Текст книги "Молчаливое море"

Автор книги: Александр Плотников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 17 страниц)

Глава 13

– Цель по пеленгу семьдесят градусов, дистанция... кабельтовых! – доложили из боевого информационного поста.

Портнов подошел к выносному индикатору радиолокационной станции. Увидел бледное размытое пятнышко на зеленом фосфоресцирующем экране. Координаты цели значительно расходились с исходными, и лейтенант подивился интуиции командира, который несколько раз изменял курс «Величавого».

Судя по всему, поврежденное судно лежало в дрейфе, а вокруг, в радиусе действия локатора, было пустынно.

«Где же американцы?» – этот вопрос вертелся на языке у каждого, кто был на мостике ракетоносца.

За ночь ветер ослаб, циклон, по всей видимости, сместился к Анатолии, но море по-прежнему тяжело дышало, вздымаясь крупной зыбью. Совсем уже рассвело, когда «Величавый» появился возле аварийного судна.

Оно почти лежало на боку, чуть не до самого киля обнажая на волне поржавевший борт, где с трудом читалось название: «Элисий». Вся команда корабля толпились на шлюпочной палубе, на которой не было шлюпок. Очевидно, их сорвало и унесло штормовой волной. Разношерстно одетые люди махали над головами какими-то тряпками, их слабые голоса ветер относил в сторону.

– Аварийной партии приготовиться к сходу на катер! – приказал командир. – Старшим пойдете вы, Смидович, – повернулся он к вахтенному офицеру.

– Есть! – торопливо выдохнул тот.

Дальнейшие приготовления проходили молча, почти без команд. Натренированные расчеты быстро спустили на воду катер, умудрившись ни разу не ударить его о борт ракетоносца.

Взмывая и опускаясь на зыби, катер долго кружил вокруг «Элисия», видимо, Смидович выбирал, куда ему подойти. Это было нешуточным делом: при малейшей ошибке катер могло разбить, как яичную скорлупу.

Портнов смотрел на него с мостика «Величавого», искренне переживая за отважного товарища.

– Не сможет подойти, товарищ командир, – покачал головой Поддубный.

– Подойдет, – упрямо возразил Неустроев.

И действительно: выбрав момент, катер скрылся из виду, потом снова заплясал в стороне, и на палубе полузатопленного судна появились двое в матросской форме.

– Молодец! – громко прошептал командир. Посветлело и лицо замполита.

Не один раз пришлось Смидовичу подходить к борту судна, пока была высажена вся аварийная партия.

– Все в порядке, товарищ командир, – доложил лейтенант по переносной радиостанции. – Пострадал только я сам. Немного подвернул ногу. Капитан говорит по-английски, но два слова, что он все время повторяет, «крэк бод» – я никак не могу понять.

– Трещина в борту! – подсказал Неустроев.

– Все ясно. Начинаем осмотр судна.

Неустроев включил другую рацию и передал содержание разговора командиру отряда.

– Это который Смидович? – полюбопытствовал адмирал. – Тот, кто рапорт подавал о переводе на берег?

– Так точно, – подтвердил Неустроев.

– Докладываю результаты осмотра, – послышался в динамике голос лейтенанта. – Трещина в кормовой части с левого борта. Затоплено машинное отделение, ахтерпик, вышли из строя мотопомпы. В трюмах пока сухо. Команда – шестнадцать человек. Двое утонули: кочегар и палубный матрос. Капитан все время твердит, что он не фашист, – рассмеялся в микрофон Смидович. – Боится, что мы бросим их и уйдем, как ушли ночью американцы...

– Давно они ушли?

– Четыре часа назад. Подходили совсем близко, но снять команду не решились.

– Что вы предлагаете, Смидович?

– Капитан говорит, ничего нельзя сделать. Просит забрать людей, имущество и судовые документы.

– Я спрашиваю ваше мнение.

– Я бы рискнул, товарищ командир. Трещину можно заделать. В трюмах у них цемент, да и лесу достаточно. Руль заклинило в нейтральном положении...

– Минутку, Смидович. Я сейчас доложу адмиралу.

– Хорошо, попытайтесь спасти судно, – разрешил командир отряда. – Только лишних людей снимите.

