Текст книги "Вечный (СИ)"

Автор книги: Александра Кармазина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Глава 9
Детские страхи

Винсент шумно выдохнул и тяжело опустился в кресло. Он чувствовал себя так, словно все те сотни лет, что прожил, не питался нормально. Точнее, не питался вовсе никак. Еще никогда прогулка по Сумеречным лесам не выматывала его так сильно. Все внутри превратилось в пустоту, которая противно гудела в голове и рождала чувство глубокого отрешения. Странная слабость подкатывала к горлу, окутывая все его существо. От этого перед глазами качалась комната, и этерн чувствовал себя абсолютно беспомощно. Если бы Винсент не знал себя достаточно хорошо, то подумал бы, что таким образом его мучает чувство вины.

Откинув голову на высокую спинку, он закрыл глаза. Похожего состояния даже на память не приходило. Последнее время ни на что руки не поднимались. Он перестал охотиться и совершенно не обращал внимания на то, что творилось за стенами маленького особняка на окраине Зачарованных холмов. Он давно облюбовал для себя это тихое жилище, поскольку место идеально подходило для тех, кто не любит лишних глаз. Дом стоял на отшибе, скрытый высоким холмом с одной стороны и кряжистыми вязами – с другой.

Туманным взглядом обведя комнату, в которой находился, Винсент подумал о Дариусе. Появление матерого крэмвилла слегка удивило этерна, но не шокировало. Чего-то подобного он вполне ожидал, только не так скоро и не на этой земле. Среди кучки одурманенных ужасом людей такому, как Дариус, делать нечего, ведь здесь любовью даже не пахнет. Винсент прекрасно знал, насколько сильно крэмвиллы зависят от этого чувства, но понятия не имел, что они давно научились приспосабливаться.

Увидев на тумбочке бутылку вина, этерн пожалел, что не обладает способностью двигать предметы силой мысли. Пожалуй, если хорошенько разобраться, то это единственное, чего Винсент делать действительно не умел, но что пришлось бы сейчас очень даже кстати.

Поднявшись, сын Маливии дель Варгос преодолел те несколько метров, что отделяли его от предмета мебели, и наполнил бокал. Густая жидкость темно-красного цвета напомнила о крови, внезапно пробудив зверский голод. Жажда заслонила собой все вокруг, не оставляя даже крохотного шанса иным мыслям и чувствам. Опираясь ладонью на тумбочку из потемневшего от времени дерева, Винсент задумался. Этерн был не доволен. Не доволен происходящим, собой, крэмвиллами в лесу…

– Совсем обнаглели, – проворчал он, вспоминая, как легко, не таясь, вели беседу долл Лерм и тот, о ком вовсе не хотелось думать.

Дариус уже очень давно являлся темным пятном в жизни сына Маливии дель Варгос. Задолго до их знакомства крэмвиллу суждено было стать кем-то вроде злого гения для этерна. В эти минуты, разглядывая густое вино, что мягко переливалось всеми оттенками бордового в свете пламени свечи, Винсент очень сожалел, что находился не в лучшей форме. Им просто повезло…

Обсуждая волнующие их проблемы, эти двое даже не подозревали о истинной цели появления этерна. Выдав себя в свое время, Ви положила начало самой страшной трагедии, какая только могла случиться. Вот почему Винсент облюбовал именно Лучезарные земли. Вовсе не жажда крови им двигала. Людей он убивал больше от скуки, чем по известной только ему причине. Ему было плевать, что он стал в этих краях чуть ли не Темным богом. Совсем иная причина привела его так близко к границам Зачарованных холмов – крэмвиллы, которые жили недалеко от Мертвых пустошей и на юге Лучезарных земель.

Звучно поставив полупустой бокал рядом с графином, этерн выпрямился. Слегка покачнувшись, он тряхнул головой. Дурманящая слабость отступила, оставив после себя легкий шлейф дурноты и непонимания. Винсент все еще не мог сообразить, что с ним происходит. Что и почему? Вернувшись к креслу, он сел и задумчиво посмотрел в темное окно, за которым качались голые корявые ветви дерева. Причудливо изогнутые, они были похожи на громадные лапы ночного чудовища – штриги, что забирало по ночам души маленьких детей. Казалось, оно скребется в окно, царапая мутное стекло изогнутыми черными когтями. Винсент знал, что это всего лишь старый вяз, но это не умаляло забравшегося в душу ужаса.

