Текст книги "Натали. Игры памяти (СИ)"
Автор книги: Александра Гром
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц)
Натали. Игры памяти
Гром Александра
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НЕМИЛЫЙ ДОМ
4 апреля 2011 года
Сегодняшнее утро выдалось прекрасным, очаровательным, восхитительным! Это я не про подъём в шесть утра, а про природу и погоду. Воистину, окружающий пейзаж достоин кисти Тёрнера и побуждает процитировать что-нибудь из Тютчева или Фета.
Ранняя весна, пришедшая ещё в середине марта, так и не уступила отвоёванные у зимы позиции вопреки пессимистическим настроениям многих людей, в том числе и обитателей достойного и в то же время ненавистного мне заведения, на территории которого я в данный момент нахожусь. Как результат: начало апреля, а вокруг – майские кущи!
Пожалуй, природа – единственное, что меня хоть как-то примиряет с постоянным проживанием здесь. Большое человеческое спасибо отцу-основателю этой частной школы за то, что он открыл её за чертой города, да ещё в таком живописном местечке – корпуса окружены леском, и даже озеро с речкой на территории присутствуют.
Логика мне подсказывает: учредителя не красоты природы волновали, а экономия. Если подсчитать, сколько стоит такой кусок земли в городе, прибавить расходы на «благодарности» нужным людям, чтобы его получить, выйдет астрономическая сумма. И не стоит забывать про дополнительные ежегодные траты: приходилось бы раскошеливаться на оплату летних выездов детишек в санатории-курорты, ведь заведение хоть и для сирот, но не абы какое, а элитное – сами такую плану поставили. Тут же всё под боком – и свежий воздух от соснового бора, и чистая вода из ключей, и водоёмы для купания, проверяемые санитарными службами чаще, чем пробы в городском водоканале…
Стоп! Напоминаю, настроение у меня лирическое! Поэтому отодвигаем в сторону экономику и политику – смотрим на природу. Вон как красиво клубится туман под деревьями, сонно скользит между стволами и растворяется в солнечных лучах…
Две ученицы, проходящие мимо, на мгновение скрывают чудесную картину. Поначалу я не обращаю на них внимания – ну, прошли и прошли. Стою себе на обочине дорожки, любуюсь утром в сосновом бору, мне ведь на уроки не нужно спешить.
Приглушенное хихиканье заставляет взглянуть на парочку внимательнее. Это девятиклассницы: одна – круглая отличница, другая – гений в химии. За два года я ни разу не видела их хихикающими! Мало того, девчонки ещё и на меня через плечики оглядываются! Неужели зубная паста на лице осталась? Вроде не должно такого быть – Михаил бы сказал за завтраком. Да, наши с ним отношения в последнее время стали очень натянутыми, но вряд ли он способен до такого опуститься.
А девочки-то всё посматривают и улыбаются! Наверное, мне пора двинуться с места.
Разворачиваюсь… и как в дешёвом романе врезаюсь в кого-то. Только я не покривлю душой, если скажу, что по ощущениям это было больше похоже на столкновение с чем-то, например, со стеной. Отступив на шаг, я поднимаю взгляд, поднимаю взгляд, поднимаю… С моим ростом – весьма непривычная ситуация!
– Всё в порядке, – произносит приятным голосом незнакомый мужчина. В первый момент я думаю, это он мне вопрос задаёт, но следующие его слова опровергают предложение: – Я уже нашёл того, кто меня проводит.
Теперь я замечаю телефон, зажатый в его руке. Да, на фоне… всего навороченная игрушка как-то не сразу привлекает внимание. А всё это: два с лишним метра роста, атлетическое телосложение, тёмно-синий костюм, сидящий как влитой, то есть явно сшитый на заказ, бронзовая кожа, модельные черты лица, тёмные очки «авиаторы» в невесомой серебристой оправе. За часы на левом запястье – я их заметила, когда он опускал руку, – ему можно простить окрашенные в платиновый оттенок волосы, всего на сантиметр не доходящие до белоснежного воротничка рубашки. Что поделать, мне нравятся люди, носящие часы.
