Текст книги "Наследники Лои (СИ)"

Автор книги: Александр Белоткач

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

Линию фронта они пересекли без проблем. Возможно, где-то там, внизу, сейчас шли тяжелые бои, но на этой высоте все было спокойно. Еще через два часа, юноша снова сверился с курсом. Оказалось, что они идут прямиком на Ленинград. Естественно, сажать самолет вблизи города равносильно самоубийству. Нужно искать укромное местечко.

Спустя час, Тим приказал почти успокоившемуся пилоту опуститься ниже. Едва они миновали облачность, по кабине забарабанили крупные капли, а самолет начало потряхивать. Внизу, простирались бесконечные леса, укрытые туманом болотистые равнины, мелькнула гладь большого озера, а еще минут через десять, он увидел огромный луг.

– Здесь посадить сможешь? – указывая на него, спросил Тим, чему-то улыбающегося пилота.

– Да! Моя малышка сядет, где угодно! – ответил тот, радуясь, что русский разведчик не привел его на какой-нибудь военный аэродром, где их тут же, без разговоров поставят к стенке.

Посадка прошла почти идеально, если не считать несколько особо выпуклых кочек, да попавшейся на пути одинокой березки, проскрежетавшей где-то под брюхом.

– Вы будете нас убивать? – спросил пилот, когда самолет замер, не преодолев и половины огромного луга. В глазах молодого человека читался отчетливый страх. Он не снимал рук со штурвала вот уже четыре часа, и когда его машина благополучно приземлилась, по-прежнему не отпускал каучуковых ручек, словно ища у нее защиты.

Тим немного помедлил. Отвечать сразу не стоило. Еще на земле, планируя эту сумасшедшую операцию, он решил, что любой ценой обязан предотвратить утечку информации. Если немецкие пилоты попадут в плен, об его появлении тут же узнают. Оставалось либо устранить их, чего он не собирался делать, либо посадить самолет так, чтобы можно было снова взлететь. В таком случае, существует вероятность, что его воздушное такси дотянет до линии фронта, и благополучно сядет на оккупированной территории. Их, конечно, будут расспрашивать, но Тим это предусмотрел. Прежде всего, пилот расскажет, что его самолет захватил русский разведчик. Ну а то, что он их в итоге отпустил, говорит либо об его скрытном возвращении на родину, либо об его великодушии.

– Скажи Отто, – задумчиво протянул юноша, – Твоя птичка взлетит с этой поляны?

– Конечно! – слегка недоумевая, ответил пилот, – Этот самолет может садиться и взлетать с любой ровной поверхность! А на этот поляна, может даже наш большой Боб садиться.

– Ну что ж, – услышав ожидаемый ответ, протянул Тим, – Тогда медленно, не делая резких движений, идешь в грузовой салон, к своему товарищу, и не выходишь оттуда ровно тридцать минут. После этого можешь делать, что угодно. Можешь дотянуть до линии фронта, а можешь сдаться нашим солдатам. Наверняка сюда уже едет какой-нибудь патруль.

Облегченно улыбнувшись, Отто, как и просил русский, медленно поднялся со своего кресла, и задрав руки, попятился к распахнутому люку. Тим захлопнул за ним дверцу, вытащил из креплений военную рацию, установленную на приборной панели явно, гражданского самолета, и запихнул тяжелый кирпич в рюкзак.

"Парням, конечно, будет непросто, но к своим они долететь смогут и без нее. Кто их знает? Начнут сейчас орать на весь эфир, какие они герои. А мне снова придется уходить в леса".

ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

ВСТРЕЧА.

24

В город пришла настоящая весна. Последние грязные сугробы, съежившись, доживали свои дни в укромных уголках, промерзших за зиму дворов, куда не доставало вымытое первым дождем солнце. Повеяло теплым ветерком. В небе то и дело мелькали вернувшиеся с зимовки ласточки, громко радовались приходу весны мелкие непоседы – воробьи.

