Текст книги "Вечный (СИ)"

Автор книги: Александра Кармазина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Глава 15
Тяжелые вести

– Здравствуй, Дариус, – взгляд Ровены светился неподдельной радостью. – Проходи, – плотно прикрыв за ним двери, она направилась в гостиную.

Как только Дариус вошел в дом, заметил, что в холле было довольно темно, несмотря на пылающие в креплениях на стенах факелы. Проведя ладонью по стене, крэмвилл поднес пальцы к носу. Тяжелый запах плесени коснулся обоняния, и он поморщился. Сырость – не самый хороший признак. Огонь больше не мог рассеять накрывающую мир Тьму. Даже самые светлые его создания – чаровницы, теряли свой свет. Впрочем, кроме этого, была и еще одна причина такого состояния дома. Причина, которая все больше беспокоила Дариуса, заставляя его думать на самые запретные и неприятные темы. Лишь в одном случае жилище чаровницы ветшает, без причин обрастая плесенью и мхом – все это предвестники скорой смерти его хозяйки.

В маленькой, но уютной гостиной было теплее. На каминной полке горело около дюжины свечей, еще несколько медленно оплавлялись на подоконниках. Когда Дариус переступил порог, Ровена поставила канделябр на стол и повернулась к нему. В который раз он отметил, что чаровницы невероятно красивы. Ни одна из них не утратила того прекрасного, что дала им природа, несмотря на мертвые чары, что расползались по холмам, отнимая силы у всего живого. Длинные светлые волосы Ровены свободно лежали на спине. Красиво собранные пряди были аккуратно заколоты на затылке небольшой заколкой с кроваво-красным рубином. Эту вещь Дариус привез ей много лет назад из Полых равнин. В тот год он поклялся себе, что больше никогда не вернется домой.

– Что с тобой? – чаровница мгновенно уловила состояние крэмвилла.

– Видел Марвиса, – сдержанно признался Дариус, зная, что Ровена будет не в восторге от их очередной ссоры.

– Вы снова выясняли отношения, – вздохнула чаровница, убирая нагар с одной из свечей. – Может, хватит уже воевать? Вы ведь на одной стороне. Ты мог бы помочь ему.

– Долл Лерм не нравится мне. Никогда не нравился, – подчеркнул Дариус свое отношение к Марвису. – Возможно, он не плохой, я не отрицаю. Мне плевать на его благородные стремления. Исмену бы не втягивал во все это.

– Дариус, ты серьезно? – удивилась Ровена. – Ты не справедлив к Марвису. Именно Исмена заразила его верой в пророчество и теперь, когда появился тот, кто может стать Безликим…

– Ты хотела сказать мог стать? – усмехнулся крэмвилл.

– Я сказала то, что сказала.

– Но ведь это полный… – Дариус осекся, встретив полный непонимания взгляд Ровены, которая явно свято верила в то, о чем говорила. – Ты ничего не знаешь?

– О чем ты? – продолжая аккуратно поправлять оплывающие свечи, чтобы дать им больше воздуха, поинтересовалась хозяйка особняка.

– Ровена? – окликнул ее крэмвилл, все еще не веря в то, что столь дурная весть обошла стороной именно ее, которая принимала непосредственное участие в жизни денра де Карда.

Как так вышло⁈ Эта молва носилась по миру Синих сумерек подобной бешеной лисе, заражая всех своей обреченностью. Неужели остались еще такие уголки, в которые не дошел слух о том, что произошло?

– Что, Дариус? – подняла она на него лучистые, такие жизнерадостные глаза.

Она все еще находилась в блаженном неведении. Этот взгляд не сохранил бы подобного огня, если бы Ровена была в курсе случившегося.

– Винсент напал на крепость…

Замерев с осколком лучины, которой поправляла свечи, Ровена какое-то время стояла неподвижно. Немного опомнившись, медленно сделала небольшой шаг в сторону. Рука чаровницы дрогнула.

Заметив, что пламя свечи начинает лизать широкий рукав темно-синего платья, Дариус стремительно бросился вперед. Ему в последний момент удалось уберечь ее от огня, но Ровена даже не заметила этого. Осторожно вынув щепку из ее судорожно сжатых пальцев, Дариус подвел чаровницу к низкой софе и почти силой усадил на нее.

– Ты сказал, что… – прошептала Ровена, – что этерн… Дариус…

– Прости, – тихо проговорил крэмвилл, отчаянно сочувствуя чаровнице. – Я не хотел, чтобы ты узнала об этом так.