Команду «Элисия» доставили на ракетоносец несколькими рейсами. Притихшие и побледневшие сидели иностранцы на дне катера, держа в руках сундучки и узелки с пожитками. С аварийной партией остался только капитан и с ним два добровольца, которые встали возле ручного насоса на откачку воды. Несколько часов «Величавый», изредка подрабатывая машинами, оставался в дрейфе возле поврежденного судна. Командир молча вышагивал по мостику, но не дергал Смидовича запросами, ждал, когда тот доложит обстановку сам.

Наконец «Элисий» опять появился на связи.

– Остановили течь, – сообщил Смидович. – Пробоину заделали надежно. Только воду из кормовых отсеков такой фыркалкой за месяц не откачать!

– Крен не увеличивается? – спросил Неустроев.

– Нет, товарищ командир. Остановился на пятнадцати градусах.

– Понятно. Готовьтесь принимать буксир.

– Есть...

– Право на борт! Обе машины малый вперед! Швартовым командам наверх!

Описав большой полукруг на воде, «Величавый» с подветренной стороны подходил к судну. Расстояние между кораблями сокращалось с каждым мгновением, но командир не спешил отворачивать. Портнов с тревогой смотрел то на него, то на вздымавшиеся волны, которые несли им навстречу беспомощно пляшущую посудину. Вот она вздыбилась почти над самыми головами.

– Сейчас навалит, товарищ командир! – невольно воскликнул Портнов.

– Молчать! – рявкнул Неустроев, повернув к нему сердитое лицо. Волна прокатилась, и стало видно, что до «Элисия» еще добрых полтора кабельтова.

– Нервы надо беречь, лейтенант, – с усмешкой сказал командир. Корабли сходились бортами. – Готовы принимать буксир? – крикнул в мегафон Неустроев.

– Попробуем! – откликнулся Смидович.

Принять и закрепить швартовый конец на такой зыби было не простым делом. Одно нерасчетливое движение – и лопнувший трос может наделать бед.

– Осторожнее, боцман! – спешно инструктировал Неустроев своих людей. Боцман истратил три заряда линемета, пока подал на судно тонкий капроновый проводник. К нему привязали буксир.

– От конца! Берегись! – закричал вдруг Неустроев.

Люди на корме ракетоносца шарахнулись в сторону, а толстая стальная струна со свистом рассекла воздух. Буксир лопнул, едва его успели закрепить на кнехтах «Элисия».

– У вас никого не задело? – спросил командир Смидовича.

– Все целы! – сообщил тот.

– Боцман, подавайте сизальский! – распорядился Неустроев. – Заведите его вдвое!

Швартов, скрученный из прочного сизалевого волокна, выдержал. Взбудоражили воду винты «Величавого», и оба корабля стали медленно разворачиваться навстречу волне.

– Хода почти не имеем, – доложил штурман, – скорость чуть больше двух узлов.

– Ничего, сейчас поднатужимся и прибавим оборотов! – впервые за последние часы улыбнулся командир.

Нервное напряжение прошло, и все тело Портнова поддалось блаженной расслабленности. Вмиг стали ватными ноги, струйки пота змеились промеж лопаток.

– И долго мы будем бурлачить? – поинтересовался замполит.

– С Мальты к нам вышел спасательный буксир. Передадим ему свой трофей – и свободны, – ответил Неустроев.

– Как там у вас? – спросил он по рации Смидовича.

– Все отлично, товарищ командир! Качаем помаленьку водичку. Уже на один градус спрямили грека. Капитан нам скучать не дает. Все на хозяев жалуется. Посудину эту, говорит, пора на слом, а они все гоняют ее за барышами!

– Будьте внимательны, Смидович. Людей держите на верхней палубе... Спасательных жилетов не снимайте...

– Есть, товарищ командир. У нас здесь еще ворох пробковых нагрудников лежит. Хозяева позаботились!

Глава 14

Неделю спустя о циклоне почти не вспоминали. Волны ласково сюсюкали за бортом «Величавого». С голубого, без единого перышка облаков неба нещадно палило раскаленное солнце. Только когда в кают-компанию заглядывал прихрамывающий Смидович, в памяти Портнова невольно воскресали переживания тех тревожных штормовых суток.

Самостоятельно перейти с катера на борт «Величавого» Смидович не смог. Его подняли на беседке. Поврежденное колено распухло и посинело. Но лейтенант отмахнулся от услуг корабельного врача и первым долгом попросил:

– Товарищ командир, прошу поощрить особо отличившихся: мисмана Кудинова, старшин Петрова и Шкерина, матросов Павлюка, Столярова и Силкина...

