Текст книги "Розанов"
Автор книги: Александр Николюкин
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 38 (всего у книги 39 страниц)
В отличие от Ремизова и Бунина, Розанов писал буквально на другой день после октябрьских событий 1917 года, писал в начале ноября того года: «Русь слиняла в два дня. Самое большее – в три. Даже „Новое Время“ нельзя было закрыть так скоро, как закрылась Русь. Поразительно, что она разом рассыпалась вся, до подробностей, до частностей. И собственно, подобного потрясения никогда не бывало, не исключая „Великого переселения народов“. Там была – эпоха, „два или три века“. Здесь – три дня, кажется, даже два» (393).
Еще в книге «Среди художников» Розанов писал, что Тургенев, Толстой, Достоевский, Гончаров и беллетристы-народники, все с поразительным единством возводят в перл нравственной красоты «слабого человека, безвольного человека, в сущности – ничтожного человека, еще страшнее и глубже – безжизненного человека, который не умеет ни бороться, ни жить, ни созидать, ни вообще что-либо делать» [768]768
Розанов В. В. Собр. соч. Среди художников. С. 350.
[Закрыть].
Теперь в «Апокалипсисе нашего времени» он выносит приговор всей русской литературе с суровостью библейского пророка: «Мы, в сущности, играли в литературе. „Так хорошо написал“. И все дело было в том, что „хорошо написал“, а что „написал“ – до этого никому дела не было. По содержаниюлитература русская есть такая мерзость, – такая мерзость бесстыдства и наглости, – как ни единая литература… Литература занималась только, „как они любили“ и „о чем разговаривали“. И все „разговаривали“ и только „разговаривали“, и только „любили“ и еще „любили“» (394).
«Так что же мы умеем?» – вопрошает Розанов и отвечает: «А вот, видите ли, мы умеем „любить“, как Вронский Анну, и Литвинов Ирину, и Лежнев Лизу, и Обломов Ольгу. Боже, но любить нужно в семье; но в семье мы, кажется, не особенно любили».
Никто не писал так прискорбно о русской литературе и, надо думать, никогда не напишет. Но дело было, конечно, не столько в литературе, сколько в скорби по России, пущенной по ветру новыми правителями.
В последующих выпусках «Апокалипсиса» писатель вновь возвращается к той же мысли: «Собственно, никакого сомнения, что Россию убила литература. Из слагающих „разложителей“ России ни одного нет нелитературного происхождения. Трудно представить себе… И, однако, – так» (425).
То же в статьях 1918 года, печатавшихся в журнале В. Р. Ховина «Книжный угол»: «После того как были прокляты помещики у Гоголя и Гончарова („Обломов“), администрация у Щедрина („Господа ташкентцы“) и история („История одного города“), купцы у Островского, духовенство у Лескова („Мелочи архиерейской жизни“) и, наконец, вот самая семья у Тургенева, русскому человеку не осталось ничего любить, кроме прибауток, песенок и сказочек. Отсюда и произошла революция» [769]769
Розанов В. В. Сочинения. М., 1990. С. 447.
[Закрыть]. У писателя, конечно, свой, писательский взгляд на события, но кто скажет, что взгляд политика или историка всегда глубже и проницательней?
В одном из последних писем к Голлербаху Розанов писал, что впереди ему видится лишь «темное, ужасное будущее». Но, обратившись к детям, к молодежи, он «успокоился»: «Они сами себе проложат дорогу». В молодежном журнале «Вешние воды», в котором в годы мировой войны он вел отдел «Из жизни, исканий и наблюдений студенчества», он писал: «Студенты и курсистки – это наше „завтра“. Кому же это не интересно? Разумеется – всем интересно… Ведь не без причиныпочему-то Достоевский выразителейсвоих основных идей, своих гениальных слов, брал из студентов, из „подростков“» [770]770
Розанов В. Критические заметки <о журнале «Вешние воды»>// Новое время. 1914. 18 ноября.
[Закрыть].
В «наш искореженный век», как определял его Розанов, он дает «Совет юношеству» (название последней статьи «Апокалипсиса») о необходимости «социальной связности»: «Помни: жизнь есть дом. А дом должен быть тепел, удобен и кругл. Работай над „круглым домом“, и Бог тебя не оставит на небесах. Он не забудет птички, которая вьет гнездо». Так «Апокалипсис» завершается неизменным обращением писателя к идее семьи.