Тем временем незнакомец небрежным жестом избавляется от очков, и я подвергаюсь внимательному осмотру с головы до пят. От такой наглости у меня перехватывает дыхание, и сразу почему-то забывается, как я сама только что его разглядывала.
– Вы из преподавательского состава, – уверенно заявляет мужчина, направив в мою сторону вместо указательного пальца сложенные очки от Гуччи или Фенди. И что этот пижонистый красавец забыл в наших краях?!
Меня куда больше занимают собственные мысли, с ответом я не спешу. Вот и дожидаюсь того момента, когда правая бровь собеседника вопросительно изгибается, а серые глаза едва заметно темнеют. Какой нетерпеливый!
– Не совсем так, – отзываюсь неохотно и поясняю, – я занимаюсь организацией культурных программ для воспитанников школы.
Мужчина кивает, отправляет очки в нагрудный карман, после чего протягивает мне освободившуюся ладонь.
– Борис Аркадьевич Никольский, – представляется он.
Я пожимаю его руку, оказавшуюся обжигающе горячей. Делаю это так же неохотно, как и отвечала. Желание представиться самой отсутствует, вот и задаю первый же пришедший на ум вопрос:
– Вы юрист?
– Нет, – правый уголок его рта приподнимается, более четко обозначая мимическую складку, идущую от крыла носа. Вокруг глаз этого не юриста, я так же заметила множество морщинок-лучиков, из чего могу сделать вывод, что собеседнику моему около тридцати лет… Стоп! Хватит на него заглядываться, пора включать мозг.
– А кто тогда? – наконец-то я проявляю бдительность. – Как вы вообще прошли через охрану?
– Я буду замещать одного из преподавателей.
– Не знала, что у нашего учителя по физической подготовке какие-то проблемы.
– Меня пригласили проводить занятия по мировой художественной культуре.
– Вот как? – удивляюсь и, совершенно непроизвольно окинув его взглядом ещё раз, бормочу едва слышно: – Посещаемость по этому предмету точно улучшится.
Лёгкая улыбка Бориса Аркадьевича даёт понять, что ухищрения с громкостью не удались, но заострять на этом неловком моменте внимание он не собирается:
– Будьте любезны, проводите меня в административный корпус.
– Вам, наверное, нужна Евгения Фёдоровна, – размышляю вслух.
– Именно она.
– Хорошо, идёмте со мной. Я как раз туда направляюсь, – с этими словами обхожу нового знакомого с тем, чтобы продолжить свой путь. Поначалу он шагает позади, но вскоре пристраивается слева. Глянув на часы, Борис Аркадьевич просит меня об очередном одолжении:
– Не могли бы мы двигаться чуть быстрее?
Я равнодушно пожимаю плечами и ускоряю шаг.
– Раз уж мы с вами теперь будем коллегами, возможно, вы представитесь?
Ну, и что он, спрашивается, пристал?!
– Наталья Андреевна, – отвечаю недовольно.
– А вы всех сослуживцев называете по имени отчеству?
– Нет, – я уже готова скрипеть зубами, – только тех, кто старше меня.
– О! Ну, в таком случае разрешаю вам обращаться ко мне по имени.
– Оно вам не идёт.
– Что поделать, – изрекает Борис философски. – А как мне вас называть? Неужели продолжать величать Натальей Андреевной?
Всё, я стискиваю зубы.
– Как вам будет угодно, – выдыхаю, когда кризис минует.
– Наташа? Ната, Тата, Таша, – перечисляет Борис задумчиво. – Вы не волнуйтесь, обращаться к вам я стану исключительно на вы.
Нет, он определённо издевается! Очень хочется вспылить, но я беру себя в руки и… молчу.
– Знаете, мне кажется, вам больше всего подходит имя Натали.
Я сбиваюсь с шага.
– Давайте остановимся на Наталье, – предлагаю тоном, не терпящим возражений.
– Договорились, – доносится слева довольный голос Бориса.
Я не люблю, когда меня называют Наташей – так ко мне обращается лишь Виктор Петрович, но ему я возразить не могу. На двухсложные имена я вообще не отзываюсь, просто не воспринимаю их на подсознательном уровне. Что касается Натали – это слишком личное. Это единственное, что я помню о себе из своей прошлой жизни.