– Камиль… он…

– Мне жаль, Ровена.

Прижав дрожащую руку к груди, чаровница принялась растирать верх декольте, словно ей не хватало воздуха. Судорожно выдохнув, вскинула на него налитые слезами глаза, в которых плескалась такая мука, что Дариусу стало не по себе. Он даже представить не мог, что Ровена успела так проникнуться к смертному денру.

– Вообще никто не выжил? – прошептала она с какой-то безумной надеждой в голосе.

– Мир Синих сумерек скорбит уже несколько недель, Ровена.

– Недель⁈ – чаровница открыла рот, словно хотела сказать что-то еще, но слова так и не нашли выхода. Их задушили горестные всхлипы, которые выбили последний воздух из груди Ровены.

– Вероятно, все из-за того, что ты живешь слишком далеко от густонаселенных деревень, – пояснил Дариус, осторожно поглаживая трясущиеся плечи чаровницы. – Мне жаль, милая Ровена.

– Когда? – выдохнула она, хватая его за плечо.

Пальцы женщины с такой силой впились в ткань, что пронзили кожу через сюртук. Дариус безропотно перенес причиненную отравленными чарами ногтями боль, которая разлилась по предплечью. Он понимал, что Ровена просто не способна контролировать себя в эти мгновения.

Примерно подсчитав сроки, назвал более-менее точную дату.

– Боги! – вскочила со своего места чаровница. Схватившись за голову, ринулась на середину комнаты. – Дариус… Я уехала из крепости накануне. Он отправил меня домой буквально за день до… О, Камиль…

Рухнув на колени, Ровена издала такой крик, что у Дариуса застыла кровь в жилах. На мгновение ему показалось, что от этого полного боли и отчаяния вопля пошла мощная волна по всем окрестным холмам. В те минуты он даже не подозревал, что истошный вопль Ровены совпал с другим. Именно он полетел по миру Синих сумерек в эту же секунду, сливаясь с криком хозяйки особняка. Именно он сотряс Зачарованные холмы…

– Ровена! – бросился к ней крэмвилл. Взяв ее за плечи, силой поднял на ноги, не позволяя остаться на ковре.

– Нет, – простонала чаровница, прижимаясь лбом к груди Дариуса. – Нет… нет, быть не может этого. Как Боги допустили? – зарыдала она.

Он погладил ее по голове. Шелковистые волосы цвета спелой пшеницы окрасились синеватым цветом под его пальцами. Чем ниже опускалась его ладонь, тем гуще и темнее становилось покрывало черно-синего тумана, окутывающее чаровницу. Используя свой дар, Дариус вытягивал из нее тот комок горя, что застрял в груди Ровены, мешая ей дышать, путая мысли, почти лишая сознания. Она знала многих крэмвиллов, хладных и смертных. За каждого переживала и болела душой, как за родное дитя. Еще не один раз ей предстоит встретить весть о их гибели, но сегодня это должно обойти ее стороной, как и в последующие разы.

– Тшш, – он теснее сомкнул объятия. – Все хорошо, милая Ровена.

– Где взять сил, Дариус? – прошептала она, прильнув щекой к его плечу. – Как справиться с этой потерей?

– Я дам тебе сил, – ответил он, планомерно расправляя пряди ее волос. – Дам тебе покой, дам умиротворение, дам все, что нужно, – синеватый туман продолжал опутывать его пальцы призрачной паутиной, пока Дариус говорил.

Облегчить ее боль – меньшее, что он мог сделать для Ровены. Уже несколько десятков лет она помогала таким, как Дариус, укрывая их от хладных и правительницы холмов. Это могло стоить ей жизни, узнай о том Ларина дель Варгос. Ровена не боялась, зная, что ее чары достаточно сильны, чтобы помочь ей остаться не раскрытой.

– Хватит, – попыталась она отстраниться. – Довольно, тебе будет плохо потом.

Даже сейчас, убитая горем, она думала о последствиях. Готова была справляться сама, но только не навредить тому, кто был заведомо сильнее.

– Тшш, – закрыл глаза крэмвилл, все еще не отпуская чаровницу. – Это не важно. Обо мне не надо заботиться, Ровена.

