Текст книги "Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 19 страниц)

Но эта церковь не была обычной.

Не отрывая взгляда от экрана, Эда вытащила из кармана своего монашеского одеяния мобильный телефон и набрала короткий номер.

– Они двигаются, – сообщила она коротко. – Да, «Оскар-Майк», направление – юго-запад, прямо мимо вас и дальше. Полагаю, что да, прямиком от Балалайки, заказчика. Нет, пока нецелесообразно, они еще в пути, но я отслеживаю ситуацию. Будьте наготове и держите своих «комариков» под парами. Конец связи.

Девушка отложила телефон и снова задумчиво уставилась на ноутбук.

– За чем же вы там гонитесь, ушлепки? И почему это так интересно нам?

Она покачала головой и закурила новую сигарету.

***

На море вечер. Это всегда красиво. И не потому, что «огромный пылающий шар солнца быстро, как всегда бывает в тропиках, заваливался за черную вогнутую арку горизонта», как любят писать романтики, а просто потому, что это не дымный промышленный ландшафт больших городов, и не унылые серые стены офисов, где большинство таких, как я встречают и рассветы, и закаты. Это природа, величественная и естественная, то место, где чувствуешь себя… ну да, на своем месте.

Пройдя почти целый день полным ходом, «Черная лагуна» бросила якорь уже в сумерках, где-то в видимости берега. Каботажное у нас плавание, похоже, намечается – но ни я, ни девчонки к другому пока что не готовы. Сегодня хотя бы обошлось без морской болезни, хотя осталось неясным, произошло это из-за мореходного мастерства Датча, или по причине того, что нам не хотелось болеть.

Шататься по коротким изогнутым коридорам катера, приставая с дурацкими вопросами к каждому встречному мне в конце концов надоело, и я выбрался наружу, благо там места было достаточно для всех. Реви и проснувшаяся уже Алиса, конечно, заняли самые лучшие места, постелив подстилки прямо на крыше рубки и наслаждаясь последними лучами солнца. Алиска, конечно, переоделась в купальник – это за ним, наверное, она меня и посылала, в первую очередь. Остальные рассыпались парами горошин на палубе, у торпедных аппаратов, старых «эрликонов» и прочего полезного инвентаря. Я, как самый важный член экипажа, конечно, тоже забрался на крышу – поближе к прекрасному. Реви зыркнула недовольно, но подвинулась. Алиса просто блаженно улыбнулась, не открывая глаз, закрытых темными очками-авиаторами. Откуда они у нее взялись вообще? Я огляделся.

Море было цвета расплавленного золота, медленным и густым, как металл, а темнеющая вдали суша выглядела просто застывшей глыбой, которая неуклюже плавала среди всего этого светящегося великолепия. И облака… они тоже были золотистыми, с темным оттенком благородной меди, неподвижными, как на прекрасной картине, и только легкий бриз иногда напоминал, что все это реально, что это – по-настоящему. Я устроился рядом с Алиской и прикрыл глаза.

Нагретая со дня крыша под нами, плеск волн, легкое покачивание катера, ощущение горячего, гибкого тела рядом – даже и не знаю, чего еще желать можно в таких условиях, любая жалоба или пожелание сейчас звучали бы как святотатство.

Вот разве что музыки бы еще…

Я открыл глаза и быстро пересчитал с высоты своего положения экипаж. Ну, Мику с Бенни, все еще слегка дерганым после моего с ним воспитательного разговора валялись на правом траверзе, Ленка с Роком – а вот этот парень меня приятно удивил, да – на левом, а где, собственно говоря, Датч? И, если уж на то пошло, где Славя? Неужто правду говорят, что русский с негром – братья навек? Нужно срочно выяснить, иначе как потом жить дальше в этом изменчивом мире?

Проклятое шило в известном месте, никогда не дает получить все удовольствие за раз!

***

Датчу, как капитану, на катере полагалась отдельная каюта – именно там он и обнаружился, наверное, валяющимся на кровати, с красной книжкой «Избранные цитаты Председателя Мао Цзэдуна», как обычно. Вот только на входе в каюту стояла в своем всегдашнем голубом платье Славя и о чем-то оживленно беседовала. Я подкрался достаточно незаметно, чтобы слышать реплики обоих.

