Текст книги "Бесконечное лето: Город в заливе (СИ)"

Автор книги: Александр Руджа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

«Дуче, брось нас в огонь!»

Нет, это другое. Датч, вот что. Вот как его зовут. Голландец, значит. И хорошо загоревший, судя по всему.

– Сашенька, родненький! – Алиса первой приходит в себя и бросается мне навстречу. – Вернулся, кормилец! А я ведь его только за хлебом посылала, и солью еще, но не поскупился, купил вкусняшек для дорогих гостей! ай молодец! ай умница! Хозяйственный какой у меня!

Вообще она долго так может продолжать, чувство меры отсутствует полностью.

– Привет, – морозным голосом говорит блондин. Все-таки не все подходят для наших с Алиской совместных выступлений. Неподготовленных они, что называется, выбивают из колеи. Некоторых даже на несколько месяцев.

Я, кстати, блондину ничего не отвечаю. Только многозначительно машу бровями. Да и вообще сложно что-то делать, когда руки у тебя заняты сумками и пакетами, а мускулистый торс обнимает красивая девушка. Красивая рыжая и наглая девушка. В общем, процесс первого знакомства, можно сказать, прошел успешно.

После первого остолбенения, переходящего в катарсис, все как-то оттаяли, кстати, и принялись шутить. Кроме Реви, она все еще посматривала на меня с какой-то странной настороженностью. С чего бы это? А еще Датч сообщил, что по первости рассматривал вариант нейтрализации меня с помощью клюшки для гольфа и занавески – настолько непредсказуемо я выглядел. Наверное, тоже пошутил.

И что, интересно, делает у меня в доме клюшка для гольфа?

Алиска, отлипнув от меня, наконец, рассказала, что это она, бродя в мое отсутствие по базару, наткнулась на Рока и Реви, которые тоже туда по каким-то своим надобностям приехали – да и пригласила их к себе. Одно за другое – и вот у нас уже оттягивается и оттопыривается весь экипаж «Черной Лагуны». А я и не против, в общем – толковые местные друзья нам не помешают.

А подарочные пакеты я запинал пока в соседнюю пустующую комнату – пускай там ждут своего часа, сейчас не совсем до них. Вместо этого поковырялся немного с присутствующим в доме оборудованием, подключил древнюю аудиосистему с усилком, и теперь у нас из отличных пятидесятиваттных колонок громко веселились Ramones. А то сидим тут, как на похоронах, в тишине, прерываемой только напряженным скрипом мозга о черепную коробку.

Патлатый Бенни, в свою очередь, оказался записным шутником, но довольно толковым парнем, с его помощью мы быстро организовали стол из двух кафешных столиков и трех досок, случайно завалявшихся на заднем дворе у бабушки Бутракхам. А тут вернулся и последний член команды «Черной лагуны» – белорубашечный Рок. Его, как выяснилось, на базар посылали за овощами. Рока с овощами мы пристроили на кухню к девчонкам, которые затеяли легкую закуску, а мы пока вчетвером с Датчем, Бенни и Реви, заявившей, что она готовить ничего не умеет, и учиться не планирует, угнездились с пивом снаружи, в палисаднике. Изнутри дома доносилось какое-то приглушенное кулинарное бряканье, тянуло вкусными запахами, из колонок пилила Аланис Мориссетт – в общем, хорошо было.

– Слышал, вы с Балалайкой хорошо сработались? – полуутвердительно обронил Датч, когда первые бутылки уже опустели на треть, а солнце начало клониться в закат, нацеливаясь на покатые зеленые горы. – Обычно она более подозрительна.

Изнутри дома Роб Зомби начинает протяжно орать о том, как здорово ползать по канавам и сжигать ведьм.

Я на секунду задумываюсь.

– Думаю, дело в том, что я очень, очень харизматичен и обаятелен, – излагаю я свою основную версию. Бенни хихикает. Реви закатывает глаза. Датч остается невозмутим. – Плюс соотечественник, опять же. Это всегда сближает.