– Забавный старик этот капитан, – рассказывал офицерам Смидович. – Когда передали буксир спасателю и привезли обратно команду, он залопотал что-то по-своему, а потом схватил мою руку и давай ее целовать! Перепугал меня до смерти. Наверное, он и в самом деле демократ...

– Аристократ на такой калоше плавать не станет, – поддакнул ему кто-то из слушателей.

– Мне кажется, хозяева этот «Элисий» нарочно на верную гибель отправили. Застраховали, видать, на кругленькую сумму – и отправляйся с богом на дно! – вслух размышлял Смидович. – Уж слишком он ветхий, проржавел весь, как старая консервная банка.

– А у американцев-то кишка слаба оказалась! – ухмыльнулся капитан-лейтенант Исмагилов.

– Дело тут не в кишке, – вступил в разговор замполит. – Логика их поведения ясна: зачем рисковать из-за какого-то паршивого суденышка? Вот если бы тонул знаменитый суперлайнер, они не побоялись бы риска, чтобы после раструбить на весь белый свет о своем благородстве.

– Товарищ капитан третьего ранга, – подал голос Исмагилов. – Как вы думаете: не дадут ли нам медали за спасение утопающих? Стала бы у меня симпатичная орденская колодка: три ленточки вверху, две внизу!

Портнова не рассмешила эта шутка. Ему показалось, что Исмагилов балагурством маскирует свою зависть. А зачем ее скрывать? Лично он, Портнов, честно и открыто завидовал успеху Смидовича. И понимал, что самому ему такое пока еще не по силам.

Прибывшая с очередной оказией почта вытеснила разговоры об «Элисии». Головы всем взбудоражили новости с далекой Родины. Три письма с тюменским штемпелем почтальон вручил Портнову. А Смидович опять не получил ничего.

Чтобы не расстраивать соседа, Портнов сунул конверты в карман и прочел письма чуть позже, уйдя на стартовую батарею.

«Здравствуй, мой рыжий сумасброд! – писала Аллочка. – Я-то тебя понимаю, а вот попробуй объясни свой фортель моей маме.

– Разве это любовь? – говорит она. – Когда сматываются невесть куда с полдороги к невесте? – И ставит в пример папу, который однажды отказался даже от заграничной командировки, когда узнал, что она против его поездки. А может, она права? Повторяю, я понимаю тебя, но это не значит, что я в диком восторге от твоего решения. Или ты думаешь, что меня будет успокаивать вязание на спицах? Так вот знай, что во время практики в марьяновской больнице мне уже объяснились в любви! Даже предложили руку и сердце. Кто он? Молодой, но подающий большие надежды хирург. Он уже делает операции на почках! Все мои подружки, а нас было шестеро практиканток, сразу в него влюбились. А он стал приглашать в ассистенты меня. Даже санитарки шушукались о том, что доктор злоупотребляет служебным положением. А зовут его Феликсом. Не правда ли, интеллигентное имя? Так вот, он как-то промежду прочим сказал, что его уже приглашают в Москву, в институт имени Склифосовского. Это ли не завидный жених? Ведь ты мне столицу никогда не обещал! А я, дурочка, послала его в баню вместе с блестящими перспективами. Сказала, что мне больше по душе рыжие и взъерошенные, что прилизанных брюнетов я не люблю и, кроме того, не желаю попадать под действие статьи двадцать первой устава жены морского офицера!..»

Портнов несколько раз подряд принимался перечитывать письма, а когда вернулся в каюту, не сумел скрыть от соседа своего настроения.

– Ну что? – невесело усмехнулся Смидович. – Пока еще числишься в женихах?

Портнов молча снес его колкость.

– Внимание личного состава, – раздался по трансляции голос Неустроева. – К нам на корабль прибывает командир отряда. Команде приготовиться к построению по большому сбору!

– Не было печали, так начальство пожаловало, – проворчал Смидович, натягивая китель.

Чуть позже оба лейтенанта уже стояли в строю и смотрели, как, описав широкий полукруг, к борту «Величавого» подходил катер под флагманским штандартом.

Невысокий плотный адмирал быстро поднялся по трапу. Скользнув взглядом по правому флангу строя и выслушав раскатистое матросское «Здрав-вия желаем!», он повернулся к Неустроеву:

– Соберите мне офицерский состав, командир.