И еще один, самый главный завет Розанова: «Интимное, интимное берегите: всех сокровищ мира дороже интимность вашей души! – то, чего о душе вашей никто не узнает!» И это уже разговор Василия Васильевича с самим собой: «Сохрани, читатель, своего писателя, и что-то завершающее мне брезжится в последних днях моей жизни» (426).
«Хождение по мукам» последней книги Розанова, подвергшейся запрещению на целых 70 лет, началось еще в августе 1918 года, когда за статью «Почему на самом деле евреям нельзя устраивать погромов?» был конфискован № 6–7, представляющий ныне библиографическую редкость, впрочем, как и все издание-«Апокалипсиса». В то время о евреях «не полагалось» говорить ни хорошо, ни плохо: существовали только «мы» (большевики) и «они» (белые).
Зинаида Гиппиус писала в апреле 1918 года в статье «Люди и нелюди» в одной из петроградских газет: «В высшей степени талантливый, он <Розанов> сам смело и открыто заявил о своей „безответственности“, о своей нечеловечности. Ал. Блок чувствует с ним родственную связь, он даже везде кстати и некстати упоминает о нем. И как удивила меня праздность нападок на Розанова, обличений Розанова, стараний причислить его к той или другой части человеческого общества! Следовало попросту выключить его из области человеческого…» Действительно, Блок проявлял тогда большой интерес к Розанову, а после его смерти просил его дочь выслать ему отсутствовавшие у него номера «Апокалипсиса нашего времени» [771]771
Новые ведомости. 1918. 10 апреля.
[Закрыть].
Александр Бенуа в своих воспоминаниях говорит о розановском «Апокалипсисе»: «Кто в те гнуснейшие времена был еще способен заниматься не одними материальными и пищевыми вопросами и не был окончательно деморализован ужасами революционного опыта – ждали с нетерпением очередного выпуска этой хроники дней и размышлений… Правда, в этих эскизах не было ничего такого, что в глазах советского фанатизма могло сойти за „крамольную пропаганду“, однако самый факт столь независимого философствования, вне всякой предписанной русским людям доктрины, а также факт полного индифферентизма к достижениям реформаторов, не могли вызывать в верхах иного отношения, нежели самого обостренного подозрения» [772]772
Бенуа А. Мои воспоминания. С. 296.
[Закрыть]. Эти строки были изъяты из первого издания «Моих воспоминаний» А. Бенуа, выпущенного у нас в 1980 году.
Все, что писал Розанов в 1918 году: «Апокалипсис», письма друзьям, статьи для «Книжного угла» В. Ховина – все это писалось на «безумном уголке» стола, как говорил он Голлербаху, летописцу его жизни.
В письме же А. А. Измайлову, с которым его связывала старая дружба, он жаловался: «А от меня, кроме одного Флоренского и С. Н. Дурылина, отвернулись, т. е. перестали вовсе здороваться, все „маленькие славянофилы“ из-за „Апокалипсиса“» [773]773
Русская литература. 1989. № 4. С. 178.
[Закрыть].
Начало революции, Февраль, представлялись русской демократии зарницей. 3. Гиппиус в воспоминаниях о Розанове писала: «Как вспыхнувшая заря – радость революции. И сейчас же тьма, грохот и кровь, и – последнее молчание. Тогда время остановилось. И мы стали „мертвыми костями, на которые идет снег“» (297). Наступил восемнадцатый год. И хотя Гиппиус использовала образ из «Опавших листьев», Розанов никогда бы не сказал так.
Нет, для Розанова революция была не ожидаемой зарницей, а Апокалипсисом, грандиозным обновлением мира в его гибели, «недвижимыми костями, на которые идет снег». Вот, очевидно, отчего он и не думал уезжать из советской России, а ходил по Москве в поисках «Ленина или Троцкого», чтобы «поговорить».
«Апокалипсис нашего времени» не принес Василию Васильевичу ни душевного успокоения, ни довольства жизненного, ни понимания друзей. Издание началось почти трагически: было подготовлено первоначальное объявление, что с 1 ноября 1917 года В. В. Розанов будет выпускать в двухнедельные сроки сборники под общим заглавием «Троицкие березки» (предполагаемое название «Апокалипсиса»), И тогда Василий Васильевич едва не попал под поезд… [774]774
РГАЛИ. Ф. 419. On. 1. Ед. хр. 233.
