Текст книги "Звездная пыль (СИ)"

Автор книги: Александра Гейл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Я тебя не понимаю, – призналась я хрипло, едва он убрал руку. – Что ты делаешь?

– Ничего хорошего, – ответил он туманно и затем нажал на кнопку открытия дверей. Оказалось, лифт уже давно стоял на месте.

Пока мы шли до машины, Вит, к моему сожалению, полностью восстановил самообладание и сел на водительское сиденье уже привычной ледяной статуей. Молчание царило в салоне всю дорогу, и только в конце, у самого моего дома, вместо того, чтобы выйти, я повернулась и задала мучивший вопрос:

– И все же, тебе понравился мой танец?

– Иди уже, – досадливо кивнул Вит на дверь и снова уставился в лобовое стекло.

– Сначала ответь.

Отчего-то я была уверена, что он это сделает. Мне было необходимо знать.

– Или тебе придется волоком вытаскивать меня из машины.

После этого он обернулся ко мне и посмотрел настолько прямо, что в животе снова ожили бабочки.

– Я вообще не помню, как ты танцевала, потому что все это время представлял, в каких позах не буду тебя иметь.

– Не будешь? – уточнила я, решив, что он оговорился.

– Нет, не буду, – подтвердил он серьезно. – Сладких тебе снов.

А я рассмеялась, решив, что обещание его слишком смелое, и толкнула дверь. Несмотря на боль в ногах, я неслась под дождем до подъезда и дальше по лестнице, как на крыльях. Закрывшись в квартире, я прижалась спиной к косяку и погладила пальцами губы, неспособные перестать улыбаться.

– Наташа, это ты? – привычно крикнула из комнаты Полина Игоревна.

– Да, – ответила я, подавляя раздражение.

И с трудом удержалась от того, чтобы запустить туфлей в стену тетки. В этот невероятный день не могло быть такой банальной вещи, как ее набившие оскомину повседневные вопросы. В этот день не должно было существовать ничего, кроме Вита.

Глава 4

Не успев себя понять,

Я боялась всё разрушить

Я должна себя распять,

Чтобы мне не лезли в душу.

Получив судьбы ответ —

Главной цели исполнение,

Танец, Мир, Восторг, Балет!

Миг с мужчиной наслаждения!

Только это всё фантом,

Призрак в сердце равнодушный!

Стон истерзанной души

Режет скрежетом мне уши…

Я хватаясь за мечту,

Бью пуантом все сомнения!

И пытаюсь оценить горечь

Перевоплощения….

© Ольга Пейливанова

Нетрудно догадаться, что все следующие дни мы с Адамом ждали одного и того же: визита Вита в театр. Но тот не торопился. Только на третий день после съемки, когда я искусала все губы от нетерпения, появился прямо на уроке хореографии. Мы как раз отрабатывали тройками аллегро, приближалась моя очередь, когда открылась дверь и в класс зашел Вит в сопровождении балетмейстера.

Все танцоры тут же подобрались и начали оправлять одежду, хотя это выглядело довольно нелепо, учитывая, что на девушках поверх репетиционной одежды красовались балетные пачки. Надо сказать, пожирая гостя глазами, я почти не выделялась из толпы: Вит заинтересовал всех и каждого, включая парней. Но я не была одной из них и ждала хоть какого-то знака внимания, а Астафьев лишь мазнул по мне ленивым взглядом, как и по остальным, и вернулся к разговору с Адамом. Это уязвило.

– У тебя не ноги, а разваренные макаронины! На что они тебе? Отрежь и отдай кому другому! – вернул нас в реальность громкий окрик Раисы Георгиевны – нашей преподавательницы хореографии.

Она смешно вытягивала морщинистую шею и коршуном смотрела на одну из балерин, которая не сумела удержать центровку на пируэте. Решив, что достаточно наказала танцовщицу за оплошность, она перевела взгляд на Ди и ласково заулыбалась:

– Диана, ты, как всегда, прекрасна!