Евгения Фёдоровна благодушно относится к нашему с Борисом визиту. Только я не спешу брать это на свой счёт или же записывать на счёт своего спутника – эта женщина ко всему относится благодушно. Ученики сломали стулья в актовом зале? Отлично! Есть повод заменить их, а то после ремонта они совершенно не сочетаются с цветом стен! Приезжает проверка, что грозит сверхурочной работой? Прекрасно! Значит, в конце месяца выдадут премию! Пришёл новый сотрудник с кипой бумаг для оформления? Замечательно! Уроки не сорвутся! Ну, а бонусом: он же такой симпатичный, обходительный и галантный… Всё это, и про Бориса в том числе, не мои фантазии, а цитаты мадам Лапиной.
– Ну что, Наталья? – глядит она на меня с хитрым прищуром. – Отведёшь нашего нового сотрудника на боевой пост?
– Разумеется, – вежливо улыбаюсь в ответ, а у самой всё клокочет внутри от предвкушения грядущей катастрофы.
– Великолепно! – продолжает лучиться оптимизмом Евгения Фёдоровна. – Вот и проводи молодого человека, а то у него скоро урок начнётся, а до корпуса путь неблизкий.
– Ну что же, Борис, я опять буду вашим провожатым! – произношу бодро.
Лицо женщины озаряется радостью, оно будто светится как лампочка в двести мегаватт. Это мы уже видели!
Я поворачиваю голову в сторону Бориса – на губах мужчины застыла кривая усмешка. Если бы Евгения Фёдоровна могла видеть его лицо сейчас, уверена, она поумерила бы свой восторг. Ой, да о чём это я! Наверняка придумала бы новое объяснение!
Мужчина смотрит на часы:
– Осталось десять минут.
– Тогда нам стоит поспешить.
Реакция на моё заявление следует незамедлительно, но вместо того чтобы отлипнуть от стола и идти к двери, Борис меняет ухмылку на очаровательную улыбку и оборачивается к Евгении Фёдоровне:
– Было очень приятно с вами познакомиться.
Женщина краснеет и смеётся.
– Льстец!
Глядя на это представление, я лишь качаю головой – всё равно никто меня не видит – и покидаю эту парочку. Не маленький – догонит.
В коридоре не успеваю даже до поворота дойти, как меня окликает знакомый до зубовного скрежета голос. Оборачиваясь, я слышу шаги и тихий щелчок замка закрывшейся двери… Сейчас начнётся представление!
Место действия: коридор административного корпуса. Действующие лица: я, Виктор Петрович, которого не иначе черти сюда занесли, и Борис – ну, что ему стоило полюбезничать с женщиной чуть дольше!
– Доброе утро, Виктор Петрович. – Нет никаких сил изображать радушие, поэтому «опекуну» приходиться довольствоваться равнодушным выражением на моём лице и замогильным голосом. Тут же мелькает мыслишка о том, что выгляжу я замечательно. В любой другой ситуации она бы подбодрила, но сейчас ко мне приближается человек, которому до моей внешности нет никакого дела. И он останавливается возле новичка.
– Здравствуй, Наташа, – слова мужчины звучат сдержанно. В мимолётном взгляде, которым он окидывает Бориса, не чувствуется ни тени интереса, но я-то знаю…
– Это Борис Аркадьевич Никольский, – представляю нового сотрудника, на что блондин лишь улыбается краешком рта и так же едва заметно кивает. – Он будет вести МХК, – продолжаю объяснительную речь, – Евгения Фёдоровна попросила проводить его до кабинета.
– Глинский, – коротко бросает Виктор Петрович и протягивает руку нашему новому коллеге. – Я о вас наслышан.
– Мне о вас тоже говорили, – Борис отвечает ему в тон.
Долго глядеть, как они проверяют на прочность кости друг друга, я не могу.
– Скоро урок начнётся, – по-моему, напоминание срывается с губ раньше, чем мысль успевает оформиться до конца.
Мужчины расплетают кисти, и я выдыхаю. Мысленно. А когда блондин, наконец, подходит ко мне, выдыхаю ещё раз.