[Закрыть]
С. Н. Булгаков предостерегал его, что в выпусках «Апокалипсиса» он «искушаем социализмом» [775]775
Там же. Ед. хр. 377.
[Закрыть], ибо снова приступает к Христу, Кого роковым образом не любит, с вопросами того, кто Его искушал в пустыне. И этому не внял Василий Васильевич, продолжая дело до тех пор, пока в начале октября 1918 года в Курске от «испанки», как тогда называли грипп, переходящий в воспаление легких, умер его единственный сын Василий. Отец винил себя, что отпустил его легко одетым и почти без денег на Украину, куда он ехал через Курск.
Это был огромный удар, от которого он уже не оправился. По свидетельствам родных, Василий Васильевич страшно изменился. А тут еще потеря самых любимых трех золотых греческих монет, с которыми он никогда не расставался, вечно любуясь на них. Лишился он их, когда ездил в Москву и по дороге заснул: то ли у него их вытащили из кармана, то ли он их потерял. Последняя дорогая память о петербургской жизни.
17 ноября Василий Васильевич с дочерьми Таней и Надей ходил на панихиду в 40-й день смерти сына. А вскоре новое несчастье.
Любимейшим времяпрепровождением и «единственным радикальным отдыхом, равно как и прибежищем во всех горестях» [776]776
Письмо В. В. Розанова к С. А. Рачинскому // Новый журнал. 1979. № 134. С.161.
[Закрыть]была для Василия Васильевича баня. Врачи запрещали ему париться в бане, но он врачей вообще не слушался: запрещали ему курить, а он все курил; помогал детям качать воду в колодце, хотя делать этого ему было нельзя.
24 ноября стоял зимний холодный день. В такие дни он всегда стремился в баню, а на обратном пути с ним случился удар: у него закружилась голова, и он упал в снег, в канаву, уже недалеко от дома. Было морозно, он стал замерзать. Случайный прохожий увидел лежащего старика и сказал другому прохожему, к счастью, оказавшемуся доктором. Они подняли Василия Васильевича, посадили на извозчика и привезли домой.
С тех пор он уже не вставал с постели. Левая часть тела у него отнялась, язык едва повиновался. Он лежал в спальне, укутанный одеялами и поверх еще своей меховой шубой, потому что сильно все время мерз. Говорить почти не мог, лежал тихо, иногда курил.
Его часто навещал Флоренский, дружба с которым особенно окрепла в последний год. Варвара Дмитриевна присутствовала неотлучно. Он ужасно мерз, все повторяя: «Холодно, холодно, холодно». «Это ужасное замерзание ночью. Страшные мысли приходят. Есть что-то враждебное в стихии „холода“ – организму человеческому, как организму „теплокровному“. Он боится холода, и как-то душевно боится, а не кожно, не мускульно. Душа его становится грубою, жесткою, как „гусиная кожа на холоду“. Вот вам и „свобода человеческой личности“» (406). Это было написано им еще в «Апокалипсисе».
Чувствуя приближение смерти, Розанов диктует несколько писем. 7 января 1919 года в «Письме друзьям» он перечисляет друзей от «благородного Саши Бенуа и прекрасного Пешкова, любимого Ремизова» до Флоренского, которого благодарит «за изящество, мужество и поученье». Мережковскому и Зинаиде Гиппиус написал еще раньше: «Лихоимка судьба свалила Розанова у порога. Спасибо, дорогие, милые, за любовь, за привязанность, состраданье. Были бы вечными друзьями – но уже, кажется, поздно. Обнимаю вас всех и крепко целую вместе с Россией дорогой, милой» [777]777
Розанов В. В. Мысли о литературе. С. 526–527.
[Закрыть].
20 января прощание с Россией в письме к Н. Е. Макаренко, одному из близких друзей: «Боже, куда девалась наша Россия? Помните Ломоносова, которого гравюры я храню до сих пор, Тредьяковского, даже Сумарокова? Ну, прощай, былая Русь, не забывай себя. Помни о себе».
Вместе с тем в этом прощальном письме, подписанном как бы по-старорусски «Васька дурак Розанов», страстное желание работать, завершить «Из восточных мотивов», «Мимолетное»: «Хочется очень работать. Хочется очень кончить Египет и жадная жажда докончить, а докончить вряд ли смогу. А работа действительны изумительная. Там есть масса положительных открытий, культ Солнца почти окончен. Еще хотел бы писать, мои драгоценные, писать больше всего о Египте, об Солнце, много изумительных афоризмов…» [778]778
Там же. С. 528.
