем не понравилось, что мясо до сих пор не убрано в холодные кладовые.

– Тазур приказал, – отозвалась Ченни, заканчивая промывать сердце.

– Догадалась. Мясо убирайте. Все равно ему еще дня три отлеживаться.

– Анна, мы для Корин и девочек еду собрали, – Хина, умыв руки в тазу, с некоторым смущением кивнула в угол, где под стулом, укрытая какой-то тканью, угадывать корзина.

– Хорошо. Ближе к ночи Раита отправим. Думаю, скоро они смогут вернуться домой.

– Думаете, сможем с ними жить?

– Если хоть часть того, что мне сегодня Леран рассказал – правда, то шансы есть. Только все равно следить нужно, чтобы девки бед не наделали. Сами себе.

– Мужики видные, – кивнула Ченни, накрывая тазы чистой тканью, – эти курицы как хвосты распушат, так потом не поймешь, кто в чем виноват, если что случится.

– Вот и я за это переживаю. Даже если у них и правда с этим строго, как Тазур уверяет, то в наших девицах я не уверена.

– Три дня не пройдет, как все на сеновале окажутся с ногами в разные стороны. И не надо так на меня смотреть, ваша… Анна. Будь я сама помоложе, тут с вами не сидела бы. Все удивляюсь, что за вами толпа не ходит, хотя подарки исправно приносить стали.

– И сегодня тоже?

– Конечно. Мы все в один короб сложили, там за печью, – фыркнула Ченни, заканчивая с уборкой.

Обойдя кухню, заглянула в короб. Там и правда были и несколько ярких лент, заколка, маленький букетик из сухих цветов и деревянная ложечка с искусной резьбой. И к каждому предметы была привязана бирка.

– А это что?

– Ну, мы сперва пытались запомнить, что от кого, а потом запутались, – чуть улыбнулась Хина, – Ченни их все подписала.

– Нужно вернуть, – решила я, разглядывая подарки. Только ухажеров мне не хватало. Все равно не я выбирать буду.

– Не выйдет. Они все такие суровые с виду. Еще обидятся.

– Тогда Тазур пусть возвращает. Он тут командир или как?

– Командир. А тебе что опять не по нраву? – я вздрогнула, чуть не выронив ложку, которую рассматривала. Сколько можно так неожиданно подкрадываться!

– Можно чуть громче ходить? – с бешено стучащим сердцем я обернулась, выставив короб перед собой, как защиту. – Я каждый раз вздрагиваю!

– А может мне нравится, когда ты вздрагиваешь, – и усмешка такая самодовольная, наглая. – Так с чем мне нужно разобраться, милая Анна?

– Вот с этим, – толкнув в руки ларда короб, вздернула нос, – и я не милая.

– Ну как же? Вот сейчас ты просто прелесть. И я слышал, как тебя в деревне милой называли. Люди просто так говорить не станут. Или врут? – короб куда-то пропал из рук ларда, и мужчина шагнул ближе, нагнувшись к самому лица.

– Наговаривают.

– Правда, что ли? – лард нагнулся ближе, вынуждая меня отступать. Между нами оставалось всего-то с локоть расстояния, когда меня настиг приступ кашля, заставивший Тазура выпрямиться. – Ты еще совсем не здорова, а все здесь шастаешь. Почему?

– Весь день в постели лежать невозможно. Станет хуже – пойду отдыхать.

– Ченни, присмотри, чтобы хуже не стало. Если что, мне или Лерану скажи.

– Хорошо, лард. Как скажете. А вы зачем пожаловали?

– Узнать, когда коптильня нужна. Людей на это дело назначили, только мы с такими дел не имели. Нужно чтобы кто-то присмотрел, – Тазур говорил с женщинами, а смотрел все на меня, словно первый раз получил возможность нормально разглядеть. Сейчас он казался куда более высоким, чем обычно. Его рост подавлял, а малое расстояние между нами нервировало. И в сторону не отойти, и не обойти никак.

– Хина глянет, – женщины закончили с мясом, расставив тазы и миски так, чтобы потом не искать, где что. – Первую партию можно уже ставить. Из тех колбас, что раньше приготовили. Их плохо дальше в леднике сырыми хранить.

– Хина, тогда пойди присмотри, чтобы все верно сделали.

