Текст книги "Христос и церковь в новом завете"

Относительная систематичность Послания к Римлянам позволяет конспективно сформулировать его магистральные идеи, логически, последовательно и подробно развиваемые на протяжение всего объема, точнее, пятнадцати глав послания (не считая 16-й главы «приветов»[445]445
  16-я глава Рим. представляет собой текстологическую проблему, будучи, возможно, своего рода рекомендательным письмом в Ефес о некоей Фиве, диакониссе церкви кенхрейской. В некоторых древних списках Рим. 16-я глава отсутствует, а заключительное славословие следует за 15, 33. См. также другие соображения в: Fitzmyer J. A., S.J. The Letter to the Romans. // NJBC. P. 831-2; см. также Brown R. P. 575-6.


[Закрыть]).

Всеобщность греха и всеобщность спасения во Христе (глл. 1 – 5)

В первых главах провозглашается весть двоякого характера: с одной стороны, все люди без исключения – как иудеи, которым даны заповеди от Самого Бога (Закон Моисеев), так и язычники, которым тоже в своей, хотя и неполной мере дан тот же Закон, написанный на сердце, т. е. совесть, – являются грешниками, т. е. не в силах полностью, на сто процентов соответствовать требованиям Закона:

Все согрешили (Рим. 3, 23; 5, 12).

При этом спастись самим, т. е. оправдаться перед Богом «делами Закона» – невозможно (ср. главная мысль Гал.). И, как уже неоднократно говорилось, спасение дано, точнее, даровано как благодать, как дар от Бога. Дар сей дан во Христе и только во Христе, причем без различия и иудеям, и язычникам. Единственный путь к оправданию и спасению – вера (см. Рим. 3, 28; ср. Гал. 2, 16) в столь высокий дар, в благодать Христову. Как всеобщ грех (главы 1–3), так всеобще и спасение во Христе (гл. 5).

Тема всеобщности, своего рода глобальности как греха, так и спасения проходит через все Послание в Римлянам («глобализм» греха и спасения) далеко не случайно, а вполне закономерно: Павел обращается к столичной общине (или группе общин). Столичный статус адресата неминуемо провоцирует рассуждать о Благовестии в максимально глобальных масштабах, которые дают о себе знать уже в приветствии: «чтобы во имя Его покорять вере все народы» (Рим. 1, 5). В то же время римские общины, подобно многим другим общинам в раннем христианстве, состояли как из иудео-, так и из языко-христиан[446]446
  О специфике взаимоотношений христиан из иудеев и язычников в Риме до и после эдикта Клавдия, а также после смерти последнего см. Fitzmyer J.A., S.J. The Letter to the Romans. // NJBC. P. 831.


[Закрыть]. Таково объяснение двучастности той всеобщности, которая провозглашается также с самого начала послания:

Я не стыжусь благовествования Христова, потому что оно есть сила Божия ко спасению всякому верующему, во-первых, Иудею, потом и Еллину (т. е. язычнику – А.С.) (Рим. 1, 16; ср. 2, 9-10).

Апостол применяет понятие греха не только к иудеям, т. е. к народу, которому дан Закон и который, следовательно, знаком не понаслышке с понятием греха как преступления против Закона Божия, но и к язычникам, т. е. к тем, кто как будто «не в курсе» такой постановки вопроса. На самом же деле и язычник, т. е. любой человек, имея совесть, тем самым предопределен различать доброе от злого, праведность от греха. В гл. 1–2 встречается, пожалуй, единственное в Новом Завете ясное и четкое рассуждение о том, что в современном богословии именуется естественным откровением или естественным богопознанием (в отличие от сверхъестественного, т. е. открытого Богом кому-то в пророческом озарении), даруемым как возможность буквально любому рождающемуся в сей мир человеку. Центральный стих:

Невидимое Его [т. е. Бога – А.С.], вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они [т. е. люди – А.С.] безответны (Рим. 1, 20).