Вот точно такой же рос под окнами его комнаты много лет назад, когда сын Маливии дель Варгос был совсем еще маленьким. В такие вечера – особенно темные и жуткие, в его крохотную детскую входила мать, бросала в камин несколько поленьев, садилась на край кровати и… все страхи улетали прочь.

Судорожно переведя дыхание, Винсент уронил голову на ладонь. Лоб покрылся холодным липким потом. Стараясь не думать о ветре, что завывал в камине, этерн закрыл глаза. Он не хотел видеть тени за окном, не хотел наблюдать, как они оживают, превращаясь во что-то материальное. Винсент ненавидел ночи, когда разыгрывалась непогода. Ему не нравился дождь, он не видел шарма в пронзительных вспышках молний, что били по глазам, а носившийся по долинам и лесам ветер пугал его. Удивительно, но будучи одним из самых сильных существ, он приходил в ужас во время обычной грозы. У каждого есть свои слабости, были они и у сына покойной Маливии дель Варгос.

Очередной раскат грома, что с силой ударил в небесах, заставил содрогнуться растерянного своим состоянием этерна. Винсенту показалось, что на крышу особняка обрушилось несколько сотен камней. Эти камни продолжали падать прямо в его растревоженную воспоминаниями душу. Отняв руку от лица, этерн потянулся вперед, чтобы снова наполнить бокал.

В одном из углов комнаты раздался странный приглушенный звук. Создалось впечатление, что кто-то скребет по каменному полу. Поведя плечом, Винсент обернулся. На мгновение ему показалось, что там и правда кто-то есть. Мысленно осадив себя, этерн взял в руки початую бутылку. В темноте снова что-то завозилось.

– Эй, ты! – окликнул Винсент, указывая пальцем в направлении темного угла. – Мне не нравится, что… – этерн осекся, поймав себя на мысли, что ситуация становится смешной. – Никого там нет, – проворчал он самому себе, делая глоток прямо из бутылки.

Тем временем, за спиной сына покойной Маливии дель Варгос разворачивался самый страшный кошмар его детства. На полу появились слабые отблески… пламени. В воздухе повис едкий запах дыма. Из угла, постепенно вырастая из маленького комочка в громадную размытую тень, выползло нечто непонятное. По камням царапнули острые когти – длинные, загнутые, черные. Медленно двигаясь к этерну, размытая тень приобретала более четкие очертания. Сделав очередной шаг, она протянула вперед когтистую лапу. Скрюченный палец с безобразным когтем замер в каких-то сантиметрах от обнаженного участка шеи Винсента.

Резко развернувшись лицом к незваному гостю, этерн обрушил сокрушительный удар на голову тени. На пол посыпались осколки разбитой бутылки. Остатки терпкого ароматного вина частично впитались в подобие капюшона, что скрывал облик непонятного существа.

– Пошла прочь! – попятился этерн, узнавая в сгустке мрака ее – штригу*.

Издав странный шипящий звук, тварь приблизилась еще на пару шагов. Когти мазнули по рубашке, пачкая ткань черными разводами. Из глубины капюшона появилось голубоватое свечение. Оно мерцало и переливалось, почти завораживая.

С трудом сбросив наваждение, Винсент закрыл глаза. Вдоль позвоночника пополз неприятный холодок. Этерн уже и забыл как это – бояться. Это чувство слишком давно покинуло его жизнь, но сейчас ужас оказался слишком пронзительным и неуправляемым, чтобы перед ним можно было устоять. Воспаленное сознание Винсента помутилось, когда он ощутил на щеке холодное дыхание…

*Штрига – мифическое существо, которое питается жизненными силами. Согласно городским легендам, штрига приходит ночами к маленьким детям, чтобы забрать их жизненную энергию, пока малыши спят.

Глава 10
Свои и чужие

…в воздухе повис знакомый аромат, который Винсент помнил с детства. Этот запах всегда сопровождал только Её.

С огромным трудом совладав с собой, этерн удержал сознание относительно ясным. Результатом стало до боли знакомое прекрасное лицо той, что склонилась над ним. Винсент даже не заметил, как оказался на холодном каменном полу. Все его существо подчинила себе паника, которая пришла вместе с этой проклятой тварью. Снова превратившись в мальчишку, этерн не смог убедить себя в том, что все происходящее – предмет его воображения. Слишком уж материальными оказались когти штриги, которая успела на мгновение коснуться его лица.

– Ты пришла, – проговорил он почти одними губами.

В пронзительной тишине небольшой гостиной залы особняка даже этот приглушенный шепот показался слишком громким. Каждый слог отдавался тупой болью в затылке.