– Это возможно, – соглашается Датч. Очки его поблескивают на солнце. А я опять забыл себе купить такие же. – Но на этот счет есть одна поучительная история. Пару лет назад в Роанапур приехала пара. Парень и девушка, оба, насколько я понимаю, русские. Вин-нитс-ийя – как-то так их город назывался. Оба, конечно, мошенники, шулера – клейма негде ставить. Деваться им было некуда, поэтому они отправились к Балалайке – дескать, имеем желание работать с вами в силу того, что соотечественники. И что сделала Владилена, как думаешь?

Я провожаю взглядом случайного прохожего – крупного прихрамывающего европейца, судя по внешнему виду. Еще один турист в этих славных землях.

– Думаю, она приняли его в свою организацию, примерно как нас, – выдаю предположение. – Славянское единство, все дела.

Датч не спеша отпивает пива. Реви положила свои длинные ноги на спинку стула Бенни и, кажется, вообще забыла о нас, наслаждаясь закатом. А это отвлекает, между прочим.

– Не угадал, – огорчает меня Датч. – То есть формально она его приняла, да. Парня, я имею в виду. И на следующий же день послала разруливать какую-то разборку с итальянцами. Там его и пришили. Слепой случай, сам понимаешь.

В голове звенит тревожный звоночек.

Слушайте, но как тяжело быть идиотом в современном жестоком мире! Думаю организовать общественный фонд «В защиту прав идиотов» и загребать под это дело нешуточные гранты. Граждане косяками будут ломиться в ряды.

А ведь меня Балалайка тоже засылала на разборки – целых два раза за два дня. И оба раза не обходилось без непредвиденных осложнений. Совершенно случайных, да. Это что же получается, меня тоже должны были – того-этого?

– Хочешь сказать, это по ее приказу? – интересуюсь я прохладным тоном.

Датч пожимает плечами.

– Хочу сказать, она прожила здесь так долго и стала тем, кем стала, потому, что никому не доверяет. Понятия не имею, кем был тот парень. Может, и правда, внедренным агентом. А может, просто дурачком, который полез туда, где ему ничего не светило. Я о другом хотел сказать. Если Владилена внезапно потеряла чутье, проявила мягкость, а ты этим воспользуешься…

– Я не внедренный агент, и не замышляю никакого вреда для организации, – говорю я самым честным тоном, каким могу. А заодно пытаюсь применить свое могучее умение «Открытая книга» на этом здоровяке. Убедить его, что я говорю правду, залезть ему в душу, проникновенно посмотреть в глаза…

Но глаза Датча скрыты непроницаемыми очками.

– Надеюсь, что так, – говорит он и ставит опустевшую бутылку под стол. – Не пойми превратно, я не то чтобы беспокоюсь за здоровье Владилены по доброте своего черного сердца. Просто мы тоже с ней работаем. Работаем постоянно, довольно давно, и меня, как бизнесмена, нынешнее положение дел вполне устраивает. Не хотелось бы разных… ненужных изменений в данной ситуации. Тем более со смертью Ченга…

Датч пожимает плечами. Погрустневшая Реви бросает на него быстрый взгляд. Похоже, они и с этим неведомым мне китайцем тоже плодотворно работали.

– А что с девушкой стало? – спрашиваю я зачем-то. – Той, которая с парнем приехала?

– А ничего особенного, кстати, – Датч усмехается. – Девушка все поняла правильно, в организацию лезть не стала, открыла турагентство. Как раз напротив «Отеля Москва» находится.

– В общем, честное слово… – говорю я, но уже не совсем уместно, наверное, потому что из дома выплескивается наконец-то разнонаправленная толпа девчонок, вооруженных подносами, тарелками, столовыми приборами и бутылками.

– Я научилась делать бургеры! – сообщает на весь квартал Алиса. – Вкусные, сволочи!

***

Импровизированная вечеринка, слегка сбавив темп поначалу, снова разогналась примерно на втором ящике пива и каких-то местных слабоалкогольных коктейлей, покатившись вскачь, как та русская тройка, которая и сама не даст ответ относительно направления собственного движения. Сосредоточенный по первости Датч, видимо, слегка расслабился и даже довольно лихо отплясывал под Turn Me Loose – в каждой руке по пистолету, на лице каменное выражение. Очень, кстати, хорошая песенка, хоть и попсовая – рекомендую. Славя, выставленная потом от нашей команды, исполнила в свою очередь что-то такое русское народное под Green Day, получилось неожиданно свежо и симпатично.