Такой перевод (СП) довольно невразумителен. Попробуем понять это утверждение в других переводах:

То, что незримо в Нем [т. е. в Боге – А.С.], созерцается от создания мира чрез размышление над творениями: и вечная Его сила и Божество, так что нет у них [т. е. у людей – А.С.] извинения (ЕК).

С тех пор, как создан мир, Его [т. е. Бога – А.С.] невидимые свойства постижимы для ума, который видит их в Его творениях, – их и вечную силу Его и Божественность. Так что им [т. е. людям – А.С.] нет извинения [перевод архим. Ианнуария[447]447
  Евангелие от Марка, Евангелие от Иоанна, Послание к Римлянам, Апокалипсис. // Славянский библейский фонд. Перевод на русский язык, 1996. СПб. 1997. С. 100.


[Закрыть]].

Материальный мир, т. е. окружающая природа, космос, самим своим сложным устройством, красотой и целесообразностью, должны приводить мыслящего человека к признанию факта существования Единого всемогущего и мудрого Бога. Таков путь познания Бога вне Библии, путь язычника (эллина). На этом строятся некоторые т.н. доказательства бытия Божия (космологическое, телеологическое и др.). Однако положительный результат такие доказательства дают далеко не всегда: вместо признания и поклонения истинному Богу-Творцу, человек устраивает культ других богов, идолов и, в конечном итоге, своих похотливых страстей. В 1, 21-32 нарисована картина того, как нежелание узреть и искать истинного Бога приводит к полному извращению богоподобия человека. И речь идет совсем не только о древнем идолопоклонстве времен ап. Павла, а о весьма знакомой нам, обыденной окружающей и находящейся внутри нас самих действительности:

²¹ Но как они, познав Бога, не прославили Его, как Бога, и не возблагодарили, но осуетились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце; ²² называя себя мудрыми, обезумели, ²³ и славу нетленного Бога изменили в образ, подобный тленному человеку, и птицам, и четвероногим, и пресмыкающимся, – ²⁴ то и предал их Бог в похотях сердец их нечистоте, так что они сквернили сами свои тела. ²⁵ Они заменили истину Божию ложью, и поклонялись, и служили твари вместо Творца, Который благословен во веки, аминь. ²⁶ Потому предал их Бог постыдным страстям: женщины их заменили естественное употребление противоестественным; ²⁷ подобно и мужчины, оставив естественное употребление женского пола, разжигались похотью друг на друга, мужчины на мужчинах делая срам и получая в самих себе должное возмездие за свое заблуждение. ²⁸ И как они не заботились иметь Бога в разуме, то предал их Бог превратному уму – делать непотребства, ²⁹ так что они исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, ³⁰ злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, ³¹ безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы. ³² Они знают праведный суд Божий, что делающие такие дела достойны смерти; однако не только их делают, но и делающих одобряют.

Далее ап. Павел пишет о том, что печать Творца лежит не только на внешней природе, но и на самом сердце каждого человека (ср. нравственное доказательство бытия Божия). Каждому дана совесть:

Дело закона у них [т. е. язычников – А.С.] написано в сердцах, о чем свидетельствует совесть их и мысли их, то обвиняющие, то оправдывающие одна другую (Рим. 2, 15).

Итак, Закон – хотя бы как совесть – дан каждому человеку, а значит, хотя бы потенциально дано чувство греха как ощущение вины перед Богом.

И если уж в таком «усеченном» виде Закон дан даже язычникам, то что же говорить об иудеях, которым Закон дан в полной мере через пророческое посредничество, т. е. сверхъестественное откровение. Однако здесь Павел вынужден полемизировать с заблуждением другого рода, во многом повторяя и продолжая рассуждения, изложенные в Послании к Галатам. Сам факт дарования Закона иудеям ложно понимается как привилегия, а ветхозаветное избрание Израиля – как уже обретенная праведность и спасение. Ап. Павел облекает свои слова в форму полемики с воображаемым собеседником – собирательным образом иудея[448]448
  См. Кассиан, еп. С. 222.