«Неужели на этом всё?» – крутится в голове. Я не могу поверить своему счастью! Ещё два шага, и проклятый коридор останется за поворотом…
– Зайди потом ко мне, – звучит, как гром среди ясного неба, – согласуем выезд в начале мая.
Я даже не киваю, продолжаю шагать вперёд. Мой ответ ему не нужен, он и так знает, что я приду: тихий звук удаляющихся шагов служит тому подтверждением. А я знаю, о чём мы будем разговаривать помимо упомянутого выезда.
Представляю, какое впечатление произвела на Бориса. Скорее всего, он считает меня неуравновешенной истеричкой…Нет-нет-нет! Не стоит себя накручивать! Это всё мои фантазии! За два последних года я много чему научилась, например, держать лицо в любых обстоятельствах. Причём, овладела я этим искусством на удивление быстро, словно и раньше умела, нужно было лишь вспомнить, каково это.
Коллеги и ученики всегда видели лишь три мои маски: вежливое внимание, искусно сыгранное воодушевление и невозмутимость. Я даже несколько раз специально в зеркало смотрелась, а результат один: в душе всё кипит – на лице спокойствие.
В таких случаях меня не оставляло странное ощущение, почти уверенность: в той прошлой жизни я с кем-то делилась своими переживаниями, а чинные маски надевались мной лишь изредка, в остальное время не было нужды ограничивать себя в проявлении эмоций. Но это лишь ощущение, неуловимое и неподкреплённое фактами, а упрямые факты моей биографии, изложенной Виктором Петровичем, говорили об обратном.
Предположим, я решу дать себе волю. С кем мне здесь делиться впечатлениями? С Михаилом, который в последнее время не отходит от меня ни на шаг, того и гляди начнёт серенады под окнами петь? Нет уж, я не наивная дурочка. Прекрасно понимаю, что все эти страсти носят лишь временный характер – весеннее обострение. Этот ушлый парень мало того, что под предлогом большой и чистой любви хочет забраться в мои трусики, так потом все услышанные откровения с удовольствием Виктору Петровичу изложит. Надо, кстати, пожаловаться «опекуну»: раз уж он так блюдёт мою честь, то пусть поставит на место зарвавшегося паренька, а то у меня уже заканчивается терпение.
Из прочих достойным претендентом в роли утешителя может выступить лишь Ксения. Только маловероятно, что она будет слушать мои излияния. Эта девушка помешена на географии и машинах. Если первое руководством школы приветствуется, то второе порицается, но пока лишь в устном виде и так, чтобы никто не слышал. С режимом секретности у начальства дела обстоят не блестяще: к примеру, всем известно, что буквально на прошлой неделе наша учительница географии участвовала в гонках. Как обычно никого не задержали, но начальство по своим каналам узнало и уже высказало своё мнение. В седьмой раз. И это только на моей памяти.
Вот так и получается: не с кем поделиться своими проблемами, поговорить по душам. Живу здесь как в клетке для души и для тела. Все сотрудники вольны покидать школу, когда им нужно, лишь я выезжаю с сопровождением. Стыдно признаться, но даже история моих покупок отслеживается Виктором Петровичем. А сколько душеспасительных лекций на тему морали и нравственности я от него услышала – не счесть! У меня порой создаётся впечатление, словно он считает меня блудливой кошкой, но, скорее всего, это у него какой-то пунктик на счёт всего женского рода!
Все эти нотации, по сути, проходят мимо моих ушей. Единственное, что меня настораживает, так это постоянное упоминание того, насколько недолгим будет присутствие в кругу моего общения того или иного молодого человека. С каждым из них я пересекалась исключительно на территории школы. Выходит, они в конечном итоге покинут это место, – большинство уже это сделало – а я так и останусь здесь.
По-хорошему, давно пора махнуть на это безобразие рукой и уехать хоть куда-нибудь. Мне ведь не восемнадцать и даже не двадцать три. Только всякий раз меня останавливает одно и то же: совесть и страхи. К первой Виктор Петрович искусно взывает, о вторых безжалостно напоминает.