– Поздно уже, – озабоченно сказала Славя. – Наверное, пора заняться ужином – команда проголодалась.

– Потерпят, – равнодушно отказался Датч. – У нас есть Рок, он у нас и камбузник, он у нас и кок, приготовление пищи – его забота. А раз никто пока не носится по палубе с дикими голодными воплями – то, я считаю, все идет отлично, еды никто не требует.

– Тогда я схожу найду Рока, – призадумалась Славя. Задумчивая Славя – настолько приятное зрелище, что даже жестокие африканские каннибалы, увидев его, заливаются горючими слезами и идут отмаливать грехи в ближайшую церковь. – Помогу ему, а заодно и расскажу рецепты нескольких хороших вегетарианских блюд.

– Я не ослышался? – по голосу судить трудно, но вроде бы Датч и вправду был изумлен. – Ты собираешься учить нашего отважного самурая Рокуро основам вегетарианства? Зачем?

– Видишь ли, – Славя улыбнулась, – дело в том, что я ем только вегетарианские блюда – никакой животной пищи. А чтобы пищу съесть, ее нужно сначала приготовить, не находишь?

Эй, ты зачем с ним заигрываешь, он же тебя в три раза старше!

Судя по звукам, Датч уселся на кровати.

– Разреши поинтересоваться, – вкрадчиво начал он. – Это ты по идеологическим причинам вегетарианство проповедуешь, или здоровье не позволяет?

Издевается, гад. Ну, вы понимаете. Гляньте на Славю, вместо меня, мне нельзя, и восхититесь – кровь с молоком, живое олицетворение слов «идеальная физическая форма».

Девушка, правда, не растерялась. Она такая.

– По идеологическим, – строго пояснила Славя. – В мире и так слишком много жестокости, чтобы увеличивать ее убийствами несчастных животных. Остановить этого процесса я не могу, но могу, по крайней мере, не участвовать в его последствиях.

– Достойная позиция, – согласился Датч. – Но возникает вопрос: ты вот, скажем, яблоки ешь? Вообще фрукты?

– Ем, конечно, – озадачилась Славя.

– А в яблоках иногда попадаются червяки, как ты могла заметить. Отсюда вопрос: если ты случайно проглотишь червяка вместе с яблоком, нарушаешь ли ты тем самым свое вегетарианское мировоззрение?

– Ну конечно, нет, – улыбнулась девушка. Непохоже, чтобы неаппетитная метафора ее смутила. – Они гибнут случайно, непредумышленно. Как это говорится у вас: «сопутствующие потери».

Какая умница, запомнила ту ахинею, что я нес вечерами, когда делать было особенно нечего.

– А что если та курица, которую, я надеюсь, готовит в данный момент в микроволновке Рок, тоже погибла случайно? Допустимо ли ей полакомиться в этом случае? – Голос у Датча был ленивым. С хорошей стороны зашел, у меня как-то так и не получилось наставить Славю на путь истинный. Хоть я не очень и старался, мне было достаточно того, что любовь к хорошо прожаренному бифштексу разделяла Алиса.

Общие вкусовые пристрастия – залог крепких и стабильных отношений. Это можно цитировать.

– Нет… Погоди… – Славя озадачилась. – Нет, это совсем другое!

– Усложним задачу, – продолжал, не обращая внимания на протесты, Датч. – На дорогу, по которой мчался большегрузный автомобиль, случайно вышла корова. Вечная ей память, понятно, но интересует следующее – допустимо ли употребить получившуюся бренную мертвую тушку в гастрономических целях? Рибай не пробовала? Очень хорош.

Ну, кто бы сомневался, что мрачный черный парень тоже любит стейки? Нет таких.

– Ты манипулятор! – возмутилась Славя. Не по-настоящему возмутилась, правда, а больше для вида. – Ты перекручиваешь факты так, как тебе бы хотелось!