Лера впервые за долгие месяцы вышла из дому без особой необходимости. Просто захотелось погулять. Она брела по пустынным улицам, изредка останавливалась у какого-нибудь деревца, умиленно разглядывала набухшие почки, проклюнувшиеся ростки зеленого счастья. Несколько молоденьких кленов не смогли пережить эту зиму. Ветви их выглядели совсем мертвыми. Лера остановилась у одного из этих погибших красавцев, погладила тонкий шершавый ствол, и надолго задумалась. Эта зима действительно была очень тяжелой. Трудно понять, как она только смогла все выдержать. И смерть бабушки, и исчезновение Вероники, и те страшные события в квартире Витольда. Лишь чудом можно назвать то, что она до сих пор жива.

На душе стало неожиданно светло, так, словно яркие весенние лучи осветили изнутри, самые темные закоулки замершего в ледяном ступоре сознания. Откуда-то пришла мысль: "Все будет хорошо! Мир прекрасен! И ты сделаешь его еще прекраснее!"

Девочка улыбнулась, подняла глаза к голубому небу, слепящему солнцу, к проплывающим в вышине белоснежным облакам, и тихо проговорила: – Я смогу. Я все смогу. Только не оставляй меня!

И тут, она ощутила спиной чей-то взгляд. Обернувшись, Лера увидела стоявшего в десяти шагах, незнакомца. Парень был старше ее года на три, и выглядел странно. Пестрый от разноцветных заплат, старый рабочий комбинезон, явно, не его размера, был весь в засохшей грязи и каких-то масляных пятнах. Правая штанина ниже колена, висела неопрятными лохмами, сквозь прорехи просвечивала светлая кожа. Колоритности незнакомцу добавляла и древняя телогрейка, вся рваная, в клочьях лезущей из дыр ваты, и такая же рваная шапка ушанка. Казалось, парень надел то, что нашел в ближайшем мусорном баке. За спиной у него болтался мешок, который внешним видом резко контрастировал с нарядом его хозяина. Лера видела такие только в кино, про американских путешественников. Ярко-зеленый, с множеством кармашков, застежек и шнурков рюкзак, никак не вязался с одеждой деревенского пьяницы. Парень глядел на нее светлыми добродушными глазами, и как ей показалось, с трудом сдерживал улыбку. Лера смутилась: "Еще не хватает, чтобы меня приняли за сумасшедшую". Она сошла с тротуара, перешла на противоположную сторону, и зашагала прочь.

Девочка долго шла не оглядываясь, и только пройдя полквартала, внезапно остановилась, словно налетев на невидимую стену. "Господи! Так ведь это же..."

Она бежала со всех ног, и все же, опоздала. Парень бесследно исчез. Ругаясь на свою глупость, задыхаясь от волнения, Лера носилась по улицам, вглядывалась в далекие фигуры редких прохожих, искала парня с рюкзаком, но его нигде не было. Несколько раз она прибегала на ту самую аллею, долго стояла, разглядывая пустынную улицу, в надежде, что он вернется на место их первой встречи, но все было напрасно.

Скорее всего, он наткнулся на нее случайно, и теперь, в этом огромном городе им больше никогда не встретиться.

Когда девочка возвращалась домой, солнце уже клонилось к закату. Боль и разочарование терзали ее сердце. "Неужели я упустила единственный шанс? Ведь его обязательно арестуют".

В том, что этот незнакомец был тем самым Уокером из бабушкиного письма, она ни капли не сомневалась. Уж слишком необычно, даже для их разношерстного населения был одет парень. И еще, в глазах незнакомца, она отчетливо уловила беспокойство. По всему, он посчитал, что ей сделалось дурно, и хотел помочь. А как Лера знала по опыту, здесь давно не обращают внимание на подобные мелочи. Годы войны, сделали жителей ее города нечувствительными к чужой боли. К тому же, странный рюкзак выдавал парня с головой. Если даже она, никогда не отличавшаяся особой наблюдательностью это заметила, то имперские агенты схватят заморского гостя, едва он только попадется им на глаза.