Дариус чувствовал, что она сопротивляется его воле, но этот протест был настолько слабым, что он с легкостью подавил его. Ровена права. Ему будет плохо от этого лечения, но ее спокойствие сейчас важнее для него, чем собственное самочувствие. Известие о смерти Камиля де Карда сильно подорвало душевное состояние Ровены. Сейчас она нуждалась в поддержке, нуждалась как никогда, и Дариус хорошо понимал, что кроме него, ей помочь некому.

Крэмвилл отпустил ее только после того, как чаровница затихла. Чары Дариуса погрузили ее в подобие недолгого сна, глубокого и целительного. Когда она откроет глаза, наступит новый день, и ничего не будет тревожить Ровену Торгос.

Глава 16
Безответно

В Лучезарные земли пришла зима, но только календарная. Погода все еще баловала людей теплом, словно щадя. На головы смертных обрушилось достаточно бед, чтобы добавлять к ним еще и снег.

Крепость Кард оставалась самым надежным местом в Лучезарных землях, поэтому сюда стягивались остатки народа. Люди везли с собой все, что могли взять, чтобы устроиться с минимальным комфортом. Постепенно вокруг замка Кард вырастали новые ряды домов и ремонтировались те, что долгое время стояли без хозяев. Во времена прежних денров крепость служила домом только для правящих семей, даже слуги были преходящими. Сегодня все изменилось в корне. По приказу Маркуса Данвира на крепостной стене был выставлен дозор, который менялся четыре раза в сутки. Стражники помогали людям в строительстве, поднимая новые дома за считанные дни, чтобы успеть все закончить до наступления холодов.

Под защитой крепких щитов и острых мечей стражи люди чувствовали себя значительно спокойнее. Они хотя бы могли не опасаться нападений Ночных Охотников, которых становилось все больше. Словно договорившись между собой, уцелевшие жители окрестных деревень ни словом, ни делом не упоминали имя молодого денра. Он незримо присутствовал в крепости, но на глаза народу не показывался уже много недель.

Жители крепости все чаще задумывались над тем, что их денр отдал душу Богам. Темным ли, Светлым – это было уже не так важно. Народ находился в смятении. Уставшие от нападений, борьбы за свои жизни и неизвестности люди не хотели думать о том, что будет, если их предположения окажутся верны.

Работами руководил молчаливый и резкий доэр Данвир. Все беспрекословно выполняли то, что он говорил. Целями днями Маркус пропадал в отдаленных деревнях, выискивая остатки смертного народа, чтобы переправить несчастных, перепуганных до смерти, потерявших все людей в крепость.

Все заботы о хозяйстве легли на плечи Алисьенты, дочери покойного управляющего. Она заботилась о новых обитателях замка. В основном это были старики и сироты. Оставшись без родителей и семей, они не могли построить себе жилище, поэтому по приказу доэра Данвира их поселили прямо в замке, где большинство комнат давно пустовали. Благодаря доброй и нежной Алисьенте, каждая просьба была услышана, каждый ребенок обласкан, каждый старик ухожен и вылечен, насколько это было возможно. Под чутким руководством дочери управляющего готовились обеды и ужины на огромное количество народа, стелились постели, варились травяные отвары для больных и раненых. К ней шли за указаниями и распоряжениями, и только после этого начинался новый день.

Сидя у камина, Алисьента перебирала лук, отбирая гнилые и высохшие луковицы. Закончив, она потянулась к низкому столику, чтобы поставить на него низкую широкую чашку из темного дерева. Не удержав, уронила ее, и лук рассыпался по теплым камням.

– Я помогу, не волнуйтесь, – бросилась к ней молоденькая служанка, что все это время старательно натирала матовое стекло стрельчатого окна.

– От меня становится больше вреда, чем пользы, – с грустью усмехнулась Алисьента, наклоняясь за ближайшей к ней луковицей.

– Все потому, что вам не следует заниматься домашней работой, – заметил доэр Данвир, который как раз вошел в залу в эти минуты. – Для этого есть специальные люди, – он наклонился и подобрал луковицу. Бросив ее в чашку, взглянул на служанку: – Иди отсюда.

Вероятно, Маркус был на улице, поскольку его верхняя одежда запылилась. Кое-где к брюкам прилипли влажные листья и опилки.

– Может вам вина? – робко пискнула девушка в ответ, пятясь к двери при этом. Ее щеки запылали отчаянным румянцем.

– Иди отсюда, я сказал, – повторил Маркус, но, под укоризненным взглядом Алисьенты, немного смягчился. – Постой, ты, права. Вино не помешает. И подогрей его перед тем, как подать.