– Ты спасла меня… снова.

– Я всегда буду спасать тебя, – ответила Она, проводя по щеке этерна невероятно нежными пальцами. – Ты же мое дитя.

Винсент невольно прикрыл глаза, окунаясь в те дни, когда Она всегда была рядом. Ее мелодичный голос, ее ласковые теплые руки, ее невероятно красивые глаза – все это осталось где-то там, в веках. Почти забытые воспоминания, которые внезапно воскресли и взглянули прямо ему в душу удивительно зелеными глазами. Этерн был уверен, что Ее взгляд не потускнел ни на йоту, хотя лицо и было скрыто в глубине широкого капюшона дорожного плаща.

– Я уже не ребенок, – возразил он, поднимаясь на ноги с Ее помощью. – Давно перестал им быть.

– Для меня ты всегда будешь моим озорным непослушным сыном.

Сделав над собой невероятное усилие, Винсент попытался перенести вес на ноги. Она была слишком маленькой и хрупкой, чтобы тащить его на себе.

– Позволь помочь тебе, – словно читая его мысли, проговорила Она. – Обопрись на меня.

– Нет, нет, – покачал он головой, приваливаясь спиной к каминной стене. – Дай мне перевести дух. Я сам.

– Вин…

– Сам, – упрямо повторил этерн, постепенно приходя в себя. Едва переставляя ноги, он дошел до кресла, в котором сидел до случившегося.

– Что случилось? – спросила Она, останавливаясь рядом с ним. – Никогда не видела тебя таким. Ты заболел, мой милый мальчик? – подавшись к этерну, Она приложила прохладную ладонь к его пылающему лбу.

– Это какая-то отвратительная лихорадка, – ответил Винсент, все еще силясь справиться с тошнотой и одурманивающей слабостью. Перед глазами все плыло и качалось, а еще… улетучивался запах миндаля и шоколада.

Комната снова погрузилась в тишину, мрак и щемящее ощущение одиночества. Где-то в районе сердца расправила крылья досада. Этерн разочарованно выдохнул.

Она побыла так мало. Ушла так же неожиданно, как и появилась. Не оставила после себя ничего, что могло бы напоминать о том, что Она была здесь.

Или нет? Острый слух уловил какие-то шорохи в холле особняка. Собрав в себе все силы, он молниеносно бросился к двери и замер слева от нее в ожидании. Плохое самочувствие научило его быть осторожным, дабы не оказаться застигнутым врасплох каким-нибудь отчаянным смельчаком, которому вдруг взбрело в голову спасти этот ничтожный мир.

Шорохи стали более четкими, превращаясь в легкие шаги, почти бесшумные. Сквозь пелену слабости и непонятного ощущения привкуса железа во рту, этерн все-таки различил запах прибывшего гостя, который не прятался, не стремился быть незамеченным. Это была уверенная поступь, почти хозяйская.

Едва идущий переступил порог гостиной, Винсент схватил его за горло и прижал спиной к стене. Послышался испуганный вскрик, а потом гость заговорил смутно знакомым голосом.

– Это я! Винсент, это я… Отпусти… – изящные пальцы сжали его запястье, пережимая сухожилия, чтобы ослабить хватку. – Отпусти меня, Винсент. Это я… я…

А спустя мгновение за спиной раздалось угрожающее глухое рычание. Только после этого этерн, наконец, отступил, убирая руки. Обернувшись, он встретил злобный взгляд маленьких глаз, в которых пылало красноватое пламя. С оскаленной пасти летела слюна и капли темной субстанции – Мертвые чары.

– Ларина, – проговорил этерн, снова поворачиваясь лицом к чародейке, – если ты не прекратишь подкрадываться ко мне, однажды я сверну тебе шею… ведьма.

– Решишься, пригласи, – иронично ответила правительница Зачарованных холмов. – Очень хочу посмотреть на это.

– Ты слишком уверена в себе, – заметил Винсент.

– А ты ужасно выглядишь, – парировала чародейка, направляясь к столу.

Отпихнув с дороги недовольно рыкнувшего фамильяра, сын Маливии дель Варгос вернулся в свое излюбленное кресло. Переведя дыхание, он провел языком по пересохшим соленым губам. Наблюдая, как Ларина зажигает свечи, проведя рукой над парой стоящих на столе канделябров, подумал о том, что она оказалась здесь не случайно.

– Что ты забыла в этой глуши? – поинтересовался этерн, впиваясь рукой в подлокотник, чтобы унять дрожь в пальцах.