Меня обожгла жгучая ревность. Нашу приму похвалили при будущем спонсоре! Назвали прекрасной. Не спорю, танцевала она замечательно, но решалась судьба труппы, и каждая оценка имела особый вес. От разочарования я чуть не пропустила свой выход. Спасло лишь то, что один из танцоров нервно заерзал перед первым шагом, и это заставило меня опомниться.

Клянусь, я сделала все от меня зависящее, чтобы переплюнуть Ди, но услышала:

– Наталья, это изумительно легко и красиво. От совершенства тебя, как всегда, отделяет всего лишь вымученная улыбка.

На этот раз Вит не стал делать вид, что мы чужие. Он с трудом сдержал смех, проводив меня взглядом, и я резко отвернулась, занимая очередь за другими танцорами. К слову, это было излишним, так как едва последняя тройка завершила свое аллегро, Адам трижды хлопнул в ладоши, веля остановить музыку.

– Прошу минутку внимания, – воззвал он к нам.

Мне показалось, что кто-то проткнул меня крючком и повесил над пропастью. Балетмейстер собирался делать объявление. Ну так что: вверх или вниз? Прима или снова ее бледная тень?

– Я рад сообщить, что у нашей труппы новый благодетель – Виктор Астафьев, и благодаря его поддержке в этом сезоне мы ставим совершенно новый балет «Пари».

Секундное недоумение, а затем танцоры начали переглядываться и аплодировать, а в глазах только одно: «какая мне достанется партия на этот раз»? Одна лишь Диана стояла и спокойно улыбалась, уверенная в своей победе. Боже, я мечтала увидеть, как эта довольная мина сползет с ее лица, но…

– Главную роль в постановке исполнит наша блистательная Ди, – начал Адам. У меня вышибло из легких воздух, даже следующие слова не помогли успокоиться: – Но на этот раз правила немного меняются. Поскольку на плечах нашей прелестной примы лежат еще и «Рубины», объявляются полноценные два состава с занятостью пятьдесят на пятьдесят. Второй исполнительницей главной роли станет Наталья Павленюк. Остальные назначения солистов пройдут в зависимости от ваших индивидуальных просмотров послезавтра. Готовьтесь, и удачи.

Только никто не двинулся с места. Внезапно в репетиционном зале стало нечем дышать от сгустившейся ненависти. Фальшивые друзья сбросили маски и превратились во врагов, протыкавших друг друга острыми пиками взглядов.

Мы же остались на своей высоте наедине с одной лишь Дианой. К слову, она годами успешно разыгрывала сладкую девочку-припевочку, но теперь, когда пьедестал покачнулся под двойным весом, наружу вырвалось то темное, что делает балерину примой. И речь вовсе не о техничности или выразительности. Речь о стальном стержне и акульих зубах, которыми цепляются за роли и устраняют соперниц. Ими мне и угрожали.

Ди смотрела на меня так, будто я нанесла ей смертельное оскорбление, а я… я была в ярости оттого, что Вит не сдержал слово. Главная роль досталась ей, опять ей. Интересно, как это связано с тем, что я извивалась в руках нашего незабвенного спонсора в лифте? Неужели я повела себя неправильно, и поэтому теперь все лавры снова получила рыжая стерва?

– Грядет кошачья драка, – негромко проговорил кто-то за моей спиной, якобы скрывая это за кашлем, но так, чтобы расслышали все.

– Сезон будет жарким, – согласились из другого угла.

Но добил концертмейстер, сыграв во всю мощь инструмента вступление к пятой симфонии Бетховена. Ему вторил дружный смех танцоров, перепуганных внезапными раскатистыми созвучиями. Только мы с Дианой не шелохнулись, испепеляя друг друга взглядами.

– Репетиции начинаются со следующей недели, – вмешался Адам, намеренно развеивая напряжение. – Можете продолжить урок.

Он определенно издевался. Оставшаяся часть занятия напоминала гонку на выживание, где каждый пытался переплюнуть ближнего. Начались случайные столкновения, опрокинутые бутылки с водой. А уж желчные комментарии, всегда сопровождавшие танцоров, звучали на каждом шагу.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Интересно, что сделала Павленюк ради этой партии? Отсосала спонсору? – это явно предназначалось моим ушам. Балерины даже голос понижать не пытались.