– Как скажете, – прошептала та и тут же юркнула за дверь.

– Вы не брали уроки этикета? – поинтересовалась дочь управляющего, когда они остались наедине.

– Это прислуга, – пожал плечами доэр Данвир.

– Я тоже прислуга, – приподняла брови девушка.

– Алисьента…

– Полно вам, – Алисьента поднялась на ноги. Бросив шерстяной плед, которым укрывала до этого колени, она сделала шаг в сторону лестницы, что вела в спальни на втором этаже замка.

– Вы же знаете, что это не так, – Маркус придержал ее за локоть, не позволяя уйти. Голос доэра звучал немного хрипло от переполняющих его чувств.

Опустив взгляд, который мгновенно теплел, стоило ему взглянуть на Алисьенту, Маркус перевел дыхание. В эти моменты ему было особенно трудно говорить. Облизав пересохшие губы, Данвир привлек ее к себе ближе.

– Что вы делаете? – прошептала Алисьента.

– Вы знаете, как я к вам отношусь, – продолжил Маркус. – Обещаю, что больше не стану грубить слу… людям, которые на нас работают.

– Знаю, – кивнула она, все еще глядя куда-то в стену, поверх руки доэра. – Всегда знала. Вы тоже знаете, что я думаю по этому поводу. Мое мнение не изменилось.

– Алисьента… – прошептал мужчина, касаясь губами ее виска.

– Не нужно, Маркус, – отстранилась она.

Какое-то время Данвир молчал, закусив нижнюю губу. Глядя в потолок, он пытался успокоиться и не разнести здесь все. Когда чувство к Алисьенте впервые постучалось в его сердце, Маркус не придал этому значения, счел увлечением красивой женщиной – не более, но потом… Долгое время доэр честно старался не поддаваться искушению, не смотреть на нее лишний раз, приезжать в те дни, когда она уходила в деревню за травами, чтобы убить это чувство, пока оно не зародилось. Ничего не вышло. С каждой случайной встречей то, что он считал простой блажью, крепло, заполняя сердце чем-то новым, не похожим ни на что испытываемое им прежде.

После откровенного разговора с Алисьентой, Маркус впервые испытал горечь разочарования. Бесконечно преданная семье денра, дочь управляющего отвергла доэра, несмотря на прекрасный шанс навсегда изменить свою жизнь. Девушка даже слушать ничего не захотела. Уважая ее решение, доэр Данвир смирился, довольствуясь тем, что сможет хотя бы видеться с ней после свадьбы с Кармелией.

Женившись, он рисковал разбить себе сердце, но обретал то, что было для Маркуса важнее – шанс видеть Алисьенту каждый день. Эти встречи стали ему жизненно необходимы, несмотря на попытки приказать себе не делать этого. Умом Данвир понимал, что не должен поддаваться, но с сердцем поделать ничего не мог.

После трагедии в крепости, когда этерн разорил замок, доэр почувствовал горьковатый привкус облегчения, после чего долго мучился угрызениями совести. Теперь, когда Алисьенту не связывали долг и женская солидарность по отношению к Кармелии де Кард, все могло измениться. Могло, но не изменилось.

Маркус решил не давить на дочь управляющего, дать ей время свыкнуться с произошедшим. В этот час, находясь совсем близко от нее, доэр Данвир даже думать не мог об истинных причинах отказа Алисьенты. Эти мысли приходили к нему все чаще, но Маркус гнал их прочь.

– Алисьента? – окликнул он девушку, когда та уже почти поднялась по лестнице, что вела на второй этаж.

– Да, доэр Данвир, – остановилась дочь покойного управляющего. Обернувшись к нему, она положила ладонь на перила. Такая изящная, такая пленительно красивая…

Медленно переведя дыхание, он отвернулся, понимая, что все слова бесполезны. Ничто не способно заставить отозваться сердце, которое принадлежало другому.

– Ничего, – проговорил доэр еле слышно. – Ничего, – и отошел к окну, всматриваясь в непроглядный мрак за стеклом.

Казалось, прошла целая Вечность – настолько тяготило молчание. Хотелось так много сказать, но смысла в этом не было. Уверенный, что остался в одиночестве, Маркус крупно вздрогнул, когда ему на плечо легла легкая узкая ладонь. Резко обернувшись, встретил полный нечеловеческих страданий взгляд.