– Я оппортунист, – невозмутимо парировал Датч. – Я вижу возможность заработать и использую ее к своей выгоде. Вижу мясо – и ем его, не задаваясь вопросами насилия в мире, оценивая лишь вкус и степень прожарки. Вижу неглупую девушку – стараюсь с пользой провести с ней время. Все всегда гораздо проще, чем кажется радеющим за мир во всем мире энтузиастам.

«А перекручиванием реальности для своих целей, кстати, совсем другие ребята занимаются, не знакома с ними, случаем?»

– Все равно не согласна! – тряхнула головой Славя, лукаво улыбаясь. – Но… это интересная точка зрения. Надо обдумать!

Похоже, пришла пора вмешаться. Громко топая, я приблизился.

– Есть мнение, – сообщил я, – что вам нужно совместную кулинарную программу вести, пользовалась бы успехом. Только одна опасность есть – зрители под ваши разговоры имеют большой шанс уснуть прямо у телевизоров. И по-моему, команда наверху именно этим сейчас и занимается, не дождавшись даже слабых признаков ужина.

– Ой, – встрепенулась Славя. – Тогда я побежала, будем с Роком что-нибудь съедобное соображать, если только у него в холодильнике мышь не повесилась.

– Даже в этом случае выход есть, – обнадежил ее я. – Вытащишь мышь, вымоешь холодильник, и все – агрегат как новый!

***

– Приятная девушка, – с непроницаемым лицом уронил Датч, глядя вслед убегающей Славе. Я с неопределенным видом кивнул. Не нужно никому знать, что Славя является моей тайной зазнобой еще со времен «Совенка». Именно она встретила меня у самых ворот лагеря, сопровождала меня в первом походе на пляж, да и потом все время помогала и вводила в курс дела при необходимости. Такое не забывается, что наглядно подтверждает моя расшатанная психика. Славя – это навсегда.

В науке это явление называется импринтингом.

– Имею насущный вопрос, оттого и пришел, – съехал я со скользкой темы. – Какова наша задача после прибытия на место? Иными словами, от каких именно угроз нам придется обеспечивать безопасность?

Датч глубоко вздохнул.

– Ответ будет неожиданным, – признался он. – Даже не так: ответа будет два. Первый, он же главный: мы уже на месте. Бросили якорь буквально в паре кабельтовых от точки.

Вот это вот сейчас было неожиданно.

– А… зачем?

– Военная хитрость, – сообщил Датч с каменным лицом. – Этим вечером проведем все необходимые работы по подготовке аквалангов и оборудования, а завтра рано утром вроде как соберемся плыть дальше. Но проплывем совсем недолго, как вдруг – бах! – из машинного отделения валит черный дым, нежданная поломка. И как минимум день стоим и чинимся. С точки зрения посторонних наблюдателей, понятно.

– А на самом деле стоим как раз над точкой и запускаем аквалангистов, – сообразил я. – Интересная тактика. Но ведь увидят их, водолазов наших, шастающих в своем снаряжении по палубе и булькающих за борт, разве нет?

– В днище катера выпилен люк, – успокоил Датч. – Мы тут контрабанду возим зачастую, не забыл? Иногда от нее приходится в темпе избавляться, а через борт бросать, как ты понимаешь, не особенно удобно. Так что с незаметным спуском проблем не будет, все предусмотрено.

– Понял, – сказал я, потому что и правда понял. – Думаешь, наблюдают за нами, значит?

– А почти наверняка, – безмятежно подтвердил Датч. – Либо китайцы, либо колумбийцы… а может, и соседи из ЦРУ озаботились. Куча народу видела, как мы метнулись с утречка сначала в «Отель Москва», а потом сразу на катер, и очень быстро отчалили. Значит, имеет место срочное и выгодное дело. Катер у нас небольшой, вместимость никакая, много товара принять не можем – значит, речь идет о торговле людьми, либо переправке наркотиков, драгоценных камней, редкоземельных металлов – в любом случае, это крайне прибыльный бизнес. Нацепить на катер жучок, или послать следом дрон – дело нехитрое. Значит, будет драка, так или иначе.

– И единственный способ ее избежать – притвориться, что поручение не выполнено, – догадался я.

