Текст книги "Два дурака на чемодан алмазов (СИ)"
Автор книги: Александр Богатырев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 34 страниц)
Тем не менее, кое-что для некоторых нужд, в частности для испытаний, и вот таких «пожарных случаев», накоплено было.
Работницу звали Ольга Владимировна. И судьба у неё была довольно обычная для тех времён, того социального слоя и тех обстоятельств. Была она старшей дочерью в семье военного.
Отец – майор. Ещё до того, как это звание отменили в империи, вернулся с какой-то из войн России калекой. Без ноги.
Жили на его пенсион. Мать ещё прирабатывала. Но так как дочерей как-то надо было «ставить на ноги», да ещё характер у обеих был боевой, решили получать образование по-полной. Почему и пошла она на Бестужевские курсы. Чем очень сильно гордилась. Доучиться оставался год. И тут внезапно умирает отец. Начавшиеся финансовые трудности и горе, однако, не сломили семью. Мать решает, что доучить дочек надо во что бы то ни стало. Поэтому, основные траты – на оплату учёбы старшей. Но для этого пришлось сильно «ужаться».
Переехали в более дешёвое жильё. Питались – впроголодь. И когда начались холода, не нашлось денег на дрова. Решили на этом поэкономить. Даже то, что с некоторых пор, старшая прирабатывала на фабрике братьев, по полдня, не сильно исправило положения. Денег катастрофически не хватало. Ведь и младшей надо было закончить свою гимназию.
Вообще без отопления было никак, но хотя бы чуть-чуть… Но это «чуть-чуть» обернулось простудами. И тяжелее всего пришлось матери, которая и так была не очень сильна здоровьем.
Когда прибыли на место, Василий ещё раз, поразился бедности живущих. А ведь те, к кому он ехал, считались людьми ну никак не бедными. Откровенная голытьба из деревень – тут по подвалам и сараям ютилась.
В квартирке было изрядно холодно. Поэтому, когда Василий переступил порог этого, с позволения сказать, жилья, то тут же послал приказчика, за дровами.
Первое, что бросалось в глаза, когда заходишь в комнату, так это облезлые, старые обои. Бедность обстановки – старые шкафы. Стол, наверное помнящий ещё ту отечественную, застеленный, тем не менее белой застиранной скатертью. И три кровати. Вероятно, когда-то эти комнаты были и «ничего», но сейчас, по прошествии лет, и здание, и сами комнаты, сдаваемые в наем, сильно поистрепались.
Как объяснила Ольга, хозяйка, держательница этих трущоб, никаких отсрочек в платежах не принимала. Требовала, чтобы платили в срок. А с неплательщиками обращалась крайне сурово – с полицией просто вышвыривала на улицу. Потому их семье пришлось выбирать либо жить на улице, либо всё-таки заплатить из того, что необходимо было заплатить за дрова.
Вообще, как чётко понимал Василий, в таких условиях, воспаление лёгких – смертный приговор. Если не принять срочные меры, то пациент очень быстро, в течение пары суток умрёт. Воспаление перейдёт в отёк лёгких, а после – острая сердечная недостаточность и смерть. Потому, стоило подумать как дальше поступить.
Врач, осмотрев пациентку, полностью подтвердил диагноз – воспаление лёгких. Прогрессирующее. Тут же вкатили первую дозу лекарства. Внутривенно. Но так как угроза перехода болезни в более тяжёлую форму была велика, решили-таки, заболевшую перевезти в больничку.
Тут как раз из гимназии явилась младшая.
Заметив нездоровый блеск в глазах и румянец, Василий попросил фельдшера осмотреть и её. Оказалось, – тоже простуда. И если оставить всё как есть – вполне вероятно, что воспаление лёгких будет и у неё.
Посмотрев на обстановку, на сквозняки, Василий махнул рукой и приказал «паковать» обеих и тащить в больницу. Ту, что при заводе.
Пока ехали, Ольга тяжело молчала, погружённая в свои думы. А Василий помалкивал потому, что ему пришла весьма несвоевременная мысль.