– Что же вы делаете, мой доэр? – прошептала Алисьента. Ее взгляд блестел невыплаканными слезами. – Зачем заставляете чувствовать себя последней дрянью?

– Ну, что вы… – голос Данвира сорвался. Маркус почувствовал, как в левой части груди начало зарождаться неприятное томление. Это отвратительное чувство пускало озноб по телу.

– Я бы хотела полюбить Вас, – тихо призналась Алисьента, нервно перебирая слабо заплетенную косу. – Наверно, лучше Вас никого нет, но… – она всхлипнула. – Я не могу дать того, что вы ищете, Маркус. Простите меня.

Глава 17
Потому что жива…

– Я понимаю, почему вы… – Маркус замолчал на полуслове, заметив мелькнувшую в холле тень.

– Что такое? – чутко уловив перемену в его поведении, Алисьента оглянулась.

Она невольно отшатнулась назад, прижимаясь спиной к груди доэра, когда в залу буквально ввалился тот, кто отвлек Маркуса несколькими мгновениями ранее. Чувствуя теплую мужскую ладонь у себя на талии, дочь управляющего почти не боялась. И сейчас ей было плевать на приличия. Кто угодно мог скрываться под капюшоном широкого дорожного плаща.

– Всех, – вошедший сбросил капюшон, открывая взглядам Маркуса и Алисьенты свое лицо, – всех, кто еще где-либо остался, в крепость! До последнего, – устало выдохнул Камиль де Кард.

– Мой господин, – подалась к нему девушка, сбрасывая руку Данвира.

– Лучше не подходите, – предупредил денр, предостерегающе выставляя вперед руку. Второй он провел по левой стороне лица, после чего показал собеседникам. Ладонь была окрашена в черно-зеленый цвет.

– Что случилось? – заломила руки Алисьента.

– Ларина дель Варгос напала на одну из своих деревень, – ответил де Кард, снимая плащ.

Когда он повернулся лицом к огню, что горел в камине, появилась возможность лучше рассмотреть его. Левая скула, рукав и рубашка на груди денра, казалось, были выпачканы в саже. Местами темный цвет нарушался искристым зеленым, что мерцал и переливался – это были чары.

– Такой след остается после удара чаровницы, – проговорил Маркус, подходя к денру, – или при непосредственном соприкосновении с чарами. Во имя всех Богов, Камиль, во что вы снова ввязались⁈

– Мне пришлось, – устало проговорил денр. – Она бы убила всех их. Всех, Маркус…

– Мы ведь говорили о том, как важно вам сейчас не высовываться, – процедил сквозь зубы доэр Данвир. – Все думают, что вы мертвы – пусть так и думали бы.

– Десятки невинных чаровниц, – Камиль указал в направлении Зачарованных холмов. – Совсем еще юные девочки… Я должен был отсидеться⁈ Переждать бурю? Нет уж, Маркус, если такой выбор встанет еще раз, я не выберу себя.

– Ваше чертово благородство! – воскликнул в сердцах доэр. – Все только успокоилось. Этерн залез в свою берлогу. Теперь что⁈

– Рано или поздно все равно станет известно, что я жив, – развел руками Камиль. – Я не могу прятаться вечно. Права не имею!

– Вы больны, – напомнил ему Маркус, указывая на повязку, что скрывала рану на шее. – Теперь еще схлопотали увечье Мертвыми чарами.

– Вообще-то это не удар, – возразил Камиль, стирая магическую грязь с лица. – Скорее, цвет отчаяния. Ларина не нападала на меня.

– Господин? – непонимающе уточнила Алисьента, которая выглядела крайне обеспокоенной.

Не в силах сдержать себя, она сделала шаг к денру. В глазах девушки читался такой калейдоскоп эмоций, что ее неравнодушие не заметить было просто невозможно. Впрочем, Алисьента не скрывала своих чувств к Камилю. С недавних пор не скрывала.

– Правительница Зачарованных холмов была крайне сильно расстроена, – пояснил денр. – Если не сказать больше – раздавлена.

– Да? – приподнял бровь доэр Данвир.

– Причин я не знаю, – вздохнул Камиль. – Ее нападение на деревню было, скорее, жестом отчаяния, чем актом агрессии.

– Но как вы… – Алисьента повела рукой в воздухе, не сумев подобрать слов.

