Текст книги "Два дурака на чемодан алмазов (СИ)"
Автор книги: Александр Богатырев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 34 страниц)
Будущее отбрасывает в прошлое свою тень. Одни люди могут «прочитать» эту тень. Другие её только ощущают. Но вместе это складывается в ожидание катастрофы. И это ожидание выливается в катастрофы, типа «Ламаншского инцидента». Ведь мы видели тот вихрь – овеществлённое ожидание той самой, предстоящей катастрофы. Один из Всадников Апокалипсиса.
– Так вы можете «читать тень, которую отбрасывает наше будущее»? – постарался уточнить репортёр.
– Очень смутно. И всё, что мы прочитали – мы публикуем.
– А какие из Всадников, уже замечены Вами? – тут же вклинился другой репортёр.
– Не нами замечены. Мы лишь интерпретаторы того, что видят люди Европы. А их пока два – Смерть и Мор. Возможно, то, что погубило корабли с войсками из Портсмута – это Третий Всадник – Война.
– А существуют ли естественно-научные объяснения всем этим феноменам?
– Конечно есть. Просто европейская наука до понимания этих процессов и явлений очень сильно не доросла.
– Уж не хотите ли вы сказать, что у Вас оно есть?
– Мы только начали к нему приближаться. – сдержанно и уклончиво ответил Василий. – но так как в этих знаниях мы существенно обогнали коллег из Европы, нас там просто не понимают. Ну что же – мы подождём, когда наши предсказания, основанные на этом новом знании, просто тупо сбудутся.
– И когда по вашему мнению грянет эта самая Первая Мировая Война?
– Если не будет мощной эпидемии в Европе, – многозначительно указал Василий, – то, вероятность начала этой Войны, распределена с 1913 по 1916год. Наиболее вероятный же год начала войны – 1914-й.
Скормив таким образом, нужную сенсацию «собакам», братья отправились искать гостиницу для остановки. Ну и для оборудования первой базы-форпоста.
Почему-то Российская Империя, по молчаливому согласию братьев мало-помалу начала восприниматься как некая территория для завоевания. Какого именно завоевания, братья понимали пока смутно.
Однако, когда уже ехали на тарантасе, нанятом тут же в порту, Василий сказал на санскрите. Чтобы даже самые случайные чужие уши – например извозчика – не могли понять что говорится.
– Я тебе ещё не говорил об одном интересе, связанном с Европейской паникой. А её можно тут использовать на полную катушку. Помнишь, я говорил, что раскрутка паники нам очень выгода?
– Какой это? – заинтересовался тут же Григорий.
– Сейчас здесь неизвестны антибиотики. Если мы сейчас начнём их производить в промышленных масштабах…
– Я понял!
Первая экскурсия по городу вышла спонтанно – на извозчике. Пока ехали смотрели по сторонам. Оба брата были в своё время в Санкт-Петербурге, но уже спустя сто лет. Так что многие из тех мест, что сейчас проезжали, они помнили. В сущности, они не поменялись никак. Разве что через сто лет вывески были уже другие, да и транспорт не на гужевой тяге, а на бензине и электричестве.
Сильно повеселили «автобусы» тех времён – омнибусы. Эдакий открытый со всех сторон вагон, с длинной подножкой в виде толстой доски вдоль колёс, запряжённый парой лошадей. Просто представлялись те же самые автобусы, но уже более поздних эпох по сравнению с этими.
Люди.
Люди всё также как и через сто лет суетились, спешили куда-то, словом, занимались своими делами, но вот одеты были совершенно не так. Мода и порядок шляться по жаре в пиджаках, в конце двадцатого, в начале двадцать первого века, казалась не просто нонсенсом. Однако, здесь братья не рискнули ей перечить. Впрочем, следуя уже обычной своей паранойе, оба были вооружены. Зачем – это уже родная паранойя могла вразумительно ответить. Но ей слова не давали.
Простонародье было одето ближе к погодным условиям, в более лёгкие одежды. Впрочем, зачастую и более ветхие. Чувствовалось, что тут всё-таки не сто лет спустя. Бедновато.