И несвоевременная она была потому, что надо было бы до этого догадаться раньше.
– Матвей Семёнович! – обратился он к врачу. – У вас есть записи по аналогичным пациентам, которые проходили лечение до того, как мы начали производить лекарство?
– Конечно, господин Эсторский! – тут же отозвался врач.
– И у вас есть статистика выздоровевших и умерших?
– Ну… Если так можно выразиться… То да. Есть.
– И много без лекарств помирали в таком положении?
Врач засопел. Глянул на Ольгу, но после, так как спрашивал всё-таки не абы кто, а работодатель, помявшись ответил. Коротко.
– Все.
От этого заявления Ольга чуть в обморок не хлопнулась. Василий же, наконец, заметив это «обстоятельство» поспешил разрядить ситуацию.
– Вот и замечательно, что у вас есть и записи и статистика. Когда пациентка выздоровеет, а также выздоровеют все, кого мы таким образом вылечим с помощью нашего лекарства, надо бы опубликовать эти данные.
– Но у нас нет пока пациентов… За исключением госпожи…
– Будут! – Оптимистично заявил Василий. И обернулся к Ольге. – Тебе задание. И вашим студенткам!
Произнесено было безапелляционным тоном, так что Ольге пришлось волей-неволей выйти из полушокового состояния и прислушаться.
– Надо пройтись по знакомым, знакомым знакомых, родственникам и так далее, и найти тех, кто сейчас попал в подобное положение. У кого воспаление лёгких. Всех заболевших – везти в больницу, что мы организовали. Не брать только тех, у кого чахотка. Эти – пока не излечимы.
– Э… Это лекарство не лечит чахотку? – с некоторым разочарованием спросил медикус.
– К сожалению, там бацилла такова, что нужно другое лекарство.
Матвей Семёнович тяжко вздохнул.
– Но ничего! Мы и его скоро будем делать! – оптимистично пообещал Василий. – вот только с этим надо бы развернуться. Побыстрее бы.
– А в чём проблема? – тут же заинтересовался врач.
– Обычная… – пожал плечами Василий. – Во-первых, недостаток квалифицированных кадров. Таких как Ольга и другие.
Василий кивнул на «бестужевку».
– Во-вторых, недостаток помещений, зданий и вообще оборудования. На наших рассейских заводах, многое оборудование просто не могут сделать. Так что заказывать многие узлы приходится в Германии…. Да и ещё много чего. Но мы справимся!
Когда Василий уходил из больницы, где уже определены были в палату мать и дочь, он услышал как медик с жаром убеждал Ольгу.
– Это чудо, а не лекарство! Оно буквально с того света людей возвращает! Не волнуйся! Всё будет очень хорошо! Вот увидишь!
– Вот это и опишите в статье, что я заказал! – обернувшись назад кинул обоим Василий и зашагал к выходу.
«С обязательным указанием того, кто это лекарство „изобрёл“ и производит!» – добавил он про себя, мысленно ставя галочку – проверить и проконтролировать, чтобы так и было.
Пока возился с проводкой электрического освещения в новые цеха пришла ещё одна мысль с которой он решил также подробно поделиться с братом. Григорий уже становился эдаким медиамагнатом, в миниатюре. Ведомством пропаганды в одном лице. Так что, как говорится, «ему и карты в руки».
Кстати и вот это действо, что сейчас производилось, – проводка электрического освещения в цеха, – для современных питерцев было ещё одним поводом для пересудов. Ещё больше убеждало их в том, что братья ну «совсем-ку-ку». Хотя, прогрессисты, что также были среди питерцев, разве что не подпрыгивали от восторга. Жаль, что их было мало. Кошмарно мало. Даже среди учёного люда, был изрядный процент консерваторов.
Кстати говоря, технари и «естественники», в этом смысле были все (за очень редким исключением), именно прогрессистами. Что не удивительно. Ведь именно на технический прогресс были завязаны их работы. Причём прямо здесь и прямо сейчас.
Технари, эта немногочисленная прослойка в обществе, единственная, кто полностью осознавала тот факт, что от прогресса в технической и технологической области, зависит и независимость и вообще жизнь державы.