Конечно, кому я нужна со своим глубоко гуманитарным образованием и без связей, а так же хотя бы минимального опыта самостоятельной жизни? Если я ещё могу уговорить себя на работу продавца, то приглушить голос совести не в силах. Ведь Виктор Петрович столько для меня сделал, и раз уж он утверждает, что ему жизненно необходимо моё присутствие в школе, – вот только я постоянно забываю для чего, но мне в каждой беседе-лекции напоминают! – уйти просто невозможно.
Вот в таком болезненном состоянии, разрываясь между «надо» и «хочу», я пребываю второй год подряд. День за днём делаю выбор в пользу «надо». Даже сейчас. Отведу Бориса на растерзание школьникам и пойду к Виктору Петровичу. Сначала мы с ним обсудим вывоз части нашего питомника на выставку абстрактного искусства. А после я прослушаю ещё один прочувствованный монолог, основной тезис которого можно сформулировать так: даже не смотри в сторону новенького учителя. Будто бы я собиралась!
Гляжу на Бориса… Да, смешно вышло.
Он чувствует этот взгляд, поворачивается в мою сторону и заламывает бровь.
– Вы прямо с корабля на бал! – придумываю на ходу объяснение. Классика – наше всё!
Понимания у собеседника моя реплика не находит – бровь взмывает ещё выше. Неужели, эту фразу можно забыть?!
– Уверены, что справитесь с детьми?
Бровь медленно опускается на положенное место, зато губы складываются в такую многообещающую усмешку! Будь у меня на голове такие же кудряшки, как у него, они бы вмиг распрямились от ужаса!
– Не волнуйтесь, Наталья, – произносит Борис своим восхитительным голосом, – у меня свои методы.
Впервые за всё время, что я себя помню, моя маска даёт трещину: я нервно сглатываю.
«Бедные-бедные детки!» – эта мысль не покидает меня весь остаток пути до кабинета.
К заветной двери Борис подпускает меня первой. Я не теряюсь, открываю её твёрдой рукой и смело вхожу в класс. Увидев меня «детки» живо возвращаются на свои места и устремляют пытливые взоры в мою сторону. Большинство из них тянется за сумками, не разрывая зрительного контакта. Вот вам и одиннадцатый класс! Поведение непосредственное как у дошколят.
– Здравствуйте! – произношу спокойно в ответ на приветствие нестройного хора напряжённых от нетерпения голосов. – Можете опустить руки.
Подростки повинуются, но на их лицах теперь отчётливо написано непонимание.
– Борис Аркадьевич, входите! – приглашаю я замершего за порогом блондина.
Нет, он не растерялся, просто предпочёл понаблюдать за объектами в естественной обстановке. По его ехидной улыбке ясно одно: он недооценивает сложность работы. Ему от двери видно от силы шесть первых парт, а самые интересные экземпляры по обыкновению занимают последние.
– Доброе утро! – здоровается с учениками Борис и уверенным шагом подходит к столу.
В ответ не раздаётся ни звука. В возникшей тишине отчётливо слышно, как портфель учителя приветствует столешницу. С задних рядов доносится сдавленный смешок. Серов! Ну, кто же ещё!
– Меня зовут Борис Аркадьевич Никольский, – блондин с невозмутимым видом поворачивается к классу и складывает руки на груди, – курс лекций по мировой художественной культуре буду вам дочитывать я.
Пока мой новый коллега объясняет притихшим ученикам очевидное, Серов успевает что-то шепнуть обоим своим соседям, по совместительству друзьями. Теперь хихикают все трое.
Я, затаив дыхание, жду ответных действий Бориса. Он меня удивляет второй раз за день. Мужчина с улыбкой смотрит на зачинщика безобразия.
– Встаньте, пожалуйста, – просит он мягким голосом.
Парень подчиняется. Он не выглядит смущённым, наоборот, продолжает скалиться во все тридцать два зуба.
– Представьтесь, – кивает ему Борис.
– Максим Серов, – ученик охотно выполняет просьбу педагога, но свое имя произносит таким тоном, в котором явственно ощущается подтекст: «Ты просто не знаешь, с кем собираешься связаться, и что бы ты ни сделал, мне ничего не будет!»
Это понимаю не только я, но и Борис. Его улыбка становиться ещё шире.