Бенни, кажется, присмотрел себе даму сердца в лице Мику – очень уж он целеустремленно кружил вокруг. Рок и Ленка, судя по всему, тоже нашли много общего – сидели где-то в сторонке, уплетая действительно чудовищно вкусные бургеры и оживленно общаясь. Про то, что Алиса и Реви буквально со старта пришлись друг другу по душе я уже, кажется говорил. В общем, окидывая двор хозяйским взглядом, я мог уверенно сказать, что вечеринка удалась.

А где-то посреди веселья меня тихонько отвела в сторону бабушка Бутракхам и выразила свое восхищение тем, как шустро я врос в местную систему авторитетных граждан – познакомился и подружился с руководством «Отеля Москва», в частности. Я в нескольких вежливых выражениях, правда, напрочь отринул саму идею о сотрудничестве со страшной русской мафией, сообщив, что просто помог им пару раз. Потому что попросили. А как не помочь, если просят?

Бабушка Бутракхам, в свою очередь, заверила меня, что понимает всю тонкость ситуации, и секрет нашего тесного сотрудничества с ней в полной безопасности, что, с другой стороны, не так уж и важно, поскольку любой идиот, имеющий хотя бы один глаз, уже триста раз срисовал черные машины, регулярно останавливающиеся у ворот. И что она, само собой, все понимает, но некоторым молодым, и по этой причине мало пока соображающим, следовало бы поберечься. Потому что лихих людей везде полно, а в Роанапуре особенно, да и вообще негоже сразу четверым милым девушкам плакать о ком-то, если вполне можно этого избежать.

В общем, намек я понял – вежливо поблагодарил бабушку за ценный совет, пригласил к столу, произнес пылкий тост в ее честь, как хранительницы очага и почтенной хозяйки нашего гостеприимного дома. После чего, само собой, веселье возобновилось с новой силой.

А в голове все так же сидел червячок тревоги, не давая рассредоточиться полностью. Неужто я что-то упустил, и Балалайка правда планировала от нас избавиться? Получается, мы ей помогаем, а она вот так? Некрасиво. Или все не так, и я зря себя накручиваю?

Не люблю, когда вокруг радость и счастье, а я один что-то думаю и просчитываю, хмурый как сыч. Ладно, отставить размышления. Опыт показывает, что лучше строить из себя дурака – тогда случайные проблески разума выглядят особенно эффектно.

Проверено лично.

***

Глава 7, где наглядный опыт показывает, что подслушивать ночные разговоры не так уж и весело

Все выдохлись. Музыка в колонках рыдала – звук плыл, как кружочек жира по супу «том ям». Фонарь не освещал двора, и по площадке рыскали склоненные тени. Уже никто не двигался – ослабевшие ноги не держали утомленных танцоров, и оставалось только, повалившись на стулья и столы, бессмысленно глядеть на звездное небо с рогатой перевернутой Луной. Да, умеют эти ребята веселиться.

Русские, что с них возьмешь.

Время близилось к полуночи. Реви потянулась, легко поднялась и, переступая через бутылки, стулья, какие-то тряпочки и деревяшки (в маскарад играли? не вспомнить), подобралась к курившему на крыльце Датчу.

На том несколько часов бескомпромиссных развлечений вроде бы не сказались вообще никак. Только измазанные краской руки (в маскарад, точно) выдавали участие.

– Все хорошо? – тихонько спросила Реви. Из-за шума и скрежета в колонках ее легко можно было не расслышать. Но Датч услышал.

– Опасности нет. Ты это имела в виду?

Реви нахмурилась.

– Нет. Я же вижу, ты все равно напряжен, несмотря ни на что. Не доверяешь им до конца.

– А кому я могу доверять до конца? – хмыкнул здоровяк. – Тебе, да Бенни… наверное. Вот и все. А за ребятами я просто наблюдаю. Они непонятные.

– Серьезно? – Реви слегка удивилась. «Непонятный» не было в списке слов, которыми она могла бы охарактеризовать Ружичку и его пеструю компанию. Озабоченный подросток, наслаждающийся обществом симпатичных девушек, о чем тут еще говорить?