В отличие от них, гуманитарии стояли практически целиком на консервативных, а чаще даже и на ретроградных позициях. И, как вы можете судить, уважаемый читатель, таково положение и у нас. Кто, какой слой общества оказался главной проституткой в современности? Кто, вслед за власть имущими в 80-е-90-е начал призывать народ назад в прошлое, в девятнадцатый век? И, кстати РЕАЛЬНО вернул страну на сто лет назад… Да ещё там, в этом социальном и вообще прошлом старательно удерживал общество, воплями «назад вернуться нельзя!».
«Гуманитарии». Как «учёные общественных наук», так и всякие артисты со стихоплётами!
Здесь, в конце века 19-го была такая же ситуация. Только лексика была иная. А сущность – та же.
Какая вообще беда была у прогрессистов главная?
Да как и во все времена – разобщённость. Существуя каждый по-отдельности, замкнутые только в своём маленьком кругу, они не осознавали часто, насколько они многочисленны и насколько большую силу представляют.
Вот именно их и предстояло, как-то объединить.
«Аненербе-рус» грядёт, так сказать!
Брата он застал, как и всегда, за очень важным делом. Которым он занимался последнее время. За написанием разнообразнейших книжек, статей и их изданием.
В другое время он также занимался установлением плотных знакомств с офицерством этого времени и выяснением их настроений, устремлений.
Это самое установление знакомств работало у него на то, что он пытался протащить некоторые стратегические и тактические идеи, которые появятся лишь в отдалённом будущем. Когда армии достаточно много поубивают своих солдат на старых приёмах, боясь перейти на что-то новое.
Но, в данный момент у брата была пора именно пропагандистской работы.
Почесав как-то в затылке, Григорий, оценил свои потуги в области журналистики, и решил потихоньку завести себе и тут в Питере какое-нибудь печатное издание. Пока-что приглядывался, кого бы прикупить. Или наоборот, сделать что-то своё, «с нуля». Однако, сотрудничество с изданиями Европы, которое было налажено ещё летом, он не терял. Продолжал исправно снабжать их разнообразнейшими «материалами».
Василий как раз застал его за тем, что он раскладывал папочки перед «своими» корреспондентами, выдавая соответствующие задания.
– Э-э… Мне может позже зайти? Ты занят? – спросил Василий на санскрите, увидев незнакомых людей.
– Нет-нет! – ответил поспешно Григорий по-русски. – Мы уже почти закончили.
Григорий действительно быстро закруглился, дав напутствия каждому и отпустил репортёров.
Василий с сомнением посмотрел вслед уходящим, но всё-таки, махнув рукой, сел напротив брата спиной ко входной двери.
– И какие новости? – жизнерадостно спросил Григорий.
– Надеюсь, ничего политического ты им не заправил? – опасливо покосившись за спину, проигнорировав вопрос бросил реплику брат.
– Нет, конечно! – удивился Григорий. – Я им заправил очередные басни насчёт будущих технологических новшеств и благ. Больше про самолёты.
– А ещё что?
– Про наше лекарство. Ты знаешь, слушок уже по столице пополз. Стараниями нашей профессуры.
Григорий сделал ударение на слове «нашей», имея в виду тех, кто сотрудничал с братьями и потихоньку начинал им верить. Всё-таки, одно дело выслушать кучу «завиральных» историй насчёт того, что можно сделать, а совсем другое, увидеть эти самые «завиральные идеи» воплощёнными в жизнь и вполне себе действующими.
– Ага! В масть!
– Чё в масть? – слабо заинтересовался Григорий.
– Я как раз пришёл к тебе по этому поводу.
– По поводу пенициллина?
– Да. Ты, надеюсь, не называл его именно пенициллином? Никому? – слегка насторожившись спросил Василий.
– Как договаривались. Только «Соль номер восемь».
– Это хорошо… – неопределённо отозвался Василий и тут же с жаром продолжил.