– Будь это так просто, я бы уже давно была в примах всех прим. Не отказалась бы отсасывать такому красавчику на постоянной основе.

– Это да!

На этот раз притворяться глухой было совсем не сложно, так как все мысли занимали любители давать пустые обещания.

Осознание, что приложенных усилий оказалось недостаточно, заставило меня пропустить обед и ограничиться апельсиновым соком. Отличный способ поднять сахар и продержаться до вечера. И вместо того, чтобы жевать вместе с другими танцорами салатные листья, я прыгала на скакалке в опустевшем зале, вставив в уши плеер. Дело было даже не в нежелании слушать нападки озлобленных коллег, просто мне ужасно хотелось наказать себя за глупость и слабость. Может, если бы не мое слишком очевидное помешательство на Вите, все бы удалось. Теперь уже не узнаешь, но с романтическими бреднями точно покончено. Он сказал, что секса у нас не будет? Ну и прекрасно, я только «за». Пусть переснимает промо с участием Дианы и лобызает в лифте ее.

Жгучая и яростная ревность вырвалась наружу, темп сбился, и тяжелая резиновая скакалка с силой хлестнула по икрам. Аж колени подогнулись, но злость сказала: поделом тебе, Павленюк. И я снова перехватила ручки и заставила себя прыгать. Ноги горели, по лбу градом катился пот… как вдруг вдруг открылась дверь, и в зал вошел Вит. На этот раз без сопровождающих. Ну конечно, пока поток наличности не прекращается, господину спонсору можно появляться где угодно и когда угодно.

Я про себя тихонько выругалась. Если бы Астафьев не пришел, я бы уже закончила упражнение со скакалкой. И не только потому, что устала. Просто существует ряд профессий, где время тренировок тесно взаимосвязано с расходом калорий и жизненными показателями. Я уже допрыгалась – в буквальном смысле – до того, что голова закружилась. Следовало выпить еще сока или прекратить упражнения вовсе, но скакалка в совокупности с плеером не давали Виту заговорить, и это меня устраивало. Впрочем, уходить он тоже не спешил. Стоял и смотрел, как сосредоточенно я тренируюсь, при этом, судя по усмешке, совершенно отчетливо понимал, что и почему я делаю. Кажется, ждал, пока запнусь. Это, благо, случалось нечасто.

– Какой счет? – спросил он.

– Что? Я не слышу, – ответила я.

Еще с минуту пропрыгала, обзывая себя дурой. Понимала, что таким образом запарываю будущий прогон «Рубинов», но гордость никому не обходится дешево. Да и потом, все ждут от меня осечек, к чему разочаровывать пираний. Внезапно скакалка с чем-то столкнулась, и я, опешив, повернулась к Виту, который остановил хлесткую резину голой рукой. Это должно было быть чертовски больно, но не одна я решила держать хорошую мину при плохой игре. Отбросив скакалку, господин спонсор – чтоб ему гаду пусто было! – дернул за провод от наушников, и те услужливо вылетели из моих ушей.

– Мачеха всегда говорила, что балерины не прыгают на носочках. Это накачивает икроножные мышцы, отбирая легкость, – сказал он. – А поскольку жалеть себя понапрасну ты не привыкла, кончай ломать комедию.

– О, так вы все-таки разбираетесь в балете, – не сдержавшись, уколола я его.

– Мы снова на «вы»? – даже не попытался скрыть усмешку Вит. – Что ж, пусть будет по-вашему. Не изволите ли отужинать со мной нынче вечером, ваше сиятельство?

Меня перекосило от этого обращения, и я вырвала у Вита скакалку. Происхождение, которым так кичилась мама, казалось теперь жуткой насмешкой. От него не осталось ничего, кроме воспоминаний. Как и от отца, как и ото всей моей семьи. Даже моя мать была не в восторге от того, что я подалась в балет, а уж за перекошенные физиономии родственников отца души было отдать не жалко.

– Вынуждена отказать, прошу меня простить, – ответила я в тон. – Не считаю это уместным, тем более что мое прошлое поведение оказалось совершенно непозволительным, господин Астафьев. Искренне о нем сожалею.

