Текст книги "Натали. Игры памяти (СИ)"

Автор книги: Александра Гром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 17 страниц)

Можно подумать, я этого не уловила!

– Ну и здорово! – пытаюсь отвлечь Ксению от грустного, а то вдруг она обидится и бросит меня прямо тут. Я же мало того, что не представляю, где нахожусь, так ещё и на такси до школы после покупки денег не хватит. – Или ты предпочла бы, чтобы я в твою сторону заваливалась?

Ксюша смотрит на меня снизу вверх испуганными глазами. О, тоже представила! А вот мне лучше смотреть прямо. Так голова меньше кружится, и всё вокруг не так сильно плывёт.

– А куда мы идём?

– Как это «куда»? Я в магазине перед кем пять минут распиналась? – возмущается девушка.

– Извини, я отключилась ненадолго! – иду на попятный, но вспоминаю о том, кто на самом деле является пострадавшей стороной в этой ситуации. – И вообще, ты сама виновата! Я тебе сразу предложила поменяться бокалами!

– Ладно-ладно! В любом случае, ты промолчала. А молчание – это знак согласия! – торжествующе произносит Ксюша.

– Теперь мне не только плохо, но ещё и страшно.

Девушка лишь хихикает в ответ. Ну, что за раздражающий звук! Хуже, чем столовыми приборами по посуде!

Мои мучения растягиваются ещё на десять минут, – я постоянно поглядываю на часы – а после мы выходим на вполне приличную улицу, вдоль которой стоят высокие старые пятиэтажки. Первые их этажи переоборудованы из квартир в магазины, салоны, разнообразные агентства и прочее, прочее, прочее.

Деревья, о которых я недавно мечтала, тут тоже растут, но, учитывая высоту домов, дающих отличную тень, зелёная зона просто радует мои глаза.

– Нам сюда! – Ксюша указывает на ступеньки одного из многочисленных крылечек третьей или четвёртой по счёту пятиэтажки.

Входная группа чёрного цвета и строгие объёмные буквы внушают уважение и доверие. Потом буквы складываются в слово, и, наконец, слово доходит до одурманенного алкоголем сознания.

– Тату-салон!

– Чего ты так возмущаешься? – Ксения поднимается к двери и манит ручкой. – Молчание – знак согласия.

Вздохнув напоследок, покоряюсь судьбе.

В помещении оказывается не так страшно, как я ожидала.

Интерьер вполне соответствует оформлению фасада. Кирпичные стены выкрашены в серый цвет, на них в свободном порядке висят постеры, естественно, не цветные. Сюжеты работ вполне нейтральные, что очень здорово. Лично мне было бы неприятно смотреть на разрисованные тела.

Белый потолок скрывает геометрический ажур сложного металлического каркаса. К нему крепятся софиты, их свет яркими пятнами отражается в чёрной глянцевой плитке пола.

Такую мрачновато-сдержанную атмосферу оживляет мебель, обитая каким-то мягким материалом молочного оттенка. Именно этот молочный штрих и стопорит моё воображение. Ну, никак оно не желает рисовать мастера тату брутальным мужиком с расписанной кожей.

– Присядь, я схожу за Филиппом, – Ксюша ненавязчиво подталкивает меня к кушетке, возле которой стоит удобный стул и чёрная пластиковая подкатная тумба с кучей всякого разного. Лампа на гибком шнуре – последнее доказательство в пользу того, что это рабочее место.

– Ксюш! – от переживаний я даже забываю, как обычно зову девушку. – Я согласна про молчание и прочее, но, по-моему, это уже слишком!

Она оборачивается.

– Я думала, ты себе что-то рисовать будешь, а меня просто за компанию берёшь!

Тонкие брови коллеги взмывают вверх.

– Да не переживай ты так! Фил такие красивые картинки рисует, и они временные.

– Точно? – я всё еще насторожена.

– Точно-точно! – смеётся эта авантюристка.

Разговариваем мы достаточно громко, и смех у Ксюши звонкий, поэтому загадочный Фил выходит к нам сам. Он выглядит моим ровесником. Как и я, высокий, светловолосый, только кожа смуглая. В меру накаченное тело упаковано в чёрную борцовку и узкие джинсы того же цвета. Ни одной татуировки, по крайней мере, на открытых участках кожи, я не замечаю.

