Текст книги "Два дурака на чемодан алмазов (СИ)"
Автор книги: Александр Богатырев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 34 страниц)
– сфотографировать аппарат, торчащий из крыши курятника (как раз доказательство, что он свалился сверху – кроме смутных теней, которые у них неизбежно получатся при фотографировании аппарата в воздухе),
– ну и самого героя, покрытого славой и птичьим помётом. Благополучно приземлившегося на птичек. Сверху. И тем самым дважды их посрамивший, но их же помётом покрывшийся.
Василий, найдя, наконец, способ слегка зачистить от куриного помёта руки, – использовав солому, которую нашёл поблизости, – снял свой шлем и засунул его подмышку.
Поёжился. Страх, всё-таки кольнул его. Он понял, что если бы не успел снизиться до пяти метров, заходя на посадку, то всё могло бы закончиться и не так ровно. Он поднял руку, призывая к вниманию. Толпа, набившаяся во двор тут же навострила уши, мгновенно прекратив все прочие переговоры.
Даже давешний пёс, страдающий от побоев, проскулив и что-то недовольно рыкнув, спешно удалился за курятник.
– Господа! До полёта у меня были сомнения, что хватит ли мощности двигателя. Но, изначально, я сделал всё с некоторым запасом, и опасения оказались напрасными. Тем не менее, хотелось бы отметить, что для обозначения возможности полёта аппарата тяжелее воздуха, мне достаточно было подпрыгнуть на нём метра на два, и пролететь метров двадцать по воздуху. Но, как вы видели, вместо двадцати метров, я намотал по воздуху несколько километров, причём на высоте до тридцати метров. Так что любому снобу из европейских, более чем достаточно, чтобы заткнуться и не повторять бред, что, мол, «летательный аппарат, тяжелее воздуха, построить невозможно».
Толпа взорвалась аплодисментами и восторженными восклицаниями, но тут вылез Григорий и подняв руку попросил ещё внимания. Василий, кивнув, отошёл в сторону.
– И, господа, заметьте, что с сего дня начинается новая эпоха – эпоха полётов человека по воздуху. Как птица. Не по прихоти воздушных течений, а свободного полёта. И всякие дирижабли тут – просто мелочь. Но также, прошу вас особо отметить и зафиксировать, что тут только что было сделано сразу три рекорда.
Газетчики как по команде оторвались от своих блокнотов и вопросительно, жадными взглядами, воззрились на оратора. Выдержав нужную паузу Григорий продолжил.
– Первый рекорд – первый полёт человека на аппарате тяжелее воздуха. Абсолютный рекорд. Перебить невозможно. Второй рекорд – высоты полёта. Это не какие-то два-три метра, да с подскока, что могут сделать другие аппараты в других странах, других энтузиастов. Это вполне полноценный полёт причём на высоте в 30 метров и с дальностью не тридцать сорок метров, а в несколько километров. И третий рекорд – рекорд скорости полёта. Скорость достигала на этот раз восьмидесяти километров в час. Как вы понимаете, такую скорость никакой воздушный шар не может развить. Разве что при ураганном ветре. Поэтому, мы вступили в эпоху, которая называется «Выше, дальше, быстрее!». И намерены дальше ставить рекорды и бить их. Свои же рекорды. Устанавливая новые.
Сказано всё это было с дальним прицелом. С тем, чтобы уже никто и никогда не смог бы переврать, оспорить или вообще поставить под сомнение первый полёт. И тут Григорий оказался очень прав. Уже ближайшее будущее показало, что кому-то очень сильно резануло по нутру, этим фактом. Поэтому, первое, что попытались оспорить оппоненты, так это вообще полёт аппарата. И придирка была элементарной: «этот аппарат разгонялся тройкой коней, к которым был пристёгнут как воздушный змей. А значит, полноценным этот полёт быть не может». Но дальнейшие полёты мотодельтаплана, пошедшая в тиражи киноплёнка первого полёта, фотографии аппарата, задавили все эти сомнения.