[Закрыть]:

Вот, ты называешься Иудеем, и успокаиваешь себя Законом, и хвалишься Богом... (Рим. 2, 17)

²¹ как же ты, уча другого, не учишь себя самого? ^22 Проповедуя не красть, крадешь? говоря: не прелюбодействуй, прелюбодействуешь? гнушаясь идолов, святотатствуешь? ²³ Хвалишься законом, а преступлением закона бесчестишь Бога? ^24 Ибо ради вас, как написано, имя Божие хулится у язычников (Рим. 2, 21-24).

Апостол формулирует некую важную антиномию, сама формулировка которой даже, кажется, несколько противоречива (такое впечатление, что Павел сам не замечает, как он сам себе «противоречит», если опираться исключительно на букву послания). Он пишет, что быть иудеем – «великое преимущество во всех отношениях» (3, 2), а буквально чуть ниже, что никакого преимущества в этом нет (см. 3, 9). Дело в том, что Закон, данный от Бога и воспринятый как откровение – здесь: иудеями, а шире, в применении к современности, нами, церковным народом (который осознает себя народом Божиим подобно Израилю в Ветхом Завете), – одновременно и великий дар, а потому честь, преимущество перед теми, кто не знает Закона, но и многократно увеличенная ответственность за грех. Как и в Гал., Павел провозглашает смысл дарования Закона:

Законом познается грех (Рим. 3, 20).

Поэтому критика Павла направлена, конечно, не против самого Закона – «Слова Божия» (Рим. 3, 2), а против ложного понимания оправдания на основании соблюдения «дел Закона»:

Человек оправдывается верою, независимо от дел Закона (Рим. 3, 28).

Единственным путем является вера в то, что Бог силен помиловать и простить тех, кто познал грех как нарушение Закона:

Итак, мы уничтожаем Закон верою? Никак; но Закон утверждаем (Рим. 3, 31)

В послании постоянно подчеркивается, что оправдание дается Богом не за соблюдение Закона, а «независимо [ЕК: помимо] от Закона» (3, 21; ср. ст. 28), «даром» (3, 24). Вера – единственный адекватный и потому спасительный ответ человека Богу на Его дар спасения во Христе:

«Где вера, там нет места для юридического принципа: do ut des. Бог по благодати дает. Человек по вере принимает: принимает, отдаваясь в вере Богу»[449]449
  Кассиан, еп. С. 221.


[Закрыть].

В гл. 4 Павел вновь, как и в Гал. приводит пример Авраама, которому именно вера вменилась в праведность (см. 4, 9; ср. Гал. 3, 6) и который потому «стал отцом всех верующих» (ст. 11), еще до дарования Закона и обрезания.

Ради чего же апостол рисует в этих первых главах послания столь мрачную картину всеобщей греховности? И что конкретно является предметом веры верующего – независимо от того, уверовал ли ты, будучи иудеем, идя от Закона, или будучи язычником, обрел Бога, еще не зная Библии?

На фоне столь безнадежной греховности (а Закон, как показывает Павел, лишь еще более высвечивает преступность и несостоятельность человека перед Богом) лишь ярче сияет любовь Божия к человеку-грешнику, которая явлена во Христе:

⁵ Любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам. ⁶ Ибо Христос, когда еще мы были немощны, в определенное время умер за нечестивых. ⁷ Ибо едва ли кто умрет за праведника; разве за благодетеля, может быть, кто и решится умереть. ⁸ Но Бог Свою любовь к нам доказывает тем, что Христос умер за нас, когда мы были еще грешниками (Рим. 5, 5-8).

Грех – понятие, применимое только к человеку и актуальное только тогда, когда некое зло осознается как преступление против Бога. Чем ярче видится грех, т. е. чем более осознает себя человек виновным перед Богом, тем более ценит он подаренное прощение. Таков парадокс Евангелия и Нового Завета в целом, и именно на этом парадоксе Павел заостряет внимание читателя в Рим.:

Закон же пришел после, и таким образом умножилось преступление. А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать [ЕК: явилась преизобильнейшая благодать; Перевод архим. Ианнуария: безмерно изобильной стала благодать] (Рим. 5, 20).