При виде Ксюши карие глаза парня загораются удивлением и радостью. Долго смотреть на неожиданный сюрприз Филипп не собирается: он в два шага преодолевает расстояние до девушки и сжимает её в крепких объятьях. Не думаю, будто художник таким образом присутствует всех клиентов, скорее всего они просто давно и хорошо знакомы.

– Привет! – Ксюша опять заходится смехом. – Вот так всегда – сначала обниматься! Нет бы хоть слово для начала сказал!

Ворчит она лишь для вида, потому что вырваться из чужих рук не пытается. Парень это тоже понимает и только шире улыбается.

– Я соскучился. Тебя два месяца не было!

– Ну, всё! – девушка шлёпает знакомого по предплечью. – Отпускай уже! Жарко!

Аргумент оказывается стоящим.

– Будем рисовать как всегда? – спрашивает он у Ксюши.

– Да.

– Супер! Тогда я табличку поменяю! – Филипп подходит к двери. Щёлкает замок.

Парень загораживает собой весь обзор, а когда отходит в сторону, на прикреплённой к стеклу табличке я вижу надпись «открыто».

– Ах, Фил! Какой же ты хам, – журит Ксюша знакомого. – Ладно, со мной, но хоть бы с моей подругой поздоровался!

На эти слова Филипп не обижается, они его даже веселят.

Он приближается к Ксении и, обняв её за плечи, громко шепчет:

– Ксюш, я просто не стал смущать твою подругу! И, по-моему, она чего-то боится… Что ты ей успела рассказать, признавайся!

Фыркнув, девушка сбрасывает руку парня.

– Что бы я ни рассказала, она всё прослушала, поэтому смущение и испуг – это полностью твои заслуги.

Крутанув стул, Филипп седлает его и протягивает мне ладонь:

– Неужели я такой страшный?

Удивление и даже обида, написанные на лице парня, вызывают желание захихикать, а открытый жест – ответить на него. Первое желание я игнорирую, второму поддаюсь.

– Филипп, можно просто Фил, – представляется он, аккуратно сжимая мои пальцы.

– Наталья, – отвечаю с улыбкой и вспоминаю про заданный вопрос: – Нет, ты не страшный.

После моего признания парень так и светится от удовольствия.

– А ты хорошенькая! – подмигивает Фил. – И в своём наряде отлично здесь смотришься. Может, останешься, ммм?

Пока я ошарашено хлопаю ресницами, к нам незаметно подбирается Ксюша.

– Брысь, негодник! Тащи уже папку – рисунок выбирать будем.

– Эй! – Фил оборачивается. – Я тут личную жизнь наладить хочу, а ты мешаешь!

– Знаешь что! – Ксюша принимает угрожающую позу, уперев руки в бока. – Налаживая личную жизнь, исключи из неё моих подруг! Иди за папкой! – напоминает она грозно.

Закатив глаза, парень встаёт со стула и быстренько скрывается за той самой дверью, из-за которой появился.

Ксюша занимает освободившееся место.

– А он забавный, – я киваю в сторону двери, где только что исчез Фил.

– Это точно, – соглашается девушка, – и милый… Но ты ведь поняла, что это он просто так шутил?

– Конечно, – стараюсь вложить в это слово всю свою убеждённость.

Чего я не понимаю, так это почему Ксюша постоянно называет меня своей подругой.

Отъехав немного назад, девушка отталкивается ногой от пола, заставляя стул вращаться вокруг собственной оси. Смотрю на это ребячество до тех пор, пока не представляю себя на её месте. Даже от этого перед глазами всё плывёт, и я зажмуриваюсь.

– Вот она! – радостно возвещает неожиданно вернувшийся парень. И от этой неожиданности я вздрагиваю.

– Давай! – Ксюша протягивает руку. Заполучив папку, она подъезжает ко мне. – Смотри, какие они симпатичные! – умиляется девушка, водя пальцем по странным знакам.

Симпатичными я бы их не назвала, но определённая эстетика в изображениях всё же присутствует.

– Я думала, будут какие-нибудь бабочки-цветочки.

Ксюша морщит носик, показывая, как относится к моему предположению. Филипп хмурится и растерянно смотрит на свою знакомую.