[Закрыть]
И вот последняя коротенькая записочка, написанная рукой Василия Васильевича, – подруге его дочери Нади «грациозной девочке» Лидочке Хохловой: «Милая, дорогая Лидочка, с каким невыразимым счастьем я скушал сейчас последний кусочек чудного белого хлеба с маслом, присланный Вами из Москвы с Надей. Спасибо Вам и милой сестрице Вашей. И я хочу, чтобы, где будет сказано о Розанове последних дней, не было забыто и об этом кусочке хлеба и об этом кусочке масла». И краткая приписка: «Эту записку сохранить» [779]779
РГБ. Ф. 249. Оп. 2. Карт. 10. Ед. хр. 2. Л. 109.
[Закрыть].
Незадолго до смерти отца дочь Татьяна спросила его: «Папа, может быть, ты отказался бы от своих книг „Темный лик“ и „Люди лунного света“? Но он ответил, что нет, он считает, что в этих книгах что-то есть верное» [780]780
Там же. Л. 113.
[Закрыть].
То же подтвердила и дочь Надежда, писавшая Мережковскому после смерти отца, что он «ни от чего не отрекся из того, что утверждал в жизни» [781]781
Там же. Карт. 8. Ед. хр. 22. Л. 1.
[Закрыть].
В ночь на 23 января (5 февраля) 1919 года, когда Василию Васильевичу стало совсем плохо и он не мог уже говорить, священник отец Александр, брат жены П. А. Флоренского, дал ему глухую исповедь и причастил. Соборовали его еще раньше.
Утром пришли П. А. Флоренский, С. Н. Дурылин, С. В. Олсуфьева, которая принесла покровец от мощей Сергия Радонежского и положила умирающему на голову. Он стал тихо отходить. Флоренский прочитал отходную молитву. Было около 12 часов дня.
Пронеслись обрывки последних мыслей. Тело покрывается каким-то странным выпотом, который нельзя иначе сравнить ни с чем, как с мертвой водой. Оно переполняет все существо человека до последних тканей. И это есть именно мертвая вода, а не живая. Убийственная своей мертвечиной. Дрожание и озноб внутренний не поддаются ничему описуемому. Ткани тела кажутся опущенными в холодную лютую воду. И никакой надежды согреться. Все раскаленное, горячее представляется каким-то неизреченным блаженством, совершенно недоступным смертному и судьбе смертного. Поэтому «ад» или пламя не представляют ничего грозного, а скорее желанное. Это все для согревания, а согревание только и желаемо…
Поэтому умирание, по крайней мере от удара, – представляет собою зрелище совершенно иное, чем обыкновенно думается. Это холод, холод и холод, мертвый холод и больше ничего [782]782
Там же. Карт. 10. Ед. хр. 2. Л. 110.
[Закрыть]. А когда приходит смерть, то в ее минуте столько содержания, сколько было во всей жизни. И он ощутил странное: потерю плана всего своего существа. Затем черные мертвые воды Стикса наполнили холодом все ткани тела. Сознание оборвалось…
* * *
Отпевали Василия Васильевича в приходской церкви Михаила Архангела близ дома, где он жил и умер. В яркий солнечный зимний день повезли его на дровнях, покрытых еловыми ветками, в Черниговский монастырь в нескольких верстах от лавры.
Везли долго по дороге, которая еще не была выложена осколками монастырских могил. Это было еще впереди, в те годы «победного шествия», когда в дорожный щебень превращали надгробия великих людей России. И сегодня путник, отправившийся в возрождающийся Черниговский скит, увидит на дороге осколки и буквы слов от намогильных плит.
Гроб опустили в сухую землю, рядом с могилой Константина Леонтьева. Еще в 1912 году Василий Васильевич купил три места на петербургском Волковом кладбище, но лечь в землю довелось совсем в ином месте.
Виктор Ховин, один из близких друзей в последние годы, приехал к свежей могиле и писал из Сергиева Посада: «Так и должно было случиться, что умер он такой „домашней“ смертью, и что тело его повезли на деревенских дрогах, и что могила его не на литературных мостках столицы, а на одиноком кладбище Черниговского монастыря в снежных сугробах Сергиева Посада. Так должно было случиться… И так случилось. Случилось у стен радостно расцвеченной, расписной Троице-Сергиевской лавры, дряхлого памятника старой Руси, гордо вознесшего свои золотые купола над бесплодными, увы, песками нашей „Новой“, позором немощи испепеленной России. Здесь, у этих стен, притулился Розанов, одинокий, с вздыбленной совестью, безудержный человек… И какой бы это ересью ни показалось, но Розанов, он – один, единственный из современников был единственной совестью нашей, совестью современности» [783]783
Ховин В. В. Розанов умер // Книжный угол. 1919. № 6. С. 4.