– Мне показалось странным, что ты столько времени сидишь тут один в темноте, – ответила она, пересекая залу, чтобы оживить еще несколько свечей на подоконнике.

– По окрестностям начал бегать Дариус, – проворчал Винсент. – Я не в лучшей форме, чтобы вести с ним беседы.

Он попытался дотянуться до бокала на столик, что находился перед ним, но у него ничего не вышло. Бокал упал на пол и разбился, издав при этом неприятный резкий звон, что болезненно ударил по слуху. Этерн вздрогнул, призывая все муки ада на голову того, кто был виновен в его состоянии.

– Дариус? – казалось, Ларина дель Варгос была удивлена.

– Ты не знала? – в тоне этерна зазвучал неприкрытый сарказм. – Неужели на Зачарованных холмах есть хоть что-то, что способно быть утаенным от тебя?

– Это не самая лучшая тема для шуток, – огрызнулась чародейка. Она уже зажгла почти все свечи и, сделав несколько шагов к этерну, скривила чувственные губы. – Бо-оги, все еще хуже, чем я подумала.

Понимая, что она имеет в виду, Винсент недовольно дернул плечом. Ему совсем не нравилось, что кто-то видел его в таком состоянии. Он был слишком уязвим в эти моменты. Ларине достаточно лишь хорошенько постараться, чтобы…

– Напрасно ты опасаешься, – мягко проговорила Ларина, явно улавливая настроение этерна. – Я не враг тебе, сын Маливии дель Варгос. Я помочь хочу.

– Неужели? – скептично фыркнул он в ответ. – С твоей одержимостью править миром…

– Не миром, – перебила она его. – Нет, Вин… Только Зачарованными холмами.

Он дернулся, как от удара сыромятной плетью. Это «Вин» резануло по нервам так, что стало дурно. Неужели ему все показалось? Все – от штриги до той, что так кстати спасла его от этой твари.

– Как давно ты здесь? – с подозрением спросил этерн, поднимаясь на ноги.

– О чем ты? – Ларина или правда не понимала или талантливо претворялась.

Винсент все больше склонялся ко второму. Слишком коварна и могущественна была правительница Зачарованных холмов, чтобы…

– Уж не твоих ли рук это дело? – прищурился этерн, продолжая наступать на чародейку. – Я раньше был уверен, что мне сложно как-то навредить. А сейчас взгляни на меня.

– Вин…

– Еще раз так назовешь меня, – прервал он попытку оправдаться, – перегрызу глотку.

Ларина дель Варгос была вынуждена прижаться к стене, когда он подошел вплотную. В ее пронзительно-зеленых глазах заметалась растерянность, стоило этерну перейти в атаку. Она словно не ожидала, что у него хватит на это сил.

– Поняла? – тихо поинтересовался Винсент, максимально приблизившись к ней. Он склонился ближе, чтобы усилить свои слова действием.

Правительница холмов дернулась, когда рука этерна коснулась ее изящной длинной шеи. Он как будто не угрожал, не брал в захват, но… Ощущая кончики его указательного и большого пальцев на своих скулах, она никак не могла понять, что чувствует. В душе бушевали странные чувства, которые боролись за первенство. Липкий страх и желание того, чтобы он продолжил.

Борд снова грозно зарычал и весь подобрался, готовясь к прыжку. Фамильяр явно был намерен защищать свою хозяйку – это говорило о том, что Ларина больше боялась.

– Лежать, – взглянула она на громадного черного пса. – Свои…

Фамильяр тут же покорно принял требуемое положение. Однако, в глазах Борда все еще горело желание вцепиться в горло тому, кто угрожал его госпоже.

Большой палец Винсента начал движение по скуле, подбородку и ненадолго замер на нижней губе. Легонько толкнув ее, этерн сделал шаг назад. На его губах появилась едва заметная усмешка.

– Вот как, значит? – прокомментировал он действия темной чародейки.

Глава 11
(Не)верь мне

Удивляясь своим ощущениям, Ларина облегченно вздохнула. Она не боялась Винсента. К нему у чародейки были несколько иные чувства. И дело даже не в том, что дружба с этерном могла дать Ларине то, чего она жаждала всей душой. По крайней мере, она так думала.

– Ты больше похож на крэмвиллов, чем хочешь казаться, – заметила чародейка, все еще оставаясь на своем месте.

– Возможно, – пожал этерн широкими плечами.