– Максим… очень приятно. Я заметил, у вас прекрасное чувство юмора.
Парень делает круглые глаза от удивления.
– Ты же смог развеселить своих друзей всего парой слов, – поясняет мужчина, забавляясь недоумением, отразившимся на лице ученика. – И я люблю пошутить. Большинство ваших одноклассников, наверное, тоже не прочь услышать хорошую шутку, как думаете?
– Наверное, – неуверенно отвечает Максим. Он не понимает, к чему клонит Борис, да и я тоже.
– В таком случает, вы не откажетесь рассказать нам всем, что вас так развеселило?
– Я просто поделился с друзьями своими впечатлениями, – пытается отказаться Максим, но не на того напал.
– Ну, так поделитесь ими со всеми! – настаивает Борис. – Я лично умираю от любопытства. Вы же не хотите, чтобы на вашей совести оказалась моя смерть да ещё из-за такой нелепой причины?
Насмешливый тон блондина выводит Максима из равновесия. Он задирает подбородок и с вызовом признаётся:
– Я прокомментировал вашу внешность.
– И как?
– Что как? – теряется парень.
– Как вам моя внешность?
По кабинету пробежала волна дружного выдоха.
Я смотрю на Максима. Главный хулиган не только класса, а всей школы полон решимости идти до конца. Здравый смысл уступил место желанию сохранить лицо перед товарищами.
– Не нравится, – цедит он сквозь зубы.
Борис по-прежнему улыбается, глядя на подростка.
Ученики замерли и ждут реакции нового учителя. Если бы на месте Бориса оказался какой-нибудь добродушный человек он бы свёл всё к шутке, но у меня закралось подозрение, что этому блондину слово добродушие знакомо лишь по толковому словарю.
– Рад это слышать, – произносит Борис, когда от тишины уже звенит в ушах.
И это всё?
Моё недоумение отражается на лицах всех учеников.
– Теперь я буду спокоен, зная, что не привлекаю вас и не вызываю интереса определённо толка.
У Максима краснеют не только щёки, но и шея с ушами.
Насладившись эффектом, Борис удивлённо вскидывает брови:
– Что вы заливаетесь румянцем как девица? Это была лишь шутка. Я тоже большой любитель повеселиться.
Мне становится немного жаль мальчишку, которого чуть ли не трясёт от злости.
– Сядьте, – приказывает ему Борис уже без улыбки и переходит к планам: – У нас с вами в запасе два месяца. Этого времени вполне достаточно для того, чтобы проверить знание пройденного материала и дочитать оставшиеся лекции.
Света Климова неуверенно поднимает руку. Эта девушка славится своим умением договариваться. Я даже догадываюсь о чём, она попытается завести речь, но после шоу с Серовым, я бы на её месте на успех не рассчитывала.
– Да?
– Борис Аркадьевич, у нас этот год выпускной, нагрузки и без того бешеные. Может, вы войдёте в положение… вам ведь всё равно только отметку делать, что курс прослушан.
– А вы не желаете войти в моё положение? – Борис выдвигает встречное предложение. – Я несу ответственность за наличие или же отсутствие знаний в ваших головах. Поэтому настоятельно рекомендую не накапливать хвосты по моему предмету, иначе может так случиться, что у вас не останется времени на остальные.
Света молчит и хлопает ресницами, сообразила: слово компромисс отсутствует в лексиконе нового учителя.
– Наталья Андреевна, – он поворачивается ко мне, – мы вас больше не задерживаем. Дальше справимся сами. Не переживайте, я никого не съем.
– Только понадкусываю, – бурчит едва слышно Максим.
Борис даже не смотрит в его сторону:
– Ну, а это уж от них самих зависит.
Улыбка коллеги выглядит вполне нормальной, поэтому я почти со спокойной душой покидаю кабинет.
Кто бы мог подумать, что Борис очарователен и любезен лишь с избранными! Девочек в классе тоже сбила с толку его внешность. Я заметила: после демонстрации жесткости и принципиальности, только у трёх учениц взор остался затуманен дымкой восторга и влюблённости.
В обеденный перерыв столовая всегда гудит, как растревоженный улей, но сегодня этот звук фильтруется моим сознанием, мешая не больше, чем рокот волн.