И тут же, вопреки словам о раскаянии, отвернулась от Вита и направилась к сумке за полотенцем, чтобы промокнуть лицо. Близость этого человека раз за разом подтачивала мой самоконтроль. Плюс я была разгоряченная, задыхающаяся, с капельками пота на лице – в таком виде перед Витом я чувствовала себя слишком уязвимой.

– И вам совсем-совсем не интересно, как так получилось, что обещанное вам местечко уплыло прямо из-под носа?

Не уплыло, а рухнуло с семи этажей под напором губ, я полагаю…

– Думаю, у меня есть пара идей на этот счет, и они куда ближе к правде, чем то, что для меня состряпали к ужину, – отбрила я, сделав вид, что ничуть не удивлена.

– Тогда не грех обменяться версиями, – не растерялся Вит.

Ну уж нет. Ни за что.

– Моя версия, увы, такова: мне следует держаться от вас подальше.

– Прекрасная мысль, – неожиданно согласился он. – Этим и займетесь после того, как я объясню вам условия дальнейшего сотрудничества.

Звучало разумно и даже обнадеживающе. Неужели он решил оставить промо со мной? И как же это согласуется со вторым составом? Придут смотреть на одну балерину, а увидят другую? Фотогеничная девушка на афишу, а та, что умеет танцевать – на сцену. Неужели господин спонсор все же решил послушать маэстро балетмейстера и прогнулся под аргументы в пользу Дианы? Как же мне не хватало ушей в кабинете Адама!

– Это можно сделать здесь, и не придется тратить время на бестолковый ужин.

– Этого нельзя делать здесь ни в коем случае, – насмешливо отозвался Вит. – Заметил, как вас любят коллеги.

– Они так любят каждую, которой повезло обойти конкуренток, – попыталась я защититься.

– Быть может, но причина вторична. Здесь разговора не будет.

Так и пришлось сдаться. Мы еще немножко поспорили по поводу времени выхода. Я настаивала на том, чтобы забежать домой и привести себя в порядок, а Вит говорил, что тогда мы вообще никуда не успеем. Я лишь горестно вздохнула и сообщила, что теперь он будет знать, как связываться с балеринами.

– Придержите две… – начала я, но опоздала с предупреждением. Дверь тетиной квартиры хлопнула привычно громко, и я поморщилась.

– Простите, – извинился Вит и огляделся.

Он настоял на том, чтобы подвезти меня до дома. Я очень этого не хотела, отговариваясь пробками, неудобствами, даже его занятостью – тщетно. После разговора в зале доверие было попрано. В итоге меня усадили в машину, пристегнули, закрыли на замок и доставили в пункт назначения практически силком. Ну а поскольку торопиться со сборами я не собиралась, пришлось пригласить Вита подождать в квартире.

– Наташа, это ты? – крикнула из комнаты Полина Игоревна. Впрочем, на этот раз дожидаться ответа она не стала. – Ты не одна?

– Я переоденусь, и мы сразу уйдем, – крикнула я.

Однако не успела снять туфли, как удивленная тетка нарисовалась на пороге, благоухая цитрусом и мускатом. Край ее бессменной вязанной крючком шали съехал с плеча и подметал пол. Высокий ворот блузки с жабо был привычно подколот бирюзовой брошью, а местами поседевшие светлые волосы были уложены в высокий шиньон. Да так, что ни локона не выбивалось. Не спорю, она выглядела аристократично, но в двадцать первом веке смотрелась неуместно.

– Добрый вечер, – поприветствовала она Вита, даже не попытавшись скрыть изумление.

Я не говорила ему, что живу с тетей, и мой провожатый, ныне наблюдавший очевидное фамильное сходство, выглядел обескураженным. Должно быть, подумал, будто перед ним моя мама, уже отправившая на тот свет одного из представителей сильной половины человечества. Боже, кто бы знал, как хотелось оставить его в неведении как можно дольше, но тетя бы представилась сама, а потом еще попеняла на мое воспитание.

– Вит, это Полина Игоревна, старшая сестра моей матери, – представила я неохотно. – Тетя, это Вит Астафьев. Он спонсор нашего балета, мы собираемся обсудить некоторые рабочие моменты за ужином. Мы надолго не задержимся.