– Конечно, – чуть наклонил голову Датч. – Вот посмотри. С виду – обычные подростки, лет им сколько с виду – шестнадцать? Семнадцать? А погляди, как держатся – единой, спаянной командой, каждый выполняет свои функции, никаких конфликтов, никаких споров. И это в возрасте, когда в крови должны бурлить гормоны, феромоны и прочая дрянь. Ты себя помнишь в семнадцать лет?

Реви помнила. Гордиться там было нечем.

– Далее. Только здесь, в Роанапуре, они уже выполнили несколько дел. Блестяще, насколько мне говорили, хотя и в своеобразном стиле. Ни одного убитого, ни одного сколько-нибудь серьезно раненого. Откуда эти умения? Побывали вместе на войне? Прошли специальную подготовку?

Девушка вспомнила пустые, жестокие глаза Ружички и поежилась.

– Я тоже сразу подумал о Гензеле и Гретель, – Датч истолковал ее жест по-своему. – Но тех шизофреников ведь долго и старательно деформировали так, чтобы они стали получать удовольствие от чужих мук и боли. Ничего общего с этим Алексом и его девочками – посмотри, они ведь действительно нам рады, никакой особой подоплеки здесь нет.

Реви посмотрела. Ружичка валялся бездыханной сущностью в плетеном кресле, успев, правда, усадить на колени рыжую Алису. Дремали они, или занимались чем-то более творческим, установить в полумраке было непросто. Зеленоволосой дурашки с незапоминающимся именем было нигде не видно. Как и Бенни. Тот, похоже, в очередной раз втюрился, с ним это бывает. Рок и тихоня Лена разговаривали чуть за забором, балансируя на самой границе света и тени. Оба, похоже, получали от процесса немалое удовольствие – и как языки еще не стерли? Реви почувствовала внезапный укол ревности.

Кого-то еще, вроде бы, не хватало, но девушка еще недостаточно хорошо запомнила ребят, чтобы с ходу определить, кого именно. В любом случае, слова Датча подтверждались – схожести с маньяками-садистами определенно не наблюдалось.

– Поэтому я и не могу понять – кто же они все-таки такие, – заключил тем временем Датч. – И пока просто наблюдаю.

– Просто очень, очень везучие ребята, – решила Реви. Все странности и загадки девичьей команды Ружички укладывались в эту короткую характеристику.

Негр покачал головой.

– Викинги – не самые глупые парни, кстати – в свое время считали, что везение – это вполне определенная физическая величина. Как чувство юмора или дальнозоркость, например. Пойдешь в поход с удачливым конунгом – вернешься с богатой добычей, ну, а если не угадаешь, придется, наоборот, сплавать на дно морское, да там и остаться. Глядя на этих ребят, начинаешь соглашаться с такой точкой зрения. Дико им везет пока что, практически невероятно. Даже больше, чем мне.

Почему-то Реви стало немного обидно. За то, что одним везет так много и без всякой видимой причины, а другим приходится прогрызать себе путь наверх, устилая его собственной кровью, рвотой и вражьими внутренностями. Как-то это было не совсем справедливо.

С другой стороны, мир вообще несправедливое место.

– Я вообще про другое хотела спросить, – вспомнила Реви о цели беседы с Датчем. – Поздно уже, мы как собираемся ночевать, в отеле или на катер поедем?

– Никаких вам катеров! Раз чихнул – так будь здоров! – рявкнул на ухо неслышно подкравшийся Ружичка. – В нетрезвом теле нетрезвый дух, за руль никто не сядет, оставайтесь у нас, делов-то.

Реви ошеломленно уставилась на хулигана. Когда только успел покинуть место своей приятной дислокации и подобраться? А самое главное – оставаться здесь? Еще чего! Зачем?

– Я тут прикинул, – спокойно сказал Датч. – Вполне можем. Нам завтра все равно первым делом с утра в «Отель Москва» нужно будет заглянуть, а он отсюда совсем рядом. Плюс мы и правда чуть перебрали. Плюс… нехорошо отказывать гостеприимным хозяевам.