«Наверное, получим какую-нибудь вводную, – спеша в кают-компанию, подумал Портнов.

Там у переднего торца обеденного стола уже сидел торжественно-серьезный командир отряда, возле него улыбающийся Неустроев.

– Я прибыл к вам для того, – начал адмирал, – чтобы сообщить приятную новость. За мужество и мастерство, проявленное при оказании помощи греческому судну, приказом Министра обороны Союза ССР лейтенанту Смидовичу досрочно присвоено очередное воинское звание – старший лейтенант!

Он протянул опешившему Смидовичу новенькие погоны с тремя звездочками на просвете.

– Поздравляю вас, Герман Романович, – сказал он, пожимая руку лейтенанту. – Желаю, чтобы и следующие звания, очередные и внеочередные, вы получали также в море!

– Служу Советскому Союзу, – чуть слышно прошептал Смидович. После он молча выслушал поздравления товарищей, а когда закончилась торжественная церемония, забыв про хромоту, убежал в каюту. Ему было необходимо наедине пережить свою радость.

Чтобы не мешать товарищу, Портнов поднялся на палубу. Западная часть неба полыхала отсветами радужного и пестрого, как павлиний хвост, средиземноморского заката. Слабый ночной бриз мельчайшими капельками обдавал лицо. Шуршала за бортом, расступаясь перед форштевнем «Величавого», темная вода.

«Хорошо-то как!» – мысленно порадовался лейтенант, вдыхая всей грудью терпкий йодистый воздух.

Неподалеку от себя Портнов увидел замполита.

– А ведь вы были неправы, товарищ капитан третьего ранга, – безо всякого предисловия сказал лейтенант. – Будет на флоте династия Смидовичей!

– Что ж, придется взять свои слова обратно, – улыбнулся Поддубный.

– И династия Портновых тоже будет! – упрямо тряхнул головой лейтенант.

МОЛЧАЛИВОЕ МОРЕ
Повесть

Глава 1

Человек сидит на чемоданах возле самого уреза воды. Волны хлюпают под щелястым настилом пирса, проплескиваются между досками, брызжут на туфли. Сидящий, кажется, не замечает этого. Он смотрит на другую сторону бухты, туда, где жмутся к причалам узкие и приплюснутые, как рыбины, подводные лодки. Которая-то из них его?

Уже больше часа человек терпеливо поджидает рейсовый катер, перебирая в памяти события последних недель.

Все началось с неожиданного вызова в отдел кадров.

Едва лодка ошвартовалась к причалу, растерянного старпома сразу же усадили в кабину газика и отвезли к большому зеленому дому на набережной. Навстречу по мраморной лестнице спускались двое лейтенантов в топорщащихся кителях. Посторонившись, оба отдали старшему честь, а он, внезапно повеселев, подмигнул им и спросил:

– Получили назначение?

– Так точно, товарищ капитан третьего ранга! – бодро отрапортовал один.

– Нанялись... – огорченно хмыкнул другой.

Капитан третьего ранга усмехнулся

Мысленно перенесся в свои зеленые лейтенантские времена. И в ту пору отсюда кто-то выходил с улыбкой до ушей, а кто-то, прикусив губу.

По лейтенантскому обычаю, он чуток постоял перед обитой коричневым дерматином дверью, плюнул через левое плечо.

– Костров? – спросил его один из кадровых «богов», невысокий, плотный каперанг со значком «За дальний поход» на тужурке. – Бери стул, присаживайся. Хотя разговор будет недолгим. Предлагаем тебя в командиры новейшей лодки. Согласен?..

– Куда же? – помедлив, спросил Костров.

– Ну какая тебе разница?! – громко хохотнул кадровик. – Ты же холостяк, с женой советоваться не будешь!

– Мне вовсе не безразлично, на каком флоте служить,

– Боишься, что разлучим тебя с океаном? – понимающе прищурился капитан первого ранга. – Напрасно! Флот наш теперь океанский, и, где бы ни базировалась твоя лодка, плавать придется на всех широтах!

Костров и сейчас невольно улыбается, вспоминая говорливого кадровика. Тот несколько раз поправлял рукой свой новенький значок, словно хотел подчеркнуть: мы, мол, тоже не лыком шиты. Повидали белый свет.