– Очень приятно, – опомнился Вит.

– Как и мне, – заверила тетя. – Выпьете чаю, пока Наташа собирается? – примерила она на себя роль гостеприимной хозяйки.

– С удовольствием.

Мне это не понравилось. Тетя не отличалась болтливостью, но гость, спорю, рассчитывал на другое. И вспоминая, как ловко Вит подвел меня к интересующим его вопросам в первую встречу, я решила поторопиться. Наспех приняла душ, ограничилась скромным макияжем, собрала волосы в высокий хвост, а затем направилась к шкафу за платьем. Выбирать было, в общем-то, не из чего: для вечерних встреч годилось только то, которое я покупала в прошлом году для банкета в честь премьеры Рубинов. Оно мне очень подходило и сорвало комплимент даже с губ Адама, но почему-то на этот раз показалось слишком коротким. Из-за лифта хотелось облачиться во что-то менее провокационное. Лучше до пят. Впрочем, еще раз: выбирать было не из чего.

Оказавшись в коридоре, я попыталась потянуть пониже подол платья и прислушаться к разговору. Вроде бы тетя рассказывала Виту о своем покойном муже. Это меня успокоило. Но преждевременно.

– Наташа, – сразу заметила меня в дверях Полина Игоревна. – Я как раз говорила гостю, что он напоминает мне твоего отца.

Я постаралась не выдать реакции, но у меня от такого заявления чуть глаза на лоб не полезли.

– Я надеюсь, речь о социальном статусе? Потому что все остальное не делает Виту чести, – поинтересовалась я, шаря глазами по кухне в поисках фрукта, который можно было бы перехватить перед ужином.

Отсутствие обеда все же не прошло даром, и голодная вата появилась в голове еще на репетиции. Спасло меня лишь то, что балерины из па-де-карта запороли прогон, заставив Адама обрушить на них тройную порцию тренировки. И пока балетмейстер отыгрывался на четырех балеринах труппы, остальные занимались чем придется. Лично я большую часть времени сидела в растяжке и мысленно выстраивала номер, который мы с Адамом готовили для Вита всего несколько дней назад. А еще досадовала на себя за пропущенный обед.

Увы, еды не находилось и теперь.

– Утром здесь был апельсин, – потребовала я у Полины Игоревны.

– Он подпортился с одного бока, и я его выбросила, – пояснила она. Это было плохо, но еще хуже, что затем тетя вернулась к прошлой теме. – Отчего же? Твой отец был удивительно обаятельным человеком.

– В точку, – согласилась я. – Но я бы скорее отнесла это к числу слабых сторон отца, ибо пользовался он своим… даром не во благо.

– Быть может, ты права, – пробормотала тетя. – Быть может.

– Думаю, нам пора, – поспешила я свернуть разговор, пока не нашлись новые аргументы.

Я впервые посмотрела на Вита и обнаружила его внимательный взгляд, будто бы пытающийся проникнуть в семейный тайны. Впрочем, он с готовностью кивнул и поднялся со стула.

До машины мы добрались без приключений, но, пока спускались по лестнице, у меня немного кружилась голова, и приходилось крепко держаться за перила. И если я планировала начать разговор о назначении Дианы прямо в машине, то теперь решила его отложить. Для такого нужна была концентрация.

– Похоже, гости у вас бывают нечасто, – подметил Вит, стоило нам немного отъехать от моего дома.

– Что? – рассеянно переспросила я, занятая борьбой с собственным телом. – Да, нечасто. Это не мой дом, чтобы приглашать в него гостей.

– А есть кого приглашать?

После этого вопроса я довольно резко повернулась к Виту, пытаясь прочесть по лицу, не померещился ли мне намек в его вопросе. Но тут же пожалела о своей импульсивности: голова закружилась сильнее и к горлу подступила тошнота.

– Вит, остановите, пожалуйста, машину, – попросила я слабо, стараясь собраться вновь и остановить вращение картинки перед глазами.

Он холодно взглянул на меня, будто решил, что это новая попытка улизнуть, и даже не подумал подчиниться.

