Текст книги "Нимб"

Автор книги: Александра Адорнетто

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Глава 11
ВВЕРХ ТОРМАШКАМИ

Дверь распахнулась еще до того, как я успела постучать. В холле, озабоченно хмурясь, стояла Айви. Габриель с каменным лицом сидел в гостиной и сохранял полную неподвижность. Прямо персонаж старинной картины! В обычной ситуации это вызвало бы бурные угрызения совести, но я все еще слышала голос Ксавье и как будто ощущала свежий запах его туалетной воды.

Конечно, Габриель моментально почувствует мое отсутствие. Более того – он знал, куда я сбежала. У него наверняка возникла идея найти меня, но он ее отбросил. Ни он, ни Айви не хотели привлекать к нам публичное внимание.

– Я была в полной безопасности, – бесцеремонно заявила я. – Сожалею, если обеспокоила вас.

– Нет, Бетани, – вымолвил Габриель, по-прежнему не поднимая головы. – Ты ни о чем не сожалеешь.

– Габриель, пожалуйста… – начала я, но он протестующе вскинул руку.

– Я испытывал тревогу насчет включения тебя в нашу группу. Ты сама доказала свою неуравновешенность. Ты молода и неопытна. Бетани, ты теплая, человечная. Однако тебя избрали для миссии. Я понимал, с тобой возникнут проблемы, но остальные верили в тебя. Сейчас отчетливо видно, что ты приняла решение – собственные мимолетные причуды для тебя важнее нас.

Он резко встал.

– Могу я высказать свою точку зрения? – возмутилась я.

Если бы я могла его переубедить!

– Позже. Утром.

И мой брат ушел.

Айви устремила на меня печальный взгляд. Мне было ненавистно заканчивать вечер на такой угрюмой ноте.

– Почему он в таком мрачном расположении? – спросила я.

– Ох, Бетани, – устало произнесла Айви. – Наши советы пока лишены для тебя смысла, но, пожалуйста, обдумай их, прежде чем ситуация выйдет из-под контроля. Это всего лишь страстное увлечение. Твои чувства эфемерны.

Очередная загадка! Как, по их мнению, я могу осознать проблему, если они не в состоянии даже сформулировать ее? И какой вред нанесет обычная прогулка? Зачем нам воплощаться на Земле и помогать людям, если мы живем как отшельники? Конечно, брат и сестра желают мне добра, но говорить об «эфемерности»?.. Это что, просто вирус, который покинет мой организм? Никогда я не испытывала такого всепоглощающего желания находиться с кем-то рядом. В памяти всплыло выражение: «Сердцу не прикажешь». Точно. Если Ксавье – болезнь, то я не буду выздоравливать. Если моя тяга к нему расценивается как преступление и повлечет за собой Божественную кару, то так тому и быть. Пусть она обрушится на меня.

Айви удалилась к себе, и я осталась с Призраком. И он меня утешил. Подошел ко мне и ткнул носом в колени. Я наклонилась и погладила его. Хоть кто-то не питает ко мне ненависть.

Я поднялась наверх, сняла одежду и кинула ее на пол. Спать не хотелось. Мне казалось, что я угодила в ловушку. Я приняла душ: горячая вода била по телу, помогая расслабиться. И хотя мы договорились никогда не делать этого ни при каких обстоятельствах – я частично расправила крылья. Увы, они стали негибкими и отяжелели. Я откинула голову назад, подставляя лицо струям.

Потом я торопливо вытерлась и улеглась в постель. Зря я огорчила брата и сестру! Но стоило мне подумать, что я никогда не увижусь с Ксавье, сердце обращалось в камень. Если бы он очутился здесь, я бы взмолилась, чтобы он освободил меня из этой тюрьмы! И он не колебался бы ни мгновения. Я чувствовала себя жертвой, привязанной к железнодорожным рельсам, а мой мучитель попеременно принимал облик Габриеля и Айви. Я драматизировала ситуацию, но ничего не могла с собой поделать. Как объяснить родным, что Ксавье не просто парень, в которого я влюбилась? Я сталкивалась с ним пару раз, и он пригласил меня на свидание, но это не имело отношения к делу. Я не сомневалась, что я не встречу здесь никого, похожего на него. Небесная мудрость пока не покинула меня, и я отдавала себе отчет в том, что мои дни на зеленой планете сочтены.