Вообще, гл. 5 – в высшей степени важная в догматическом отношении глава, где говорится как о всеобщей греховности рода человеческого[450]450
  Учение о первородном грехе основывается в том числе и на Рим. 5 (особенно ст. 12). По поводу учения о первородном грехе, основанном на Рим. 5, 12-21 см. Brown R. P. 580-1.


[Закрыть], так и о всеобщем даре спасения во Христе:

«Из факта всеобщности греха Апостол делает вывод, что и путь оправдания должен быть общий для всех. Этот общий путь есть путь веры»[451]451
  Кассиан, еп. С. 220-1.


[Закрыть].

Рассуждение очень стройно в логическом отношении. Адам понимается не столько как первый человек, сколько как всечеловек или всякий человек. «В нем все согрешили» (5, 12) и все подвластны смерти. Так и Христос – новый первый Человек и новый Всечеловек (новый Адам; ср. 1 Кор. 15, 22), в Котором даны благодать, оправдание и жизнь вновь и для всех:

¹⁵ Ибо если преступлением одного подверглись смерти многие, то тем более благодать Божия и дар по благодати одного Человека, Иисуса Христа, преизбыточествуют для многих... ¹⁷ Ибо если преступлением одного смерть царствовала посредством одного, то тем более приемлющие обилие благодати и дар праведности будут царствовать в жизни посредством единого Иисуса Христа. ¹⁸ Посему, как преступлением одного всем человекам осуждение, так правдою одного всем человекам оправдание к жизни. ¹⁹ Ибо, как непослушанием одного человека сделались многие грешными, так и послушанием одного сделаются праведными многие (Рим. 5, 15. 17-19).

Практика жизни во Христе (глл. 6 – 8)

Воспринять дар спасения во Христе через Крещение может каждый (гл. 6). Крещение и есть сочетание со Христом, а значит приобщение, причастие к Богу. Оно возможно потому, что прежде всего Бог по Своей инициативе, по Своей милости причастился человека, став подобным нам в смерти, – потому и человеку в ответ возможно быть подобным Ему в Воскресении. Итак, Таинство Крещения – Пасха каждого верующего по образу Пасхи Христовой. Это Пасха смерти и воскресения, реальное приобщение каждого верующего к дару спасения во Христе. Оно понимается как свершившийся факт, причем речь идет и о самом событии Христа, и о Крещении как о приобщении к нему конкретно каждого верующего: «Мы спасены...» (Рим. 8, 24).

Рим. 6, 3-11 является крещальным Апостольским чтением в Православной Церкви, как и на Литургии Великой Субботы – конечно же, «самого крещального» дня в богослужебном году:

³ Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? 4 Итак мы погреблись с Ним крещением в смерть, дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца, так и нам ходить в обновленной жизни. ⁵ Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его, то должны быть соединены и подобием воскресения, ⁶ зная то, что ветхий наш человек распят с Ним, чтобы упразднено было тело греховное, дабы нам не быть уже рабами греху; ⁷ ибо умерший освободился от греха. ⁸ Если же мы умерли со Христом, то веруем, что и жить будем с Ним, ⁹ зная, что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти. ¹⁰ Ибо, что Он умер, то умер однажды для греха; а что живет, то живет для Бога. ^11 Так и вы почитайте себя мертвыми для греха, живыми же для Бога во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6, 3-11).

Как видим, речь действительно идет о смерти и воскресении со Христом как о содержании Таинства Крещения. Потому-то Великая Суббота и Пасха являются «самыми крещальными» днями, ибо из всех христианских праздников, с которыми в древности было связано совершение Крещения (также еще Рождество Христово, Крещение Господне, Пятидесятница), именно праздник Пасхи есть праздник нашего приобщения к Воскресению Христову. Причем имеется в виду не столько эсхатологический смысл нашего приобщения к жизни будущего века после всеобщего воскресения, сколько настоящий: как смерть для греха и жизнь по правде Божией сейчас.