Мужики в общем были одеты так, что по ним часто можно было определить и род занятий. Форменная одежда. Пока, без привычки, определять «влёт» кто какой профессии, было сложновато, но со временем, наверняка ещё приестся.
Ну и вообще то, что было впоследствии забыто, и что в конце двадцатого века почти никто не помнил – в те времена выйти на улицу без головного убора было НЕДОПУСТИМО. Для всех сословий.
Дамы, также в зависимости от достатка и сословия, одевались соответствующе. Но всегда – платья до пят. На богатых ещё и здоровенные «шляпки». С наворотами. Впрочем, это сейчас, наверное, шляпки тех времён кажутся здоровенными, так как в наше следуют больше прагматическим соображениям в этом наряде.
Запахи.
Это сейчас в жару в Санкт-Петербурге стоит запах палёного бензина, нагретого асфальта и горелой резины. Если ветер не с Финского залива.
А здесь пахло конским навозом. Оно и понятно – гужевой транспорт испражняется не дымом сгоревшего бензина, а вполне конкретными «яблоками» и вполне конкретной мочой. Всё это разливалось по мостовым, откладывалось кучками, которые собирали дворники.
Во всё это вплетались и другие запахи.
Запахи свежеиспечённого хлеба из хлебопекарен и прочие, уже малоуловимые.
Ну и вывески… Собственно за сто лет разницы особой не чувствовалось. Разве что надписи с ятями. А так, как выразился Григорий – «сплошная немчура». Он, конечно, слегка «загнул». Но то, что иностранных было много, с иностранными же фамилиями – факт.
В гостиницу устроились в ту, что нашли самой приемлемой для себя, как людей привыкших к плодам прогресса. А она оказалась очень ещё и дорогой. Но так как Василий перед этим «подпечатал пару пачек» – проблем с оплатой не возникло. Валюту принимали любую.
Процесс вселения в номер, был обставлен уже привычной процедурой попутного выселения паразитов. Даже не пытаясь найти что-либо из клопов или тараканов, номер весь был обработан инсектицидом, в вящему удивлению всех постояльцев и, особенно, всякой прислуги. Даже подробные объяснения что к чему тут не помогли. Но изрядный интерес к «новейшему европейскому средству» разожгли сходу. И немаленький. Григорий тут же начал хихикать на тему: «А может для начала сделаем химическое производство по производству дихлофоса или чего там, а не пенициллин?».
Судя по тому, как буквально на следующий день началось паломничество разнообразных личностей с просьбами продать средство или указать производителя, резон в этих словах брата был. Даже владелец гостиницы притащился, с просьбой обработать другие номера, с обещанием «вдвое… нет, втрое снижу плату за проживание».
Сославшись на ограниченное количество средства, согласились на обработку ещё двух номеров люкс. Всё-таки здесь, в этих помещениях, предстояло прожить довольно долго. И с хозяином лучше заиметь самые наилучшие отношения.
Заметив, сколько даже после снижения цены, будет стоить постой в их номере, Григорий сморщился и кинул своё любимое словцо: «жлобьё!». И пояснил.
– Жлобьё мы с тобой братец! Бу-га-га-га!
Василий развёл руками и сослался на то, что иначе придётся жить только на яхте. Впрочем, учитывая то, что если собрались «водворяться» по правилам империи всё равно придётся жить тут… Пока не будет куплено какое-нибудь жильё.
Пользуясь установившимися хорошими отношениями с управляющим, Василий прицепился к нему, чтобы узнать, как он выразился «что где лежит и как до него добраться».
До собрания промышленников и прочих высокопоставленных и богатейших людей империи и города, тут нужно было очень сильно постараться добраться. И проблема была не в том, что далеко. А в том, что «высоко». Туда можно было получить приглашение только если чем-то себя зарекомендуешь. Например, приобретёшь много недвижимости, построишь завод, или ещё чего такое, чтобы приносило очень большой доход. Иначе и разговаривать с тобой не будут.