[Закрыть].
Воцарившаяся в стране тирания обрекла семью Розанова на голод, нищету и гибель. В 1920 году повесилась дочь Вера, в 1923 году умерла Варвара Дмитриевна (похороненная, как и дочь, рядом с мужем). Трагичны были судьбы дочери Вари, арестованной осенью 1942 года и скончавшейся летом 1943 года в Рыбинске от дистрофии, и Татьяны, просидевшей в тюрьме с осени 1944 по сентябрь 1945 года, но прожившей дольше всех. Она скончалась в Загорске в 1975 году, закончив в 1971 году свои «Воспоминания об отце и всей семье» и сохранив архив Розанова, переданный ею в Литературный музей.
В 1923 году кладбище в Черниговском монастыре было срыто, и, несмотря на официальную охранительную бумагу от Реставрационных мастерских в Москве, – могилы Леонтьева и Розанова уничтожены. Черный гранитный памятник Леонтьеву разбит в куски, а крест на могиле Розанова – сожжен.
Посетивший эти места ныне видит молодую рощу на месте кладбища, восстановленные могилы Розанова и Леонтьева и восстанавливаемый храм. Прошлое незримо озаряет будущее.
Память, как и рукописи, не исчезает в поколениях. Розанов оставил свое завещание и напоминание потомкам о страшном времени, которое переживала Россия и он, «маленький Розанов», вместе с семьей и со всеми после 1917 года. Это полный текст «Апокалипсиса нашего времени», рукопись, которую стало возможно напечатать только теперь, через восемь десятилетий.
ИЛЛЮСТРАЦИИ
Дом Розановых в Костроме. 1895 г.
Кострома. Вид с Муравьевки на Заволжье. 1910 г.
Н. В. Розанов, старший брат писателя. 1875 г.
Симбирск. Классическая гимназия, в которой Розанов учился в 1870–1872 гг.
Розанов с друзьями-гимназистами Неловицким и В. Алексеевым. 1878 г.
Нижегородская гимназия, в которой Розанов учился в 1872–1878 гг.
Розанов – студент Московского университета.
А. П. Суслова. Середина 1860-х гг.
Старый Елец.
Протоиерей Павел Бутягин. 1895 г.
В. Д. Бутягина с первым мужем М. П. Бутягиным.
В. Д. Бутягина в молодые годы.
Александра Андриановна Руднева, теща писателя.
Елец. Городской сад. Конец XIX в.
Елец. Введенский спуск.
Елец. Орловская улица.
Первая петербургская квартира Розанова, Павловская ул., 2. Фото М. В. Архиповой. 1989 г.
В. Д. Бутягина с дочерью Таней и соседским мальчиком. Петербург. 1898 г.
В. В. Розанов. 8 мая 1899 г.
Д. С. Мережковский.
3. Н. Гиппиус.
М. Добужинский. Чернышев мост. На заднем плане слева – здание, в котором проходили Религиозно-Философские собрания. 1902 г.
В. В. Розанов. 29 октября 1902 г.
А. С. Суворин. Франкфурт – на-Майне. 1912 г.
И. Е. Репин. 17-ое октября.
К. Н. Леонтьев.
Н. Н. Страхов. 1895 г.
П. А. Флоренский. 1912 г.
П. А. Кусков.
В. А. Тернавцев. 1900 г.
Л. С. Бакст. Портрет В. В. Розанова. 1901 г.
В. В. Розанов. 20 апреля 1916 г.
В. Д. Бутягина с детьми Варей, Верой и Таней. 1898 г.
Дети В. В. Розанова: Таня с Варей и Вася с Верой. 1902 г.
Семья Розановых: внизу – Варвара Дмитриевна, Вася, Таня и Надя, вверху – Александра и Вера.
Татьяна Розанова. 1915 г.
В. В. Розанов с дочерью Верой. 1911 г.
Аля и Надя Розановы.
Владимир Розанов, племянник писателя. 1906 г.