Но я не осмеливалась спросить, что будет, когда властители Царства Божьего узнают о моем проступке. Милосердия я не ожидала. А любому человеческому существу даруют прощение, даже не задумываясь. Что же случится со мной? Меня отправят обратно? Ледяной холод пробежал по моему позвоночнику, но потом перед моим внутренним взором всплыло лицо Ксавье, и я вновь согрелась.

Ни утром, ни на протяжении следующей недели этот вопрос не поднимался. В понедельник Габриель молча приготовил мне завтрак, и мы вместе дошли до «Брюс Гамильтон».

Общество Молли и ее подружек отвлекало от забот. Сегодня они развлекались, разбирая по косточкам, как одеваются самые нелюбимые их учителя. Если послушать, девочек, мистер Филлипс выглядел так, будто ему волосы стригли газонокосилкой. Мисс Пейс носила юбку, которая сгодилась бы для коврика. Ну а миссис Вивер с ее сшитыми на заказ широкими брюками, собранными складками под грудью, являлась настоящим пугалом. Преподаватели были для девиц неким чужеродным видом, не заслуживающим даже элементарной вежливости. Кроме того, я знала: в их шутках и насмешках настоящей злобы нет, они просто скучали.

Вскоре разговор свернул на более важные темы.

– Очнитесь, нам пора на шопинг! – провозгласила Хейли. – Поедем на поезде в соседний город, прошвырнемся по бутикам на Панч-Лейн. Молли, ты с нами?

– А как же, – ответила Молли. – А ты, Бет?

– Я еще не уверена, пойду ли на бал.

– С чего тебе в голову лезут такие мысли?

Молли была ошеломлена, как будто только апокалипсис мог послужить основанием для отказа.

– А мне и не с кем, – выдавила я.

Я не сообщила Молли того факта, что несколько парней, застав меня одну на переменках, уже «забрасывали удочку». Но я ловко отделывалась от них, втайне надеясь, что меня пригласит Ксавье.

Девушка по имени Монтана закатила глаза.

– Не беспокойся! Всегда кто-нибудь да найдется. Самое главное – это платье.

Не успела я и рта раскрыть, как почувствовала сильную руку, обхватившую меня за плечи. Девушки резко умолкли.

– Всем привет! Не возражаете, если я украду у вас Бет? – спросил Ксавье.

– А надолго? – уточнила Молли, подозрительно сощурившись.

– Не бойся, Бет будет в целости и сохранности, – улыбнулся Ксавье.

Барышни, разумеется, заметили, что в его манере говорить со мной чувствовался оттенок близости. И хотя мне было приятно, я испытала неловкость, внезапно оказавшись в центре внимания.

– Что ты вытворяешь? – прошептала я.

– А у меня уже входит в привычку спасать тебя, – усмехнулся он, ведя меня к свободному столику. – Или тебя устраивает провести остаток ланча, обсуждая спрей для загара и тушь для ресниц?

– Откуда тебе вообще известно о подобных вещах?

– Сестры, – заявил он.

Он удобно расположился за столом, игнорируя устремленные на нас косые взгляды со стороны посетителей кафетерия.

– По-моему, мы привлекаем всеобщее внимание, – беспокойно ерзая, заметила я.

– Люди любят судачить…

– Почему ты не со своими друзьями?

– С тобой интереснее.

– Во мне нет ничего особенного, – промямлила я, запаниковав.

– Не согласен. Интересна даже сама твоя реакция на мои слова.

К нам подбежали два младших ученика.

– Эй, Ксавье! – Тот, кто повыше, уважительно кивнул ему. – Соревнования по плаванию были потрясающими. Я победил в четырех заплывах из шести.

– Отлично, Паркер, – Ксавье моментально переключился на роль школьного старосты и наставника юных пловцов. – «Вествуд» проиграл!

Парень просиял от гордости.

– А меня возьмут на федеральные соревнования? – взволнованно спросил он.

– Наверняка. Инструктор остался тобой очень доволен. Тренируйся и не ленись.

– Ага, – сказал мальчик. – Значит, до среды?

Ксавье кивнул, оба стукнулись кулаками.

– Пока, приятель.