– Тогда я сама выберу, где спать, – сориентировалась Реви, и, не дожидаясь ответа, направилась в дом.

– Быстрые решения – уважаю! – немедленно среагировал нетрезвый Ружичка. И метнулся следом.

Дом, в котором квартировали Ружичка и девушки, был всем хорош – удобен, просторен, светел. Но был у него и один небольшой недостаток – жилых комнат было всего три, а переночевать нужно было девятерым. Выходило, что в каждой кровати будет спать по двое, плюс еще один на полу или сдвинутых стульях.

Одна комната набралась достаточно быстро – Датч, Бенни и Рок быстро согласились, что так будет проще всего. В другую поместились Лена и Мику – они и раньше когда-то жили в одном домике. С третьей комнатой возникли сложности. Само собой подразумевалось, что Ружичка и Алиса будут спать вместе – но относительно третьего компаньона ясности не было. Алиса сообщила, что ей, в общем, совершенно без разницы, но ей никто не поверил. Славя решительно сказала, что если нужно, она и на кухне сможет вполне комфортно прикорнуть, чтобы не затруднять всех. Реви сказала, что хочет спать, поэтому вопрос следует решить побыстрее. Нетрезвый Ружичка сказал много всякого, но суть сводилась к тому, что его тонкая душевная организация еще совсем чуть-чуть – и порвется от предвкушения, потому что он всех любит, поголовно, хотя все еще немного опасается Датча.

Ситуацию разрешила Лена, бросив монетку. В третью комнату выпало отправляться Реви, что неожиданно привело в замешательство всех. Нетрезвый Ружичка смущенно улыбался, Алиса была задумчива. Но и тут выход был найден быстро – спать уже действительно хотелось всем.

– Катер, ноги и бродяга, – сообщил парень, растопырив слипавшиеся глаза. – Прогрессивный и стопроцентно беспристрастный способ определить все, что угодно. Мое собственное изобретение. Катер обгоняет ноги, но бродяга угоняет катер, зато ноги бьют бродягу, все очень просто. Играем два раза по три игры. После первого раунда выбывает один, после второго – другой, а оставшийся в результате и будет тем, кому придется спать на полу. Я бы и сам с удовольствием вызвался, но не могу, потому что – справедливость прежде всего! Архиважно!

– Ты это только что все придумал? – не поверила Реви.

– Это я еще не старался, – скорчил гримасу Ружичка. – Итак, раунд первый – поехали! Катер, ноги и бродяга! Катер, ноги…

В первом раунде проиграла Алиса и, пробормотав что-то про «чертяку везучего», отправилась расстилать постель. Реви решительно скинула свои тяжелые ботинки и уселась по-турецки прямо на пол. Парень последовал ее примеру.

– Ситуация сложная, – загробным голосом сказал он. – Борьба идет до победного конца, остаться должен только один. Как в «Горце», понимаешь?

– Ты, парень, давно болен, – сообщила ему Реви. Алиса согласно закивала с уже расстеленной кровати. – Таблеточки пей, помогают.

– Я просто хотел, чтобы ты поняла, – проникновенно сообщил Ружичка. – Победитель получает все. Точнее, он получает подушку, две простыни, располагается прямо вот здесь, на полу, после чего засыпает и видит сны. Заманчивое предложение – так что пока даю возможность его обдумать и выйти из гонки, пока не поздно.

– Ну и болтун, – сказала с кровати Алиса, зевнув во весь рот. – Одно слово – румын.

– У меня чешское имя, – с достоинством возразил парень. – Катер, ноги…

Реви, усмехнулась, сосредоточилась, и…

– Да! Да! Николай Чудотворец, святые угодники, спасибо вам за то, что дали миру меня! Такого чудесного и адски везучего! – Ружичка прямо из позы лотоса отбивал земные поклоны. Доски прогибались и скрипели. Реви вытаращила глаза – парень явно был нездоров.

– Так ты же проиграл фактически, откуда такие эмоции? – показала ему язык Алиса. Ружичка утер воображаемую слезу.