– На чем коптить?

– На вишне.

– На яблоке.

Мы произнесли одновременно. Сердито прищурив глаза, я смотрела на Тазура, ожидая, за кем останется последнее слово. Лард, однако в спор вступать не стал. Повернувшись к Хине, маъхнул рукой.

– Половину так, половину эдак.

– Кабан на вишне выходит кислым, – буркнула я, подавляя желание ткнуть ларда в грудь.

– Да. И мне так нравится. Но раз ты просишь, то половина будет на яблоке. Только благодаря моей доброте. Ченни! – Тазур смеялся. А меня распирало от недовольства. Колбасы из дикой свинины стоило делать только на яблоке! – Пойди поймай двоих парней, кто посвободнее. Пусть помогут мясо в холодную унести, а колбасы на двор. Сделайте все, как нужно.

Мы вдруг оказались одни, стоя так близко друг к другу, что нос щекотал слабый запах пота и мыла, которое варила не я.

– Я смотрел твои списки. Что там со стрижкой овец? Объясни, – Тазур шагнул ближе, касаясь ногами моих юбок. Говорил он тихо, словно мы обсуждали не работу, а какие-то иные, более личные дела.

– Еще недели три-четыре. Но нужно все подготовить. Ножницы, склады. Пол в одной комнате прогнил, руно не положить. И стены кое-где прохудились.

– Быстро у вас все в негодность пришло, – жесткие пальцы осторожно коснулись щеки, пройдясь сверху вниз. Прикрыв глаза, я пыталась отвернуться, избежать ласкового касания, но пространство не позволяло.

– Мы начали стоить новые склады, но пришел мор, и все остановилось. Стены только на полметра успели поднять.

– Это те два фундамента, что за загоном, ближе к лесу?

– Да, – пальцы прошлись ниже, щекоча кожу шеи и оттягивая узкий ворот платья.

– Все поправлю со временем. Меня удивляет, что ты за все так переживаешь.

– Это мой единственный дом. Отпустите.

– А я ничего и не делаю. Пока.

– Вот эти два тазика, – резкий голос Ченни заставил ларда все же отступить на шаг. Вместе с экономкой в кухню вошли пара молодцев, подхватив указанное. – В холодную. Там подождите. Я сейчас подойду.

– Ну что, растопили коптильню? – как нив чем не бывало, уточнил Тазур, подходя к Ченни.

– Только начали. Вы бы отправили Анну отдыхать. Все же она совсем не здорова, – женщина сощурилась, переведя взгляд на меня, – вон как щеки покраснели. Как бы жар не начался.

– Какая ты внимательная, Ченни. Даже не знаю, радоваться этому или язык тебе укоротить.

– Мой язык вам еще пригодиться. Сами знаете. Такой подлости сами себе не сделаете, так что и угрожать попусту не стоит.

Ченни, подхватив еще одну миску, вышла вон, гордо вскинув голову.

– Она права, иди отдыхай.

– Подарки своим верните. Незачем они мне, – ища глазами, куда делся короб, напомнила я.

– Э, нет, – Тазур широко усмехнулся. – Тебе дарили – сама и разбирайся. Говорил, что так будет, а это только начало. Девок в поместье верни.

– И что тогда? Все равно на каждую по десять мужиков получается. Это все же перебор.

– Часть моих людей сегодня по деревням разъедется, – спокойно и, наконец, серьезно, ответил Тазур, – о постое с местными договорились. Часть чуть позже отправим, когда дома пустые подлатаем. Здесь человек тридцать останется, не больше. Из тех, кто в овчары захочет пойти или лошадьми заниматься. Пока хары распределяют дела только, а там видно будет. За это можешь не переживать. Отдыхай. Ты мне нужна здоровой.

Произнеся последнюю фразу, Тазур вышел на улицу, впустив на мгновение в кухню поток прохладного воздуха. Видимо, первую дверь не закрыли, вот и натянуло. Хмурясь и размышляя обо всем, с неудовольствием посмотрела на короб с подарками. Меня начинало утягивать в какую-то трясину. Может, самое время уйти в Медвежьи пещеры к девушкам? Да вот только весь порядок мне порушат. Что же сделать, чтобы избежать неприятностей.