– Конечно, – согласился здоровяк. – Зачем воевать, когда можно обмануть? Мы будем чиниться завтра весь день, есть надежда, что Реви и Рок за это время успеют сплавать вниз и добавить конкретики. Если мы на нужном месте – отлично. Если нет – пройдем еще полмили и снова «сломаемся». Будем надеяться, нам удастся локализовать точку и что-нибудь ценное оттуда поднять. А после этого быстро «починимся» и самым малым ходом пойдем домой, полные грусти и досады. Старое судно подвело в самый ответственный момент, провалили задание, неприятно, но бывает. А те, кто следят, пусть себе продолжают, мне не жалко. За просмотр деньги не беру.

– Уклониться от боя вместо ввязывания в мясорубку – это хороший ход, уважаю, – оценил я замысел. – Ну, а если все пойдет не так гладко? От кого придется отбиваться?

– Честно тебе скажу – понятия не имею, – пожал Датч плечами. – От колумбийцев можно ожидать чего угодно, вертолета с ракетными установками, например. Китайцы либо высадят десант прямо здесь, либо попробуют принять уже на берегу. Американцы воспользуются катерами наподобие нашего – их здесь еще много после Вьетнама осталось. Пираты просто подойдут и возьмут на абордаж. Тут понадобится нестандартный подход и реакция – я потому вас и взял, в общем-то.

– От вертолета защитить не сможем, думаю, – прикинул я возможности. – А с остальным можно будет попробовать.

Датч хмыкнул.

– С вертолетом мы, как-то сами умудрились в свое время справиться – то ли божьим чудом, то ли везением нечеловеческим. Cманеврировали в мангровые заросли и подбили его в полете торпедой. Так что тут я более-менее спокоен.

Про нечеловеческое везение – это он, что называется, угодил в десятку. Или Реви уже успела проболтаться?

– Последний вопрос, – обнаглел я, видя, что Датч опять потянулся к своей маленькой красной книжице. – Там, снаружи, очень тихо и тоскливо. Музычки бы… Можем, можно какое-нибудь радио включить… а еще лучше, диск или кассету.

– Над водой наши песни и пляски услышат все на расстоянии в пять миль, – веско сказал Датч. Я повесил голову. – Но нам, по большому счету, все равно, так что ладно – сейчас подключу. Только лучше все-таки кассету – радиостанции тут все до одной местные, а я имею сильное подозрение, что тайский рок ты не оценишь!

***

My gypsy road canʼt take me home

I drive all night just to see the light!

My gypsy road canʼt take me home

I keep on pushin' cause it feels alright!

Коллектив с ласковым именем «Золушка» продолжал радовать нас своим творчеством, под которое, надо думать, очень хорошо было бы мчаться на каком-нибудь «Додж Чарджер» сквозь покрытые тьмой автострады пустыни Невада. А кулинарный дуэт Рока и Слави – во многом, судя по всему, вынужденный – порадовал всех присутствующих неплохим мясным рагу с зеленью. Себе Славя скромно смастерила овощной салатик.

Ужин проходил на палубе, с подвешенной гирляндой, найденной где-то в рундуках внизу, в качестве освещения и рок-музыкой разной степени потрепанности в качестве музыкального сопровождения. Собственно, можно было жрать и в полной тишине и темноте – настолько быстро было уничтожено содержимое немаленького закопченного казана. Вспоминаются армейские будни – но и у нас в роте прием пищи проходил, кажется, медленнее. Все-таки Датч был неправ относительно степени озверения изголодавшегося коллектива.

– Нет ничего вкуснее нормального ирландского рагу, отвечаю, – чуть прожевав вкуснятину, сообщила мне, за неимением других собеседников, Реви. Собеседников же не было по очевидной причине – все еще продолжали жевать, мы оказались чемпионами по поглощению порций. – И рецепт несложный: хватаешь все, что есть в холодильнике, кидаешь в кастрюлю, и варишь до получения однородной массы. После чего мечешь в рот без передыху. Мудры были ирландцы!

– Это еще что, – не согласился я. – Ты еще туркменский плов не пробовала, вот где вкус и полезность, и насыщение. Готовится, правда, долго и кропотливо, но если каким-то хитрым образом пропустить этот печальный этап, и заняться, скажем, общим руководством, то в дальнейшем идет уже одно сплошное удовольствие.