Ксавье умел вести себя с людьми: он проявлял любезность и дружелюбие, не впадая в фамильярность. Спустя минуту на его лице опять возникло выражение сосредоточенности – как будто то, что он ожидал от меня услышать, имело большое значение. Мои щеки тут же запылали.

– Как тебе это удается? – поинтересовалась я, стремясь скрыть смущение.

– Что именно?

– Так легко общаться с окружающими.

Ксавье пожал плечами.

– Опыт. Кстати, я хотел тебе кое-что вернуть. – И он вытащил из кармана блейзера бело-розовое переливчатое перо. – Я обнаружил его у себя в машине вчера вечером.

И как оно оказалось в машине Ксавье? Мои крылья всегда надежно спрятаны.

– Можно я оставлю его на память? – спросил Ксавье, не сводя с меня исполненного любопытства взгляда.

– Да, – сдержанно ответила я.

– Ты чем-то расстроена.

Я промолчала.

– Ты не доверяешь мне.

– Я тебя еще плохо знаю.

– Все изменится, если мы будем проводить время вместе, – произнес он. – Я чертовски преданный парень.

Но я потеряла нить разговора, поскольку боялась, что в кафетерии сможет оказаться Габриель.

Ксавье рассмеялся.

– Особого энтузиазма я в тебе не замечаю.

Я вернулась к действительности.

– Прости, – вздохнула я. – Я сегодня немного озабочена.

– Я могу помочь?

– Нет, но все равно спасибо.

Ксавье скрестил руки на груди.

– Нельзя хранить друг от друга секреты – это плохо влияет на отношения.

– О чем ты? Вроде бы мы не женаты.

– Ты хочешь выйти за меня замуж? – оживился Ксавье. – Я-то думал, мы не будем торопиться. Но была не была!

– Говори тише, или мне придется тебя стукнуть, – прошептала я.

– Ой-ой-ой! – насмешливо воскликнул он. – Я прямо дрожу.

– По-твоему, я не могу причинить тебе вред?

– Напротив, мне кажется, ты способна очень сильно ранить.

Сперва я удивилась, но потом залилась краской.

– Очень смешно.

Он протянул через стол руку и погладил мое запястье. Меня охватило волнение.

Моя привязанность к Ксавье Вудсу возникла мгновенно и поглотила меня целиком. И в отличие от Габриеля и Айви, я не тосковала по Небесам. Для них жизнь на Земле была ежедневным напоминанием об ограничениях плоти, а для меня – потрясением и чудом.

Я наловчилась скрывать свои чувства к Ксавье от брата и сестры. Они, конечно, были осведомлены о них, но, если и не одобряли меня, по-видимому, договорились держать недовольство при себе. Я испытывала к Айви и Габриелю искреннюю благодарность. Но между нами возникло странное отчуждение. Даже за обеденным столом царило неловкое молчание. Каждую ночь я засыпала, слыша, как они шепчутся внизу. Несомненно, предметом их разговоров являлось мое непослушание. Я не пыталась уменьшить трещину между нами, хотя и понимала, что позже пожалею об этом.

В данный момент я размышляла. И Айви не пришлось будить меня – я сама выскочила из постели. Задержалась перед зеркалом, пытаясь по-другому уложить волосы. Интересно, а Ксавье понравится? Я прокручивала в уме фрагменты вчерашней встречи, стремясь угадать, какое впечатление произвела. Иногда казалось, что я комментирую ту или иную ситуацию вполне логично, но потом я ругала себя за неловкие фразы. Сейчас я развлекалась тем, что придумывала остроумные ответы и старалась их запомнить.

Я завидовала Молли и ее подружкам. То, что они воспринимают как данность, у меня не будет никогда: будущего на этой планете. Они вырастут, обзаведутся семьями, сделают карьеру. В их сознании сохранится огромное количество воспоминаний, которыми они смогут делиться со своими избранниками. Я же – «туристка», и время моего пребывания на Земле ограничено. И мне следовало обуздать чувства к Ксавье, не давать им возможности развиваться. Однако кое-что я уже усвоила: например, сроки. Три месяца – норма, шесть месяцев – переломный момент, а если отношения продолжаются год, пару можно считать помолвленной. Я не знала, сколько мне отпущено дней, но исполнилась решимости не тратить впустую ни единой минуты. Каждый миг с Ксавье обогащал меня. Эти моменты я бережно хранила для последующей вечности.