– Всё в порядке, Фил. Нам нужна именно эта папка. И знаешь что? – После этих слов парень весь обращается в слух. – Принеси-ка нам своего фирменного успокоительного. Прямо глоточек! – просит она и даже пальцами показывает сколько, по её мнению, нужно.

– А зачем нам успокоительное? – я недоумеваю.

– Не нам, а тебе. И нужно оно для того, чтобы ты расслабилась и выбросила из головы всяких бабочек с цветочками.

– Да я вроде и не особо напряжена, – возражаю, но очень робко.

– Ничего! В этом деле про чувство меры можно забыть!

Заявление Ксении звучит очень авторитетно, но нам ещё до школы добираться. Напомнить про обратный путь мне мешает не вовремя вернувшийся Фил. Он держит в руках крошечную стопочку с прозрачной жидкостью неопределённого цвета.

– Выпей! – настойчивым тоном просит девушка, и я пью…

Горло обжигает сильнее, чем от коктейля, а из глаз тут же брызгают слёзы. Я долго пытаюсь их сморгнуть, но потом понимаю, что муть перед глазами не от них. Веки тяжелеют, а в голове приятно шумит прибой. На кушетку я заваливаюсь боком, но медленно, отчего столкновение с ней выходит абсолютно безболезненным. Тело превращается в камень: я его ощущаю, но не могу пошевелить даже пальцем.

– Ксю-ю-юш! – слышу сквозь шум в ушах неуверенный голос парня.

– Всё нормально, Фил! – успокаивает его девушка.

– А ей плохо не будет?

Вовремя он спохватился!

– Хуже, чем после того, что было намешено в коктейле, ей уже точно не будет. Рисунок будешь делать ей, но на том месте, где я всегда прошу.

– Ого!

– Да. Вот и представь себе, как бы мы её на это уговаривали.

Несколько секунд в помещении стоит тишина, а потом Ксюша опять берёт парня в оборот:

– Ну, и чего ты стоишь? Неси краску, Рафаэль!

Я слышу тихий шорох – шаги Филиппа. Его сменяют два негромких щелчка – дверь.

Ксения остаётся одна, и, кажется, она уверена в моём абсолютно бессознательном состоянии.

– Да, неделька выдалась адской, а дальше будет ещё хуже, – разговаривает она сама с собой, продолжая шуршать страницами каталога, – но сегодняшний день однозначно удался, особенно здорово вышло с коктейлями, а главное, совершенно случайно. Вот и не верь после такого в совпадения!

Я отключаюсь на некоторое время. Судя по разговору Филиппа и Ксении, совсем ненадолго. Ощущения подсказывают, что мои ноги теперь покоятся на кушетке, и кто-то заботливый снял с меня туфли.

– Что ты застыл? – удивляется Ксения.

– Ты предлагаешь мне её раздеть? – Филипп задаёт вопрос с таким же искренним удивлением, что и его знакомая.

– Во-первых, тебе это дело привычнее. А во-вторых, её потом на живот переворачивать нужно будет, и я точно не справлюсь.

– Скажешь тоже! – возмущается парень, но за ремень всё же берётся. – Мне ни разу не доводилось раздевать своих подружек, когда они находились в отключке.

– Вот и приобретай новый опыт, может, пригодится, – иронизирует моя коллега. К счастью, без пяти минут бывшая.

– Не думаю, что когда-нибудь увлекусь некрофилией, – огрызается парень, но как-то неубедительно. Он сосредоточен на процессе: переворачивает меня очень осторожно, даже волосы с лица убирает. Пожалуй, я догадалась, кто избавил меня от обуви.

Расстегнув молнию на моей юбке, Филипп пытается стащить её чуть ниже, но особого успеха не добивается. Извини, милый, но дальше никак – она снимается только через голову.

Парень прекращает бесплодные попытки. Не думаю, что он умеет читать мысли, наверное, сам сообразил: не стоит тянуть ткань ниже, дабы не портить чужие вещи. Тогда Филипп поднимает мою блузку, оголяя талию, а потом…

Некоторое время ничего не происходит. И чего он ждёт, интересно?

– Чего ты ждёшь? – Ксения озвучивает мой вопрос.

– Ничего. Просто… – Филипп замолкает, но перед этим мне кажется, что в его голосе мелькнуло смущение.