– Понимаешь, тут такое дело… Гнилое. Как бы нас тут не ошкурили ненароком, и вообще «на короткий поводок» не поставили. Я тут слегка покрутился среди народу… Перспективы и разговорчики – ещё те.
– К примеру? – уже больше заинтересовался Григорий.
– Народ тут… – Василий поморщился запнувшись. – Тёмный. И не только голытьба тут «тёмная». А нам надо, сам понимаешь, чтобы люди соображали что откуда идёт и кого именно надо тут слушать и кому именно давать деньги на развитие.
– Не понял?! – удивился Григорий и продолжил с изрядной насмешкой. – Тебя что, муха тщеславия укусила?
– Да какое там тщеславие! – с раздражением отмахнулся Василий и с ещё большим жаром продолжил. – Суди сам: мы хотим сделать тут, в Питере, фармакологический концерн. Так?
– Так! – кивнул Григорий.
– Но для этого нужны деньги. И не только от продаж.
– Я понял так, что есть некие, кто уже сейчас решил погреть свои лапки на спасённых пенициллином?
– Не только на пенициллине! Но и на аминазине.
– На аминазине?!! Это как? Кто-то пытается у нас отжать рынок? Или само лекарство?
– Ни то и не другое. Всё ещё пикантнее. И на этот счёт надо уже что-то делать.
– Ладно. Заинтриговал. – резко успокоился Григорий и приготовился внимательно слушать.
– Что мы делаем этим пенициллином? Даже тем, малым количеством, что уже есть от «экспериментальной» установки? Мы спасаем людей от смерти. Спасаем души. А «Спасение Душ» у нас здесь и сейчас чья прерогатива? Пра-авильно! Церкви!
– Ну, насчёт душ, я с тобой не очень согласен. – возразил Григорий. – Это, если исходить из сущности, как раз к аминазину относится.
– Об аминазине – то вообще разговор особый. А о пенициллине байда следующая. Народ – тёмный. О фармакологии имеет представление только то, что вот имеется аптека, где что-то продают для болезных. А кто по их представлениям, решает – «пора поциенту окочуриться», или «хай живе!»? Бог! Поэтому, все наши потуги с пенициллином, который реально и очень скоро будет спасать от смерти сотни тысяч людей, для них – «мимо кассы». Причём мимо НАШЕЙ кассы, которая как раз и предназначена для увеличения производства лекарства, увеличения количества спасённых людей. Ведь рядом уже с теми, кому мы реально помогли, ты видел – реально стояли попики со своими «образами» и кадилами. А что будет дальше, когда счёт спасённых от смерти пойдёт на тысячи?! Найдутся тысячи дармоедов в рясах, кто поспешит объяснить всем встречным и поперечным, кого и когда надо славить-благодарить. И, особенно, куда надо нести денежки.
– Задачу понял! – тут же просиял в энтузиазме Григорий.
– Тока ни дай тебе боже, цеплять РПЦ!!! – немедленно подпрыгнул Василий.
– Ни боись! Всё сделаю так, что ни слова о Церкви не будет. Ни о какой конфессии. Ни вообще о боге и те де… Но что с аминазином? Я догадываюсь, но всё-таки?
Григорий оскалился, приготовившись выслушать экзерсисы братика. И он не подкачал.
– С аминазином – вообще ж. па!!! – стал размахивать руками Василий. – Представь «картину маслом»: родители и прочие родственники бегают кругами, ищут возможности избавить родное великовозрастное чадо от шизы. Нанимают жутко дорогостоящего «изгонятеля бесов» где-то там… Приходят со всеми причиндалами в клинику, а их сей «одержимый» встречает не просто без охраны, но и ясным незамутнённым взором без капли шизы! Тут ещё подкатывается довольный доктор и говорит, что его вылечили «супер-новейшим лекарством от-братьев-Эсторских»!!! Узнаёшь свою лексику?
Григорий представил картину и заржал во всё горло.
Насладившись эффектом и дождавшись, когда брат немного успокоится, Василий продолжил.