Другим выходом были разнообразные салоны. Как и в других городах, где уже побывали братья, в салон могли их пригласить практически сразу и легко. И, как показывал опыт, тут только выбрать оставалось куда идти. А так как слава у них уже была, то стоило ожидать таких приглашений со дня на день.
Однако, даже решив тут «слегка осесть» братья не оставляли надежды, из этого мира, пробиться обратно. А для этого, как вычислил Василий, нужны были гигаватты энергии. Сколько – он не знал, но брал за основу именно нижнюю планку в своих прикидках – восемьсот мегаватт. А это очень серьёзная электростанция. Построить её здесь – это нужны связи. Прежде всего связи. И репутация. Иначе ничего не сделаешь.
Впрочем, как и в родном мире.
Как заиметь репутацию? Чтобы вообще сверкало…
Собственно, уже имели то, что имели. Славу великих возмутителей спокойствия «в Европах». И богатеев, «а-ля-Капитан-Немо-Жюль-Верн». От яхты братьев, супертехнологиями запредельного свойства воняло за версту. А, значит, было явное указание для всех, что братья сами являются носителями этих технологий. Оставалось только подождать, когда некие эмиссары неких промышленников Российской Империи за теми технологиями прибегут.
По крайней мере, так считали сами братья. Но как оно будет в реальности – тут уже как случится.
Но, так как просто валяться на диване и мечтать братья не привыкли, да и пребывание в вынужденном бездействии на яхте, во время переходов от одного порта к другому, тоже давило, они кинулись в пучину деятельности решительно и бесповоротно.
Вот только перед этим у Василия с Григорием состоялся очень серьёзный разговор.
– Гриша! – начал Василий очень сурово, резким тоном, не допускающим возражений. Брат тут же напрягся, так как не любил, чтобы им так командовали.
– Давай договоримся об ещё одном. И думаю, что ты меня поймёшь.
Брат посмотрел на Василия как Ленин на буржуазию.
Учитывая что прототип сего сравнения уже бегал по просторам России поднимая народ на борьбу за счастье народное, это добавляло комизма в создавшееся положение.
– Мы уже здесь. – припечатал Василий. – А это значит, что нам надо вести себя очень осторожно. Я знаю, что у тебя представления об Этой России самые радужные, что типа свободы и прочая, и прочая… Но давай, пока не разберёмся что к чему вести себя сверхосторожно. Тем более, что это иной мир, параллельный. И здесь может быть всё совершенно по-другому, нежели у нас.
Григорий поморщился, вздохнул, признал правоту брата и нехотя кивнул.
– Поэтому, – продолжил Василий, – воздержись вообще от каких-либо комментариев и болтовни насчёт политики. Как внутренней, так и внешней.
– Но ты же сам ещё тогда в таможне… – ехидно заметил Григорий. Василий поморщился.
– Я там накосячил. Не стоило так явно пинать наглов. Тем более, что они сейчас как-бы союзники России по Антанте. Но всё равно… Главное тут – ни в коем случае ничего не жужать про существующие порядки. Мы тут иностранцы. Мы интересуемся тем, как живут люди, и каковы они, эти порядки. Но не более того! Никакого выражения эмоций по поводу этих порядков!
Григорий удивлённо пожал плечами, но всё-таки нехотя признался себе, что попав в то, что считал своей мечтой, вполне мог что-то такое ляпнуть не подумавши. С восторгу или наоборот. А потом… Если правы те, в которых веровал Василий, их возьмут за мягкие, седалищные места тела и будет не просто масса неприятностей. Могут и вышвырнуть из страны как нашкодивших котяр. Хотя бы из соображений «на всякий случай», «кабы чего не случилось». Ведь факт – их здесь не ждали. И им далеко не все тут рады.
Глава 10
Полёт навигатора
Начальник Петербургского охранного отделения пригладил усы и отложил бумагу в сторону.
– Ну-с, и что мы имеем по этим господам?
– Э-э, не очень много Владимир Михайлович. Пока наши агенты стараются, но мало что добыли. Первое, что настораживает, это то, что они поразительно хорошо говорят по-русски.
– Гм. Так может они… наши, родные, так сказать? – усмехнулся начальник.