Глядя, как под шелковой тканью рубашки перекатываются мускулы, Ларина улыбнулась своим чисто женским мыслям. Ей нравилось то, что она перед собой видела. Точнее, кого…

– Ты позволишь? – сделала все же шаг в его сторону, надеясь, что этерн согласится дать ей возможность хотя бы попробовать понять природу его недуга.

– Ну, рискни, – усмехнулся Винсент, снова опускаясь в кресло.

От чародейки не укрылось то, с каким усилием он это сделал. Этерну явно было очень тяжело делать вид, что он хоть немного оправился. Напротив, правительница холмов видела отчетливые признаки ухудшения. Винсент был излишне бледен, вспотел и у него дрожали руки.

– Когда это началось? – спросила Ларина, склоняясь над ним. Едва ощутимо пройдясь кончиками пальцев по голове и плечам этерна, не почувствовала ровным счетом ничего.

– Это так важно?

– Чтобы я могла помочь тебе, ты должен быть честен со мной, Вин… Винсент, – поспешно поправила сама себя, помня о предупреждении своенравного собеседника.

– Спустя пару ночей после… – он замолчал, а затем нехотя, но продолжил: – после того, как я навестил крепость смертных денров де Кардов, – фамилия Камиля прозвучала из уст этерна, как самое грязное ругательство.

Правительница Зачарованных холмов отдернула руки, когда Винсент нервно передернулся. Не зная еще, как вести себя с ним, Ларина предпочитала быть излишне осторожной, чем убитой раньше времени.

– Ммм, – промычала она задумчиво, рассматривая красивое лицо этерна.

Глаза Винсента выглядели излишне влажными и воспаленными. Мертвые чары словно больше не подпитывали его. Кожа приобрела землистый оттенок и постоянно покрывалась испариной. Если бы такое было возможно, можно подумать, что этерн мучался скачками температуры. Признаки дурного самочувствия выглядели вполне естественно и… обычно.

– Это не колдовство, – уверенно проговорила Ларина дель Варгос, отбрасывая за спину волнистую смоляную прядь волос. Локон то и дело падал в глубокий вырез ее темно-синего платья.

– То есть?

– Я бы сказала, что ты просто заболел, как… как обычный человек.

– Ты что… ты… – вскочил этерн, но покачнулся и едва не упал. Успев схватиться за подлокотник кресла, наклонился вперед, борясь с приливом тошнотворной дурноты.

– Прости, – подняла руки чародейка в красноречивом жесте. – Говорю то, что вижу.

– Может, тебе стоит присмотреться внимательнее?

– Ты был в крепости, – вернулась правительница холмов к прежней теме. – Может, встречал там кого-то еще, кроме ее обитателей. Темных, Отверженных…

– Только кучка жалких смертных, – поморщился Винсент. – От тебя никакой пользы, Ларина дель Варгос. Ты несешь какую-то чушь, – потирая гудевший тупой болью висок, сел обратно в кресло.

– Знаешь что, Винсент, – в голосе чародейки зазвучала обида. – Это только мне нужно, да? Да⁈ – повысила тон, когда он не ответил. – Идем, Борд!

Вихрем пролетев через гостиную залу и фойе особняка, Ларина уже взялась за ручку входной двери. В этот момент на ее запястье сомкнулись липкие, влажные от пота, но достаточно сильные пальцы.

– Я не отпускал тебя, – глухо проговорил этерн.

– Мне не нужно твое разрешение, Винсент! – в правительнице холмов взыграл природный норов и дерзость, присущая множеству жительниц холмов.

Ларина чувствовала, как в душе поднимает голову уязвленная женская гордость. Мало того, что он совершенно не обращает на нее внимание, как на одну из красивейших женщин мира Синих сумерек, так еще и смеет говорить все, что ему в голову взбредет.

– Ларина…

– Если ты думаешь, что можешь обращаться со мной так, то…

– То что? – он снова оказался слишком близко, чтобы Ларина могла чувствовать себя в безопасности.

Сделав шаг в сторону, она затаила дыхание. Не в силах выдержать требовательного полного ярости взгляда, отвела глаза. Когда его пальцы сомкнулись на ее подбородке, силой поворачивая лицо чародейки, она вынуждена была взглянуть на него. Их дыхание смешалось. Ситуация перестала быть шаткой – она полетела в пропасть.

– Прости, – ошарашил ее Винсент. На короткие мгновения его губы коснулись рта чародейки, когда этерн извинялся.