Розановы в гостях у И. Е. Репина. Пенаты. 1913 г.
В. В. Розанов с Варварой Дмитриевной и Е. Е. Левицкой, начальницей гимназии, где учились дети Розановых. 1910 г.
В. В. Розанов. 1917 г.
Е. И. Апостолопуло.
На переднем плане – Надежда Розанова, слева направо – Варвара Розанова, Ольга Белова и Лидия Хохлова. 1931 г.
М. К. Соколов. Портрет Надежды Верещагиной. (В девичестве – Н. В. Розанова.)
Надежда Васильевна Верещагина (Розанова).
С.-Петербург. Шпалерная, 39, где проходили «воскресенья» В. В. Розанова. Фото М. В. Архиповой. 1989 г.
Последняя квартира Розановых в Петербурге. Шпалерная, 44-б. Фото М. В. Архиповой. 1989 г.
Титульные листы и обложки книг В. В. Розанова.
Шаржи на В. В. Розанова в журналах 1913–1915 гг.
Письмо В. В. Розанова М. Горькому. Конец 1917 г.
Сергиев Посад. Красюковка. Дом, где жил и умер В. В. Розанов. Фото М. М. Пришвина. 1928 г.
С. А. Цветков, друг и библиограф В. В. Розанова.
Место захоронения В. В. Розанова в Черниговском скиту. Сергиев Посад. Фото 1989 г.
Восстановленные могилы В. В. Розанова и К. Н. Леонтьева. 1999 г.
Ю. И. Селиверстов. Портрет В. В. Розанова.
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВА В. В. РОЗАНОВА
1856, 20 апреля (2 мая нового стиля) – в Ветлуге Костромской губернии в семье чиновника лесного ведомства родился Василий Васильевич Розанов.
1861, 28 февраля – смерть отца, Василия Федоровича Розанова (р. 1822); семья Розановых переехала в Кострому.
1868–1870– обучение в гимназии в Костроме.
1870, июль – смерть матери, Надежды Ивановны Розановой (урожд. Шишкиной, р. 1827).
1870–1872– жизнь и обучение в гимназии в Симбирске (2–3 классы). 1872–1878 – жизнь и обучение в гимназии Нижнего Новгорода (4–8 классы).
1875, 23–24 декабря – огромное впечатление от чтения «Преступления и наказания» Ф. М. Достоевского.
1878–1882– обучение на историко-филологическом факультете Московского императорского университета (18 сентября 1882 г. утвержден в степени кандидата). Лето проводит у брата в Нижнем Новгороде.
1880, лето – живет с невестой А. П. Сусловой на Воробьевых горах;
11 ноября – получил разрешение на вступление в брак. В начале 1881 г. венчался с Аполлинарией Прокофьевной Сусловой (1839–1918).
1882, 1 августа – начало преподавательской службы в прогимназии в Брянске.
1886– разрыв с А. П. Сусловой, уехавшей из Брянска;
10 августа – в Москве вышла первая книга Розанова «О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания» (работа начата летом 1882 г.).
1887– переезд в Елец («из-за истории с Сусловой»). С 1 августа начал учительствовать в елецкой гимназии.
1888, март – начало «сердечной истории» с Варварой Дмитриевной Бутягиной (урожд. Рудневой, 1864–1923);
июнь – лечится в Липецке на минеральных водах.
1889, начало января – поездка в Петербург и знакомство с Н. Н. Страховым (переписка с ним с января 1888 г.). В декабре пишет ему о возможном самоубийстве;
май – появляются первые журнальные статьи в «Русском вестнике», «ЖМНП»;
октябрь – первая статья в газете «Московские ведомости».
1890, до 8 января – в Москве вышла брошюра «Место христианства в истории. Речь по поводу 900-летия крещения русского народа на публичном акте елецкой гимназии 1 октября 1888 года»; февраль – начало публикации в «ЖМНП» перевода «Метафизики» Аристотеля, выполненного Розановым вместе с учителем елецкой гимназии П. Д. Первовым (отдельное издание первых пяти книг вышло в 1895 г.);
июль-август – поездка к брату в г. Белый Смоленской губ.
1891, январь – апрель – в «Русском вестнике» печатается «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского». Связанная с этим поездка в Москву;
5 июня – тайное венчание с Варварой Дмитриевной Бутягиной;
7 июня – 23 июля – поездка с женой в Москву (жили на Воробьевых горах);возвращение в Елец;
7 июля – в «Московских ведомостях» опубликована программная статья «Почему мы отказываемся от наследства 60–70-х годов?»;
10 августа – переезд с женой в г. Белый (преподает в прогимназии).