– А вот это… Это вряд ли, Владимир Михайлович! Мы навели справки. Некоторые, что успели. Но, что отмечают все, кто с ними общался, на европейских языках эти двое господ изъясняются очень чисто. Но… Относительно русского… Тут однозначно – не наши люди!
– И это почему? – поощрил подчинённого начальник.
– Что стоило бы отметить, ЗА то что они наши, говорит некоторый южный акцент. Так говорят выходцы из Новороссии. Но само построение фраз, употребляемые обороты речи, изобилие вставок слов европейских, говорит однозначно – не наши! Уж что-что, но среда, в которой воспитывалась, накладывает очень серьёзный отпечаток.
Владимир Михайлович сдержанно рассмеялся.
– Уж не скажете вы милейший, что умудрились раскрыть тайну, по которой кипит Европа? Тайну их происхождения?
– Ну… Владимир Михайлович… Я бы так не сказал. Далеко пока до этого. Но выводы, некоторые, сделать можно.
– Оч-ень любопытно!
Начальник охранного отделения сложил руки на столе и почти навалился на него грудью, демонстрируя неподдельный интерес.
– Несколько признаков. Первое – исключительное знание языков. Второе – великолепное техническое знание. И образованность, по многим наукам, никак не менее бакалавра. А то и выше. Присуще обоим. Это значит, что они обучались в элитных учебных заведениях Европы.
– Именно Европы? Ведь писаки утверждают, что они приплыли откуда-то вообще издалека…
– Смею вас заверить – именно Европы. Нигде больше такого высочайшего уровня образования получить невозможно. Даже более того скажу – вероятно, перед этим они получили образование у лучших учителей. И обучались персонально. После – элитные школы типа Британского Итона. И завершение – Университет никак не ниже Кембриджа или Гейдельберга.
– Чем же тогда объяснить их южный новоросский акцент?
– Только учителями. Вероятно, кто-то из выходцев из Новороссии обучал этих господ языку.
– Но они точно не наши?
– Абсолютно точно! Стоит их послушать хотя бы пять минут, как это становится совершенно и непреложно ясным. Ну не говорят так по-русски! Да ещё их сильно выдаёт изобилие в речи иностранных слов. Причём не таких, как мы часто присовокупляем, например, из французского. А из очень многих языков, и преимущественно английского. Очень много научных терминов, но если послушать нашего инженера и их – разница видна отчётливо. Даже термины они произносят часто очень иначе.
Больше того скажу! Они на каждом шагу демонстрируют полное незнание реалий Империи. То, что у каждого в крови. Они часто даже правильно обратиться не могут. И… интересное наблюдение смею отметить: со всеми они говорят как с равными или как с теми, кто им безусловно и по статусу обязан подчиняться. Это говорит только о том, что они выходцы из высокого сословия. Возможно, титулованные особы.
– А имена? Они действительные?
– Нет, Владимир Михайлович. Как мне представляется – псевдонимы.
– Могут ли это быть некие из разведки? Английской например? Ведь вы говорите, что у них в речи много английского?
– Думаю, Владимир Михайлович, что… нет. Слишком уж… нагло себя ведут. Так разведки не поступают. Тем более, что всегда на виду у всех.
– И чем сейчас заняты эти господа?
– Заняты они тем, что ищут дом, который бы хотели купить для постоянного проживания. Также ищут большие сараи или им подобные строения типа складских. И обязательно с прилегающими к ним полем. Этим занимается тот, кто называет себя доном Руматой. Второй же налаживает знакомства с профессорами и прочим учёным людом.
– Очень странные интересы и сочетания. А что они собираются тут сделать у нас? Не говорили?
– Гм, вы будете смеяться, Владимир Михайлович, но они, как говорят, хотят сделать механическую птицу и начать летать на ней по воздуху.
– Почему же! Не буду смеяться. – Доброжелательно усмехнулся начальник охранного отделения. – Господа решили посрамить профессора Можайского. Ведь у него сие дело закончилось крахом, хотя… усилия чуть не завершились успехом. Может этим удастся.