– Ну, может, – для разнообразия не стала спорить девушка. – Я с турками в жизни не встречалась, потому и про твой «турк-мен-плов» даже не слышала ни разу.

Эта реплика вызвала перерыв в нашем просвещенном общении, потому что я некоторое время оживленно выкашливал последние остатки рагу из хихикающего горла, да еще пытался запить полученный опыт горячим черным чаем. В чем, в конце концов, и преуспел.

Ужин тем временем плавно перетекал в общение по интересам: Славя с интересом внимала что-то авторитетно разъясняющему Датчу, к которому прислушивалась и якобы случайно оказавшаяся рядом Алиса. Рок и Бенни наслаждались видом пританцовывающей Мику, а крепящаяся изо всех сил Лена, казалось, всерьез думала к ней присоединиться. А патлатые рокеры из британского коллектива The Darkness, воспользовавшись случаем, начали петь что-то такое быстрое и энергичное, с постоянным рефреном Open Fire – призывали открыть огонь, типа. Но нас таким не проймешь, мирная внешняя политика – наш козырь!

Пора бы уже с Реви начинать нормальный разговор.

– Хорошо, – уронил я бесцельно, наблюдая вполглаза за огоньками на воде, и лунной дорожкой чуть дальше, и ощущая легкую ночную качку, и острый морской запах с привкусом соли, гнилых водорослей и йода, и плеск волн, и веселый неразборчивый гомон за спиной. Хорошо…

Где-то вдали переключается музыка. Mando Diao начинает рубить Black Saturday, которая вообще для бодрых танцев приспособлена – лучше не бывает. Нестройный топот нескольких пар ног позади и неразборчивые выкрики подтверждают этот дедуктивный вывод.

– Это? – Реви взглянула с иронией. – Да ты мастер преуменьшать, парень. Это рай. Только ради этого вообще стоит жить в нашем поганом мире. Ради этих редких жемчужин спокойствия и счастья.

А она у нас поэт! То есть не у нас, конечно. Никогда раньше не замечал.

– Есть мнение, и не только мое, – авторитетно сказал я, – что таких хороших моментов вокруг нас должно быть – и будет, в недалеком светлом будущем – существенно больше. Над этим, кстати сказать, мы сейчас активно работаем.

– Таская сокровища со дна? – фыркнула Реви.

– Чисто своим присутствием улучшаем обстановку и поднимаем… то есть, опускаем температуру, – пояснил я. – Заметь, что сегодня весь день потрясающая погода была – светло, прохладно, ветерок, и никаких дождей и огорчений. И даже солнце садилось за чистый горизонт – значит, и завтра будет такая же. Как у нас говорят: «Село солнце в тучу – жди на море бучу». Обратное тоже верно.

– Прохладный ветерок был потому, что мы на хорошей скорости шли, во-первых, а до сезона дождей еще месяца полтора, – пояснила девушка. Я не стал спорить.

This could be our finest hour —

This could be our Shangri La,

This could be our finest hour,

If only we could keep it together —

We could find our way.

Реви вздохнула, глядя на море пустым взглядом, потянулась было за сигаретой, но на полпути передумала.

– А как у вас там… – она сделала паузу. – В России?

Я вообще-то не совсем из России, ни этнически, ни территориально. Но говорить ей об этом не стал. Все равно для американцев, хоть и китайского происхождения, Россия простирается примерно до Швейцарии.

– В России уже скоро лето, – авторитетно сообщил я. – Температура вот-вот перевалит за плюс, сугробы уже не два метра, как обычно, а полтора максимум… муху недавно видели.

Реви не удержалась и хихикнула, глаза ее на секунду потеплели. И снова застыли, превратившись обратно в острые карие льдинки.

– Завтра Датч и Бенни с утра имитируют аварию, – четко и быстро сказала она. – Мы с Роком идем нырять, у нас уже есть кое-какой опыт в этом, тут глубина пустяковая, что-то около тридцати пяти метров… Если за нами следят, а Датч закладывается, что так оно и есть, то нападение последует либо после начала движения судна, либо на второй трети обратного пути.