Девочка, брела устало опустив голову. Сил на дальнейшие поиски не оставалось. Она свернула во двор их дома, прошла по мощеной серыми плитами дорожке, и ..., ошеломленно замерла. У ее подъезда, на лавочке, поставив свой заграничный рюкзак рядом, на полинявшие доски, сидел он.

Парень тоже удивился. Он приподнял светлые брови, и широко улыбнувшись, спросил:

– Простите, вы не подскажете, где сейчас находятся Владимир или Ольга Семеновы? Я стучал, в квартире никого нет.

Услышав свою фамилию, которую в этом городе знала лишь покойная бабушка, Лера вздрогнула. Но тут же, взяла себя в руки: "А он– то откуда знает, что я теперь не Семенова?"

Парень говорил с заметным акцентом. "Чутье не обмануло, это точно один из Уокеров". Голос у него был приятный. Низкий, с легкой хрипотцой.

Наконец, выйдя из ступора, Лера тоже улыбнулась, и тихо проговорила:

– Ольга Семенова..., это я.

***

Тим Уокер не предполагал, что в этом огромном городе, встреча с одним, точнее с одной из Семеновых пройдет так просто и буднично.

За последние несколько дней, он пережил больше, чем за всю свою жизнь.

Прежде всего, он отлично понимал – соваться в кишащий имперскими агентами город, опасно. Его тут же вычислят, и отправят в те самые, тюремные подвалы, о которых так любили рассказывать у него на родине. Нужно было срочно менять имидж. В своих кожаных доспехах, которые просто вопили: "Это иностранный шпион! Держите его!" Он не пройдет и мили.

Несколько дней он провел в заброшенном доме. Здесь явно когда-то обитали работники лесозаготовительной базы. Он набрел на ее огромную, заваленную бревнами территорию, уже на вторые сутки после удачной посадки немецкого почтовика. Все здесь выглядело давно брошенным. По всему видно, работники базы ушли на фронт.

Он расположился в одной из пустых квартир, и до вечера устало дремал на куче старого тряпья.

Лес изрядно вымотал. Приходилось оглядываться, ежеминутно проверяться, замирать, прислушиваться. Тим отлично знал, что русские агенты – лучшие агенты в мире. И если его поведут сейчас, оторваться вряд ли получится. Это не европейские вежливые сыщики, тут все гораздо серьезнее.

Покинув тот самый почтовик, юноша какое-то время наблюдал, как Отто разворачивает свою машину. Самолет, ревя винтами, поднялся в воздух, и слегка накренившись, пошел на юго-запад.

Тим проводил взглядом свое авиатакси, затем, поминутно прислушиваясь, бесшумно растворился в зарослях. Теперь оставалось уйти от погони. Он был уверен, посадка немецкого почтовика не осталась незамеченной. По его следу пустят лучших ищеек военной контрразведки. Но и прибывший на русскую землю гость, тоже был не из простых американских увальней.

Покрутившись по лесу с полдня, Тим подошел к опушке в стороне от того места, откуда вошел в лес, и не увидев на огромной поляне ожидаемых вояк, облегченно выдохнул. Теперь у него есть приличная фора. И за оставшееся до темноты время, он так запутал следы, что даже самая хорошая ищейка голову сломает, пока разберется.

Но все же, Тим не обольщался. Он отлично понимал, в случае, если факт посадки чужого самолета будет обнаружен, ждать его будут на месте. Какой город находится ближе всего? Правильно – Ленинград. Значит цель "диверсанта" находится где-то там.

Утром, едва расцвело, Тим обошел все общежития. В одной из комнат нашелся замызганный комбинезон, с изодранной в клочья штаниной, и рваная куртка, из которой во все стороны лезли комья серой ваты. От них пахло пылью, и еще какой-то дрянью, но с этим приходилось мириться. Брезгливо морщась, Тим облачился в новый наряд. Его кожаная куртка, хоть и была гораздо симпатичнее на вид, для прогулок по русскому городу, явно не подходила. Обнаружив здесь же, пыльную, забитую хламом кладовку, Тим спрятал связанные в узел вещи, и вышел под чистое, без единого облачка небо.