– Мне нехорошо, остановите! – воскликнула я, вжимаясь в сиденье.

Мы перестроились так резко, что сзади раздался возмущенный гудок клаксона. Однако машина остановилась, и мне немного полегчало. Кажется, Вит ждал объяснений, но я намеревалась просто переждать приступ. Признаваться в том, что я отказалась от обеда из желания наказать себя за лифт, было стыдно. И еще хуже стало бы, соври я, что причина – коллеги по труппе.

– В чем дело? – все же потребовал Астафьев.

Я попыталась отмолчаться, но это не дало результата. Меня так и не сняли с прицела взгляда.

– Слишком много тренировок, слишком мало еды, – пробурчала я неохотно.

– То есть вы собираетесь отключиться в моей машине от голода? Какая… неразрешимая проблема! – издевательски уточнил он и, пробормотав что-то вроде «чокнутых балерин», вылез из автомобиля.

Щелкнул замок, и я не без раздражения отметила, что меня снова заперли. Да что не так с этим парнем?! Охоч увезти меня куда-нибудь шантажом, надавать обещаний, зацеловать до потери пульса, а потом притвориться, что не было ни громких слов, ни жарких объятий. И снова приходит, сажает в машину, запирает… замкнутый круг! Неприятно царапнула мысль, что так же поступают с дикими зверушками. Подманивают в клетку вкусностями, гладят, любуются, выпускают на свободу и повторяют процесс, повторяют… пока животное не начинает приходить за добавкой по своей воле. Пока не приручат окончательно. Вот только покладистые зверьки уже не так интересны, ради них не нужно стараться.

Я мотнула головой, отгоняя жуткое сравнение, и отвела от шеи ворот платья. Предупредил бы хоть, что запрет – окно бы открыла. Не полностью, конечно, а щелочку, в которую ну никак не вылезу. А то сидеть в духоте, когда кружится голова – удовольствие ниже среднего. Благо, Вит отсутствовал недолго: дошел до ближайшего крошечного магазина и вернулся. Видимо, с едой.

– Вылезай, – велел он мне, распахнув дверцу и протягивая руку.

– По-твоему, меня нужно запирать? Думаешь, я далеко убегу в таком состоянии и на шпильках? – спросила я кисло и даже не заметила, как снова перешла на «ты». Никак у нас не получалось с субординацией.

– На пуантах, значит, скачешь в любом состоянии, а с каблуками беда? – поинтересовался он, ничуть не поверив.

Я фыркнула, оперлась на предложенную руку и осторожно вылезла из машины. И только когда сделала это, поняла, что не спросила, зачем.

– Ты что задумал? – попыталась я исправить оплошность, но Вит уже отодвинул меня в сторону и захлопнул дверцу машины.

– Кормить с ложечки, судя по всему. Тетя была права, сказав, что я похож на твоего папочку.

– Папочка не кормил меня с ложечки. Его не интересовали девочки младше восемнадцати, – огрызнулась я.

– Вот видишь, на одно сходство больше, – ничуть не смутился он, но прозвучало это скорее как насмешка над самим собой, и я замолчала, вглядываясь в лицо Вита. Он одернул себя тотчас, нацепив привычно непроницаемую маску, а потом достал из кармана… шоколадный батончик.

– Ты… – начала я.

– Сделай это еще раз, – перебил мой спонсор, тесня меня к машине своим телом и попутно разворачивая обертку батончика.

Я забыла, как дышать. Вот, значит, какие странные фантазии сидят в голове этого человека. Следовало отказать ему по множеству причин, но что-то подсказало, что так нельзя. Возможно, огромные, закрывшие радужку зрачки Вита или частое дыхание. Что бы он сделал, скажи я «нет»? Мне не следовало поощрять его на такие действия. Эд просто потешался над вечно голодными балеринами, и ничего плохого в том не было, но мой загадочный спонсор вкладывал в угощение совсем другой смысл. Безобидный жест вдруг показался мне настолько интимным, что к щекам прилила кровь.

– Ешь, – глухо повторил Вит, очевидно угадав направление моих мыслей.