Странно было смотреть на нее – худощавую, гибкую девчушку с холодными глазами, в которых отражалась луна, деловито выплевывающую военные термины и команды. Было в этом что-то неестественное, девушки должны говорить о платьях и свадьбах, морях и путешествиях, но никак не о боях, смерти и боли. Да, она могла думать как угодно, но это место совершенно точно не было раем.

– Но не исключена и атака во время нашего спуска – тогда на катере будет минимальное количество людей, – продолжала Реви. – Очень не хотелось бы налажать, опозориться и погибнуть – именно в такой последовательности. Поэтому отнесись к защите серьезно – ни ты, ни девчонки понятия не имеете, как выживать посреди моря без плавсредств, оружия и еды, так что лучше не доводить до такого.

Ну вот, всю романтику испортила.

– Все сделаем в лучшем виде, товарищ старпом, – пообещал я. – Честное слово. Приму твои замечания во внимание, враг будет разбит, сокровища будут за нами.

Я был в этом практически уверен.

***

Глава 12, где становится ясно, что недолеченные болезни – лишние слезы

– Саш… – шепот Алисы звучал неуверенно, словно она не знала, сплю я или нет, словно и не было моей руки под ее головой, а ее загорелое бедро не лежало у меня… ну, практически на животе. – Хочу задать вопрос.

Кают, кроме капитанской, на катере не было – был трюм, довольно условно разделенный натянутыми шторками на несколько прямоугольных отделений, и некоторое количество матрацев. Да, теперь становится понятно, почему экипаж с такой готовностью согласился переночевать у нас прошлой ночью.

Черт, ведь только вчера мы устраивали вечеринку у себя – «хаус-пати», как говорят особо продвинутые граждане. А кажется, столько всего произошло – договор подряда с Датчем на охрану «Черной Лагуны», заезд к Балалайке, путешествие на катер, велосипедный забег домой и обратно, плавание по невыносимой красоты заливу, разговор с Датчем, разговор с Реви…

А эти самые тряпичные перегородки в трюме напрочь исключали, само собой, любые беседы или другие, более интересные действия. Ну, понятно, что тут вроде как все свои, но даже целоваться, скажем, зная, что в полуметре кто-то понимающе ухмыляется, ненароком слыша все сопутствующие звуки – нет, спасибо, не в этот раз. Алиса была этим явно разочарована. А мне…

Мне нужно было подумать.

Но у Алисы возник вопрос.

– Завтра будет весело или грустно? – ее губы почти касались моего уха, дыхание было горячо и почти материально – будто чьи-то нежные пальчики рисуют круги на шее. Черт…

«Весело» и «грустно» – это наш секретный язык на тот случай, когда нет возможности говорить свободно. В первом случае подразумевается, что операция пройдет без сучка и задоринки, все обойдется без жертв благодаря моим выдающимся разговорным способностям или по какой-то другой причине. Во втором, соответственно, что пострадавшие все-таки будут. Поэтому, скажем, наша операция в испанской Валенсии – классическая «веселая», мастерски и быстро выполненная, а тутошняя разборка с доставкой оружия и снайпером на крыше – «грустная», даже несмотря на то, что моей вины в образовавшихся раненых не было никакой.

А завтра – завтра у нас будет…

– Не хочу тебя огорчать, – тихонько сказал я. – Но скорее всего, не слишком весело. Слишком много неучтенных факторов, в таком случае некоторая грусть неизбежна.

– Огорчил, тоже мне, – фыркнула Алиса. – Значит, побегаем и попрыгаем – никаких проблем. А то засиделись мы совсем что-то.

Вот что мне в ней нравится – никаких колебаний и рефлексии. «Я дерусь, потому что дерусь!» Наверное, это правильный подход. Я и сам так тоже мог когда-то.

Я провел рукой по гладкой коленке, Алиса хихикнула и заерзала. Ощущения прекрасные, а то, что за бортом плещет вода и корпус судна поскрипывает, лениво переваливаясь на волнах, скрадывает звуки и шорохи.

– Но ты же не это на самом деле хотела спросить, правда? – поинтересовался я между делом, ведя неторопливую осаду алискиных шорт, из которых она напрочь отказалась вылезать на ночь.