– Родители – в офигении. «Экзорцисты» ваабще в о…ии!!! Родители хотели бы порадоваться вместе с врачами. А… у «святых отцов» же заработок из лапок волосатых уплыл! Вот они и устраивают, тут же, не сходя с места, врачам разнос со скандалом. Кричат что, мол, что «всё это – сатанинские происки, и на самом деле…». Ну ты знаешь уже какой бред они при этом выдать могут. Короче наш доктор многажды пожалел о том, что проговорился о лекарстве в присутствии этих жирных рясоносцев.
Новый взрыв смеха у Григория был на этот раз более продолжительным. Но когда отсмеялся, заговорил вполне серьёзно.
– Вот это, конечно, уже серьёзная проблема. Надо бы подключать «тяжёлую артиллерию» в виде Бехтерева и прочих психиатров. Ведь когда узнают, что к ним пришло – они этих церковников голыми руками порвут.
– Вряд-ли! – мрачно отрезал Василий. – Ты прикинь, какое бабло единовременно у попов из рук уплывает. Тут, кажца, битва будет «ещё та».
– Всё равно. По любому надо срочно приниматься пиарить наши лекарства. Причём не только здесь, но и в Европах.
– А как ты это сделаешь, если мы им ещё нихрена не поставляли? Опираться на то, что уже есть некие «впечатления» у местных врачей?
– А что остаётся делать? – развёл руками Григорий. – Не дрейфь! Выплывем. А если чо – у нас есть «зеркало»!
Оба понимающе ухмыльнулись, вспоминая давешний случай.
– Но и это тоже не всё…
– А разве мы что-то ещё производили? – ехидно заметил Григорий.
– Нет, но будем. И речь пока-что о пенициллине. И о промышленном шпионаже.
– Есть уже кто-то на примете? Кто-то уже интересуется? – тут же посерьёзнел Григорий.
– Всё хуже. Шпионаж в России ненаказуем. Поэтому, иностранный шпион ничем не рискует. Он просто считается «любопытствующим человеком». А промышленный шпионаж – вообще никак. Особенно от «своих же». Никак не закроешься.
– Это мы ещё посмотрим! – многообещающе вставил Григорий. – От кого и «никак»…
Василий с сомнением покачал головой и продолжил.
– Патентное право тут таково, что совершенно не препятствует знакомиться с новинками ни конкурентам, ни вообще каким-либо иностранным гражданам.
– То есть, ты не запатентовал пенициллин… по этой причине?
– Да я как увидел что надо писать в патенте, когда узнал, что с ним может ознакомиться любой – мне тут же расхотелось! Это же получается, что мы тут создавать будем, а пользоваться будут не «дарагия рассеяне», а всякие наглосаксы.
– Ты по какому-то наитию, назвал лекарство не «пенициллином», а «солью номер восемь»… Теперь вижу, что тут надо быть осторожным. И мне заказал называть иначе. Хм!
– Так, как назовём? Какова будет «товарная марка»?
– А что, дело уже стоит за промышленным производством?
– Да. «Первый бак» уже завтра выдаст сырец.
Григорий удовлетворённо кивнул и начал рассуждать вслух.
– Ну… давай подумаем… Реально, то, что мы тут начали выпускать – бензилпенициллина натриевая и калиевая соли. Первая – как раз и есть та самая «соль номер восемь». Калиевая – девятая. Следовательно, чтобы не уходить далеко от традиции… Кстати помнишь ту историю с тринитротолуолом?
– Это какую? – наморщил лоб Василий.
– Да я тебе рассказывал! Это когда немец его создал, так чтобы засекретить, назвали его не нормальным химическим именем, а сокращённым – не тринитротолуолом, а толом, тротилом.
– А-а! Так ты и пенициллин предлагаешь назвать так? В этом стиле…
– А почему бы и нет?! Например, безициллин, или бензицинин, безициннат…
– Ну… По моему мнению, бензицинин как-то лучше звучит.
– Так и будет. – заключил Григорий.
– Гы! – оскалился он спустя небольшую паузу. – А не слишком ли близко название к «бензину»?
– И что? – не понял юмору Василий.