Но тем не менее, – находились… Находились мошенники от истории, которые после пытались переписать честь первого полёта на людей, совершивших их значительно позже. И в значительно меньших масштабах и с меньшим же успехом. И всё потому, что этот факт бил пребольно. Потому, что рекорд поставлен в «азиатской стране России», а не в «просвещённой Европе».
А тут, стоя под нежарким уже сентябрьским солнышком, Василий посмеивался, представляя только, что последует за всеми этими их очередными «хулиганствами». Братик как раз закруглялся с перечислением рекордов, когда до него дошло, что кое-что, Григорий таки упустил.
– Извините, господа. Но мой брат упустил-таки один рекорд. Явный. – бросил он, когда Григорий почти завершил свою речь. Все тут же перенесли внимание на Василия. Он же, ехидно ухмыляясь и также выдержав эффектную паузу произнёс.
– Брат забыл, про первую в мире авиационную катастрофу. – И показал на торчащий из крыши сарая аппарат. – За этим тоже наш приоритет.
Толпа оценила юмор и разразилась кто хохотом, кто аплодисментами. Недовольный сОбак выглянул из-за сарая, но не найдя возможности вставить в общее веселье своё «гав», усунулся обратно.
– Однако! – тут же оживился Григорий, когда смех стал стихать. – а ведь аппарат очень крепкий. Как получилось так, что…
Он не договорил, так как немедленно взвился Василий.
– И действительно! Давайте-ка его оттуда извлечём. Надо осмотреть.
Толпа тут же бросилась помогать. Но так как все бросились скопом на несколько минут воцарился хаос. Пришлось категорически вмешаться Григорию, чтобы навести порядок и после этого, следуя его командам, аппарат таки был извлечён из сарая и вытащен со двора. При этом курятник развалили окончательно. Переживающему такое непотребство хозяину, Григорий, под шумок сунул что-то в руку от чего у того резко округлились глаза и он преисполнился к братьям горячей благодарности. За разгромленный курятник и разогнанных по всей округе кур.
Меж тем, публика приступила к подробнейшему изучению извлечённого аппарата. Было видно, что винт, двигатель уцелели. Рама была погнута, но не фатально. Но вот крыло…
Внимание всех привлекло восклицание одного из газетчиков.
Все тут же повернулись в его сторону.
Василий озабоченно осматривающий двигатель, оторвался от этого занятия и посмотрел что же там нашли. Подойдя он увидел весьма характерное отверстие в балке крыла.
– Как я понимаю, господа, перед полётом этого не было – заявил нашедший.
– Определённо… – озабоченно буркнул Григорий. Но тут внимание Василия привлёк разрыв ткани крыла.
– И этого тоже не было!
Григорий переключился на находку брата.
На шёлке крыла были отчётливо видны порезы.
Василий нервно сглотнул. Он представил что было бы, если бы подрезанная ткань лопнула не в нескольких метрах над землёй, и не при почти сброшенной скорости, а тогда, когда он забрался на тридцатиметровую высоту…
Григорий же соображал быстрее. Он схватился за видеокамеру, которую он благоразумно снял с треножника и повесил себе на шею, прежде чем бежать за упавшим аппаратом брата.
Не обращая внимание на окружающих его зевак он открыл видоискатель и, найдя запись, быстро промотал назад. Когда он увидел, что искал, то еле успел сдержать рвущийся из души «большой загиб». Тот, который он толкал всегда, когда случалась именно Очень Большая Пакость.
Оно и понятно. Неча «аборигенам» знать подобные мелочи их умений. Хотя-бы «на всякий случай». Поэтому он зашипев, переключился на санскрит. И, благо, что переводчик хранил знания языка характерное для его носителя, а не выучившего его «обычным» способом. Ругательств там тоже было предостаточно.
Оценив злобность монолога, окружающая толпа сообразила, что «дон Румата изволит ругаться». Потому всё внимание тут же переключилось с дыры в штанге и порезов ткани на Григория, извергающего ругательства на неизвестном языке.
– Что нашёл? – прервал его словоизвержения Василий на том же языке.