Она коротко, резко вздохнула.

– Перестань, ну все же вокруг, я так не… Ну стой… Ну черт, да – меня другое беспокоит… Подожди, это важно!

Последнее прозвучало уже в голос. Я отвлекся от неподатливой пуговицы и прислушался.

– Саш, слушай… с тобой точно все в порядке?

– А что, не похоже? – я вернулся к шортам. – Ориентация не изменилась, организм вроде бы тоже не подводит – о чем речь?

– Я не о том… У тебя не было снова того, что… Ну, о чем предупреждала тогда Виола?

Я остановился. Очень аккуратно убрал руки от Алисы. Хрустнул пальцами.

Это было именно то, о чем предупреждала Виола. Однообразные, повторяющиеся кошмары по ночам, гиперактивность и повышенная возбудимость в течение дня. Чуть позже к этому прекрасному букету должны добавиться галлюцинации, утрата кратковременной памяти, эмоциональное выгорание и еще много других замечательных вещей. Явные признаки приближающегося истощения нервной системы. Фокус был в том, что лекарство, помогающее купировать приступы, как тогда, в лагере, у нас было – Виола выдала пухлый флакон. Вот только мы его с собой не взяли, оставили дома, на берегу. Как-то не пришло в голову, что понадобится.

А сколько мы еще пробудем в море, известно, конечно, только Господу богу, да еще, может, Датчу, как первому после него. День, два, три – а за это время может случиться разное, и совсем не факт, что мне удастся с ним справиться.

Словом, очень может быть, что этот рейс и вправду окажется для меня довольно грустным.

– Конечно, нет, – беззаботно сказал я и снова дал волю рукам. – Ничего такого. Просто сон на новом месте – ну, ты сама должна помнить – очень способствует… Так, а сейчас немножко приподнимись… вот так, и зачем тебе эти шорты, не нужны они вовсе…

– Ну что ты делаешь, услышат же…

– Не услышат, – уверенно прошептал я. – Мы будем тихо-тихо… и очень, очень осторожно… как ежики.

– Саш, ты точно…

– Точно-точно, – заверил я, опрокидывая ее гибкое, ждущее тело на спину, и ища в темноте шепчущие что-то губы, – На сто процентов… даже на сто двадцать… а то и больше. Сама сейчас убедишься.

– Я… уже чувствую.

Спать совершенно не хотелось.

Воспоминаниями о той проигранной войне я был уже сыт по горло.

***

«Шел как-то человек по ночной дороге, ведущей в Город Солдат, его мундир был чист и опрятен, а воротник застегнут на все пуговицы. То был человек, известный любому грешнику, старый генерал, спускавшийся когда-то в самое пекло ада, с лицом, опаленным надсадным ревом его пушек.»

«Все знают, зачем он идет в Город Солдат, об этом шепчут небеса, и люди закрывают ставни своих домов, в страхе прислушиваясь к песенке, что он насвистывает. Он всегда поет свою любимую песню о грошах, что он заплатит любому желающему, а потом его кулак обрушивается на чью-то дверь – одну, вторую, третью. Все знают, что он будет делать в Городе Солдат – он уже не раз бывал здесь».

«И нет другого выбора, с ним нельзя договориться или добиться уступки – придется отдать кого-то из своих, и все для того, чтобы спасти своих родных, да и себя самого. Нынче пришла та самая ночь, когда нужно сделать выбор, кто из твоих сыновей останется дома, а кого заберет дьявол. Тот самый, что идет сквозь Город Солдат, и чьи сапоги взрезают сейчас снежный наст на дороге».

Музыка гремела из старенького кассетника, подвешенного у гамака на дереве. Черноволосый, бородатый человек в панаме и защитного цвета штанах, лежащий в гамаке, протянул руку и прикрутил громкость.

– А ничего так песенка, – одобрительно заметил он, ни к кому специально не обращаясь.