Но, с другой стороны, все знают, что с Крещением все только начинается. Удивительная антиномия – спасение и как состоявшаяся данность, и как цель, к которой еще нужно прийти в результате христианского пути, – часто подвергалась и подвергается искажениям как в ту, так и в другую сторону. Да, спасение и Крещение – состоявшиеся события, а преизобилующая благодать (см. Рим. 5, 20) ни за что уже подарена Богом. Но значит ли это, что человек должен «оставаться в грехе, чтобы умножилась благодать» (6, 1)? Нет, все наоборот: после Крещения впереди еще тяжелейшая внутренняя брань с грехом на личностном уровне (гл. 7):

Доброго, которого хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю (Рим. 7, 19).

Брань эта во сто крат более трудная и мучительная, чем если бы ты не принял Крещение. Крестившись во Христа, человек тем самым открыто, сознательно (по крайней мере, так мыслится) декларирует высочайшую цель – уподобиться Христу. Цель же декларируется не только для самого себя, и даже не только перед Богом и перед Церковью, но и в лицо сатане. Открыто «объявляется война». Цель выглядит подчас совершенно недостижимой: как быть безгрешным, свободным от греха, святым, и в конечном итоге обрести подлинную (вечную) жизнь? Действует принцип: чем более высокая ставится цель, тем более трудным оказывается к ней путь. Трудности духовного роста в жизни христианина – именно христианина, ставшего на этот путь сознательно, в надежде обрести радость и смысл жизни, – оказываются настолько серьезными и порой «непредвиденными», что впору впасть в отчаяние и сожалеть о содеянном приобщении к столь дорогостоящей, «жестокой» радости.

Бедный я человек! кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7, 24)

И здесь вновь надежда только на Христа и Его благодать:

Благодарю Бога моего Иисусом Христом, Господом нашим. Итак тот же самый я умом моим служу закону Божию, а плотию закону греха (Рим. 7, 25).

Поэтому «мы спасены в надежде» (Рим. 8, 24). Как бы ни была жестока внутренняя, личностная брань человека со своим грехом, с плотскими похотями, залогом победы является тот факт, что Бог на стороне человека (гл. 8):

Если Бог за нас, кто против нас? (Рим. 8, 31)

Он принял человека в качестве сына, усыновил (см. Рим. 8, 14-17; ср. Гал. 4, 6-7), так что «нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8, 18). Здесь Павел доводит свою же мысль о всеобщности спасения уже поистине до космических масштабов: он говорит не только о человеке, который обретает во Христе свою утраченную первозданную богообразную славу (ср. 3, 23[452]452
  По поводу 3, 23: «Под славою Божиею большинство толкователей понимают ту светоносную славу Божию, которую, по иудейскому представлению, Адам имел до грехопадения (ср. в 2 Кор. 3. 7-13 о славе Моисея)». – Кассиан, еп. С. 221.


[Закрыть]), но и о всей твари:

¹⁹ Тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, ²⁰ потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, ²¹ что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. ^22 Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим. 8, 19-22).

И важно не столько то, что Бог действует Своим всемогуществом, сколько то, что Он явил Себя во Христе в самом ценном качестве – в Своей любви, от которой никто не в силах отлучить верующего. Рим. 8, 35-39 – еще один Павлов гимн любви (ср. 1 Кор. 13):

³⁵ Кто отлучит нас от любви Божией: скорбь, или теснота, или гонение, или голод, или нагота, или опасность, или меч? как написано: ³⁶ за Тебя умерщвляют нас всякий день, считают нас за овец, обреченных на заклание. ³⁷ Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас. ³⁸ Ибо я уверен, что ни смерть, ни жизнь, ни Ангелы, ни Начала, ни Силы, ни настоящее, ни будущее, ³⁹ ни высота, ни глубина, ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем.