– Ты погляди какая падла! – резко оборвав матюги, позвал Григорий.
Василий метнулся к нему и посмотрел то, что сейчас прокручивал брат. А там как раз хорошо было видно, что когда братья толкали каждый свою речь, когда всё внимание толпы было приковано к ним, к аппарату подкрался некий фраерок. Неприметной наружности. Одетый как и все.
Но то, что он сделал после того, как подошёл…
Как очевидно, его сгубило полное незнание того, что видеокамера, брошенная Григорием, продолжает снимать. Ему, видно, и в голову не пришло, что для ЭТОЙ видеокамеры, не нужно крутить ручку, чтобы она что-то там снимала. И благодаря этому, он запечатлелся со всех сторон. В том числе и лицом.
– Найду – убью! – пообещал импульсивный Григорий, на что более сдержанный брат тут же «возразил».
– После того, как выясним, кто заказчик.
– Согласен! – тут же успокоившись процедил сквозь зубы брат.
Чуть в отдалении жандарм опрашивал всё ещё пребывающего в нирване от свалившегося богатства хозяина двора. И видно было что сей мещанин не только не возражает против уничтожения курятника, но и хоть сейчас готов предоставить «господам-летунам» под погром ещё и дом.
– Чё ты ему сунул? – заметив это спросил Василий.
– Сто рублёв. – буркнул Григорий, просверливая взглядом собравшуюся толпу. Но неизвестного диверсанта там явно не присутствовало.
Появились военные. И, как заметил Василий, как раз те самые, которых он видел сверху. Во главе со своим начальством. Тем самым, что открыв варежку глядело на мотодельтаплан в воздухе.
Также стали прибывать и жандармы. Ну, этим, как говорится, по штату положено разбираться во всяких общественных бурлениях. Под ногами суетились куры, неизвестно откуда, появившиеся дети. Побитый пёс обиженным взглядом созерцал толпу из калитки уже не решаясь гавкнуть. Хотя бы для острастки.
Григорий в окружении толпы зевак и репортёров, внимательнейшим образом осматривал покалеченное крыло, видно пытаясь сообразить откуда стреляли. И тут к на секунду выбывшему из круга внимания публики Василию подкрался один из газетчиков.
– Извините, господин Эсторский, но… не могли бы вы прояснить один момент…
– Пожалуйста! – бросил Василий, продолжая меж тем, зачищать следы куриного помёта на своей одежде.
– Вас на яхте двое, – начал репортёр. – А какие судовые роли у каждого из вас?
– Я – навигатор. Мой брат – капитан. – коротко ответил Василий.
– То есть, полёт на этом аппарате, можно сказать, совершил навигатор? – решил слегка уточнить собеседник.
– А вы так и озаглавите свою статью: «Полёт навигатора». – неизвестно чему усмехнувшись сказал Василий. Впрочем неизвестно было всем окружающим. Сам Василий прекрасно помнил одноимённый фильм, который ему в детстве очень сильно понравился.
Глава 11
Профессиональные садисты и их клиенты
С мотодельтапланом разобрались очень быстро. Балку, простреленную неизвестным, быстро заменили на запасную.
Василий тут вознёс осанну своей родной паранойе, которая его ещё тогда, при изготовлении рамы и балок, подвигла на изготовление запаса. Так что после небольших замен, профилактики двигателя и ремонта порезанной ткани крыла, можно было летать дальше.
Кстати последнее вызвалось сделать сразу такая туча баб…
После феерического успеха первого полёта, у братьев резко появилось огромное количество друзей и добровольных помощников. Так что кое-что по мелочи, можно было перегрузить и на них.
Быстро нашёлся подрядчик и возможность построить небольшой ангар на краю поля. Тем более, что военное ведомство, в лице тамошнего командования, проявило некоторый интерес к новшеству. Так что на краю поля сейчас кипела работа, шло строительство.
И если всё будет нормально, то скоро там будет вполне приличная база по изготовлению и испытанию самолётов.