К кушетке приближается цокот каблуков. Видимо, девушка тоже заинтересовалась причиной смущения своего знакомого.

– Боже, Фил! – восклицает она. – Ты как мальчишка, честное слово! Что, ни разу пояса для чулок не видел?

– Видел, – возражает парень, – просто не ожидал.

– А чего ты ожидал? Леопардовые стринги с кошачьей мордочкой, выложенной стразами? Ты же сам оценил её одежду.

Филипп молчит.

– Всё, хватит глазеть на женское бельё, приступай к работе! – требует Ксения жёстким тоном, но под конец добавляет немного сахарку: – Будешь хорошо себя вести, я покажу тебе комплект, который сегодня купила. Оценишь.

– Лучше, покажи тот, который на тебе сейчас надет!

Вот это просьба! А парень-то, оказывается, вовсе не скромняга! Это открытие ошеломило не только меня, но и Ксению. Она не сразу находится с ответом.

– Зависит от тебя. Сделаешь свою работу быстро – у меня останется больше времени. Тогда и решим, что будем осматривать, – выдаёт девушка после длительного молчания.

Эти слова вдохновляют Филиппа: мои трусики медленно сползают вниз. Поднявшееся было внутри возмущение идёт на убыль, когда движение ткани останавливается, и я понимаю – ничего ниже копчика зрителям не видно.

На этом моё сознание решает, что дальше ему уже не интересно.

Прихожу в себя внезапно, будто меня толкнули или окликнули по имени. Веки по-прежнему не желают подниматься, а тело – двигаться. Но лежу я уже на спине – это точно.

– О-ох! – томно выдыхает кто-то с кресла, стоящего по соседству с моей кушеткой.

Вслед за шумным вдохом следует негромкий стон. И всё это на фоне едва слышного шелеста.

– Фил! Ну, пожалуйста! – лихорадочно шепчет какая-то женщина и вскрикивает. – Пожалуйста! – повторяет она чуть спокойнее.

С трудом, но я всё же узнаю голос Ксении.

Тихое шуршание почти теряется в тяжёлом дыхании пары. Секунды на три воцаряется тишина, а после раздаётся синхронный стон. На этом «мелодия» не прекращается, наоборот, она набирает обороты. Ведущую роль играет дуэт: скрип кресла и странный влажный звук, который мой одурманенный мозг отказывается опознавать. Всхлипы Ксении и стоны Филиппа выпадают из общего ритма.

«Выходит, они решили посмотреть старый комплект», – мелькает мысль, после которой сознание вновь уплывает в пустоту.

– Наталья! – Ксения громко зовёт меня по имени. – Просыпайся! Такси приехало.

Я с трудом разлепляю веки. Кажется, кто-то насыпал песка мне в глаза.

– Который час? – я осторожно сажусь, стараясь держась спину прямой, и не двигать шеей.

– Начало восьмого. Вот! – девушка ставит на пол передо мной мои же туфли.

Медленно сползаю с кушетки. Ступни касаются холодной плитки – какое блаженство! И самое полезное – это бодрит!

В обувь я влезаю со скоростью бешеной улитки – уже прогресс! Первый шаг, уместнее назвать его пробным, получается несмелым. Он помогает мне определить своё состояние. А вернулось оно в стадию «до успокоительного». Хотя нет, чуть хуже, ведь свою сумку я забываю. Её забирает Ксения.

Возле дверей вспоминаю одну важную вещь. Оборачиваюсь к креслу, на котором развалился Филипп.

– Сколько я должна за работу?

Парень машет рукой:

– Подарок!

Выглядит он очень довольным. Я хмурюсь. Значит, то были не слуховые галлюцинации. Фу! Тут же мебель тканью обита!

Последняя мысль вызывает желание убраться отсюда поскорее, и с замком я справляюсь быстро.

Ксения выходит следом.

– Скоро заглянете снова? – с надеждой спрашивает мастер на все руки, неожиданно оказавшись рядом.

– Это вряд ли, – фыркает Ксюша.

Филипп меняется в лице. Удивление сменяется иронией, за которой, скорее всего, прячется обида.

– Что так? Не понравилось? – скалится он во все тридцать два.

– Дурак ты, – с грустью отзывается Ксения и тянет меня вниз по ступенькам.

В кармане для парковки нас ожидает машина.