Как правило, мы искали друг друга в школе. Иногда обменивались парой фраз у шкафчиков или за ланчем. Если у меня было «окно», я то и дело озиралась, рассчитывая застать его в коридоре. Порой я встречала его на общем собрании или на поле среди игроков в регби. Молли не без сарказма советовала мне обзавестись очками.

А когда Ксавье не тренировался, он после школы провожал меня домой и нес мою сумку. Мы частенько затягивали прогулки, заглядывая в кафе «Влюбленные», которое уже стало «нашим» местом.

Иногда мы болтали о том, что происходило днем, в других случаях сидели и уютно молчали. Мне нравилось просто смотреть на него – это никогда не надоедало: мягкие волосы, глаза цвета океана, привычка вскидывать бровь… Все словно гипнотизировало. Его лицо очаровывало, как произведение искусства. Учитывая мое обостренное восприятие, я узнавала его по запаху и всегда чувствовала, что он находится рядом.

Но в солнечные дни я украдкой оглядывалась по сторонам, страшась наказания. Воображала, что за мной неусыпно наблюдает невидимое Око, собирая доказательства моего дурного поведения. Но пока ничего не происходило.

Благодаря Ксавье я перестала быть наблюдателем в «Брюс Гамильтон». Оказывается, популярность может передаваться от одного человека другому. Если замечено, что люди связаны между собой, это может вызвать не только осуждение, но и признание. Меня готовы были принять в любой компании лишь потому, что я числилась среди друзей Ксавье Вудса. И я даже замечала во взглядах людей восхищение. Теперь меня частенько дружески окликали, когда я направлялась в класс.

В школе мы с Ксавье общались мало, поскольку в основном посещали разные уроки. Иначе я бы бегала за ним, словно щенок. Зато мы виделись на французском. Ксавье интересовали математика и наука, а меня тянуло к искусству.

– Мой любимый предмет – литература, – заявила я однажды, когда мы сидели в кафетерии.

При мне была брошюра с литературными терминами, и я открыла ее на случайной странице.

– Спорю, ты не знаешь, что такое enjambment. [9]9
  Enjambment – ломка синтаксической единицы (фразы, пункта или предложения) к концу строки или между двумя строфами. Также используется для того, чтобы перенести замысел строки на следующую, играя на ожидании читателя и желая удивить его.


[Закрыть]

– Звучит как-то противно.

– Это когда одна строка стихотворения переходит в следующую.

– А не проще было бы поставить точку там, где положено?

Что мне особенно нравилось в Ксавье, это его черно-белое восприятие мира. Я рассмеялась.

– Возможно, но так интереснее.

– Честно, а почему ты предпочитаешь литературу? – с неподдельным интересом спросил он. – Я люблю четкость. Вот правильный ответ, а вот неправильный. А в поэзии – интерпретируй, как хочешь.

– Ну а мне как раз это и нравится. Можно часами обсуждать тот или иной стих и ни до чего не договориться!

– И у тебя нет чувства неудовлетворенности?

– Иногда лучше не пытаться искать смысл. Всегда есть… промежуточные зоны.

– Моя жизнь не такая, – парировал Ксавье. – А твоя?

– В моем мире полная сумятица, – вздохнула я, вспомнив о конфликте с родными. – Утомительная штука…

– По-моему, это я все изменил, – произнес Ксавье.

Несколько мгновений мы молчали. А у меня возникло ощущение, будто его взгляд способен проникнуть мне в голову и вытаскивать оттуда мысли и чувства.

– А отличить любителей литературы не очень трудно, – с улыбкой продолжил он.

– Разве?

– Это ученики, которые расхаживают в беретах, и на лицах у них написано: «Я знаю кое-что особенное».

– Ничего подобного! – воскликнула я.

– Да, ты слишком искренняя. Не меняешь своих пристрастий и, конечно, не станешь носить берет.

Я засмеялась.

Раздался звонок на следующий урок.

– Что у тебя? – поинтересовался Ксавье.

Вместо ответа я продемонстрировала ему глоссарий литературных терминов.