1892, 6 ноября – рождение дочери Нади (ум. 25 сентября 1893 г. и похоронена на Смоленском кладбище Петербурга вблизи могилы святой Ксении).
1893, 16 марта – коллежский советник В. В. Розанов перемещен по службе в Государственный контроль в Петербурге с назначением на должность чиновника особых поручений;
март – живет у брата Николая в Вязьме;
апрель – поселился с семьей на Петербургской стороне, Павловская ул., д. 2, кв. 24 (ныне Мончегорская ул.), где прожил до лета 1899 г.
1894– смерть брата Николая; первое отдельное издание книги «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского» (2-е изд. – 1902, 3-е изд. – 1906); лето – живет с семьей в Парголове.
1895, 22 февраля – рождение дочери Татьяны (ум. 11 мая 1975 г.); июнь – запрещение цензурой в «Русском вестнике», № 6, статьи Розанова «О подразумеваемом смысле нашей монархии» (отд. изд. в 1912 г.); лето – живет с семьей на даче в Лесном; до 11 ноября – поездка в Кострому на похороны брата Дмитрия.
1896, 26 июня – рождение дочери Веры (покончила жизнь самоубийством 31 мая 1919 г.);
летом – живет с семьей на даче в Лесном.
1897– знакомство с Д. С. Мережковским и 3. Н. Гиппиус.
1898, 1 января – рождение дочери Вари (ум. 15 июля 1943 г. в Рыбинске от голода);
июнь – начало августа – поездка в Минеральные Воды, Закавказье, Крым.
1899, 28 января – рождение сына Василия (ум. 9 октября 1918 г. в Курске от воспаления легких);
26 марта – А. С. Суворин пригласил Розанова работать в редакции «Нового времени». Розанов уходит со службы в Государственном контроле и начинает постоянное сотрудничество в газете; июль – переезд на Шпалерную ул., д. 39, кв. 4, где начались «воскресенья» Розанова;
июль-август – поездка с семьей в Аренсбург и в Ригу.
В течение года выходят книги: «Литературные очерки» (2-е изд. – 1902), «Сумерки просвещения. Сборник статей по вопросам образования», «Религия и культура. Сборник статей» (2-е изд. – 1901); редактирует литературное приложение к «Торгово-промышленной газете», начинает печататься в «Мире искусства» (1899–1904).
1900, 9 октября – рождение дочери Надежды (в замужестве Верещагина, Соколова; ум. 15 июля 1956 г.).
Выход книги «Природа и история. Сборник статей по вопросам науки, истории и философии» (2-е изд. – 1903).
1901, апрель – поездка с женой в Италию; лето – на даче вблизи Териоки;
29 ноября – первое заседание Религиозно-Философского собрания в Петербурге, одним из организаторов которого был Розанов (происходили в 1901–1903 гг. и возобновились осенью 1907 г. как Религиозно-Философское общество).
1903, 6 марта – у Л. Н. Толстого в Ясной Поляне;
лето – на даче в курортном городе Аренсбурге на острове Эзель в Эстонии.
Выходит книга «Семейный вопрос в России». Розанов начинает печататься в журнале «Новый путь» (1903–1904).
1904, июль – поездка с семьей в Ярославль и Саров в годовщину канонизации Серафима Саровского.
Начинает печататься в журнале «Весы» (1904–1909).
1905, лето – поездка с семьей (жена и старшие дети – Аля, Таня, Вера, Варя) в Германию (Берлин, Дрезден, Мюнхен, Нюрнберг) и Швейцарию (Женева). Возвращение в Россию через Вену; октябрь – выход книги «Около церковных стен» (т. 1–2, СПб., 1906);
декабрь – печатается (по ноябрь 1911 г.) в московской газете «Русское слово» (с 1906 г. под псевдонимом В. Варварин).
1906, январь – переезд в Большой Казачий пер., д. 4, кв. 12; лето – живет с семьей в Гатчине;
октябрь – поездка с женой в Елец.
Начинает печататься в журнале «Золотое руно» (1906–1909).
1907, июнь – поездка по Волге на пароходе, описанная в серии статей «Русский Нил» («Русское слово», июнь – август 1907);
лето – поездка с семьей на Кавказ (Кисловодск, Пятигорск); сентябрь – возобновление Религиозно-Философских собраний.