Газетчики, меж тем, с подачи Григория, нарыли ещё один – пятый рекорд. Рекорд дальности полёта на самолёте-пепелаце. Когда попросили военных, то они прикинули по карте протяжённость всех кругов, которые Василий нарезал. Оказалось, что никак не меньше двадцати километров. Словом, было что побивать прочим претендентам на звание первых лётчиков мира.
Григорий же, осатанев от самого факта диверсии, носился по Петербургу, выискивая «вражину».
Первое, что ему на ум пришло, так это то, что англичанин, чуя что может проиграть подговорил-подкупил кого-то, кто мог бы испортить аппарат.
На месте Григория, вполне нормальная рабочая версия. Но реальность превзошла самые дикие предположения.
Сначала поисков, он сам бегал и показывал всем, кому ни попадя, распечатанный портрет злодея. Но очень скоро убедился, что так будет искать до морковкина заговения. Пошёл к профессионалам. Договорился с сыскарями и вуаля! Нашли, причём всего-то за два дня.
Договор с сыскарями Григорий заключил конкретный: Они находят, ненадолго, для допроса, передают Григорию, и только после этого, пойманного «пакуют» как преступника и отправляют по этапу.
Но тут-то и началось самое интересное…
Место, куда решили притащить пойманного диверсанта, было одной из квартир доходного дома, которое под такие случаи снял сам Григорий. Памятуя, что стены, пол и потолок в таких комнатёнках вообще никакой звукоизоляции не имеют, он заранее озаботился тем, чтобы к его «вселению» туда всё вышеозначенное, было обшито дополнительными панелями. Причём в точном соответствии с тем, что нарисовал для этого комп яхты. Из местных материалов, просто, надёжно и сердито. Вышло всё равно недёшево. Но так как для братьев деньги были разновидностью крашеной бумаги, то и не заморачивались.
Притащили пойманного, поздно вечером.
Григорий был предупреждён, так что встретил «ловчую команду» на пороге квартиры.
Трое сыскарей, одетые как рядовые обыватели, втащили внутрь куль замотанный в одеяло и без всякого милосердия, грубо бросили на пол. Куль издал гневное мычание и заворочался.
– Замечательно! – с вожделением произнёс Григорий и оглядел прибывших. Он знал, что ранее эти господа были офицерами. Сейчас, выйдя в отставку, на бескормице занимались тем, что приносило деньги. Но так как среди истинных офицеров быть полицейским было очень зазорным, стыдились своего занятия. И терпели. Единственно что когда ловили реальных преступников и препровождали их по этапу в тюрьму, на каторгу, это приносило мимолётное удовлетворение. А так – сплошное расстройство.
Дон Румата, в лице Григория, никакими такими комплексами против их профессии не страдал. О чём тут же сообщил нанимаемым с развёрнутым объяснением своей позиции.
– Господа! Я уважаю Вашу профессию. И это не для красного словца. Уважаю Вас, так как вы очищаете общество от гнили. Поэтому – никаких стеснений между нами!
Господа офицеры преисполнились уважения к дону Румате и после этого между ними установилось полное взаимопонимание.
Когда Григорий закрыл за вошедшими дверь, а они освободили руки от ноши сгрузив её в отдельную комнату, он поочерёдно пожал всем руки и предложил по сто грамм коньяка.
– Обождёт! – с ухмылкой сказал Григорий увидев вопросительный взгляд их старшего. – прошу!
Широким жестом Григорий указал за столик, где уже стояли рюмки, бутылка и шоколад.
– Ваше здоровье, господа! – толкнул тост Григорий и опрокинул в себя свою порцию. Сжевал кусочек шоколада.
Меж тем, сыскари с интересом разглядывали помещение, в котором они оказались. Заметив эти взгляды, Григорий тут же пояснил.
– Не люблю, когда меня подслушивают. Поэтому дал задание плотникам так отделать стены пол и потолок, чтобы никакая зараза, ни с какой стороны подслушать не смогла.
– У вас, вижу и окна, необычные… – заметил старшой, которого звали Степан Венедиктович. – Тройные. Это тоже, чтобы не подслушивали?