От долгого сидения затекли ноги. Костров подымается с чемодана, прохаживается взад-вперед по скрипучему настилу. С любопытством поглядывает на маленький городок, узкие улочки которого упрямо карабкаются в гору. А на самой макушке горы виднеются зеленые заплаты виноградников.

В детстве Кострову очень хотелось поглядеть, как растет виноград. Наверное, думал он, виноградные кисти висят на деревьях, вроде кедровых шишек. А кто-то из уличных приятелей доказывал, что виноград похож на хмель и так же обвивается вокруг шестов. И правда, откуда было знать про экзотические ягоды ребятишкам из таежного села, пробовавшим только изюм. А белым вином их отцы называли не марочный портвейн, а обыкновенную пшеничную водку.

Треск мотора прерывает его размышления. Через бухту бежит баркас, таща за собой белый шлейф воды. Вскоре он тычется шершавой скулой в причал.

– Мы за вами, товарищ капитан третьего ранга! – кричит Кострову баковый матрос. – Давайте я вещи приму...

Подхватив первый чемодан, удивленно крякает:

– Ого-го! Видать, вы в него кирпичей наклали?

– Ага. Книг, – коротко отвечает Костров.

На той стороне баркас встречает дежурный по соединению офицер. Проверив документы, вежливо козыряет прибывшему, объясняет, как найти штаб и офицерское общежитие, а сам украдкой приглядывается к новому командиру лодки: «Сколько же ему лет? Похоже, из молодых, да ранний... Ни морщинки, ни сединки».

Костров догадывается о его мыслях и в свою очередь замечает, что капитан-лейтенант далеко не молод. Для его лет чин более чем скромный. Что поделаешь: в армии основанием для продвижения по службе является не только возраст...

На пирсах пустынно. Возле лодочных сходен видны только часовые с автоматами на груди. Но Костров знает: там, внутри, в отсеках, людно. Разве что в редкие перекуры можно увидеть, сколько народу прячут в своих чревах эти, на первый взгляд небольшие, корабли.

В общежитии Костров попадает под начало комендантши, миловидной и улыбчивой украинки.

– Здравствуйте, мил человек... Как вас по батьке? Поселю я вас, Олесь Владимирович, в гарной комнате, – говорит она, мешая русские слова с украинскими. – Для доброго жильца ее берегла. Веселенькая: утречком солнышко, а писля тенечек!

С подкупающей непосредственностью Алена Григорьевна устраивает новому жильцу настоящий допрос.

– Взаправду жинки нема или шуткуете? – Она недоверчиво склоняет голову, потом неожиданно краснеет и суетливо поправляет лямку сарафана. – Тоже не беда! Неженатому слаще спится. Встал, поел – и никаких забот. Я вот сама третий год безмужней бабой живу...

Комната и впрямь отличная. В окно заглядывает небесная голубень, за подоконником плещется бухта.

– Располагайтесь, как дома, – нараспев говорит комендантша. – Небось не в командировку?

«Забавная тетка, – думает он, заметив, как женщина, кокетливо мотнув толстой косой, старательно семенит к двери. – Выходит, ты еще впечатляешь, старина!»

Проводив говорливую хозяйку, Костров толчком распахивает окно. Выгребает из кармана горсть мелочи и по старому морскому обычаю швыряет в воду. На счастье.

Потом принимается опорожнять чемоданы. Любовно протирает корешки книг, расставляя их на боковых полках просторного шифоньера. Вспоминает, как «подначивал» его кое-кто из прежних сослуживцев:

– Мастак ты, Сандро, запылить глаза вышестоящему начальству! Библиотеку завел, умным норовишь прослыть. А когда их читать, книги-то? Наше чтиво известное: полное собрание уставов. О, воин, службою живущий! Читай устав на сон грядущий! А утром, ото сна восстав, зубри усиленно устав!

В штабном кабинете с табличкой «Контр-адмирал Мирский» командира соединения не оказалось.

– Ищите их на кораблях, – почтительно называя адмирала на «вы», посоветовал Кострову мичман, распорядительный дежурный по штабу. – Они стул просиживать не любят...