Естественно, в автомобиле я отключаюсь. Когда добираемся до школы, Ксении опять приходится меня звать и тормошить.

– Наталья, соберись! – командует она, но я лишь вяло от неё отмахиваюсь.

– Петрович! – сурово напоминает она.

А вот и аргумент, от которого не отмахнуться.

– Девушка! – подаёт голос водитель, втиснув корпус между двух кресел. – Вы же сказали, что ваша подруга трезвая!

– Да какая разница! – рявкает на него Ксюша. – Салон мы вам не испортили!

Мужчина резко теряет воинственный настрой и убирается на свое место.

Я выбираюсь на волю. Как хорошо! Прохладно! И ветерок!

– Сдачи не надо! – продолжает психовать Ксюша.

Напоследок она громко хлопает дверцей.

– Что это ты разбушевалась? – удивляюсь я и получаю исчерпывающий ответ:

– Да ну его!

– Из-за того, что обидела Филиппа? – я всё никак не могу успокоиться.

– А с чего ты взяла, будто я его обидела?

Я пожимаю плечом, но понимаю – поздно. Если не знать, чем они на кресле занимались, из их прощального диалога такого вывода не сделаешь.

– Так ты не спала? – Ксения прижимает ладони ко рту.

– Скажем так, я не вовремя проснулась, – отвечаю уклончиво.

– Извини! – шепчет она.

Накатывает чувство неловкости.

– Не говори ерунды, – понимаю, звучит банально, но ничего лучше придумать не могу. Впрочем, нет, могу! – Зато всё получилось так, как ты хотела!

Соображает Ксюша быстро, а сообразив, улыбается.

– Ну, почему ты раньше всё время молчала, когда я пыталась тебя разговорить?

Стандартно повожу плечом.

– Да что теперь об этом говорить! – она качает головой. – Идём в наш немилый дом, пьяньчужка поневоле!

Ну и определение!

– Ты уверена, что выбрала правильный подход ко мне?

– На все сто!

14 мая 2011 года

Солнце настойчиво пытается выжечь мои глаза, мой мозг, а заодно и горло.

Со стоном поворачиваю голову и утыкаюсь лицом в подушку. Ощущения не становятся лучше, но они разделяются на три составляющих: головную боль, жжение роговицы и сухость во рту. Плохо… как же мне плохо!

Пролежав ещё несколько минут без движения, я понимаю, что лучше мне не станет, поэтому пора вставать и идти в ванную. Там вода. Вода должна решить как минимум две моих проблемы, но для начала…

Сев на кровати, избавляюсь от блузки. Повертев её в руках, прихожу к выводу, что она выглядит так… будто я в ней спала.

– Ну, просто Шерлок, – с сарказмом хвалю себя за «сообразительность».

Следующая на очереди юбка. Чтобы снять её, приходится слезать с постели, но ничего, на ногах я стою уверенно, ибо без каблуков. А где они, кстати?

Туфли обнаруживаются у входной двери. После визуального осмотра делаю заключение: обувь жива, каблуки на месте. Первая хорошая новость – вчерашний загул не обошёлся мне в девять тысяч.

Эта мысль заставляет замереть. Нет, я не о деньгах, а о загуле… Его просто не могло быть!

Я прекрасно помню, как ехала с Ксенией на деловую встречу. Беседу с Виталием я тоже могу восстановить в мельчайших подробностях. После неё я пошла в бар, где меня и ждала коллега. Мы выпили. Мой коктейль оказался алкогольным…

Что случилось потом, я не помню. Точнее, я помню, но это не может быть правдой!

Я бы никогда позволила себе выбирать нижнее бельё в присутствии постороннего. У меня нет причин ревновать Бориса, а уж тем более демонстрировать это чувство. Меня силком не затащишь ни в какое сомнительное место, а тату-салон в моём понимании как раз к таким и относится. Я не покорная овечка, чтобы выполнять распоряжения, каким бы строгим тоном они не произносились. Исключением является Виктор Петрович, но сейчас речь не о нём. В заключении, я бы ни за что не стала болтать по-дружески с Ксенией!

Телефон, лежащий на тумбочке, неожиданно подаёт сигнал, требуя внимания.

«Ты как?»

Легка на помине!

Первый порыв – ответить «нормально» и отключиться на всякий случай, но сообщение будит во мне сомнение.