Я полюбила занятия по литературе с мисс Кастл. Народ там собирался разномастный, хотя нас была лишь дюжина. Парочка мрачных девиц готического стиля с подведенными черным глазами и сильно напудренной кожей. Еще компания старательных девушек с аккуратными ленточками в волосах и пеналами. Их очень волновали оценки, они вечно строчили в своих тетрадках и не принимали участия в дискуссиях. Мальчиков оказалось два. Бен Картер – самоуверенный и умный спорщик и регбист Тайлер Дженсен, который неизменно опаздывал и отрешенно жевал жвачку. Он ни разу не произнес ни слова, и его присутствие представляло для нас загадку.

Учитывая небольшую численность, мы были вынуждены ютиться в маленьком классе в старой части школы, примыкающей к административному корпусу. Для других целей помещение не использовалось, и нам разрешили по своему усмотрению передвинуть мебель и повесить постеры. Мой любимый изображал Шекспира в виде пирата с серьгой в ухе. К достоинствам комнатки относилось и то, что из окон можно было смотреть на лужайку и обсаженную пальмами улицу. В отличие от других уроков литература никогда не протекала скучно. Мы фонтанировали идеями, которые высказывали наперебой.

Сидя рядом с Беном, я наблюдала, как он разглядывает на экране лэптопа сайты музыкальных групп. Вошла мисс Кастл с чашкой кофе и пачкой тезисов в руках – высокая, стройная женщина чуть за тридцать, с копной темных вьющихся волос и мечтательным взглядом. Она предпочитала блузки пастельных тонов и очки в массивной оправе, которые обычно болтались на красной ленточке вокруг шеи. Судя по ее облику и манере держаться, она чувствовала бы себя в своей тарелке в эпоху Джейн Остин. Тогда женщины разъезжали в каретах, а остроумные реплики их кавалеров летали по гостиным, словно электрические разряды. Она была одержима литературой и весьма образно отождествляла себя с героиней любого произведения. Она преподавала с таким воодушевлением, что другие ученики заглядывали к нам и таращились, как мисс Кастл колотит кулаками по столу или неистово жестикулирует. Я не удивилась бы, если бы однажды, войдя в класс, обнаружила ее на столе.

Сперва мы изучали «Ромео и Джульетту» и сонеты Шекспира, а сейчас перед нами поставили сложную задачу: сочинить любовные стихи и прочитать их в классе. Прилежные барышни впали в панику – что ни говори, этого не найдешь в Интернете.

– Не знаем мы, о чем писать! – жаловались они.

– Хоть задумайтесь об этом, – бодро советовала им мисс Кастл.

– С нами ничего интересного не происходит!

– Не обязательно вносить что-то личное, – убеждала их она. – Используйте воображение.

Увы, это их не вдохновило.

– Дайте нам пример, – твердили они.

– Вы что, забыли начало семестра? – удрученно проговорила мисс Кастл. – Представьте себе, какие качества юношей вас привлекают.

– Ум! – откликнулась девушка по имени Бьянка.

– Очевидно, он должен стать кормильцем семьи, – добавила ее подруга Анна.

Мисс Кастл задумалась.

– Интересны только неуравновешенные люди, – заявила Алиса, одна из девушек-«готов».

– Цыпочкам надо поменьше трепаться, – протянул Тайлер с задней парты.

Это были его первые слова, и мисс Кастл решила закрыть глаза на пренебрежительную природу его замечания.

– Благодарю, Тайлер, – сказала она с сарказмом. – Но поиски партнера – вещь очень индивидуальная. Некоторые считают, что не мы сами, а именно любовь избирает нас. Иногда люди влюбляются в того, кто является полной противоположностью своему идеалу. Есть еще идеи?

Бен Картер, который сидел со страдальческим видом, уткнулся лицом в ладони.

– Великая любовь обычно бывает трагичной, – неожиданно выпалила я.

– Продолжай, – подбодрила меня мисс Кастл.

– Взять хотя бы Ромео и Джульетту: невозможность встречаться лишь усилила их влечение.

– Ага – и оба в результате умерли, – фыркнул Бен.

– Они наверняка разошлись бы, если бы выжили, – сказала Бьянка. – Между прочим, Ромео понадобилось только пять секунд, чтобы переключиться с Розалины на Джульетту!

– Но он сразу понял, что Джульетта – та самая, – возразила я.