Костров отправляется к причалам. Неторопливо идет по вырубленной в скалах дороге, поглядывает по сторонам. За бетонными столбиками ограждения берег круто обрывается вниз, туда, где колышется стиснутая утесами бухта. Вода в ней насквозь пронизана солнечными лучами, так что на дне видны мохнатые валуны. К скале птичьим гнездом прилепился домик рейдового поста, постанывает на ветру сигнальная мачта, гудят тугие капроновые фалы. Еще дальше дорога круто скатывается вниз и вливается в отвоеванную у моря узкую полосу земли, а точнее – бетона. Это причальная линия. От нее, словно зубья гребенки, вытянулись на воде заякоренные понтоны-пирсы.

Костров идет наугад к одному из пирсов, на котором мотает шеей портальный кран и кучками суетятся люди. Это в одну из подводных лодок загружают торпеды. Корма у нее притоплена, а в задранном носу, будто чудовищные ноздри, краснеют дыры торпедных аппаратов.

– Адмирал? Так точно, здесь, – отвечает на вопрос Кострова вахтенный.

Костров отходит в сторонку и долго ждет. Наконец из двери в ограждении лодочной рубки выбираются трое в офицерских пилотках и комбинезонах. Передний громко выговаривает идущим следом.

– Лепешкина возьмите под контроль... – слышит Костров обрывки фраз. – Пусть в трюмы почаще заглядывает...

«Он», – догадывается Костров и выступает навстречу сердитому начальнику.

– Товарищ адмирал, капитан третьего ранга Костров прибыл для дальнейшего...

– Хорошо, – прерывает его тот на полуслове и протягивает жесткую, пахнущую соляром руку. – Мирский. Когда приехали?

– Сегодня, товарищ адмирал.

– С жильем устроились?

– Так точно.

– Ну что ж, как только возвратится с моря ваша лодка, принимайте дела. Без вас мы времени даром не теряли. Дали вашему экипажу опытного вывозного командира. Так что не на голом месте будете начинать...

У адмирала Мирского колючий, пронизывающий взгляд, от которого Кострову становится не по себе, словно он уже в чем-то провинился. Коротко подстриженные седоватые усы над тонкой верхней губой придают адмиральскому лицу властное выражение.

– Вопросы ко мне есть? – спросил он. – Нет? Тогда занимайтесь по своему плану. У нас еще будет время познакомиться поближе...

Ночью возвращается в базу «тридцатка». Костров узнает об этом самым необычным образом. Около шести утра в его комнату без стука вваливается незнакомец. Он выглядит весьма забавно: ярко-рыжая шотландская бородка, веснушчатое лицо с веселыми голубыми глазами, на голове щетинится отливающий медью ежик. Все его одеяние – спортивные брюки и «динамовская» с полоской на груди майка.

– Я-то думал, ты нас букетом встретишь на стенке, а ты дрыхнешь, как сурок! – бесцеремонно орет он. – Поднимайся и кланяйся мне в ноги! Где тебя столько носило? Думаешь, мне нравится за двоих вкалывать? Нет, шалишь, бутылкой коньяка ты не отделаешься!

Так же внезапно, как и появился, он исчезает за дверью. «Что за шут гороховый», – удивленно думает Костров. Потом соображает, что это и есть вывозной командир его лодки.

Через полчаса Костров уже па причале. Его «тридцатка» резко отличается от своих соседок. Вся в мазках и оранжевых отметинах, она напоминает мезозойского ящера. Два человека в комбинезонах, с ведерками и кистями в руках, привстав на цыпочки, старательно пятнят рубку.

– Мичман Тятько, – представляется тот, что постарше. Он внимательно смотрит на Кострова из-под широченных сросшихся бровей. – С прибытием вас, товарищ командир!

– Откуда такая осведомленность? – вспыхнув, спрашивает Костров.

– Боцман, товарищ капитан третьего ранга, должен начальство носом чуять! Вы интересуетесь, где команда? Организованным порядком отправлена в баню.

– А вы почему остались?

– Организую наступление на ржу, товарищ командир. Она коли утром с клопа, то вечером будет, как ряса у попа. Дома побанюсь. Марыся, жинка моя, лучше трех дюжих хлопцев мне спину обработает! Разрешите продолжать, товарищ командир?

Костров кивает головой.

Никогда он не думал, что обычное казенное слово «командир» может так ласкать слух. Пряча свою радость, он торопится осмотреть лодку. Солнечный луч пляшет на фонаре отличительного огня, и кажется Кострову, что «тридцатка» подмигивает ему лукавым зеленым глазом.