В город он собирался войти с юга. Чутье подсказывало, что соваться напрямик не стоит. Скорее всего, на западных рубежах его прикрывают серьезные оборонительные сооружения. Бетонные дзоты, противотанковые рвы, колючие заграждения. Пришлось делать большой крюк.

В полдень он вышел к дороге. Еще за полмили Тим услышал рев автомобильных моторов, ржание лошадей и какой-то непонятный гул. Казалось, где-то впереди собралась огромная толпа. Только выйдя на опушку леса, он понял, что это были за звуки. По дороге в город двигался бесконечный поток. Крытые грузовики, тарахтящая на всю округу сельскохозяйственная техника, трактора, какие-то непонятные машины, и даже комбайны. Люди, по колено в грязи, волокли на себе узлы, коробки, заваленные скарбом тележки. Старики, женщины, дети, брели устало опустив головы, едва переставляя ноги в глинистой жиже. Кто-то пытался идти по обочине, но грязь там была тяжелая липкая, и несчастным приходилось поминутно останавливаться, чтобы счистить с ног огромные комья. Тим глядел во все глаза. Никогда до этого ему не приходилось видеть беженцев, тем более в таком количестве. Он простоял, глядя на этих несчастных больше часа, а поток все не иссякал. Внезапно в голову пришла идея. Выбрав подходящий момент, он вышел на дорогу, и смешавшись с толпой, побрел, среди тяжело дышащих, забрызганных по самые глаза людей. Так, спотыкаясь и оскальзываясь, он брел вместе со всеми до самого вечера. Конечно, он мог бы добраться до нужного места и лесными тропами. Но поразмыслив, понял, что пристав к беженцам, проникнет в город без особых проблем. К вечеру небо потемнело. Подул холодный ветер, пошел дождь, но люди продолжали упорно двигаться вперед, прочь от надвигающихся с запада немецких войск. Только когда совсем стемнело, и даже редкие фары обляпанных по самые крыши автомобилей не могли осветить дорогу, беженцы замедлили темп. Некоторые отходили в сторону в поисках удобного ночлега. Тим тоже решил отдохнуть. Ноги гудели. Ныла спина. Он присоединился к одной такой группе, и вскоре на опушке леса запылал костер, а изможденные женщины, принялись хлопотать над большим котлом. Тиму было неловко в их компании. На него глядели настороженно. Что делает этот парень здесь в тылу, когда их мужчины бьются насмерть с врагом. Но постепенно народ перестал коситься на молчаливого попутчика. А когда он, вытащив из рюкзака три банки тушенки, протянул их главной поварихе, взгляды окружающих потеплели. Все смертельно устали и страшно хотели есть, только вот, булькающая в котле варево, походившее на густой суп, вряд ли бы утолило голод стольким едокам. После того, как туда бросили содержимое банок, все сразу повеселели. По округе, приманивая лесную живность, разнесся одуряющий запах. Вокруг костра собралось человек двадцать. В основном это были женщины и дети. Тим достав свой складной топорик, приволок из лесу огромную кучу хвороста, чем заслужил одобрительный взгляд двух усталого вида девушек. Они были старше остальных, и по всему, были сестрами. К их компании, видно привлеченные запахом, присоединилось еще несколько человек. Как выяснилось позже, все они были жители одной деревни. Пришедший с последней группой старичок, видя, что вокруг собрались одни лишь женщины, (Тима он демонстративно игнорировал), развил бурную деятельность. Он приказал детям, пока готовится ужин, наломать еловых веток. Затем, довольно сноровисто соорудил большой шалаш. Тим не вмешивался, не стоило привлекать внимание. Однако наравне со всеми, рубил длинные жерди, колючие ветви, стаскивал их к костру, стараясь быть, как можно незаметнее. Дождь не прекращался. Все изрядно вымокли. Маленькая девочка, лет пяти, все время заходилась в диком кашле. Тим знал, если такое не начать лечить сейчас же, последствия могут быть плачевными.