Докладывающий кивнул и продолжил.
– Называют, сей аппарат двояко. По-русски это звучит как «самолёт», а на их тарабарском языке, который они изредка употребляют – «пепелац». Отмечаю, что знатоки грузинского языка утверждают, «пепела» в их языке – мотылёк.
– Так может они и грузинский знают? – Тут же заинтересовался начальник.
– В этом знании пока не замечены. Но в том, что иногда употребляют некий неизвестный никому язык – совершенно точно.
– Прям полиглоты какие-то… Но, а в отношении вольнодумства сии господа никак не отметились? – перешёл к более насущному, господин начальник охранного отделения. – Политикой не балуются?
– Вот тут, всё тёмно, Владимир Михайлович. Сразу же отметились весьма резкими суждениями относительно Британской короны. Их послушать, так англичане прям исчадия ада какие-то.
– Может личные обиды?
– Возможно и так. Но они, по документам, приплыли к нам аж из Перу. И вот это, по-моему, самое подозрительное.
– Уж не думаете, что они из Парагвая? – усмехнулся начальник. – Парагвайские шпионы?
– Не исключаю, ваше сиятельство! – совершенно серьёзным тоном заявил собеседник. – Всё-таки парагвайский реваншизм хоть и в анекдотах, и шутках… Откуда-то они к нам явились! Но во всём остальном, тщательно избегают разговоров на политические темы. Особенно о Российских политических дрязгах.
– Хорошо! Продолжайте наблюдение.
* * *
Процессия во главе с бричкой братьев Пономаренко, растянулась метров на триста. Второй ехала бричка нагруженная недавно собранным и испытанным на стенде двигателем, вместе с нехитрой конструкцией из шёлка и дюралевых труб. И только вслед за ними ехали брички с фотографами – этих потащили всех, до кого удалось дотянуться и кого удалось уговорить поехать. Дальше ехала кучка репортёров, разных газет. А самой последней, тащилась бричка с целым кинооператором. Этот мастер оказался единственным на весь Санкт-Петербург. Наобещали ему три короба, плюс ещё тележку. Так что сей славный муж, взяв кинокамеру и все свои запасы плёнки отправился в дальнее, для него, путешествие – за город. На поля.
Журналисты же все двинули по своей воле и даже благодарили, что их предупредили о предстоящем «действе всемирного значения». Так как раньше братья уже зарисовались как поставщики не хилых скандалов и сенсаций, тут им верили на слово. А то, что нагнали таинственности, ещё больше разжигало ажиотаж и любопытство всей пишущей братии. Последнее, кстати, не пустое обобщение.
Вместе с журналистами увязались какие-то писатели с поэтами. То ли за вдохновением попёрлись, то ли за компанию, то ли специально, учуяв запашок «исторического события». Но так или иначе, толпа получилась славная. Прохожие, которые шныряли по улицам, даже останавливались провожая необычную процессию. Также как и жандармы.
Радовала и погода.
С утра установилась ясная, солнечная погода, с лёгеньким ветерком. А это означало, что никаких особых противопоказаний для испытаний аппарата не предвидится.
– Куда едем? – полюбопытствовал Василий, так как к выбору места он был непричастен. Всё выбирал и искал Григорий, по его детальнейшим объяснениям и планам.
– Помнишь, в Питере, в наше время, было такое поле как «Воздухоплавательный парк»? – ответил Григорий на санскрите. Предосторожность весьма кстати, так как извозчик, нанятый ещё с вечера, проявлял недюжинное любопытство, пытаясь понять что же такое братья удумали учинить.
– Припоминаю… По песне.
– Вот у нас будет свой «Парк» и своя песня. Там рядом какие-то поселяне живут, но это мелочи. Главное есть место, где твоему пепелацу разогнаться.
– Это хорошо. – блаженно ответил Василий, перед этим целый месяц убивший на беготню по разнообразным заводам и мастерским. Чего только не наслушался Григорий от него за это время. Даже нечто типа «малого загиба»[9]9
Имеется в виду «Малый Загиб Петра Первого». Сугубо матерный монолог по адресу нерадивых подчинённых.