Не разрывая контакт взглядов, я обхватила губами шоколадный край батончика и откусила. Совсем немножко. Я была ужасно голодна, а шоколад таял во рту так сладко. Дико хотелось закрыть глаза, как в прошлый раз, но я этого не сделала. Доставало того, что стоило мне облизнуть губы в поисках остатков глазури, как Вит заметно сглотнул. Он прижал меня к машине всем телом, и короткая юбка платья начала задираться, но я не сделала попытки поправить.

– Если ты действительно понимаешь, чем это закончится, – прорычал он мне в лицо, – то тебе стоит бежать отсюда прямо на шпильках и так далеко, как только сможешь.

После этого он тоже откусил кусочек батончика. И я уж не знаю, в чем дело, но это было куда интимнее поцелуя. Я как завороженная смотрела, как он жует шоколад и облизывает губы, а живот скручивался узлом.

– Доедай! Иначе я отвезу тебя в ближайший МакДональдс.

Отдав последний из приказов и сунув мне в руку остатки лакомства, Вит сделал шаг назад и направился к водительской двери.

Когда мама поняла, что отец ее не любит и не будет хранить верность, ей следовало либо смириться, либо найти работу и получить финансовую независимость. Она нашла третий способ – на дне винной бутылки. Не странно, что я предпочитала держаться от алкоголя подальше. И тем вечером, с Витом, мне тоже не следовало соглашаться на вино. Но он мог догадаться о причине, и я изменила своим принципам. О чем пожалела уже после первого бокала. Связные мысли разлетелись подобно перепуганным птицам, и я решила, что с разговором о Диане нужно поспешить.

– Знаешь, а ты молодец: пытаюсь вспомнить обещание главной роли в новой постановке и не могу такого вспомнить. Промо, и только. Ты говорил Адаму, что для рекламы Ди не подходит, но из зрительного зала никто не заметит разницу. Хитро.

– Спасибо, только разницу обязательно заметят, придирчивые люди все замечают. Впрочем, я действительно не обещал тебе место примы, ты его попросту не потянешь. Это знает и Адам, и Диана, и вся труппа. У тебя нет поддержки, стоит им как следует нажать – ты сломаешься. Но, видишь ли, афиша есть афиша – она соблазняет и обещает, нельзя ставить на нее не ту девушку, если нет достойной причины для замены. В день премьеры мечта должна воплотиться. Как это обыграть, чтобы Диана не повыдергивала волосы всем танцорам, – головная боль вашего руководителя. А у тебя задача простая: сделать все возможное, чтобы никто не догадался о пометке «второй» на составе. Сумеешь – поговорим о том, кому достанется место примы… в следующем сезоне. И лучше, чтобы этот разговор проходил между нами с Адамом, а не нами с тобой. Потому что амбиции нуждаются в подкреплении. У тебя в руках козырная карта. Разыграй ее как следует.

После шоколадного батончика я была совсем не голодна, но забросила в рот очередной кусочек рыбы, чтобы дать себе время переварить слова Вита и унять рвущуюся наружу злость. Звучало разумно, но очень хотелось найти контраргументы, пусть я и знала, что громче танца не прозвучит ничто. Какая же я дура, что посмела на что-то надеяться. Никогда не чувствовала себя неудачницей, а тут… да, самая настоящая. Надеялась победить Диану, у которой танцевальный опыт равен моему возрасту. Ну не смешно ли? Вот только время идет. Минус три года в труппе, минус еще год… В голове сам собой включился невидимый таймер обратного отсчета, отмеряющий время моей карьеры, а за ним пришла паника. Пока внутри не развернулась настоящая война за самоконтроль, я поспешила продолжить разговор, причем максимально нейтрально.

– Хорошо, – ответила, стараясь затолкать внутрь горечь.

– Я ждал более бурную реакцию.

– Ты сказал, что все решено, твои аргументы логичны. Ты вынудил Адама прогнуться, что могу сделать я, чтобы тебя переспорить? Совершенно ничего.

– И никаких слез и увещеваний? – Вит все еще недоверчиво щурился.

– Не думаю, что приглашая меня в ресторан, ты рассчитывал на громкую истерику в людном месте.

– Надеялся таким образом ее избежать, – поправил он меня.