Наконец, повариха, дуя на большую деревянную ложку, констатировала, что ужин готов. Все оживились. Голодные дети окружили костер. У каждого был свой котелок, и главная кухарка, начиная с самых маленьких, принялась накладывать исходящее ароматным паром варево. Тиму со старичком досталось последнее. Как не велик был котел, содержимое его испарилось в несколько минут. Каша казалась немного жидковатой, но расправившись со своей порцией, Тим ощутил приятную сытость.

Теперь его волновал ночлег. Лезть в хоть и большой, но все же не настолько, чтобы вместить присутствующих шалаш, он не собирался. Да и наличие в компании тех самых девушек, что весь вечер бросали на него странные взгляды, предполагало разделение спальных мест.

Немного поразмыслив, Тим отправился в лес. Спустя полчаса, рядом с костром возник небольшой охотничий шатер. Наблюдавший за этим дедок, уважительно покачал головой:

– Ты где так навострился? Ишь, как ловко получилось!

Тим еще там, в лесу, размышлял, как отвертеться от ненужных расспросов, и сейчас, понимая, что его русский еще очень плох, решил играть немого. Он жестом указал себе за спину, после чего, сделал вид, будто крадется за дичью. Вот он заметил ее, целится, бах! Гремит выстрел. Жертва падает в траву, теперь можно отдыхать. Оставшиеся у костра малыши, видя эту пантомиму, принялись со смехом корчить рожицы, а старичок задумчиво пробормотал:

– Контуженный? Однако.

Постепенно лагерь затих. Из большого шалаша доносились лишь редкие возгласы, да надрывный кашель несчастной малышки. Почему он не догадался захватить лекарств?

У костра остался один лишь старик, который видно и не собирался лезть в общий шалаш. Бормоча что-то себе под нос, он шевелил угли короткой палкой. Тима своим вниманием он больше не удостоил. Постепенно дождь прекратился, и от промокших насквозь вещей повалил пар. Спать вот так, в мокром, было опасно. Тим соорудил из жердей нечто, вроде треноги, и оставшись в одних плавках, развесил вещи на просушку. Чтобы не замерзнуть окончательно, он начал стандартную разминку. Дедок, какое-то время наблюдал за легкими движениями парня, затем, пробормотав: – "Ну точно контуженный", не спрашивая, полез в сооруженный Тимом шатер.

Ночь была тихая. Вдали, мерцали точки таких же костров. Люди устав за день, разбрелись по округе в поисках укрытия. В прорехах облаков, появились тусклые звезды, но Тим ничего не замечал. Он уже закончил первый цикл упражнений, когда за спиной послышался сдавленный смешок. Обернувшись, он увидел тех самых девушек. Обе с любопытством глядели на Тима. В свете догорающего костра, он походил на древнего индейского воина. Красноватые отблески плясали на мускулистом теле, а таинственные движения просто завораживали.

Девушки смотрели в ожидании. Таких странных ребят, они еще не встречали. Однако, поняв, что продолжения не последует, тихо переговариваясь, скрылись за шалашом.

Тим, смущенный и злой на себя, принялся подбрасывать хворост в костер. Вещи к утру нужно обязательно просушить. "И как только местные жители могут спать в промокшей насквозь одежде?"

Вернулись девушки. Обе какое-то время топтались у входа в общий шалаш, затем, старшая, что-то недовольно сказала сестре, и отправилась спать. Младшая, явно смущаясь, подошла к костру, присела с противоположной стороны, протянула руки к огню. Только сейчас Тим разглядел ее. Без толстого платка, что носила здесь вся слабая половина населения, девушка казалась намного красивее. На вид ей было лет семнадцать. Большие серые глаза, правильные черты лица, русые волосы, заплетенные по местной моде в косу.

Они просидели так довольно долго. Тим, едва не спалив телогрейку, вата на которой местами принималась тлеть, наконец – таки просушил свои тряпки, а девушка все не уходила. Может она ждала, что он заговорит? Однако со своим чудовищным акцентом, он сразу выдаст нездешнее происхождение. Было тихо, только где-то вдали плакал ребенок, да лаяла на темный ночной лес мелкая шавка.