[Закрыть] пришлось услышать из его уст. И самые мягкие эпитеты были «криворукие» и «тупоумные». Но, кажется, все перипетии сборки, наконец-то позади. И теперь, после испытаний на стенде движка, эпопея по знаменитому пари с англичанином, подходила к концу.
– А ты уверен, что полетит? – несколько помявшись спросил Григорий. Уже чисто для острастки.
– Да куда он денется?! – несколько расслабленно заявил Василий. – Копия почти один в один с тем, который у меня в сарае. Ну, тот что ТАМ остался. Единственно что двигатель менее мощный. А нам достаточно даже просто от земли оторваться и метров двадцать по воздуху пролететь…
– Всего? – недоверчиво спросил Григорий.
– Всего! Достаточно просто с разгону подпрыгнуть на два метра. – у Райтов в нашей реальности было тоже самое. Сначала двадцать метров пролетели. И сейчас они во всех энциклОпедях. Я почему и тащу тут кучу корреспондентов, чтобы удостоверить и задокументировать.
– А кино есть?
– И кино есть. Кроме нашего, разумеется. Свою телекамеру я, естественно никак не «уволю». Тем более на такое событие. На неё будешь снимать ты.
– Ладно. Как-нибудь разберёмся. Она там и на автомате всё снимет.
Поле было большим. С одной стороны стоял лес, с другой подступали дома разрастающегося города, даже какая-то церквуха каменная виднелась. И ещё были какие-то совершенно деревенского вида домишки, стоящие отдельно, какие-то большие постройки, но там было что-то военное и к нему решили не приближаться вообще. Во избежание неприятностей.
А в общем – то, что надо. Поле достаточно ровное и было куда разбежаться. Так что оценив простор, Василий удовлетворённо крякнув, приступил к выгрузке летательного аппарата.
К этому времени подтянулись и газетчики с фотографами. Праздные писатели, вместе с тут же появившимися будто ниоткуда зеваками, стали чуть в сторонке, с любопытством наблюдая, что же это тут собирается такое.
В свёрнутом виде мотодельтаплан представляется для непосвящённого эдаким, странной конструкции, трёхколёсным мотоциклом. Наверное, и наблюдатели подумали об этом же. Благо уже успели на излёте века девятнадцатого насмотреться на разных чудаков и откровенных придурков, изображающих из себя «Великих Изобретателей».
Поначалу, некоторые даже стали отпускать скептические шуточки, но когда Василий, с помощью Георгия расправили крыло, затихли и далее наблюдали со всё более возрастающим интересом. Меж тем, оставленная Григорием как бы невзначай, тренога с маленькой видеокамерой тихонько запечатлевала исторический момент.
Газетчики пока ходили и глазели. Что-либо записывать или расспрашивать не собирались. Набирались, так сказать, впечатлений. Однако некоторые фотографы уже, похоже, успели сделать несколько снимков. Особенно один, по имени Карл Карлович с помощником. По тому, как он мостился со своей треногой и камерой, было видно, что не любитель. Григорий, бросив взгляд на этого профи одобрительно кивнул и вернулся к завершению сборки летательного аппарата. Однако отложил в памяти, спросить у Василия, не отметился ли этот фотограф чем-то действительно великим в истории. А вдруг!
Меж тем, проверив всё своё хозяйство, Василий жестом созвал всех присутствующих журналистов. Кто был в отдалении тут же рысью подбежали поближе. Увидев, что все собрались, в том числе и зеваки, Василий задвинул речь.