– Нельзя через две минуты догадаться, что ты любишь человека, – возразила Бьянка. – Он просто хотел залезть ей в трусики. Ромео – сексуально озабоченный парень, как все мальчики его возраста.

– Он ничего не знал о ней, – вмешался Бен. – Его похвалы и комплименты относятся к чисто физическим атрибутам. «Джульетта – солнце» и ля-ля-ля. Она показалась ему красоткой, и все.

– Думаю, после встречи с ней остальные перестали для него существовать, – произнесла я. – Он осознал, что она заменит ему целый мир.

– Господи… – простонал Бен.

Мисс Кастл многозначительно мне улыбнулась. Безнадежный романтик, она была на стороне Ромео и ничего не могла с собой поделать. В отличие от учителей «Брюс Гамильтон», состязавшихся в том, кто после финального звонка первым доберется до парковки, она никогда не торопилась заканчивать урок. Мечтательница и фантазерка. Подозреваю, расскажи я мисс Кастл о своем небесном происхождении и о том, что я прибыла на Землю с миссией спасения мира, она бы и глазом не моргнула.

Глава 12
СПАСИТЕЛЬНАЯ БЛАГОДАТЬ

Я никогда не видела Бога. Лишь ощущала Его присутствие и слышала Его глас. Голос у Него совсем не такой, каким его воображают люди и как он звучит в эпических голливудских фильмах – рокочущий, раскатистый. Скорее, он напоминает шепот и проникает в наши мысли нежно, как ветерок, колышущий высокий тростник. Айви однажды узрела Его – наш Отец лично встречается только с серафимами.

Мой брат Габриель – архангел, и он весьма тесно взаимодействует со смертными. Он был свидетелем всех величайших бедствий: войн, природных катаклизмов, эпидемий. Под руководством Отца он стремится наставить планету на путь истинный. Мы с Габриелем много раз пытались вытянуть из Айви информацию о Создателе, но тщетно. В итоге я представляла Господа примерно так, как его изображал Микеланджело: мудрый старик с бородой, сидящий на троне в облаках. Наверное, это далеко от действительности, но несомненно одно: не зависимо от облика, Наш Отец – воплощение любви.

Каждый день пребывания в Венус-Коуве доставлял мне огромное удовольствие, но иногда я скучала по своему родному дому. Ведь на Небесах никогда не бывает разногласий – за исключением бунта, результатом которого стало изгнание ангелов из Царства Божьего. И хотя данное событие повлияло на судьбу человеческого рода, его у нас редко обсуждают.

На Небесах я смутно осознавала существование другого, темного, мира: он находится далеко от нас, а мы обычно слишком загружены делами, чтобы думать о нем. Каждый имеет свои обязанности. Одни встречают новые души, прибывающие в Рай. Другие, материализовавшись у смертного одра, выступают в роли утешителей. Некоторые являются ангелами-хранителями. Лично я заботилась о детях – успокаивала их, рассказывала о том, что со временем они снова встретятся с родителями, если избавятся от сомнений. В общем, своеобразный небесный привратник для дошкольников.

Я радовалась, что не была ангелом-хранителем, поскольку они буквально разрываются на части. У них множество подопечных, и нужно выслушивать молитвы всех. Однажды я стала свидетелем того, как ангел одновременно пытался помочь больному ребенку, разводящейся женщине, мужчине, которого уволили, и жертве дорожной аварии.

Мы с Ксавье сидели во внутреннем дворе в тени клена и ели ланч. Его рука, тонкая, но мускулистая, покоилась в нескольких дюймах от моей. На указательном пальце поблескивало серебряное кольцо. Я увлеклась, разглядывая Ксавье, и не сразу поняла, что он обращается ко мне:

– Окажи мне любезность?

– Что? Конечно! Какую?

– Проверь речь, которую я написал? Я дважды просматривал ее, но что-нибудь да пропустил.

– По какому случаю она написана?

– Для конференции школьных старост на следующей неделе, – ответил он буднично. – Можешь взять ее домой.

– Нет, давай сейчас.

Надо же, он высоко ценил мое мнение! Я расправила страницы на траве и прочла все от корки до корки. Речь была очень убедительна, и я нашла только несколько грамматических ошибок.

– Спасибо.