– Да! Я выиграл, и в то же время проиграл, – дрожащим голосом признался он. – И пусть я буду спать на полу, зато в моей кровати будут нежиться две прекрасные девушки! Мог ли я мечтать о таком еще совсем недавно? Да это самое большое мое достижение за последние годы, друзья! Я в восторге! Я практически в…

Выскользнув из-под простыни, Алиса отвесила ему легонький подзатыльник.

– Извращенец! Это всегда было ясно.

– Герой хентая, сударыня, на постоянной основе всецело к услугам ваших тревожных фантазий, – с готовностью раскланялся Ружичка.

***

Таиландская ночь, в отличие от ряда других, ни разу не тиха, и, должен вам сказать, слегка прохладна. Что необычно в тропиках. А может, наоборот, обычно, я в такие широты ранее как-то не забирался. Не доводилось. Также мне не доводилось, как уже было указано, спать на полу, уступив свое мрачное лежбище двум юным прелестницам. Может, и прохлада, кстати, как раз с этим связана, я не уточнял, постеснялся.

Да, я такой, ужасно старый и консервативный. Рожден и воспитан, как говорят американцы.

Прелестницы, к слову говоря, лежали тихо, дышали ровно. А мне вот не спалось чего-то. С одной стороны, беспокоили мысли про коварную Балалайку и ее темные замыслы. С другой – в голове бродили заблудившиеся после пьянки мысли, и вращались еще перед глазами яркие вертолетики приятных кислотных оттенков.

Ну и близость девушек – двух, сразу двух, за какие мои свершения такая награда? – конечно, тоже отвлекала, этого не отнимешь.

Забавно, что именно этот момент и выбрала Реви, чтобы заговорить.

– Спишь? – шепотом поинтересовалась она. Я не ответил, потому что медленно вдыхал и выдыхал, изображая безвозвратно ушедшего в царство Морфея человека. И правильно, как оказалось, делал.

– Не-а, – ответила Алиска. – Сон ушел куда-то.

Заговорщицы коварные! Плетут интриги прямо у меня за спиной! И не только за спиной, но и за другими важнейшими частями моего ладного, крепкого тела – тоже плетут. Еретички! Всех казню, не помилую!

– Перепили, – шепотом хмыкнула Реви. – И перетанцевали. Непривычно, мы так обычно не делаем.

– Добро пожаловать в мир веселых психопатов, – остроумно сообщила Алиса. Зашуршала простыня. Снаружи царил оглушающий концерт – квакали местные голосистые лягушки, посвистывали какие-то ночные птицы, коротко мяукнул кот – наверняка, Капитан Флинт вышел на охоту. Реви несколько секунд молчала.

– Как раз хотела спросить, – начала она наконец. – Вы… ну, вы, все пятеро… Откуда вы взялись? Как познакомились? И кто вообще такой этот твой безумный Алекс?

Однако! А и правда – кто же я такой? Гений, шизофреник, плейбой, филантроп? Подопытный экспонат на далекой подземной базе, пожиратель кортексифана? Просто человек, который, в полном соответствии с рекомендациями одного беззубого исполнителя, пытается творить добро на всей земле?

Кстати, интересно – ну, если со стороны посмотреть – как оно, получается? Или я, как известный персонаж Стругацких, отягощаю любое свое правильное действие каким-нибудь безнадежным злом? Чисто для душевного равновесия хочется думать, что все-таки первое. Иначе зачем это все? Воцу? – как говорят японцы. Хотя нет, ошибочка вышла – это немцы так говорят.

Алиса издала тихий смешок.

– Ну ты и вопросы задаешь, подруга. Примерно как «если можно, вкратце объясните мне основные философские течения мира». Так сразу и не расскажешь.

Очень правильная постановка ответа, кстати. Все целиком рассказать ей не получится, а мало рассказывать – все равно, что не говорить ничего. Придется говорить достаточно. Тут важно и правду соблюсти, и друзей приобрести, все по Дэйлу Карнеги.

По мне начало что-то ползти. Маленькое, медленное и ужасно раздражающее. Черт, это же муравьи, наверняка, я их видел днем мельком – мы даже не поздоровались, сделали вид, что не знакомы. Какого черта я вообще сделал себе постель на полу?

И в кровать к девчонкам, оглашая окрестности ревом, теперь, конечно, не побежишь.