– Не боишься, что из-за созвучия, некоторые идиоты будут пытаться лечиться от ангины бензином? – тихо заржал Григорий.
– Ну… это уже не наши проблемы, а проблемы идиотов!
И тут в дверь скромно постучали. Братья отсмеявшись посмотрели дружно в сторону входа.
– Войдите! – Громко крикнул Григорий.
В комнату, всё время кланяясь зашёл прилично одетый человек. Пальтишко, хоть и не дорогое на нём было, но добротное. Не потрёпанное Да и сам он имел вид вполне ухоженный, благополучный. Это ещё подчёркивалось жизнерадостным выражением круглого лица. Да и вообще, как обратил внимание Василий, этот человек был очень похож на киношного Портоса. Такой же квадратный и живой.
– Знакомься брат! – сказал Григорий подав руку зашедшему. – Тимофей Аполинарьевич Веселовский. Инженер.
– Очень приятно! – ответил инженер в ответ крепко пожимая руку Василию. При этом он также крепко прижимал к груди запорошённую снегом шляпу.
– С последнего вашего визита, у нас прибавилось мебели. – улыбаясь сказал Григорий Тимофею Аполинарьевичу. – Вон там вешалка, на которую можно повесить и шляпу и пальто.
Вошедший подпрыгнул, рассыпался сначала в извинениях, потом в благодарностях и разоблачился.
Без пальто он выглядел не менее благополучно. Но как-то стандартно для данной эпохи. Традиционно. Как обычно выглядят все более-менее преуспевающие инженера в это время.
– Вот, брат, представляю. Тимофей Аполинарьевич любезно согласился на моё предложение поработать на нас. Инженер-металлист.
– Очень хорошо! – Оживился Василий. – Нам как раз нужны инженеры такого профиля.
– Я слышал, извините, господа у вас какие-то проблемы с заводом, который вы недавно приобрели. Надеюсь, чисто технического характера… А то знаете…
– Не волнуйтесь! – тут же поспешил заверить его Григорий. – Там проблемы совершенно технического характера. Рабочий люд там вполне тихий и довольный жизнью.
– И как Вам это удалось? – тут же горячо заинтересовался инженер.
– Придёте – увидите.
– Мы хотели перестроить тот завод и построить на его базе подшипниковый. А оказалось, что больше нужен инструментальный. Даже станко-инструментальный.
– Ого! А у вас размах! – удивился инженер. – Но смею Вас заверить, что России и подшипниковый тоже нужен. Ведь мыслимое ли дело – практически все подшипники закупаем в Европах!
– Но также нужна и спецсталь… – удручённо заметил Василий. – Она тоже больше там же, где и сейчас подшипники.
– Да, да, да! Дикари-с! Рассея-матушка, к сожалению, ещё дикая страна.
– Вот и сделаем её НЕ дикой. – посмеиваясь заметил Григорий и было заметно, что он пресекает начавшееся словоизвержение. Похоже, у этого господина, «рассуждизмы» на тему «тотальной отсталости России» – любимая тема.
Василий, заметив это, ехидно улыбнулся брату. Напоминая так ему о его давешних заблуждениях.
– Да… В России ныне всего не хватает.
– …И кто-то там писал о «переразвитости капитализма в России»! – не замедлил Григорий подколоть Василия. Намёк был очень прозрачный – на капитальный труд автора, пока мало известного в широких кругах образованной общественности, под названием «Развитие капитализма в России».[16]16
«Развитие капитализма в России» В.И. Ленин.
[Закрыть] Где-то как-то подколка была справедливой, так как «тезис» о «переразвитости» был развит и раздут противниками «совка», апологетами «России Которую Мы Потеряли» до немыслимых размеров. Сейчас над РКМП – смеются. Но уже поздно. Миф сделал своё дело. СССР – уничтожен.
– Ладно. Не будем углубляться в схоластические споры. – мягко закруглил Григорий. – А перейдём к делу. Чисто для Вас говорим.
Григорий сделал паузу и многозначительно кивнул.