– Без проблем.

– Серьезно, я твой должник. Как мне отблагодарить тебя?

– Ты мне ничего не должен.

– Нет, Бет! Когда твой день рождения?

Этот вопрос застал меня врасплох.

– Не люблю подарки, – быстро ответила я.

– Бет? Я просто спросил, когда у тебя день рождения.

– Тридцатого февраля.

– Уверена?

Что я сделала не так? Мысленно «пролистав» календарь, я осознала свой промах. Ох! В феврале же двадцать восемь дней!

– Я имела в виду тридцатое апреля.

Ксавье рассмеялся.

– Ты первый известный мне человек, который не помнит, когда родился.

Я повела себя глупо. Ну и ладно!

Он мог рассуждать о самых простых вещах, но в его устах все завораживало. Мне нравился звук его голоса, и я была бы счастлива, даже если бы он просто читал фамилии в телефонном справочнике. Значит, я так сильно в него влюблена?

Откусив кусок овощной фокаччи, [10]10
  Фокачча – итальянская лепешка, приготовленная из теста, которое также является основой для пиццы. Самая простая начинка: оливковое масло или соль, но существуют и другие варианты, например, травы, сыры, томаты, оливки, лук, фрукты и т. д.


[Закрыть]я состроила гримасу, ощутив на языке горький вкус. Габриель в общих чертах описал нам земные продукты, но мне еще многое предстояло попробовать. Я осторожно приподняла верхнюю часть лепешки и взглянула на то, что лежало под овощами.

– Что это? – удивилась я.

– По-моему, баклажан. Иногда в модных ресторанах его называют по-французски: aubergine.

– Нет, другое.

И я кивнула на зеленый слой чего-то похожего на пасту.

– Ну, не знаю. Дай попробую. – Он откусил кусок и задумчиво прожевал его. – А, соус песто.

– Почему все так сложно? – раздраженно сказала я. – В том числе и сэндвичи?

– Ты права, – произнес он. – Песто сильно усложняет жизнь.

Он рассмеялся и протянул мне свой нетронутый салат в упаковке.

– Нет! – заявила я. – Ешь свой ланч, а я справлюсь.

Однако Ксавье помотал головой. Я сдалась и съела салат. Такая близость тоже доставляла мне удовольствие.

– По мне, вполне сносно, – усмехнулся он. – Я парень, проглочу что угодно.

В коридоре царила суматоха. Подростки возбужденно обсуждали какой-то несчастный случай. Внезапно основная масса учеников устремилась наружу, где уже собралась целая толпа. В воздухе буквально витала чужая боль.

Все расступались перед школьным старостой, я беспрепятственно следовала за Ксавье. Мостовую усыпали осколки стекла, а неподалеку стоял автомобиль с разбитым всмятку капотом, из-под которого поднимался дым. Произошло лобовое столкновение. Пострадавший старшеклассник растерянно прислонился к дереву. К счастью, он отделался незначительными царапинами. Я перевела взгляд с его покалеченного «Фольксвагена» на другую машину. Девушка еще находилась внутри, обмякнув на водительском сиденье и уронив голову на руль.

Ксавье был единственным, кто не утратил способности соображать. Он сразу бросился за помощью.

Я импульсивно подошла к автомобилю и закашлялась, вдохнув густой дым. Дверцу почти полностью оторвало от корпуса. Металл до сих пор излучал жар. Я замерла при виде жертвы аварии. Кровь лилась из пореза на ее лбу, рот был открыт, а глаза закатились. На Небесах, став свидетельницей жестоких сцен на Земле, я всегда испытывала слабость, но сегодня даже не вспомнила об этом. Осторожно обхватив девушку за плечи, я стала вытаскивать ее из машины. Она оказалась тяжелее меня, но ко мне кинулись два крепких парня в спортивной форме. Мы положили ее на мостовую на безопасном расстоянии от покореженного автомобиля.

Мальчишки нервно озирались по сторонам.

– Не подпускайте сюда никого, – предупредила я их.

Затем я опустилась на колени и прижала два пальца к шее раненой – как когда-то показывал мне Габриель, – но пульс найти не смогла. Мысленно я обратилась к брату, призывая его прийти на место катастрофы. Теплая кровь быстро засыхала на волосах девушки. Она посерела. Похоже, были повреждены ее внутренние органы.