1908, лето – живет с семьей в деревне Лепенене близ Териоки.
1909, 25–30 апреля – поездка в Москву на Гоголевские юбилейные торжества и открытие памятника Н. В. Гоголю. Беседы с В. Я. Брюсовым;
до 9 мая – выход книги «Итальянские впечатления» (о поездке в Италию и Германию);
июль – переезд на Звенигородскую ул., д. 18, кв. 23; лето – живет с семьей в деревне Лепенене; посещает И. Е. Репина в Куоккала («Пенаты»);
до 8 октября – выход книги «Русская церковь», вызвавшей судебное преследование.
1910, до 8 апреля – выход книги «Когда начальство ушло…»;
июнь – поездка с женой в Германию (Берлин, Наумбург, Мюнхен); лето – живет с семьей в Луге;
26 августа – паралич у Варвары Дмитриевны; декабрь – вышла книга «Темный лик. Метафизика христианства» (СПб., 1911) – часть уничтоженной цензурой в 1910 г. книги «В темных религиозных лучах».
1911, до 19 мая – вышла книга «Люди лунного света. Метафизика христианства», представляющая собой часть уничтоженной цензурой книги «В темных религиозных лучах»;
лето – живет с семьей в Луге;
6–14 сентября – командирован от «Нового времени» в Киев в связи с убийством Столыпина;
27 ноября – смерть в возрасте 85 лет «бабушки» Александры Андриановны Рудневой, тещи Розанова.
Вышла в свет брошюра «Неузнанный феномен» (перепечатка статьи Розанова из сборника «Памяти К. Н. Леонтьева». СПб., 1911, которая воспроизводит предисловие Розанова к публикации «Из переписки К. Н. Леонтьева» в «Русском вестнике», 1903, № 4–6).
1912, 6 марта – цензура наложила арест на только что изданное «Уединенное» (2-е изд. в 1916 г.);
июнь – переезд на Коломенскую ул., д. 33, кв. 21; лето – живет с семьей на Сиверской;
21 декабря – Петербургский окружной суд приговорил Розанова к 10-дневному аресту за книгу «Уединенное» (приговор отменен 11 марта 1913 г.).
1913, 3 апреля – выход в свет «Опавших листьев» (короб первый); до 6 мая – книга «Смертное» вышла в количестве 60 экз.;
май – июль – вместе с женой и дочерью Варей живет в Сахарне, имении Евгении Ивановны Апостолопуло (в Бессарабии); июль – поездка в Киев;
10 августа – окончание печатания книги «Литературные изгнанники», т. 1;
до 5 ноября – выход книги «Среди художников» (СПб., 1914).
1914, 26 января – резолюция Религиозно-Философского общества о «невозможности совместной работы» с Розановым (исключение его); февраль – выход книги «Апокалиптическая секта (Хлысты и скопцы)»;
до 6 марта – выход книги «Обонятельное и осязательное отношение евреев к крови»; лето – живет с семьей в Луге;
до 13 ноября – выход книги «Война 1914 года и русское возрождение» (СПб., 1915); декабрь – поездка в Москву.
1915, с 29 мая – живет с семьей в Вырице и пишет «Мимолетное» (начато в 1914 г.);
до 28 июля – издательство «Лукоморье» отпечатало в типографии товарищества А. С. Суворина второй короб «Опавших листьев»;
27 августа – переезд на Шпалерную ул., д. 44 б, кв. 22.
1916, июль – в санатории Халила (ст. Усикирко, Финляндской ж.-д.). Издание «Из восточных мотивов» (вышло три выпуска, третий – в январе 1917); пишет «Последние листья» (издано в 2000 г.).
1917, лето – поездка в Новгородскую губернию;
конец августа – семья Розановых переезжает из Петрограда в Сергиев Посад близ Троице-Сергиевой лавры;
15 ноября – начало издания «Апокалипсиса нашего времени» (всего вышло 10 выпусков; № 10–2 сентября 1918 г.).
1918, июнь – безрезультатная попытка устроиться на работу в Московское общественное управление архивными делами;
9 октября – смерть сына Васи;
24 ноября – апоплексический удар, приковавший писателя к постели.
1919, 23 января (5 февраля нового стиля) – смерть Василия Васильевича Розанова в Сергиевом Посаде. Похороны состоялись 25 января в близлежащем Черниговском скиту.