– Господа! С давних пор, человек с тоской смотрел в небо, завидуя птицам, которые летают выше туч, в этой далёкой и заманчивой синеве. И с давних пор, человек изобретал способы подняться в небо. Было много попыток, вполне провальных. Были великие, кто отметился на этом поприще типа великого Леонардо да Винчи, но только братья Монгольфье смогли наконец преодолеть земное притяжение и подняться в небо на воздушном шаре. Но этого было явно недостаточно. Сей аппарат не может летать как птица, а полностью подвержен прихотям воздушных течений. Поэтому, следующим шагом было бы создание аппарата тяжелее воздуха. Однако, многочисленные попытки, до сего момента, не увенчались успехом. Более того! Существует устойчивое мнение в Европах, среди тамошних ОТСТАЛЫХ УЧЁНЫХ, что построить аппарат тяжелее воздуха в принципе невозможно. Но мы собираемся здесь и сейчас посрамить европейских ретроградов, закосневших в своих тупейших догмах прошлого века. И уверенность в успехе нам придаёт Древнее Знание, которым мы обладаем. Человек когда-то, давно, в седой древности летал среди звёзд. Так чем мы хуже! Сегодня! Мы! Сделаем! Первый Шаг! К звёздам! Как завещали нам Великие Предки!!!
Толпа «зависла». Было слышно только торопливое шуршание карандашей по блокнотам. Газетчики никогда не терялись. И нигде не терялись. Этим нужна была сенсация, и они её получили в полном объёме. Причём вне зависимости от окончательного результата предстоящего действа. Несколько «завис» даже Григорий, не ожидавший, что братик так задвинет.
– Румата! – сквозь зубы произнёс Василий и продолжил на санскрите. – Твоя очередь. Твоя очередь толкануть пламенную речугу.
– О чём?! – встрепенулся тот.
– Да дифирамбы стране пребывания! Штоб она жила долго и счастливо и померла только после своих врагов.
– Понял! – тут же приободрился Григорий и ка-ак понёс…
Остап Бендер бы обзавидовался. Нью-Васюки – нервно курят в сторонке.
«Под сенью Императорского стяга..» «стройными рядами», «лучшей в мире страны» и т. д. и т. п.
Речуга вышла настолько трескучая, что даже бывалых газетчиков стало потихоньку типать. Увидев это, Григорий тут же закруглился.
– И вот мы, жители Страны России, Великой Империи, во славу Императора и его народов, совершаем подвиг во имя его и во веки веков!
– Класс! – восторженно похвалил брата Василий из-за его спины.
Приняв мужественный вид, он «величественным» жестом снял соломенную шляпу, и не менее позёрским движением отбросил её на траву. Нацепил на голову шлем, опустил прозрачное забрало. Остановился, чтобы его сфотографировали на фоне мотодельтаплана и полез в кресло пилота. Памятуя о том, что сменять пластины в фотоаппарате в нынешние времена, дело хлопотное, задержался. Когда увидел, что фотографы перезарядили пластинки, величественным жестом поднял руку вверх и помахал всем присутствующим.
Кинооператор, уже вовсю трещал своей камерой, остервенело крутя её ручку.
Но тут подскочил озабоченный Григорий.
– Слушай! Братик! А ты защиту одел? – с угрозой произнёс он.
У Василия вытянулось лицо.
– Забыл! – сквозь зубы процедил он.
– Ты сдурел!
– А что делать?! Уже поздно. Та ладно! Сколько уже летал. Прорвёмся!
– Я тебе шею намылю после всего! – возмущённо, на санскрите выпалил Григорий. Но Василий ослепительно улыбнулся и помахал толпе.
– От винта! – дал он команду, и Григорий, не найдя ничего больше что можно было сделать, тут же побежал распихивать народ подальше от машины. Чтобы не задело.
Убедившись, что путь на взлёт расчищен, Василий показал Григорию большой палец и запустил двигатель. Винт тут же превратился в сверкающий круг. Осталось только взлететь. Хотя бы метра на два, но подпрыгнуть.
Дав полный газ, Василий начал разгон. Выгоревшая на солнце трава всё ускоряясь покатилась под колёса дельтаплана. Но тут уже сработали чисто пилотские рефлексы Василия. Он, выбросив переживания, насчёт сомнений в мощности двигателя, сосредоточился на своих ощущениях. Ощущениях скорости. И когда она, по его мнению, достигла нужной величины, мягко отжал штангу.
Крыло загребло воздушный поток и тут же крупная дрожь прекратилась. Дельтаплан был в воздухе.