Странное сравнение, ведь я никогда не бывала на море…
– Ты не представляешь, что сегодня случилось! – голос Ксении просто так не отфильтруешь! Он вытесняет из головы недавний разговор с опекуном.
– Ты права, не представляю, – я равнодушно отправляю в рот очередную ложку супа.
– Фёдорова, наконец, сподобилась подготовиться к уроку и сдать хвост по теме прошлой четверти.
– Поздравляю, – подношу к губам следующую ложку.
– Да не в этом дело! – девушка оставляет в покое второе и выпускает из рук вилку с ножом. Звон приборов о тарелку эхом отзывается в черепной коробке. До чего же я не люблю этот звук!
– А в чём? – я старательно изображаю удивление и заинтересованность.
– Пока она мне вещала про почвы, я стояла у окна и наблюдала, как в сторону гаража проехала машина.
– И что? – теперь моё удивление очень даже искреннее.
Ксения закатывает глаза. Хорошо, что она сидит спиной к ученикам, а то некоторые могли бы принять её восхищение за приступ эпилепсии.
– Я бы за такую отдалась! – признаётся она со смешком.
– Надеюсь, не просто за возможность на ней прокатиться? – произношу с каменным лицом.
Девушка фыркает, оценив шутку.
– Интересно, чья она? Окна тонированные, ничего не видно! – жалуется фанатка авто.
Тут меня осеняет.
– А она большая и дорогая? – уточняю на всякий случай.
– Нет! Она огромная и жутко дорогая!
Угадала!
– В таком случае, тебе стоит записаться в очередь, – советую я с улыбкой.
– В какую очередь? – Ксюша смотрит на меня непонимающе.
– В очередь на отдаться.
– Ты знаешь, кто владелец?! – от нетерпения девушка ёрзает на стуле.
– Наш новый учитель МХК.
– Неужели такой красавчик? – сомневается она. – Когда ты его видела?
– Утром встретились. – Я хмурюсь, вспоминая наше столкновение. – Сначала проводила его к Евгении Фёдоровне, потом на урок.
– Наталья, а ты уверена, что машина принадлежит ему? Он же простой учитель!
– Ну, допустим, и ты не на восьмерке по ночному городу гоняешь, – замечаю резонно, и внезапно осознаю, насколько тихо стало в столовой.
Причина этого странного явления только что вошла через двери и теперь уверенным шагом направляется к линии раздачи. Надо же! Борис как пай-мальчик встаёт в конец хвоста из учеников, хотя преподавательский состав обслуживают вне очереди.
– Сейчас ты его сама увидишь, – я киваю головой, указывая на мужчину.
Ксения тут же оборачивается и замирает. Должно быть, нашла глазами нашего нового коллегу.
– Я за тобой, ладно? – спрашивает девушка, даже не удосужившись посмотреть в мою сторону.
– Ты о чём?
– Я про очередь, – она наконец-то садится на стуле по-человечески.
– Нет, я пас, – отказываюсь со смешком.
– Что? Опять Петрович? – Ксения строит умильное личико – понимание и сочувствие одновременно.
М-да, ещё в самом начале работы здесь, после третьей или четвёртой лекции опекуна я проболталась Ксюше о предъявляемых мне претензиях и высказываемых пожеланиях. Вот теперь и пожинаю плоды собственной глупости.
– Как ни странно, нет, – я возвращаюсь к супу.
Ксения молчит. Ну и прекрасно!
Виктор Петрович сегодня меня изрядно удивил, ни словом не обмолвившись о новом учителе. Я до сих пор не могу понять почему. Это намёк на то, что я Бориса не заинтересую в принципе, или же мне вдруг начали верить? А быть может, это молчаливое «отеческое» благословение?
Если первое, то не больно и хотелось. Второе – маловероятно. Третье… Тут на ум приходит выражение, содержащее слова с ярко выраженной экспрессивной окраской. В общем, вероятность третьего варианта равно нулю…
Некоторое время за нашим столом слышится лишь редкий перезвон вилок и ножей, но довольно скоро звенящую в прямом смысле слова тишину нарушает голос Бориса:
– Вы не станете возражать, если я к вам присоединюсь?