– Она приняла меня за этерна, – ответил Камиль, понимая, к сему ведет дочь управляющего. – По крайней мере, все указывает именно на это.

– И с чего вы пришли к такому заключению? – скептично поинтересовался Маркус.

– Ну, не знаю, – Камиль вскинул на него полный иронии взгляд. – Может, потому что она назвала меня его именем? В любом случае, сделайте, как я сказал. Люди должны быть в безопасности.

– Только люди? – робко уточнила Алисьента.

Взглянув на нее, Камиль задумчиво прикусил нижнюю губу. Дочь старика управляющего, как всегда, задала очень правильный вопрос.

– Все, – поправил себя Камиль. – Я неправильно выразился. Теперь, когда я… я… воскрес, если это так можно назвать, крепость Кард снова должна стать местом, где каждый сможет найти защиту и приют. Мы возобновим поиски оставшихся в живых по всему миру Синих сумерек.

– Вы понимаете, что теперь взор этерна снова обратится на вас? – поинтересовался Маркус, обеспокоенно взглянув на Алисьенту.

– Пусть приходит, – денр направился к лестнице. Прежде, чем исчезнуть в коридоре, что вел от площадки в сторону крыла, где были расположены его покои, указал пальцем на доэра. – Я буду готов.

Проводив де Карда встревоженным взглядом, Алисьента повернулась к Данвиру.

– Маркус… – ее голос дрогнул и сорвался.

– Мне тоже это не нравится, – кивнул доэр. – Тем не менее, в словах нашего господина есть доля истины. Он ведь не может вечно скрываться от своих врагов.

– Он и не стал бы, верно? – повела девушка хрупким плечом. – Не такой характер.

– За это вы полюбили его?

Алисьента вздрогнула. Она не ожидала такого открытого вопроса. Маркус всегда был неизменно тактичен. Сегодня что-то изменилось. Нет, она все еще чувствовала его трепетное отношение к себе, но самообладание доэра Данвира было на грани. Дочь управляющего практически осязала его боль от того, что происходило между ними. Он, несомненно, хотел быть максимально учтивым, но горячий темперамент брал верх над здравым смыслом. Разочарованный холодностью с ее стороны, он не смог сдержать колючего выпада. Алисьента не винила его в этом.

– Отчасти, – кивнула она. – Вы ведь понимаете, что…

– Понимаю, – доэр взял ее руку и поднес к губам. Этим жестом он избавил девушку от необходимости отвечать и оправдываться. – Я все понимаю, Алисьента. Простите мне мою несдержанность.

От этих слов на душе девушки стало еще гаже и холоднее. Право, ей было бы намного легче, если бы Маркус сердился на нее, грубил или… Что угодно, но только не вот это принятие!

– Вы думаете о том, что было бы, не случись нападения на крепость? – задала она давно терзающий ее вопрос. – Если бы госпожа Кармелия не погибла и ваша свадьба состоялась.

– А вы?

– Постоянно, – вздохнула Алисьента. – Мне очень не хватает Луситы, смеха двойняшек, прежнего господина Камиля… – судорожно выдохнув, она провела языком по пересохшим губам, даже не подозревая, какую бурю чувств вызвала этим казалось бы невинным жестом в душе Маркуса.

Отвернувшись, доэр направился к камину. Остановившись перед решеткой, задумчиво посмотрел на догорающие поленья. Картина напомнила ему ситуацию в мире в целом. Все догорало… Так не хотелось тратить оставшееся драгоценное время на пустые слова. Тем более, что неизвестно, сколько еще этому всему длиться.

– Вы никогда не говорили, что произошло там, в чаще.

Резкая смена темы застала Алисьенту врасплох. Девушка неловко повела плечом, чувствуя, как из глубины души поднимается чувство тревоги и нежелания развивать данную тему. Все то время, что она находилась в крепости после случившегося, Алисьента отчаянно пыталась подавить в себе чудовищное чувство вины.

– Не говорила, – кивнула она, – потому что мне больно вспоминать об этом.

– Что с вами там случилось? – Маркус снова повернулся к ней лицом.

Взгляд доэра Данвира стал цепким, но не утратил нежности и участия. Никто не смотрел на нее так, как делал это он. Темы могли быть самые разные, но ощущение в душе девушки не менялось. Она неизменно чувствовала себя очень значимой и важной для него.

– Ничего плохого, уверяю вас.

– Тогда почему вы так избегаете этой темы? Вы ведь все помните?

– Потому что жива…