– Поэтому я вот чего сделаю, – нашла решение Алиска. – Я сразу скажу, как в импортных фильмах, что буду говорить только правду, и ничего, кроме нее. Но не всю правду. А ты хочешь верь, хочешь – нет. Договорились?

Наглый муравей продолжил путешествие по долинам и по взгорьям моего атлетического тела. Ничего, Рахметов терпел, и нам велел.

– Давай, – отозвалась Реви. С явным интересом отозвалась, то ли это алкоголь помог, то ли еще что-то, но она сейчас не выглядела – тьфу, черт – не звучала, как злобная, циничная стерва, которой довольно успешно пыталась казаться все остальное время. – Ты меня еще больше заинтриговала.

А хорошо пока Алька все продумала, респект ей.

– В общем… – Алиса тихо фыркнула. – Мы познакомились в одном… месте. Мы с Мику, да и все прочие, там были уже довольно давно, а Саша прибыл позднее. Потом… он всем нам очень сильно помог, решил кучу проблем, пообщался с руководством лагеря и договорился о безопасном выходе. А потом мы некоторое время полетали по миру, и вот, осели пока здесь. Надолго или нет – понятия не имею.

– Ты сказала – лагерь, – мгновенно среагировала Реви. – В смысле – учебно-тренировочный?

Ну, кто бы сомневался, что ей придет в голову именно это.

– Нет, – по голосу судя, Алиса улыбнулась. – Не совсем.

– Тогда этот… русский трудовой лагерь? Типа, гулаг, и все такое? Вы беглые заключенные?

Алиса хихикнула.

– Вообще мимо. Извини, про лагерь я ничего не могу больше сказать.

Реви недовольно вздохнула.

– Ладно. Тогда… ты сказала, что этот… Ружичка что-то такое там совершил, за что вас оттуда выпустили, хотя не должны были? В это слабо верится, честно. Еще слабее, чем во все остальное.

– Это почему же? – Алиса откровенно веселилась. Очень некрасиво с ее стороны, когда мою доблесть подвергают сомнению. Чертов муравей, и пошевелиться нельзя. И вообще Реви кругом неправа, заняла мое место. Ох, я бы ей сейчас ответил.

– Ну… – Реви чуть помолчала, а потом рубанула наотмашь. – Он же болен, ты понимаешь? Я имею в виду – на голову. Что он в таком состоянии мог сделать?

Ну вот, картина Репина «Приплыли». Это я-то болен? Да я здоровее их всех, вместе взятых!

И тут Алиска меня предала.

– Мы тут все не сильно здоровы, Реви, – тихо сказала она. – Просто он этого не скрывает. Открытая душа. Особенности пребывания в том самом лагере, о котором я не могу рассказывать.

Реви присвистнула.

– А вообще, ты знаешь, он мне и самой сначала не понравился ужасно, – забила очередной гвоздь в мою нежную ранимую душу Алиса. – Дурак дураком показался.

– И что потом изменилось?

– А ничего, – на этих словах мое сердце закровоточило и распалось на тысячи маленьких, рыдающих в жестокой агонии кусочков. – Он не меняется. Это меня и подкупило.

– Непонятно…

– Ну… да, он нахальный, иногда грубый, и там, где он, всегда крик, вой, дурдом и несчастные случаи на производстве. Да, его бывает слишком много, и это раздражает. Да, может быть, это и не любовь. Так бывает. Каждый любит как умеет.

Она сделала паузу. Долгую-долгую.

– Но с ним всегда интересно. Я знаю, что он никогда не предаст ни меня, ни девочек. Никогда не бросит, и не даст нас в обиду, хотя бы ему и пришлось рвать зубами стальные листы. Никогда и ни за что. А я уже успела понять, что это очень много. Больше, чем можно было даже просить.

Смешно, но за эти слова я почти простил Алиску. Хотя она еще не закончила.

– Хотя с другой стороны, нас, такие, как мы есть сейчас, обидеть довольно сложно. Невозможно даже.

Реви издала вопросительный звук. Алиса вздохнула.

– Как бы понятнее объяснить… Скажем, ты веришь во всякое… необычное?

– В смысле?