– Мы рассчитываем сделать и станко-инструментальный и прочие заводы. Но началом будет этот станко-инструментальный. Далее – подшипниковый. После – завод по производству ДВС.
– Пардон? – не понял инженер.
– Двигатели внутреннего сгорания. Для автомобилей самого широкого ассортимента. В том числе и более крупные двигатели. Например, для небольших судов. – пояснил Василий.
– Широчайший замах! – пожал плечами Тимофей Аполинарьевич.
– Ну… Пока что у нас удавалось всё, что мы задумали. – с апломбом заявил Григорий.
– Да… Самолёты – это нечто! – с восторгом поддержал собеседник.
– А будут не только самолёты. Как вы знаете, тут поле деятельности, в России – как бы не самое большое в мире. И перспективы тоже.
На последние слова инженер не выдержал и с сомнением пожал плечами.
Ага!.. «Отсталая, дикая, азиатская страна».
К сожалению, данное представление преобладало в среде технической интеллигенции. Причём больше в самом чернушном виде типа: «никогда не подняться России, так как рылом не вышли по сравнению с Западом». Типа: «там и люди лучше, умнее и вообще трава зеленее, солнце ярче светит»…:-)
Сколько не общались братья с подобными интеллигентами, неизбежно в той или иной форме, данный стереотип вылезал. Вкупе с преклонением «пред сверкающим Западом».
И ведь какой живучий миф оказался – до 21 века дожил, не сдох. Несмотря ни на что. Ни на победу над объединённым Западом во Второй Мировой, ни на технологическую, научно-техническую победу, далее оболганную в Перестройку, когда к середине восьмидесятых, СССР лидировал по 43 из 50 ключевых, научно-технических направлений. «Колбаса» из сои заслонила всё…
Не стоило здесь и сейчас будировать этот вопрос, но вообще у обоих братьев чесались языки. У каждого по своему поводу. Еле сдержались.
– Трудности, они на то и трудности, чтобы их преодолевать! – философски заметил Григорий.
– А если вы сомневаетесь, в нас, то посмотрите с чем мы пришли. – подхватил Василий. – И не только на яхту, что за пределами возможностей Европейской техники. У нас с ВАМИ всё получится. И те инженеры, которых вы привлечёте тоже не пожалеют, ибо будут стоять у истоков великих научно-технических преобразований в России. Тем более, что уже в России началось много чего. Вал открытий нарастает.
Сказано было довольно трескуче. Но подействовало, как ни странно, нужным образом. В глазах инженера зажёгся огонёк энтузиазма. Впрочем сам он выглядел легко зажигающимся.
– Вы намекаете про те открытия, что делаются? – тут же вспомнил он.
– Да. И это только начало. Например, в астрономии. Как ближайший пример. Про медицину – пока помолчу. Там неоднозначно. Пока…
На последние слова инженер не обратил внимание. Воистину, русских всегда тянуло к небу, к звёздам. А болячки земные оставались как-то так – как «неизбежное зло».
– Про астрономические открытия сейчас трезвонят везде. Открыли планету. Назвали Плутоном. И говорят, что вы, господа, причастны к этому открытию. – с жаром начал Тимофей Аполинарьевич.
– Да. Есть такое. – скупо подтвердил Григорий. Василий же усмехнулся, вспоминая как происходил визит к астрономам.
– Там не только Плутон есть. – проавансировал Василий. – Скоро открытия посыпятся как из рога изобилия. Вот увидите.
Но тут случилось неожиданное.
– Какое интересное совпадение! – вздёрнув брови сообщил инженер. – Недавно меня подряжала, небезызвестная скандально, особа – госпожа Натин Юсейхиме.
Братья на это удивлённо переглянулись. Инженер же правильно истолковав эти переглядывания как повышенный интерес поспешил выдать.
– Так вот она заказала переделать большой амбар недалеко от города. Причём сделать так, чтобы у него крыша была раздвижная. Может тоже астрономией увлекается? Вот у вас нет никаких предположений, господа, какой-такой астрономический инструмент можно поставить в большой амбар?
– Есть, и более чем есть! – проговорился от неожиданности Василий.