– Я никогда не буду ни о чем умолять. Тем более мужчину, – скривилась я.

Вит весело рассмеялся и сделал большой глоток вина. Это был первый раз, когда я услышала его смех, и прозвучал этот смех оскорбительно. Он не поверил, но он меня не знал. Больше всего я презирала мать за то, что она унижалась перед отцом долгие годы. Я бы никогда не стала такой, даже в малом. Потому, глядя на смеющегося Вита, захотелось встать и уйти немедленно, только мысль о том, что он недооценивал меня, как и все остальные, заставила остаться. Он думал, что меня можно сломать. Он ошибался.

– Значит, это последний наш с вами ужин в этом сезоне, господин спонсор? Тогда за нас, – дерзко сказала я и подняла бокал.

– Вот как, – повел он бровями.

– А как еще? Вы так тонко намекнули, что все свое свободное время мне следует посвятить развитию в себе танцевальных навыков, – не сдержалась я.

Но я не стала его ждать, и опустошила содержимое. Почти половину бокала. Это был перебор, но решительные интонации требовали.

– Если продолжите в том же духе, завтра вам будет очень плохо. И полировать вы будете не балетные па, а подушку. Головой, – не преминул заметить мой колкий собеседник. – Не хотите потанцевать?

– С удовольствием, – ответила я быстрее, чем поняла, что делаю.

Я была пьяна и дико хотела почувствовать рядом тело Вита еще раз. Мы ведь куда теснее прижимались друг к другу сегодня. И в лифте тоже. Что могло случиться криминального, да еще на глазах у толпы людей? Стало ясно, что все не так просто, едва мы коснулись друг друга. Без защиты из колкостей, под действием вина и приглушенного света все показалось слишком настоящим, близким. Это было не бестолковое топтание под музыку, но сказать, что Вит хорошо танцевал, язык не поворачивался. Впрочем, я и сама не слишком преуспела: после выпитого вина во время очередного разворота впечаталась в его грудь обеими ладонями.

– Прости, я совсем пьяная, – сказала, облизнув губы.

Под руками билось его сердце. Гулко и сильно, передавая вибрации прямо в мое тело и трансформируя их в сладкую дрожь, от которой подгибались колени. Не сдержавшись, я чуть согнула пальцы, сминая рубашку Вита, и еще отчетливее ощутила твердость мышц.

– Я вижу, – легко согласился он, увлекая дальше в танце.

Чем дальше, тем легче наши тела подчинялись друг другу. Хотя это неверно. Он вел, а я скользила следом, втекая в каждое движение с пластикой, подаренной годами упорных тренировок. Спустя какую-то минуту я предугадывала каждое движение Вита, чувствовала его как собственное и откликалась на подсознательном уровне. Совсем не так, как с партнерами, когда нам зачитывали последовательность па, а будто… будто на двоих один пульс. Потребовалось еще несколько секунд, чтобы мой заторможенный алкоголем мозг осознал, что это никакой не танец вовсе, а расплавленный секс, отлитый в новой форме. Хотя откуда бы мне об этом знать заранее? Мой опыт богатым не назовешь. Попробовав всего дважды, я решила, что больше не отдам свое тело мужчине, пока не найду того, кому по-настоящему захочу подарить удовольствие. Потому что иначе это… ну, даже по-своему противно. И вот – нашла.

Вит развернул меня спиной, прижимая к себе, и я почувствовала, как дрожат его руки, ощутила напряжение внизу живота, которое нельзя было не заметить.

– Нам следует уйти отсюда, – сказал он у самого моего уха, и я с удивлением поняла, что уже знаю эти интонации его голоса. Глубокие, угрожающие, но совсем не отпугивающие.

Несколько мгновений – и мы оказались у столика с недоеденным ужином. Вит бросил несколько купюр – больше, чем было необходимо, – а затем уже знакомо подхватил меня под локоть и буквально потащил к выходу. Но я не сопротивлялась и не спрашивала, куда мы собрались. Пьяная, возбужденная, да еще на шпильках, высота которых чуть ли не больше длины юбки – не то сочетание, чтобы отстаивать независимость.