Забираться слишком высоко Василий не стал. Поднялся метров на двадцать, и заложив длинную дугу развернулся назад, в сторону газетчиков и фотографов.
Внизу проплывали дома, поля, бежала куда-то ошалевшая от страха корова… И вот та самая толпа народу. И туча шляп над нею. Причём так высоко…
Василий даже чуток выше поднял аппарат, чтобы не дай бог чей-нибудь головной убор не попал в винт. Но потом сообразил, что и так высоко.
Сделал пару кругов над полем. Глянул вниз. Кинооператор, лихорадочно перезаряжал свой аппарат. Хмыкнул и заложил круг пошире. Из какого-то здания на противоположном краю поля, выбегали военные и задрав головы, смотрели на невиданную птицу в небе Санкт-Петербурга. Выбежал какой-то офицер. С руганью. Все тут же вытянулись по струнке. Но через пару секунд чуть ли не по команде вскинули руки в указующем жесте. Офицер обернулся и застыл как вкопанный. Даже рот раззявил.
Но тут что-то хлопнуло. Дельтаплан вздрогнул.
Это уже был явный непорядок. Такого быть не должно. Василий плавно развернулся со снижением метров до десяти и постепенно сбрасывая скорость, направил аппарат в сторону поля свободного от людей.
Внизу мелькали какие-то сугубо сельские строения. Как раз показался чей-то двор. И тут над головой Василия что-то громко треснуло. Аппарат кинуло на левое крыло и соломенная крыша мелкого сарая ринулась ему навстречу.
Еле успел выключить двигатель.
Удар.
Вверх взлетела солома, куры, туча перьев и помёта. Равномерно покрывая и аппарат, и самого Василия.
Всё произошло настолько быстро, что Василий даже испугаться не успел. Но то, что успел поджать ноги и сжаться комок, говорило, что с нужными реакциями было всё в порядке.
Распрямился.
Прощупал себя.
Переломов и ран не нашёл. Кроме здоровенных синяков и ушибов. Только после этого отцепил пристяжные, страховочные ремни и выпал на пол, покрытый толстым слоем куриного помёта.
Поднялся на ноги. Огляделся.
В воздухе всё ещё летали перья и солома. Возмущённые нежданным вторжением куры истерически квохтали и через пролом крыши, заваленную стену спешно покидали курятник. Когда Василий протянул, было, руку к двери, она резко отворилась.
Отворилась явно рукой хозяина, который в данный момент стоял с совершенно круглыми глазами, держась за дверь. Василий же на него глядел так, как будто именно из-за него он влетел в первую в этом мире и в этом времени, авиационную катастрофу.
– Э-э… – наконец, «отмёрз» хозяин – вашебродь… А вы здесь откель?!
– Откель-откель… С неба свалился! – злобно буркнул Василий и отодвинув тыльной стороной руки, всё ещё обалдевающего мужика, вышел под солнце.
В это самое время, забор и местного кабыздоха преодолевали первые ряды репортёров. Кабыздох оказался упорный, злобный и смелый. Только получив четвёртый раз сапогом по зубам, он обиженно скуля ретировался и забился за широкую спину хозяина. Что интересно, на Василия, этот собак даже не вякнул. Рассудив, наверное, что если рядом с хозяином и если хозяин молчит, значит свои.
Прибежал Григорий.
– Цел? – коротко спросил он у Василия.
– Синяками отделался. – буркнул тот, стараясь не сильно испачкать шлем, но поднять прозрачное забрало.
Григорий всё-таки обошёл вокруг и осмотрел брата со всех сторон. Не найдя кровоточащих ран, слегка успокоился, однако прикоснуться к измазанному в курином помёте брату, так и не рискнул.
Хозяин, видя, что творится нечто непотребное, попытался что-то проблеять в виде возражений, но его возражения были нахрапом задавлены подпрыгивающими от энтузиазма журналистами. Его, как мешающую мебель, отодвинули в сторону, и тут же принялись за свои профессиональные «танцы»:
– сфотографировать первого человека, поднявшегося в воздух (это они, правда, уже сделали перед взлётом),