Оставив на время телефон в покое, я подхожу к зеркалу и поворачиваюсь спиной. Припустив резинку трусиков, оглядываюсь через плечо. На копчике красуется композиция из множества линий, объединяющихся в три незнакомых мне символа. Нарисовано всё это безобразие хной или чем-то иным, похожим по цвету.

Трясущимися руками возвращаю бельё на место. Мне ничего не привиделось… Всё произошло на самом деле!

Волна запоздалой паники затопляет сознание. В конце концов мне удаётся себя немного успокоить, убедив в том, что самое главное – счастливое завершение вчерашней авантюры. Девушка-консультант из магазина не стала вызывать охрану, когда поняла, что одна из посетительниц не совсем трезвая. Филипп не оказался маньяком-извращенцем. Водитель такси при всей своей вредности довёз нас туда, куда требовалось…

Следующим в гости стучится стыд. Вот с ним я ничего не могу сделать. Мучительное чувство вызывают и воспоминания о собственном поведении, и мысли о наличии свидетелей этого самого поведения.

Телефон опять даёт о себе знать.

«Ты жива? Я волнуюсь!»

Понятно, не успокоится, пока не получит ответ. А если отключу телефон – ещё и примчится лично. Скорее всего, она не сделала этого, до сих пор лишь по причине того, что, доставив меня в школу, уехала обратно в город.

Набираю ответ. Вместо не вполне заслуженного, но соблазнительного «Я ТЕБЯ УБЬЮ ПРИ ВСТРЕЧЕ» пишу скромное и исчерпывающее «Хорошо, что сегодня выходной».

Умываясь ледяной водой в ванной, даю себе зарок: никакого общения с Ксений и ни капли алкоголя, никогда!

15 июня 2011 года

В кабинете Евгении Фёдоровны монотонно тикают часы, это раздражает, но я скромненько сижу на стуле и терпеливо жду появления женщины. Ещё месяц назад её отсутствие меня бы не смутило. Аккуратно перебрав все папки на столе, я бы нашла ту, что искала, и спокойно покинула помещение. Хозяйка кабинета на такое бесцеремонное поведение давно уже выдала мне устное разрешение. Однако обстоятельства поменялись…

Какой же противный звук – это тиканье! Хуже, чем столовыми приборами по посуде. Раньше первое место в рейтинге выводящих из себя шумов занимали смешки Ксении, но их я больше никогда не услышу. И причина отнюдь не в увольнении девушки.

Меня очень удивило, когда её заявление подписали, ведь учебный год ещё не закончился. Да, все темы она отвела, но всё равно… Любопытство зверствовало, только, помня о своём зароке, я свела к минимуму общение с Ксюшей. Да и она особо разговорами не донимала – сообразила, что, протрезвев, я резко изменила отношения к нашей с ней незабываемой вылазке в город.

Девушка не обиделась на меня за это. Во всяком случае, перед отъездом из школы, она прибежала ко мне в кабинет, порывисто обняла и даже сказала на прощание несколько слов. Жаль только, смысл их мне до конца не ясен.

«Я знаю, ты – мой билет в рай», – шепнула она тогда. В её глазах стояли слёзы, но в тот момент я настолько растерялась, что промолчала.

Через три дня мне рассказали про аварию. Ксюша разбилась насмерть, когда ехала на собственной машине – отказали тормоза.

Эта новость произвела на меня странное впечатление: мне отчего-то стало жутко. Когда шоковое состояние прошло, я разобралась в причинах своей необычной реакции. Подсознание сработало быстрее рационального начала, вызвав страх. Позже подключилась логика, собрав множество разрозненных событий в пугающую картину.

Ксюша знала, что умрёт… «Умрёт», как бы ни так! Почему я до сих пор даже в мыслях не могу произнести слово «убийство»? Однако тонкости подбора слов можно отставить в сторону, сути это не изменит: она знала о том, что её ждёт.

С чего бы ей ещё произносить слово «увольнение» особым тоном? Почему не согласиться на новую встречу с Филиппом? И разве, рассматривая каталог в тот майский вечер, девушка не заявила с уверенностью о том, что дальше будет ещё хуже? Ах да, не стоит забывать и о внезапном желании в срочном порядке найти мужчину, не считающего секс на первом свидании чем-то из ряда вон выходящим! А то, что она устроила с Филом под боком у меня… Ксюша никогда не была настолько безбашенной.