Ксения запрокидывает голову и с восторгом рассматривает лицо новичка. Поначалу она пытается отрицательно качать головой, чтобы убедить ищущего компанию мужчину в готовности разделить с ним трапезу, но довольно быстро отказывается от этой идеи. Да, в таком положении особо головой не повертишь.
Согласие моей коллеги Борис получил, теперь он смотрит на меня. Мелькает гадкая мыслишка потянуть с ответом, только мешает одно воспоминание: мне совершенно не хочется вновь увидеть потемневший от нетерпения взгляд серых глаз.
– Разумеется, мы не станем возражать, – вот и я даю добро на его присутствие рядом. – Кстати, познакомьтесь, это Ксения Александровна Алпатова. Она ведёт уроки географии. А это Борис Аркадьевич Никольский, – помявшись пару секунд, добавляю, – он теперь читает лекции по МХК вместо Гриши.
Не хватало ещё, чтобы Борис узнал о том, что я про него уже рассказала!
– Очень приятно, – выдыхает девушка. – Можете называть меня Ксюшей.
– Взаимно, – сдержанно отвечает Борис. – Лично я против сокращения своего имени.
– Как скажете, – лепечет всё ещё очарованная коллега.
Не очарованный коллега подходит ко мне, намереваясь усесться на свободный стул справа.
Сама не знаю почему, но я замираю, а потом оперативно отодвигаю свой поднос к краю стола, освобождая место.
– Что-то не так? – мужчина поворачивается ко мне.
Отрицательно качаю головой, и он вновь обращается к своей еде.
– Я сегодня видела вашу машину. Она великолепна! – Ксюша без прелюдий переходит к самому интересному. По крайней мере, для неё.
Краем глаза гляжу на Бориса, он как раз собирается попробовать салат. Что он собственно и делает, видимо, посчитав свой голод важнее чужого любопытства. Ксения не обращает на это внимание, она терпеливо ждёт ответа.
– Благодарю, – всё тем же сдержанным тоном отвечает Борис. Только перед тем как ответить, он тщательно пережёвывает отправленную в рот порцию, и даже промокает губы салфеткой.
Лично мне вся эта сдержанность и медлительность даёт понять: на беседу новичок не настроен, но Ксюша… Речь ведь идёт о машинах!
– А во сколько у вас заканчиваются уроки? – девушка медленно приближается к цели.
– Только что отвёл последний, – опрометчиво признаётся ни о чём не подозревающая жертва.
– Как здорово! – Ксения так непосредственно радуется удаче, а в мою голову закрадываются некоторые подозрения…
– Я тоже, – Ксюша продолжает наступление. – Может, вы подбросите меня до города?
– Не получится, – Борис даже не пытается изобразить сожаление, – я планирую покидать школу только на выходные.
Вот так сюрприз!
Пока я размышляю над услышанной информацией, неугомонная Ксения заходит с другой стороны:
– То есть вы уезжаете в пятницу?
– Да, в обед.
– А конкретнее?
– На четыре у меня назначена встреча, – вслух размышляет мужчина, – до неё мне нужно будет заехать на квартиру, так что если вы освободитесь к двум, то я вас подвезу.
И ни слова про удовольствие от выполнения просьбы, пусть и не высказанной!
– Я постараюсь… – выпаливает Ксюша и тут же поправляется, поняв, что проболталась, – то есть я буду иметь в виду.
Борис безразлично кивает, всё его внимание посвящено еде. Даже завидую такой концентрации!
– А как прошла твоя беседа с Виктором Петровичем? – Ксюша бросает короткий взгляд на новичка. В его присутствии она не решается фамильярничать, вот и величает моего опекуна полным именем.
– Нормально, – я пожимаю плечом – жест, от которого меня вот уже два года безуспешно он пытается отучить. – Всё согласовали. Выезд третьего.
– Тебе предложили кандидатов в сопровождающие, или жертва будет найдена в последний момент? – ехидничает девушка. Я не возражаю. Понимаю: человеку необходимо выпустить пар после того, как гениальный план прокатиться на шикарном авто рухнул.