– Сверхъестественное, – терпеливо объяснила Алиса. – Супергероев со сверхспособностями, призраков, демонов и прочих полубогов.

– Чушь какую-то несешь, подруга, – безапелляционно заявила Реви. К ней мгновенно вернулась ее обычная самоуверенность. – Мы же живем в двадцать первом веке, пользуемся Интернетом и электричеством, стреляем из самонаводящихся пушек и звоним по умным телефонам.

– Ну, тогда…

– Правда, – сбавила обороты девушка, – мы сейчас находимся в таких местах, где иногда не бывает ни мобильной связи, ни приличного вайфая, ни даже света. И порой случается всякое. Я, по крайней мере, видела много… непонятного. Так что скажу так: по обстоятельствам. А к чему был вопрос, вы что – демоны или полубоги?

– Валялась бы я тут со всякими грубиянками, будь я полубогиней, – фыркнула Алиса. – Но если вкратце, то из-за некоторых штук в секретном лагере, о котором я не могу рассказывать, у нас образовались разные интересные способности, одна из которых – нам не может причинить вреда ни одно оружие.

– Врешь, – почти спокойно сказала Реви.

– Неа, – довольным голосом сообщила Алиса. – Потому что обещала. Не то, чтобы мы были совсем неуязвимы, но близко к тому. Никакое оружие, буквально.

– М-да? – скептически пробормотала Реви. Она была под впечатлением, но быстро искала лазейку. – А если не оружие? А если, подушка, скажем?

Послышался мягкий удар. Верное решение, я и сам за последние полчаса много раз хотел так же поступить.

– Ну, ты напросилась! – яростным шепотом закричала Алиса. Началась возня. Я был готов разрыдаться.

А вам приходилось когда-нибудь ночевать у кровати, на которой бы устраивали бой подушками две красивые девушки, и быть не в состоянии не то, что поучаствовать и пасть в этом бою, а даже пошевелиться? Настоящие адские муки, никакой Данте Алигьери даже рядом не валялся.

– Подушки, видимо, не считаются, – сделала вывод тяжело дышащая Алиса пару минут спустя. – А в остальном все верно. Плюс нам еще везет очень, постоянно. Ну, то есть это Саше везет, но это одно и то же. Так и живем – в постоянном веселом безумии.

– Удачливые разгильдяи, – подтвердила Реви. Голос ее тоже звучал устало. Интенсивные физические упражнения – залог крепкого и здорового сна, это вам любой физкультурник скажет. – Завидую я вам… немного. Столько всего получить, да за раз, да в придачу еще и…

– Не завидуй, – вдруг отрезала Алиса. Да еще головой помотала, судя по звукам, для убедительности. – Ты видишь только то, какими мы стали. Но понятия не имеешь – какими мы были.

– Но мы-то – здесь и сейчас, нет? – сонно пробормотала Реви.

Алиса ничего не ответила. Похоже, заснули они практически одновременно. И я, наконец, смог избавиться от проклятого муравья.

***

Хайнрих Вайтхенер, высокий прихрамывающий человек, был в ярости. На высоком лбу вздулись вены, холодные серые глаза метали молнии. Адрес его новой явки практически совпал с жильем одного из напавших на него утром – что это, случайность или предательство? Никчемный, глупый подросток, оказавшийся не в том месте не в то время, каким-то образом с первого же взгляда обнаружил его позицию на крыше, сорвал всю операцию – и вот он же, хохоча во все горло, сидит у дома, находящегося в половине квартала от его собственного нового жилища.

Возможно ли такое?

Хайнрих Вайтхенер, морщась, пошевелил рукой. Действие анаболиков закончилось недавно, и тягучее, горячее ощущение отвлекало.

Такое возможно. Этот район считался относительно безопасным, даже респектабельным. В сущности, нет ничего удивительного, что таинственный работодатель, заказавший ему смерть сначала китайца Ченга, а затем русской Балалайки, выбрал именно эту улицу. Не исключено, что это действительно случайность.

Не исключено.

Но для себя высокий человек решил: так или иначе, а этого нахального ушастого паренька он все же уберет, хотя заказа на него и не было. Из профессиональной гордости, но не только. А и потому, что чрезмерная наглость должна быть наказана.