Роль и судьба народа Израиля в истории спасения (глл. 9 – 11)

Совершенно исключительное место – и в Послании в Римлянам, и во всем Новом Завете (да и во всей христианской литературе) – занимает подробное рассуждение апостола Павла о том, каковы роль и судьба народа Израиля в Священной истории, или, иначе говоря, в чем состоит его драма как драма избранного народа, в основной своей массе не принявшего Христа.

Даже с формальной точки зрения эти главы послания выглядят достаточно необычно. С одной стороны, они как будто составляют отдельный последовательный экскурс, так что «многие толкователи думают, что ап. Павел вставил здесь текст из своего специального послания на эту тему»[453]453
  Мень А., прот. Послания апостола Павла. // Библиологический словарь. Т. II. М. 2002. С. 350.


[Закрыть], тем более что в целом к 9-й главе послание вроде бы уже перевалило за свою половину и начало явно тяготеть к практическим выводам, которыми обычно заканчиваются все Павловы послания.

И все же рассуждения о роли Израиля в истории всеобщего спасения, к которому ныне, во Христе, причастны и язычники, выглядят вполне логичными и уместными в послании, посвященном теме всеобщего («как иудеев, так и эллинов») спасения.

Эти строки необычны и ценны сами по себе. Говоря кратко, как это ни странно и даже, может быть, неприятно удивительно будет звучать для «христианина», привыкшего клеймить евреев за распятие Христа, а попутно и за свои собственные беды, рассуждения Павла – ни что иное, как апология роли Израиля, несмотря на его отступничество и неприятие Христа. Апостол, конечно, не оправдывает отпадения Израиля, но предлагает читателям, во-первых, не брать на себя миссию судить Израиль за его очевидное отступничество, а во-вторых, в этом самом отступничестве увидеть некий необходимый и даже спасительный смысл.

Начать нужно с того, что сама «еврейская» тема для апостола Павла была в высшей степени волнительна: вспомним, как пламенно он говорил и писал о своем иудейском происхождении (и в национальном, и в религиозном отношении), которое определило всю его жизнь и, главное, привело ко Христу. Неудивительно, что рассматриваемый нами экскурс начинается с самого, наверное, эмоционального во всем Рим. восклицания:

² ... великая для меня печаль и непрестанное мучение [ЕК: непрекращающаяся боль] сердцу моему: ³ я желал бы сам быть отлученным от Христа за братьев моих, родных мне по плоти, ⁴ то есть Израильтян... (Рим. 9, 2-4).

«Замечательно, однако, что выражая свою готовность быть отлученным от Христа ради иудеев, ап. Павел пользуется оборотом, который служит для передачи неисполнимого пожелания: он знает, что его желание не претворится в дело – знает потому, что никто и ничто не может отлучить его от Христа»[454]454
  Кассиан, еп. С. 226.


[Закрыть] (ср. вплотную примыкающий к этим словам гимн любви Божией во Христе, от которой никто и ничто не может отлучить, 8, 35-39). Здесь можно привести и параллель из Ветхого Завета: Моисей, видя богоотступничество народа Израиля, впавшего в идолопоклонство, так ходатайствует о нем перед Богом:

Прости им грех их, а если нет, то изгладь и меня из книги Твоей, в которую Ты вписал (Исх. 32, 32).

Печаль и «непрекращающаяся боль» Павла понятна не только по личным мотивам (потому что иудеи – братья ему по плоти), но и по причинам богословским: ведь им

⁴ принадлежат усыновление и слава, и заветы, и законоположение, и богослужение, и обетования; ⁵ их и отцы, и от них Христос по плоти, сущий над всем Бог (9, 4-5).

«Сущность проблемы заключается в молчаливом противоположении; бесспорным преимуществам и непреложным обетованиям противостоит факт отпадения. Этот факт апостол старается осмыслить. Он подходит к нему с трех сторон. Три его ответа взаимно друг друга дополняют. Только во всей совокупности они выражают мысль апостола. Изолировать какой-нибудь один из этих ответов и представлять его, как учение ап. Павла, значило бы не понять его мысль. Не останавливаясь на частностях, можно сказать, что в существующем делении на главы три ответа ап. Павла, вообще говоря, отвечают трем главам его философии истории»[455]455
  Кассиан, еп. С. 226.