Опешив от неожиданности, она даже тряхнула головой. На мгновение Ларине показалось, что она ослышалась. Удивленно взглянув на своего фамильяра, она не увидела ответа в глазах Борда. Казалось, пес был обескуражен не меньше ее самой.

– Что? – переспросила она, желая повторно услышать сказанное Винсентом. Не то чтобы Ларине было это важно, но вынудить просить о прощении такого, как он – это могло улучшить ей настроение.

– Прости, – повторил он, отстраняясь.

Наблюдая, как он берет ее руку и подносит к губам, чародейка не знала, как реагировать. Она понимала, насколько сейчас непростая ситуация. Винсент мог вытворить что угодно и… это даже немного будоражило.

– Я бываю излишне резок, – признался этерн, целуя нежные пальцы Ларины. Несмотря на то, что губы были холодными, этот поцелуй пустил рой мурашек по спине чародейки. – Слишком уж долго живу в одиночестве.

– Считаться с кем-то ты не привык – это я поняла, – фыркнула Ларина, не готовая простить его просто так. – Не делай больше так, Винсент.

– Не ставь мне условия, милая, – прищурил он полнящиеся красноватым пламенем глаза, в которых хотелось утонуть.

Ласковый тон этерна вовсе не предвещал ничего хорошего. Да, он повинился, но чародейка понимала, что произошло это по одной лишь причине. В данный момент она была нужна ему – и никаких сентиментов.

Влекомая им, Ларина вернулась в гостиную.

Винсент подвел ее ко второму из кресел, что стояли наискосок от камина и усадив в него. Опустившись на одно колено у ног чародейки, сжал ее прохладную ладонь в своих руках. Взгляд этерна смягчился, когда он снова посмотрел ей в лицо.

– Что ты делаешь? – настороженно проговорила правительница холмов, отнимая руку у сына покойной Маливии дель Варгос.

Ларина старалась не поддаваться чувствам, что беспокоили ее с первого дня, когда она увидела Винсента. Безжалостно обманывая себя, она часто твердила внезапно откликнувшемуся сердцу, что это лишь зов крови. Ведь Винсент приходился ей родственником, хоть и очень дальним. Слишком дальним, поэтому это стало оправданием тем ощущениям, что все чаще тревожили чародейку. Ведь помимо Мертвых чар в крови этерна, он был сыном Амадеуса, а значит, хладным.

– Ты же не можешь отрицать, что мы можем быть полезны друг другу, – вкрадчиво ответил этерн. – Мне нужно разобраться в том, что происходит, Ларина. И если уж ты стала свидетелем моей слабости, я не хочу видеть тебя в числе своих врагов.

– Правда? – усомнилась правительница Зачарованных холмов.

Ее сердце так хотело верить ему, но интуиция нашептывала обратное.

– Пусть мой дурной нрав не обманывает тебя, – продолжил этерн. – Я могу быть тебе полезным. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Думаю, да.

– Помоги мне исцелиться, а я верну тебе красоту и молодость.

– Это ведь не дружеский союз, верно? – прошептала чародейка, осознавая, что нельзя верить Винсенту безоговорочно. Этерн непредсказуем – это нужно учитывать.

– Назовем это партнерством, – кивнул он. – Мы еще слишком мало знакомы для того, чтобы давать иное определение нашим отношениям. А там время покажет.

Время покажет…

Ларина поднялась со своего места и сделала пару шагов в сторону. Внимательно глядя на этерна, который так и остался стоять на коленях у кресла, она попятилась. Инстинктивно протянув руку, попыталась найти опору и уверенность, в которых так нуждалась в эти мгновения. В эти мгновения в Ларине дель Варгос присутствовала лишь беззащитная женщина, которая была растеряна от того, что чувствовала. Никакой темной чародейки…

Вторая проснулась, когда к ней тяжелой поступью подошел Борд. Подставив мощную холку под ищущую ладонь своей госпожи, фамильяр обеспечил ей то, в чем нуждалась Ларина – надежный тыл. Прильнув к ногам чародейки, пес едва слышно заворчал.

– Я вполне…

Вероятно, Винсент поднялся слишком резко, потому что фамильяр тут же рванулся ему наперерез. Из оскаленной пасти раздалось утробное рычание. Обнаженные огромные клыки и пылающий свирепостью взгляд близко посаженных глаз вынудили этерна остаться там, где он стоял.

Пристально глядя в лишенные эмоций глаза этерна, правительница Зачарованных холмов так и не отыскала в них то, что хотела увидеть. Сделав шаг назад, она развернулась и направилась к двери. Ларина больше не верила Винсенту.