Тим оделся, и подтащив к себе рюкзак, достал свой котелок. В жестяном ведре оставалось еще немного воды, вот он и решил угостить молчаливую девушку настоящим чаем. Такой она здесь вряд ли пробовала. Когда вода забулькала, Тим нашел последние два пакетика, оставшиеся еще из американских запасов, и бросив их в кипяток, накрыл крышкой. Через несколько минут, поляна наполнилась чудесным ароматом. Девушка молча наблюдала за его манипуляциями. Но когда юноша разлил чай по кружкам, и уронив в каждую по два куска белоснежного рафинада, протянул ей одну, тихо пробормотала:

– А пахнет-то... Как в детстве.

Кивком поблагодарив, она осторожно, двумя руками взяла кружку, и отпив глоток, зажмурилась от удовольствия.

Они просидели так, не говоря ни слова, почти до самого рассвета. Лишь когда далеко над лесом небо слегка посветлело, их безмолвный диалог прервала выползшая из шалаша повариха. Не замечая сидевшую у огня парочку, она подбросила сучьев в почти догоревший костер, и влив в котел остатки воды, принялась его отмывать.

В дорогу отправились, как только окончательно рассвело. Дети не желали просыпаться,

Но грозные мамаши растолкали своих чад, и те, сонно щурясь на поднимающееся над лесом солнце, шли к кипящему котлу. На завтрак был суп. Если так можно назвать, полтора ведра родниковой воды, в которой плавали несколько картофелин в кожуре, да две тощие луковицы.

Похлебав горячего, Тим собрал вещи. Если бы он только знал, какая трагедия разыграется на этой дороге спустя всего несколько часов.

Однако война, ненавистная война, готовила этим несчастным еще одно испытание.

Они прошли больше десяти миль, когда из-за туч вынырнули три бомбардировщика. Надрывно ревя моторами, под завязку загруженные бомбами, они явно направлялись дальше, на восток, но вид беззащитной колоны беженцев, раззадорил немецких летчиков.

Похолодало. Налетал порывистый ветер, колючие снежинки били в лицо. Но его спутники не жаловались на судьбу, а упорно шагали на восток, подальше от распоясавшихся захватчиков. Весь вечер Тим слушал истории, которые были одна другой страшнее. Ворвавшись на чужую землю, солдаты Фридриха учиняли настоящие зверства. Насиловали, убивали, выжигали целыми деревнями. Двое подростков, лет десяти, прибившиеся к их компании, рассказывали у костра, как немцы бесчинствовали в их городке. За несколько дней там было сожжено и повешено, больше тысячи человек. По улицам разъезжали автомобили, солдаты врывались в дома, выволакивали жителей, девушек увозили, а остальных расстреливали на месте. По словам этих ребят, бежать удалось лишь чудом.

Однако, ненавистные Гансы достали их и тут.

Тим, как раз справлял нужду в ближайшем лесочке, когда в небе послышался рокот тяжелых бомбардировщиков. А в следующую минуту, раздался свист, и рядом с дорогой громыхнул страшный взрыв. Земля под ногами затряслась в дикой судороге. Тим едва успел застегнуть штаны, когда взрывная волна, сбив с ног, впечатала его в дерево. Вокруг засвистели осколки. Тут же, рвануло еще раз. Над головой затрещало, посыпались сучья, где-то неподалеку, ломая соседние кроны, рухнул огромный дуб. Тим попытался встать, но еще один, страшный взрыв, выбил землю у него из-под ног.

Он пришел в себя от острой боли в спине. Взрывной волной его бросило на торчавший из ствола сук, обломок которого впился в правую лопатку. С трудом дотянувшись, он вытащил пробивший куртку сук, и с облегчением понял, что тот лишь оцарапал спину. Качаясь, юноша встал на ноги. Голова гудела, откуда-то издалека доносились слабые звуки. Ощущение было странное, казалось, уши заткнули ватой. Когда Тим, наконец, смог выползти на дорогу, глазам его предстало ужасающая картина.

Прямо перед ним на боку лежала отброшенная страшной силой телега. Несчастная лошадь, у которой явно был перебит позвоночник, дико вращая глазами, разбрызгивала грязь передними копытами.