Особенности увольнения в нашей школе не являются секретом и для Бориса. Это становится ясно, если вспомнить его беседу с Ксенией. Даже ученикам что-то известно. Полагаю, Марина Алфёрова фразой «Вы же ничего не знаете» намекала не на свои внутренние переживания и мою неспособность их понять, а на отсутствие у меня хотя бы малейшего представления о ситуации в школе.

Ещё я выяснила: Гриша, на место которого пришёл Борис, последний раз выходил в интернет спустя четыре дня после увольнения. Возможно, социальные сети зло, но и польза от них есть.

Только самое неприятное не это, ведь, как ни крути, собственная шкурка всегда ценнее. Виктор Петрович, душивший меня излишней заботой и контролем, сдувавший пылинки, резко поменял своё отношение. На его поведении это почти не сказалось – изменился взгляд. Теперь в нём сквозит разочарование. К несчастью, относится оно не к моим поступкам, поскольку веду я себя идеально.

Точную причину перемен назвать трудно. Однако в свете произошедших событий, могу предположить, что опекуну жаль своего времени и своих сил, потраченных на меня. Наверное, так смотрят на отработанный материал.

Возможно, я себя накручиваю, а возможно, это не пустые опасения, но пока об увольнении никто речи не заводил…

Часы мерзко пиликают, докладывая о начале нового часа. Я устало тру лоб, задевая локтем какую-то папку. Дальше всё происходит по принципу домино: едва заметные движения предметов на столе, крайний из которых задевает шнур оптической мышки. Оживает монитор. Рассеянным взглядом гляжу на экран, где высветилась таблица – табель с оценками. Сплошные пятёрки и четвёрки – молодцы детки! Смотрю на столбец с фамилиями, глаза невольно натыкаются на знакомую. Саянская. Значит, это для архива.

Чтобы проверить свою догадку нахожу шапку таблички. Так, что тут у нас… Предмет – физика. Дата…

Я сглатываю, потом зажмуриваюсь и читаю ещё раз… Нет, ничего не поменялось. Дата – двадцать четвёртое мая этого года.

Как? Саянская на тот момент уже неделю отсутствовала в школе!

Перед мысленным взором почему-то появляются злые лица учеников, а в ушах звенит голос заплаканной Марины: «Вы же ничего не знаете»…

Евгения Фёдоровна не находит лучшего времени для того, чтобы появиться в кабинете.

– Наталья? – удивляется она, чуть склонив голову. Ореол пушистых седых волос колышется в такт движению. Как есть одуванчик!

– Виктор Петрович попросил принести ему какую-то папку, которую вы должны были приготовить, – мямлю я.

– О! Конечно!

Женщина подходит к столу и приступает к поискам. Оживший монитор она, кажется, и не замечает.

Передав мне документы, она берётся за мышку, на автомате несколько раз елозит ей по столу, и только потом до неё доходит: включать-то ничего уже не надо.

– Любопытно стало? – Евгения Фёдоровна кивает на экран.

– Нет. Оно само.

– Ну, само, так само, – произносит она беззаботно и тянется к трубке телефона.

Я наблюдаю за действиями женщины, отмечая каждую мелочь.

– Ты чего тут сидишь? Неси уже документы, их ждут! – выпроваживают меня со смехом.

«Неужели, всё обошлось?» – с надеждой думаю я, прикрывая за собой дверь. Тут же раздаётся голос Евгении Фёдоровны:

– Виктор Петрович? От меня только что вышла Наталья и…

Дверь закрывается. Я смотрю на неё и понимаю, что не в силах сделать даже шаг.

– Любопытство и любознательность, – произносит знакомый голос.

Поворачиваю голову вправо – в нескольких шагах от меня стоит Борис.

– Вы любопытны, это плохо, – он качает головой.

– Нет, я… – начинаю неуверенно, но меня обрывают, повторив жест энергичнее.

– Давайте сюда! – блондин протягивает мне руку, а я не знаю, чего он от меня хочет. – Папку, – уточняет он, – я сам занесу.

Без колебаний отдаю требуемую вещь. Заполучив её, Борис входит в кабинет Евгении Фёдоровны, даже не удосужившись постучать.