Человека звали Хойт, Билл Хойт, и он был обыкновенным наемником из отряда таких же, как он, набранных со всех стран мира, сейчас временно квартирующих на острове Мак в Сиамском заливе. Личность и цели работодателя таких вот «диких гусей» интересовала в последнюю очередь, лишь бы деньги платили исправно, а задачи ставили хотя бы умеренно выполнимые. Ну и, в идеале, чтобы вокруг был хороший климат, не пустыня Сахара и не Антарктида с ее чертовыми пингвинами.

С климатом, нужно сказать, здесь был полный порядок. Да и на зарплату жаловаться не приходилось. А что до задания, которое им предстояло выполнить…

– Билли, только что босс выходила на связь, – Ллевелин, радист их маленького, но отменно обученного отряда, появился из домика, наспех собранного из фанерных досок и покрытой пальмовыми листьями пластиковой крыши, выполнявшего одновременно роль радиорубки и комнаты отдыха.

Билл Хойт сдвинул панаму с глаз и недовольно прищурился. Солнце уже практически скрылось за горизонтом, на остров опускались темно-синие уютные сумерки. Что за срочность?

– Говорит, наша цель остановилась и бросила якорь примерно в пятидесяти милях к юго-востоку.

– И что? – резонно поинтересовался наемник. – Ночь на дворе, а они, видимо, не слишком торопятся – возможно, у них встреча, запланированная на строго определенное время. Или просто опасаются идти в темноте, и здесь я не могу их винить – в этих водах небезопасно. В любом случае… чего босс хочет?

Ллевелин хмыкнул.

– Страшно рад, что ты спросил. Она сказала, что просто держит нас в курсе, а мы можем поступать по своему усмотрению, при условии, что задача будет в итоге выполнена. Чтобы были готовы, в общем.

– Я тоже был бойскаутом когда-то, – хмыкнул Билл Хойт. – Дерьмовое было времечко. Сделаем так: оповести ребят, что мы выходим в море рано утром, не позднее пяти, чтобы за пару часов с гарантией достигнуть цели. Пусть Эрни еще раз осмотрит наших «москитов» – они не должны заглохнуть в самый ответственный момент – а остальным на эту ночь я объявляю сухой закон. Чтобы завтра все были бодры и свежи, как ромашки на лугу, и готовы выполнить невозможное, если потребуется. Одному богу известно, кто еще, кроме нас, охотится за этой чертовой лодкой

– Понял, командир, – кивнул Ллевелин.

***

Утренняя поломка прошла штатно, практически как по маслу, если можно так выразиться. Досконально соблюдая легенду, в шесть утра Датч шумно сыграл побудку, включив магнитофон на полную. На этот раз запустился Джо Кокер с песенкой Unchain My Heart – под такое спать никак не выходит, а хочется выстроиться в шеренгу, как в кабаре, и плясать, подкидывая вверх ноги и вращая прочими конечностями.

Ну, Алиса, по крайней мере, именно так среагировала на вопли этого хрипатого. А я, страхуясь, решил подремать только под утро, так что никаких снов мне не снилось, но пробуждение, как обычно бывает в таких случаях, оказалось не из приятных – ощущение было, будто всю ночь таскал мешки с сахаром. А тут еще Джо Кокер привязался.

Unchain my heart

Baby let me go

Unchain my heart

'Cause you donʼt love me no more

Every time I call you on the phone

Some fella tells me that youʼre not at home

Unchain my heart

Set me free!

Позевывая и изображая полнейшую бездумность и апатию – здесь мне трудиться особо не пришлось, не знаю, как другим – мы выползли на палубу, где уже торчал Датч и ухмыляющийся Бенни. На воде не было ни малейшего волнения, восходящее солнце превращало весь залив в огромное зеркало, рассыпающее во все стороны отраженные теплые желтые лучики. Датч махнул рукой, привлекая внимание, и музыка замолкла.

– Так, ребятки, прекращаем спать, заряжаемся бодростью, – громко сказал он. Выражения глаз из-за очков было не разглядеть, но уверен, что внутри он улыбался. – Работы сегодня много, так что расслабляться нет времени. Реви, свяжись с клиентами, скажи, что встреча состоится по графику. Бенни, давай вниз, заводи машину. Алекс – сиди в трюме и следи за своими… – он пожевал губами, -…курочками. Рок, со мной в рубку. За работу, и живо, время не ждет!