– Держись, – прошептала я ей на ухо. – Пожалуйста.

Обхватив руками ее голову, я сосредоточилась на том, чтобы посылать умирающей исцеляющую энергию. Я знала – в моем распоряжении лишь пара минут, потом будет поздно. Она прекратила бороться, и ее душа стремилась отделиться от тела. Еще немного, и она вырвется на свободу.

Я максимально сконцентрировалась и почувствовала, что могу потерять сознание. Тогда из последних сил я представила себе источник энергии. Он пульсировал глубоко внутри меня и медленно перетекал в тело, распростертое на асфальте.

Я услышала голос Габриеля. Ученики облегченно вздохнули – его появление освобождало их от всякой ответственности. Теперь от них ничего не зависело.

Ксавье побежал к другому водителю, а Габриель занялся ранами девушки. Он ощупывал сломанные ребра, проколотые легкие и вывихи. Когда появились фельдшеры, ее дыхание восстановилось. Я заметила, что Габриель не трогал мелкие порезы. Наверное, он не хотел вызвать подозрений.

Девушку уложили на носилки, а нас окружили ее подруги, пребывающие в состоянии истерики.

– Грейс! – воскликнула одна. – Она жива!

– Грейси! Как она?

– Она выздоровеет, – заверил их Габриель.

И хотя девушки продолжали заливаться слезами, я поняла, что слова Габриеля успокоили их.

Он велел ученикам возвращаться в школу и повел меня вверх по ступеням, где нас ожидала Айви. Ксавье нагнал нас и остановился как вкопанный.

– Бет, ты в порядке?

Его каштановые волосы взлохматил ветер, на шее напряженно пульсировала вена.

Я не успела ответить.

– Иди в класс, – «учительским» голосом сказал Габриель Ксавье.

– Я с Бет, – ответил тот и встревоженно посмотрел на меня.

Я осознала, что моя рубашка выпачкана в крови, а сама я вцепилась в брата мертвой хваткой.

– Нет, – холодно произнес Габриель. – Ты можешь проведать ее позже.

Ксавье заупрямился.

– Пусть решит Бет.

Я повернула голову, и внезапно ступеньки ушли у меня из-под ног. В глазах замелькали черные крапинки, и я навалилась на Габриеля.

Последнее, что я помню, это имя Ксавье, которое слетело с моих губ.

Очнулась я в своей комнате. Лежала в постели, свернувшись под лоскутным одеялом. Я вдохнула соленый запах океана. Подняла голову, посмотрела на хорошо знакомые детали. Отслаивающаяся краска на подоконнике, мелкие вмятины на полу, плохо различимые в янтарном свете. Мягкая подушка пахла лавандой, и я зарылась в нее лицом. Потом проверила время на будильнике – семь вечера! Я запаниковала, почувствовав, что не могу шевелить ногами, но вскоре поняла, что поперек них лежит Призрак.

Пес зевнул и потянулся. Я погладила его шелковистую шерсть.

– Пусти меня, – пробормотала я.

Думаю, я села слишком резко: усталость обрушилась на меня, будто лавина. Однако я постаралась встать. В итоге я сумела натянуть халат и, пошатываясь, побрела вниз, откуда доносились звуки «Аве Мария» Шуберта. Рухнула в ближайшее кресло. Габриель и Айви были на кухне: я почувствовала аромат имбиря. Услышав, что я спустилась, они побросали свои дела и замерли на пороге. Айви вытирала руки кухонным полотенцем, и оба улыбались. Такого не было уже давно – после моего бунта мы держались друг с другом вежливо, не более того.

Айви приблизилась ко мне и погладила по волосам.

– Как ты, Бетани?

– Меня словно автобус переехал, – призналась я. – Ничего не понимаю.

– Конечно, ты знаешь, в чем причина, – сказал Габриель.

Я тупо взглянула на него.

– Я ела достаточно и следовала вашим советам.

– Ты спасла девушке жизнь, – пояснил брат.

– Едва не пожертвовав собой, – заметила Айви.

Я рассмеялась.

– Нет, именно тыисцелил ее, Габриель!

Айви стала накрывать стол к обеду.

– Верно, но я вылечил ее физические раны, – вымолвил Габриель.