– И это тоже, но больше для того, чтобы тут было тепло. Благодаря этой конструкции, кстати дорогой, чтобы протопить помещение, нужно не так уж и много дров. И держится тут тепло неизмеримо дольше, чем где-либо ещё. Так что, в обозримой перспективе, эти окна даже дешевле, чем другие. Дешевизна выходит на экономии топлива для обогрева жилища.
– А за этим, как, – пришлось побегать? – внезапно переменил он тему.
– Нет, господин Румата. Нашли быстро. С портретами вашего-то изготовления…
Товарищи заулыбались.
– Но… Смею предупредить.
Григорий вопросительно поднял бровь.
– Сей господин… по нашему разумению… не в себе.
– Это как?!
– Ну… – замялся Степан Венедиктович и чтобы не говорить, просто повинтил указательным пальцем у виска.
– Понятно! – усмехнулся Григорий.
Он действительно думал, что ему понятно. Но реальность оказалась куда интереснее.
Когда пойманного диверсанта распаковали, первое, что бросалось в глаза, – ясный, ничем не замутнённый взор. Не замутнённый даже интеллектом.
Но что буквально пёрло от этого типа, так это непрошибаемой и всепобеждающей уверенностью в собственной правоте.
Такой взор Григорий видел в реальности у одного совсем спятившего пиита, который писал высокопарный, цветистый, но совершенно откровенный бред. Его стихи были просто нечитабельные, потому, что одна строфа по смыслу не стыковалась со следующей и так далее. А множественность смыслов никак не складывалась во что-то общее и цельное. В результате, чтение его «нетленки» оставляло весьма тягостное впечатление.
Однако, сей пиит, когда ему указывали на очевидные огрехи, начинал сначала плеваться ядом, а после, просто переходил на личности.
Кончалось это тем, что этот идиот принимался писать на «обидчика» клевету и кляузы во все инстанции.
Пойманный индивид превзошёл и эти ожидания.
Сначала, Григорий рассчитывал на то, что его просто запугает. И тот расскажет всё, что знает.
А пугать он умел. Тем более, что изначально, нахватался разных знаний. Особенно в спецподразделении. Там много народу служило. С разными специальностями и знаниями.
Но, естественно, пугать сразу – не собирался. А вдруг сей хрен сам расскажет всё. Уже испугавшись того, что его изловили, да ещё доставили в какое-то мрачное помещение.
А помещение в квартирке было для этого выделено специальное. Если во всех остальных комнатах была мебель, ковры, то в этой – «голые» стены, которые под невзрачными обоями скрывали как раз ту самую изоляцию и с окном, закрытым массивными ставнями.
Так что первое, что увидел «клиент», это тусклые обои. И серый потолок.
Диверсанта вытряхнули из одеяла, пересадили на массивный, дубовый стул и крепко к нему привязали. Меж тем Григорий внёс небольшой столик и поставил рядом «клиентом». На него, не раскрывая, поставил небольшой саквояжик. Из тех, с которыми любят ходить местные доктора.
Клиент с подозрением посмотрел на саквояж, но ничего не сказал. Хотя, по его виду было ясно, что его аж распирает. Григорий решил ему в этом слегка помочь. Поставил напротив него другой стул и сев в него долго изучал харю врага. Тот всё также пыжился, сдерживая рвущиеся из души слова.
– Итак… Говори. – начал Григорий размеренно, преднамеренно тусклым голосом. – Зачем ты пытался убить моего брата?
И тут клиента прорвало.
– Порождения ехидны! Сыны от семени Диаволова! Да падут на ваши головы громы и молнии Господни!
– Короче. – всё тем же тусклым голосом выговорил Григорий, прерывая поток проклятий. – Отвечай на простой вопрос. Зачем ты пытался убить моего брата? Кто тебе это приказал? Сколько тебе было заплачено?
– Ангел Господень! – уже с совершенно безумным взором воскликнул «клиент». – Ангел Господень меня ведёт! И обещаны мне были райские кущи и вечное блаженство, а вам Геенна Огненная!