А затем, он увидел людей. Точнее то, что от них осталось.

Он обошел телегу, и в ужасе замер. Земля вокруг была усеяна непонятными ошметками. Совсем рядом лежало нечто странное в обрывках одежды. Когда Тим сообразил, что это за кровавое месиво, его так скрутило, что лишь спустя долгие полчаса, удалось кое-как вернуться в реальность.

Измученный тяжкой рвотой, словно в тумане, он брел по опушке, не в силах смотреть на дорогу. Кругом лежала разбитая техника, вывернутые наизнанку чемоданы. Он обошел перевернутый грузовик, и стараясь не наступать на разбросанные вещи, вышел к небольшой группе подростков. Растерянные, жалкие, они дико озирались вокруг. Скорее всего, эта компания тоже промышляла в лесу, когда произошел налет. Он увидел, как парень, лет четырнадцати, сделав несколько шагов по окрашенной в безумный цвет земле, без чувств повалился в грязь. К нему тут же бросились две худенькие девчонки, и ухватив за руки, потащили в лес. Тим стоял в бессильной ярости, сжимая кулаки. Вокруг были сотни раненых, а он не мог помочь ни одному из них. Не было ни бинтов, ни чистых тряпок,

Даже простой воды, руки вымыть, и то не было.

Внезапно кто-то похлопал по плечу. Обернувшись, Тим увидел худого сморщенного старичка. Позади его, стояла совсем еще молодая женщина с ребенком на руках, и сумасшедшими глазами глядела на дорогу.

Внезапно послышался рев двигателя. Откуда-то из-за деревьев, появился грузовик, за ним второй, а через минуту, вокруг стало людно и шумно.

Их догнала другая такая же колонна.

Что было дальше Тим помнит смутно.

Кажется, он помогал грузить раненых. Вместе с двумя, невесть как тут оказавшимися солдатами, стаскивал на обочину поврежденную технику. Рубил сучья для костров, таскал воду. И все время, пытался разыскать свою молчаливую попутчицу. Однако ни среди мертвых, ни среди раненых ее не было. Никого из вчерашней компании, он больше так и не увидел. Только спустя трое суток, он добрался к городским окраинам.

Было по-весеннему тепло. Голова под неизвестно как сохранившейся шапкой, невыносимо чесалась, но юноша решил не снимать ее, пока не убедится, что в городе можно ходить без головного убора.

Ленинград его не впечатлил. Обычные серые здания, немного аскетичная архитектура, грязные улицы. Возможно, где-то ближе к центру город и выглядел так, как описывали его учебники, но здесь, на окраинах, он больше походил на обычный заштатный городок.

Редкие прохожие, не обращали на парня в рваной телогрейке никакого внимания. В основном это были женщины, с темными хмурыми лицами, да пожилые мужчины. Каждый из них, опустив голову, шел по своим делам, стараясь держать максимальную дистанцию от находящихся на улице. Светило солнце, дул приятный ветерок, но встречавшиеся на пути, все до одного, были одеты тепло, по-зимнему.

Улучшив момент, когда поблизости никого не было, Тим достал, блеснувший на свету коммуникатор, и обнаружил, что красный круг выглядит как-то странно. Внутри его, возникла светло-зеленая каемка. А внизу, под непонятной надписью, появился простой компас. Красная стрелка указывала примерно на два часа. Тут он сообразил, что пересек незримую линию, окружавшую нужный квартал. И теперь его будет вести вот этот компас – указатель. "Что ж, отличная идея! Иначе, я тут год проплутаю!"

Справа показалась кованая ограда огромного парка. Сквозь голые ветви просвечивали пустынные аллеи, усыпанные прошлогодней листвой дорожки, грязные лавочки. А пройдя следующий перекресток, он увидел девушку, точнее девочку, которая опершись о небольшое деревце, что-то тихо бормотала. Он в последний момент расслышал лишь: "...не оставь...", и совершенно не зная, как себя вести, застыл на месте.