– Борис Аркадьевич? – женщина удивляется и этому посетителю.

– Позвольте трубку, – шёлковым голосом просит мужчина, – мне необходимо сказать Виктору Петровичу несколько слов.

Треклятая дверь вновь захлопывается перед моим носом.

23 июня 2011 года

В прошлую среду, шагая по коридору, прочь от кабинета Евгении Фёдоровны, я представляла самые мрачные перспективы своего ближайшего будущего. Фантазия разыгралась не на шутку! По мере того, как я удалялась от злополучного места, крепла уверенность в том, что до выпускного одиннадцатиклассников мне не дожить. С великим трудом я заставила себя выйти к ужину, и не зря.

В столовой ко мне подошла улыбающаяся Евгения Фёдоровна. Шутливо погрозив пальцем, она посоветовала больше не совать нос туда, куда не просят. Надо ли говорить, что от подобного заявления у меня внутри всё похолодело. Должно быть, я побледнела, потому что женщина закатила глаза и объяснила, как фамилия Саянской оказалась в табеле. Секретарь забыла её удалить, а когда стала вносить отметки в электронный документ, на автомате поставила оценку следующего ученик. В конце списка она что-то ещё намудрила, вот Евгении Фёдоровне и пришлось брать дело в свои руки.

На вопрос: почему она мне вообще всё это рассказывает, мне, ничуть не смущаясь, пояснили: кабинет я покинула с таким видом, будто увидела призрак.

Эти слова прозвучали здраво, я не уловила в них ни намёка на фальшь, потому они и посеяли зёрна сомнения в моей душе, пошатнули уверенность в правильности теории всеобщего школьного заговора с весьма ощутимым налётом мистики. Или же мне просто очень хотелось поверить правдоподобному объяснению. Ведь в таком случае мне не было нужды всерьёз задумываться над планом того, как незаметно и навсегда исчезнуть из этого учебного заведения.

Дальнейшему избавлению от стресса способствовал Виктор Петрович. Скользнув по мне привычно безразличным взглядом, основное внимание он уделил Борису, занимавшему своё излюбленное место у меня под боком.

Я решила, что обо всех странностях среды подумаю в четверг на свежую голову. Заодно ещё раз проанализирую все случайные или неслучайные совпадения, которые произошли с того момента, как в школе появился новый учитель МХК.

Моим планам не суждено было сбыться, ни в четверг, ни в пятницу, ни в какой другой день до сегодняшнего. На неделю моя жизнь обратилась в совершенно безумное реалити-шоу «Успеть всё!». Если бы не Борис – я не вышла бы победительницей.

Дикий марафон, длившийся семь дней, позволил мне открыть в нашем новом преподавателе одну удивительную черту. Правда, она не имеет никакого отношения к его педагогическим талантам.

Хотя начать тут стоит немного издалека. С одной милой женской привычки. Некоторые из нас любят классифицировать противоположный пол по разным признакам и характеристикам. Я не чувствую, будто раньше увлекалась чем-то подобным, но определённая классификация есть и у меня. Она образная. Я делю мужчин на две категории.

Представители первой любят в красках описывать, как сразятся с драконом во славу прекрасной дамы.

Некоторые «дамы», похихикав над цветистыми речами, считают, что этого достаточно и выделяют говоруну место в своём сердце.

Другие «дамы», хмыкнув, предлагают вместе выбрать дракона, с которым сладкоречивый «рыцарь» будет сражаться. Обычно у «рыцарей» уже на этом этапе возникают проблемы. То они не могут подъехать, чтобы каталог с драконами посмотреть – дела или пробки мешают. То сам каталог их не устраивает: фотографии нечёткие, все характеристики драконов не указаны.

Если случается чудо и монстра совместными усилиями всё же выбирают, от «рыцарей» следует закономерный вопрос: «Ты на самом деле готова пожертвовать МНОЙ?!». И не нужно «дамам» думать, будто им отказывают! «Рыцари» ведь могут позволить себе нанять ребят, чтобы те за них совершили подвиг. Нет, только не сегодня – сегодня они как раз деньги дома забыли. И не завтра, потому что завтра ребята заняты. Когда? Ну, когда и деньги будут на кармане, и ребята освободятся… Такую резину «рыцари» первой категории тянут годами!