– Мы говорили, что он безумен. – извиняющимся тоном вставил свой комментарий Семён Венедиктович.
Вообще-то, и после первых же слов у Григория закралось такое же подозрение. Но он всё равно решил хоть что-то, но вытрясти с этого типа. Саквояж он не стал открывать. Клиент был явно не того качества.
С превеликим трудом, Григорий из него вытянул, что готовился сей хмырь к своей диверсии давно. И возмущали его всякие люди, которые «своим нечестивым телом, пачкают чистый небесный свод». Что это значило, пришлось выяснять отдельно.
Оказалось, что сего «божьего посланника», «инструмента божьего промысла», «меча в руках Ангела», больше всего бесили воздушные шары, которые регулярно запускались на поле Воздухоплавательного парка. Возмущали люди, которые на этих шарах поднимались в небо. И этот шизик решил этому если не воспрепятствовать совсем, но хотя бы помешать.
Как хорошо знал к тому времени Григорий, рядом с тем полем, размещался Учебный Воздухоплавательный Парк – военное учебное заведение Русской Императорской Армии. И служил тот УВП для подготовки офицеров-аэронавтов воздухоплавательных частей. Ясное дело, что там запускались аэростаты и даже, как говорили, готовились некие дирижабли.
По сути, это учебное заведение стало прообразом будущих Военно-Воздушных Сил России. Пока что, там обучали воздушной разведке с аэростатов, азбуке и телеграфному делу. Но также производили и аэрофотосьёмку. Первую в России.
И вот эти «пачкуны небес» так возмущали пойманного «божьего человека». Также стало более-менее ясным, что никакого отношения к старому знакомому из Британского Королевского Географического общества, этот придурок не имеет.
Григорий, вытянув из задержанного всё, что было возможно, откинулся на стуле и долго обескураженно размышлял что с ним делать. То, что отпускать его нельзя, было ясно как день. Ведь он не только порезал крыло мотодельтаплана, но и стрелял в него. И чудо, что не попал в пилота. И если просто отпустить – он наверняка попытается всё повторить. Ибо в мозгу у него горит синим пламенем факел Праведной Борьбы Против Сил Сатаны. Что бы ни случилось с ним, всё будет истолковано ЗА это дело. В пользу него и его продолжения.
Отдавать в руки полиции и военных – так те его сгнобят и вообще в порошок сотрут. Так как дело государственное и попахивает политикой.
С другой стороны – человек откровенно больной.
Не найдя ничего лучшего, Григорий решил посоветоваться с братом. Когда он вошёл в комнату, где сидели ожидающие его вердикта сыскари, те подскочили со своих мест и вытянулись по стойке смирно. Григорий глянул на них мрачно, но на немой вопрос ответил.
– Дело сложно, господа! – к тому, что я подозревал, этот человек, возможно не имеет отношения.
Григорий специально выделил слово «возможно».
– Но для того, чтобы отмести все сомнения, нужна проверка. У специалиста. – продолжил он. – Нужно удостовериться со всей очевидностью, что он действительно сумасшедший, а не ловко им прикидывается. Вам известны такие специалисты?
Господа офицеры недоуменно развели руками.
– Ясно! Пора вызывать брата. Он у нас как раз медициной сейчас занимается.
К удивлению сыскарей, Григорий подошёл к некоему странному устройству, стоящему на столике, и нажал на кнопку на его поверхности. Раздался гудок.
– Это радиотелефон, господа. – «пояснил» Григорий, чем ввёл присутствующих в ещё большее недоумение. Ведь они имели дело только с обычным телефоном, где нужно сначала крутить ручку, потом болтать с «барышней», и только после этого та барышня соединяла с абонентом.
В отличие от того, обычного для них, этот прибор был больше похож на узенький брусок. С кнопками.
«Брусок» тоненько загудел и через пяток секунд раздался голос Василия.
– Слушаю! Что случилось?
– Приветствую тебя брат! – сказал Григорий. – у меня тут господа сыскари.