[Закрыть].

Первый ответ исходит из того, что Бог безусловен и никому не подвластен в Своих решениях и выборе. Как безусловным был выбор Иакова, а не Исава, так безусловно всегда Божие избрание:

Кого хочет, милует; а кого хочет, ожесточает (Рим. 9, 18).

Здесь Павел применяет даже довольно уничижительное сравнение, позаимствовав его еще из Ветхого Завета (ср. Ис. 29, 16; 45, 9):

²⁰ Ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: зачем ты меня так сделал? ²¹ Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой для низкого? (Рим. 9, 20-21)

Но это далеко не все. Дело не только в Божием избрании. Далее (гл. 10) следует второй ответ. Это «обвинение самого Израиля». В сущности, оно состоит в том же, в чем ап. Павел обличал иудействующих христиан, а именно в желании стяжать оправдание посредством «дел Закона», тогда как Христос – «конец Закона» (Рим. 10, 4). Говорится и о том, что Израиль и в Ветхом Завете многократно являл образец «непослушания и упорства» (Рим. 10, 21), в чем его непрестанно обличали пророки. В этой цепи неприятие Христа выглядит печально логичным (ср. Лк. 13, 33).

Итак, если первый ответ имел в виду безусловный божественный фактор, то второй целиком имеет в виду не менее суверенный человеческий фактор. Но, пожалуй, самым загадочным и смелым ответом Павла на собственную печаль по поводу отступничества Израиля является третье рассуждение (гл. 11), в результате которого он высказывает ни больше-ни меньше, как такой тезис:

Весь Израиль спасется (Рим. 11, 26).

Суть третьего ответа заложена уже в самой постановке вопроса, в его интонации:

Неужели Бог отверг народ Свой? (Рим. 11, 1)

Нет, Бог не может просто так отвергнуть народ, избранный Им первым. Напротив, отступничество или «падение» Израиля парадоксальным образом служит к спасению язычников:

¹¹ Неужели они преткнулись, чтобы совсем пасть? Никак. Но от их падения спасение язычникам, чтобы возбудить в них ревность. ^12 Если же падение их – богатство миру, и оскудение их – богатство язычникам, то тем более полнота их (Рим. 11, 11-12).

Апостол Павел приводит сравнение с благородной маслиной, к которой на место отломившихся ветвей прививается дикая маслина. Благородной маслиной аллегорически представлена Священная история Ветхого Завета, единственным избранным участником которой был народ Израиля. Во Христе, т. е. в Новом Завете, все народы-язычники по вере получают возможность быть привитыми к стволу Священной истории, которая питается все от того же корня. Из этого вытекает увещание опять-таки к вере, к смиренной благодарности, но никак не к превозношению над отпавшим Израилем:

¹⁷ Если же некоторые из ветвей отломились, а ты, дикая маслина, привился на место их и стал общником корня и сока маслины, ¹⁸ то не превозносись перед ветвями. Если же превозносишься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень тебя. ¹⁹ Скажешь: ветви отломились, чтобы мне привиться. ²⁰ Хорошо. Они отломились неверием, а ты держишься верою: не гордись, но бойся. ^21 Ибо если Бог не пощадил природных ветвей, то смотри, пощадит ли и тебя. ^22 Итак видишь благость и строгость Божию: строгость к отпадшим, а благость к тебе, если пребудешь в благости Божией; иначе и ты будешь отсечен (Рим. 11, 17-22).

Нельзя не отметить, как близко перекликаются эти богословские рассуждения ап. Павла непосредственно с Благовестием Самого Иисуса, Который собирал Свою Церковь – новый народ Божий – тоже исключительно на началах веры и смиренной благодарности (см. § 12. 4). Особенно ярко именно в таком ключе свою версию Благой вести излагает св. евангелист Лука (см. § 44. 4).