"Может ей плохо?" – подумал юноша. Он хотел было уже подойти, однако что-то его удержало. Вдруг здесь так принято, разговаривать с деревьями? И он со своим участием, попадет в неловкую ситуацию.

Девочка, почувствовав его присутствие, обернулась. Тим увидел симпатичное личико. Большие карие глаза, чуть вздернутый нос, темные, приоткрытые губы. Впечатление портила нездоровая бледность, и странное выражение не то испуга, не то смущения. Она оглядела его с ног до головы, и не проронив не слова, перешла на другую сторону широкой улицы.

"Ну вот, а ты собрался лезть к ней со своими глупостями!"

Тим немного постоял, глядя вслед удаляющейся девочки, затем, пошагал дальше, размышляя о ее странном поведении. Ему показалось, что первое мгновение, в глазах этой русской, мелькнул какой-то непонятный восторг, тут же сменившийся испугом. Наверное, он застал ее в некий особенный момент. Возможно, она молилась, а может просто говорила сама с собой.

Так размышляя, Тим прошел почти весь квартал. На одном из пустых перекрестков, он достал коммуникатор, и с удивлением обнаружил, что стрелка указывает в обратном направлении. Вокруг не было ни души. Тогда больше не пряча свой удивительный прибор, он поспешил назад, следя за красной стрелкой. По правую руку находилась проезжая часть, по которой неспешно катили редкие автомобили. Слева тянулись обычные жилые многоэтажки. Серые, безликие, с оклеенными крест – накрест окнами. И вот, проходя мимо одной из них, Тим заметил, как стрелка его компаса дрогнув, плавно повернула влево.

Он остановился, внимательно глядя на возвышающееся перед ним многоквартирное здание. Ничего особенного. Обычная четырёхэтажная, серая коробка. Такая же, металлическая, ржавая кровля, слепые окна, часть которых, заколочена деревянными щитами. Стрелка указывала на левую половину дома. Тим повертел отцовский прибор, и тут заметил рядом с указателем, неведомо, когда появившуюся шкалу. Она походила на вертикальную полоску с делениями, вроде той, что появлялась при зарядке. Только сейчас, в верхней ее части тревожно помигивала красная риска. Тим хмыкнул, и направился по растрескавшейся дорожке, во двор здания.

Здесь тоже оказалось все вполне заурядным. Обычный двор, обычного дома. Три подъезда, чахлые кустики, большое дерево, от которого во все стороны тянутся бельевые веревки. Детская площадка, ржавые качели, забитая мусором песочница.

Внезапно пришло осознание: "Ну вот парень, ты и на месте! Если эта штука не ошибается, Семеновы живут где-то здесь!"

Внутренности свело нервное напряжение. Сердце забилось чаще. Спустя столько дней, он наконец, достиг цели?

Именно в эту минуту решалась вся дальнейшая его судьба. А если доверять словам отца, не только его судьба, но и будущее всего их мира. Тим глядел на обшарпанные лавочки у подъезда, на заколоченные окна первого этажа, на разбитые временем ступеньки, и размышлял. Не напрасно ли проделан такой огромный путь? Что если здесь его давно ждут русские агенты? Уйти от них в незнакомом городе он не сможет, и тогда...

"Что толку от этих – если?" Не желая больше терзать себя, Тим шагнул к двери, словно с головой ныряя в неизвестность, окончательно доверившись тому, кто вел его все эти дни. Поднялся по ступеням, потянул скрипнувшую пружиной дверь, заглянул в прохладную темноту. На лестнице было пусто, лишь где-то на втором этаже приглушенно звучало радио. Юноша ступил в гулкую тишину. Дверь сзади неожиданно громко хлопнула. Он испуганно замер, но, ничего не произошло. На лестнице было также пустынно и тихо.

Тим неслышно ступая, поднялся на первую площадку. Мерцающая в темноте таинственным светом стрелка, указала на правую дверь, но тут же, снова замигала красная точка на непонятной шкале.

Юноша задумался: "А что если Семеновы живут на другом этаже? Может именно эта странная шкала и есть указатель высоты? В таком случае, нужная квартира находится выше".