Данная фраза тут же указывала Василию на то, что к тому, что говоришь надо отнестись осторожно.
– Они нашли, с божьей помощью, того самого диверсанта. Но есть проблема.
Григорий сделал небольшую паузу, прежде чем продолжить.
– Я с ним поговорил. И у меня создалось впечатление, что человек болен.
– Чем? – тут же без паузы, в своём стиле краткости, задал вопрос Василий.
– Псих. – также кратко ответил Григорий.
– Ясно. – снова не стал вдаваться в многословие Василий. И слегка задумался.
– То есть, – через длинную паузу ответил он, – нужно освидетельствование у психиатра? Чтобы он чётко сказал, псих он или имитирует?
– Именно так.
– Ясно.
Спустя ещё один длительный период задумчивости, Василий выдал.
– У меня есть некоторые связи… Уже. Но прямо сейчас мне бы не хотелось тревожить почтенную публику. Только с утра. Ты сейчас на квартире?
– Да.
– Хорошо. Давай решим так: сейчас вы там его как-то приспосабливаете, чтобы он не сбежал или вам же не нашкодил, а я прибываю завтра часам девяти утра и мы отвозим его к нужному человеку.
* * *
На следующее утро приехал Василий. И вид у него был несколько обескураженный.
Григорий тут же заметивший эту особенность, прицепился.
– И что ещё случилось?
Василий оглянулся на сыскарей и с несколько извиняющимся видом сказал на санскрите.
– Ты не поверишь, но на весь Санкт-Петербург нет психиатрической клиники. Есть просто больницы. И никакой Кащенко здесь, к сожалению, ещё не отметился.
– И что делать? – помрачнел Григорий
– Тащим туда, куда возможно. Я тут нашёл в больничке одного специалиста.
Через час кружения по улицам и улочкам, прибыли к больнице. Вынесли «свёрток» и протащили его туда, куда указали усталые санитары.
– Он буйный. – предупредил Григорий. – Чуть не убил человека. Случайность спасла.
Санитары поблагодарили и начали уже по-своему паковать пациента.
Пришёл и врач.
То, как он действовал, сильно позабавило Григория.
Он подошёл к связанному, вытащил у него кляп и пару секунд слушал, что он скажет.
Потом отвернулся и с безразличным видом вынес вердикт.
– Да, господа. Наш пациент. Но, смею вас огорчить… Заранее предупреждаю, что надежд на выздоровление очень мало.
– Но как же там медикаменты… Галоперидол, аминазин… – брякнул Григорий, из-за чего Василий посмотрел на того как на врага народа. Врач же, услышав слово «медикаменты» вкупе с неизвестными названиями тут же оживился. Пришлось Василию разочаровывать эскулапа.
– Сожалею. Но мой брат судит по тому, чего на данный момент нет в Европе. И в Европах не известно.
– Но вы, откуда-то знаете? – справедливо возразил врач.
– Да. Знаем. Но это медицина не европейская. А более… Продвинутая.
Врач прищурился и Василию пришлось тут же дополнять.
– Но вы не беспокойтесь. У нас в планах как раз налаживание производства этих, уже проверенных медикаментов. Кстати, и не только этих.
Предупреждая закономерную реплику, Василий поспешил дополнить.
– Вам и Вашей клинике мы предоставим их в первую очередь.
Удовлетворённый таким ответом, однако посетовал, что до сих пор, никаких нормальных медикаментов для лечения тяжёлых психических расстройств, наука так и не нашла.
– Значит, потребность в них крайняя? – буркнул себе под нос Григорий.
– И не только их. – обернувшись к нему бросил брат.
– Но а как же вы сейчас-то лечите, если медикаментов нет?! – поразился Григорий, обратившись к психиатру.
Тот с горечью усмехнулся. Но потом посмотрел в глаза Григорию и что-то определив кивнул им следовать за собой.
Видно что-то подсказало многоопытному эскулапу, что с этими двумя странными господами лучше очень хорошо дружить. И если они обладают неким знанием, которое, возможно, поможет в лечении тех самых бедолаг, с которыми он каждый день имеет дело – то тем более надо отнестись к ним как можно более приветливо. Несмотря на загруженность работой.
В последнем, на некоторое время можно положиться на подчинённый медперсонал. Но чуял он, что оно того стоило. Стоило небольшой потери времени на экскурс и лекцию.
Как понял из экскурсии Григорий, конкретно в этой больнице, с пациентами поступали достаточно гуманно.
Но вообще… В иных больничках и клиниках…
Чтобы хоть чуть-чуть привести в чувство, в разум того или иного шизика, в виде лечения прописывались такие «процедуры», что даже по описанию страшно становилось.
Одним из действенных методов, пришедших из старины глубокой, в деле лечения психических расстройств, считался шок. А шок вызывали весьма конкретными издевательствами над людьми.
Например:
Применялись методы обуздывающие – смирительные кровати и кресла, особые маски, привязывание к столбу и прочее; устрашающие – пальба из пистолетов, показывание змей и скорпионов, опускание под воду и прочее; ослабляющие – голод, кровопускание, рвотные и прочее. Широко применялись физические наказания больных, ледяные ванны, карцер.
Вот что такое ледяная ванна?
Клиента брали и без обиняков окунали в ледяную воду. И держали там, пока он не впадёт в шоковое состояние. И так много раз.
Также, как метод применялся и другой способ – обматывали пациента мокрыми простынями и выставляли их на холодный ветер. И тоже до шокового состояния(говорят, помогало, если применялось часто).
Вполне естественно, что пациент терпел при этом невыносимые муки, и эти муки, считалось, подвигают психику больного «выпрыгнуть» из болезни.
К концу девятнадцатого века, появились некие медикаменты, но всё это было даже не полумеры. Однако, невзирая на слабый эффект, врачи всё равно пытались помочь своим пациентам.
– Как я понял, – грустно сообщил Григорий, – в старину, чтобы вылечить какого-то психически больного, нужно было быть не просто врачом, а профессиональным садистом.
Доктор же, обладая изрядной долей профессионального цинизма, только посмеивался.
Когда вышли на улицу, памятуя то, что могут подслушать Василий недовольно выговорил Григорию.
– У нас только что был серьёзный прокол…
– Это я понял. – сконфуженно буркнул Григорий.
– Аминазин и, особенно, «галину петровну»[10]10
Шутливое название галоперидола – «Галина Петровна»
[Закрыть] тут, если ничего не изменится, изобретут через пятьдесят-шестьдесят лет.
– Печально… – тут же осунулся Григорий. – А может мы это же… Как бы изобретём?
– Можно. Но ты представляешь, сколько всего надо для этого поднять? Ведь тут ВСЕГО нет!!!
– Но ведь Россия в конце века… – начал было Григорий, но был прерван Василием.
– …Тотально отставала от всех прочих стран Европы. И если ты до сих пор этого не видишь – ходи и смотри сам!
– Впрочем… – слегка запнулся он, – зачем просто так ходить?! Ты хочешь осчастливить этот мир? Хорошо! Давай сделаем хотя бы один завод. По производству медикаментов. Пенициллина. А после, пристроим ещё один. Для производства аминазина, галоперидола и прочих. Побьём ИГ Фарбениндустри!
– А как же… Как же небо? Самолёты?
– Небо и самолёты, спихнём на тех, кто тут есть и уже в теме. Дадим им технологии. Начальные. Пусть барахтаются. Учатся. На всё нас тут заведомо не хватит.
– Но… – попытался вякнуть что-то Григорий, но был прерван так и не закончившим мысль Василием.
– И вообще… Покрутившись здесь я понял, что был дурак. И что главное – не технологии.
– А что?!! – изумился Григорий, совершенно не ожидавшего от Василия ТАКОГО признания. Ведь по всем параметрам, Василий был чуть ли не чистейший технократ. А тут – такая заява!
– Главное, всё-таки это люди… – как-то зло выговорил Василий. И посмотрел на со страшной силой офигевшего Григория.
– Нетривиальное знание да?
